Текст книги "Создана для любви"

– Тогда пускай забирают его себе! Я хочу вернуться домой и выйти замуж за Чарльза.

– Вы сможете выйти за Чарльза даже после… после…

– После того как я наскучу Адаму? Вы это хотели сказать?

– Прощайте, леди Алекса, – густо покраснев, сказал Мак. – Быть может, мы увидимся снова.

С этими словами он ушел.

Алекса опять осталась наедине со своими мыслями. Если до места назначения всего день пути, значит, они не слишком далеко от Лондона. Возможно, плывут во Францию или какой-нибудь отдаленный уголок Англии, где никому не придет в голову ее искать. Негодуя от несправедливости всего этого, Алекса приготовилась ко сну, разделась до нижней сорочки и забралась под простыни.

Бросив взгляд в сторону иллюминатора, она поняла – снаружи очередная ночь без луны и звезд, и вздрогнула при мысли о том, что едва не случилось вчера. Пока девушка на борту «Серого призрака», ей физически угрожает не один мужчина, а сразу двое. Глубоко вздохнув и попытавшись забыть о своем отчаянном положении, Алекса наконец уснула.

Дверь открылась бесшумно, однако звук повернувшегося в замке ключа пробудил Алексу от грез.

– Кто там? – дрожащим голосом спросила она. – Уходите, Адам!

По какой-то непонятной причине Алекса была уверена, что именно граф явился к ней непрошеным гостем. Хриплый смешок быстро заставил ее отказаться от этой мысли.

– Боже мой, Лис, что вы здесь делаете?

– Вы обманули меня, сударыня, – сипло прошептал он. – Сказали, что предпочитаете лорда Пенуэлла, тогда как с самого начала хотели только меня.

– Нет! Нет! Это были всего лишь слова! Я не хочу никого из вас! – Алекса подозрительно прищурилась. – Откуда вы знаете, что я говорила? Подслушивали у двери?

– Я знаю обо всем, что происходит на этом корабле. – Его бархатный голос гипнотизировал девушку. – У меня есть свои источники, и я здесь, чтобы исполнить ваше желание.

Не успела Алекса возразить, как матрас прогнулся под весом капитана. Ее руки мгновенно взлетели к его лицу, и она нисколько не удивилась, когда обнаружила, что вечная маска исчезла. Кончики ее пальцев нашли губы Лиса, изогнутые в широкой улыбке. Скользнув ладонями по его туловищу, Алекса с изумлением поняла – он раздет до пояса.

Девушка открыла рот, чтобы возразить, но губы Лиса отняли у нее способность мыслить и рассуждать. Его язык ринулся между губ Алексы в бархатные глубины ее рта, ускоряя пульс и наполняя странным томлением низ живота. Кожа Алексы отметила легкую шероховатость пальцев, через тонкую сорочку прослеживавших череду ее изящных позвонков. Ее груди вздымались к груди Лиса, моля о прикосновении его ладоней. Капитан с готовностью отозвался, через голову стянув с Алексы сорочку.

– Алекса, – хрипло простонал Лис, – вы сводите меня с ума.

Эти слова как будто вывели девушку из транса, и она поняла, что вот-вот потеряет невинность в объятиях пирата, висельника и врага Англии. Она начала сопротивляться, упираясь в нерушимый вал его груди с густыми волнистыми волосками.

Лис обжигал нежную кожу Алексы губами и неспешно ласкал ее языком. Опускаясь все ниже и ниже, он нашел розовый сосок и взял его в рот, принявшись легонько покусывать. Алекса знала: она не закричала только потому, что затаила дыхание, не в силах противостоять захлестывающему ее томлению. Когда капитан скользнул пальцами между ее бедер, Алексу охватила дрожь протеста, но вскоре его ритмичные ласки успокоили девушку и она начала подниматься все выше и выше в поисках чего-то… чего-то…

Внезапно его вес перестал на нее давить – Лис стягивал с себя брюки. Потом он вернулся, и Алекса почувствовала, как что-то твердое и горячее ищет мягкий вход между ее ног. Оно сумело немного протиснуться внутрь, и Алекса заерзала, чтобы избавиться от него. Вторжение повторилось, на сей раз настойчивее. Алекса выгнулась, чтобы избежать его, но тем самым только помогла Лису сорвать ее девственную плеву. Наращивая преимущество, Лис вошел в нее так глубоко, что она приготовилась умереть от сладкой боли.

Крик, родившийся в груди Алексы, утонул во рту Лиса, который, точно рапирой, пронзал ее языком и подавлял всякое сопротивление. Он остановил движение бедер, наслаждаясь Алексой, пока та привыкала к его размеру, а потом снова отдался вечному ритму любви.

– Алекса, Алекса, – хрипло бормотал он у нее на груди, – какая же вы сладкая. Кончайте вместе со мной, любимая.

Алекса стонала на волнах собственной капитуляции. С ней не могло такого происходить. Только законный муж имел право обладать ею, а никак не мужчина, которому не хватало смелости показать свое лицо. Однако мощные рывки Лиса уносили ее ввысь, и у нее уже не оставалось сил с ним бороться. В ее бедрах началась дрожь, и что-то текучее и таинственное стало нарастать внутри нее.

Лис улыбался про себя, видя, как пылает Алекса и какое удовольствие он ей доставляет, несмотря на ее первоначальное сопротивление. Врываясь в ее влажные, бархатные глубины, он чувствовал, как ее захлестывают волны экстаза, и когда она восторженно вскрикнула, он принялся клеймить ее раскрасневшееся лицо жаркими поцелуями. Только когда Алекса замерла, Лис дал волю собственной страсти. Его мощное тело задрожало, и он присоединился к Алексе в раю.

Первой придя в чувство, Алекса принялась толкать Лиса, пока тот не перелег на бок.

– Вы невероятны, – выдохнул он, властно проводя рукой по ее стройному бедру. – Девственница вы или нет, в вашем изящном тельце больше страсти, чем у многоопытной женщины. Вы подарили мне бесценные минуты, которые надолго останутся в памяти.

Алекса была шокирована собственной реакцией на Лиса и его ласки. Даже в самых дерзких мечтах она не смела представить, что заниматься любовью может быть настолько приятно. Конечно, у нее были свои романтические грезы. А у какой девушки их не было? О сексе она знала только то, что читала в любовных романах, которые покупала втайне от отца. А там авторы и близко не описывали всей картины. Алекса часто пыталась представить, каково будет заниматься любовью с Чарльзом, но эти мысли обычно оставляли ее холодной и угнетенной. Из рассказанного и подслушанного Алекса сделала вывод: это скорее долг, который следует выполнять машинально, а вовсе не источник удовольствия. Но Лис только что доказал ей обратное.

– Почему притихли, милая? – промурлыкал капитан. – Я вас разочаровал?

– О нет, то есть… ах, не знаю, – смущенно ответила Алекса. – Мне следовало бы ненавидеть вас, но я сама не понимаю, что сейчас чувствую.

– Я доставил вам удовольствие?

– Вы же знаете, что да, – зардевшись, признала Алекса. Она была рада, что в каюте темно и ее лица не видно.

– Тогда не сожалейте о совершенном. Ваши чувства были естественны и правильны.

– Я буду ощущать то же самое с любым? – заинтересованно спросила Алекса.

– Надеюсь, нет, – поддразнил ее Лис, склоняя голову, чтобы запечатлеть поцелуй на дрожащих губах девушки. – Но любой уважающий себя мужчина способен довести женщину до кульминации и доставить ей удовольствие.

Алекса ничего не сказала, однако она очень сомневалась, что другой мужчина когда-нибудь сможет подарить ей такое же удовольствие, как Лис. В этот миг ее мысли были столь далеки от Адама Фоксворта, что для нее он фактически перестал существовать, ибо руки и губы Лиса вновь уносили ее в мир, где было место только для них двоих.

Перед тем как уснуть, Алекса услышала его бархатный шепот.

– Между нами все только начинается, моя милая Алекса. Мы еще встретимся.

Настойчивый стук в дверь пробудил Алексу от сна без сновидений, и она первым делом посмотрела на подушку рядом с собой, интуитивно догадавшись, что осталась одна. Лис, конечно же, встал задолго до рассвета, чтобы вернуться к себе в каюту незамеченным.

– В чем дело? – заспанным голосом спросила Алекса.

– Это Адам. Мы на месте. Как только оденетесь и позавтракаете, выходите ко мне на палубу.

Мигом вскочив с постели, Алекса прильнула к иллюминатору. Она ахнула от удовольствия при виде великолепной панорамы, открывшейся ее глазам. Корабль, как видно, бросил якорь неподалеку от берега, в небольшой защищенной бухточке. С трех сторон вздымались отвесные серые утесы, ярко обрисованные на фоне безоблачного синего неба. Наверху одного величественного выступа просматривались очертания замка, красивого, но угрюмого и грозного, с высокими башенками, стремящимися к небу в чудесной художественной гармонии.

Задыхаясь от восхищения, Алекса спешно оделась и выскочила в небольшую кают-компанию на средней палубе, где улыбавшийся беззубый Хейс подал ей завтрак. Она вышла наверх как раз в тот момент, когда в сверкающую синюю воду готовились опускать баркас. Адам ждал ее.

Он загадочно повел бровями и холодно поинтересовался:

– Хорошо спали?

Алекса в ужасе замерла под его испытующим взглядом. «Неужели он что-то подозревает? – удрученно думала она. – Что он сделает, если узнает, что прошлой ночью Лис приходил ко мне и занимался со мной любовью?» Понимая, что Адам ждет ответа, Алекса пролепетала:

– Я… да, конечно.

– Хорошо, – отозвался он, ухмыльнувшись. – Увидев темные круги у вас под глазами, я забеспокоился, что вам было трудно уснуть.

Руки Алексы сами собой порхнули к ее зардевшемуся лицу, а черные как смоль ресницы опустились, прикрывая смущение. Но ей не пришлось отвечать на расспросы, потому что в этот момент лодка со всплеском ударилась об воду и Адам схватил Алексу под локоть.

– Пройдемте, сударыня? – как ни в чем не бывало предложил Адам.

– П‑пройдемте? Вы предлагаете мне спуститься в тот баркас на воде?

– Именно. Так что, идем?

– Нет! Я не могу! – наотрез отказалась Алекса. – Мое бальное платье совершенно к этому не приспособлено.

Адам, смерив ее взглядом, согласился. Внезапно он повернулся и повел ее обратно в каюту.

– Ждите здесь, – отрывисто скомандовал он, – я сейчас вернусь.

Гадая, что именно задумал граф, Алекса терпеливо ждала его возвращения. Через пятнадцать минут он снова появился в каюте с охапкой матросской одежды в руках.

– Одевайте, – велел он. – Это лучшее, что я смог найти за такой короткий срок. По меньшей мере, вещи чистые.

Алекса скривилась, взяв двумя пальцами белые штаны и рубашку, однако поняла, что в них будет куда удобнее лазать по канатам, чем в разорванном бальном наряде. Она начала снимать платье, но вдруг вспомнила, что Адам еще не ушел из каюты. Алекса многозначительно посмотрела на него.

– Скоро ваше тело перестанет быть для меня секретом, сударыня, – насмешливо поклонился граф. – Но если вам так легче, я подожду наверху.

Быстро переодевшись, Алекса вернулась на палубу и стала выискивать взглядом Мака, чтобы попрощаться. Первого помощника нигде не было видно, зато обнаружился сам капитан. Тот стоял на мостике в расслабленной позе, и лицо его плотно закрывала маска. Лис поднял руку в прощальном жесте, и прежде чем Адам пришел помогать Алексе перебираться через борт, та сумела выдавить из себя дрожащую улыбку. Если граф и заметил ее задумчивость, то ничего не сказал. А потом она так сосредоточилась на задаче благополучно спуститься за борт, что не могла больше волноваться ни о чем другом.

Они высадились на тонкой полоске песка у подножия утеса, и баркас немедленно вернулся на корабль. Алекса тоскливо огляделась по сторонам, чувствуя себя так, будто ее забросило в другой мир.

– Пойдемте, сударыня, – поторопил Адам, подталкивая девушку вперед.

Алекса испуганно поглядывала на скалы, прекрасно понимая: такие высоты ей не покорятся. Даже в удобной матросской одежде, которая на удивление хорошо ей подошла. Штаны были широковаты в талии, но соблазнительно обтягивали бедра, а рубашка сидела плотно, однако вполне по фигуре, особенно если закатывать рукава. Выражение лица Адама, когда он впервые увидел ее в этом наряде, убедило Алексу, что она не выглядит в нем некрасивой.

– Адам, – наконец сердито сказала девушка, – мне никак не взобраться на эти утесы.

– Знаю, – самоуверенно ухмыльнулся он. – Но это и не потребуется. Следуйте за мной.

Алекса, подчинившись, была поражена, когда он привел ее к маленькой пещере, зияющий вход в которую полностью скрывал из виду огромный валун. Адам, пригнувшись, вошел внутрь, Алекса послушно последовала его примеру. Вынув из кармана кремень, граф зажег факел, удобно размещенный в подсвечнике на каменной стене, и Алекса с удивлением обнаружила, что пещера большая, просторная, а ее своды позволяют выпрямиться во весь рост. Держа в одной руке факел, а в другой ладонь Алексы, Адам повел ее к маленькому коридору в правой части пещеры.

Факел освещал тропинку, неуклонно стремившуюся вверх, и вскоре Алекса начала задыхаться от усталости. Внезапно перед ними возникла каменная лестница, по ступеням которой они стали медленно подниматься. Потом – еще один пролет, поворачивавший влево. И еще. Наконец они достигли двери в каменной стене. Адам достал из кармана ключ, вставил его в замок, и дверь со скрипом отворилась, громко сетуя на нечастое использование.

Адам, первым войдя в комнату, низко поклонился, когда порог переступила Алекса.

– Добро пожаловать в замок Пенуэлл, миледи, – сказал он, и его угрюмое лицо озарилось полуулыбкой, не унявшей, впрочем, страхов Алексы. – Надеюсь, вам здесь понравится.

4

Корнуолл, 1778 год

Алекса понуро смотрела на пейзаж из высокого окна красивой комнаты, отведенной для нее. Кровать с балдахином, поставленная на таком возвышении, что добраться до ее поверхности можно было только с третьей ступеньки специальной лестницы, являла собой центр спальни, оформленной во всевозможных оттенках синего. Платяной шкаф, комод, изящный французский столик и несколько обтянутых атласом стульев дополняли приятный глазу декор. Эта комната явно предназначалась для женщины. В камине пылал огонь, отгонявший сырость, пропитывающую каменные стены, несмотря на лето и толстые гобелены. Алекса пробыла в замке Пенуэлл два дня, и ей казалось, что за все это время ветер не стих ни разу.

Алексе было ясно: это старинный замок, построенный одним из предков Адама. Граф наконец признался ей, что они находятся в уединенном уголке Корнуолла и замок с прилегающими землями составляет часть его наследства. Алекса знала: где-то рядом должен быть поселок, потому что слуги не могли приходить издалека.

Но молчаливости Хильды, пожилой женщины, приставленной к ней, могли бы позавидовать глухонемые. Было очевидно, что слуги безоговорочно преданы хозяину Пенуэлла и, при всем уважении к гостье, слушаются только Адама. Дом находился в распоряжении Алексы, однако выходить наружу и гулять по болотам, как она хотела, не дозволялось. Девушка понимала, что при такой богатой библиотеке, какую собрали в этом замке, скука ей не грозит, но она тосковала по отцу и друзьям.

Однако Алекса была бесконечно благодарна Адаму за то, что тот еще не привел в действие угрозу сделать ее своей любовницей. Днем она была по большей части предоставлена самой себе, а по вечерам граф требовал от нее только присутствия за ужином.

Как правило, Адам держался холодно и учтиво, но порой та ненависть и презрение, которые он питал к отцу Алексы, переходили и на саму девушку, что красноречиво читалось в его ледяных глазах.

Больше всего Алексу удручало то, что она осталась без нормальной одежды. Матросский наряд у нее забрали в первый же день, а в шкафу и комоде не нашлось ничего, кроме полупрозрачных ночных одеяний, в большинстве из которых было неприлично показываться на люди. Когда она пожаловалась Адаму, тот лишь учтиво улыбнулся и сказал:

– Вам нечего от меня скрывать, сударыня.

Алекса не смогла ничего прочесть в окаменевших чертах его лица и потому сочла за благо не докапываться до сути загадочных слов Адама. Чем меньше разговоров о причине, по которой граф привез ее на эту продуваемую ветрами землю, тем лучше. И в конечном итоге Алекса стала носить ночные сорочки с халатами, радуясь, что может хоть чем-то прикрыть наготу.

Из комнаты, расположенной высоко над утесами и морем, Алекса не могла видеть маленькой бухточки, где «Серый призрак» высадил их с Адамом на берег, потому что ее окна находились под таким углом, с которого бухта не просматривалась. Адам рассказал: пещерой и ходом в замок пользовался когда-то один из его предков, занимавшийся контрабандой, что напомнило ей о Лисе. К этому времени, предполагала Алекса, он уже вернулся к своему любимому занятию досаждать британскому флоту. Она мечтательно вздохнула, вспомнив о той последней ночи на его корабле, когда он занимался с ней любовью.

Алексу так увлекли воспоминания, что она не услышала, как Адам вошел в комнату, и не увидела, как он задержался в дверях, чтобы полюбоваться ее очаровательным лицом и стройной фигурой. Ее большие, обрамленные черными ресницами глаза сверкали, словно два аметиста на белом фарфоре кожи. Ее прямой маленький нос и розовые губы были просто созданы для поцелуев. И все это венчали черные как смоль блестящие волосы, чуть не доходившие до линии бедер и стянутые тонкой лентой.

Под атласным халатом четко и ясно просматривался каждый соблазнительный изгиб: высокая грудь с дерзко торчащими сосками, тонкая талия, которой не нужен был никакой корсет, плавно и обольстительно очерченные бедра. Два дня Адам воздерживался от того, чтобы взять Алексу, предпочитая подождать, пока она привыкнет к обстановке. Но больше ждать он не мог. Его взгляд затуманился, и мужчина подумал: месть может оказаться гораздо слаще, чем он предполагал. Леди Алекса Эшли была лакомым кусочком, и он мог многому ее научить. К тому времени, как он вернет ее отцу, она в совершенстве овладеет искусством любви.

– Смею ли я надеяться, что вы думаете обо мне, сударыня? – тихо спросил Адам.

Алекса, не ожидавшая обнаружить Адама у себя в спальне, резко обернулась.

– Вряд ли, – надменно ответила она.

– Только не говорите, что эти мечтательные вздохи посвящены Чарльзу. Он не похож на человека, способного побудить к романтическим фантазиям, – поддел Алексу Адам.

– Вы видели Чарльза всего однажды, когда он был пьян. Он не всегда такой, – вступилась за жениха Алекса.

Адам прошел дальше в комнату и твердой рукой запер за собой дверь.

– Я не слышала, как вы стучали!

– А я и не стучал.

Алекса демонстративно повернулась к нему спиной и посмотрела в окно, заметив, что солнце медленно исчезает за горизонтом. Вид был восхитительный.

– Чего вам нужно? – спросила Алекса, стараясь избегать взгляда Адама и внимательно рассматривая утесы и море внизу.

– Повернитесь, Алекса, посмотрите на меня, – строго велел он.

Алекса медленно повернулась и лишь в самый последний момент подняла на графа взгляд. Она ахнула. Глаза Адама пронзали ее серым огнем до самой глубины души. Он был настолько красив, что у нее перехватило дух. О, если бы они встретились при других обстоятельствах, думала Алекса. Даже брови Адама были прекрасны в своем саркастическом изгибе, очень ярко передавая настроение без единого слова. В этом человеке было нечто такое, что разжигало интерес Алексы. Нечто загадочное в его холодной, надменной манере. Только теперь он не был холоден. Пронзительный взгляд Адама говорил о его желании громче всяких слов.

– Нет! – прошептала Алекса, пятясь от графа в попытке побороть опустошающий магнетизм, грозивший сломить ее волю.

– Моя месть, Алекса. Она должна свершиться. Я не успокоюсь, пока окончательно не деморализую вашего отца.

– И меня, Адам. Вы сделаете больно мне.

– Мне жаль, что без этого нельзя обойтись. – На долю секунды его лицо смягчилось, но в следующий миг стало обычной маской холодного безразличия. – Не сопротивляйтесь мне, сударыня, и я не причиню вам боли.

Адам в самом деле не хотел причинять Алексе физической боли, но с другой стороны он не желал, чтобы их соитие воспринималось как нечто большее, чем он планировал. Он твердо решил взять Алексу с холодной отчужденностью. Пускай Чарльз удовлетворяет ее романтические порывы, когда она вернется и выйдет за него замуж. Адаму даже не приходило в голову, что у него самого возникнут какие-то чувства, ибо в его сердце не было места любви.

Конечно, в один прекрасный день он женится, но исключительно ради политической и финансовой выгоды. Он даже присмотрел до́ма, в Саванне, жену, которая прекрасно послужит его целям. В жизни Адама нет места для девушки с васильковыми глазами, она при малейшем удобном случае перевернет его судьбу кверху дном. Без сожалений и угрызений совести он возьмет ее, наиграется вволю и вернет отцу лишь слегка использованной. По крайней мере так он думал. Размах его ненависти был таков, что включал не только сэра Джона Эшли, но и его невинную дочь, леди Алексу.

Алекса наблюдала за игрой эмоций на лице Адама, не смея сделать вдох. Его взгляд говорил, что он твердо намерен взять ее, а она была так же твердо намерена сопротивляться.

– Раздевайтесь, Алекса, и ложитесь в постель, – бесцеремонно скомандовал Адам, расстегивая рубашку.

– И не подумаю, – возразила Алекса, демонстративно поворачиваясь к нему спиной. – Я не стану орудием вашей мести.

– Нет? – ухмыльнулся Адам. – Если откажетесь, я преспокойно раздену вас сам. Возможно, мне так даже больше понравится. Что выбираете?

Алекса, отказываясь уступать, смерила его испепеляющим взглядом. Может быть, если она покажет характер, он уйдет и оставит ее в покое. Но она ошибалась. Адама было не остановить.

В какие-то два шага он очутился рядом, и убегать уже было поздно. Затвердевший от желания, Адам легко притянул к себе трепещущую Алексу и развернул ее к себе лицом… Перегнув девушку через руку, неистово налетел на ее губы, настойчиво пробиваясь языком во влажные глубины рта.

Возражения Алексы утонули в поцелуях графа, и на смену им пришел судорожный вздох. Адам замер, растерявшись от такой милой реакции. Но если его решимость и пошатнулась, то следующим своим действием он отринул всякие колебания. Схватившись за ворот тонкой ночной сорочки и халата Алексы, он с дикой силой дернул вниз, срывая покровы с дрожащего девичьего тела.

Адам смотрел… и не мог оторвать глаз. Одетая в одну только шикарную мантию из длинных черных волос, Алекса была сногсшибательна. Ощущая, с какой жадностью блуждают по ней эти затуманенные серые глаза, как они изучают и оценивают, она трепетала всем телом. Взгляд Адама пожирал восхитительную, подобную цвету магнолии плоть, белую, точно густая сметана, с коралловыми капельками сосков. Он залюбовался ее идеальной симметрией.

– Вы прекрасны.

Слова сами слетели с губ Адама, несмотря на его нежелание их произносить.

Протянув руку к Алексе, он принялся играть со спелыми округлостями ее грудей, пуская по ней дрожь возбуждения.

– Нет! – вскрикнула Алекса, пытаясь сохранить достоинство и силу духа. Нельзя было допускать, чтобы ее взяли против воли.

– Да, сударыня, – возразил Адам, привлекая Алексу ближе. Его губы, язык и руки опустошали ее.

Из последних сил Алекса противилась тому, чтобы ее использовали, завоевывали как врага, сопротивлялась расхитителю ее плоти, но это было бесполезно… бесполезно. Дурманящая сладость, окутывая, несла их на волнах страсти.

Подхватив Алексу, Адам швырнул ее на постель и улегся рядом. Девушка сразу перекатилась на другой край кровати, но графу стоило лишь протянуть руку, чтобы вернуть ее в свои объятия.

– Адам, не делайте этого, – тихо взмолилась она.

Огромные, блестящие от слез васильковые глаза Алексы не тронули Адама. Он склонил голову к ее груди и стал терзать набухшие соски, пока с ее губ не сорвался стон.

Вдруг Адам осознал, что делает, и скривился. Он занимался с Алексой любовью, нежной любовью, тогда как изначальной целью было взять, наплевав на ее чувства. Он собирался овладеть ею быстро, удовлетворить свою похоть неистово и грубо, понимая, кто она для него, и ненавидя ее за это. Но в какой-то момент его пересилило другое желание – необъяснимая жажда зажечь эти васильковые глаза страстью, открыть эти роскошные красные губы криками трепетного наслаждения. И все это вопреки здравому смыслу, говорившему, что перед ним порождение дьявола и шлюхи. Разве она не заслуживает, чтобы ее взяли холодно и без сожалений? Он же не причиняет ей вреда. Так почему бы ему не искать отмщения теми средствами, какие он считает подходящими? «Да, – заключил он, отвечая на собственный вопрос. – Чувства и мысли Алексы не имеют значения. Месть должна свершиться».

Укрепляясь в решимости, граф методично разделся, все время надежно удерживая Алексу под собой. Раздвинув коленями бедра девушки, набухшим членом коснулся того места, где только что были его пальцы, твердо намереваясь ворваться грубо и кончить быстро.

При первом касании мужской плоти Адама Алекса замерла. Взметнув черные ресницы, с мольбой посмотрела ему в лицо. Рот графа казался высеченным из гранита, его суженные веки были словно мраморными. Слезы покатились по щекам Алексы при воспоминании о ночи, когда Лис украл ее девственность. Он был таким внимательным, таким нежным… Это небо и земля по сравнению с тем, что намеревался теперь сделать Адам.

– Что же вы медлите? – с опасной дрожью в голосе спросила Алекса. – Я не чета вам в физической силе. Вперед, я не буду плакать и молить о пощаде. Вы хладнокровный мерзавец, Адам Фоксворт!

Слова Алексы, игра эмоций на ее лице смели решимость Адама, будто карточный домик.

– Алекса, моя милая Алекса, – застонал он, горячо дыша ей в ухо. – Я не могу причинить вам зло. Я хочу заниматься с вами любовью, дарить вам наслаждение, а не боль.

Он стал целовать ее глаза, нос, точку в основании шеи, где быстро бился пульс, а потом губы – нежно, долго, пока она, задыхаясь, не откинулась на подушки. При первом прикосновении губ Адама шелковая плоть ее грудей съежилась, но потом предательски налилась у него во рту, нежась в его ласковых устах.

Руки Адама скользнули между ног Алексы, и с ее губ сорвался стон. Ее распалял запах графа – смесь мыла, легкого аромата табака и мужского мускуса, – присущий ему одному. Когда его губы порхнули к эбонитовому флису, прикрывавшему сокровище между бедер Алексы, ее самообладание едва не разлетелось на осколки.

Адам вошел медленно, упиваясь ею, и замер лишь на миг, не обнаружив перед собой препятствия. Пока он погружался в ее глубины, его губы творили волшебство, чувственно двигаясь по ней, неистово лаская. В лоне Алексы нарастал жар. Кровь превратилась в пульсирующую реку лавы, достигающую самой горячей точки в месте, где соединялись ее бедра. В вихре этих всепоглощающих ощущений окончательно захлебнулся голос сознания, до сих пор еще донимавший Алексу.

Крик радости сам собой вырвался из ее груди.

– Да, да… – хрипло нашептывал Адам, увлекая ее дальше, уговаривая купаться в сиянии своего наслаждения.

Его собственные ликующие крики, прозвучавшие спустя несколько секунд, придали Алексе храбрости, и они вместе воспарили на крыльях экстаза.

Уже почти стемнело, когда Алекса проснулась, обнаружив, что по-прежнему лежит в объятиях Адама. Она почувствовала на себе его взгляд и с изумлением увидела: его глаза горят каким-то странным огнем, обжигающим душу, проникающим в глубины ее существа.

– Вы думаете, что победили меня, сударыня, но это не так, – холодно проговорил он. – Не воображайте, что если я нахожу вас желанной, то изменю своим планам, или будто вы завоевали меня. Я всего лишь мужчина с мужскими желаниями. А вы красивая страстная женщина.

В наступившей страшной тишине Алекса пыталась, но не могла вернуть себе дар речи. Несмотря на то, что Адам только сейчас нежно занимался с ней любовью, его жажда мщения осталась неудовлетворенной.

– Другого я от вас и не ожидала, – произнесла она наконец.

– Если бы я знал, что вы не девственница, я мог бы отреагировать иначе. Я думал, что вступаю на нетронутую территорию, но на поверку целина оказалась вспаханной.

– Как вы смеете разговаривать со мной таким омерзительным образом?! – процедила Алекса сквозь стиснутые зубы. – Я рада! Рада, что вы не первый!

– Кто же он? Чарльз? Когда я прервал ваше рандеву в летнем домике, мне казалось, что я успел вовремя. Но, по всей видимости, ему удалось сорвать плеву. Или вы уже отдавались ему прежде?

Подобно спичке, поднесенной к бочке с порохом, его слова взорвали Алексу гневом.

– Не ваше дело!

«Пускай думает, что хочет, – решила она. – Это лучше, чем рассказать ему о Лисе».

– Не суть важно, – безразлично пожал плечами граф. – Главное, чтобы высокочтимый Джон Эшли думал, что его дочь обесчестил Фоксворт.

Глаза Адама потемнели от чувства, которого Алекса не сумела разгадать.

Вскоре после этого Адам встал, оделся и вышел из комнаты, но тут же вернулся в сопровождении слуги с тяжело нагруженным подносом в руках. В то время, как для них сервировали ужин, Адам разворошил поленья в камине и зажег лампу, ибо, пока они наслаждались друг другом в кровати под балдахином, за окнами окончательно стемнело.

– С сегодняшнего дня мы будем ужинать у вас в комнате, – объяснил граф, многозначительно поглядывая на кровать. – Так мне не придется далеко ходить за удовольствиями. Любовницу вообще нельзя выпускать из постели, особенно такую волнующую, как вы.

Усмехнувшись собственному остроумию, Адам с аппетитом принялся за ужин, не обращая внимания на испепеляющие взгляды, бросаемые Алексой в его сторону.

Девушка ела молча, бессильно злясь на унизительность положения, в которое ее поставили. Когда ее отпустят домой, весь Лондон будет знать: она была любовницей Адама Фоксворта, графа Пенуэлла. Что подумает Чарльз? Не откажется ли он от нее? Если он любит ее настолько сильно, как говорил, это не остановит Чарльза, осторожно заключила Алекса.

После того как остатки ужина убрали, Адам предусмотрительно велел приготовить Алексе ванну. Девушка упиралась, когда он устроился в кресле, намереваясь наблюдать за ее купанием, но в конце концов Адам настоял на своем, и его скрытые в тени глаза следили за ней, пока она мылась. Граф хранил молчание, ни единый его мускул не дрогнул, пока Алекса не потянулась за полотенцем и не встала из лохани, порозовевшая, сияющая от горячей воды. Тогда его мышцы вдруг сжались и он встал с кресла с немой грацией крадущегося тигра.

Взяв у Алексы полотенце, Адам принялся вытирать ее мокрое тело, уделяя внимание местам, интриговавшим его больше всего. Когда граф отбросил полотенце, Алекса попыталась схватить халат, но он остановил ее руку, поднял девушку над полом и понес в постель, до сих пор не убранную после их предыдущей ночи любви.

– Я еще не насытился вами, сударыня, – сказал он, саркастически улыбаясь. – Меня не всегда обслуживают такие соблазнительные любовницы. В последующие недели я намереваюсь использовать вас часто и регулярно. Думаю, Чарльз будет мне благодарен, когда я верну вас ему.