Текст книги "Викинг"

– Ну, приготовься, рабыня, – предупредил он. – Мои отец, и брат вряд ли обрадуются, когда увидят тебя. Решат, что я сошел с ума. А о том, что скажет моя невеста, я бы предпочел вообще не знать.

– Твоя невеста? – переспросила Фиона. Это неожиданное известие неприятно удивило ее. Хотя, с другой стороны, чему тут особенно удивляться? Мужчина в возрасте Торна и должен быть либо обручен, либо женат.

– Да. Моя невеста. Белокурая Бретта. А ты не замужем? В твоем возрасте ты могла бы уже иметь детей.

Фиона покраснела. Многие девушки выходили замуж тринадцатилетними, и ей, Фионе, в ее двадцать давно пора было иметь и мужа, и детей. Но отец не настаивал на том, чтобы Фиона выходила замуж, а самой ей не хотелось связывать себя заботами о доме. Ей казалось гораздо более важным заниматься той премудростью, которой обучал ее Бренн. Но на самом-то деле Фионе так и не встретился парень, которому она отдала бы свое сердце.

Фиона вдруг подумала о том, что ее отец, пожалуй, даже был рад тому, что она живет вместе с ним: так ему было легче справиться со своим одиночеством после смерти матери.

– Не встретила никого, за кого хотела бы выйти замуж, – пояснила Фиона. – отец не настаивал. Я же целительница. Этим делом лучше заниматься, если ты не связан ни детьми, ни домом.

– Так, говоришь, тебе никогда и никто не нравился? Фиона задумчиво посмотрела в небо, вспоминая Дика, храброго славного парня. Он погиб, спасая Фиону, когда их обоих застала неожиданная метель. Он тогда замерз, но до последнего согревал и укрывал Фиону своим телом. Добрый, тихий парень. За него она, пожалуй, могла бы выйти. И детей ему родила бы.

Торн ревниво наблюдал за Фионой. Да, выражение ее лица точно говорило о том, что был мужчина, которого она помнит.

– Он умер.

– Ты любила его?

– Возможно.

– Это не ответ.

– С тебя хватит и такого.

– Так ты что, до сих пор девственница? Или успела отдать тому парню свой драгоценный дар?

– А вот это не твое дело, викинг.

Торн усмехнулся и расправил свои мощные плечи.

– Впрочем, неважно. Скоро я сам это узнаю, не так ли?

– Ни за что!

– Посмотрим, ведьма.

Это был их последний разговор в море. Вскоре ладьи вошли в фьорды, приближаясь к конечной точке своего пути – порту Кепинг.

Лето подходило к концу. Был теплый день, когда Фиона впервые увидела норманнский берег, родные места Торна. Ее удивило и обилие людей, снующих взад и вперед по улицам города, и сам город, но больше всего поразили девушку горы. Они окружали город – величественные, высокие, покрытые шапками сверкающего на солнце льда.

И над всем этим – бездонное, чистое голубое небо.

– Земли у нас мало, – пояснил Торн, – только узкая полоска вдоль побережья. Да и на ней сплошные болота. Так что жить приходится охотой и рыбалкой, не очень-то расходишься с луком, а особенно с неводом. Вот мы и отправились в море, на поиски новых земель для себя.

– А твои родные? Они тоже ищут для себя новые земли?

– Нет. Мой отец – ярл. Ему принадлежит здесь много земли. А после его смерти она отойдет ко мне. Но это будет еще не скоро. Отец, слава Одину, крепок и здоров. – Торн оглянулся и добавил: – Ну, где там твой Бренн? Пора на берег. Здесь недалеко.

– Я тут, – сказал Бренн, неслышно появляясь за плечами Фионы и Торна.

– Фиона поедет со мной, верхом, – распорядился Торн. – А ты, Бренн, пойдешь пешком, вместе с Ульмом и матросами. А, вот и раб привел скакуна! – Торн указал рукой на маленького человечка, стоящего возле дока. – Должно быть, отец увидел наши паруса и выслал его навстречу.

Ладьи подошли к причалу. Фиона вместе с Торном шла вдоль доков, с интересом глядя по сторонам на дома, тянувшиеся по прибрежной улице. В одном месте им пришлось пересечь ручей, сбегавший с горы и впадавший в фьорд. От главной улицы то и дело ответвлялись переулки, уходящие к скалам.

– Деревянные дома, как правило, принадлежат купцам, занимающимся скупкой драгоценностей, – пояснил Торн. – А простой народ живет в землянках, крытых бревнами.

– Красивый город, – заметила Фиона, не переставая смотреть по сторонам.

Наконец они подошли к тому месту, где слуга держал приготовленного для Торна великолепного черного жеребца. Торн легко вскочил в седло, усадил перед собой Фиону и бросил коня с места в галоп. Торн крепко прижимал к себе Фиону и гнал жеребца так быстро, что все окружавшее их сливалось в одно пестрое зелено-коричневое пятно. Бешеная скачка была не нова для Фионы. У себя дома она часто скакала на лошадях. Что же касается Торна Безжалостного, то он, похоже, испытывал от быстрой езды огромное наслаждение. Впрочем, Фиона уже знала, что викинг все всегда старался делать так, чтобы приводить окружающих в изумление. Обычно викинги не жаловали такой способ передвижения, предпочитая ладьи и собственные ноги.

Торн крепко обнимал гибкое тело Фионы, чувствуя жар, с каждой минутой все сильнее разливавшийся по жилам. Разгорающаяся страсть заставляла его все теснее прижиматься к бедрам Фионы.

«Я действительно околдован, – думал он, сжимая коленями бока своего жеребца. – Ведь такого у меня не было никогда, ни с одной женщиной».

Его руки все сильнее обнимали Фиону, все теснее прижимали ее к себе. Ему доставляло неописуемое наслаждение чувствовать в своих руках ее волнующее тело. – Не прижимай меня так сильно, – сказала наконец Фиона. – И не гони так. Ты что, хочешь, чтобы мы оба свернули шеи?

Торн радостно рассмеялся в ответ:

– Не бойся, ведьма, мой жеребец, Молот Тора, не подведет. Он целиком в моих руках – как и ты. Подожди, скоро придет день, когда я заставлю тебя снять заклятие! Я положу конец твоим козням, вырву твое ядовитое жало, змеи!

– Я не сделала тебе ничего плохого, – возразила Фиона.

Она повернула голову и поймала взгляд Торна – суровый и осуждающий. Нет, ничего не поделаешь. Этот викинг свято уверовал в ее чары, в заклинания, в то, что она подчинила своей колдовской власти его душу и тело. Надо же! Заманила его на свой остров! То-то радости от такого гостя.

Торн думал в эту минуту, как он явится на глаза отцу. Торн должен был убить Фиону, чтобы освободить душу от ее чар. Вместо этого он совершил безумный поступок – привез ведьму в свой дом!

Что с ним? Он сам не свой.

Так, в молчании, погруженные каждый в свои мысли, достигли поместья, где жила семья Торна. Фиона увидела перед собой целую россыпь домов – поменьше и побольше, – сложенных из сосновых бревен, с высокими крышами, покрытыми дерном или соломой. Поместье было похоже на небольшую деревню, и Фиона подумала о том, что отец Торна на самом деле очень богатый человек, если все это принадлежит ему одному. Дома были крепкими, ухоженными, хотя и было видно, что большинство из них построено много лет назад.

Люди, оказавшиеся в это время на улице, побросали свои дела и побежали встречать молодого хозяина. Из-под копыт прыснули в стороны поросята и зазевавшиеся куры.

С крыльца самого большого дома сошли два высоких широкоплечих человека и направились к прибывшим. Когда они приблизились, Фиона увидела, что один из них точная, но чуть уменьшенная копия Торна. Таким, наверное, был викинг несколько лет назад. Второй был тоже копией Торна, но только постаревшей. Волосы его были такими же светлыми, как и у Торна, но уже покрылись серебром.

Гиганты двинулись навстречу огромными шагами, но, увидев Фиону, сидевшую в седле перед Торном, приостановились.

– С приездом, сын, – сказал Олаф, когда Торн соскочил с жеребца и помог сойти Фионе.

– Удачен ли поход? – спросил Торольф, обнимая брата.

– Добыча богатая, – ответил ему Тори.

– Рабы, как я вижу, тоже есть, – заметил Олаф, покосившись на Фиону. – Она понимает наш язык?

– Нет. Научится со временем. Ее зовут Фиона. Она говорит по-гэльски.

Фиона тем временем растерянно переводила взгляд с Торна на Олафа, затем снова на Торна. Она чувствовала, что речь идет о ней, но что именно они говорят? А ведь от этого разговора может зависеть ее будущее!

– Что твоя ведьма? Ты убил ее? – спросил Олаф, уверенный в ответе.

Торн нахмурился. То, что он сейчас скажет, конечно же, придется не по нраву отцу, но что же делать?

– Нет, отец. – Он подтолкнул Фиону вперед. – Вот она. Это ее я встретил тогда на острове Мэн. Фиона заколдовала меня.

Торольф опасливо отступил назад. Еще бы, ведь он впервые так близко видел настоящую ведьму!

– Гром и молния, брат! Зачем ты привез ее сюда?

– У меня не было выбора, – ответил Торн. – Ее учитель, старый колдун, утверждает, что она святая. Он сказал, что я буду проклят, если убью ее.

– И ты ему поверил?! – зарычал Олаф. – Послушай, Торн, ты привел в наш дом беду. И что, скажи на милость, ты теперь собираешься с нею делать, со своей колдуньей?

– Фиона – моя рабыня. Будет жить в доме с остальными рабами и делать то же, что и они.

– Но только не в твоей постели, Торн Безжалостный! – раздался сердитый голос. К ним направлялась высокая белокурая девушка – красивая, но сильно разгневанная. Ее прозрачные голубые глаза злобно сверкали из-под роскошной копны волос, короной венчавших ее голову. Красавица подошла и встала рядом с Торном. Ростом она почти не уступала викингу, хотя фигура у нее вдвое тоньше мускулистого тела Торна. Одета белокурая была роскошно – на ней было богатое шелковое платье, украшенное драгоценными геммами, приколотыми на груди и на шее. На пальцах сверкали массивные золотые кольца. Девушка была совсем молода – не старше семнадцати.

– Бретта, – улыбнулся Торн. – А я и забыл, что ты тоже здесь.

– Неудивительно, – угрюмо ответила Бретта, покосившись на Фиону. – Ты понимаешь, что я имею в виду, Торн. Только знай, когда мы поженимся, я не потерплю в своем доме ведьму. Ни в доме, ни в твоей постели.

Последние слова Бретта произнесла с угрозой, не сводя глаз с Фионы.

Лицо Торна напряглось и застыло.

– Жена обязана во всем слушаться своего мужа и подчиняться ему. Что же касается постели, то я волен класть с собой кого захочу. Так было, так есть, так будет.

– Когда мы поженимся, у тебя не будет ни одной любовницы, – заявила Бретта. Она потянула ноздрями воздух и сморщила нос. – Твоя рабыня воняет, Торн. Рядом с ней невозможно стоять. Как только ты сам этого не чувствуешь? Ее нельзя впускать в дом. Отдай мне эту ведьму. Уж я сумею разрушить ее чары.

– Фиона – моя рабыня, не забывай об этом, Бретта.

Красивое личико Бретты исказила злобная гримаса.

– Это мы еще увидим! – вспыхнула она и побежала прочь.

– Напрасно ты обидел ее, сын, – сказал Олаф. – Ведь Бретта принесет в дом огромное приданое. Кстати, она здесь не одна. С нею ее брат, Роло. Он настоял на этом. Хочет сам присмотреть за приготовлениями к свадьбе. Роло ведь старший в семье с тех пор, как умерли их родители. Он отвечает за чистоту своей сестры.

– Не беспокойся. Свадьба состоится, отец. Но сначала я хотел бы хорошенько отдохнуть после долгого плавания.

– Отдохнуть? – насмешливо спросил Торольф, подозрительно косясь на Фиону. – Одному или со своей новой рабыней?

С каждой минутой Фиона чувствовала себя все более и более неуютно. Она прекрасно понимала, что разговор на незнакомом языке идет о ней.

– Что случилось? – спросила она Наконец у Торна. – И кто была та девушка?

– Бретта, моя невеста. Она не хочет, чтобы ты оставалась здесь.

– Так отошли меня домой, – с надеждой в голосе предложила Фиона. – Не гневи свою невесту.

– Точно, отошли ее назад, – согласился Олаф. Он хорошо говорил по-гэльски, – А лучше – убей.

– Ярл говорит на моем языке, – удивилась Фиона.

– А как же, – снизошел до ответа Олаф. – Мы – торговцы. Я говорю на многих языках. И Торольф тоже, и вообще многие. Но если ты собираешься жить на нашей земле, ты должна будешь научиться говорить по-нашему.

– Я хочу вернуться домой, – с вызовом сказала Фиона.

– Привыкай говорить только тогда, когда тебя спрашивают! – рассвирепел Олаф. – Моего сына ты сумела заколдовать, но со мной у тебя ничего не выйдет, не такой я простак! Заговоры меня не берут, а рабы мои знают свое место!

– Отец, Фиона принадлежит мне, – напомнил Торн. – И наказать ее имею право только я. Скоро сюда прибудет учитель Фионы, колдун Бренн. Бренн и Фиона – целители, люди полезные.

Олаф застыл как громом пораженный.

– Не верю своим ушам, – наконец сказал он. – Ты!.. Ты привел ко мне в дом колдуна! Нет, ты точно заговорен. Или рехнулся.

Торн готов был согласиться с отцом. Действительно, нужно быть сумасшедшим, чтобы привести в свой дом Бренна и Фиону. Но что сделано, то сделано.

– Я сам отвечаю за своих рабов, отец, – упрямо сказал Торн. – Сразу после свадьбы я заберу их в свои новый дом.

Краем глаза Торн заметил появившегося брата Бретты, Роло.

«Смотри-ка, успела уже пожаловаться», – с неудовольствием подумал он о невесте.

– Добро пожаловать домой, Торн, – произнес Роло, подходя. – Говорят, у тебя новая рабыня.

Он скользнул по Фионе внимательным взглядом, и то, что он увидел, ему явно понравилось.

– В самом деле хороша, – продолжал Роло. – Только вот сестре моей не понравилась. И немудрено. – Он еще раз поглядел на Фиону. – Слушай, продай ее мне. Она мне приглянулась. Я заплачу за нее сколько скажешь. Эта рабыня будет хороша в постели.

Торн ощутил прилив холодной ярости. На секунду он представил Фиону в объятиях Роло, и от этой картины кулаки его сжались, а голубые глаза потемнели.

– Фиона не продается, – коротко ответил он, затем схватил девушку за руку и потащил прочь.

– Что ему было нужно? – спросила Фиона, едва поспевая за викингом. – И кто это такой?

– Это Роло, брат Бретты. Хотел купить тебя в наложницы.

Фиона на ходу бросила взгляд через плечо и поежилась. Роло выглядел злобным и жестоким, как большинство викингов. Высокий, со спутанными волосами, с неопрятной, доходящей до груди бородой. Густые брови низко нависают над глазами, а на губах застыла неприятная усмешка. Широкие плечи, мускулистые руки – на его совести, должно быть, не одна жертва.

Фиона споткнулась, перестала смотреть на Роло и спросила Торна:

– Но ты не продашь меня, правда? Вместо ответа Торн остановился и прижал Фиону к своей широкой, могучей груди. Посмотрел ей в глаза, увидел притаившийся на их дне страх.

«А ведь надо бы на самом деле продать ее, – подумал он. – Это сразу решило бы все проблемы. Отцу и брату она не понравилась. Бретта и вовсе увидела в ней соперницу, врага».

И все же Торн знал, что не сможет продать эту девушку. Да, он околдован ею, но не только в этом дело. Разве может он продать ее и никогда больше не видеть этих прекрасных нежных глаз, похожих на распустившиеся фиалки?

Внезапно Торн подумал о том, что не сможет жениться на Бретте до тех пор, пока с его души не будет снято заклятие.

Заклятие Фионы.

– Нет, я не продам тебя, пока это возможно. Но если ты не снимешь с меня своего заклятия, я, возможно, буду вынужден это сделать. Да и моя жена будет настаивать – Я хочу, чтобы в моем доме царили мир и покой.

– Я ничего не могу сделать, викинг, – побледнела Фиона. – Я же не ведьма. Загляни в свое сердце и увидишь, что я говорю правду.

Торн приблизил к ней свое лицо и шепнул чуть слышно:

– Когда я заглядываю поглубже в свое сердце, то вижу там нечто такое, чего предпочел бы не видеть вовсе.

4

Фиона опустила взгляд, чтобы не видеть глаз Торна – прозрачных, блестящих, волнующих, исполненных страсти. Она вспомнила предсказание Бренна, и ей захотелось убежать отсюда как можно быстрей и как можно дальше. Далекое будущее казалось ей непостижимым, а близкое – ужасным. Разве могла она представить себе когда-нибудь, что ей придется жить бок о бок с жестоким викингом – убийцей, морским разбойником? Разве могла она подумать, что настанет день, и ее кожу будут ласкать руки, обагренные кровью невинных жертв? Что эти жестокие, привыкшие командовать губы будут касаться ее губ? Боже, боже всемилостивый, неужели ты допустишь, чтобы еще одна христианская душа попала в лапы дьявола?

Торн заметил, что мысли Фионы блуждают где-то далеко, хотя ее губы были совсем рядом – так, что он мог чувствовать легкое дыхание девушки. Торн потянулся к этим нежным губам, но в последний момент отпрянул.

«Что я делаю, сумасшедший? – подумал он. – На нас же смотрят!»

– Бретта права, – сказал он вслух, шумно потянув воздух носом. – Ни тебя, ни меня нельзя пускать в дом. Сначала – в баню.

Он махнул рукой, подзывая рабыню, которая делала что-то неподалеку.

– Принеси в баню чистую одежду, Тира. Я должен вымыться, прежде чем войду в дом. И принеси пристойную одежду для моей новой рабыни. Не следует одевать рабов слишком роскошно.

– Слушаю, хозяин, – сказала Тира и добавила уже на бегу, повернув к ним свое милое личико: – Добро пожаловать домой.

– У вас есть бани? – спросила Фиона.

Вот так неожиданность. Честно говоря, Фиона была уверена, что викинги не моются вообще никогда.

– А как же. Вот, погляди. – Торн указал рукой на небольшой домик круглой формы. – Настоящая баня. Как раз на двоих.

– Н-на двоих? – испуганно переспросила Фиона. – Ты что, туга на ухо? Пойдем. Помоешь хозяина.

У нас это делают рабыни, – хохотнул он и потащил Фиону к круглому домику.

Баня была прокопченной и темной – без единого окна. Освещал ее отблеск углей из жаровни, возле которой стоял большой чан, видимо, с горячей водой. Над ним поднимался пар. Посередине возвышалась большая деревянная лохань для купания с высокими бортами. Фиона осмотрелась, чувствуя, как страх заползает в душу. Она останется здесь наедине с Торном. Участь ее незавидна. Она согласилась бы жить в этой уродливой бане совсем одна, впроголодь, только бы он оставил ее в покос.

В ту же минуту в баню вошли несколько мужчин-рабов. Они принесли деревянные ведра с холодной водой, вылили ее в лохань, добавили горячей. Теперь все было готово для вернувшегося молодого хозяина. Торн убедился, что все сделано как надо, и отослал рабов прочь. Тут вновь появилась Тира с чистым бельем в руках. Она аккуратно разложила одежду, приготовленную для Торна, на сухой скамье и принялась раздеваться сама.

– Я искупаю тебя, хозяин.

Торн в ответ отрицательно взмахнул рукой:

– В другой раз, Тира. Сегодня меня вымоет Фиона. Только теперь до сознания Фионы дошло, что все они говорят по-гэльски. Значит, Тиру привезли из тех же краев, где родилась и Фиона.

– С радостью готова уступить, – не задумываясь выпалила Фиона и улыбнулась Тире.

Может быть, они сумеют подружиться с этой девушкой. Это было бы очень кстати.

– Кто тебя спрашивает? – удивился Торн. – Тира, отправляйся к моему отцу и брату и делай, что они скажут. А мыть меня будет отныне твоей обязанностью, Фиона.

Тира бросила на Фиону такой взгляд, что сразу стало ясно: дружбе между ними не бывать.

– Если твоя новая рабыня не угодит тебе как надо, хозяин, я в любую минуту с радостью заменю ее, – сказала Тира.

Она состроила гримаску на своем хорошеньком личике, поправила юбку и выпорхнула вон из бани, сверкнув на прощание стройными лодыжками.

– Ты знатный человек? – поинтересовалась Фиона.

– Да. Мой отец – ярл. Это по-вашему то же самое, что граф. Он в большом фаворе у нашего конунга Харальда Рыжего. А теперь хватит болтать, помоги мне раздеться – вода остынет.

– Нет, хозяин, – копируя интонации Тиры, ответила Фиона.

– Не испытывай мое терпение! – Торн с грохотом поставил на скамью свою ногу и толкнул Фиону в шею так, что она упала на колени. – Снимай сапоги.

Фиона стиснула зубы и… подчинилась.

Когда она, развязав ремни, стащила с Торна оба сапога и поднялась с колен, у нее не только разжались зубы, но и приоткрылся рот, потому что Торн успел освободиться от кольчуги и нижней рубахи и теперь преспокойно скинул штаны и предстал перед Фионой совершенно обнаженным. Она невольно подумала о том, насколько же голый человек не похож на себя самого одетого. Грудь Торна покрывали волосы – светлые, тонкие. Ниже, на животе, они становились темнее и гуще и наконец превращались в изрядную поросль, сбегая к паху. Тело викинга было все в шрамах, подживших и совсем свежих, еще не зарубцевавшихся, ярко-красных. Под кожей перекатывались плотные жесткие мускулы.

И – ни грамма жира на всем теле.

Фиона впервые видела полностью обнаженного мужчину. Чувствуя, что выглядит глупо, она все равно не могла отвести изумленного взгляда от его возбужденной плоти.

Сам же Торн, казалось, чувствовал себя совершенно естественно. Он спокойно подошел к огромной лохани и легко залез в воду.

– Давай, – поманил он Фиону пальцем. – Вода отличная.

– Нет, я потом, – воспротивилась Фиона.

– Ты не сможешь вымыть меня, оставаясь снаружи. Давай, давай! Или ты ждешь, чтобы я сорвал с тебя твои тряпки?

Последняя надежда Фионы – на то, что, может быть, ей удастся остаться одетой, рухнула.

– Раздевайся, чего ты ждешь? – поторопил ее Торн. – Стесняешься? Так я уж видел тебя голой.

Новая волна краски залила щеки Фионы. Все правильно. Он уже видел ее обнаженной, и Фиона никак не могла об этом забыть.

– Но, может быть, все-таки Тира, я ничего не умею, – начала она, пытаясь все еще избежать неотвратимого.

– У Тиры другие дела. И хватит болтать. Не забывай: я – хозяин, ты – рабыня. Мигом скидывай свое тряпье и лезь в лохань.

Голос Торна звучал твердо и властно.

Конечно, Фиона могла повернуться и убежать. Ну и что бы это дало? На секунду ей представилась картина: совершенно голый Торн нагоняет ее во дворе и силой возвращает назад, в баню, на глазах у людей. И никто не придет ей на помощь, об этом лучше и не мечтать. Рабы твердо знают свое место, и доля их нелегка.

Нет, лучше уж подчиниться сразу. По крайней мере это поможет ей избежать наказания.

Дрожащими пальцами Фиона расстегнула пряжку на горле. Туника ее сползла с плеч. Фиона расстегнула пояс, и туника упала к ее ногам. Теперь на Фионе осталась лишь одна тонкая полотняная рубашка. Девушка направилась к лохани, все еще надеясь, что Торн позволит ей остаться хотя бы в нижней рубашке.

– Снимай все, – сказал викинг. – Все! Поняла? И поскорее, вода остынет.

Губы Фионы задрожали, когда она непослушными пальцами распустила завязки и нижняя рубашка соскользнула на пол. Девушка вспрыгнула и окунулась в лохань – так быстро, что перед глазами Торна лишь на мгновение мелькнули ее белые гладкие ноги и высокие, увенчанные розовыми сосками груди.

– Ты забыла взять мыло, – ухмыльнулся Торн. Фиона растерянно посмотрела на скамью, стоящую возле стены.

– Почему тебе так нравится мучить меня? – спросила Фиона. – Ты что-то совсем перестал бояться моих заклятий. А вдруг я возьму, да и лишу тебя мужской силы? Что на это скажешь?

Торн посмотрел на нее – отчасти обескураженно, отчасти встревоженно.

– Знаешь, если бы я верил, что ты можешь сделать такое, я, наверное, убил бы тебя на месте. В то, что ты можешь околдовать мужчину, я верю. Но в то, что ты можешь причинить мне зло, – нет. Беги за мылом. Я жду.

Фиона стремглав выскочила из лохани – за мылом и мочалкой, лежащими на скамье, но на сей раз Торн успел рассмотреть ее получше. Он увидел все, что хотел, – матовую кожу Фионы, и ее стройные длинные ноги, и грудь, и тугие полушария ягодиц. Он помнил все это с того самого вечера на реке. Ему часто снилась Фиона, ее высокая, полная грудь с восхитительными сосками, похожими на спелые вишни.

– Потри спину, – сказал Торн, поворачиваясь к Фионе спиной и слегка перевешиваясь через высокий борт лохани.

Фиона молча принялась намыливать мочалку. Странное мыло вызывало у нее все больше удивления. Оно оказалось ароматным и нежным – ничего похожего у них, на острове Мэн, отродясь не бывало.

– Никогда не видела такого мыла, – негромко призналась она.

– Это из Византии, – пояснил Торн. – Мы возим туда меха, янтарь, мед, мечи и рабов, а в обмен берем мыло, специи, шелковую ткань, золотые и серебряные украшения. Мы вовсе не такие дикие люди, как о нас думают.

«Еще какие дикие!» – подумала про себя Фиона, но благоразумно промолчала.

Когда она закончила мыть Торну спину, он протянул ей руки – сначала одну, затем вторую, а позже, усевшись в лохань, – ноги, также одну за другой. Потом он с головой нырнул в воду, после чего Фионе пришлось намыливать его длинные светлые кудри.

«А не утопить ли его в этой лохани, когда он будет смывать мыло с волос?» – мелькнула у нее в голове безумная мысль.

Фиона тяжело вздохнула и решительно отбросила ее.

Наконец Торн взял из рук Фионы намыленную мочалку и сам прошелся ею по своим интимным местам. Чтобы не видеть этого, Фиона отвернулась.

– Теперь все? – спросила она. – Можно идти? Не дожидаясь ответа, она собралась было вылезти, но ее остановил голос Торна:

– Но ведь ты тоже должна вымыться.

Он забрал у Фионы намыленную мочалку и развернул девушку спиной к себе.

Фиона потеряла дар речи и лишь молча моргала глазами, а викинг потер ей спину, а затем принялся намыливать руки и грудь, как будто это было в порядке вещей. При этом Торн не отрывал от Фионы внимательного взгляда, словно пытался что-то увидеть, понять, рассмотреть. Интересно – что именно хотел он увидеть?

– Я могу сама, – лишенным интонаций голосом сказала Фиона, когда рука Торна, держащая мочалку, двинулась ниже, к ее животу.

– Мне нравится мыть тебя, – возразил Торн. Он опустил руку еще ниже и протолкнул мочалку между плотно стиснутых ног девушки.

Фиона прикусила губу, чтобы не закричать. Так и здесь ее не трогал еще никто! Это было невозможно, ужасно и… восхитительно. От равномерных – вперед, назад, – движений бедра Фионы принялись непроизвольно сжиматься, стремясь попасть в такт. Все нервы ее, казалось, вздыбились, словно пришпоренные кони.

– Нет. Прекрати, – глухо прошептала Фиона. – Прошу тебя, не надо.

Торн не обратил на се слова ни малейшего внимания. Он, отбросив мочалку в сторону, спокойно продолжал те же движения рукой. Пальцы его были сильными, длинными и… скользкими от мыла. Викинг припал губами к ее соскам, и вот тут Фиона уже не смогла сдержать невольный стон. В ту же секунду палец Торна устремился в щель между ногами Фионы. Тело Фионы изогнулось, словно от пронзившей его боли.

Торн еще немного продвинул вперед свой палец, затем оторвался от груди Фионы и со счастливой улыбкой сказал:

– Ты девственница!

И удовлетворенно вздохнул. Фиона ничего не ответила, просто не могла. Торн неожиданно подхватил Фиону на руки, выскочил вместе с нею из воды и понес девушку на скамью.

– Сейчас мы поправим это дело. Это будет моим призом, а для тебя – расплатой за твое колдовство.

Он уложил Фиону на скамью, встал рядом с девушкой на колени и впился взглядом в ее приоткрытый, зовущий, нежный рот. Сколько же наслаждений и неги обещают эти розовые, слегка припухлые губы!

Рука Торна вернулась к недавно покинутым тайным прелестям Фионы, а рот его потянулся к алым вишенкам ее сосков. Палец викинга вновь погрузился в нежную плоть. Он касался ее нежной кожи, ища и находя заветные точки, от прикосновения к которым тело Фионы стало непроизвольно выгибаться дугой.

– Прекрати. Это ужасно, – испуганно прошептала Фиона.

Она сама не понимала, что сейчас происходит с нею.

– Я не делаю ничего ужасного. Я пробуждаю в тебе страсть. Твои стоны и содрогания доставляют мне наслаждение. Теперь Я вижу, что ты мала ростом, но велика страстью. И я, Фиона, упьюсь твоей страстью, твоим телом. Сейчас. Здесь. Я хочу, я приказываю: дай!

Фиона почти и не слышала, что говорит Торн. Искры метались у нее перед глазами, а тело сжималось от разгорающегося внутри огня и в то же время – в ожидании нестерпимой боли, которая – это Фиона знала точно – должна была вскоре пронзить ее. Огонь разрастался, становился невыносимым, охватывал Фиону изнутри томительным жаром.

Голос Торна раздавался откуда-то издалека. Он звал ее по имени, но у Фионы не было сил на то, чтобы ответить.

Торн слегка откинулся назад. За свою жизнь он перепробовал бессчетное количество женщин. Были среди них и пылкие, как огонь, и искусные, как наложницы из гаремов Востока, но такой, как Фиона, он еще не встречал. Его поразило сочетание невинности и страсти, открывшееся в этой девушке. Что же будет с нею, когда он заменит палец более подходящим орудием?

Торну не терпелось приступить к этому сладостному опыту. Он и вспомнить не мог, когда еще ему так безудержно хотелось бы женщину.

И вдруг словно плотный полог опустился перед глазами Торна, и новые мысли хлынули в голову, охлаждая пыл.

«Я успею взять ее когда угодно. В любой час ночи или дня. Она никуда не денется от меня. А когда я наслажусь досыта ее нежным телом, я продам ее Роло.

А что, если заклятие не пропадет, а, напротив, только усилится, когда я возьму ее, – подумал он, – и станет таким сильным, что от него я уже не избавлюсь до самой смерти? Никогда? И что, если…»

Нет, он должен крепко подумать, прежде чем лишать эту ведьму девственности. Все с замиранием сердца ждут, чем же закончится его. Торна, поединок с колдуньей. А что, если и сейчас она просто завлекает его в очередные сети – своим телом, своими фиалковыми глазами…

Торн внутренне содрогнулся от страха и поднялся на дрожащих, непослушных ногах.

Глаза Фионы были раскрыты, но смотрели куда-то вдаль, не замечая того, что творится вокруг и рядом. Она по-прежнему ждала боли, которая должна пронзить ее в тот миг, когда член Торна войдет в нее. Однако шли минуты, а боли не было. Наконец Фиона очнулась. Торн стоял возле скамьи. Вид его был странен.

– Одевайся! – Это было первое, что услышала Фиона из уст Торна. – На этот раз я едва не поддался тебе, но устоял. Великий Один помог мне уберечь мою душу и на этот раз.

Торн схватил с пола жалкую одежду и швырнул ее Фионе.

Она присмотрелась к тунике, сшитой из грубой коричневой мешковины, и сморщила нос.

– Я останусь в том, в чем была.

– Еще чего! Ты будешь одета так же, как и все мои рабы, – прикрикнул на нее Торн. Он уже успел надеть свое платье – роскошное, как и подобает сыну ярла, – и теперь нетерпеливо дожидался, пока наконец оденется Фиона.

Она замешкалась, рассматривая новую одежду, и тогда Торн, не выдержав, подбежал и сам накинул на нее тунику. Тяжелая ткань мешком облепила тонкую фигуру Фионы, нелепо свисая по бокам. Ткань была грубой и неприятно раздражала нежную кожу девушки. Торн поискал пояс Фионы, нашел и стянул ям тунику на ее талии.

– Пойдем, – сказал он – Тира объяснит тебе твои обязанности. Кроме нее, никто из моих рабов не говорит по-гэльски. Я надеюсь, что вы подружитесь – ведь вы говорите с ней на одном языке.

«Вряд ли мы сможем теперь подружиться с Тирой, – подумала Фиона. – Слава богу, что со мной Бренн. Вот если бы и его не было, тогда было бы совсем худо».

Фиона вышла вслед за Торном из темной прокопченной бани на яркий дневной свет. И первым, кого она увидела, был Бренн. Его глаза горели нездешним огнем.