Текст книги "Соловьиная ночь"

Закрыв лицо руками, Кэссиди дала, наконец, волю слезам. Она и не представляла, что расставание с ребенком, к которому она уже успела привязаться, будет таким болезненным. Как бы там ни было, она сдержала свое обещание, данное умирающей сестре.

Отдав малышку, Кэссиди вдруг почувствовала пустоту, словно оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с любимой сестрой.

Упав на сиденье, она продолжала безутешно рыдать. Она проливала слезы жалости к Абигейл, ее ребенку… и к себе самой.

Глава 9

Поспешно поднявшись в кабинет, Амброуз обнаружил герцога с плачущим младенцем на руках и в изумлении воскликнул:

– Ваша светлость, я видел, как молодая женщина выбежала на улицу. Она что, оставила вам своего ребенка?

– Похоже на то, Амброуз, – сухо заметил Рейли. – Наверное, она сумасшедшая.

– Карета, в которую она села, сразу же умчалась, ваша светлость. Если прикажете, я пошлю Аткинса в погоню.

– Пока он будет седлать лошадь, она все равно успеет скрыться. Кажется, она оставила кормилицу?

– Все верно, ваша светлость. Женщина ждет внизу.

Рейли сунул младенца в руки оторопевшему дворецкому.

– Отдайте ей ребенка, и пусть она немедленно поднимется ко мне.

В ожидании кормилицы Рейли подошел к окну и пошире раздвинул тяжелые гардины. Странное происшествие с мисс Марагон нуждалось хоть в каком-нибудь объяснении. С какой стати ей пришло в голову называть его отцом ее ребенка, когда оба прекрасно знали, что это неправда? Ведь ему ничего не стоило доказать, что, когда она забеременела, его вообще не было в стране!

Глаза Рейли сверкнули от гнева. Девчонка затеяла опасную игру, решив навязать ему своего отпрыска.

Дверь отворилась, и в комнату нерешительно вошла маленькая и миниатюрная, как птичка, женщина. Она легонько покачивала на руках ребенка, и Рейли с облегчением увидел, что младенец уже успокоился.

Пристально взглянув на кормилицу, он предложил ей присесть.

– Позвольте узнать ваше имя? – спросил герцог, намеренно усаживаясь на край письменного стола, чтобы создать непринужденную обстановку и помочь женщине чувствовать себя свободно и говорить откровенно.

Ему нужно было поподробнее расспросить эту женщину.

Ее глаза беспокойно скользили по комнате. Она избегала смотреть на Рейли.

– Меня зовут Элоиза Габбинс, ваша светлость, – ответила она.

– Расскажите, что вам известно о мисс Марагон? Кормилица подняла на него робкий взгляд. Она была еще совсем молоденькой, и такой красавец, как Рейли, конечно, произвел на нее сильное впечатление. Взглянув ему в глаза, она почувствовала себя увереннее.

– Я ее едва знаю, ваша светлость, – сказала она. – Мисс Марагон наняла меня присмотреть за ребенком, пока вы не подыщете кого-то еще.

– Расскажите все, что знаете, – настаивал Рейли. – Я все равно узнаю, откровенны ли вы со мной.

– Честное слово, я почти ничего о ней не знаю. Повитуха из нашей деревни предложила мне сопровождать в дороге женщину и новорожденного младенца. Моя сестра согласилась посидеть с моими детьми, и я поехала. Мне очень нужны деньги, ваша честь. Должна вам сказать, что мисс Марагон почти не разговаривала в пути. Большей частью она плакала. Даже не знаю, что вам о ней сказать, ваша светлость.

– А где вы с ней встретились? У нее в поместье?

– Нет, ваша светлость. Я встретилась с ней в Тибури, когда мы садились в дилижанс, чтобы ехать в Равенуорт. Больше мне нечего вам сказать.

Рейли нетерпеливо вздохнул.

– Неужели вы такая нелюбопытная? – удивился он. Кормилица энергично замотала головой.

– Мне известно не больше, чем всем в нашей деревне. Эта женщина жила очень замкнуто. Все произошло оттого, что ее бросил муж. А может, тот мужчина и не был ее мужем…

– А вы знаете, кто он?

– Нет, ваша светлость. Вообще-то я и эту женщину видела только однажды. Да и то издалека. Когда она еще носила ребенка. Я познакомилась с ней только четыре дня назад.

– Вы уверены, что рассказали мне все, миссис Габбинс?

– Клянусь вам, ваша светлость… Могу лишь добавить, что в дороге эта женщина брала ребенка на руки, только когда я уставала его держать… Вам это не кажется странным, ваша светлость? Любящие матери не ведут себя так со своими крошками…

Рейли встал.

– Я позволяю вам остаться здесь с ребенком до тех пор, пока все не выяснится, – сказал он и потянул за шнур колокольчика.

Когда явился Амброуз, Рейли распорядился отвести женщину с ребенком к миссис Фитцвильямс.

Все это действительно было более чем странно, и Рейли дал себе слово во всем разобраться.

Вечером, когда Рейли направлялся в гостиную, он столкнулся со служанкой Лавинии – особой по имени Мэг. Она была хромоножкой и ходила с трудом. Сделав неловкий реверанс, Мэг поспешила скрыться в нише у окна.

К этой женщине Рейли всегда питал бессознательную неприязнь. Мэг была всецело предана Лавинии и находилась при ней с тех пор, как та вышла за отца Рейли. Рейли ей не верил ни на грош. Мэг никогда не смотрела прямо в глаза, и у нее был взгляд плутовки. Все знали, что служанка Лавинии – глаза и уши своей хозяйки. Она совала свой нос повсюду и обо всем доносила Лавинии.

Рейли вошел в гостиную. Там его дожидались Лавиния и Хью. Ему не улыбалось провести вечер в обществе мачехи и сводного брата. Однако они были его семьей, и он смиренно нес свой крест.

– Добрый вечер, брат, – лениво проговорил Хью. – Я уже думал, что нам придется ужинать без тебя.

У Хью был светлые волосы и голубые глаза. Вообще он был полной противоположностью Рейли. Рейли носил скромный черный костюм, а на Хью был наряд, сшитый по последней моде, – узкие голубые панталоны и камзол французского фасона. Кроме того, Хью питал слабость к пышным галстукам и носил прическу на греческий манер.

Рейли откинул фалды своего сюртука и сел.

– С тех пор как мы стали жить вместе, мы стараемся быть друг с другом любезными, – заметил он.

Лавиния лицемерно улыбнулась приемному сыну.

– Рейли, – начала она бархатным голосом, – мы не обязаны жить под одной крышей. Я не была в Лондоне целых несколько месяцев. Дом, который оставил мне твой отец, слишком мал для нормальной жизни и к тому же находится на окраине города. Почему бы тебе не позволить нам поселиться в твоем доме, чтобы я могла вести светскую жизнь. Ты же знаешь, я не выношу провинции.

– Я уже говорил тебе, Лавиния, что в моем лондонском доме идет ремонт, – сказал Рейли. – Он будет продолжаться еще два месяца. Не думаю, что тебе будет удобно находиться там в разгар работ.

– Но ведь есть еще дом на Перси-стрит, который достался тебе от дяди, – напомнила мачеха.

– Поскольку я был уверен, что никогда не буду в нем жить, я поручил своему стряпчему его продать, – ответил Рейли. – Я уже рассчитал всех слуг, и новые хозяева заселятся туда на следующей неделе.

Лавиния нахмурилась.

– Не понимаю, как можно тратить столько денег на этот убогий замок, если на них можно купить прекрасных лошадей и карету. Когда я трясусь по окрестностям в экипаже твоей бабушки, мне кажется, что из меня вот-вот дух выйдет вон!.. А посмотри на мое платье! – воскликнула она. – Об него только ноги можно вытирать!

Лавиния, как обычно, преувеличивала. Рейли взглянул на ее розовое батистовое платье, украшенное бриллиантами. Только на прошлой неделе он оплатил счет за несколько новых платьев, в том числе и за это.

– Имей терпение, Лавиния, – сказал он. – Как только я закончу ремонт, у тебя будет новая карета.

– Мне нужны деньги на карету сейчас, – капризно заявила мачеха. – С какой стати ты заставляешь меня ждать? Мне прекрасно известно, что мать оставила тебе приличное состояние. Твой отец надеялся, что ты будешь заботиться обо мне и о своем брате.

Рейли иронически улыбнулся.

– Неужели ты действительно полагаешь, что отец хотел, чтобы я тратил деньги матери на твои новые платья и кареты?

Лавиния подскочила от возмущения.

– Как ты невоспитан, Рейли! – воскликнула она. – Ты готов попрекать меня каждым куском хлеба! Чтобы насладиться моим унижением, ты готов похоронить меня в провинции!

Рейли многозначительно вздохнул, но ничего не ответил.

– Ты можешь позволить себе ездить в Лондон, когда тебе заблагорассудится, – продолжала Лавиния. – Думаешь, я не знаю о твоих сумасбродных увлечениях и о том, что ты купил этой женщине дом? Причем гораздо лучше того, что оставил мне твой отец. Мне передавали, что ты покупаешь ей прекрасные платья и драгоценности. Ты делаешь все, чтобы досадить мне!

– Лавиния, у меня нет никакого желания обсуждать с тобой мою личную жизнь, – сказал Рейли. – Если ты находишь жизнь здесь обременительной, можешь уезжать когда тебе вздумается.

– Мама, ты же знаешь, что Рейли считает своим первым долгом восстановить этот разваливающийся замок, – нараспев проговорил Хью. – Что касается тебя, то ты, как он полагает, можешь и подождать, – он обнял мать и насмешливо подмигнул брату. – Рейли не нравится роль благодетеля семьи.

Рейли подумал, что ему лучше уйти. Сегодня вечером ему было не до пикирования с родственниками. Пожалуй, ему действительно следует отослать мачеху и брата в Лондон, чтобы не слышать их жалоб.

– У тебя слишком много желаний, дорогая мама, – продолжал усмехаться Хью. – Рейли нет до них никакого дела. Собственные желания для него важнее, – он театрально развел руками. – Что делать, мама, нам следует умерить свои потребности, поскольку мы лишь бедные родственники, живущие на попечении нашего доброго Рейли. Нужно смириться и ждать, пока он сам не пожелает освободить нас из этой тюрьмы.

Ироническая усмешка снова тронула губы Рейли.

– Я уже сказал, что вы оба вольны в любой момент уехать отсюда и жить своей жизнью. Я никого не удерживаю против его воли. Кстати говоря, я даже не приглашал вас сюда.

Мать и сын многозначительно переглянулись. Они договорились ни в чем не противоречить Рейли – по крайней мере теперь, – поскольку в их намерения отнюдь не входило жить на собственные скудные средства.

Лавиния уже сумела убедиться, что, в отличие от его отца, Рейли не так-то легко манипулировать. Его твердость иногда пугала ее. Но она была настойчива и знала, что не успокоится до тех пор, пока не найдет его уязвимое место.

Она решила переменить тему и выбрать, как ей казалось, более безопасный предмет для разговора.

– Я с удивлением узнала от Мэг, – начала Лавиния, – что ты взял в дом какую-то новорожденную девочку. Ты знаешь, как неразговорчива миссис Фитцвильямс. Я попыталась расспросить ее о ребенке, но она как воды в рот набрала. Не понимаю, для чего ты держишь эту старую перечницу!

Рейли улыбнулся.

– Фритци – неотъемлемая часть Равенуортского замка, – он слегка приподнял черную бровь. – Я всегда восхищался ее преданностью.

Хью откинулся на зеленую софу, и его глаза весело заблестели.

– Я слыхал, что во Франции очаровательные женщины, – сказал он. – Может, ты там, на континенте, немножко пошалил, а, брат? И решил перевезти сюда свое французское потомство?

– Я так же удивлен случившимся, как и вы, – сухо заметил Рейли. – Кто-нибудь из вас слышал когда-нибудь о такрй мисс Марагон?

Рейли внимательно посмотрел на Хью и заметил, что тот побледнел.

– Так ты ее знаешь? – настаивал он.

– Возможно, я и был с ней знаком. У меня столько знакомых женщин, – нетерпеливо проговорил Хью.

Он взглянул на мать. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала правду?

А Лавиния не сводила глаз с Рейли, на лице которого появилось странное выражение.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, – пробормотала она, – что этот подкидыш – ребенок Хью? Я об этом и слышать не желаю! – ее глаза гневно запылали. – Как ты мог принять в дом ребенка этой простолюдинки и бросить тень на моего сына!

Возмущение Лавинии не произвело на Рейли никакого впечатления. Он обратился к Хью:

– Во-первых, она не простолюдинка, а благородная леди… А во-вторых, Хью, почему бы тебе не рассказать матери и мне о мисс Марагов?

Хью нервно улыбнулся.

– Да я ее почти не знаю! Рейли мрачно посмотрел на брата.

– Мне прекрасно известно о твоей безответственности в отношениях с женщинами, Хью. Разве я уже не брал на себя твои грехи? Именно из-за этого мне пришлось в свое время покинуть Англию.

– Хочешь верь, хочешь нет, Рейли, но я всегда сожалел о том, что у тебя произошло с дядей Уильямом. Надеюсь, ты не собираешься корить меня за грехи молодости? То было просто недоразумение.

Рейли взглянул на Лавинию, которая беспокойно переводила глаза с одного на другого. Она надеялась, что о прошлом не зайдет разговора. Сама она хорошо помнила, как ради Хью оклеветала Рейли перед дядей.

– Это было не недоразумение, Хью, – холодно сказал Рейли, снова поворачиваясь к брату. – Тебе было прекрасно известно о поступке твоей матери.

– Я понятия об этом не имел, – оправдывался Хью. – Как я могу отвечать за других? Что делать, если я не способен отказывать осаждающим меня женщинам? – он смущенно засмеялся и добавил: – Впрочем, и они тоже не умеют мне отказывать.

Лавиния увидела, как грозно блеснули глаза Рейли. Хью мог зайти слишком далеко. Она бросилась на выручку своему болтливому сыну.

– Рейли, я ужасно переживаю, что внесла раздор между тобой и дядей. Но дело в том, что ты сильнее моего сына. Если бы дядя выгнал его, Хью совсем бы пропал… Ты же вернулся домой настоящим героем. Разве нет?

– Ты очень изворотлива, Лавиния, – предостерег ее Рейли. – Однако и ты заходишь слишком далеко.

Дело принимало для мачехи и ее сына неприятный оборот, и Лавиния воскликнула:

– Что за ужасный разговор! Неужели мы не можем переменить тему и поговорить о чем-нибудь более приятном?

Но Рейли снова игнорировал ее слова.

– Скажи, Хью, – настойчиво обратился он к брату, – может быть этот младенец твоим ребенком?

Лавиния снова попыталась вмешаться.

– Что вы себе позволяете, Рейли Винтер!..

– Я не к тебе обращаюсь, Лавиния! – оборвал ее Рейли. – Значит, ты отец ребенка мисс Марагон? – спросил он брата напрямик.

Хью теребил золотую пуговицу на сюртуке.

– Что делать, – вздохнул он, – я такой любвеобильный! В общем, я не отрицаю, что ребенок может быть от меня. Я и в самом деле припоминаю, что моя знакомая была девственницей, когда… когда мы с ней… – Хью притворно смутился и замолчал.

Рейли взглянул на Лавинию.

– Мадам, – произнес он, – на этот раз ваш сын зашел слишком далеко. Он обесчестил девушку из старинного и знатного рода. Теперь он должен за это отвечать.

Лавиния вздрогнула. Она всегда смотрела сквозь пальцы на шашни Хью с женщинами, потому что не чувствовала, что среди них может оказаться соперница, способная занять ее место в сердце сына. Может быть, и на этот раз все обойдется?

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. Рейли сурово ответил:

– Я имею в виду то, мадам, что если у мисс Марагон от вашего сына ребенок, то он обязан на ней жениться.

В комнате стало так тихо, что было слышно, как на камине тикают часы.

Сначала на лице Хью появилось смущение, но оно быстро уступило место негодованию.

– Я лишь высказал предположение, что ребенок может быть мой! – воскликнул он.

– Тогда ты на ней женишься, – тихо и внушительно произнес Рейли. – И ты признаешь этого ребенка своим.

– Я в этом не уверен, Рейли…

– Я не намерен выслушивать твои возражения, – прервал его брат. – Неужели ты пал так низко, что будешь обливать грязью благородную девушку, соблазненную тобой? Ты женишься и дашь ребенку свою фамилию.

В Лавинии взыграл материнский инстинкт. Она вскочила и, возбужденно дыша, заслонила сына от Рейли.

– У тебя ничего не выйдет! – крикнула Лавиния. – Ты не дождешься, чтобы мой сын женился на какой-то девке с безродным недоноском!

Рейли перевел взгляд с матери на сына.

– Это правда, Хью. Я не могу тебя заставить жениться. Но если ты этого не сделаешь, то вам обоим придется немедленно покинуть Равенуорт. Вы больше не будете жить здесь за мой счет и не получите от меня ни гроша.

Задыхаясь от ярости, Лавиния шагнула вперед. Они всецело зависели от Рейли, и им не оставалось ничего другого, как подчиниться. Ненависть переполняла Лавинию. У Рейли было все – власть, деньги. Он был хозяином положения и знал это.

– С другой стороны, Хью, – продолжал Рейли, – если ты женишься на мисс Марагон, я разрешу вам обоим жить в моем доме в Лондоне и уступлю вам его насовсем. Так ты согласен жениться?

– Кажется, у меня нет .выбора? – пробормотал Хью.

– Только тот, о котором я тебе сказал.

– А что будет со мной? – спросила Лавиния.

– Вы, мадам, на время останетесь в Равенуортском замке. По моему твердому убеждению, первый год супружества молодоженам полагается жить отдельно от родителей.

Хью весело засмеялся.

– Ну вот, мама, ты и получила подарок! Я сделался женихом. Впрочем, девчонка премиленькая, и я не буду с ней скучать.

– Не позволю! – вскричала Лавиния, бросившись на Рейли, словно в намерении выцарапать ему глаза. – Ты хочешь отнять у меня сына!

Рейли схватил ее за руки и, усмехнувшись, твердо сказал:

– Держи себя в руках, Лавиния! Больше я не потерплю подобных сцен.

От бешенства она едва не помутилась рассудком.

– До следующего понедельника Хью решит, как ему поступить, – продолжал Рейли. – А мы с тобой благословим его на этот брак. Я сполна отблагодарю тебя за это… В противном случае, если ты станешь возражать против того, чтобы мисс Марагон сделалась членом нашей семьи, я сниму с себя всякую ответственность за вашу дальнейшую судьбу.

Умолкнув, Рейли поспешно направился к двери. Он больше ни минуты не желал оставаться в этом обществе.

Его мысли снова возвратились к недавней встрече с мисс Марагон. Теперь он понимал, что она вовсе не собиралась навязывать ему отцовство. Она лишь хотела, чтобы он заставил брата взять на себя ответственность за ребенка. И, конечно, она была абсолютно права. Кто-то должен заставить Хью исполнить свой долг, и он, Рейли, это сделает. Возможно, подобным образом ему удастся избавить Хью от развращающего влияния Лавинии.

Молодая женщина, которую он видел сегодня днем, была не очень-то похожа на то застенчивое и безответное существо, каким описал ее Хью. Она прекрасно умела постоять за себя. Она знала, чего хотела, и могла этого добиться.

Рейли улыбнулся, вспомнив ее решительность. Нужно обладать недюжинной смелостью, чтобы решиться высказать ему в лицо подобные обвинения. В ее зеленых глазах, горевших враждебностью, было что-то притягательное. Возможно, именно она, мисс Марагон, и призвана спасти Хью от его собственной матери.

Как это ни странно, но в глубине душе Рейли, кажется, даже завидовал Хью, что тот сумел покорить сердце такой красивой и темпераментной девушки.

Глава 10

Гнев Лавинии перекинулся на сына.

– Господи, – восклицала она, – что ты с нами сделал, Хью! Я предупреждала, что твои похождения погубят тебя, но ты меня не послушался. Неужели ты раб своей похоти и готов ради ее удовлетворения пожертвовать и мной, и собственным будущим?

Хью недовольно пожал плечами. Нравоучения матери его раздражали.

– Пора тебе одуматься, Хью, – продолжала Лавиния. – До каких пор ты будешь зависеть от Рейли! Он нас даже за людей не считает. Когда ты, наконец, повзрослеешь и сможешь за себя постоять?

– Что я могу сделать, мама? – проворчал Хью. – Ты слышала, что сказал Рейли – мне предстоит сделаться мужем и отцом. Не представляю себе, как можно от этого отвертеться.

– Я никогда не допущу, чтобы ты составил себе такую недостойную партию. Неужели ты не понимаешь, что при определенных усилиях с моей стороны тебе может достаться титул герцога Равенуорта. Вот тогда ты и женишься на подобающей тебе женщине. Когда придет время, я сама подыщу тебе невесту.

Хью взглянул на мать с удивленной улыбкой.

– Разве ты забыла, что титул герцога перешел к моему брату? Сомневаюсь, что он захочет мне его уступить. А кроме того, хотя я Рейли об этом и не сказал.

– Тебе я могу признаться, что я уже состою в браке с Абигейл Марагон.

– Что ты сказал?! – вскричала Лавиния. – Идиот! Ты погубишь нас обоих!

– То была слабость, мама, – оправдывался Хью. – Я женился на ней, потому что в тот момент мне казалось, что я этого хочу. Потом я в этом раскаялся. Я понял, что радости супружества не для меня…

Лавиния помотрела на сына, как на сумасшедшего. Затем ее глаза сузились.

– Любопытно, – задумчиво проговорила она, – почему это она не призналась в этом Реили? В ее интересах было рассказать ему о вашем браке.

– Вовсе нет, мама. Должно быть, ей просто надоело дожидаться моего возвращения. А может быть, она не хочет оставаться моей женой. Вероятно, ей кажется, что я ее бросил.

– Идиот! – снова повторила Лавиния. Но Хью даже не взглянул на мать.

– Я понятия не имел, что она беременна, – сказал он. – Значит, теперь у меня есть дочь… – его глаза лукаво блеснули. – Трудно представить, что ты уже стала бабушкой!

– Заткнись, Хью! Я не позволю тебе над собой издеваться. У нас с тобой большие неприятности, а ты смеешься! Титул и состояние Рейли были почти у тебя в руках!

– Что ты хочешь этим сказать, мама? Лавиния прижалась своей щекой к щеке сына и возбужденно проговорила:

– Ради того, чтобы ты стал герцогом Равенуортским, я готова продать душу дьяволу! Меня ничто не остановит!

– Мне и в голову не приходило, что я могу занять место Рейли. Я не думал об этом, даже когда считал, что его уже нет в живых… Не уверен, что я хотел этого. Мне просто не по силам занять его место…

Прежде всего Лавинии хотелось разжечь в сыне самолюбие, однако она никогда даже не подозревала, что тот такого высокого мнения о своем сводном брате. Ну ничего, придет время, и она разделается с Рейли!

– Когда я вышла замуж, я и не помышляла о том, чтобы сделаться герцогиней, – сказала она. – Для этого было слишком много препятствий. Но когда умер твой дядя, а из Бельгии пришло известие о смерти Рейли, единственной помехой тому, чтобы ты получил титул герцога, оказался Джон… – внезапно во взгляде Лавинии отразилась ненависть. – Но теперь на твоем пути стоит не только Рейли, но еще и эта шельма Марагон, которая хочет навязать тебе своего ребенка!

Хью был немного шокирован ожесточенностью матери.

– Мне ничего не остается, как подчиниться Рейли – я должен поступить, как честный человек, и признать ребенка своим.

– Наверное, ты не в своем уме. Неужели ты думаешь, что я тебе это позволю? – воскликнула Лавиния и, помолчав, продолжала: – Теперь послушай меня. Во-первых, нам нужно избавиться от этой женщины. Как ты полагаешь, от нее можно откупиться?

– Вряд ли. Боюсь, что, в отличие от нас с тобой, мама, у Абигейл есть честь…

Лавиния похлопала сына по руке.

– Не беспокойся. Просто предоставь право действовать мне. Рейли не сможет навязать тебе ребенка и заставить жениться, если не найдет этой женщины. Даже если мне придется истратить все деньги твоего отца, я найду способ от нее избавиться!

На лице Хью промелькнуло беспокойство.

– Я не хочу, чтобы с Абигейл что-нибудь случилось. Я прожил с ней почти полгода. Так долго я не терпел соседства ни с одной женщиной. А с тех пор, как я ее бросил, меня мучает совесть… Тебе это не кажется странным, мама? – виновато пробормотал он. – Скажу больше, мне даже кажется, что я ее по-прежнему люблю ее.

Лавиния снисходительно улыбнулась.

– Ты влюблялся много раз, Хью. Это всегда проходит.

Хью спешно оставил Абигейл, как только получил известие о том, что ни Джона, ни Рейли больше нет в живых. Если бы не эта новость, он скорее всего все еще был бы с Абигейл. Временами он чувствовал, что ему не хватает ее нежности и любви.

– Не вижу ничего ужасного в том, что Рейли узнает о том, что мы уже женаты, – пожал плечами Хью. – Думаю, что даже буду счастлив с Абигейл.

Лавиния побледнела, едва сдерживая гнев.

– Господи, кого я только родила?! – возмутилась она. – За что ты со мной так поступаешь, Хью?

– Она прекрасная женщина, – сказал он. – Уверен, что она тебе понравится.

Лавиния так яростно затрясла головой, что ее волосы рассыпались по плечам.

– Она хоть из состоятельной семьи, Хью?

– У ее братца водятся денежки, но, кажется, Абигейл на них нечего рассчитывать. Мы поселились в самом скромном доме и живя на мои деньги. Пока они у меня были…

– Они у тебя будут! – заверила Лавиния. – Ты женишься и получишь два прекрасных дома и огромное состояние!

Хью устал сопротивляться и сдался. Он всегда уступал матери, поскольку знал, что она позаботится о нем лучше, чем он сам о себе.

– Я готов на все, чтобы ты чувствовала себя счастливой, мама. Но спорить с Рейли опасно. Тебе ведь известно, что он может быть очень жестким. И его угрозы вовсе не пустой звук. Если он пожелает, ему ничего не стоит превратить нашу жизнь в ад.

Глаза Лавинии заблестели.

– Мой глупый сыночек, – улыбнулась она, – ты переоцениваешь Рейли и недооцениваешь свою мать.

Лавиния вошла в темную детскую. Лунный свет мирно освещал колыбель, в которой в свое время спали многие поколения де Винтеров.

Она пересекла комнату и, остановившись, воззрилась на спящего младенца. Глядя на него, она не испытывала никакого умиления.

Меньше всего на свете ей улыбалось сделаться «бабушкой». По крайней мере, не бабушкой этой девчонки. Если бы это был внук – тогда другое дело. Она чувствовала, что в последнее время Хью начинает освобождаться из-под ее влияния, однако знала, что ей нужно делать…

Дитя было таким хрупким и беззащитным, что ничего не стоило лишить его жизни. Для этого было бы достаточно лишь ненадолго прикрыть подушкой его личико – и дело с концом. Никакого крика, никаких следов , никаких признаков борьбы. Никому и в голову не придет мысль о насильственной смерти.

Конечно, потом ей еще придется разделаться с этой новоявленной женушкой своего сына…

Она решительно шагнула к колыбели, но в следующую секунду вскрикнула от боли – кто-то крепко схватил ее за руку и заставил обернуться.

– Я ждал, что ты придешь, Лавиния.

– Что это значит? – воскликнула она, стараясь освободить руку.

– Я знал, что ты обязательно придешь, и решил быть неподалеку. Мне не пришлось долго ждать.

Рейли отпустил ее руку, и она с ненавистью взглянула ему в глаза.

– Надеюсь, ты не станешь подозревать меня в том, что я хотела навредить ребенку?

– Я здесь как раз для того, чтобы ты не смогла этого сделать.

Лунный свет едва освещал его лицо. В нем было что-то завораживающее. Лавиния чувствовала, что Рейли опасен, и это волновало ее. Собственно говоря, она всегда это ощущала, обычно он искусно скрывал свою силу, и только теперь увидела, на что он способен. Она представила себе, каким страстным он мог бы быть в любви, если бы ей довелось оказаться в.его объятиях…

Но она увидела в его глазах лишь презрение. Это было единственное чувство, на которое Рейли был способен по отношению к ней. Они были заклятыми врагами. На свете им двоим было тесно. Один из них должен умереть.

– Мне вовсе нет дела до ребенка, Рейли. Меня лишь интересует эта женщина, – сказала Лавиния.

– А жаль, мадам, – покачал головой Рейли, – ведь этот ребенок – ваша кровь.

– Не стоит, Рейли. Ты затеял рискованную игру.

– Я уже обдумал, как мне поступить, Лавиния. Ты отправишься в Лондон и побудешь там, пока я не найду выхода из положения.

Ее глаза вспыхнули ненавистью.

– Сейчас я у тебя в руках, Рейли, но придет время, когда я сумею тебе отплатить.

– Пока этот день еще не настал, Лавиния, – спокойно сказал он, – ты соберешь свои вещи и завтра в полдень отправишься в Лондон.

Ей хотелось с визгом вцепиться ногтями ему в лицо, но его взгляд испугал ее. Лавиния повернулась и, тяжело ступая, вышла из комнаты.

Рейли взглянул на спящую девочку и легонько коснулся ее нежной кожи. Он понял, как дорога ему эта малышка. Раньше он никогда ни о ком не заботился и теперь почувствовал, как щемящая нежность заполняет пустоту в его душе. Он будет заботиться о ней как о собственном ребенке.

Рейли укрыл ее одеяльцем и вышел из комнаты.

Постучав в дверь миссис Габбинс, он распорядился, чтобы ребенок находился при ней и чтобы кормилица не спускала с нее глаз.

Это требование показалось ей довольно странным, однако она ничего не сказала. Когда Рейли отправился к себе, Элоиза Габбинс зашла в детскую, взяла девочку и унесла к себе.