Текст книги "Приключения атома"

Многостепенность выборов
(Продолжение споров)

– Теперь перейдём к вопросу о многостепенных выборах. Почему нет прямых выборов? Я выбираю, в последнем случае, в высшие распорядители, кого хочу, кого знаю. У меня уже не будет верховного президента, мне совершенно неизвестного и не мной выбранного, сказал один из юношей. – Совсем мне это не нравится, добавил он.

– Чтобы выбрать верховного и притом высочайшего из людей, надо всех их знать, что невозможно, возразил один из слушателей. – Людей так много… чтобы поговорить с каждым только минуту, надо более миллиарда минут, или около 2 тысяч лет. Живя в обществе из тысячи человек, вы его, положим, узнаете в год. В течение 50 лет вы можете изучить поверхностно 50.000 человек. Но и это составит только 1/30.000 населения Земли. Значит, прямыми выборами нельзя отыскать достойнейшего из людей.

Можно мало-мальски знать людей небольшого посёлка. Из них вы можете выбрать лучшего и то только при более тесной жизни, обильном общении – и. с риском ошибиться. Сделав такой отбор множеством маленьких обществ, получим из выборных нечто вроде учредительного собрания в несколько миллионов человек. Они совершенно не знают друг друга и потому, прежде всем производить новые выборы, должны взаимно узнать себя, что невозможно сделать прямым путём по их многочисленности. Решать же вопросы, издавать законы, большинством голосов – такое учредительное собрание опять не может по чрезмерному многолюдству. А если бы и могло, то опять таки это не были бы прямые выборы. Учредительное собрание есть только попытка улучшить результаты прямых выборов.

Вы видите, что мы приходим к необходимости многостепенности выборов, продолжительного общежития выборных и взаимного их изучения, прежде новых (т. е. следующих) выборов.

– Только при многостепенных выборах и при тщательном взаимном изучении можно отобрать, если не самого высочайшего человека, то хоть одного из лучших, подтвердил учитель. – Как различны люди по своим качествам (по уму, доброте, талантам, силам и другим дарованиям), видно из истории. Не бездна ли разницы между Ньютоном и каким-нибудь папуасом! Между Марксом и средним обывателем! Между Буддой и разбойником! Один почти родится гением, другого жизнь делает таким. Она делает его учёным, самоотверженным, моралистом, великим социалистом. Третьего выделяет и жизнь, и природные качества. Как важно, чтобы наверху стоял высочайший, чтобы волю народа творил добрейший и даровитейший! Тогда и народ пойдёт по истинному пути к совершенству к счастью.

– Мне странно, сказал один из юношей, что человечеством управляет лицо мне совершенно неизвестное, непонятное, хотя и более высокое, чем я.

– Вами управляет выбранный вами и хорошо известный вам сельский президент. Но нельзя же, чтобы вопросы, касающиеся всего человечества, решались этим маленьким человеком. Таких человечков много, и они будут только спорить между собою и едва ли когда придут к соглашению. А вы будете пока вести войны, умирать без смысла и цели, терпеть бедствия, не иметь общего языка, календаря, мер и т. д.

– В сущности, и верховный избран вами и зависит во всякое время от вас. Действительно, если вы переменили сельских президентов, переменяется от этого состав уездных, губернских и окружных обществ. Сменяется тогда и верховный. Непосредственно вы его сменять не можете, потому что это не выгодно и не согласно с указаниями вашего же разума. Но посредственно он вполне зависит от вас. Если бы вы даже узнали, через книги, о нём все подробности, то и то сменять его вы бы не могли. Во-первых, кто поручится, что пишут и говорят о нём правду. Не всегда можно доверять печати, менее же всего – слухам, во-вторых можете ли вы судить о трудах Лапласа, Лейбница, Эйлера, Непера и т. п. людях. Так и верховный вам не под силу, но всё же вы сами посредственно выбрали людей, которые могут судить его и сменять во всякую минуту. – Разве можно оспаривать истину, что во главе народа должен стоять достойнейший, воскликнула одна девушка! – Но как таковой он едва ли будет доступен для оценки большинства. Его судят и сменяют близкие к нему по духу, хотя и менее совершенные чем он, окружные президенты. Он никогда не выходит из их наблюдения.

– Нет, как хотите, сказал кто-то, – а мне это не совсем ясно: мы создаём касты.

– Какие же это касты, нашёлся оппонент, – когда всякий из нас может попасть по выборам в верховные президенты?

– Хоть я, например, шутя сказала девушка!

– Действительные касты строго замкнуты, сословия трудно переходимы, а здесь свободный переход из одного общества в другое – будь только достоин: и поднимешься и спустишься благополучно. Нет человека, которому доступ был бы закрыт в верховное общество. Даже самый ужасный преступник, исправившись, может перейти в отрубники, далее, в сельское общество и в конце концов в верховные президенты. Отчаянный глупец, фат, легкомысленный субъект, если у него откроются глаза, может достигнуть того же!

– Конечно. верно! слышались восклицания.

– Заметим еще, сказал учитель, – что область власти верховного ограничена законами и лишь незначительно касается первичных общественных ячеек. Они управляются своим избранным президентом. Власть высшего совершается среди окружных. Она только постепенно доходит до нас, т. е. до сельских обществ. Если мы видим от верховного дурные плоды, то сменяем сельских президентов, от чего сменяется и верховный. Он в наших руках, сказал учитель. – Если идет всеобщая разруха, то причина понятна. Она исходит свыше и значит верховный недостоин своего места. Повсюду сменяются сельские, и за ним очередь доходит постепенно и до верховного.

– Но вообще этого не бывает и быть не может, если мы тщательно выбираем сельских президентов. Раз мы не пренебрегаем своей обязанностью, то тем более не пренебрегают ею выбранные нами лучшие люди и ещё более – избранные ими и т. д.

– К сожалению, мы так мало можем судить о том, что выше нас. Недовольство и непонимание законов, издаваемых верховным, лучше переносить, как власть свыше, непонятную, но благодетельную, как власть родительскую.

– Не может и быть дурных плодов от такого порядка, если мы только будем добросовестно выбирать и исполнять свои ближайшие обязанности. Всё при описанном порядке выборов зависит от нас: от наших качеств, развития, знаний и опыта. Мы поручаем выработку основных законов достойнейшему из всего человечества. А как же иначе?! Он – от нас, и составляет как бы лучшую часть нас самих. Впрочем, не забудем, что всякие законы только утверждаются верховным, исходят же из низших слоев, и подвергаются продолжительным многостепенным выбором прежде, чем дойдут до утверждения высшего президента.

Единовластие председателя советов

– Да, вот кстати, заметил один из юношей, – почему все общие вопросы решаются одним человеком (или советом), а не целым обществом? Разумеется, не из миллиона членов, а таким, как верховное или сельское? Всё же общество не сделает вред самому себе, решая какую-нибудь общественную задачу. Напротив, одна личность человеческая, с её эгоизмом и множеством душевных недостатков, скорее решит дело в свою пользу, а не в пользу человечества.

– Это так, подтвердил учитель, – за то решение одного гораздо быстрее решения многих. Решает же – лучший в данном круге людей, наиболее беспристрастный по признанию самого общества! Решение большинства может быть также эгоистично по отношению к слабейшим членам или по отношению к остальному человечеству. Разве один класс, и притом малочисленный, не порабощает другой. Вот вам и справедливость общества! Во всяком случае, раз избранный – наиболее добрый, умный и способный, – то он и решение даст выше среднего общественного уровня. Да и в чем может выразиться эгоизм президента? Имущества личного нет, денег также. Все свободны. С другой стороны малейшее пристрастие, нарушение законов, разные дурные качества избранного у всех на виду. Недовольство собирает людей в общее собрание и уклонившийся, большинством, примерно, 2/3 голосов, устраняется и заменяется новым. Недостаток лиц с высшими свойствами, мы уже знаем, пополняется из других обществ, более богатых лучшими людьми. Часто это иностранцы. Англичане должны дать много удачных выборов. Менее – французы, немцы и другие национальности.

– Президент любого разряда собирает общество, сведущих людей, свидетелей, специалистов, смотря по надобности, и пользуется всегда их знанием, прежде чем придти к заключению. Если же он этого не делает, то и успеха не имеет, возбуждает недовольство ошибками и сейчас же смещается.

Скорость суда, быстрое решение всяких споров, хозяйственных вопросов, отсутствие торможения, волокиты – имеет громадные преимущества, которые возможно получить только тогда, когда власть предоставлена одному.

Да и легко ли собирать то и дело общество по всяким пустяшным сельским делам! На всё это не только тратится непроизводительно время, беспокоится общество, но и приносит материальный вред через потерю времени.

Вот когда собрание необходимо: при выборе президента. Тут надо не менее 2/3 благоприятных для него голосов. Со временем, при обилии лучших людей, это число ещё увеличится и может быть дойдет до 9/10 или станет ещё ближе к единице. Для сельских обществ президенты выбираются большинством 2/3 голосов, уездные требуют 3/4 голосов, губернские 4/5 и т. д. Конечно, числа примерные. Но раз мы выбрали чуть не единогласно председателя, – как же не доверять ему? Разумеется, человек от власти портится, уклоняется от истины, зазнается, утомляется, становится небрежным, равнодушным к общественным делам. Но раз это начинается, кто же мешает обществу устранить усталого и портящегося председателя!!

В конце концов, очевидно, что президенты всех разрядов вполне зависят от народа и высших советов им же, т. е. народом избранных.

– Есть весьма важный закон, обеспечивающий зависимость всех властей от народа, заметил учитель, – это невозможность исключения члена общества его президентом. Значит, члены общества не могут исключаться президентом, так что он не может изменить состав своего общества. Напротив, сам он каждую минуту может быть смещен со своего места в заурядные члены и даже ниже. Таким образом, состав уездных обществ и высших всегда будет зависеть от первичных общественных ячеек, а значит, от них же качества всех президентов. Иными словами, никакое общество, кроме сельского, не может установить или изменить состав своих членов, оно только властно, большинством голосов, избирать своих президентов или подать жалобу на провинившегося члена низшему обществу, которое одно может исключить его из высшего общества за нарушение частных законов. Оно может даже предать его суду и лишить свободы за нарушение основных законов. Только первичное общество само не только судит своих членов за нарушение основных законов или общественных, но и исключает из общества на отруба, в колонии или лишает свободы. Его членам апеллировать не к кому.

В начале истории высшей культуры народа, лет сто тому назад, было множество отрубников. Так что тогда они определяли выборами в собраниях даже состав сельских обществ. Только теперь малочисленность отрубников стушевала их роль.

Наступило молчание. Но мысли слушателей шевелились и готовили возражения.

Ограниченность выбора супруга
(Критика законов)

– Не нравится мне, сказал некто, при следующей беседе, – обязанность заключать брак только с членами общества одного (или близкого) порядка. А если понравится мне женщина из другого общества, если я не могу жить без девушки из верховного слоя! Если она также жить без меня не может! Что же пропадать нам!.. Я – сельчанин даже не могу заключить брака с девушкой уездного общества. Это совсем обидно.

– Пожалуй, согласился учитель. – Однако ничто не мешает вам усилием воли попасть в высшее общество, к вашей Дульцинее. Препятствие к браку может возвысить вас нравственно. С другой стороны для вас свет не клином сошёлся: несколько миллиардов женщин сельских обществ к вашим услугам, только добейтесь их расположения. Вот выбор жен для окружных и в особенности верховных президентов действительно ограничен. Но это люди особых душевных свойств и они не будут жаловаться на ограниченность своего брачного выбора, так как имеют в виду более всего улучшение человеческого рода. Да и страсти их умеренны, поглощённые высшими соображениями и альтруизмом. Ведь, это цвет человечества!.. Члены окружного общества ещё имеют обширный выбор между десятком тысяч женщин. С ними не только не хватит времени основательно познакомиться, но едва ли увидать их всех мельком. Значит вопрос только в верховном обществе. Но там народ почти бесстрастный. Кроме того, каждый член, положим губернского общества, принадлежит то губернскому, то уездному обществу, так что брак, для большинства, расширяется двумя классами обществ. То же и для членов верховного общества. Но и верховные президенты когда то были членами верховного общества. Поэтому, при заключении брака, их выбор был весьма широк, состоя из десятков тысяч женщин. ещё и то нужно вспомнить, что каждый гражданин, хотя и сын высочайшего, начинает свою карьеру в сельском обществе. Нередко там он и женится, имея громадный выбор жен. Потом уже попадает он в уездные, губернское и высшие собрания, если будет того достоин. А это бывает чаще в зрелые годы, после женитьбы. Так что жена высочайшего часто сельчанка, не имеющая прав голоса в обществе мужа и, наоборот, верховная женщина имеет сельчанина мужа, не имеющего полных прав в обществе, к которому принадлежит жена.

– У нас не только права, заключил учитель, – но и обязанности. И если мы не хотим их исполнять, то не можем составить хорошо организованного общества и стремиться этим путём к совершенству и счастью. Надо заметить, что брак во всяком обществе требует ещё разрешение местного президента, который советуется с выборным врачом, прежде чем даст удовлетворительный ответ.

– Это уж ни на что не похоже, вспылил один из юношей!..

– А как же иначе! спокойно заметил учитель. – Приятно ли вам жить с женой, неспособной к брачному сожительству, или больной, или иметь больных детей, или потерять жену при первых родах. Если вы и равнодушны, то жена ваша совсем не расположена отдавать жизнь при рождении первенца. Сами то вы разве можете предвидеть результаты брачной жизни?

– Ну, конечно, нет, послышались возгласы!

– В том то и дело!

Помолчали, но мысли кипели, и возражающие набирались сил.

Отсутствие собственности

– У нас нет личной собственности, сказал один из совершеннолетних слушателей, – хорошо ли это? Мысль о собственности придаёт энергию, воодушевляет, заставляет работать. Напротив, не могущий её приобрести, скажет: «зачем работать? всё пойдёт обществу, а не мне. Ну, положим, часть моей работы попадёт и мне, часть моему роду, но какая ничтожная часть! Если я же буду ничего не делать, или показывать только вид, что отбываю трудовую повинность, ничто не изменится. Я буду получать столько же. Всё необходимое у меня будет». Итак, отсутствие личной собственности может породить лентяев, паразитов, живущих трудом других. Таковые будут жениться и распложать ленивое племя. Общество упадёт и будет нищенствовать. Ведь это гибель!.. Напротив, тяжёлая борьба за жизнь, без поддержки общества, – или заставляет лентяев трудиться и напрягать все свои силы, или заставляет их вымирать с их семействами от лишений. Пускай же пропадает негодный элемент, зато остаются энергичные, трудоспособные люди, отчего общество совершенствуется. Лентяям не будет места. Труженики восторжествуют, размножатся и заполнят земной шар. Это истинный прогресс человечества.

– Совершенно верно! заметил учитель, – но не слишком ли односторонне. Вы не подробно разобрали вопрос… Да и фактически: разве мы живем сейчас хуже, чем при изолированной личной жизни былых времен! Почитайте-ка историю, и вы ужаснётесь. Но всё же разберем ваше возражение теоретически. Объясним, почему именно современный строй даёт чудные плоды. Конечно, есть ленивые, но в большинстве случаев лень есть слабость, недостаток природный, от рождения наследованный, иногда результат болезненности, иногда – наследственности, расы, – и вполне заслуживает внимания и снисхождения здоровых, сильных и работоспособных. У каждого человека есть потребность труда, только посильного и тогда он – радость. Но обратимся к действительным лентяям. Не трудиться у нас нельзя: все на виду, на глазах общества, а не в темноте и закоулках прошедшего времени.

Побуждает трудиться самолюбие, соревнование, сознание необходимости и плодотворности работы. Великолепные общественные орудия труда, недоступные одинокому рабочему, делают труд таким легким, безопасным и производительным, что душа радуется и работа становится даже приятной. Закон обязывает трудиться определённое незначительное число часов. Не исполняющий закон судится и записывается его нарушение. При частом уклонении от работы и при неисправимости, член исключается из общества и присуждается к одинокой жизни на удельной земле. Там уже нельзя не трудиться, в особенности имея в виду примитивные орудия. Там голод и холод заставит работать в несколько раз больше и напряжённее Условия для размножения будут неблагоприятные, и род будет отставать в своей численности. Он поглотится более трудолюбивым элементом, пользующимся общественными преимуществами.

Некоторые ссылаются в колонии таких же ленивых. Жизнь там, понятно, гораздо скуднее и колонии вымирают, так как слабо размножаются. Итак, отбор трудоспособных будет продолжаться и в коммуне, но только более разумно, чем естественным подбором. Вы знаете, что многие, отведавшие горечь индивидуальной жизни, делаются рьяными работниками и принимаются обратно в общество. Тянет в него также разлука с семейством, с неповинными в нарушении закона и часто горячо любимыми – женой и детьми. Впрочем, дети у таких редко бывают: не успели ещё народить, как уже отлучаются за лень. Помимо этого ленивым не разрешается и право деторождения. Это также не способствует расположению тунеядцев. С другой стороны, способности и усердие в труде награждаются обществом возможностью иметь больше детей, т. е. благоприятными условиями размножения. Да и все ли трудились при старых порядках? Наследование имуществ, капитализм и империализм давали возможность прожигать жизнь на счет труда ближних. При этом естественный подбор вырабатывал качества совсем не симпатичные: жадность, лесть, хитрость, бессовестность, жестокость и т. п.

Выгоды описанного строя

– Но какая бездна справедливости в нашей общественной жизни, сравнительно с индивидуальной! Какие громадные выгоды она даёт! Уже не виноват человек, что имеет большое семейство! Не наказывается за это изнурительным трудом за десятерых. Старый, больной всегда обеспечен, как и самый сильный и талантливый. О детях, конечно, нет заботы. Нет заботы и о сохранении собственности. Приятно иметь собственность, спору нет, – так устроен несовершенный человек, – но сколько и горя она приносит! Как трудно её сохранить: и от воров, и от хитрецов, и от времени, и от животных, и от погоды. Сколько горя она приносит богачам да и средним людям! Сколько сил расходует, как заставляет преждевременно стариться, седеть, болеть и умирать. И в то время собственность как будто легко сохранялась в банках в виде драгоценностей и ценных бумаг. Но и банки грабились, и банки лопались, государственные перевороты также всего лишали.

А выгоды совершенных орудий производства! Ведь они не доступны были при первобытной жизни! Как сократился и облегчился труд, какие плоды стал приносить! Как мы всем роскошно обеспечены! Какая утварь, какая прелесть в домах. ни пылинки, ни бактерий, ни холода! Разве это не роскошь! А природа, а чудные сады, аллеи, а свободное время и возможность много знать, исследовать, идти вперед и воплощать мечты! Тут уж не скроется гений и истинное достоинство! Оно у всех на виду и имеет возможность идти вперед до самого верха, т. е. до верховного общества…

Деньги
(обсуждение законов)

– А вот капитал! Я много читал о капитале, заметил один из юношей, – не отнимает ли у нас силы отсутствие денег? Не связывает ли нас отсутствие капитала? При личной собственности могут накопиться в одних руках громадные массы золота, серебра или денежных знаков. Не дают ли они возможности развивать всю силу технического и научного знания!

– Да, это так, ответил учитель. Но всё же капитализм не есть наиболее совершенное орудие технического и умственного прогресса. В самом деле, у нас золото и другие драгоценности идут только на одежды, здания, утварь, машины, орудия – вообще на явную пользу для людей! В складах эти полезные продукты бесплодно не лежат. Это – раз. Далее, разве теперь мы не имеем возможности и без золота организовывать самые грандиозные предприятия, о которых в старое время даже никто не слыхал! Наш капитал есть земной шар, его богатства, затем солнечный свет и человеческий труд. Владеем мы всем этим вполне, и это создаёт жизнь и благосостояние, как и прежде, но в тысячи раз обильнее, благодаря высокой организованности человечества. Ни одна замечательная или полезная человечеству мысль не может утратиться в настоящее время. Она восходит понемногу всё выше и выше, смотря по своей важности, доходит иногда до верховного, и осуществляется или через него, если представляет общечеловеческое, или через других президентов, – если частное, местное. Люди – мыслители, отмеченные таланты, вознаграждаются почетом, уважением, записью их дел, историческим бессмертием. Мыслителя лелеют, дорожат им, хлопочут особенно о его здоровье и довольстве, много слушают и исполняют охотно его желания и предписания. Даже на род его переходит внимание человечества. И род лелеют и ждут от него благодеяний, хотя это оправдывается только на немногих потомках, иногда отдалённых.

– Как будто и прежнее и новое одинаково по сущности, заметил учитель, – но это далеко не так. Золото и другие драгоценности и богатства в одних или немногих руках дают повод к бесчисленному множеству малозаметных для большинства преступлений. Они дают владельцу право на обжорство, на развращённую изысканность в пище, одежде, жилище, женщинах, в разных безрассудных прихотях. Даёт власть, господство и происходящую от этого нравственную гибель. Капитал даёт возможность делать не только хорошее, но и дурное. Кто же выигрывает? Даже сам богач себя губит этим развратом разного сорта. У него редко бывает настолько мудрости, чтобы понять пагубу богатства, а если и есть, то не хватает характера, или уже расшатанной силы воли – одолеть дурные страсти. Они отнимают у владельца здоровье, покой, охоту жизни, веру в будущее и даже, иногда, несмотря на всё изобилие, побуждают к самоубийству.

Ну, а общество, что выигрывает? Конечно, гениальный богач организует великие технические предприятия, которые дают неисчислимые выгоды людям. Однако самые ли даровитые люди приобретают богатство? Во-первых, нет. Во-вторых, богатство часто достаётся по наследству совсем слабым во всех отношениях людям. В-третьих, и гениального человека возможность удовлетворить всем страстям, всеобщая ложь, лесть и преклонение – скоро развращают и делают негодным, больным и жалким: гениальность быстро испаряется. Род также не улучшается благодаря разнузданности, даруемой деньгами. Богач ловит на удочку своего могущества жену его не любящую. Сам он пленяется не умственными и нравственными качествами, даже не здоровьем и общечеловеческою красотою женщины, но половою привлекательностью, которая очень часто бывает обманчива и не соответствует истинным человеческим достоинствам. Нередко и многочисленности рода не достигается. Редко богачи оставляют большое потомство.

Тот же гений не погиб бы в современном обществе. Не было бы причин гибели! Он получил бы лучшую жену, сообразно своему общественному возвышению, сохранил бы многочисленное и хорошее потомство.