Текст книги "Об истинном монашестве"

Прикарманенный совет

Отдельная история с переформированием церковного совета. Постепенно, в течение лет пяти, из него выводили всех, кто был от начала церкви, имел авторитет и мог отстаивать библейскую позицию, говорить правду, всех, кто просто помнил вклад в становление общины многих служителей, пророческое слово и видение церкви. Методы были разные. Обычно неугодного человека просто специально переставали приглашать на заседания, и через время он узнавал, что исключен.

Приведу пару конкретных случаев.

Дьякон Ф. поделился с соработниками, что в соседнем регионе умер родственник и оставил ему в наследство деревенский дом. Чтобы оформить все документы, связанные с правом собственности, ему пришлось формально выписаться из своей квартиры и временно прописаться в этом доме. В его отсутствие было экстренно собрано заседание церковного совета, на котором пастор объявил, что брат Ф. получил слово от Господа и переезжает в другой регион, чтобы быть там в деревне пастором (это была ложь), в связи с чем мы должны его вывести из состава совета. Когда другие служители возразили, что он ничего такого не говорил, никуда не собирался переезжать, что лучше дождаться его возвращения или хотя бы ему позвонить, пастор выдвинул «железобетонный аргумент», согласно которому в соответствии с законом «О свободе совести» граждане, прописанные в другом субъекте Федерации, не могут входить в состав руководящего органа церкви. И если мы не оформим протоколом решение прямо сейчас, то из-за этого грубейшего нарушения церковь может быть оштрафована или даже ликвидирована по суду. Естественно, это была полная глупость и ложь, но из-за правовой неграмотности она возымела действие, и при паре воздержавшихся брата Ф. заочно исключили из состава совета.

Сестра Ю. долгое время возглавляла детское служение церкви. Также за годы приобрела доверие и уважение прихожан. В воскресной школе под ее началом выросли, были наставлены в здравом учении сотни ребят. Некоторые из них даже состоялись как служители. Сестра Ю. имела дерзновение высказывать на заседаниях совета свое мнение относительно возложенного на нее поприща, отстаивать в смирении и почтении к другим позицию и интересы служения и церкви. Время от времени это входило в конфронтацию с предложениями сестры С.

Год за годом ситуация все накалялась. Любые попытки объясниться и примириться, предпринимаемые сестрой Ю., отвергались, так как С. устраивало от других только одно отношение: абсолютное подчинение и трепет перед ней. Началась кампания по дискредитации. Кроме того, что сестра С. чуть не в ежедневном режиме вкладывала в уши своего мужа негатив о детском служении, торпедировала их проекты и инициативы и делала все возможное, чтобы урезать его финансирование или хотя бы максимально задержать выдачу денег из церковной кассы, она начала собирать коалицию негативно настроенных (ее же усилиями) родителей. На самом деле особого успеха в этом не было, но несколько ее подруг стали вносить смуту и разлад в служение и распространять о нем худую молву.

На следующем этапе сестра С. учинила самолично несколько «ревизорских» проверок со скандалами и доведением до истерик детей прямо во время занятий. Мне это даже как-то неловко описывать. Представьте, что идет спокойное плановое занятие воскресной школы, дети сидят за партами. Вдруг врывается эмоционально возбужденная тетенька (сестра С.) и начинает что-то кричать:

– Так, почему, когда вся церковь на богослужении в одном духе с пастором славит Бога, вы тут сидите?! Быстро все встали! Ты, как там тебя звать, быстро руки поднял к Богу! Ты почему не поешь? Вынь руки из кармана! Кто твои родители? А ты че мямлишь, слов, что ли, не знаешь? Почему вы не разучиваете с детьми псалмы (это уже обращаясь к учителю)?! Чем вы вообще тут занимаетесь?!

Дверь захлопнулась… часть детей осталась в недоумении, некоторые заплакали, кто-то уже никогда после этого не вернется в воскресную школу и церковь. Коллектив служителей деморализован. После одной из таких сцен, а их было множество, группа примерно из пятнадцати родителей самостоятельно организовались и пришли на прием к пастору с поддержкой сестры Ю. и просьбой оградить их детей и служение в целом от сестры С. Пастор выслушал, сказал много доброго о Ю., заверил, что никаких нареканий к ней лично и к служению никогда не было и нет, извинился за супругу, пошутил, что у нее это возрастное и пройдет, пообещал, что с ней поговорит и сам лично возьмет все под свой контроль и все будет хорошо.

Кто, с кем и как поговорил, осталось за кадром, но буквально на следующий день после этой благостной беседы среди прихожан стала расползаться сплетня о том, что сестра Ю. сбила на машине человека и уехала с места наезда, не оказав помощь, – и как мы можем доверять ей своих детей, ведь она преступница и неизвестно, что с детьми может случиться? Якобы она, мучимая совестью сама исповедалась супруге пастора. Передаваясь по «испорченному телефону», сплетня обрастала новыми подробностями, и уже обсуждали, насмерть ли сбила – или только до реанимации, и не тот ли это случай, о котором писали все газеты пару месяцев назад, когда кто-то насмерть задавил сразу двух человек и скрылся?

Безуспешно сестра Ю. пыталась дозвониться несколько дней до пастора С.: он не брал трубку. Наконец, уже разбитая, с опухшими от бессонницы глазами, пройдя через осуждающие, недоумевающие и сочувствующие взгляды прихожан, перед воскресным богослужением она встретилась с пастором С. в его кабинете. Принял очень радушно и участливо:

– Привет, а что случилось, почему так выглядишь? Звонила? Странно, я не видел звонков от тебя. Давай после собрания поговорим, я сейчас готовлюсь к проповеди, да и тебя дети ждут в воскресной школе.

Сестре пришлось настоять, что никакую воскресную школу вести в таком состоянии она не может и объясниться нужно сейчас. С улыбкой выслушал историю и огорошил фразой:

– И что ты жалуешься, ведь все же это было на самом деле?

– В каком смысле? – спросила сестра. – Нет! Я никогда никого не сбивала и не давила! Это ложь 100 %!

– Ай, ай, ай, как нехорошо, ты же прямо сейчас лжешь своему пастору. Ты же мне сама рассказывала, что однажды стукнула чужую машину и уехала с места аварии.

И тут сестра Ю. вспомнила, что лет восемь назад, когда она только училась водить машину, выезжая с парковки у своего подъезда, услышала странный звук, но по неопытности не придала этому значения. А вот когда доехала до места работы и припарковалась, то обнаружила на заднем бампере машины небольшую царапину, – даже не царапину, а полоску желтой краски, – и поняла, что задела чужую машину. Позвонила мужу, следуя его инструкциям отпросилась у начальства и вернулась на место «аварии». Несмотря на то, что прошло не более часа, той самой желтой «тойоты» уже не было. В течение следующих дней и она, и муж честно расспрашивали соседей, чтобы выяснить, чья это была машина, и попробовать исправить огорчительную ситуацию, но все было тщетно. Об этой истории она рассказала на встрече церковного совета и позже, ничего не скрывая, рассказывала и другим людям, однажды даже с церковной сцены, используя как иллюстрацию к своей проповеди. Но никакой исповеди не было, во-первых, потому что нечего было исповедовать: в этой истории нет ничего греховного, а во-вторых, потому что сестра С. и не была ее духовником, а последнюю пару лет вообще с ней не разговаривала, негласно объявив сестре Ю. бойкот.

– Ну, вот видишь, вспомнила. А говорила, что ничего не было, как говорится, дыма без огня не бывает.

– Но это же ерунда полная, клевета, я же никого никогда не сбивала, а ваша жена делает из меня преступницу, говорит людям, что…

– Ну, она просто женщина, ну, может быть, преувеличила немного. А тебе для смирения полезно, и вообще, слезы очищают. А ты читала в Библии, что кто нарушил одну заповедь, тот нарушил весь закон и что нет праведного ни одного? Ты что возомнила себя праведницей безгрешной, которой не в чем каяться? Сейчас иди, служи Богу, пока все равно не подобрали тебе замену. Я на неделе вызову, будем разбираться с тобой.

Заплаканная Ю. вышла, пересказала суть разговора своему мужу, ожидавшему в фойе. Он взял за руку и коротко сказал:

– Ноги моей и твоей больше в этой секте не будет.

Ни пастор С., ни его супруга после этого дня никогда сестре Ю. не позвонили и не встретились с ней. Дело было сделано.

В течение следующего года в детском служении поменялось пять руководителей. Один из них, новообращенный массовик-затейник и профессиональный тамада, даже продвинул идею и сделал занятия в воскресной школе платными. После череды неудачных экспериментов супруга пастора «получила откровение», что детское служение не нужно, потому что Иисус и апостолы в первой Церкви ничего подобного не организовывали и все это люди придумали позже, в темные века отступничества Церкви. Воскресная школа была ликвидирована. Церковь потеряла еще несколько семей служителей и не менее 50 человек прихожан.

Спустя какое-то время совет стал «карманным» и состоял только из родственников пастора, нескольких безвольных, зависимых или сломленных людей и новообращенных, относящихся к пастору с подобострастием. Формально, по уставу, управление церковью было коллегиальным. В реальности протоколов его заседаний никто не видел и не подписывал, это была не более чем декорация. А систему авторитарного правления почему-то прятали под термином «теократия».

Коррупционное отступление

В принятом Генеральной Конференцией Российского объединенного Союза христиан веры евангельской (пятидесятников) в 2011 году официальном документе под названием «Этические Нормы священнослужителя в отношении финансов» (https://www.cef.ru/documents/docitem/article/1378804) в пункте 3.2. записано: «Не рекомендуется священнослужителю иметь кого-то из близких родственников бухгалтером, кассиром, членом счетной комиссии, членом ревизионной комиссии».

Полагаю, что подобные рекомендации или даже запреты должны коснуться и других сфер церковной жизни, не только финансово-экономического блока.

Однажды, оказавшись в командировке в одном из российских регионов с, так сказать, сильным азиатским влиянием и проходя по коридорам Дома правительства в поисках нужного кабинета, я, к собственному удивлению, обнаружил, что на одном из этажей на дверях многих кабинетов была указана одна фамилия. Должности были разные, имена разные, мужские и женские, а вот фамилия на всех одна. Позже, в разговоре с сотрудником правительства, я из любопытства задал вопрос об этом, и мне объяснили, что управление дорожного строительства у них в республике много лет «держит» клан …оевых, а вот министерства культуры и спорта контролируют выходцы из села такого-то, а МВД и прокурорские в основном из семьи главы республики, чужих туда не пускают, там тоже на начальственных кабинетах в основном одна фамилия…

На мой риторический вопрос, не похоже ли это на коррупцию, чиновник улыбнулся и сказал:

– Это у вас в Москве коррупция, а у нас свои традиции, у нас принято прежде заботиться о своих семьях, родственниках. А государство и бюджет мне не родственники.

Как же важно, друзья, чтобы наши традиции и амбиции, вожделения и прихоти не превозобладали и не подменили Божии установления в Его Церкви!

Сам термин «коррупция» имеет латинские корни и не относится исключительно к финансовой сфере. В дословном переводе corrumpere означает «растлевать», a corruptio – «порча» или «подкуп». В широком смысле это использование вверенных прав и властных полномочий, связанных с официальным статусом, возможностей, авторитета и имеющихся связей в личных целях, для личной выгоды. Такое поведение противоречит моральным устоям и зачастую юридическим нормам.

В пункте 2.1. «Этических Норм священнослужителя в отношении финансов» записано следующее: «Церковь не задумана Богом для осуществления чьих-то финансовых стратегий, политических планов, интриг или для реализации лидерских амбиций. Церковь Иисуса Христа является святой, принадлежащей исключительно Богу. Поэтому всякая попытка и всякое намерение использовать Церковь как инструмент финансовых манипуляций недопустимы и являются грехом».

Околоцерковное рейдерство

Интриги были реализованы и в отношении пастырей нескольких дочерних церквей. Так, однажды все собрались на конференцию, организованную пастором С. Планировалось, что к воскресенью пасторы вернутся в свои церкви, чтобы вести богослужения. Среди них был и пастор Ю. Он был человеком уже немолодым, с начала 90-х годов руководил общиной в крупном поселке городского типа, отстроил большой молитвенный дом, развивал центр социальной реабилитации для наркоманов, алкоголиков и людей без определенного места жительства, выстроил добрые отношения с другими церквями и светской властью. В общине было до 80 прихожан и еще в нескольких селах в округе собирались небольшие группы верующих.

Итак, в субботу вечером, после закрытия конференции пастор С. подошел к пастору Ю. и с улыбкой и загадочным видом попросил его не уезжать, но остаться в городе еще на воскресное богослужение. При этом на вопрос, для чего, так же загадочно и проникновенно произнес: мол, будь обязательно завтра здесь на собрании с женой, Бог что-то для вас приготовил, а у тебя в церкви пусть брат Г. проповедует. Этот момент в разговоре так же был непонятен, потому что брат Г. незадолго до этого прошел курс реабилитации от наркозависимости и в проповедниках, способных наставлять церковь, замечен не был. Однако настойчивость и обаяние пастора С. возымели свое действие. И пастор Ю., даже с не покидающей его внутренней тревогой, остался и пришел на воскресное богослужение, на котором пастор С. …не появился. Проповедовала его супруга на тему повиновения Богу через беспрекословное послушание поставленному Им помазаннику, причем постоянно нагнетая, грозя слушателям пальцем и многократно повторяя вопрос:

– Ты хочешь покрыться проказой, как Мариам, которая осмелилась критиковать Моисея?!

Через время стали звонить помощники и прихожане из церкви пастора Ю. Люди были удивлены и огорчены тем, что он без всякого предупреждения снял с себя пасторство и передал служение другому, постороннему для общины человеку. Оказалось, что это пастор С. приехал к ним в церковь в воскресенье и представил брата Г. как временно исполняющего обязанности руководителя общины вместо пастора Ю., произнеся пространную проповедь о старых мехах и новом вине, новых мехах и старом вине.

Просмотрев видеозапись этого собрания, я так и не сумел уловить смысл послания. Я не сразу понял, что именно в этом видео не так, и только к концу до меня дошло, что на протяжении часа проповедник опускает голову и старается не смотреть в глаза прихожанам: похоже, ему было все-таки стыдно за то, что он делал (см. Быт. 4:7). Вероятно, это сродни состоянию Лота, который, живя в Содоме, став уже почетным содомцем (или содомитом) (Быт. 19:1), все еще мучился в своей душе (2 Пет. 2:8).

Пастора Ю. было не в чем обвинить, он был посвященным служителем и уважаемым человеком. Взволнованный такими новостями, он выехал на машине домой, в пути с ним случился инсульт. Милостью Божьей перед этим по настоянию супруги он припарковался на обочине и не попал в аварию. Но к активному служению вернуться уже не смог.

Когда уже позже я разбирал ситуацию с отстранением пастора Ю., я долго не мог понять смысл этих манипуляций: хорошего мудрого пастора обманом сняли, немудрого и вообще не пастора поставили руководить церковью. Общину развалили полностью, в молитвенном доме сейчас вместо богослужений тот открыл цех по сборке корпусной мебели, где работают люди без определенного места жительства и алкоголики, которым дают приют, там вонь от табака и чифиря. Я даже сначала предположил, что ради этого «бизнеса» рейдерский захват и провернули.

Но все оказалось еще более подло. Дело в том, что на тот момент брат Г. сделал предложение и был кандидатом в мужья дочери пастора С. (позже свадьба расстроилась). Но выдавать ее замуж просто за бывшего наркомана сестра С. категорически отказалась: мол, не по статусу, и поставила категоричное условие мужу, что он должен не упустить жениха и в ускоренном порядке как-то сделать его пастором. Вот и была организована операция под кодовым названием «зятя в пасторы». Оказывается, Бога не бояться и людей не стыдиться могут не только неправедные судьи (Лук. 18:2), но иногда и люди, именующие себя христианами.

Яблони и яблоки

Кстати, выяснилось, что во всей этой трагической истории не последнюю роль играла и теща пастора. В начале, будучи человеком неверующим, она крайне агрессивно относилась и к церкви, и к замужеству своей дочери. Постоянно устраивала скандалы, выговаривая дочери:

– За сектанта вышла, жизнь себе сгубила, вечно нищими будете, вон другие без Бога – и нормально устроились.

Потом она покаялась перед Господом и приложилась к Церкви. Я не вправе подвергать сомнению ее возрождение и веру.

Но началась новая песня:

– Твой муж избранный, помазанник, первый после Бога, вы достойны большего, вы одни построили эту церковь, вы заплатили такую цену, все остальные дармоеды и нахлебники, вам все должны служить, за сильным мужчиной стоит сильная женщина, твой муж слишком добрый и мягкий, он без тебя ничто, ты должна оградить его от влияния других людей и направлять пророческим словом…

И тому подобное.

И через некоторое время эти заклинания возымели действие и начали реализовываться через манипуляции и тотальный контроль сестры С. – сначала в семье, а затем и в церковной общине.

Молюсь и надеюсь

Несколько служителей со слезами говорили мне примерно одни и те же слова:

– Будучи частью этой церкви, я вот уже несколько лет никого в нее не привожу из мира, а благовествуя, даю адреса других церквей города. Я не хочу, чтобы новообращенные люди с первых же дней своей христианской жизни преткнулись о беззакония пасторской семьи. И сам пока остаюсь в этой общине ради служения и поддержки простых людей, молюсь и надеюсь, что Бог как-то изменит ситуацию.

Вы представляете ситуацию, когда служитель стыдится привести неверующего человека или новоуверовавшего в церковную общину, служителем и даже сопастырем которой является?!

Я отдаю себе отчет, что Церковь и поместная церковь (община) несовершенны. Кто-то мудро заметил, что даже если церковь была бы совершенной, то она перестала бы быть совершенной в тот день, когда ты в нее пришел. Потому что ты несовершенный.

Но здесь речь не о человеческих ошибках, недостатке мудрости и тому подобном, а о сознательном, системном беззаконии.

Это крайне страшно, так как Библия говорит, что если мы, встретившись со Христом, обещав Ему в крещении добрую совесть, познав истину, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи (Евр. 10:26).

Произвольно грешим – речь именно о грехе осознанном, намеренном, спланированном. Тогда лишь страшное ожидание Суда и ярость огня, готового пожрать противников (Евр. 10:27).

Я продолжаю служить этой церкви и семье пастора. Нам пришлось буквально как на курсах для новообращенных, шаг за шагом вместе читать Библию, исследуя, что в ней говорится о характере служителя Христова. Например, такие высказывания Иисуса Христа, как «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугой» и «Я пришел не чтобы Мне служили, но чтобы послужить и отдать Свою жизнь…» (Матф. 20:26–28) первое время буквально вводили их в ступор. Они за годы пасторства уверовали в то, что они избранные, помазанные, и это значит, что всё и все должны вертеться вокруг них, все должны им служить и просто им все должны. Уверовали, что любое их мнение, пожелание или каприз богодухновенны, а их слово – истина в последней инстанции. Когда мы сделали совместную встречу со служителями, которые стали жертвой интриг, были оклеветаны, унижены, дискредитированы, изгнаны из церкви, и стали разбирать конкретные ситуации, оправдания были примерно следующие: это был промысел Божий, тебе нужно было пройти через эти испытания, слезы очищают… И непросто было объяснить пастору и его супруге, что, возможно, эти люди, пройдя через оскорбления и предательство, на самом деле стали сильнее и приобрели бесценный опыт, но вот остались ли вы в этой ситуации Божьими служителями и христианами – вопрос.

Кроме того, при таких неправедных маневрах всегда будут и другие пострадавшие, прежде всего новоуверовавшие, увидевшие, что «и в церкви как в мире» – и вернувшиеся в мир, а также дети, которые либо укрепились в понимании, что так можно и правильно, либо получили прививку от церкви.

На сегодняшний день ситуация гораздо лучше, покаяние и сокрушение пришли в их сердца. Но какой ценой? От крупной городской общины численностью в 500–600 человек в 90-е годы с сильной пасторской командой, домашними служениями и миссионерским видением сегодня осталось менее 200 человек, большинство дочерних церквей вышли из подчинения и общения, образовательные и социальные программы в основном закрыты. Сегодняшнее видение и деятельность церкви, если быть честным, заключается в трех пунктах: эксплуатация Дома молитвы, проведение воскресных богослужений и материальное содержание пасторской семьи.