Текст книги "Создана для любви"

Почти смущенно один смельчак выкрикнул:

– А где же сама леди, Фоксворт? Почему вы ее прячете?

– Леди Алекса только что прибыла в Саванну. Дорога была долгой и утомительной, поэтому она попросила извинить ее сегодня вечером.

Его заявление встретили гулом недовольства.

– Но, чтобы возместить вам ее отсутствие, я всех вас приглашаю ровно через неделю быть свидетелями наших супружеских обетов.

Если бы Алекса слышала его слова, она во второй раз за всю жизнь упала бы в обморок. Ибо какая женщина на шестом месяце беременности захочет, чтобы на ее свадьбу явились все знатные семьи города?

Придав лицу непроницаемое выражение, Адам смотрел на свою спящую невесту. Он плохо выспался на узкой раскладушке у себя в гардеробной – единственном подобии кровати, которое досталось ему вчера, – и встал с рассветом, чтобы, проводив гостей, отдать спешные распоряжения. Теперь, почти в полдень, в доме не осталось никого, кроме слуг, поэтому Адам решил сам пробудить Алексу от ее глубокого сна.

Она, наверное, очень обессилила, думал Адам, наблюдая, как спокойно вздымается и опускается ее грудь под одеялами. Любить ее было бы так легко. Но это невозможно. Джон Эшли стоял между ними непреодолимым барьером.

По правде говоря, изначально Адам не собирался держать у себя Алексу три месяца. Похитив девушку из дому, он планировал провести с ней в постели недельку-другую, а потом с позором отправить обратно к мужчине, который убил его отца, и женщине, из‑за которой все это произошло. Разумеется, он тогда не знал, что матери Алексы уже нет в живых. Возможно, это что-то меняло, однако Адаму почему-то не верилось. На тот момент он слишком долго прожил с мыслью о безвременной кончине отца, чтобы для него это что-то поменяло.

Адаму ужасно не хотелось признаваться в том даже самому себе, но мысль о возможной беременности Алексы все-таки, хоть и мимолетно, приходила ему в голову. Когда он собственными глазами увидел, что в теле Алексы растет его ребенок, у него в мозгу повернулся какой-то рычажок, и он предложил ей выйти замуж, прекрасно зная: у них ничего не выйдет. Но, как ни странно, он хотел этого ребенка, несмотря на то, что в нем текла кровь Эшли.

Алекса совсем другое дело. Что он к ней чувствует? Ему нравится заниматься с ней любовью, это вне всяких сомнений. Несмотря на неопытность, она затмевает всех женщин, с которыми он когда-либо спал. Он знает, что она его ненавидит. На какое будущее они могут надеяться?

Вдруг Алекса пошевелилась, немедленно нарушив ход сбивчивых мыслей Адама.

– Уже почти полдень, Алекса, – сказал Адам, когда на него настороженно посмотрели васильковые глаза.

– Нужно было разбудить меня раньше, – зевнула Алекса.

– В этом не было нужды. Вы так устали. Но скоро приедет портниха, поэтому надо вставать.

Алекса резко села.

– Портниха! Но у меня есть одежда.

– Подходящей для свадьбы – нет. Я знаю, потому что уже проверил ваши чемоданы. Кроме того, все ваши платья неоднократно расшивались. Я не хочу, чтобы моей невесте пришлось краснеть перед моими друзьями.

– Или чтобы они краснели из‑за вашей очевидно беременной невесты! – вспыхнув, парировала Алекса.

Адам, красноречиво пожав плечами, оставил ее заниматься утренним туалетом.

8

Алексе жутко не хотелось этого признавать, но Адам оказался прав. Ясноглазая тараторка мадам Дюбуа, портниха, выписанная из Саванны, была кудесницей иголки и нитки. Окинув раздавшуюся фигуру Алексы скептичным взглядом, она тут же принялась творить чудеса. По меньшей мере, так показалось Алексе, медленно поворачивавшейся перед зеркалом в платье из тяжелой парчи, которая была настолько густо расшита хрустальными бусинками, что стояла почти сама по себе.

Очень глубокий вырез подчеркивал упругую пышную грудь, а почти сразу под ней начиналась ампирная талия, от которой расходились и ниспадали к полу тяжелые расшитые складки. И – чудо из чудес – предательски округлившийся живот становился невидимым. Учитывая нежность облика Алексы, мадам Дюбуа сделала платье светло-розовым, чтобы подчеркнуть облако черных как смоль волос и кожу оттенка магнолии. Одним словом, Алекса осталась очень довольна работой портнихи.

Хотя Адам еще не видел свадебного платья, он поручил мадам Дюбуа обеспечить целый гардероб, соответствующий новым параметрам Алексы. Та была благодарна ему, но не обманывалась насчет его мотивов. Жена графа должна поддерживать в обществе определенный статус. Адаму не стоило волноваться по этому поводу, ибо Алекса была леди с головы до пят.

В последнюю неделю, окунувшись во все эти приготовления и примерки, Алекса почти не видела Адама. Да он и сам редко бывал дома. За время пребывания в особняке Фоксворта она узнала только то, что Адам по какой-то необъяснимой причине решительно примкнул к роялистам. Вначале ей было трудно в это поверить, принимая во внимание дружбу графа Пенуэлла с прославленными пиратами Маком и Лисом. Но она не могла отрицать очевидное. Все друзья Адама были тори. И они, в свою очередь, высоко его ценили. В минуту просветления Алекса вдруг поняла, что больше Адама сочувствует колонистам, а также их борьбе за свободу. И могло ли быть иначе после всех разговоров с Маком, когда тот снова и снова объяснял ей, за что сражается?

В те короткие мгновения, что оставались до свадьбы, Алекса позволила себе ненадолго вернуться мыслями к Лису. Продолжает ли тот наводить ужас на британский флот? Или уже покоится на дне морском? Алексе он почему-то представлялся живым и здоровым, уверенно балансирующим на мостике «Серого призрака», и с улыбкой в уголках рта, виднеющегося под маской. Лис – мужчина, который украл ее девственность и вполне мог быть отцом ее ребенка.

Разбираясь в этих сбивчивых мыслях о другом мужчине, Алекса не заметила, как наступил час важного события. Хэтти, маленькая чернокожая горничная, приставленная к ней, явилась сообщить: все готово и жених ждет ее. Хотя за прошедшую неделю Алекса не раз клялась, что ее не принудят к этому браку, она вышла из своей комнаты – из комнаты Адама, ибо так и не переехала в другую. Она стала медленно спускаться по изогнутой лестнице.

Вместо того чтобы размышлять о своей невероятной свадьбе, Алекса разглядывала все вокруг, по-прежнему восхищаясь красотой дома, хотя за последнюю неделю она имела удовольствие изучить его досконально. Двухэтажное здание стояло в полумиле от основной дороги, к которой от дома тянулась длинная подъездная аллея из ракушек. Со всех сторон особняк окружали зеленые лужайки, перемежающиеся цветочными клумбами. За ними ухаживали рабы. Сам дом был простым, с двумя дымоходами, поднимавшимися над покатой крышей. Внутри особняк начинался с просторной, застланной коврами прихожей, украшенной огромными люстрами и великолепной лестницей, по которой сейчас спускалась Алекса.

Гостиная, где девушке предстояло принести супружеские клятвы, была огромной и одновременно служила бальным залом. Пол красного дерева застилал огромный круглый ковер. Кроме гостиной на первом этаже размещались столовая, библиотека и кабинет, находившийся исключительно в ведении Адама. Сводчатый проход вел в крытую галерею и на кухню. На втором этаже находилось шесть роскошно обставленных спальных апартаментов. Алекса, не теряя времени зря, хорошо изучила свой новый дом, заключив, что здесь вполне можно растить ребенка.

Не успев опомниться, она оказалась рядом с Адамом в гостиной, украшенной остролистом и восковницей и переполненной незнакомыми людьми, лица которых выражали восхищение прекрасной невестой. Краем глаза Алекса заметила леди Гвен, угрюмую и хмурую. Рядом с ней стоял красивый темноволосый мужчина в форме английского офицера.

Если бы Алекса посмотрела на Адама, она бы увидела, как его стальные глаза горят восторгом. Она упустила этот взгляд, а вот Гвен – нет. Алекса произносила нужные слова ровным голосом и без эмоций, почти не вдумываясь в их смысл. Только когда губы Адама легко коснулись ее губ, она поняла, что церемония окончена.

Дальше все происходило как в тумане. Алекса знакомилась с почтенными гостями Адама и быстро забывала их имена. Прием после церемонии наверняка был впечатляющим, а угощение – роскошным, но Алекса не помнила. Она радовалась, что Адам ограничил празднование послеполуденной трапезой, поскольку в своем тяжелом платье, которое так хорошо скрывало беременность, на балу она не сумела бы станцевать и па.

К вечеру Алекса балансировала на грани коллапса. Она извинилась и ушла к себе в комнату, предоставив Адаму провожать последних гостей. С помощью Хэтти выбралась из нарядного платья и надела чудесную легкую ночную рубашку, таинственным образом появившуюся у нее на постели. Через несколько минут она уже сладко спала.

О первой брачной ночи Алекса не думала. Она ошибочно предположила, будто большой живот отпугивает Адама и он еще долгие месяцы не будет помышлять о том, чтобы заниматься любовью с ней. Алекса смотрела на это как на счастливую передышку. У нее не было желания спать с Адамом. Сейчас ее эмоции были слишком хрупкими, чтобы подвергаться ударам его мужественности. Она не успела понять своих чувств к новоявленному мужу, который совсем недавно был ее мучителем. Алекса надеялась за то время, пока будет вынашивать ребенка, лучше узнать Адама и попробовать разобраться в запутанном механизме его мыслей.

Было очень поздно, когда Адам вошел в спальню, которую намеревался делить с Алексой. Разочарованный тем, что она уснула, он, тем не менее, быстро раздевшись, лег рядом. От нее веяло теплом и фиалками. Этот запах часто напоминал ему о ней после того, как они расстались. Алекса пошевелилась, когда он робко скользнул по плавному изгибу ее бедра и двинулся к пышной мягкой груди, которая еще лучше, чем ему помнилось, ложилась в его ладони. Раздвинув сходящуюся на бюсте ткань розовато-лиловой ночной сорочки, купленной им специально для первой брачной ночи, Адам нежно провел пальцем вокруг спелого розового соска. Наградой ему стал тихий глубокий вздох.

Адам с точностью до секунды знал, когда проснулась Алекса, потому что даже в темной комнате, освещенной одним только лунным сиянием, почувствовал на себе взгляд ее васильковых глаз.

– Адам, что… что вы здесь делаете?

– Я хочу вас, Алекса, – порывисто выдохнул он, и она инстинктивно поняла, что он просит, а не требует.

– Почему? – смешалась Алекса. – Я сейчас выгляжу далеко не лучшим образом. И знаю, что вы не любите меня.

– Вы ведь помните, что было между нами?

Алекса кивнула, ибо она гораздо лучше Адама помнила, как он уносил ее к высотам наслаждения, о которых она даже не подозревала.

– Тогда как вы можете сомневаться в том, что я по-прежнему хочу вас? Я пошел на этот брак, рассчитывая делить с вами ложе. Это одна из неожиданных компенсаций за женитьбу на дочери Джона Эшли. И потом, как ни странно, меня вовсе не смущает ваш теперешний вид.

Алекса встревоженно пошевелилась. Слова Адама только лишний раз утвердили ее в убеждении – ради ребенка он готов ее обманывать.

– Адам, – отодвинулась она, немедленно почувствовав его сильное разочарование, – я устала.

– Я не причиню вам боли, Алекса, если вы этого боитесь.

– Как вы не понимаете, что я не хочу вас, Адам? – спросила она, пытаясь выразить свои чувства. – Я вышла за вас, чтобы дать нашему ребенку имя. Если бы не вы, я не оказалась бы в таком постыдном положении.

И тут внезапно вернулся прежний Адам, тот, которого Алекса хорошо знала по Англии. На короткий миг ее охватил смертельный ужас. В лунном сиянии его каменное лицо прорезали хмурые морщины, а глаза приобрели цвет ночи. Тихий смешок наполнил тишину, и Алекса почувствовала, как у нее на затылке поднимаются волосы. Одним движением Адам разорвал тоненькую сорочку, оголяя тело Алексы для жадных ласк.

– Я пытался быть нежным, Алекса. И думал, что мы научимся радоваться тому немногому, что нас объединяет. Я не намерен причинять боли ни вам, ни ребенку, но лишить себя первой брачной ночи не позволю. А теперь расслабьтесь и наслаждайтесь тем, что я могу для вас сделать. Бог свидетель, на существующих между нами отношениях трудно построить брак, однако это лучше, чем ничего.

Возмущенная до глубины души столь самонадеянной тирадой, Алекса решила: Адам может катиться к дьяволу, о чем и сообщила ему незамедлительно.

– Я уже давно им одержим, любимая, – последовал саркастический ответ. От ласкового обращения в крови Алексы запела какая-то странная струна.

– Не издевайтесь, Адам, – вспыхнула она. – Зачем называть меня любимой, если мы оба знаем, почему свершился этот брак?

– Вы знаете, Алекса? – спросил Адам внезапно охрипшим голосом. – Разве хоть один из нас по-настоящему это понимает?

Алекса ахнула. Она искала подходящее возражение, но так и не сказала ни слова, потому что лунное сияние осветило половину лица Адама, посеребрив точеную скулу и решительные контуры челюсти, и ее сердце мучительно затрепетало в груди.

Алекса вдруг осознала, что в прохладе ночи от голой кожи Адама исходит тепло, и ее потянуло к нему. Адам ликующе принял эту капитуляцию. Глубокий поцелуй, которым он вошел в ее приоткрытые губы, был требованием, и Алекса ответила, вопреки своей воле и желанию, чувствуя, как внутри нее растворяется твердое зернышко сопротивления.

Рука Адама мимолетно задержалась на выпуклости ее живота, скользнула между бедер, и Алекса почувствовала, что ее плоть пульсирует в ответ на его прикосновения. Уступая своей предательской страстной природе, Алекса запустила пальцы в рыжевато-каштановые волосы на загривке Адама и отдалась на волю его желаниям.

Когда его губы сомкнулись на ее груди, сердце девушки едва не вырвалось наружу, а потом заколотилось в ребрах в унисон языку, дразнящему ее твердый сосок. Желание кипело в глазах Адама, точно расплавленное серебро. Он уделил особое внимание сначала одной набухшей ягодке, потом другой, и тело Алексы неистово отзывалось на его искусные манипуляции.

Крепко обхватив ее за талию, чтобы она не могла отдалиться, Адам начал покусывать темный треугольник, который манил его, суля сказочные наслаждения. Он чувствовал, как ее тело сотрясается от изысканного удовольствия, которое он ей дарит, и не мог больше оставаться в стороне. Затвердевший и сгорающий от желания, он быстро вошел в Алексу. С каждым рывком тело Алексы пульсировало сладким, терзающим наслаждением, пока ее окончательно не заполонило волшебное безумие. Она хватала воздух губами, стонала, безотчетно выкрикивала его имя. Потом он освободил ее заревом лопающихся звезд и взрывающихся огней и утонул в нем вместе с ней.

После оба молчали, потрясенные пламенем, которое словно воспламенило и вернуло к жизни каждый случай, когда они бывали вместе. Адам был ошеломлен и растерян, но Алекса, более чуткая и прозорливая в сердечных делах, сразу поняла, в чем причина этого изумительного, пылкого отклика на ласки графа. Любовь! Против ее воли любовь прокралась к ней точно вор в ночи и похитила ее сердце! Она была одержима любовью и страдала от ее боли. Перед тем как уснуть, Алекса поклялась, что никогда не доставит Адаму такого удовольствия и не обнажит перед ним всю глубину своих чувств к нему. Его издевательства станут непереносимыми, если он узнает, что она его любит, с тоской думала Алекса, наконец уступая сну.

Первая брачная ночь целиком и полностью оправдала ожидания Адама. Алекса тихонько застонала, когда он разбудил ее легкими как перышко поцелуями, и он с нежностью и вниманием к ее положению взял ее снова. Восхитительный вихрь подхватил их. Вместе они унеслись к самым вершинам страсти.

Когда следующим утром Алекса открыла глаза, Адама рядом не было. Не только в постели, но и в доме. К ее досаде, тот факт, что Адам вверил свою процветающую плантацию ее заботам, выяснился только ближе к вечеру, когда Алексу пришел навестить распорядитель Том Форбс. Про себя она проклинала Адама за то, что тот не предупредил ее о планах уехать так скоро после свадьбы. Для нее это стало последней каплей в чаше обид и лишним подтверждением – она для него ничего не значит.

К счастью, Форбс оказался умелым распорядителем, отлично справлявшимся с плантацией во время частых отлучек Адама. Алексе он понравился с первого взгляда. Она с радостью узнала: у него есть жена и двое детей, живущих с ним в служебном домике, и пообещала себе в скором времени нанести им визит. Причина, по которой Форбс навестил ее сегодня, осталась неясной, но Алекса подозревала, что не последнюю роль сыграло любопытство по поводу спешной женитьбы Адама. В любом случае Алекса была рада его приходу и с нетерпением ждала встречи с женой Форбса.

Она боялась, что ее беременность шокирует Форбса, но тому хватило такта сделать вид, будто он ничего не заметил. А вот со следующими посетителями плантации Фоксворта Алексе повезло меньше.

Прошло две недели с тех пор, как Адам спешно покинул дом. Читая книгу, Алекса оторвала взгляд от страницы и увидела – по аллее едет экипаж. Тут же решив, что вернулся Адам, она опрометчиво выбежала на крыльцо без накидки как раз в тот момент, когда из коляски вышли три женщины. Алекса остановилась словно вкопанная и побледнела при виде леди Гвен и двух ее спутниц.

– Леди Фоксворт, мы приехали вас навестить, – весело сообщила Гвен.

Изобразив приятную улыбку, Алекса как можно более радушным тоном сказала:

– Добро пожаловать, леди. Проходите в дом, где мы сможем побеседовать за чашечкой чая.

– Леди Фоксворт, – с жеманной улыбкой сказала Гвен, – это мои подруги, Эллен Корби и Фрэнсис Лейм. Обе замужем за офицерами, расквартированными в городе.

Алекса, вежливо кивнув, повернулась, чтобы проводить гостей в дом.

– Пожалуйста, зовите меня Алекса.

Как на беду, внезапный порыв ветра подхватил ее пышные юбки и облепил ими округлившийся живот. Хором ахнув, Гвен и ее подруги уставились на холмик, выступающий под платьем Алексы. Как будто этого было мало, Гвен грубо расхохоталась, а ее подруги захихикали в перчатки. Вспыхнув от смущения, Алекса повернулась и вошла в дом, желая, чтобы ее гостьи исчезли.

Но, увы. Гвен дождалась, пока все рассядутся, и, заручившись поддержкой пучеглазых подруг, пустилась играть у Алексы на нервах.

– Наконец-то мы узнали, почему Адам так поспешно женился на вас. Судя по вашему виду, он переспал с вами, едва ступив на английскую землю. Как вы познакомились?

– Леди Гвен, я уверена, что наша встреча и ухаживания мало интересуют вас и ваших подруг, – уклончиво ответила Алекса.

– Почему же? Ваша история наверняка нас развлечет, ведь так, леди? – усмехнулась Гвен. Две аккуратно причесанные головки склонились в знак согласия. – Как-никак, – ехидно продолжала Гвен, – если бы вы тогда не появились на балу, мы с Адамом уже были бы практически мужем и женой.

– Почему бы вам не спросить Адама, если наша история так вам любопытна? – возразила Алекса, отказываясь поддаваться на провокации.

– Не волнуйтесь, именно так я и намереваюсь поступить, – надменно заявила Гвен. – Где счастливый молодой?

В этот момент горничная внесла в комнату чайный поднос, и, пока сервировала угощение, Алекса была избавлена от необходимости отвечать. Однако от Гвен не так просто было отделаться.

– Так где же Адам? Его никто не видел после свадьбы. Вы приковали его к кровати?

Алекса, вздохнув, осторожно поставила чашку на поднос.

– Адама отозвали по срочному делу.

– Ну конечно, – презрительно фыркнула Гвен, многозначительно переглянувшись с подругами. – Совершенно очевидно, что беднягу хитростью вынудили к этому браку, и теперь он жалеет, что поспешил уступить вашим желаниям. На его месте я бы тоже уехала, и чем скорее, тем лучше.

– Добрый день, леди.

Четыре головы одновременно повернулись к тому месту, где лениво опирался о дверной косяк Адам. Несмотря на впечатление полной расслабленности, Алекса знала – граф приготовился к прыжку, точно тигр на охоте.

Спутницы Гвен лихорадочно закивали, но самой леди Райт хватило дерзости спросить:

– Давно вы здесь, Адам?

– Достаточно давно, – с таинственным видом ответил он. Выпрямившись во весь рост, он кошачьей походкой подошел к Алексе и разыграл для гостей целое представление, нежно поцеловав ее в трепетные губы. – Очень мило, что вы к нам заглянули, леди, – как ни в чем не бывало продолжал он. – Алексе здесь бывает одиноко.

– Да, э‑э… тот факт, что вы решили жениться на Алексе, вовсе не означает, будто мы не можем с ней дружить, – беспомощно пролепетала Гвен. – Тем более теперь, когда все мы знаем, почему вы женились на бедняжке.

– И почему же я женился на ней, Гвен? – спросил Адам тихим голосом, который должен был предостеречь ее.

– Полно вам, Адам, мы не слепые. Любой дурак поймет – Алекса беременна. Судя по виду, повеса вы эдакий, уже месяцев пять-шесть. Что еще я могу сказать?

– Вы можете сказать, что приехали предложить дружбу, а не критиковать. Насколько я слышал, вы и ваши подруги скоры на суд. Какие шансы остаются у Алексы против ваших злобных сплетен?

– Адам, дорогой, мы не хотели никого обижать. Просто были… шокированы, когда Алекса появилась из ниоткуда и предъявила на вас права. Но, разумеется, мы не виним Алексу. Напротив. Разве могла она устоять перед вами, плутишка? Даже я поддалась вашим чарам.

Адама не обманули сладкие речи Гвен, но он улыбнулся, чтобы снять напряжение, позволив дамам спокойно допить чай. Более того, он предпочел остаться с ними, и беседа утратила ехидную окраску, которой была отмечена первая часть визита. Адам окружал Алексу таким вниманием, что Гвен зеленела от зависти. Настолько скоро, насколько позволяли правила этикета, леди Райт попрощалась и, сопровождаемая двумя подругами, покинула дом в вихре шуршащих юбок.

Стоило им исчезнуть за дверью, Адам всмотрелся в лицо Алексы.

– С вами все в порядке? – спросил он наконец.

Алекса затравленно кивнула.

– Рано или поздно это должно было произойти. Месяц-другой еще можно обманывать, но ребенка, рожденного на пять месяцев раньше, никуда не спрячешь. Тем более такого сильного и здорового, каким будет наш.

Алекса улыбнулась.

– Ничего страшного, Адам. Больно, конечно, но я привыкну.

Она лгала, и Адам знал это.

За две недели их разлуки Алекса расцвела в буквальном смысле. Как иногда бывает с женщинами между пятым и шестым месяцами беременности, она словно выросла за ночь. И только в одном направлении – наружу. Адам надеялся повторить их брачную ночь, однако с сожалением понял, что до рождения ребенка об этом придется забыть. Благополучие малыша значило для него больше, чем собственная похоть. Есть другие способы удовлетворить эти желания, не без угрызений совести подумал он. В Саванне, слава богу, хватает хороших борделей.

– Где вы были, Адам? – спросила Алекса, стремясь нарушить напряженное молчание.

– Уезжал по делам, – быстро ответил Адам.

– Почему вы меня не предупредили?

– Не было времени. Я получил срочное послание рано утром и отбыл почти сразу же. Форбс к вам не заходил?

– Заходил, – вяло улыбнувшись, ответила Алекса. – Но я думала… записка… хоть что-нибудь…

– Прошу прощения, – извинился Адам. – Трудно запомнить, что я уже не волен уходить и приходить, когда вздумается. В следующий раз постараюсь исправиться.

– В следующий раз? Хотите сказать, это будет повторяться? Вы будете исчезать каждые несколько недель, как в Англии?

– Да, Алекса, но это все, что я могу вам рассказать.

– Это как-то связано с войной?

– Да. Все мы знаем, американскую идею теперь поддерживают французы. В июле граф Рошамбо прибыл в Ньюпорт, Род-Айленд. Если вы вдруг не знаете, Ньюпорт заняли британцы. Буквально недавно предпринималась неудачная попытка вытеснить их при помощи французского адмирала Эктора д’Эстена и французских подразделений. В том районе по-прежнему идут перестрелки и бои.

– Какое отношение все это имеет к вам?

– Как выяснилось, британцы обращают взоры на более слабые колонии юга, где многие сочувствуют короне, – терпеливо объяснил Адам. – Насколько я понял со слов губернатора Райта, операции на севере не прекратят, но предпримут масштабную диверсию, чтобы окончательно взять под контроль этот регион страны. Предполагается, что успех здесь будет способствовать дальнейшему продвижению на север. Однажды они уже пытались осуществить подобное, предприняв одиночное нападение на Чарльстон в Южной Калифорнии, однако потерпели неудачу, неожиданно столкнувшись с яростным сопротивлением генерала Уильяма Молтри.

– На чьей стороне вы, Адам? – тихо спросила Алекса. – И что все это для вас значит?

Задумчиво сощурившись, Адам несколько минут вглядывался в лицо Алексы, прежде чем ответить:

– Разумеется, я на стороне англичан. Англия – это страна, где я родился и прожил первые пятнадцать лет жизни. Я граф Пенуэлл. Хотя и продал земли, но по-прежнему остаюсь верноподданным короля Георга.

Алекса нахмурилась.

– Что-то не припомню, чтобы вы проявляли особую преданность Англии, когда были там. От разговоров с вами у меня сложилось впечатление, что вы поддерживаете колонистов.

– Разве я когда-нибудь такое говорил?

– Нет… прямо не говорили. Но как же Мак? И… и Лис? – поинтересовалась Алекса. – В жизни не видела таких пламенных патриотов, чем эта парочка, а вы называете их друзьями.

– Мы с Маком знаем друг друга много лет и останемся друзьями, что бы ни произошло, – ответил Адам. – Что до Лиса, я едва с ним знаком. Я хорошо заплатил, чтобы он выполнил для меня работу. И ни тот, ни другой никогда не обсуждали со мной своих планов или политических взглядов.

– Мне почему-то трудно поверить, будто титул для вас важнее новой родины. Неужели вы не сочувствуете людям, которые борются против политических притеснений и несправедливых налогов?

– А вы? Кого поддерживаете вы, Алекса? – спросил Адам. – Вы сами говорите как настоящая патриотка.

Алекса смущенно покраснела. Может ли человек, совсем недавно прибывший в колонии, сочувствовать этим сражающимся людям? Если да, то она на стороне справедливости. С убежденностью, присущей своему несгибаемому характеру, Алекса сказала:

– Возможно, я слишком долго слушала Мака, но я сочувствую колонистам, права которых не признаю́т. Я знаю, что такое страх и притеснения. Для меня свобода значит все.

– То есть вы принимаете сторону повстанцев.

– Скорее, мне небезразлична их судьба. Это вы уходите от ответа, Адам. Что вы делаете для англичан? – упрямо гнула свою линию Алекса.

– Если уж вам так необходимо знать, я предложил губернатору Райту свои услуги курьера. Оказалось, ему слишком нужны такие люди, как я, чтобы точить на меня зуб из‑за племянницы. Я знаю эти места как свои пять пальцев и умею обходить вражеские посты.

Алекса смотрела на него в ужасе. Выходит, она совершенно не знала Адама. Он не только убежденный роялист, но еще и шпион! Даже пиратские набеги Лиса выглядели благороднее по сравнению с подрывной деятельностью, которую Адам вел против собственной страны. Зажав рот ладонью, Алекса благоразумно решила держать свое мнение при себе.

9

Адам пробыл дома две недели и за все это время ни разу не искал близости Алексы. Она решила, что он перебрался в одну из гостевых комнат, и положа руку на сердце не могла его винить. С каждым днем женщина делалась все больше и выглядела ужасно. Даже хитроумные платья от мадам Дюбуа не скрывали ее большого живота. «Какой мужчина захочет заниматься любовью со слоном?» – понуро думала Алекса.

Если бы она умела читать мысли, то изумилась бы, узнав, что, несмотря на пышные формы, Адам считал ее более красивой, чем в первые дни знакомства. В ней появилось какое-то особое сияние, делавшее Алексу прекрасной как никогда, по крайней мере в глазах Адама. Он хотел заниматься с ней любовью и отчаянно тосковал по ней, но эффективно обуздывал желания, с головой уходя в работу на плантации и сосредотачиваясь на том, чтобы скрывать от нее свою тайную жизнь. Много времени Адам проводил в Саванне с друзьями-тори, отслеживая последние военные новости.

Девятнадцатого декабря Адам прибыл из города верхом на коне и сообщил: полковник Арчибальд Кэмпбелл во главе экспедиционного подразделения численностью три с половиной тысячи человек, набранного из бойцов нью-йоркской армии Клинтона, захватил Саванну, разбив американские силы под командованием генерала Роберта Хоуи. Доброе сердце Алексы было на стороне американцев, и она не смогла сдержать слез. Это тяжелое поражение, но Алекса знала – храбрых колонистов оно не сломит. Особенно если они из того же теста, что Мак и Лис.

На следующей неделе пришло известие – генерал Бенджамин Линкольн, сменивший Хоуи, взялся выбить британцев из Джорджии, но генерал Августин Превост, командовавший во Флориде, подвел силы и заставил Линкольна отступить в Чарльстон. Превост, сделавший Саванну своим штабом, теперь контролировал Джорджию. Адам сообщил Алексе, что он немедленно предложил генералу свои услуги, и тот с радостью согласился.

– На следующей неделе, Алекса, губернатор дает бал в честь генерала Превоста, и мы с вами приглашены, – торжественно объявил он.

– Адам! – раздосадованно ахнула Алекса. – Мне нельзя показываться на публике в таком виде! О чем вы думаете?

– Для меня очень важно присутствовать на этом балу, Алекса, – нахмурился он.

– Тогда вам придется ехать одному! – выпалила Алекса. – Я не стану посмешищем Саванны ни ради вас, ни ради кого-то другого.

– Никто не осмелится над вами смеяться, Алекса. Я уже поручил мадам Дюбуа сшить для вас ослепительное платье. Вы леди Фоксворт, вам никого не надо бояться. Кроме того, мне необходимо, чтобы вы были рядом, – признался Адам и обомлел, когда понял, что говорит правду.

В конечном итоге Алексу уговорили ехать на чествование генерала. И когда в день бала она надела платье от мадам Дюбуа, это решение показалось ей не таким уж опрометчивым. Портниха определенно знала свое ремесло.

Цвет – чистый, насыщенный красный – делал ее безупречную кожу похожей на хрупкое фарфоровое блюдце. Яркий контраст с черными как смоль волосами переводил внимание с талии на лицо. Ампирная талия, начинавшаяся сразу под грудью, искусно маскировала беременность, хотя и не могла скрыть ее полностью. Не останавливаясь на достигнутом, мадам Дюбуа соорудила нечто вроде полупрозрачной накидки из тончайшего шелка, которая ложилась поверх всего этого великолепия. Результат поражал воображение: в этой накидке Алекса как будто парила в воздухе.

– Вы будете самой красивой дамой на балу, а мне станут завидовать все кавалеры, – сказал Адам, взор которого затуманился восторгом.

Алекса восхитительно покраснела и медленно повернулась, чтобы муж хорошо ее разглядел.

– Вы уверены, что я нормально выгляжу, Адам? – с тревогой спросила она. – Вы ведь не говорите так, чтобы просто успокоить меня?