Текст книги "Альт-летчик 2"

Глава 3. Однодневная война и ее последствия

18-го января, получив радиограмму Фрунзе о вводе войск Японии, я быстро поделил 14 тысяч на двадцать пять, вычел вес ненужного топлива, и подвесил 620 25-килограммовых бомб в кассетах по четыре и по одиночке. Полоса позволяла оторваться даже перегруженной машине. Мы оторвались от нее и легли на курс 189° истинного курса. Ночь, Луна в последней четверти, узкий серпик практически не освещал Землю. Там, справа, идет вторжение, начались бои, Серега решает сложнейшую задачу: остановить наступление противника на фронте шириной более 2000 километров, а сил и средств страна смогла выделить не слишком много: шесть бронепоездов, восемь дивизий, 120 орудий и 7 дивизий ополчения, практически не воевавших. Вся надежда на действия корпуса и на четкое взаимодействие авиации и наземных сил. У меня задача несколько иная: по диагонали пересечь Сахалин, пройти между островом Решин и Хоккайдо, пересечь с севера на юг остров Хонсю. Где-то в 1980 километрах от меня лежит искусственный остров Тиёда, или замок Эдо. Остров весь покрыт зеленью, туда еще не вступала нога ни одного европейца. Ну, ноги и в этот раз не будет, но стирки будет много! Везем мы не произведения аккерманских горшечников, а 16 килограммов гексогена, зажатого в шести килограммах сталистого чугуна с четырьмя взрывателями, настроенными так, чтобы осколки имели температуру свыше 1320 градусов. Это больше зажигательные, чем осколочные бомбы. Идем на «центр принятия решений», я – не Путин, я прекрасно знаю: где он находится, и чем, и как, его можно «приласкать»! Через 4 часа и 32 минуты мы будем там.

Набрав высоту в пять километров и поставив машину на автопилот, я прошел в штурманскую рубку. Да, с картами довольно тоскливо! Но план Токио есть. Островок довольно крупный, но нам его рвы и крутые стены как-то совершенно не мешают. Интересно: сакура уже цветет или нет? По-моему, в январе она цветет на Окинаве, а в Токио начинает цвести в марте, но могу ошибаться. В любом случае ею там в этом году будет не полюбоваться. На фоне обгорелых обломков она будет не видна. А мы будем любоваться сахалинской вишней. Она такая же розовая, только цвести начинает в середине мая.

Мы прошли Сангарский пролив. В отличие от СССР, над которым летишь в полной темноте почти постоянно, остров вполне прилично освещен, и ориентироваться над ним довольно просто! Вон город Аомори, а там светится Цугару. Внизу очень много снега! А княжество Цугару когда-то было айнским. Пролет одиночного самолета не вызвал никакой паники. Они еще даже не подозревают о том, что это может быть очень опасно. Это как «тренироваться» в здешних горах зимой. А это – далеко не Сибирь. Снега здесь много, но среднегодовая температура +11 градусов. На Сахалине среднегодовая температура отрицательная! Через час впереди появилось огромное яркое пятно света: Токио и его пригороды. Здесь снега нет. Я убавил обороты и начал снижение. Большого Токио еще нет, видны отдельные пятнышки городов с плотной застройкой, но между ними есть темные промежутки, которых с большей высоты видно не было. А вот темных пятен в центре штук шесть. А, вот, есть, вижу!

– Василий, прямо по курсу темный овал с редкими огоньками. От нас четвертый темный участок. Ближний к реке, но не к морю.

– Вижу, командир, отчетливо наблюдаю.

– Бери на себя!

– Есть, два влево… стоп!

Коротко моргнула красная лампочка, даю полградуса вправо, загорелись обе.

– На боевом! Цель вижу. Справа от пролива, второй дом.

– Оно, ясно вижу. На боевом!

– Сброс!

– Накрытие! – закричал кормовой стрелок.

– Ухожу на второй заход! Цель – большой дом сразу за пожаром, резиденция правительства.

И ни одного выстрела! Хотя рядом море, несколько крепостей. Они просто не понимают: что происходит! Время – четыре утра, нас еще даже и не обнаружили! На втором заходе сброс был двумя сериями по два пакета, четыреста килограммов. Досталось старой крепости и дому правительства. На третьем заходе с юга завершили разравнивание большого острова, снесли дворец-храм Будокан. Сильнейший пожар, горит парк, на четвертом заходе работали по токийскому вокзалу, а затем «капельками», по одной бомбе, ударили по местам с наиболее плотной застройки вокруг императорского дворца. Насколько я помню, эти места оккупировали японские монополии. Но флот в этом вылете мы не трогали! Он сам к нам придет! Израсходовав боезапас, легли на обратный курс и через три двадцать были дома.

На пути назад имели радиосвязь с Фрунзе. Я доложился, что нанесен удар по дворцовым сооружениям, дому правительства и вокзалу в Токио, наблюдали сильные пожары в городе.

– В Москву отправлю радиограмму, в Берлине уже вызвали японского посла из-за нарушений границы и обстрелов нашей территории. Можем пообещать постоянные удары по японской территории?

– Вполне, топлива и боеприпасов достаточно.

– Отлично, товарищ Гирс. Но не расслабляйтесь! Что с Александровском?

– Точно сказать не могу, я их еще не слышу, к утру должны его взять.

Александровск взяли, высаживаясь с воздуха прямо на лед Большой Александровки. К сожалению, не без стрельбы, так как здесь находилась караульная рота, которая находилась в боевой готовности. Им уже было известно, что на севере появились «красные». Видимо не всех их агентов удалось задержать, но силенок у «временных» было немного, и один единственный «максим». Нет, чтобы просто сдаться! Смешно стало чуть позже, когда обнаружили, что японцы выдвинули против нас целый батальон. Зато на санях. Так как границу они пересекли, то мы, не стесняясь, высадили десант у Рудаки (Воскресенская), и через час были уже в Южно-Сахалинске. Весь город помещался тогда между улицей Бумажная и проспектом Победы. Два километра в длину и 1,6 в ширину. Сопротивление оказали только в одном месте: в конце улицы Чехова находились казармы того самого батальона, который сейчас мерзнет, блокированный на дороге между Онором и Палево. Я выше уже писал, что японцы прорубили просеку для железной дороги и использовали ее для перемещений.

По телеграфу мне доложили, что бой во Владимировке, как Южно-Сахалинск был обозначен у меня на карте, закончен, захвачен директор агентства Карафуто Акира Масая, которого самолетом отправляют ко мне. Очень он мне нужен!

– Так, мне нужен переводчик с японского! Найдите этого пройдоху Науменко! Он по-японски, вроде, говорит.

С этим вопросом мы несколько промахнулись! А все спешка, очень боялись не успеть с этим вопросом, вот и не захватили с собой людей, знающих языки противника. Но таковые нашлись и помимо Науменко. Плюс, японец неплохо владел и русским, и английским.

– Господин вице-адмирал! Выражаю вам свое негодование действиями ваших сил против Великой Японии! Согласно Портсмутского договора южная часть острова принадлежит великому Тенно!

– А он еще жив? Его дворец сегодня ночью мы подвергли бомбардировке. – худенький усатый японец в парадном мундире сильно побледнел.

– Нам ничего не известно об этом!

– Так и про нас вы тоже еще утром не знали. Тем не менее, мы взяли обратно нашу Владимировку. Корсаков тоже сдался. Ваш батальон замерзает на болоте между Палево и Онором, к вечеру их можно будет штабелями складывать.

– Наш великий флот сотрет вас в порошок!

– Вы нарушили границу первыми, оккупировали Харбин, пересекли границу у Владивостока, обстреляли города Благовещенск, 86-й разъезд, Джалинду, Рейново и Албазино.

– Великий Тенно выполняет решение стран Антанты и вводит войска для охраны наших подданных, так как государства Россия более не существует. Есть какой-то не признанный ни кем «Союз».

– Во-первых, его уже признала республика Германия, во-вторых, по моим данным, ваше вторжение на территорию Советского Союза успешным не стало. Корпус ВВС СССР, командующим которого являюсь я, нанес ракетно-бомбовые удары по всем местам вторжения, и противник остановлен или уничтожен. Мы нанесли удары по вашей столице. Япония будет разгромлена, а ее флот будет утоплен. Вот наши требования: мы прекратим бомбардировки в случае признания недействительным Портсмутского договора между Российской империей и Императорской Японией, Япония должна вернуть нам города Харбин, Порт-Артур, территорию КВЖД и Маньчжурии, все это взято нами в аренду у императорского Китая. Остров Сахалин, Малая и Большая Курильская гряды, Камчатка и Чукотка – неотъемлемые земли Советского Союза. Охотское море – внутреннее море СССР. За сегодняшний день вы потеряли все месторождения нефти. А будете кочевряжиться – потеряете и Хоккайдо. Ваша страна совершенно не представляет возможности нашей авиации.

Тут вошел старшина Коневский.

– Товарищ вице-адмирал, вам «воздух» из Москвы!

В телеграмме, подписанной Лениным, говорилось о том, что японское правительство предлагает остановить военные действия и сесть за стол переговоров, в связи с гибелью императорской семьи.

– В общем и целом так, господин бывший губернатор, поступила информация, что наш удар по дворцу Эдо достиг своей цели, император и его семья уничтожены, Япония предлагает остановить военные действия и начать мирные переговоры. Так что, придется нам возвращаться во Владимировку, там у вас телеграф есть. И начнем мы с капитуляции всех войск на острове. Читайте!

Ситуация меняется, как в калейдоскопе! Чуть провернул, и совершенно другой узор! Я понимаю, что это – иллюзия, но японцы этому верят. И бог с ними! ПВО у них не оказалось! Они-то думали, что это в Европе нужны зенитные орудия, а здесь… Никто не устоит перед мощнейшим японским флотом и непобедимой армией. Англичане сами это говорили! Но мы же знаем, что англичане даже своим о нас не рассказывали! Вот их союзники и вляпались! «Фарманы» – этот тот максимум, который они имеют. Они их приволокли под Благовещенск, там организовать аэродром было достаточно просто, но налета штурмовиков они не ожидали, так и остались на китайской стороне, под Сахаляном, в виде обломков. Ну, а о том, что самолет может преодолеть 1912 километров и вернуться на базу, неся 14 тонн бомб, они даже и не знали. Их проблемы! 50 летающих лодок быстренько потопили несколько эсминцев в Николаеве, а во Владивостоке утоплен единственный, бывший русский, броненосец «Ретвизан», имевший ледокольный нос, который помогал ему ходить в вязком льду заливов Владивостока. А бить войска, сидящие в поездах, очень удобно! Ну, и, национальный характер сказался: японская нация состоит из прагматиков. Столкнувшись с непреодолимой силой, европейскими государствами, проведшими индустриализацию и несколько буржуазных революций, они не стали рисковать, как Китай, который не изменил вялому течению истории, и провели «белую революцию», сверху! Сам император управлял этим процессом, был изменен и создан новый правящий класс. Император остался божеством, но вторым, после денег. Созданы полугосударственные монополии, проведена индустриализация страны, появились университеты, не хуже, чем в Европе и Америке. Уклад жизни не слишком поменялся, но сменилось вооружение, и в Азии появился капиталистический хищник, прикормленный британским львом. Не стало Кореи, которую не успела захватить ни одна европейская страна, утоплены две тихоокеанские эскадры России, а в самой стране разразилась первая революция, на деньги Великобритании и Японии, при активной поддержке этих проблем в Москве со стороны США. Сейчас, мало того, что операцию против России не поддерживает оппозиция, в лице партии Кэнсэйкай, опирающейся на торгово-промышленные круги, так и флот несколько «огорчился» резким перераспределением средств в пользу Квантунской армии. К сожалению, остался жив принц Мити, будущий император «эпохи Сёва», и его младший брат, они проживали в Киото, учились в университете.

Во Владимировке мы оказались только вечером, пришлось садиться дважды: возле японского отряда и на 50-й параллели, на границе. Товарищ Востоков помогал мне с переводом, он слушал то, что говорил бывший губернатор. В принципе, он не слишком сильно отклонялся от темы, но уповал, что они вернутся на «Северные территории». Угу, как жо! Прям так сразу. Батальон сложил оружие в сани и пешим порядком отправился обратно на станцию Ханда-са. Топать им далековато, а летающие лодки уже перебрасывают туда ополченцев и десантников в Кетон, где обнаружена небольшая посадочная полоса и реквизированы поезда для воинских перевозок. На юге с 1908 года действует железная дорога с Капской колеей. После приземления в Воскресенском, нас, уже на автомобиле, привезли на будущую Коммунистическую улицу, дом 41. У входа за ограждение – парный пост десантников с двумя пулеметами. Здание тоже занято ими. Мы прошли в кабинет губернатора. Да, могли бы и аккуратнее обыскивать. Приказал все собрать и сложить нормально. Неожиданно позвонил телефон. Востоков снял трубку, прикрыл рукой микрофон и сказал:

– Токио, сейчас будет говорить премьер-министр Хара Такаси… – и что-то ответил на японском. Черт возьми! Я его совершенно не понимаю. Вот уж точно не в свои сани не садись!

– Вас! Можете говорить на немецком, французском или английском. – сказал он мне.

– Бонжур, мсье. С кем имею честь?

– Здесь премьер-министр Японии господин Хара Такаси и генро, член Тайного совета, маршал Ямагата.

– Я – вице-адмирал авиации Степан Гирс, народный комиссар Воздушного флота СССР. Хотел бы передать наши требования к правительству Японии.

– Мы вас внимательно слушаем, господин адмирал.

– Мы требуем вашей капитуляции, вывода войск из Маньчжурии, с территории Советского Союза, возвращения отчужденной территории КВЖД, Харбина, Порт-Артура, Больших и Малых гряд Курильских островов, денонсацию Портсмутского договора, расторжения всех договоров со всеми правительствами России и выхода Японии из состава участников организации Антанта. В противном случае мы не остановим бомбежек японских городов. Кстати, японский флот уже потерял, по моим данным, броненосец и четыре эсминца за день. В налете на Токио я не трогал корабли, стоявшие на рейдах города. Но они находятся в пределах досягаемости моей авиации. Прекратить любое движение кораблей в Японском море нам по силам. Кильский канал до сих пор не пропускает корабли, там действовали те же летчики. Что касается переговоров, они могут быть начаты немедленно на территории СССР, либо здесь, на острове Сахалин, либо во Владивостоке, но только после официального признания Японией Советского Союза и своего поражения в этой необъявленной войне.

– Вы требуете слишком многого.

– Назовите мне город, который требуется стереть с лица Земли, любой, на японской территории. Вам разрушения замка Эдо мало? Мои бомбардировщики поднимают 14 тонн бомб, каждый. Пожар на островах Эдо я лично наблюдал пятнадцать часов назад. Кстати, как здоровье императора? Поймите, шутки кончились, господин Премьер. Здесь сидит бывший губернатор провинции господин Акира Масая, который уже совершил два перелета в 360 морских миль из Владимирского под Оху и обратно. Семьсот двадцать морских миль в день с перерывом на допросы. Трубочку передать?

– Передайте, пожалуйста.

Дальше мне переводил Востоков.

– Поприветствовал, говорит, что чувствует себя хорошо, отношение нормальное, грабежей не заметил, город взят, гарнизон Оотамару капитулировал без боя. Очень много железных аэропланов с большим количеством пулеметов. Александровск запросил помощи и границу открыли сами русские, но батальон, усиленный членами «Общества резервистов», был остановлен в пустой местности на замерзшем болоте, с помощью авиации, которая нанесла удары по мостам. Где сохранились японские гарнизоны он не знает, русские действуют очень быстро, возможности отследить их передвижения у него не было. Полковник Орими, скорее всего погиб.

– Скажи ему, Орими – в плену, ранен. – добавил я. Связь хорошая! Кричать в трубку не приходится. А ведь через два пролива разговариваем. Мне опять протянули трубку.

– Господин адмирал. Нам требуется провести заседание Тайного совета, к нашему огромному горю, великий Тенно и семь членов царствующей фамилии эту ночь не пережили. Жив принц Мити, наследник престола. Нам требуется консультация с ним.

– Вы не назвали город, по которому я могу нанести удар.

– Во имя господа нашего, Иисуса Христа, не делайте этого! – ответил мне другой голос, видимо, это говорил маршал Ямагата.

– У вас времени до восьми утра, господа члены Тайного совета, в восемь я подниму свои самолеты. – и положил трубку. Сейчас они начнут тянуть время! Начнут клянчить у всех зенитные орудия, таких самолетов ни у кого нет, а зенитки имеются, но… в Европе! Пока доставишь, ни одного целого города на островах не останется. Горят они замечательно! Каменных зданий не слишком много. Сплошная Хиросима!

Как и ожидалось, в восемь никто не позвонил, а мы всю ночь готовили маленький подарок последнему принцу страны восходящего Солнца. В 09.00 ему передадут небольшой «сюрпрайс». Есть на входе в Токийский залив маленький замечательный городишко: Йокосука, подходы к которому прикрывают две крепости, три форта и большое количество береговых батарей. На рейде обязательно стоит броненосец, а иногда два. За фортом «три» находятся две небольшие бухты, разделенные островом Агатсума. И там, как сельдей в бочке, напихано кораблей. И не простых, а вооруженных. А чуть в стороне в Негоши бэй – больше десятка плавучих доков. Заходить будем от солнца. Я, к сожалению, в этот вылет не пошел, я – на ответственной работе: телефон охраняю. Ребята ушли по другому маршруту, и взяли с собой не 25-килограммовки, а сотки. Станция под звучным названием «Микадо» послужила ориентиром. Бомбардир Василий Степанов не промахнулся, воткнув четыре и три сотки в стоявшие у одного причала новейшие японские недо-дредноуты «Сацума» и «Аки». А после доворота ударили по плавдокам и скоплению кораблей в одной из гаваней Йокогамы. Разворачивались с отворотом влево, обнаружили еще два пирса с семью кораблями у них, вниз пошла большая серия бомб, так как там на берегу были и огромные цистерны с жидким топливом, а рядом – ровные черные валы угля. И все это на глазах жителей крупнейших городов страны. В налете принимало участие три самолета, два из которых «работали» по земле крупнокалиберными бомбами. Каждый нес на внешней подвеске четыре 500-килограммовок и восемь по 250. Вообще-то, это были транспортные машины, но бомбовый прицел у них стоял. Да, несколько хуже у них получилось, но грохоту и шуму было много. Закончив работу, они ушли «домой» строем, проплыв над самим Токио.

А лодки, разбившись на пары и четверки, шныряли везде, и над Охотским, и над Японским морем, топя все, что попадалось на пути. Особое внимание они уделяли топливу и кораблям военно-морского флота. Очень удачно сработали в бухте Оминато, потопив три миноносца. У Ниигаты удачно атаковали и повредили броненосец, довольно старой конструкции, шедший в сторону Владивостока.

Телефон зазвонил в 10 часов. Мне начали объяснять, что я не понял, что они считали, что у них есть еще два часа разницы во времени. У нас действительно два часа разницы, но это не отменяет сказанного.

– Я давно проснулся, размялся, позавтракал, а звонка нет, продолжил операцию, показал всем, что произойдет, и какова реальная мощь вашей армии и флота. Надеюсь понравилось? Будем продолжать или, все-таки, начнем переговоры? Если помните, то начинаете Вы, с признания Советского Союза и его территориальной целостности.

– Да-да, господин народный комиссар, соответствующая нота направлена нами в Берлин.

– Объявите это по радио и передайте в Лондон. После этого можете перезвонить, договоримся о месте проведения.

В 11 часов 20 января Токийская радиостанция, а одновременно с ней ВВС, передали сообщение японского правительства о признании СССР, и о том, что они просто горят желанием вернуть нам, утерянные царским правительством, территории, порядок передачи которых будет решен в ближайшее время путем переговоров между Премьер-Министром Японии и уполномоченными лицами со стороны СССР. Совсем другое дело! По телефону я предложил забрать делегацию из Ниигаты и провести их в мэрии станицы Владимировки, сославшись на то, что здесь есть телефон, а во Владивостоке только телеграф. Дела пойдут чуточку быстрее. И что сегодня сюда прибудет нарком обороны товарищ Фрунзе, он уже вылетел на Сахалин. Договорились, что делегация Японии будет из двух человек, с помощниками, представляющих, как правящую партию Сейюкай, так и военных.

– В переговорах желает принять участие принц Мини.

– Особых возражений нет, но в городе немного неспокойно, здесь достаточно много японских подданных, за поведение которых мы отвечать не можем. Не думаю, что это будет безопасно для принца. Вы же знаете, что у вас значительное число ультранационалистов, которые ни перед чем не остановятся.

– Мы учтем Ваше мнение, господин народный комиссар.