Текст книги "Злоба"

И захлебнулась бы в печали, чем сердцем прошлое искать

Может не каждый поддержит мнение Ани о любви, но та искренне верила, что любить можно лишь однажды, потому и сердце всегда держала в порядке, ни одной лишней пылинки не позволяла ему собрать. Пусть говорили, что принца на белом коне не существует, и как не жди его, он не придет, но сердце мечтало лишь одного, а другое не хотело признавать ни как истину, ни как вариант.

Острый перец рядом с Павлом казался деликатесом, горькое лекарство – сладким, а жизнь, полная бессмыслиц – забавной и радостной.

Была ли это любовь? Она это и была. Что есть сейчас и было раньше – это все она.

С каждым яростным ударом лопаты, голос звонкий как колокольчик и хриплый как шуршащие листья звучал всё громче.

– Никогда не видел таких умных девушек.

– Ответ довольно простой, многих моих подруг учили искать мужа, а не бога.

И столь же звонкий смех звучал в воспоминаниях, сколь и шум боли в голове Ани.

– Ты когда-нибудь был в Италии?

– Нет, ни разу. А что, хочешь туда?

– Не думаю, что смогу долго находиться вдали от дома, но очень хотела бы послушать о том, что есть мире.

– Мой младший брат много путешествовал, я познакомлю вас как-нибудь.

Лопата входила глубоко в землю, боль и шум в голове становились невыносимыми.

– Держи.

– О? Что это?

– Открой коробку и узнаешь.

– Вау! Они так блестят, какой красивый камень.

– Это серебряные сережки, я думаю они хорошо бы смотрелись на тебе.

– Ох! Спасибо…

Аня упала на колени и схватилась за голову, закрывая уши.

«Хватит» – прошептала она, плохо проговорив половину букв. Эти воспоминания один за другим проносились сквозь спутанные нити неспокойного сознания. Словно яркие сны или кошмары, каждое таило в себе чувство несуществующей сладости.

Лопата, воткнутая в землю, стояла ровно, почти перпендикулярно земле. Странное зловоние коснулось носа Ани, глаза заслезились.

– Умри… просто умри – прорычала она не то Павлу, не то всему миру, а может и вовсе – себе.

Вечерело.

Почва у колен девушки немного намокла от пролитых слез, глаза будто трескались, а руки более не в силах держать лопату, повисли у земли.

Не отличить от мертвеца.

И правда – мертвец.

«Могу ли я, темная тварь, просить помилованье бога?»

Было уже совсем темно. Чья-то фигура подкралась сзади и положила руку на плечо девушки. Рука? Обостренные чувства не помогли заметить приближение к ней, а чувство, легкое раздражение плеча было незнакомым. Это был не отец. Это даже не человек.

Искать спасение в обители страдальцев

Не знакомое чувство означало опасность. Либо бежать, либо бить.

Слишком медленно, Анна слишком слаба, особенно сейчас. Она не успела отреагировать. Фигура обошла девушку, и темная рука подхватила холодную безжизненную руку Ани.

– Не бойся. – Прогремел мужской бас. – Я наслышан о твоей проблеме, хочу предложить помощь.

Мужчина помог Ане подняться и сразу же отпустил её руку. Аня не решилась на ответ. Заговорить сейчас – значит показать слабость. Голос всё ещё дрожал, пускай и в темноте не было видно покрасневших глаз. Она неподконтрольно шмыгнула носом.

– Приветствую вас, моё имя Анатолий. Бездействуйте, пожалуйста, позвольте мне объясниться с вами.

Девушка стояла в немом изумлении. Анатолий? Анатолий Спавентос? Еще одно дьявольское отродье…

Злоба вмешалась в кровь. Ладонь с нечеловеческой силой хлопнула по лицу мужчины.

– Рука у вас тяжелая, госпожа Анна. Простите что без приглашения. Мой брат натворил дел, посему я, как опекун последнего, совестью вынужден помочь вам с вашей проблемой.

– От этого можно избавиться?

– Боюсь ответ на это вопрос я не нашел, мне очень жаль.

– Ладно. Будете чай? – с печаль в голосе махнула рукой Анна.

– Буду рад.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

«Я узнала о тебе так много из твоего дневника. Ты еще большая тварь чем я могла представить» – кружили мысли в голове девушки.

«С чего ты решил, что я должна страдать вместе с тобой? Эгоистичный ублюдок. Почему ты решил, что я соглашусь выйти за тебя так скоро если ты сделаешь из меня демона? Я просто попросила время насладиться романтикой наших отношений. Как мог ты решить все за меня? Любишь? Это не любовь, это одержимость найти кого-то похожего на твою мать. Умная, нежная. В таком случае, я буду как она. Я убью тебя»

– Спасибо за помощь, теперь мы знаем, как подчинить эту злобную ауру, я очень благодарен вам, молодой человек. Теперь я буду спокоен за судьбу своей дочери.

– Не благодарствуйте, прошу вас, мистер, не стоит. Моим долгом было ввести вас в курс дела. Мне жаль, что я не смогу излечить вашу дочь и приношу свои извинения от лица всей семьи за причиненный ущерб, если ваша дочь пожелает, она может в любое время заходить к нам и задавать любые, интересующие её вопросы. А сейчас, боюсь, что я сказал всё, что смог вспомнить и передал письмо, вам адресованное. Благодарен вам за теплый приём.

Этот человек ушел, оставив неоднозначное впечатление о себе. Говорил он вежливо и изысканно, держался ровно, словно царь, кудрявые волосы были красиво уложены, одежда выглажена, лицо светилось приветливой улыбкой. Он был похож на старичка, который учил жизни, но только тогда, когда это уместно и, по какой-то причине, выглядящего как прекрасный принц. Однако, это не всё. Анатолий держался уверенно, но будто через чур, весь это вылизанный образ напоминал выцветшую фотку, где смывались даже черты лица, улыбка, хоть была теплой, иногда раскрывалась слишком сильно, от чего казалось, что он заплачет. Все это было почти неуловимо, но для Анны этого было достаточно, чтобы понять: «Может у них и есть информация, но о моральной поддержке не может идти речи, они и сами напуганы»

В дневнике было ясно сказано: «Анатолий был достаточно взрослый, чтобы осмыслить происходящее, Павел еще нет, но понять, что произошло нечто плохое – вполне».

«Эти двое точно запомнили во всех красках муки жизни, просить их о помощи будет сложно. Но третий? Кажется, Игорь? Что на счет него? Насколько я знаю, он не так близок с первыми двумя, помниться мне, Игорь говорил, что Игорь совсем не знает ничего о жизни и что он ненавидит эту семью. Он вполне мог бы оказать мне помощь».

Эта рассудительная девушка, вполне могла бы быть детективом и разгадать самую страшную тайну, но по иронии судьбы, сама стала жертвой этой самой страшной тайны.

Отец был не таким внимательным, как его дочь, потому радовался новому союзнику и концу бессонных ночей, в поисках ответов. Сейчас этот бедный священник мечтал выпить чаю с ромашкой или мелиссой, а после поспать пару-тройку часов. Такое желание было самым обычным, но по какой-то причине, таким необходимым. Этот старичок не желал богатства или мести, он желал счастья, для него радость была в улыбке дочери, хорошем урожае, молитвах под свежим утренним ветерком, цветении персика, вкусном чае. Чего-то одного вполне хватало, чтобы осчастливить старичка. Но почему же человек, опытный и приятный на вид, умеющий готовить и стирать, души не чающий в дочери, одинок? Этот вопрос тревожил всех кроме него. Анна решила для себя, что это от того, как он строит свою жизнь. Спокойный, даже немного беспечный, он ценил тишину оттого и считал лучшим другом бога. Не зная, есть ли он на самом деле, он молился ему каждый день, желая счастья дочери и всему миру.

Рядом с этим человеком всегда было чуть-чуть светлей. От этого, чем искать спасении в обители страдальцев, Анна решила помогать отцу и дальше.

Душа всё ещё болит, больно думать о тех, кто испытал то же, но семья пусть и столь маленькая, будет единственным успокоением в этом мире.

Двое, оставшиеся за столом, маленькими глотками, не спеша ни жить, ни умирать, чаевничали в маленькой комнатке, за маленьким столиком, в столь же маленькой церквушке, при свете теплых, божественных свеч.

И в этом пламени горев, был не спасен грядущий день.

«Отцу стало гораздо лучше, на его лице снова появился румянец. Я не совсем понимаю, что мне сейчас стоит делать. Пожалуй, стоило бы сходить в их имение и встретить Павла. Я совсем не знаю, что ему сказать. Я не способна простить его. Он писал, что сделал это, чтобы вечно быть вместе со мной, от этого меня тошнит ещё сильнее. Он оставил меня, даже если сам он так не считает. Его „высокая мораль“ заключается в том, чтобы сделать из меня демоническую тварь и дать мне самой во всем разобраться. Как я хочу, чтобы он умер, может хотя бы тогда он выкинет из головы, вместе с остальными мыслями, идею о вечной любви и романтике насилия. Это насилие, неимение выбора, он убил меня, этот факт не изменит то, что я сейчас здесь. Разве я не просила дать мне время, прошёл только год, я не желаю думать о свадьбе так скоро. Тем более теперь. Отец дал мне выбор, когда Павел приходил к нему просить благословения, так почему же ты считаешь, что мой папа решил за меня, что я должна выйти замуж? Ты разложил всё в свою пользу, не желал обсуждать, конечно, я отказала. Что здесь необычного?»

Анна сидела на кровати, укутавшись в одеяло, и смотрела через маленькое окошко на прекрасный забор. Было время, когда она восхищалась этой архитектурой, так почему же сейчас её живот так скрутило? Не о такой романтике она мечтала.

В тот день он пришел к ней, когда она молилась богу. Пускай она не до конца верила, что хоть кто-то услышит её, отец говорил, что так можно высказать все свои секреты и метания души, разложить все по полочкам во время разговора, и никто не будет тебя осуждать, чтобы ты не придумала.

Павел пришёл просить её руки и получил отказ. Отказ не был жестоким и резким, просто просьбой отложить эту идею на некоторое время. Вслух не было сказано, но ответ был положительным. Просьба простая и понятная, но почему же реакция на неё стала такой резкой. Ему вообще был важен ответ?

Как оказалось, что бы она ни решила, он точно знал, что делать.

Острая боль. После прояснилось – что-то острое пронзило плечо. Нож? Нет. Чертовы когти.

Плохо видно. В комнате слышно только тяжелое дыхание одного человека. Здесь только один человек.

Боль. Кажется, теперь болит живот. Когда Анна успела упасть на колени? Смутно видно тень рядом. Страшно.

Боль. Это нога. Это точно была нога.

Боль. Где? Уже сложно понять.

Боль. Во всем теле.

Боль. Кажется, стало слишком мокро. Это кровь?

Боль. Слишком больно. Слишком.

Удар. Боль уже стала чем-то иным.

Удар. Какой по счету? Десятый?

Удар. Уже не видно света.

Больно. Кажется. Должно быть больно.

Боль. Это была душа. Это душевная боль.

Текли слезы.

Тело лежало на полу. «Хватит» – она это сказала? Плохо слышно.

Это произошло так быстро, кажется, дьявол пытается ее успокоить? Или он уходит?

Время тянулось медленно. Тело не справляется с такими повреждениями. Но есть ещё… этот запах?

«Знакомый»

Вызывает ассоциации с тем местом. Она звала его «прекрасный», но теперь даже прекрасные цветы вызывали ужас. Те самые колокольчики. Кажется, майские?

«Я хотела завтра придти на праздник»

Ничего.

Совсем ничего.

«Какое завтра? Его не будет?»

Пожалуй, есть всего четыре человека, способные удивиться, что проснулись утром. Запах колокольчиков всегда рядом, кажется, они перестали его ощущать, подобно тому, как люди не видят собственный нос. Увидеть завтра казалось, невозможно, но даже будучи неподнебесной тварью, она благодарила бога.

Так прошло много времени с тех пор, пора бы уже монете перевернуться.

Спустя время она стояла на том же месте.

«Я понимаю, как звучит то, что я хочу сделать. Желать свершить месть, прикрываясь правосудием. Я не судья. Я не могу сказать, что он это заслужил. Он желал навсегда оставить меня рядом с собой, говорил о высоких чувствах, но вдруг я не единственный эксперимент? Может, другие девушки не смогли проснуться? Я не могу говорить, что человек заслуживает смерти. Я должна оставить злобу, но как это трудно. Простите меня, пожалуйста, простите. Я не знаю, что мне делать. Я не могу просто забыть. Не хочу его видеть, но боюсь, что сидя здесь не приду ни к чему. Стоит ли придти к ним завтра?»

Она стояла на том же месте, делала то же самое и увидела того же самого человека.

Злоба поразила кровь, туман прошел по полу, глаза налились кровью.

– Привет, любимая.

Удар.

Сейчас она вспомнила, что его брат похвалил пощечину, адресованную ему, и Анна вложила в этот удар ещё больше силы.

– Злишься?

Молчание. Туман доходил уже до колен.

– Ты так и не пришла ко мне, ждала меня?

– Умри.

– Ничего, милая, мы справимся с этим вместе.

Павел протянул руку, сокращал расстояние между ними.

Удар.

Когтями по лицу? Как некрасиво. Этот мужчина хоть и был мерзавцем, но личико было довольно приятным. Хотя какая разница. Рана затянулась мгновенно.

– Какая злоба. Я показал, как сильно люблю тебя, как можно быть такой эгоисткой.

Он шагнул вперед, колокольчик на его ухе звонко хихикнул и умолк, в ожидании ответа.

Удар.

Одежда на груди мужчины разошлась, куски ткани валялись на полу, а лицо его выражало целую палитру эмоций, будто он и сам не понял, как реагировать на такое.

Два лица стояли в шаге друг от друга.

– Нельзя даже подойти к тебе?

– Заткнись.

Анна говорила сквозь зубы, от чего каждое слово было похоже на рычание разъяренного зверя.

– Было сложно превратить тебя, могла бы хоть спасибо сказать.

Анна обычно стояла ровно, но сейчас её плечи находились на уровне подбородка, взгляд резко устремился на ненавистного человека перед ней. Аня замахнулась вновь.

Павел увернулся.

Улыбка засверкала на его самодовольном лице, в тумане появился красный дым.

Как она нападала, так он уворачивался. Сцена напоминала разученный танец, вытренерованый до совершенства. Колокольчик радостно аккомпанировал.

«Этот… человек…

Он мусор в моей жизни, он делает мне больно.

Я ненавижу его»

Анна остановилась на месте, ум прояснился, она хотела собраться с мыслями, да и продолжать спарринг – смысла нет.

– Просто уйди

– Сколько времени тебе дать?

– Уйди… из моей жизни.

Молчание.

Так неловко.

Она хотела заплакать, а он не знал что сказать. Как все пришло к этому?

Дверь хлопнула. В комнате стало тихо. Слышно лишь дыхание одного человека. Одного. Снова.

Дыхание, и без того редкое, прервалось.

Стук.

Девушка упала на колени, склонив голову. Крови не было, царапин тоже. Но больно. Правда, больно. Грудь сдавило, что-то внутри беззвучно треснуло, обжигая нутро.

«Кричать нельзя, отец будет волноваться»

– А

Она смогла только добавить звук в свой выдох и решила, что этого хватит.

В груди так и жгло, но…

«Завтра»

«Оно ведь наступит?»

Жестокий мир, который создал я

Он бы мог уступить, но Павел уже чувствовал власть над своим творением. Хотя, этот человек и сам понимал, что делает что-то не так, решил просто не думать об этом. Сказали бы ему, наконец, что он сходит с ума.

– Эгоистка!! – орал он, согнувшись пополам от злобы. – Я ради тебя столько времени потратил!

Ваза, стоявшая неподалёку, в миг оказалась виновной во всех грехах мира и горячей рукой была отправлена в стену.

Бах!

Осколки разлетелись в разные стороны: в своего обидчика, от чего тот чуть не упал, на пол и на прекрасного вида кресло. В стене осталось углубление.

– Ну чего ты разорался? Не ваза виновата в том, что ты идиот и не девушка.

В дверях стоял милый юноша, звонко хихикая над разъяренным зверем. Парень казался немного моложе Павла, но это совершенно не мешало ему ловко уворачиваться от летящей в него посуды. А когда тарелки закончились, в полет отправились все предметы в радиусе двух метров.

Юноша звонко смеялся. Даже когда в него полетело то самое кресло, улыбка не сошла с его лица.

– Братья прошу вас, не ссорьтесь, мы можем всё обсудить и решить, что нам делать. – Попытался успокоить пришедший на шум Анатолий.

Младший из них, тот, кто смеялся над горем брата, был ни кто иной, как Игорь. Это дитя то ли не услышало наставлений старшего, то ли сделал вид, что не услышал – просто продолжил подначивать брата.

Павел совсем лишился рассудка. Красный дым мгновенно заполнил комнату. Вместо привычных предметов, в Игоря полетели когти.

Убийственная аура.

Анатолий хотел вмешаться, но Игорь не имел привычки слушать братьев, а Павел слишком сильно зациклился на своих чувствах. Анатолий тяжко вздохнул и ушел в сад поливать цветы.

Даже в саду, в этом прекрасном раю, было слышно этих двух.

Анатолий еще раз тяжко вздохнул и решил прогуляться за пределами имения. Пытаться сделать что-то просто невозможно, остается только вновь заняться уборкой по возвращению

Погода была приятной, не так уж и жарко, как могло быть. Облачно. Дождя не наблюдается. Трава зеленая. Весь мир наполнен теплым майским солнцем.

Шагать приятно, земля не высохла так уж сильно. Где-то неподалеку речка, в которой наверняка купаются деревенские дети.

Пройдя по дорожке совсем немного, можно увидеть церковь, маленькую и аккуратную, а рядом домик ещё меньше церквушки. Кажется, сегодня никто не терроризирует грядки. Это прогресс. Взрослый мужчина моет ступени церкви, не спеша, будто медитирует, напевает себе под нос веселую песенку с легкой улыбкой, незатейливой, как и мотив песенки.

Немного дальше стоит пара домов – две семьи: брата и сестры.

Еще домиков пять стоят где-то рядом, но не слишком близко. Люди здесь любят личное пространство.

Еще пара домиков стоит дальше остальных. Эти семьи любят личное пространство особенно сильно.

Прогулка приятная и спокойная, но не на что смотреть. Кому-то очень нравилось спокойствие поселения, а кто-то, подобно Анатолию хотел бы видеть суету больших городов.

Путь назад был немного тревожный. Анатолий гулял не более получаса, но за это время братья уже могли разорвать друг друга, а после и весь дом.

Удивительным было то, что по возвращению он увидел только одного человека. Павел сидел на полу, стены были исцарапаны, а младшего не было видно.

Сначала Анатолий решил, что Игорь сильно ранен или мертв, но приглядевшись, понял, что все немного иначе. Игоря, вероятно, даже не задело. Павел сидел измученный, не в силах даже злиться, а секунду спустя рухнул без сознания.

Странное чувство посетило Павла. Под ногами не было пола, но все тело находилось на чем-то мягком. Тень впереди легкими шагами походила ближе, протянув руку. Странный туман или дым мешал рассмотреть лицо, но фигура была до боли знакомой.

До боли… знакомой?

Действительно до боли.

Фиолетовое платье, кожа как у мертвеца, но теплая, как майское солнце, улыбка. Видно слишком хорошо. Куда делся туман?

«Стойте ка. Я в саду?»

«Видимо этот выскочка слишком сильно меня ударил. Как он мог? Я же его старший брат. Этот сорванец не имеет никакого воспитания, разве не знает он, что должен меня уважать?».

«Стемнело? Так быстро?»

«Рядом стоит зеркало? Откуда оно здесь?»

«Я…

Почему вместо моего отражения стоит Аня? А вместо отражения женщины… это… я?»

Картина за стеклом была такой же, он тянул руку с когтями, он поступил ещё хуже, чем его мать. Он сделал то же что и она. Он ненавидел её, как его сейчас ненавидит Аня.

Горло разболелось, челюсть раскрылась до боли. Что-то хрустнуло. Крик рвался из легких и живота, но не доходил до связок.

Люди вокруг поменялись местами.

Его любовь стояла спиной к Павлу, но лицом к той женщине.

«Это сделала она! Это не я! Это она сделала с тобой! Дай обнять тебя! Я хочу обнять тебя!»

Он разбежался и ударился о стену.

Боль прошлась по телу.

Открылись глаза.

Это сон? Павел лежал в кровати в собственных слезах. Одеяло, заботливо прижатое к его плечам, соскользнуло, когда он вставал. Рука перебинтована.

«Зачем?»

Павел оставил эту повязку, хотя совсем не понимал, зачем она ему. Впрочем, он и думать то не хотел. Павел протер глаза. Колокольчик, который он небрежно задел рукой, насмешливо звякнул.

Вздох.

«Я люблю тебя»

И что сказать, когда мешает чёрт?

«Что делать, когда к вам стучится черт? Ответ прост – не открывайте. Что делать, когда вы полюбили чёрта? Ответ простой – беги»

Анна сама себе дивилась, как чаепитие с отцом проясняет ум. Они сидели за столиком и не спеша попивали чай. Она смогла придти в состояние спокойствия и вернула себе дыхание. Анна действительно чувствовала себя живой. Павел, пускай и появлялся в её мыслях, но так редко, словно обычный знакомый, просто сосед.

Они стали чужими и её такой исход радовал.

Рядом с отцом девушка чувствовала себя как в облаке безмятежности, словно и нет никаких часов, никаких проблем. Спокойно и мирно.

Чёртово затишье перед бурей…

А буря и правда была.

Сухая почва и пыль дорог неслись по ветру, кружась в самом бешеном ритме. Небо было темным, хотя был день.

Но что эти двое могут сделать. Даже в такой день их спокойная атмосфера ничуть не потеряла свое высокое качество. Чай столь же вкусный, а взгляд яснее лазурного неба.

Мелкие камни, подгоняемые ветром, врезались в окна и стены маленькой каменной церквушки.

По спине Анны пробежали мурашки, кружка чая разбилась о пол, сзади стоял мужчина.

Священник выдернул из кармана бутыль со святой водой и с руки плескал в лицо твари в красном дыме.

Анна, после секундной растерянности, кинулась защищать отца, потихоньку отталкивая его к выходу. Святая вода, очевидно, не поможет, а если отец умрёт, то вся деревенька будет в опасности. Злобу обиженной женщины не стоит недооценивать.

Впрочем, она заметила, что в планы Павла это не входило. Каким бы зверским не был его взгляд, он точно знал, что это не понравиться Анне. Хотя он и шёл по тонкому льду, но бросаться в ледяную воду не собирался.

Одним рывком Павел сократил расстояние между ними, сжал в своей руке обе руки Анны и резко дернул к себе.

Не удержавшись на ногах, в полной растерянности Анна упала в объятья Павла.

Ледяные руки, держащие Анну подле себя, пугали сильнее, чем мороз в апреле. Холодно и жутко. Что у него вообще происходит в голове? В его действиях нет смысла. Всё уже кончено. Но он бы с этим не согласился.

Надежда на «Happy end», конечно, прекрасна, но не тогда, когда он стоит спокойствия других людей. Всего этого можно было бы избежать. Так почему бы этой неприятной истории не закончиться? Неужели он так уверен в том, что умная девушка последует за ним в преисподнюю, когда у неё есть рай?

Два рывка и эти двое оказались в лесу. Он находился не так уж и далеко от деревни, но если зайти вглубь, то шанс выбраться минимальный.

Деревья с треском клонились на бок, каждый порыв ветра драл листья и ветки и относил куда-то. Волосы били по лицу, даже стоять было сложно. Ни капли света в этой глуши. Отец и чай, который даже пах спокойствием, были так далеко. Нельзя достать, нельзя вспомнить запах, лишь дикий рев ветра и летящие в лицо ветви деревьев.

Прежде чем Анна смогла переварить случившееся, Павел встал перед ней, опустился на одно колено и достал уже знакомое ей кольцо.

– Снова? Разве я не говорила, что не желаю тебя видеть? – с видимой усталостью проговорила Анна.

– Подожди! – разволновался Павел и вновь схватил девушку за руку. – Не спеши с ответом, подумай ещё. Я могу обеспечить тебя всем необходимым. Моя любовь к тебе не знает границ. Я влюблён в твои глаза, полные нежности, в твои тонкие и бледные руки, способные на самую сложную работу в хозяйстве. Я никогда не видел столь прекрасной девушки как ты, моя луна, мое солнце! Мой воздух! Мой весенний цветок! Позволь мне вновь почувствовать на плече твой нежный лик, на губах горячее дыханье. Я не способен жить без твоей любви!

– Я всю свою жизнь мечтала о любви как в сказке, твои слова мне льстят и я бы хотела согласиться, но я достаточно умна, чтобы не верить твоим поддельным слезам. Ты не влюблён – ты одержим идеей оставить рядом с собой человека, который будет любить тебя несмотря ни на что. Но я достаточно мудра, иметь своё мнение. Ты решил за меня, как я должна жить. Даже мой отец не ищет мне жизни, которую я бы не полюбила. И с чего ты решил, что сможешь когда-нибудь еще увидеть в моих глазах нежность к тебе?

– Но! Любовь моя…

– Молчи. Я сама обеспечу себя тем, что мне необходимо. Может быть, и есть в мире дама, желающая того, что ты сотворишь из неё демоническую тварь, перенесет любые страдания во имя любви и останется подле тебя, но я не она. Ты не соизволил спросить, что нужно мне.

– Так, чего ты желаешь, любовь моя?

– Спокойствия. Но с тобой его не достичь. Сам не видишь как низко ты пал, в каком безумии находишься. Ты опухоль в моей жизни, я не желаю вновь видеть тебя. Убирайся!

Взгляд мужчины опустел, голова повисла, он убрал кольцо.

Казалось, буря усилилась ещё больше. Каждый глоток воздуха на бешеном ветру был холодным и болезненным. Обычный человек, вероятнее всего, просто бы погиб здесь. Но сейчас и дыхание, и кровь были холодными. Пускай глаза перестали светить той детской наивностью и любовью к дьяволу, Анна точно знала, чего она хочет, а человек рядом её совсем не пугал. Он перешёл ту грань, где его можно было бы простить.

Когти с жаждой убийства полетели в девушку, она успела уклониться, но не так ловко, как нужно.

«Положение дел очевидно: он сильнее меня, нужно брать хитростью»

Анна встала перед деревом в ожидании нового удара.

«Рискованно»

Красные когти рванулись в неё, задели плечо, но в конце оказались в коре старого дерева.

Кровь потекла по руке струёй.

В глазах мужчины было словно написано «убить». Анна точно знала, что его уже не спасти: либо подчиниться либо закончить с ним вовсе. Его сила превосходила способности Ани. Ловкость, реакция, движения, знания, перевес на его стороне.

«Люби или умри… серьезно? Что за детский сад»

Анна получила секунду на ответный удар, но он был слишком слабым. Конечно, обычный человек умер бы на месте, но перед ней стоял даже не человек, а рехнувшийся демон.

Когти снова потянулись к девушке.

Уворот.

Уворот.

Уворот.

Это долго не продлиться. Анна уже получила с десяток ударов и вымоталась.

«Нужно бежать»

Рывок.

Чьи-то руки плавно обхватили девушку, не дав ей пробежать и двух метров. Вырваться не получалось.

«Это конец»

– Да не бойся ты. Я помочь пришёл.

Юноша выглядел знакомо: черноволосый, бледнокожий. Он улыбался. Это действительно поразило Аню. Этот человек точно приходится братом Павла, но он улыбается, искренне, даже игриво, будто те красавцы из книг. Было в нем очарование, что девушка не видела ранее не в ком другом.

«Он подозрительный. Зачем ему помогать мне?»

– Не смотри так на меня. Ладно, ладно, отпускаю.

Юноша отпустил Анну и стоял рядом, вглядываясь в красный дым.

– Мой брат совсем спятил, да? Доставляет много хлопот. А младший вообще-то я! Может ты забыл, звереныш?

Красный дым заревел и вновь бросился в атаку.

Юноша стоял, рассматривая землю под ногами, когда красный дым приблизился, врезал кулаком ему по макушке и развернул, защищая девушку позади себя.

– Старший не пришёл. Понимаю его, не захотел смотреть, как ты сходишь с ума. Ты не только себя довел до безумия, а еще и всех остальных вокруг себя в него затаскиваешь. Старший так заботился о тебе, а ты будто совсем не видел этого. У него сердце кровью обливается при виде тебя. Какой же ты жалкий.

Красный дым, зверея от каждого слова, попытался подняться и вцепиться в горло наглому мальчишке, но вновь получил по голове.

– Не рычи ты на меня, а! Я тут тебе помочь пытаюсь! Взываю тебя к совести! А ты как собака без кости. Ну и как мне тебя понимать?

Красный дым немного рассеялся, но мужчины за ним не было видно. Колокольчик звякнул, будто смеясь над своим владельцем, и вновь замолк. Павел больше не мог это выносить, собрал в своей ладони всю свою силу и кинулся в лицо мальчишке.

Удар… по голове. Снова.

– Какой же ты неблагодарный, братец! Ещё в детстве я понял, что ты упрямый как баран, придумаешь что-то, так всю жизнь с этим и таскаешься, как с этим дурацким колокольчиком.

Укол в сторону колокольчика, неожиданно для всех присутствующих задел Павла сильнее всего. Что такого в этом колокольчике?

Звериный рык разрывался высокочастотным свистом, от которого заложило уши, красный дым разросся на несколько метров плотным облаком. Ничего не видно.

В этом поединке слов, юноша явно не знал о чем говорить, чтобы не обидеть брата.

Злоба концентрировалась в воздухе. Слышно удары.