Текст книги "Туманные темные тропы"

17

Стемран, Лес, долина Рассвета, Техаон 6, 113, 17:25

– Представляю, что будет, когда нас там хватятся, – проворчал Майер, едва радость Тевейры приугасла.

– Ой, ну чего вы боитесь! Лес позвал нас, понимаете! Лес! Неужели вы правда боитесь? Мы ни в чём не виноваты!

– Отсюда пешком два дня идти, – заметил Майер. – Вот зараза, батарейка сейчас сядет, и не зарядить уже…

Сигнал. Получено сообщение.

– Умник! – удивился Майер. – Он откуда знает, что мы здесь?!

Телефон зазвонил.

– С прибытием, Майер, – голос Умника. Майер невольно улыбнулся. – Твоей очаровательной спутнице поклон. Как это понимать? Ты показал ей коридор?

– Я тоже рад тебя слышать, Умник.

– Уходите подальше. Вы там без тачки? Сейчас отправлю вам что-нибудь. Только далеко не отходите и…

Телефон выключился – батарейка села окончательно.

– Сказал, пришлёт машину, – пожал плечами доктор. – Но это часов пять, пока она ещё долетит! Надо искать, где на ночь остановимся.

– Сейчас бы домой, – Тевейра подошла к камшеру, погладила его ствол. – Нам очень-очень надо, правда… Давайте здесь и подождём. Ну отойдём немного, и всё!

* * *

Они отошли на безопасное расстояние – как раз созревают шишки, а от падения такой шишки ничего хорошего не будет. Как бомба. Созревшие шишки падают, и взрываются, и семена на больших «парашютах», летучках, плывут в разные стороны. Малейший ветер отправляет их в далёкий полёт. А семечки настолько вкусны, что многие животные караулят падение шишек, пусть даже вначале нужно держаться подальше.

– Мне показалось? – доктор поднялся на ноги. Они сидели прямо на ковре хвои, очень удобно, да и одежде уже всё нипочём. – Слушайте! Землетрясение?

– Похоже, – неуверенно отозвалась Тевейра. – Ой, смотрите! Смотрите туда!

Майер присмотрелся, и вздрогнул. А Тевейра, с глазами, сияющими от восторга, захлопала в ладоши.

– Это к нам! Он к нам идёт, он нас услышал!

«Им» оказался мобильный мозговой центр Леса. По-простому – лесной великан.

…Он шёл, аккуратно ступая огромными «ногами», не сломав ни дерева, не раздавив ни кустарника. Дошёл до поляны, где стояли, взявшись за руки, два человека, и опустился на все четыре конечности. И даже «на четвереньках» он возвышался метров на пятнадцать.

Тевейра бесстрашно подбежала к великану, Майер последовал секунду спустя. Разум отказывался верить, что это правда. От великана пахло Лесом – хвоёй камшера, ароматами трав, свежим воздухом, здоровьем.

– Спасибо, – Тевейра поклонилась, погладила его «ногу» ладонью. – Мы сейчас залезем, подожди чуть-чуть! Майер! Дайте мне руку!

* * *

Лесных великанов встретили почти сразу, и поначалу думали, что это и есть разумные обитатели Стемрана. На вид великаны походили на людей, покрытых корой. Людей ростом до пятидесяти метров, у которых и руки, и ноги были чуть не в полтора раза длиннее туловища. Не руки, конечно, и не ноги, вместо пальцев – шишковидные утолщения и, как и на всём остальном «теле», жёсткая, хоть и очень гибкая, кора. Их конечности служат для обеспечения коммуникации. Ретрансляторы. Когда великан стоит в своей «любимой» позе, подняв руки над телом, он не взывает к Лесу, а просто связывается с теми, кто его слушает. А слушают многие. То, что у здешних флоры и фауны есть органы, воспринимающие радиоволны, было первым из открытий, которые стали понемногу проливать свет на подлинную природу Леса. Слаженность действий живых форм на огромной территории объяснялась просто.

«Рождение» – формирование – великана наблюдали не раз, и только спутниковые съёмки позволяли полностью запечатлеть процесс. Для рождения великана достаточно любых деревьев, или иной флоры массой не менее пяти тонн в пределах области до двадцати пяти метров в поперечнике. И хотя бы один камшер в зоне видимости. Весь процесс занимал около получаса, после чего зелёный гигант выкапывался, простирал «руки» в небо и принимался за работу. В чём она заключается – так никто пока толком и не понял. Конечно, принятых сигналов уже много, в них есть определённая структура, уже удалось создать приборы, имитирующие сигналы великанов и таким образом отгонять таких соседей, как комары и мыши, но это всё пока несерьёзно. Учитывая ещё и то, что язык, которым общаются великаны, время от времени менялся. А значит, всё живое, что включено в Лес, как-то узнаёт о смене языка.

…Майер с Тевейрой сидели на «голове» гиганта и ехали плавно, очень плавно. Каждый шаг – метров двадцать. Девушка держалась за «лоб» существа, Майер устроился за её спиной, на «макушке». Тевейра потом сказала, что ладони её постоянно покалывало, причём она поняла, что если думает о чём-то постороннем, то колется неприятно, а если начинает думать о Лесе, то ощущает тепло. Думай о Лесе, что ж тут непонятного. И – великан слушался её приказов. Пусть и не буквально.

– Слезем здесь, – решила Тевейра, – в город на нём ехать не надо. Мы приехали, – погладила она «лоб» великана, – спасибо! Пожалуйста, разреши нам слезть!

Великан замер, а через полминуты принялся становиться «на четвереньки», но уже медленно – словно опасался, что седоки упадут. Спускаться оказалось куда проще, чем взбираться.

– Спасибо! – Тевейра и Майер поклоиились гиганту и тот медленно выпрямился, поднял руки над головой.

Шум, шелест, невнятные возгласы вокруг.

Тевейра и Майер обернулись. Десятки, а может быть – сотни людей подбегали к поляне, на которой замер великан. Они вбегали и, один за другим, падали перед седоками на колени.

Стемран, Лес, долина Рассвета, Техаон 6, 113, 19:15

– И репортёров не пускать! – распорядилась Мерона. Дождалась, пока все посторонние покинут кабинет, подошла к окну. Там по-прежнему стояли сотни, тысячи людей. Те, что заметили прибытие лесного великана, и видели, кто им управлял, кого тот слушался.

– Не знаю, радоваться или огорчаться, – Мерона поманила к себе дочь, та молча кинулась ей на шею. – Айри, я немного злая, прости. Я уже знаю, что вас не впустили, ответь мне только одно, как вы сюда попали? Ты открыл наш коридор? И что мне теперь делать с ними? – она указала на окно.

…Там, у «остановки», люди подходили, и кланялись, и каждый хотел прикоснуться к руке Тевейры или Майера. Молча, с уважением, но без подобострастия. Лес – это религия, говорил Умник, это формирующаяся религия, и те, кто её принимают – самые странные верующие, которых я знаю. Без гнева, без фанатизма, без нетерпимости к другим. Даже с теми, кто вредит Лесу, они достаточно корректны, хотя и тверды. Но стоит их обидеть… и все встанут на защиту одного.

– Мама, Лес позвал нас! Правда! Я всё-всё расскажу, у меня даже снимки есть!

– У нас есть серьёзные материалы против наших оппонентов, – сообщила Мерона. – Осталось немного – дожить до утра, – на лице её не было улыбки. – Утром начнутся выборы и, мне кажется, я уже знаю их итог. Кто из вас придумал позвать великана?

– Мама, он сам пришёл! Ну… я просто сказала, что нам нужно домой! Вот и всё!

– Великаны никогда не слушались людей, – Мерона выглядела странно помолодевшей, и Майер только сейчас это заметил, хотя уже минут десять был в её обществе. – Удавалось как-то убедить их пропустить, не нападать, но чтобы на самом деле ехать верхом… Вы первые. Вы понимаете, кем вас теперь считают эти люди?

Тевейра смутилась.

– Мама, я же не нарочно! Я захотела поскорее увидеть тебя, и он сам пришёл, сам предложил подвезти!

– Айри, – Мерона взяла его за руку. – Голову вам мало оторвать, обоим. Ну что мне теперь делать? Через полчаса все каналы покажут ваше прибытие на великане. А ещё через десять минут мне позвонят из Никкамо и спросят, как вы сюда попали. Что мне отвечать? Айри, зачем ты воспользовался тем коридором? Мы не хотели никому говорить о нём. На то есть причины.

– Мама…

– Вам сейчас же нужно вернуться. Туда, в Старый Мир! Пройти обратно и вернуться в Никкамо. Я уже позвонила нашим людям, вас встретят и не оставят без охраны.

– Машина вам ещё нужна? – послышался спокойный голос из дальней части комнаты.

– Эри, ты меня до инфаркта доведёшь! Сгинь немедленно, здесь же кругом камеры!

– Я в мёртвой зоне, а звук ты сама сейчас выключила, – усмехнулся Умник. – Прости, я услышал пару последних фраз. Она права, вам надо возвращаться. Машину я подогнал к общественной стоянке. Серебристый «Сокол», три двойки в номере. Старенький, но летает будь здоров. Через сорок минут будете у входа, только не вздумайте лететь прямо туда. К самому проходу вам нужно дойти пешком, ясно?

– Ясно, – Майеру стало неловко. Тевейра опустила голову, прижалась к нему, видно было – вот-вот заплачет.

– Вейри, милая, – Мерона взяла её за плечи. – Вы нам очень помогли. Великан – это символ. Завтра те, кто ещё колебался, кто не знает, что Лес теперь может слушаться и меня, и вас, все пойдут голосовать. Нам в самом деле нужно просто дожить до утра, когда откроются участки, и дождаться семи часов вечера, когда они закроются. Возвращайтесь в Никкамо. Пусть даже придётся ждать эти двое суток, не беда.

– Мама, ты не сердишься? – робко спросила Тевейра. – Всё само получилось!

– И очень удачно, – улыбнулась Мерона, обнимая их обоих за плечи. – Потом будет три дня подсчёта голосов. Вам бы отсидеться где-то.

– Если дадут визу, – подал голос Умник, – пусть едут ко мне. Следы я замету, не бойся, никто их не заметит.

– Эри, ты ещё здесь? Кончай уже строить из себя суперагента. Лучше приготовь две комнаты для моих воспитанников. Они через полчаса выезжают.

– О! – Умник просиял и потёр руки. – Чем мне тебя отблагодарить?

– Приютишь мою дочь и Майера и пообещаешь, зараза, что и пальцем её не тронешь!

– Мам, да я сама справлюсь! – фыркнула Тевейра. – Я уже не маленькая!

– Обещаю и клянусь, – Умник встал и поклонился. – В обмен на ужин при свечах. Свечи, кстати, уже ждут.

– Подождут, – Мерона снова обняла остальных за плечи. – Всё поняли? Майер, это очень важно. Умник вам расскажет, почему мы не открываем этот коридор. Всё, сейчас через пожарную лестницу на задний двор – и к машине. До черты города вас будут сопровождать, не пугайтесь.

* * *

– Но всё равно это было здорово, да? – Тевейра с обожанием смотрела, как великан исчезает позади. Он повернулся к ним «лицом» и сделал пару шагов, и показалось даже, что взмахнул рукой. Тевейра помахала в ответ. – Он наверное ничего не понял. Пришёл, подвёз нас, а мы обратно! Я потом извинюсь, если он не уйдёт.

– Вы считаете, что он понимает вас? – вести машину было приятно. Так давно не сидел за сиденьем машины, которая всё ещё умеет ездить колёсами по земле. Пусть даже этим почти не пользовались, а слово «шоссе» уже почти вышло из употребления.

– Я сейчас рассержусь! Бросьте руль, она сама куда надо долетит! Идите сюда, ко мне!

Майер перелез к ней и Тевейра взяла его за руки.

– Айри, давайте я сразу скажу, – Тевейра смотрела сердито. – Я считаю их людьми, такими же как вы и я, и не надо мне ничего доказывать! Они умеют думать и всё чувствуют! Он мне рассказывал что-то, пока мы ехали! Он правда добрый!

– Хорошо, – согласился Майер. – Пусть так.

– Не делайте одолжений! Я серьёзно! Если вы думаете, что это просто ходячая деревяшка, то больше мы о нём не разговариваем, – и она отвернулась.

– Убедите меня, – он взял за руку. – Я как, похож на мыслящее существо? Значит, можно убедить.

– Иногда похожи, – мрачно ответила Тевейра и рассмеялась, не удержалась. – Вы иногда всё ещё такой глупый! Это или понимаешь сразу, или нет! Пока сами не поймёте, нет смысла убеждать.

– Вы верите в Лес? В то, что это разумное существо?

– Я не верю. Я знаю и чувствую. И вы тоже что-то чувствуете, иначе бы он вас к себе не подпустил!

– Нам пора, – Майер указал. – Остановимся здесь, дождёмся, когда автомобиль улетит.

– Мы ещё поговорим, – пообещала Тевейра. – Слушайте, я есть хочу, сил нет! И мы так и не переоделись! Вот ужас! Я ладно, я просто одену на ту сторону, а вы?

18

Шамтеран, Королевство Тегарон, Тегарон, Университетский парк, Венант 3, 1415 В.Д., 18:10

– Как здесь красиво… – Тевейра вздохнула. – Слушайте, мы же не переоделись! Дайте, я первая. Отвернитесь, пожалуйста!

Майер пожал плечами и отвернулся. Подумаешь! Шорох и шуршание за спиной, и две минуты спустя Тевейра взяла его за локоть.

Вот это да! Кто мог подумать, что можно просто переодеть тефан другой стороной, и… Конечно, от него всё ещё пахнет кровью, если принюхаться. А в остальном…

– Не обижайтесь! – она приподнялась на цыпочки и поцеловала. – Ну не сейчас же, да? Разве можно любоваться в спешке? Давайте подумаем, что с вами делать.

– Подойти к полицейскому, – предложил Майер. – И спросить, где тут у них можно купить одежду.

– У вас рубашка вся в крови, и не в вашей! Придётся объясняться!

– Не придётся, – Майер снял с себя рубашку (сразу стало зябко), разорвал на части и бросил в кустах. Солнце и дождь сделают своё дело – такие рубашки давно уже одноразовые, и, если нанести им серьёзные повреждения или бросить надолго под солнечным светом и дождём, за несколько часов распадаются на экологически безвредные соединения. Очень удобно.

– Айри! – Тевейра всплеснула руками. – Вас теперь оштрафуют! За неприличный внешний вид!

– Если я хорошо знаю Тегарон, меня оштрафуют уже за то, что я без перчаток. Так, по крайней мере, меньше объясняться. Порвал рубашку в лесу, вот и всё. – Майер посмотрел на громаду Университета, занимающую пол-неба перед ними. – Слушайте! Вон там – вход в медицинский центр. Идёмте туда.

* * *

Охранник, естественно, потребовал документы, и попросил подождать. Майер физически ощущал, сколько камер сейчас смотрят на них.

– Вы поправились! – уверенно заметила Тевейра. – Такой тощий были! А теперь почти на человека похожи!

Майер не выдержал, рассмеялся.

– Вы это только сейчас заметили?

– Что на человека похожи? Нет, но нельзя же всё время хвалить! Перестаньте! – она дала ему по рукам, – здесь кругом камеры, даже я вижу.

– Боитесь?

– Нет, просто это их не касается. Вот, вы уже улыбаетесь. А то целый час смотреть было противно, такой мрачный.

– Доктор Майер Акаманте эр Нерейт? – к стеклянным дверям с той стороны подошёл высокий улыбающийся тегарец, в сопровождении охраны. – Простите, что заставили вас ждать. Рад приветствовать вас, тахе-тари Тевейра эс Тессан, – учтивый поклон. – Прошу, прошу, заходите. Что-то случилось, доктор? В это время года у нас прохладно ходить без одежды, – и они все рассмеялись.

– Простите…

– Мерстеринн эс Метуар эс Тегарон, директор Медицинского центра Королевства Тегарон, – представился тегарец. Точно, на вид – коренной тегарец, подумал доктор. У нас возмущаются, когда на высокие посты пытаются назначать исключительно представителей древнейших домов королевства – несправедливость, всё такое. А здесь прямо наоборот. Попасть сюда чужаку можно только за выдающиеся достижения или за заслуги перед королевской семьёй. Тегарон продолжает чтить свои традиции, на новомодные веяния о правах человека во всём мире тут всем чихать хотелось. – Приятно видеть человека, который не стесняется длинных имён. Прошу меня извинить, доктор, и вы, тахе-тари, у меня лекция. Минут через тридцать я буду в вашем полном распоряжении. Вот мои ассистенты, – молодой человек и девушка, оба в зелёных халатах сотрудников, вежливо поклонились. – Рейнер эс Гатто эр Фаэр и Эврин эс ан Вессар. Прошу вас позаботиться о наших гостях, – и Мерстеринн откланялся.

– Простите мой внешний вид, – доктор развёл руками. – Хотелось бы переодеться. И найти аккумулятор для телефона.

– А мне уже есть хочется! – заявила Тевейра и, все вчетвером, рассмеялись. – Доктор, давайте вы переодевайтесь первый, а мы пока подумаем об обеде! Можно? – Тевейра подняла руки к капюшону. – Можно его снять?

– Ой, что вы! У нас тут всё запросто! – Эврин улыбнулась, не отводя взгляда от доктора. – Видели бы вы как студенты ходят иногда! В Университете всё совсем не так, как снаружи. Ну почти везде. Доктор, поверить не могу, это правда вы? У нас тут столько людей мечтают получить назначение на Стемран! А вы ведь там родились? Можно просто «Тевейра»?

– Можно! Да, я там и родилась, – Тевейра откинула капюшон и оба ассистента потеряли дар речи. Видно, что глядели бы и глядели…

– Если бы не работа, мы бы вас не отпустили! – девушка пришла в себя первой. – К нам почти никто не приезжает из Стемрана! Вы торопитесь?

– Если найдётся батарейка для телефона, я вам сразу скажу, – доктор протянул его – показать, какая модель.

– Ой, простите, я сейчас! – и девушка убежала. – Я быстро!

– Подождите пока в кабинете, – Рейнер проводил напарницу взглядом, – я узнаю, где можно купить одежду. Вам какую, доктор Майер?

– Давайте ту, которую здесь принято носить. И – у нас нет ни перчаток, ни остального.

– А вам, тахе-тари?

– Просто «Тевейра»! Давайте и мне ту, которую здесь принято.

– Слушаюсь. Вы позволите? – Рейнер быстро снял мерку – сделал объёмный снимок крохотной камерой, встав по обе стороны от гостей (Тевейру отчего-то рассмешила серьёзность парня), и, удовлетворённый, отбыл. Едва за ним закрылась дверь, как Тевейра ударила доктора в бок. Весьма болезненно.

– Я видела, как она на вас смотрит, – пояснила она, перестав улыбаться. – Если что, я её убью! Или вас, если так будет проще!

– Я дал повод? – вроде бы старался следить за собой, подумал Майер. Или это уже стало рефлексами?

– Дали бы повод, уже бы убила! – она взяла его за руки и смотрела в глаза. Сможет, подумал Майер. Вся в Мерону. Та тоже никогда не обещает того, что не смогла бы сделать.

– Я ваш, Вейри. Ваш и её, – она не отводила взгляда. – И ничей больше.

– Верю, – произнесла она, наконец, отошла в сторонку. – С вами тяжело, – вздохнула она. – Но так приятно!

– Доктор Майер! – Эврин вошла, не забыв постучаться. Тоже всё понимает, подумал доктор. – Вот, пожалуйста! Я взяла несколько, проверьте сами, какие подходят.

– Вы не проводите меня туда, где можно переодеться? – попросила Тевейра. – Я не очень доверяю, когда мужчины подбирают мне размер!

Эврин улыбнулась, коротко поклонилась.

– С удовольствием, Тевейра. Вы не успеете свалиться от голода?

– Я найду, кого съесть!

Они рассмеялись и отбыли. Эврин на прощание одарила доктора очень, очень тёплым взглядом, а Тевейра, удаляясь, показала ему из-за спины кулак.

Доктор первым делом вставил аккумулятор, подошёл первый же. Едва телефон нашёл сеть, как свалился десяток сообщений о пропущенных звонках. И несколько текстовых. Последнее – от Мероны. «Покиньте Никкамо засада. Крйн слч обратно наш крдр. Срчн ответь». Всех раздражал её телеграфный стиль, когда и слова сокращает беспощадно, и опускает всё, что можно опустить. Второе – от Умника. «Оставил машину под дымкой к северу пой нашу застольную». Вот же псих, подумал, Майер. Они оба! Может, и мне пора стать психом?

Телефон зазвонил.

– Майер, вы где? – Мерона. Голос такой, что ощущается – держится из последних сил.

– Мы в Тегароне. Сейчас в медицинском центре, переоденемся и готовы.

– Сидите тихо! В Никкамо ни шагу! Наша группа попала в засаду. Кто-то ищет вас с Тевейрой.

– Ищет, не представляясь, кто и зачем, – предположил доктор.

– Именно так, – Мерона немного успокоилась. – К городу подошли ещё два великана. Стоят у границы Леса. И комаров не стало, крысы ушли, прочая мелкая мерзость. Видел бы ты, что здесь творится!

– Беспорядки?

– Наоборот. Всё спокойно и все довольны. А туристы кинулись великанов снимать, просто конец света какой-то. И телефоны уже плавятся! Я столько звонков с благодарностями не получала за всю жизнь. Слышишь, наверное.

Да, он слышал песни сразу нескольких телефонов.

– В Никкамо что-то очень странное. Мне уже звонила сама Её Превосходительство министр, приносила извинения и сказала, что все визы в порядке, вы можете лететь в Стемран. С Тевейрой тоже всё в порядке, её адвокат всё передал, что нужно. Но я беспокоюсь за вас.

– Что там случилось?

– Четверо человек в форме полиции аэропорта. Напали на сопровождающих, один из наших в критическом состоянии, остальные получили лёгкие ранения. Один нападавший убит, остальные задержаны. Дай мне подумать, ладно? А пока сидите там тихо и никому не звоните. Выключи свой телефон. Купи новый, купи местную карту и отправь с неё наш с тобой условный код, хорошо? Никуда не уходите. До связи.

Вот за что он начал всерьёз уважать Мерону – никогда от неё по телефону не услышишь «я тебя люблю», «мой милый» и всё такое. Такие вещи можно говорить только лично, сказала тогда Мерона, ещё раз услышу по телефону – засуну его тебе угадай куда!

– Майер, – после Мероны сразу же позвонил Умник. – Устроили вы шороху. Старик, вы там теперь звёзды. Я подогнал «Сокола», ты, поди, уже прочёл, как его найти. Застольную не забыл? Пой, когда дойдёшь до красного холма, машина покажется.

– Что там у вас вообще творится?

– Выборы. Ещё немного, и второго кандидата под белы ручки да за решётку. Пока вроде отвертелся, но шансов у него уже нет, всем понятно. Вы уж там осторожнее, а то кто меня на уборку-то сподвигнет?

– Мы приедем вместе, – пообещал Майер злорадно. – Вместе и сподвигнем. Спасибо, Маэр, до связи.

* * *

– Они так мило одеваются! – Тевейра жестом подозвала доктора к себе и поправила на нём костюм. Сами просили традиционную выходную одежду тегарцев, сами и получили. А вещи-то все так и остались в Никкамо, в камере хранения. Впрочем, это меня беспокоит утрата любимых костюмов и прочей приятной мелочи. Беспокоит, да. Врать не буду, очень беспокоит. Привык я к ним, со многими столько воспоминаний связано. А вот ей достаточно того, что на ней.

– Вот так, – Тевейра поправила на докторе повязку на лоб – так здесь ходят мужчины. Сама надела и долго поправляла шапочку. Уже не традиционную, ту, которая просто блокировала, закрывала железы на висках и прочих частях головы, которые так притягательны для противоположного пола. Прикрывает их, поглощает естественные запахи оттуда – запахи, не фиксирующиеся сознанием. Тевейра так необычно выглядит теперь… Шапочку ей подбирали под цвет волос. Просто заглядение! Доктор так и сказал.

– И так естественно выглядит, – добавил он. Сам он видел тегарцев только на научных мероприятиях; тегарский учёному нельзя не знать, один из двух по сути своей международных языков научной мысли. Почти всё Северное полушарие Старого Мира выбрало когда-то для этой цели тегарский, а остальной мир – Ронно. Так они и соперничали многие века, так никто и не победил.

Заглядение! В Тегароне принято прикрывать почти всё тело даже летом, и аборигены достигли неплохого компромисса: говорят, даже в их сложной летней одежде не жарко. Сейчас Тевейра в брюках, короткой рубашке с поясом и верхнем платье. Вот тут допустим полёт фантазии – каких только платьев он ни видел! Самые причудливые. Главное, чтобы были, и чтобы прикрывали всю спину и шею, это обязательно, и ноги до колен (а это уже условно). У мужчин – вместо платья любая другая верхняя одежда, главное, чтобы руки, спина и шея были прикрыты.

Что под рубашкой у Тевейры, доктор не знал. Если память не подводит, там должен быть светлый пояс, что-то вроде верхней части тефана, широкая полоса ткани, прикрывающая живот и спину. Раздеваться дальше пояса нельзя даже на пляже.

– А мне нравится! Я видела туристов в чём-то таком, мы даже смеялись, сто одёжек в такую жару! А в нём удобно, – Тевейра смотрелась на себя в зеркало, поворачиваясь так и сяк. – А вам? Вам удобно? Доктор, ну не переживайте, не пропадут ваши вещи! – она не иронизировала. А вот Мерона не пропускала случая пройтись по «нежной привязанности к барахлу». – Сейчас отдохнём, приедем и заберём всё.

– Боюсь, что нескоро, – и Майер пояснил ей, что к чему. Тевейра пришла в восторг.

– У нас время есть?! Давайте тут останемся до завтра! Вот прямо тут, а? Тут так всё запросто, и столько людей! Главное, что у мамы всё хорошо, и что она знает, что у нас хорошо.

Майер медлил с ответом. Хотелось ответить «да», и всё тяготили мысли, и самой неприятной была «кто за ней охотится».

– Мама о чём вас просила? – Тевейра понизила голос, взяв его за руки. – Сидеть тихо, да? Мы будем сидеть очень тихо! Я чую неприятности, и вы тоже, да? Вот и скажите, нам сейчас нужно куда-то бежать и прятаться?

– Нет, – признал Майер. Шестое чувство, или что там живёт пониже спины, не подводило никого из их «шайки», как назвала её когда-то Мерона. То, что теперь первым делом приходила на ум Мерона, Майер уже не удивлялся.

– Не нужно, – Тевейра улыбнулась ему. – Нет, целовать не буду, даже не просите. Вечером, и только если заслужите!

– И как заслужить?

– Вот сами и думайте! Всё, – она перестала дурачиться, и стала ещё привлекательнее. Такая задумчивая, тихая на вид. Мерона отличалась только одним: она не была застенчивой. А Тевейра иногда кажется очень застенчивой и очень, очень ранимой. Хотя язычок такой острый, что ужалит в ответ, не задумываясь.

– Айри, она там, и ей сейчас гораздо лучше, – Тевейра прижалась к его груди. – Она не думает о том, что мы с вами вместе. Правда. А я здесь, и с вами. Почему я всегда должна напоминать об этом?! – она отступила и с размаху ударила его в грудь кулаками. – Я всё время знала, когда вы думали обо мне. А она знает, когда вы думаете о ней. Отстаньте, – она не дала себя обнять. – Вы не со мной сейчас. А я не игрушка! Только попробуйте обидеться!

Майер отошёл к окну «примерочной». Им дали пустующий кабинет – чтобы могли нарядиться и привести себя в порядок.

– Вы так свободно говорите по-тегарски, – доктор обернулся. Мерона уже бы… Стоп! Хватит! – Я вот читаю свободно, а говорю ужасно, так мне сказали.

– Я знаю шесть языков, – улыбнулась Тевейра. – Я вообще столько всего выучила, до сих пор не пойму, зачем.

…Мама её отговаривала, когда Тевейра сама попросилась в «Стражи Луны». Пока не встретила первую луну, у мамы была отговорка – ты ещё маленькая обсуждать это. Но дочери доверяла, и часто беседовала со своими воспитанниками, «детьми», прямо у себя дома. И все они подружились с Тевейрой, ведь девочка умела слушать и быть тактичной, и не сплетничала, хотя держать в себе столько тайн и ни с кем не делиться?! Нельзя! Она фантазировала, и, играя со друзьями в школе и во дворе, рассказывала невероятные истории. И всегда добавляла чуточку правды из того, что видела или слышала, но всегда без имён. Какая у них работа, у её «детей»! Как у тайных агентов! И ничего плохого девочка не думала ни единого момента. Мы делаем людей лучше, говорила мама, мы не выполняем их низкие желания. Иногда им покажется, что выполняем, но только потому, что другого им в голову ещё не может прийти. Мама, разреши мне! Я уже большая, ты сама говорила, что теперь я совершеннолетняя!

…У тебя не будет детства, понимаешь, милая? Если ты согласишься, уже ничего не будет. Восемь лет одного только обучения, очень трудного! И нельзя отступать, нельзя чего-то не достичь. И главное, ты должна любить людей. Они не могут делать зла, понимаешь? Они могут делать больно, они поступают так, что хочется иногда их убить, но когда подумаешь, ты поймёшь, что люди не совершают зла. Они придумали зло, чтобы оправдать свою слабость. Люди не хотят быть хорошими, не хотят становиться людьми. И это их право, каждый человек сам отвечает за свою жизнь. И я, мама? И ты, она обняла её тогда, я помогаю тебе, и всегда буду рядом, если нужно. Но ты сама живёшь и сама за всё отвечаешь. Это нужно понять. Подумай, родная. Давай ты подумаешь месяц, а потом снова поговорим.

…Месяц был просто ужасным. Во-первых, обоняние и остальное, всё так обострилось! И когда мужчины или даже мальчишки бывали поблизости, внутри что-то отзывалось, откликалось, и иногда ужасно пугало. Её обижали за этот месяц особенно много, и в школе, и во дворе, и даже в гостях, они с мамой дружили с тремя очень приятными семьями, и Тевейра, хоть и тихоня, всегда была заводилой во всех играх. И все как с цепи сорвались! Не беда, сказала мама, ты стала взрослой, ну не совсем ещё, но самое главное с тобой случилось. Просто они так на это реагируют. Ты изменилась. И Тевейра теперь, как заклинание, говорила «все люди хорошие», даже когда ей было ужасно обидно и хотелось кого-нибудь загрызть! А когда было тяжелее всего, она убегала во двор, к камшеру, маленькому островку Леса, ведь в сам Лес её одну не пускали, и говорила там с деревом-великаном, и становилось легче.

Через месяц мама снова спросила её. Как и обещала. Тевейра хорошо подумала, ей было жалко их игр и всего такого, но маме нужна помощь, она же видела, что мама очень, очень устаёт, и на видной всем работе, и на этой, тайной…

Тевейра согласилась. И много раз жалела о выборе, пока училась, что уж скрывать! Жалела, а потом отдыхала, и переставала жалеть. Есть такие занятия, которые считаются у многих и грязными, и вообще позорными, хотя грязь там, пусть мерзкая и на вид, и на запах – та, которую можно смыть, и убрать, и нет её, и всё чисто. Но устаёшь от неё очень сильно! А вот та грязь, которая становится частью человека… Её не отмыть снаружи, говорила мама, её можно преодолеть, счистить только самому человеку. Но немногие хотят. А когда видишь мир сквозь грязь, он кажется грязным. Вот и весь секрет, моя милая. Мир чистый, и он может для нас всё, но нужно видеть его чистым и не думать плохо.

– … Айри? – прошептала она. – У вас такое доброе лицо. Нас ждут! И я есть хочу, правда! – она тихонько рассмеялась. – О чём думали?

– Вспоминал, как вы рассказывали. Как согласились работать с мамой.

Тевейра улыбнулась.

– Когда вы думаете обо мне не только как о… – она фыркнула, потрясла головой. – Вы поняли, да? Так приятно, когда вы видите меня! Правда! Всё, идёмте, нас ждут уже!