Текст книги "Мой смелый граф"

Глава 4

— Мне нравится, как у вас блестят глаза, когда вы стряпаете, – говорил Тедди, стоя на кухне рядом с Холли. Он наклонился к девушке и заглянул ей в глаза. – Вам уже говорили, что вы красавица?

– Может, и говорили, но я-то знаю, что это неправда. Я самая обыкновенная.

– Я не согласен. Вы красивее, чем думаете. Не подарите мне один невинный поцелуй?

– Нет. И пожалуйста, не мешайте. Чем так пахнет? – Она принюхалась, потом посмотрела на плиту. Из-под крышки, которая закрывала сковородку, вырывался дым. —

Ax Боже мой, курица!

Холли оттолкнула Тедди от плиты и сняла крышку. На нее брызнуло горячим жиром. Она закашлялась, а потом выпалила:

– Все из-за вас – вы меня отвлекли!

– Я не виноват. Подарите мне поцелуй.

– Сейчас я подарю вам кое-что другое. – И Холли швырнула в него деревянной тарелкой. – Вот, нате вам! – Стараясь, чтобы в нее не попало шипящим маслом, она брала вилкой один кусок жареной курицы за другим и клала их на сервировочное блюдо. – Надеюсь, получилось съедобно, – проговорила она хмурясь.

– Я уверен. – Тедди посмотрел на курицу. Выражение его лица напомнило ей лицо капитана Маклейна, когда она ставила перед ним еду. Тогда она могла даже улыбаться, а капитан Маклейн добродушно подшучивал над ней. Теперь же почему-то хотелось поразить Джона совершенством своей стряпни. Она чуть не расплакалась.

– Не нужна мне ваша вежливость, – уныло пролепетала Холли. – Я совершенно не умею готовить, но мне показалось, что у меня получится лучше, чем у Данна. Видимо, я ошиблась. Бабушка хотела научить меня готовить, но когда она сломала Зуб, пытаясь разжевать мой бифштекс, то запретила мне появляться на кухне. Но я не бросила свои попытки.

– У вас получается все превосходно, за что бы вы ни взялись.

– Уж лучше бы вы смеялись надо мной, чем тешили мое тщеславие вежливой ложью. – Холли взяла в руки хозяйственное полотенце, сняла с огня брызжущую жиром сковороду.

– Я говорю правду. – Тедди игриво усмехнулся.

– Вы морочили мне голову весь день. И не стоит флиртовать с женщиной, которая видела ваш зад.

Холли надеялась, что он сконфузится, но он только ухмыльнулся:

– Как правило, женщины, которые видели меня голым, не возражают против того, чтобы я с ними флиртовал. – Он отставил блюдо в сторону, а потом обнял ее за талию.

– Ну а я возражаю. – И Холли несколько раз хорошенько хлопнула ему по лбу полотенцем. – Прекратите!

Вдруг дверь резко распахнулась, ударившись о стену, и в кухню ворвался Джон с горящим взглядом.

Без всякого предупреждения Джон сгреб Тедди в охапку и отшвырнул в сторону. Тот стукнулся о большой шкаф с фарфором. Зазвенели тарелки. Две упали на пол и разбились. Тедди встал, оправил лацканы своего темно-красного фрака и сердито посмотрел на Джона.

– Я же сказал тебе – держись от нее подальше!

– Почему? Чтобы она досталась тебе? – Тедди занес кулаки и расставил ноги.

Холли встала между братьями. В руках она все еще держала полотенце, которым и ударила Джона по груди.

– Не вмешивайтесь…

– Ну вот еще! Я не кобыла, за которую нужно драться. Прошу вас не спорить из-за меня. – Она повернулась и бросила укоризненный взгляд на Тедди, потом снова посмотрела на Джона. – Тедди не сделал ничего дурного.

– Значит, вы его поощряли?

От злобного взгляда Джона она вздрогнула.

– Нет, но…

– Тогда не вмешивайтесь, мисс Кемпбелл!

Холли увидела, что Тедди идет на брата, и снова встала между ними.

– Ладно, – подняла она руки. – Опять придется принести ведро воды? Или вы выслушаете мои доводы?

Братья посмотрели друг на друга, потом на нее. Она твердо выдержала их взгляды.

– Позвольте заметить, если вы затеете драку, я выйду и никогда больше не стану разговаривать ни с одним из вас.

Не радуйтесь, милорд, – Холли посмотрела на Джона, – завтра я подыщу себе жилье. Я не желаю стоять между братьями, особенно когда они были ко мне так добры. – И Холли сделала шаг к двери. Джон схватил ее за руку.

– Вам ни к чему так поступать, мисс Кемпбелл.

– Вы не можете нас покинуть, – взмолился Тедди. Она посмотрела на обоих.

– Прекрасно, но тогда, Тедди, вы должны обещать, что не будете за мной ухаживать и будете просто моим другом.

– Хорошо, – нехотя кивнул он.

– А вы… – Холли потрясла перед Джоном полотенцем. – Вы должны попытаться обуздать свой характер. Я понимаю, что сейчас у вас много неприятностей, но вы все равно не имеете права швырять своего брата через всю комнату. Если уж кто имеет, так только я. – Она погрозила Тедди пальцем. – Не думайте, что я этого не сделаю, если вы попытаетесь снова приставать ко мне с поцелуями.

– Я запомню! – Губы Тедди приподнялись в усмешке.

– Вот и ладно. А теперь не пообедать ли нам, пока не остыло? Тедди, скажите, пожалуйста, Данну, что обед готов.

Тедди кивнул, посмотрел на Джона и вышел. После ухода брата Джон шагнул к ней.

– Лучшего проявления негодования у женщины я еще не видывал.

– Благодарю вас, милорд. – Она не поняла, в его словах заключался упрек или насмешка. – На самом деле я не очень рассердилась, – пояснила она. – Вот когда я рассержусь всерьез, видеть меня никому не стоит.

– Вы действительно можете швырнуть его в другой конец комнаты?

– Может, и нет, но я попыталась бы.

– Не сомневаюсь. – Что-то вроде улыбки появилось на его губах, но быстро исчезло. – Теперь моя очередь сердиться. С какой стати вы взяли на себя задачу украсить мой дом к Рождеству? Почему вы находитесь на кухне и занимаетесь стряпней, когда я сказал вам, что в моем доме гости не работают?

Выражение его золотистых глаз не понравилось Холли. Она отступила.

– Я попробовала то, что Данн подал ко второму завтраку. Я не люблю, когда портят хорошие продукты, и поэтому решила попробовать приготовить обед. Что же до украшений, то к дверям подошел разносчик, торгующий гирляндами и лентами. Цены предложил такие разумные, что я не смогла отказать. Я подумала, будет лучше, если ваш дом немного повеселеет к празднику. И в голову не пришло, что вы будете против.

– Если бы мне хотелось украсить свой дом, я бы его украсил.

– Ну что ж, прошу прощения.

– Ваши извинения звучат неубедительно. – Он сделал к ней еще шаг, его квадратный подборок выражал решимость, золотистые глаза, устремленные на Холли, пылали.

– При данных обстоятельствах я только могу извиниться. – Она опять отступила. Как странно. Она совершенно не боится Тедди, но вся ее стойкость растаяла от одного взгляда Джона.

– Мало того. Вы на каждом шагу бросаете мне вызов. Вы зашли так далеко, что занялись уборкой в моем доме.

– Я просто не могла видеть, что красивый дом находится в такой грязи. Данн здесь один. Он не может поддерживать чистоту в большом доме и прислуживать вам. Вот я и решила помочь ему. Мы взялись за дело вместе. Времени на уборку ушло немного. – Холли не сказала Джону, сколько грязи она выгребла и что Данн не очень-то охотно помогал ей, когда дело дошло до кухни.

– Мое дело – заботиться о том, что должен и чего не должен делать Данн. – И он сделал к ней еще шаг.

– Я понимаю, но нельзя же ожидать от него так много. – Она отступила назад и наткнулась на стол.

Он подошел совсем близко и положил руки на стол, так что поймал ее в ловушку. — Не учите меня управляться с прислугой.

– Кто-то же должен это сделать.

Он уставился на ее губы, и сердце у нее забилось.

– Но не вы. – Он нагнулся к ней.

Холли поняла, что сейчас он ее поцелует. Он был совсем рядом, так что она ощущала пряный запах его одеколона. Холли сжала губы, опасаясь, что поцелуй взволнует ее, но вдруг испугалась, что он передумает и не поцелует ее и она так и не узнает, каково это.

Джон замолчал; губы его находились совсем рядом с ее губами. Вдруг он принюхался.

– Что-то горит?

– Мой хлеб! – Холли бросилась к плите и распахнула дверцу. Ее обдало дымом.

Она закашлялась и, отмахиваясь от дыма, вытащила из духовки четыре буханки. Положила их на стол, подбоченилась и посмотрела на сгоревшие верхние корки. Обед погиб окончательно.

Стараясь не расплакаться, Холли пробормотала:

– Наверное, сгоревшие корки можно срезать. – Она остро ощущала, что он не сводит с нее глаз и, наверное, ухмыляется. И прежде чем он успел заметить на ее лице разочарование и боль, она сунула ему блюдо с курицей. – Вот. Отнесите, пожалуйста, в столовую, а я разложу остальное.

Он сердито посмотрел на нее, раскрыв рот и собираясь что-то сказать, потом, очевидно, решил промолчать. Повернувшись, понес блюдо в столовую.

Холли облегченно вздохнула. Она все еще трепетала при мысли о поцелуе. Нечего и отрицать – она хотела, чтобы он ее поцеловал. Не понимала почему – ведь он ни в малейшей степени ей не нравился. И откуда такая досада, что она испортила обед? Почему ей так хотелось произвести впечатление?

В кухню вошел Данн. Лицо у него было серое, руки дрожали.

– Что-нибудь случилось? – спросила Холли.

Данн, казалось, утратил дар речи; потом обрел голос.

– Я видел, как его светлость несет в столовую поднос.

– И что? – спросила Холли, не понимая, в чем дело.

– Мисс, он никогда в жизни такого не делал. Никогда. Так не полагается.

– Не волнуйтесь, я уверена, что он переживет. – Холли улыбнулась, шлепнула на переварившуюся картошку кусок масла, покрошила сверху петрушку, надеясь скрыть, что картошка превратилась в кашу. Потом переложила на блюдо морковь в желе. Зеленый горошек выглядел отлично, и Холли искусно разложила его вокруг моркови. – Ну вот, кажется, все. Давайте позовем его светлость на кухню, чтобы он отнес овощи?

Казалось, Данн вот-вот хлопнется в обморок. У Холли его реакция вызывала улыбку.

Холли сидела за столом рядом с Джоном, и он не мог оторвать от нее взгляда. Ее старое выцветшее синее платье все было в пятнах. Шея с одной стороны была в муке. Свечи отбрасывали отблеск на ее рыжевато-золотистые волосы, вызывая в них красноватые отсветы. Пучок у нее на затылке немного растрепался, и на шее и вокруг лица висели тонкие завитки. Совершенно плебейский вид ее привлекал необъяснимым очарованием.

Что-то в ее прямоте и бесхитростных манерах неумолимо притягивало и волновало Джона. На кухне он чуть не поцеловал ее. И даже теперь ему хотелось слизать языком муку с ее шеи. Он никогда еще не встречал таких девушек. Элис была ее полной противоположностью. Она ни за что не вышла бы к столу с мукой на шее и в таком старом платье, она и пальцем не пошевелила бы, чтобы привести в порядок его дом или чтобы что-то для него приготовить – не важно, подгорело ли приготовленное или нет. Голос Холли отвлек его от размышлений.

– Вы не едите курицу, – выжидательно поглядела она на него. – В Чарлстоне мы едим жареную курицу каждое воскресенье. Считается искусством, когда изнутри курица готова, снаружи не подгорела, а корочка хрустит. Моя бабушка готовила курицу лучше всех в нашем округе. Джон посмотрел на тарелку, где лежала подгоревшая куриная грудка, не зная, съесть ли ее или сунуть под стол.

– А вы всегда жили в Чарлстоне? – спросил Тедди, глядя на кашеобразную картошку у себя в тарелке.

– Да. – В льняной скатерти рядом . о своей тарелкой Холли увидела дырку.

Джон заметил, как она отводит от Тедди глаза – явный признак, что она лжет. Он поднял бокал с вином, сделал глоток, потом окинул Холли взглядом.

– Я слышал, что там красивые места. У меня в колледже есть приятель из Чарлстона. Гарри Ренвик. Вы, может быть, знаете его? – И Тедди с любопытством выгнул бровь.

– Нет, – ответила она, против воли слишком выразительно посмотрев на него.

Джон внимательно следил, как она раскидывает по тарелке недоварившийся горошек, моргая длинными полумесяцами ресниц. Почему она лжет о своей жизни в Чарлстоне? Крайне странно, что она проделала все путешествие без багажа. История о том, что она выбежала из дома, не взяв с собой вещи, – наглая ложь. Возможно даже, что Холли Кемпбелл не настоящее ее имя. Он подумал, что нужно отыскать судно, на котором она прибыла, и поговорить с капитаном.

Девушка стиснула в пальцах вилку, потом напустила на себя задумчивый вид и небрежно заметила:

– Я, право же, не помню такого имени – Ренвик.

– Жаль. Он вырос там, потом переехал с родителями сюда. Они, знаете ли, занимаются железными дорогами. Я приглашу их к нам, так что вы сможете вспомнить прошлое. Может быть, у вас окажутся общие знакомые. – И, осмелев, Тедди взял кусочек куриной ножки.

– Вряд ли. Чарлстон – большой город.

Тедди ничего не ответил, только широко раскрыл глаза. Он жевал, жевал, жевал. Заметив, что она наблюдает за ним, он притворился, что улыбается, а потом проглотил.

– Клянусь Юпитером, Джон, просто восхитительно. Попробуй.

Джон никак не решался, но раз Тедди похвалил, он подцепил кусочек на вилку, внимательно осмотрел его и сунул в рот.

– Конечно, она немного пережарилась. Вам нравится? – Холли наклонилась к нему, с волнением ожидая ответа.

Джон не мог смотреть в ее огромные карие глаза и сказать, что с таким же успехом можно жевать кожаную подошву. Ведь она едва не расплакалась там, на кухне, когда чуть не сгорел хлеб. И он совершил ошибку, проглотив свой кусок. Курица застряла в горле точно кусок угля. Чтобы не подавиться, Джон схватил стакан и осушил его одним глотком и с легкостью солгал:

– Да, вкусно.

– Как я рада. – Она улыбнулась, потом съела ложку горошка.

Джон смотрел, как она грызет его, точно горошек – самая вкусная вещь на свете. Интересно, неужели она любит полусырой горошек?

– Данн рассказал мне о Бонд-стрит, где много людей. А я очень люблю смотреть на людей, поэтому мне нужно пойти туда.

– Да, пожалуй, – оживился Тедди. – Лучше всего во второй половине дня. Я поведу вас на Бонд-стрит завтра.

В горле у Джона от ревности застрял комок.

– Вряд ли мисс Кемпбелл будет завтра здесь, – сообщил он с явным удовольствием. – Я могу предложить ей место, и она уедет от нас.

– Спасибо, но я предпочитаю сама найти себе работу. – Ее огромные карие глаза блеснули, и упрямая решимость появилась в уголках губ, похожих на розовые лепестки.

– Устраивайтесь сами, мадам. – Он смерил ее взглядом, разозленный ее неблагодарностью и терзаемый непрошеной ревностью.

Она немного помолчала, задумчиво глядя в тарелку. Потом проговорила уже помягче:

– Я не права. Прошу прощения. Что вы хотите мне предложить?

Джон посмотрел на нее тяжелым взглядом, потом сказал:

– Место у меня в имении.

– Что нужно делать?

– Моим детям нужна новая няня. – Он увидел, что глаза у нее широко раскрылись от удивления. Поскольку мысль о детях не вызвала у нее неприятия, он продолжил: – Я по думал, что вы, возможно, согласитесь.

– Господи! – Тедди стукнул вилкой по столу. – Такого я не пожелал бы и врагу. Ты же знаешь, что Драйден и Брок – настоящие чудовища.

– Вовсе нет – только с ними нужно уметь обращаться. – Джон посмотрел на Тедди, и ему страшно захотелось придушить брата. – Я уверен, что у мисс Кемпбелл не будет никаких проблем.

– Думаю, что не будет. Я обожаю детей. Я никогда еще не работала няней, но с удовольствием попытаюсь. – И Холли улыбнулась Джону, ямочки у нее на щеках словно подмигнули ему, когда она смахнула с груди кусочек курятины.

– Вы не знаете, на что идете. Его сыновья не дети, а маленькие исчадия ада. – Тедди постучал ножом по куску горелого хлеба. Послышалось неприятное звяканье, как будто он стучал по фарфору. – Энн очень мила, но двое мальчишек… – И Тедди покачал головой.

– Энн? – Холли с любопытством подняла брови.

– Моя дочь. Она самая младшая.

– Дочь? Как чудесно! – Она положила вилку с довольным видом, потом выпила немного портвейна. – Я уверена, что мы с детьми станем настоящими друзьями.

Джон промолчал, усомнившись в ее предположении. Он знал, какими дьяволятами бывают иногда его мальчики. Но Холли так просто не одолеешь. Он вспомнил, как она бросилась на дуболома, который наставил на него пистолет. Может, если она и не подружится с мальчиками, то по крайней мере сумеет обуздать их так, чтобы они относились к ней с уважением.

– Ну хорошо, значит, договорились, – подвел он итог; у него точно гора с плеч свалилась. – Завтра я отвезу вас туда.

– Ты? – воскликнул Тедди. – Я думаю, что сейчас тебе нельзя оставить судовую контору. Почему бы мне не отвезти мисс Кемпбелл?

– Я не виделся с детьми полмесяца. Можешь занять мое место в конторе. Я вернусь через два дня.

Тедди поджал губы, потом задумчиво уставился в тарелку.

– Перед отъездом мне нужно кое-что купить. Можно, мы поедем послезавтра? – попросила Холли.

Джон нахмурился:

– Наверное. – Интересно, где она возьмет деньги на покупки? Скорее всего она отдала ему все деньги утром, когда оплатила счет.

Однако она с улыбкой посмотрела на Тедди.

– Не хотите ли пойти со мной? Тедди значительно повеселел.

– Да, с удовольствием, я могу проводить вас на Бонд-стрит.

Джон посмотрел на брата, сдвинув брови, а потом на Холли. Она улыбалась Тедди, и на щеках ее появились с ума сводящие ямочки. Непрошеная ревность снова впилась в него. Нужно одолеть снедающее его вожделение. Ведь Холли – молодая женщина без гроша, которую он взял под свою защиту.

– Я иду обратно в контору, – встал он из-за стола. – Вернусь поздно. Честно говоря, я собираюсь проработать всю ночь.

– А как же обед? – спросила Холли.

– Мне как-то вдруг расхотелось есть.

И он вышел, а Холли смотрела ему вслед, хмуро сдвинув полукружия бровей.

* * *

На следующее утро по Бонд-стрит гулял холодный ветер. Холли придерживала волосы, чтобы не лезли в лицо. Шерстяное пальто капитана Маклейна было ей велико, и резкий холод проникал сквозь платье и пронзал до костей. Она поплотнее запахнулась в пальто и огляделась.

Вдоль улицы рядами стояли лавки. Венки и гирлянды украшали витрины и двери. Кое-где гирлянды свободно болтались на ветру и качались перед окнами, стуча по стеклам. Улица выглядела пустынно, если не считать двух джентльменов на другой стороне. Они придерживали руками цилиндры сражаясь с ветром. Холли посмотрела на Тедди, который шел рядом.

Он насвистывал, и белое облачко пара вырывалось изо рта. В руках он держал покупки Холли.

– Жаль, что сегодня на Бонд-стрит никого нет. Наверное, из-за холода.

Холли вздрогнула и посмотрела на плотные сероватые облака над горизонтом.

– Кажется, пойдет снег.

– Да, похоже. Только дураки ходят в такую погоду за покупками. – Он бросил на Холли критический взгляд, и оба рассмеялись.

– Я надеялась встретить на улице хоть немного дураков, – улыбнулась она.

– Полагаю, они появятся, когда потеплеет; тогда вы увидите всех, кого захотите.

– Мне не терпится. Мне страшно хочется увидеть лондонцев – модных молодых леди и джентльменов.

– Уверен, что они ничем не отличаются от того общества, в котором вы находились дома.

Она на секунду замолчала, потом заметила:

– Дома я не имела никакого общества.

– Неужели? – усомнился Тедди.

– Да. Мою бабушку избегали, потому что она слыла сторонницей отмены рабства. Что еще хуже – она публично порицала тех, кто владел рабами. Естественно, богатые плантаторы в наших краях изгнали бабушку из своего общества. Мы редко бывали где-нибудь, только в церкви и на рынке.

– Печальная история.

– Ничего страшного. Мне кажется, я не очень-то переживала. Я чувствовала себя счастливой, когда жила дома с бабушкой. – Она указала на какую-то лавку. – Смотрите, лавка модистки. Давайте зайдем. Вы не возражаете?

– Честно говоря, я уже не могу видеть рулоны тканей. – Он насмешливо улыбнулся, блеснув белыми зубами. – На той стороне есть маленькая чайная лавочка. Я буду ждать вас там.

– Хорошо, – согласилась Холли. Она посмотрела, как он перешел улицу; низ его черного пальто резко контрастировал с ярко-желтыми панталонами. Наверное, хорошо, что он не пошел с ней. В каждой лавке, куда они заходили, она чувствовала, что он подгоняет ее, особенно когда стоял рядом, пытаясь держаться по-джентльменски и ни в коем случае не выразить своего нетерпения. Наверное, поход за покупками ему изрядно надоел.

Девушка помахала ему рукой и вошла в лавку. Когда она закрыла за собой дверь, крошечный колокольчик на двери звякнул. Ее сразу же окутало теплым воздухом. Все еще дрожа, она растирала свои онемевшие руки, чувствуя, как грубы ее новые шерстяные перчатки. Но они не спасли ее руки от пронизывающего ледяного ветра.

Сгибая онемевшие пальцы, она шла мимо полок, на которых лежали рулоны ярких материй. В лавочке пахло чистыми новыми тканями. Внимание ее привлек зеленый креп, и она остановилась, сняла перчатки и сунула их в ридикюль. Потом наклонилась к рулону и пощупала жесткую ткань.

В глубине лавочки кто-то кашлянул.

Холли увидела женщину средних лет с тонкими губами и острым подбородком. Женщина стояла за прилавком и подсчитывала выручку, но давно уже перестала заниматься своим делом и сердито глядела на покупательницу.

– Добрый день, – весело поздоровалась Холли.

Женщина ничего не ответила. Она рассматривала темно-синее пальто Холли, которое было ей велико, и видневшееся из-под него поношенное синее платье. Потом лицо ее сморщилось.

– Мой товар вам не по средствам. Наверное, вам лучше поискать в Ист-Энде, – посоветовала она, кладя квитанции на стол.

Никогда еще с Холли не разговаривали так грубо. Лицо у нее вспыхнуло, а потом ее смущение сменилось праведным негодованием. Она отпустила край ткани, которую щупала.

– У меня есть деньги, и я могу тратить их, как и всякий другой.

– Я не продаю ткани, то есть если только вы не хотите сшить себе платье. Моя работа вам, конечно, не по карману. – И она снова окинула Холли неодобрительным взглядом.

– Откуда вам известно? – В Холли проснулось упрямство.

Женщина посмотрела на Холли, потом хихикнула.

– Все вы одинаковые – нищие девчонки, держитесь так, как будто можете купить весь мир. – Она перестала улыбаться, и на лице ее снова появилось презрительное выражение. – Шутки в сторону. Если вы сию же минуту не уйдете, я пошлю за Чарли, и вы окажетесь за решеткой.

Холли открыла рот, чтобы возразить, но колокольчик на двери снова зазвенел. В лавку ворвался холодный воздух, прижимая ее юбку к ногам. Холли закрыла рот, обернулась и увидела, что в лавку вошла леди Матильда. В красном платье, шубе и шляпе из черной норки, которая очень шла к цвету ее волос, Матильда выглядела очень эффектно.

Ее взгляд тут же упал на Холли, губы растянулись в напряженной улыбке. Она вынула изящные ручки из норковой муфты.

– А вот и вы. Я встретилась с Тедди, когда он шел в лавку на той стороне. Он сказал, что вы здесь. – Она замолчала, вглядываясь в лицо Холли, – Что-нибудь случилось, дорогая?

Холли взглянула на женщину за прилавком. Челюсть у той отвалилась, потом она раскрыла глаза, которые стали величиной с пятидесяти центовую монету. Казалось, она вот-вот упадет.

Холли с легким торжеством улыбнулась продавщице.

– Нет, все в порядке. – И она снова повернулась к леди Матильде. – Наверное, мне нужно идти. Лорду Теодору, пожалуй, надоело меня ждать. Боюсь, он уже жалеет, что взялся сопровождать меня. Я весь день таскаю его по лавкам. Здесь страшно трудно найти материю по разумной цене. Я видела подходящую лавку рядом с Пиккадилли и нашла там кое-что подходящее для платьев. Пожалуй, не стоит больше заставлять его ждать.

И Холли смерила взглядом продавщицу, которая выбежала из-за прилавка и бросилась к ним, махая руками. Она напоминала Холли всполошившуюся курицу.

– Не уходите отсюда из-за Теодора, дорогая. Джентльменов всегда нужно заставлять ждать. Пусть учатся терпению.

Продавщица остановилась перед леди Матильдой и присела в реверансе.

– Вы знаете эту… – следующее слово она произнесла сквозь зубы, – особу, леди Матильда?

– Конечно, знаю, миссис Дюпре. – Леди Матильда помолчала, растирая щеки. – Она мой личный друг.

– Вы замерзли, миледи. Разрешите подать вам чаю.

– И моему другу тоже. – Леди Матильда кивнула в сторону Холли, потом любезно улыбнулась миссис Дюпре.

Та с кислым видом посмотрела на Холли и быстро направилась в заднюю комнату.

– Право, не стоит. – Холли смотрела, как леди Матильда снимает шляпу и спенсер.

– Ей не помешает вести себя поучтивее. – Леди Матильда сняла перчатки и продолжила, причем в голосе ее звучало искреннее убеждение: – Если я чего-то не люблю, так это неуважения и грубости. Пусть вы не богаты, это еще не значит, что она не должна вас обслуживать.

Холли посмотрела на свое платье, подумала о своей нижней юбке и о том, какое богатство зашито в ней. Потом перевела взгляд на леди Матильду с ничего не выражающим видом.

– Да, пожалуй, я согласна с вами. Она не должна вести себя так оскорбительно. Немного денег у меня ведь есть, – улыбнулась Холли.

– Теперь она из кожи вылезет, лишь бы угодить вам, – проговорила леди Матильда высокомерным голосом человека, знающего, как пользоваться своим богатством, чтобы получить то, чего хочешь. – Я одна из ее лучших клиенток.

– Спасибо, что взяли меня под свое покровительство. – Холли не понимала, почему леди Матильда обращается с ней так, словно они друзья. Еще вчера она была всего лишь любезна. Наверное, решила Холли, причина в том, что леди Матильда ревнует Джона.

Подумав так, Холли посмотрела на рулон тонкого сукна в зелено-красную клетку. Где тут ценник? Приподняла рулон, заглянула под него. Ничего не найдя, она спросила:

– Где указаны цены?

– Когда покупают вещи в таком магазине, милочка, о ценах не спрашивают, – предупредила леди Матильда с легким оттенком высокомерного удовольствия.

Холли скривилась.

– Даже если бы у меня нашлись средства, я не стала бы заказывать платье, не зная, сколько оно стоит. Иначе как же узнать, не обсчитали ли тебя? – Увидев, что леди Матильда устремила на нее презрительный взгляд, Холли добавила: – Бабушка научила меня разумно относиться к покупкам.

– Весьма предусмотрительное замечание, поскольку вам скорее всего приходилось жить на скромные средства. – Леди Матильда улыбнулась с покровительственным видом, после чего провела рукой по рулону бархата бордового цвета. – Кстати, о средствах. Сообщил ли вам лорд Аптон, что его детям нужна няня?

– Да, сообщил, – удивилась Холли тому, что леди Матильде известно о предложении, которое ей сделал Джон. – Я уже согласилась. Значит, я вас должна поблагодарить за рекомендацию, или то была идея лорда Антона?

– Признаюсь, это моих рук дело! – Синие глаза леди Матильды блеснули.

– О, тогда я благодарю вас.

“Похоже, леди Матильда очень уж хочет поскорее избавиться от меня”, – подумала Холли.

– Если пожелаете, я предоставлю в ваше распоряжение мою карету, и вы можете отправиться в деревню сегодня же вечером.

– Очень любезно с вашей стороны, леди Матильда, но лорд Аптон уже согласился отвезти меня туда.

– Вот как? – На лице у леди Матильды выразилось сомнение, а потом в глазах ее мелькнуло что-то вроде ревности. – Ну что ж, он, конечно, предложил отвезти вас из любезности. Я поговорю с ним и выясню, могу ли это сделать я. На следующие два-три дня у меня ничего не намечено.

– Помнится, он сказал, что поедет повидаться с детьми.

– А я полагала, что он намерен отправиться туда ближе к Рождеству.

Холли пожала плечами: – Наверное, ему хочется увидеть их поскорее.

На какую-то долю секунды леди Матильда нахмурила лоб, но потом на лице ее снова появилась непроницаемая маска вежливости.

– Хорошо, я все равно поговорю с ним. – Она помолчала, щупая руками шелк. – Надеюсь, Тедди вам не докучает. Он иногда так любит пофлиртовать, что и вообразить невозможно.

– Нет, сегодня он вел себя совершенно как джентльмен. Леди Матильда, кажется, обрадовалась.

– Приятно слышать. Он так молод. А молодые люди не умеют сдерживать свои чувства. – Она понизила голос. – И знаете, милочка, он собирается жениться на богатой наследнице, как и следует лорду Аптону.

– Не думаю, что мне нравится то, на что вы намекаете, – многозначительно посмотрела на собеседницу Холли.

– Ах, Боже мой! – Леди Матильда схватилась за горло. – Вы не должны думать, милочка, будто бы я хотела сказать, что вы их завлекаете. Конечно, вы знаете свое место и никогда ничего подобного не сделаете. Я просто указала вам на недостатки Теодора. – Она оглядела Холли с явным удовлетворением – девушка такая некрасивая и заурядная, что никак не могла бы соблазнить ни Тедди, ни Джона.

– Вам незачем рассказывать мне о его недостатках. У меня нет никакого желания выходить замуж или завязывать с кем-то какие-то отношения.

В дверь вошла миссис Дюпре, неся поднос с чаем.

– Прошу вас, миледи. – И она поставила поднос на маленький столик в глубине лавки.

– Извините, я спешу, не хочу заставлять Тедди ждать.

– Я настаиваю, чтобы вы задержались на одну секунду, – попросила леди Матильда. – Вам в вашем новом положении нужно платье. У миссис Дюпре есть несколько подходящих готовых платьев, и она может их вам показать. Я покупаю у нее одежду для прислуги. – Она посмотрела на миссис Дюпре. – Полагаю, что-нибудь черное. Да, черное придаст ее внешности авторитетности – она так молода и заурядна. Она будет няней у моих племянников и племянницы, и мы хотим, чтобы она выглядела соответственно.

– Благодарю вас, но я не могу допустить, чтобы вы…

– Нет-нет, милочка, позвольте сделать это для вас. – Глаза леди Матильды сверкнули, как блестящие кубики синего льда.

Холли увидела ее глаза и поняла, что предложение сделано вовсе не от доброго сердца.

Кварталом дальше по той же Бонд-стрит, в дом номер девять вошел Джон. Он появился в спортивном клубе “Джентльмен Джексон” с надеждой, что несколько раундов заглушат разгоревшееся в нем вожделение. Раньше бокс всегда помогал, Джону и теперь остался единственным капризом, который еще был ему по карману. Годом раньше он отказался от членства в клубе “Уайте”.

Джон проработал чуть ли не всю ночь напролет, но никак не мог сосредоточиться – ему все время вспоминалась Холли, лежащая в постели.

Не успел он протянуть руку к звонку, как в нос ударил крепкий запах пота, похожий на томительный запах секса. Занятия боксом вовсе не похожи на любовные ласки, но они продолжаются довольно долго и приносят своего рода облегчение. Мысль об облегчении снова заставила его вспомнить о Холли. Он чуть не застонал вслух и еще больше помрачнел. Решившись, Джон протянул руку к звонку.

Четверо джентльменов стояли у веревочного ограждения, выкрикивая подбадривающие слова двум дерущимися на ринге. Джон заметил, что одним из противников оказался маркиз Уотертон – человек крепкого телосложения, ростом более шести футов, как и Джон, с белокурыми волосами цвета песка и дерзкими голубыми глазами. Доход Уотертона составлял больше ста тысяч фунтов в год. Естественно, такое богатство давало ему возможность царить в высшем свете.

Одним взглядом он мог погубить репутацию леди, мог пренебрежительным обращением уничтожить члена какого-нибудь клуба, и если кто-то осмеливался противоречить ему, он пользовался своей властью со злобным умением. В свете он имел прозвище Медведь. В обществе его терпеть не могли, но не избегали из опасений, что он может нанести публичное оскорбление. Так образовался фатальный замкнутый круг, и Уотертон полностью контролировал свои владения, пользуясь богатством, высоким положением и статусом в обществе. Однако Джон давно уже не заботился о том, что думают о нем в свете, и Уотертон это знал.