Текст книги "Соловьиная ночь"

– Абигейл, – прошептала она. – Ты не спишь?

– Кэссиди! – воскликнула сестра, протягивая к ней руки. – Я знала, что ты обязательно приедешь!

Кэссиди присела на постель, обняла Абигейл, и сестры заплакали в объятиях друг друга.

– Я здесь, дорогая, – проговорила Кэссиди. – Теперь все будет хорошо.

– Ах, Кэссиди, ребенок вот-вот должен родиться, и мне так не хотелось быть в этот момент одной!

Кэссиди окинула взглядом бедно обставленную комнату.

– А где твой муж? – спросила она.

Абигейл сплела свои пальцы с пальцами сестры.

– Ему нужно было уехать, но очень скоро он вернется.

– Позволь, я пошлю за ним, – попросила Кэссиди.

– Я не знаю, где он, – грустно призналась Абигейл. – Если бы он знал, что я вот-вот должна родить он бы непременно приехал.

Увидев, что глаза сестры гневно блеснули, Абигейл тихо промолвила:

– Не суди его слишком строго, Кэссиди. Ведь он ничего не знает о ребенке.

Кэссиди прижала сестру к своей груди и закрыла глаза. Слова возмущения застряли у нее в горле. Что бы там ни говорила Абигейл, ее муж был обязан находиться здесь

Глава 7

Домик с красной черепичной крышей располагался в укромной лощине. Ветер с Темзы не долетал сюда. Полуденное солнце стояло в зените и жарко нагревало стены домика.

Тишину нарушили шаги миссис Тетч, которая торопливо подошла к колодцу и, набрав воды в ведро, заспешила обратно.

В комнате наверху Абигейл вздрагивала от боли. Ее золотистые волосы были влажными от пота и в беспорядке спутались на подушке. Она тужилась, пытаясь произвести на свет ребенка, и стоны срывались с ее искусанных до крови губ.

Кэссиди намочила платок и положила его на лоб Абигейл.

– Все хорошо, дорогая! Я с тобой.

Абигейл облизнула сухие губы и бросила на сестру затуманенный взгляд.

– Тут ты ничем не можешь мне помочь, – проговорила она. – Но ты не уходи. Может быть, ты придашь мне сил, как это было всегда…

– Мужайся, Абигейл, – спокойно говорила Кэссиди, хотя ее собственное сердце готово было разорваться от страха. – Повитуха скоро придет. Она знает, как помочь тебе.

– Ах, Кэссиди, мне так больно! – дрожащим голосом жаловалась Абигейл.

Она металась по постели, и ее глаза были расширены от боли.

– Помоги мне, Кэссиди! – кричала она, когда боль усиливалась. – Помоги мне это вытерпеть!

Увы, Кэссиди ничем не могла ей помочь. Она бы с готовностью разделила боль с сестрой, но это было невозможно.

– Если бы я могла взять твою боль, – вздохнула Кэссиди, гладя сестру по волосам.

– Ребенок скоро родится, – пробормотала Абигейл. – Мне говорили, что, когда матери дают подержать ребенка, она сразу забывает обо всех своих мучениях.

Она схватила Кэссиди за руку. Схватки возобновились с новой силой.

– Это мог сказать только идиот, – проворчала Кэссиди, глядя, как глаза сестры раскрываются от боли.

Наконец, боль стала утихать.

– Ты такая добрая, – прошептала Абигейл. – Что бы я без тебя делала? Мне тебя так не хватало!

– Больше мы никогда не расстанемся, – твердо сказала Кэссиди. – А теперь полежи спокойно, если можешь. Тебе нужно набраться сил.

Глаза Абигейл медленно закрылись, и, обессиленная, она забылась беспокойным сном. Кэссиди со слезами жалости смотрела на свою сестру.

Роды длились вот уже почти сутки.

Кэссиди стала опасаться за жизнь сестры. Конечно, она ничего не понимала в акушерстве, однако сообразила, что такие долгие роды не предвещают ничего хорошего. Ах, если бы пришла наконец повитуха! Она послала за ней давным-давно, но та почему-то задерживалась.

Кэссиди сидела в кресле, держа Абигейл за руку. Она послала также в Лондон за тетушкой Мэри, которая, без сомнений, знала бы, что делать в подобной ситуации.

«Может быть, и к лучшему, что муж Абигейл находится в отъезде», – подумала Кэссиди. Если бы он был здесь, она бы не удержалась и высказала ему все, что она о нем думает, и только еще больше расстроила бы сестру. Что это за мужчина, который, женившись, обязался заботиться о супруге, а когда ей настало время рожать, бросил ее одну!

Кэссиди старалась не думать о ребенке. Она думала лишь об Абигейл и о тех мучениях, которые приходилось терпеть сестре.

Абигейл застонала во сне, и Кэссиди наклонилась к ней.

Слабый ветер едва шевелил занавески. В комнате было очень душно, и Кэссиди принялась обмахивать сестру веером, чтобы хоть немного освежить ее пылающее лицо.

Дверь немного отворилась, и в щель заглянула седая женщина. Пристально посмотрев на сестер, она раскрыла дверь пошире и, переваливаясь из стороны в сторону, с трудом проковыляла в комнату. Она была горбата, и ее лицо было сплошь в морщинах, но ее синие глаза излучали доброту.

– Я – Мауди Перкинс, повитуха, и пришла помочь. Я не могла прийти раньше, потому что принимала роды у женщины на дальней ферме…

Осмотревшись, повитуха сразу все поняла.

– Роды проходят трудно, – сказала она, кивая в сторону Абигейл. – И давно она так мучается?

В глазах Кэссиди засветилась мольба.

– Вот уже семнадцать часов. Теперь она, кажется, отдыхает. Прошу вас, помогите ей!

Многоопытная старуха покачала головой.

– Я все понимаю. Скажите, вы хотите, чтобы роды шли естественным путем или прикажете немножко

их ускорить?

Кэссиди почувствовала ком в горле.

– Я ничего в этом не смыслю. Поступайте так, как сочтете нужным.

Повитуха кивнула.

– Там внизу вас ждет леди Мэри, – сказала она. – Идите к ней, а я побуду с вашей сестрой.

Кэссиди обрадовалась, что тетушка Мэри наконец приехала, но ей не хотелось оставлять Абигейл.

– Я обещала, что все время буду рядом с ней, – пробормотала она.

Повитуха опустила на стол свой узелок и снова покачала головой.

– Вы тут ничем не поможете. Спускайтесь вниз и позаботьтесь о себе. Если сестра захочет вас видеть, я позову вас…

Кэссиди притронулась к щеке Абигейл.

– Она такая нежная и слабенькая, – проговорила она. – Как вы думаете… Она…

– Я принимала роды много раз, – решительно сказала старуха. – У меня еще никто не умирал.

В облике повитухе было нечто такое, что вселяло уверенность.

– Позовите меня, если она попросит.

– Разве я уже это не пообещала? – улыбнулась старуха.

Кэссиди на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в гостиную. Здесь она сразу попала в объятия тетушки Мэри.

– Я летела сюда сломя голову, – сказала тетушка. – Как Абигейл?

– Я боюсь за нее, тетя Мэри. Никогда не думала, что рожают в таких муках!

– Тут нет ничего страшного. Миллионы женщин рожают, Кэссиди. У меня у самой есть дочь.

– А у Патриции скоро будет уже третий ребенок. Тетушка Мэри недовольно поджала губы.

– Ну о ней нечего беспокоиться. Наверное, Патриция целыми днями жалуется на здоровье и изводит всех своими капризами? Впрочем, не будем говорить о ней. Дай мне посмотреть на тебя! – Окинув Кэссиди придирчивым взглядом, тетушка удовлетворенно кивнула. – Ты превратилась в настоящую красавицу. Такой я тебя и представляла.

– Говорят, я очень похожа на вас.

– Так оно и есть, – радостно подтвердила тетушка, и ее глаза заблестели.

Наконец-то, она увиделась с любимой племянницей. Кэссиди и в самом деле унаследовала шотландскую красоту рода Макайворов. В зеленых глазах племянницы тетушка с гордостью читала присущую предкам силу духа. Кэссиди никому не удастся заставить унижаться и кланяться.

Кэссиди с тревогой посмотрела на лестницу, ведущую в комнату Абигейл.

– Кажется, я не могу думать ни о чем другом, как об Абигейл, – призналась она. – Лучше бы я оказалась на ее месте!

Тетушка поставила перед ней чашку горячего чая.

– Ты бы никогда не оказалась в положении Абигейл, – вздохнула она. – Мне ее тоже жаль. Но пойми, дорогая, что она уже взрослая и должна жить своим умом. Ты не сможешь ее вечно опекать… Где же ее муж? – поинтересовалась тетушка.

– Не знаю, – покачала головой Кэссиди. – Я понятия не имею, где он, и не могу за ним послать…

– Никто из нас с ним незнаком. Я приезжала сюда несколько раз, но ни разу не заставала его дома. Когда я пыталась узнать у Абигейл его имя, она упорно молчала.

– Мне тоже все это кажется странным, – согласилась Кэссиди.

В это мгновение сверху послышался приглушенный крик. Кэссиди вскочила, чтобы поспешить наверх, но тетушка ее удержала.

– Миссис Тетч сказала, что у тебя целый день крошки во рту не было. Я настаиваю, чтобы ты хоть немного поела! – сказала тетя, подвигая к Кэссиди тарелку. – Если мы понадобимся, повитуха нас позовет.

– Абигейл такая слабая, тетя Мэри!

– Она стала такой, потому что ты ее постоянно опекаешь и позволяешь тянуть из себя силы. Иногда мне казалось, что она окончательно тебя заездит, Кэссиди…

– Но после смерти папы и мамы у нее не осталось никого, кроме меня. Ей нужно на кого-то опереться. Я надеялась, что такой опорой станет для нее супруг, но, видимо, я ошиблась.

– Вы обе остались без родителей, однако, хоть ты и младшая, ты сделалась сильной, а она все больше и больше перекладывает на тебя свои проблемы. Я люблю ее так же, как и тебя, но о тебе я тоже беспокоюсь, Кэссиди. Мне не нравится, как обращается с тобой Генри. Он жестокий и бесчувственный человек и заставляет тебя страдать…

– Ничего страшного, – поспешно сказала Кэссиди. – Генри не смог меня удержать, когда я понадобилась Абигейл… – она помолчала. – Но кто ей действительно сейчас нужен, так это ее муж! – с жаром воскликнула она. – Как только он появится, я ему все выскажу!

Кэссиди показалась тетушке разгневанным ангелом. Впрочем, сейчас не время было высказывать слова негодования в адрес таинственного мужа Абигейл.

Кэссиди протяжно вздохнула и отодвинула тарелку. Потом она поднялась и устало потянулась.

– Я должна вернуться к Абигейл. Леди Мэри взглянула на часы.

– Извини, дорогая, я забыла сказать, что через час мне придется возвращаться в Лондон. Сегодня я устраиваю прием по случаю дня рождения Джорджа. Наш дом должен посетить принц. Я не могу опаздывать. Завтра к полудню я вернусь. Если, конечно, ты не сочтешь, что я понадоблюсь Абигейл раньше…

Кэссиди очень не хотелось, чтобы тетушка уезжала, однако повитуха уверяла, что роды протекают нормально.

– Я извещу вас, как только родится ребенок, – сказала она. – И передайте дяде Джорджу, что я его очень люблю.

Леди Мэри поднялась и надела шелковый чепец.

– Береги себя, моя дорогая, – попросила она племянницу.

Кэссиди проводила тетушку до кареты и стояла у дороги, пока экипаж не скрылся из виду. Потом она медленно вернулась в дом. На сердце у нее было очень тяжело – она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой.

Кэссиди перевела взгляд с огромного живота Абигейл на ее искаженное болью лицо. Страдания сестры она воспринимала как свои собственные. Слезы слепили ее, когда она подошла к Мауди.

– Роды осложнились, – мрачно сообщила повитуха. – Ребенок идет боком, и я попробую его перевернуть. Не уверена, удастся ли кого-нибудь из них спасти…

– Помогите ей! – умоляюще воскликнула Кэссиди. – Помогите моей сестре!

Повитуха нахмурилась.

– Поменьше болтайте. Мне понадобится ваша помощь, – сказала она.

Кэссиди поборола страх. Она понимала, что Абигейл не должна заметить ее отчаяния.

– Скажите, чем я могу помочь, и я все сделаю. Три часа кряду Мауди пыталась облегчить роды.

Абигейл настолько ослабла, что лишь тихо стонала.

Кэссиди взглянула на окровавленные руки повитухи и задрожала. Простыни также обагрились кровью – зато Абигейл сделалась белее мела.

– Ребенок ее убьет! Я это знаю! – воскликнула Кэссиди.

Несколько мгновений спустя в комнате раздался слабый крик. Это кричал ребенок Абигейл, сделавший первый вдох.

– Дочка, – деловито сообщила Мауди, обтирая младенца, прежде чем завернуть его в белое одеяльце.

Пока повитуха занималась ребенком, Кэссиди не отводила глаз от сестры. Она опустилась перед кроватью на колени и взяла в руку тонкие пальцы Абигейл.

Глаза Абигейл были закрыты, а сама она едва дышала.

– Больше не будет больно, дорогая, – сказала сестре Кэссиди, но Абигейл ее не слышала.

Кэссиди с надеждой посмотрела на повитуху.

– Теперь с ней все будет хорошо, да? Мауди печально покачала головой.

– Она потеряла слишком много крови… Но ребенок в полном порядке!

Кэссиди в отчаянии замотала головой.

– Какое мне дело до ребенка! Я хочу, чтобы моя сестра осталась жива. Больше мне ничего не нужно!

В это мгновение она почувствовала, как Абигейл подняла руку и погладила ее по голове.

– Бедняжка Кэссиди, – чуть слышно прошептала Абигейл. – Ты не в силах остановить мою смерть…

Кэссиди провела языком по пересохшим губам.

– Не говори так! – воскликнула она. – Я не допущу, чтобы ты умерла!

Абигейл вздохнула.

– Если бы это было возможно, ты согласилась бы сражаться со смертью вместо меня… Ты всегда была сильной, а я слабой.

– Не нужно разговаривать! Это отнимает силы.

– А как мой ребенок? – губы едва повиновались ей.

– Ты родила девочку, – сказала Кэссиди.

– И она… она… – заволновалась Абигейл. Мауди подошла к постели и показала ей запеленутого ребенка.

– Малышка просто загляденье! – сказала она.

Абигейл печально прикоснулась губами к лобику девочки, ее веки задрожали, а на глазах показались слезы. Она понимала, что прикасается к дочери в последний раз.

– Заботься о ней так, как ты заботилась обо мне, Кэссиди, – попросила она. – Малышке потребуется твоя защита.

Сердце Кэссиди разрывалось от горя. Она видела, что Абигейл умирает, и ничем не могла помочь своей сестре.

– Не говори чепухи! Когда ты поправишься, то сама позаботишься о ней, – не веря собственным словам, попыталась она подбодрить Абигейл.

Мауди прижала ребенка к груди и направилась к двери.

– Если понадоблюсь, я внизу, – сказала она.

– Силы покидают меня… – шептала Абигейл. – Я не хочу покидать вас, Кэссиди, – тебя и мою малышку… И ее отца… Как бы он гордился своей дочкой!

Внезапно Кэссиди охватила ярость.

– Ты думаешь, ему есть до вас дело? – воскликнула она.

– Ты… ты не знаешь его, Кэссиди. Как жаль, что вы так и не познакомились… – Абигейл перевела дыхание. – Вы бы понравились друг другу.

Кэссиди видела, с каким трудом дается Абигейл каждое слово.

– Я не хочу, чтобы ты расстраивалась, – сказала она. – Сейчас попробуй отдохнуть. Мы поговорим об этом как-нибудь после.

Абигейл попыталась приподняться, но, задыхаясь, упала на постель.

– Прошу тебя… послушай меня…

Сердце Кэссиди сжалось от тоски.

– Если я соглашусь тебя выслушать, – сказала она, – ты обещаешь потом отдохнуть?

Абигейл с невыразимой печалью взглянула на сестру и кивнула:

– Да… потом я отдохну.

На несколько секунд она закрыла глаза, и по ее щеке покатилась слеза.

– Ты не понимаешь, – сказала Абигейл. – Я буду любить его… до последнего вздоха!

Кэссиди не смогла скрыть от сестры своей неприязни к этому человеку и увидела, что в глазах Абигейл отразились боль и отчаяние.

– Не нужно его ненавидеть, Кэссиди! Он ничего не знал о ребенке. У него большие неприятности в семье, и мне не хотелось, чтобы он беспокоился еще и

из-за меня.

– Какое мне дело до неприятностей в его семье? Я хочу знать, кто он такой?!

– Я не решаюсь назвать его имя, – тихо прошептала Абигейл.

– Но почему? – удивилась Кэссиди. Абигейл беспомощно заморгала. Слезы слепили ее.

– Теперь это не имеет значения. Я скажу тебе, кто он… Он – герцог Равенуорт. – Выговорив это имя, она с мольбой посмотрела на Кэссиди. – Он любит меня. И будет рад ребенку. Вот увидишь!

Кэссиди никогда не слышала о герцоге Равенуорте, однако ей с трудом верилось, что столь титулованный и благородный человек способен бросить жену в подобных обстоятельствах.

В сердце Кэссиди пылал гнев к человеку, который тайком увез ее сестру из дома и содержал в таких условиях, неподобающих ее положению. Конечно, фамилия Марагонов не так знаменита, но их род весьма древний и благородный. Абигейл дочь виконта, а ее прадед шотландский дворянин. Таким образом своим происхождением она нисколько не уступает пресловутому герцогу Равенуорту.

Кэссиди взглянула на сестру. Ей показалось, что каждый вздох дается Абигейл с невероятным трудом.

– Отвези ребенка к нему – в Равенуортский замок, Кэссиди, – попросила Абигейл. – Я хочу, чтобы дочка была с отцом. Но ты ее, пожалуйста, почаще навещай. – На глазах у нее снова блеснули слезы. – Ты нужна ей так же, как всегда была нужна мне…

Кэссиди хотела что-то возразить, но ее горло сжалось от отчаяния. Слезы полились у нее из глаз и закапали на воротничок воскресного платья.

– Обещай мне, Кэссиди! – взмолилась сестра. Кэссиди вздохнула и с трудом проговорила:

– Да. Я обещаю.

Черты лица Абигейл разгладились, выражение тревоги и страдания покинуло его.

– Теперь я спокойна… – прошептала она.

С этими словами глаза Абигейл закрылись, а тело вытянулось и безжизненно замерло.

– Господи, нет! – воскликнула Кэссиди. – Прошу тебя, не отнимай у меня Абигейл!

Кэссиди проплакала у постели умершей сестры всю ночь. С рассветом она послала Тетча сообщить печальные новости тетушке Мэри.

Когда Мауди предложила ей свои услуги в подготовке тела к погребению, Кэссиди отказалась. Ей не хотелось, чтобы тела ее любимой сестры касались чужие руки. Она обрядила Абигейл в ее лучшее платье и сама расчесала спутанные золотистые волосы, отливавшие холодным блеском. Она сложила руки Абигейл на груди и поцеловала в холодные губы. Смерть ничуть не исказила ее прекрасные черты.

Кэссиди помолилась о том, чтобы душа Абигейл нашла покой в ином мире.

Последний раз вглядевшись в сестру, она направилась к лестнице, чтобы спуститься к ребенку. Даже не взглянув на лицо малышки, она взяла ее на руки и повернулась к Мауди.

– Когда приедет моя тетя, скажите ей, что я повезла ребенка к отцу, – сказала Кэссиди повитухе. – Она распорядится обо всем, что касается… – на ее глазах снова выступили слезы, – …обо всем, что касается похорон моей бедной сестры.

Мауди согласно кивнула, однако у нее имелись кое-какие практические соображения.

– Я слышала ваш разговор с сестрой, – сказала повитуха. – Если вы повезете ребенка, то вам понадобится помощь. Вы так устали за эти дни и не умеете обращаться с младенцами…

– Если вы слышали наш разговор, – перебила ее Кэссиди, – то, может быть, вам известно, кто такой герцог Равенуорт?

– Единственное, что я знаю, так это то, что он глава знатного рода Винтеров. Вообще-то мне казалось, что он уже старик, однако если именно он отец ребенка, наверно, я ошибалась…

Наконец, Кэссиди впервые взглянула на младенца. У малышки были золотистые кудряшки – точно такие же, как когда-то у Абигейл, и сердце Кэссиди снова содрогнулось от горя. Как бы там ни было, она не могла бросить беззащитное дитя на произвол судьбы. С другой стороны, Кэссиди не могла питать любви к ребенку, который стал причиной смерти ее сестры.

Кэссиди крепко прижала малышку к груди, словно опасалась, что может потерять и ее.

– Вам понадобится кормилица, – снова подала голос повитуха. – Я знаю одну приличную женщину, которая, возможно, согласится сопровождать вас в дороге.

– Вы поговорите с ней?

Старуха кивнула.

– Полагаю, вы воспользуетесь дилижансом?

– У меня нет выбора. Тетч взял экипаж, а у меня нет времени дожидаться его возвращения. Я должна выехать немедленно.

– Вы даже не дождетесь похорон вашей сестры? Кэссиди опустила глаза. Ей было стыдно смотреть на добрую повитуху.

– Я уже попрощалась с сестрой.

– Тогда я пришлю Элоизу Габбинс к гостинице как можно скорее.

Подхватив свой узел, повитуха направилась к двери.

– Скажите, – крикнула ей вслед Кэссиди, – далеко ли находится Равенуортский замок?

Мауди пожевала губами и проворчала:

– Для вас, может быть, это будет вообще путешествие в один конец.

– Что вы имеете в виду? – рассердилась Кэссиди. Старуха пожала плечами.

– Ничего я не имею в виду. Но советую вам быть поосторожней. Если вы собираетесь подкинуть герцогу ребенка, не думайте, что это будет приятной прогулкой.

Глаза Кэссиди упрямо блеснули.

– Вы думаете, мне с ним не совладать? – она гордо вскинула голову. – Ну это мы еще посмотрим! Он, конечно, человек весьма состоятельный и именитый, однако, и у меня есть кое-какие права!

Глава 8

Четыре дня Кэссиди тряслась в переполненном дилижансе. Когда она, наконец, сошла у деревни Равенуорт, ее переполняла ярость. У нее почти не оставалось денег, чтобы платить кормилице и покупать еду. Но единственное, что ее беспокоило, это чтобы хватило денег на обратную дорогу.

Вместе с кормилицей Кэссиди направилась к гостинице «Голубой голубь» в надежде снять там комнату, чтобы немного передохнуть и привести себя в порядок, прежде чем идти в замок Равенуорт.

Глядя на массивные башни старинного замка, возвышающиеся над деревенскими крышами, Кэссиди впервые почувствовала робость. Однако она не собиралась поддаваться страху и отчаянию. Ей нужно было исполнить последнюю волю Абигейл. Она гнала от себя боль и тоску, не давала воли слезам и поклялась сделать все, чтобы дочь Абигейл заняла свое законное место в отцовском доме.

Глядя на дорогу, круто взбиравшуюся к замку, Кэссиди вдруг подумала о том, что герцога может вообще не оказаться дома. В этом случае будущее погружалось в полную неизвестность. Кэссиди взглянула на главную башню и увидела развевающийся флаг, который возвещал о том, что герцог находится в замке.

Ее стали одолевать горькие мысли. Что, если герцог намерен держать все происшедшее в тайне? Может быть, он даже женат? Что, если, пообещав Абигейл жениться на ней, он вовсе не собирался этого делать? Намерен ли он вообще признать ребенка своим? Но если он будет все отрицать и откажется от дочери, что тогда делать ей, Кэссиди?

Рейли расхаживал по кабинету, размышляя о том, как много предстоит ему сделать для восстановления и благоустройства родового гнезда. За долгие годы в герцогстве накопилось немало и других проблем. Иногда ему даже казалось, что было бы лучше, если бы титул и замок действительно перешли к Хью. Тогда бы он, Рейли, был свободен от всех хозяйственных забот.

Он присел на край массивного дубового стола и пробежал взглядом по пыльным корешкам книг на полках. Запустение царило и в кабинете. Старинные книги нуждались в уходе, иначе они сгниют и обратятся в прах. Пожалуй, некоторые из них уже не удастся реставрировать.

В дверь постучали, и Рейли встретил Амброуза недовольным взглядом. Он предупреждал слуг, чтобы его не беспокоили.

– Прошу прощения, ваша светлость, – извинился Амброуз. – Но у ворот стоит молодая женщина. Она хочет вас видеть. Я сказал ей, что сегодня вы не принимаете, но она заявила, что не уйдет, пока не поговорит с вами…

– Она сказала, как ее зовут?

– Нет, ваша светлость. Она отказалась назвать себя.

– Но что же ей нужно? – раздраженно воскликнул Рейли.

– Понятия не имею, ваша светлость. Она не сказала, – ответил дворецкий. – Но она интересовалась, женаты ли вы и есть ли у вас дети.

– Наверное, это еще одна деревенская просительница, – недовольно вздохнул Рейли. – Может, направить ее к миссис Фитцвильямс?

– Я, конечно, не хочу настаивать, ваша светлость, но мне показалось, что это благородная дама. С ней служанка и, кажется, ребенок.

Рейли подумал о том, сколько у него неотложных дел с бумагами. С тех пор как он взялся за восстановление замка, заботы обрушивались на него одна за одной. То садовник просил денег на ремонт оранжереи, то экономка жаловалась, что не хватает рабочих рук, то являлись с просьбами Хью и его мать. Кроме всего прочего, требовался его постоянный контроль над восстановительными работами, которые продвигались крайне медленно. Словом, его разрывали на части.

Рейли неохотно кивнул.

– Я ее приму. Однако объясните ей, что у меня очень мало времени.

Когда дворецкий провел Кэссиди в прихожую, она ощутила растущий трепет. Высокие потолки были украшены затейливыми орнаментами. Сквозь витражи солнечный свет разноцветными бликами ложился на ковры.

На стенах, облицованных дубовыми панелями, висели расшитые золотом и серебром гобелены.

Если бы не общее запустение и неухоженность, заметные повсюду, помещение можно было бы смело назвать великолепным. Однако здесь пахло плесенью, дубовые панели были обшарпаны, а обивка покрыта пятнами. Как жаль, что такой прекрасный замок так запущен, подумала Кэссиди.

Впрочем, состояние дома вполне соответствовало ее представлению об этом человеке, которого она заранее ненавидела. Если он имеет обыкновение столь небрежно относиться к людям, то что говорить о его отношении к вещам?

Дворецкий повернулся к Кэссиди и жестом пригласил следовать за собой.

– Его честь милостиво согласился вас принять. Но вы должны принять во внимание, что он очень занятой человек.

Кэссиди взяла из рук кормилицы младенца и попросила ее подождать. Затем, неловко ступая по затертому турецкому ковру, она последовала за дворецким по коридору со сводчатым потолком.

Что она скажет герцогу?

Когда дворецкий остановился перед тяжелой дубовой дверью, у Кэссиди слегка задрожали колени.

– Входите, – сказал дворецкий. – Их светлость ждет вас.

Прикрываясь младенцем, словно щитом, Кэссиди двинулась вперед, готовая немедленно вступить в бой.

Войдя, она запнулась, на мгновение ослепленная яркими лучами солнца, которое било в огромные, от пола до потолка, окна кабинета. Когда ее глаза привыкли к свету, она увидела, что ее враг сидит за громадным дубовым столом и со скукой глядит на посетительницу.

Кэссиди зашагала прямо к нему, чувствуя, как в ее сердце закипает ярость.

Она не ожидала, что герцог окажется брюнетом – ведь у ребенка были светлые волосы. Его взгляд был таким пронзительным, словно он видел ее насквозь. Жесткая линия губ говорила о том, что ему довелось немало испытать в жизни.

Кэссиди разъярилась еще больше, когда увидела, что он даже не сделал движения подняться ей навстречу. Он лишь едва заметно кивнул.

– Мадам, мне сказали, что вы настаивали на встрече со мной, – сказал герцог, нетерпеливо взглянув на карманные часы. – У меня очень мало времени, поэтому если у вас есть ко мне дело, то, пожалуйста, говорите.

– Обращайтесь ко мне не «мадам», а «мисс», – поправила его Кэссиди. Ее обуревали противоречивые чувства, и голос ее дрожал. – Я не замужем.

Он взглянул на ребенка.

– Прошу прощения, мисс?

Герцог сделал паузу, ожидая ответа.

– Мисс Марагон.

На мгновение Рейли задумался.

– Несколько лет назад я встречался с лордом Генри Марагоном. Он ваш родственник?

Кэссиди пристально взглянула на него. Почему он сделал вид, что незнаком с Абигейл Марагон? Дьявол оказался куда привлекательнее, чем она себе его представляла.

– Да, – враждебно проговорила она. – Генри – мой брат.

– Понятно, – сказал Рейли, собираясь с мыслями.

– Вам понятно? – удивилась она. – Я в этом сомневаюсь.

Герцог нахмурился ее язвительному тону.

– Тогда объясните мне, что к чему, – предложил он.

Исподтишка рассматривая девушку, Рейли находился в совершенном смущении. Девушка, кажется, была молода – ей было лет восемнадцать-девятнадцать. Судить об этом более определенно было затруднительно, поскольку на ней была соломенная шляпка с широкими полями, оставляющая лицо в тени. На ней было скромное, явно неновое платье, обрисовывающее худенькую стройную фигуру.

– Только не говорите, что вы не знаете, кто я такая, – заявила Кэссиди.

Он взглянул в ее очаровательные зеленые глаза, и в памяти у него что-то шевельнулось. Ему показалось, что эти глаза он уже когда-то видел, но только никак не мог вспомнить, где именно. У девушки был решительный и даже враждебный вид. Приглядевшись внимательнее, он заметил, что в ее глазах сверкает гнев.

– Так вы сестра лорда Марагона, – проговорил Рейли, недоумевая, что заставило ее гневаться. – Чем я могу вам служить, мисс Марагон?

Его темно-карие глаза гипнотизировали Кэссиди. Она начала понимать, почему сестра была так покорена этим широкоплечим человеком с внимательными добрыми глазами. Однако он не проведет ее, как провел Абигейл. Она знает его истинное лицо!

Кэссиди кивнула на ребенка.

– Вот, ваша светлость, ребенок, за которого вы несете ответственность! – выпалила она, следя за его реакцией.

Рейли слегка приподнял брови. «Как он, однако, умеет владеть собой, – с яростью отметила про себя Кэссиди. – Возможно, подобное отношение к своим отпрыскам у него в обычае. Ну нет, от дочери Абигейл ему не удастся отказаться!» Он встал.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мисс Марагон. Если вас в самом деле так зовут. Во всяком случае, уверяю вас, что ваши обвинения совершенно нелепы. Мы оба – вы и я – знаем, что я не являюсь отцом вашего ребенка!

Кэссиди задохнулась от возмущения и даже отступила назад. Может, он сумасшедший?.. Да у него просто нет сердца!

– А я говорю вам, – сказала она, – что со мной ваши уловки не пройдут. Этот ребенок ваш, и я заставлю вас взять за него ответственность. Вы даже не спрашиваете, ценой каких страданий и боли это дитя появилось на свет!

Герцог выглядел потрясенным.

– Мисс Марагон, мне кажется, нам не стоит обсуждать этот вопрос… – пробормотал он, выходя из-за стола и останавливаясь перед ней. – Будет лучше, если вы сейчас же уйдете, и мы оба забудем обо всем, что случилось. Идите домой, найдите того господина, который в действительности является отцом вашего ребенка, и попытайтесь женить его на себе.

Он говорил мягко, но в его голосе слышалась твердость.

– О, вы очень умны, ваша светлость. Я вижу, придется вас заставить признать этого ребенка! – заявила Кэссиди и в ту же секунду сунула ему младенца в руки, а сама быстрыми шагами направилась к двери. – Я наняла кормилицу, которая побудет с девочкой, пока вы не подыщете кого-то еще, – бросила она на ходу.

Однако у двери она остановилась, и ее глаза наполнились слезами.

– Ей… только пять дней от роду, – прошептала Кэссиди. – Я не дала ей никакого имени, потому что думала, что вы захотите сделать это сами. Она… прелестный ребенок и почти не плачет. Пожалуйста, позаботьтесь о ней!

Рейли лишился дара речи и на какое-то время застыл как вкопанный.

Герцог было шагнул вслед за странной посетительницей, но ребенок громко заплакал, и он остановился. Никогда в жизни он не держал в руках ребенка. Боясь его уронить, он беспомощно смотрел на дитя.

Ничего не видя от слез, Кэссиди выбежала в прихожую, боясь, что не выдержит и заберет ребенка назад. В прихожей она на секунду задержалась, чтобы сунуть в руку кормилицы несколько монет.

– Прошу вас, позаботьтесь о ребенке! – повторила она, обращаясь к изумленной женщине, а затем стремительно направилась во двор. – Поехали! – крикнула кучеру Кэссиди, усаживаясь в наемную карету и захлопнув дверцу.

Сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она опасалась, что герцог пошлет за ней в погоню.

Загромыхав по булыжной мостовой, карета выехала со двора, а Кэссиди, затуманенными от слез глазами все смотрела на замок, который скоро исчез из виду. По-видимому, герцог не собирался ее преследовать.