Текст книги "На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы"

Рассвело. Море буквально кипело. На повороте для входа в Севастопольскую бухту пришлось дважды пропустить «девятый вал» (бывает такой, но по счету не всегда совпадает). И все-таки мы не увернулись. От двойного удара волн при повороте наш «Шквал» заленился, лег на правый борт и задержался всего на пару секунд, а неприятно. Причиной тому были свободно перемещавшиеся топливо и вода в цистернах, увеличился кренящий момент. А бывало, и переворачивались. Японцы славятся как кораблестроители и мореходы. Но у них в штормах перевернулись два эсминца в океане, на длинной волне.

Ошвартовались у Минной пристани при 25-метровой силе ветра. Пришел комбриг. Я построил экипаж. Михаил Захарович объявил благодарность личному составу за мужество и мастерство в борьбе с жестоким штормом. Зашел ко мне в каюту и сказал: «А вам теперь сам черт не брат». И добавил, что, по сообщению начальника штаба флота, по всему морю ураганные ветры, погибло много турецких судов и у нас в Туапсе танкер выбросило на волнолом. Командующий флотом беспокоился и дважды запрашивал о состоянии кораблей, особенно «Шквала».

Пришли командиры эсминцев и поздравили с благополучным исходом. Да, поход и швартовка на таком корабле и в такую погоду – это испытание на верность морской и командирской службе. Не сдашься – не изменишь флоту.

Для всех экипажей кораблей этот штормовой поход явился большой школой морской выучки. Кто испытал на себе свирепые удары штормовых волн, закалился в борьбе со стихией, тот отважнее ведет себя в бою. Поэтому наши флагманы специально в штормовую погоду выходили в море на учения. Готовили советских моряков к грядущим боям.

Вскоре я был назначен командиром дивизиона сторожевых кораблей. И снова штормовые походы.

Весьма точно подметил тяготы службы на сторожевиках бывший нарком Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецов в книге «Накануне»: «Труднее всего приходилось тем, кто служил на “Шквалах” и “Штормах”». А я как раз служил и на том и на другом и могу подтвердить: кто на них не служил, тот мало соленой воды попил и не знает, что такое гидродинамический удар волны.

Меня опять послали на учебу в Ленинград. Совершенствовать методы выхода в торпедные атаки. Новая встреча с любимым городом. Днем на учебе, а вечером в театре. Я тогда прослушал и просмотрел все оперы, драмы, оперетты, комедии, какие были в репертуарах театров.

В декабре 1937 года был создан Наркомат Военно-Морского Флота. Это способствовало бурному развитию флота. Война подтвердила мудрость этого решения.

Наша бригада развертывалась в крупное флотское соединение новых мощных кораблей. Во главе его поставили молодого капитана 2-го ранга Н.М. Исупова. Меня назначили начальником штаба бригады. Это очень стремительное продвижение – за три года от командира боевой части эсминца до начальника штаба соединения. Это не на пользу делу – мал опыт.

Но мне повезло. Мой предшественник Милешкин создал крепкий штаб – у меня были отменные помощники. А комбриг эсминцев с помощью начальника отдела кадров флота Г. А. Коновалова подобрал сильных командиров дивизионов эсминцев – А.И. Зубкова, С.М. Сергеева, Э.В. Пышинского. Все они были старше меня возрастом, с большим опытом. С ними легко работалось. В общем, мне было у кого поучиться и на кого опереться.

Флот строится

В период предвоенных пятилеток в нашей стране была создана материальная база, позволившая поставить вопрос о строительстве морского и океанского флота, отвечающего интересам социалистического государства. Осуществление планов индустриализации, коллективизации и культурной революции дало возможность создать авиационную, автомобильную, электротехническую и оборонную промышленность, реконструировать на основе передовой техники и ввести в строй новые судостроительные заводы.

Еще в 1927 году на предприятиях судостроительной промышленности были заложены первые советские подводные лодки типа «Декабрист». В 1930–1934 годах начали вступать в строй подводные лодки типа «Ленинец», средние лодки типа «Щука» и «С», малые лодки типа «Малютка». Вскоре началось строительство океанских подводных лодок типа «К». В результате советский флот получил подводные лодки прибрежного, морского и океанского типов. Они обладали высокими по тому времени тактико-техническими характеристиками.

За годы второй пятилетки почти удвоилось число эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей, в три с половиной раза возросло количество торпедных катеров, почти в три раза – тральщиков, в пять с лишним раз – подводных лодок. Почти в два с половиной раза выросло число стволов береговой артиллерии различных калибров.

Вслед за новыми подлодками с 1937 по 1941 год вступили в строй новые надводные корабли. Советские корабли во многом превосходили однотипные зарубежные, особенно в артиллерии. Инженеры, возглавляемые талантливыми конструкторами, создали для новых пушек бронебойные, фугасные и осколочно-фугасные снаряды.

В принятых в предвоенные годы решениях партии и правительства предусматривалось иметь сильные флоты на Тихом океане и на Балтике, существенно укрепить Северный и Черноморский флоты. Признавалось необходимым иметь в составе советского флота мощную авиацию берегового базирования для действий совместно с кораблями.

В начале третьей пятилетки была принята программа создания океанского флота, предусматривавшая закладку мощных линейных кораблей. Был заложен линкор «Советский Союз». Планировался и другой линкор. Я хорошо запомнил это событие.

Н.М. Исупов убыл к месту новой службы, и я временно исполнял обязанности комбрига. Звонок адъютанта комфлота: «Командующий приглашает вас к себе, сейчас же». Через двадцать минут я был у командующего флотом И.С. Юмашева.

– Мне поручили возглавить торжественную закладку нового линкора, – сказал он. – В состав делегации представителей флота включены и вы. Сегодня выходим на завод. Какой эсминец назначите в поход?

– Бывший ваш флагманский, «Петровский». Предлагаю включить в состав делегации и его командира – капитана 3-го ранга Бекренева.

– Утверждаю.

В торжественной обстановке, в присутствии рабочих и инженеров завода, руководителей партийных и советских органов, Иван Степанович Юмашев, директор завода А.В. Самарин расклепали раскаленные добела заклепки на стальной плите в килевой коробке линкора. Под этой плитой была заложена массивная серебряная пластина с выгравированными силуэтом корабля и сведениями о времени его закладки.

Поражали воображение данные линкора: водоизмещение 55 тысяч тонн, девять 16-дюймовых (406-миллиметровых) пушек в трех башнях, дальность стрельбы 45 километров, вес снаряда – тонна, мощность турбин 250 тысяч лошадиных сил, скорость хода 33 узла. Чудо-корабль!

Пусть читающий вдумается в эти цифры, памятуя, что это шел первый год третьей пятилетки. Всего десять лет тому назад мы покончили с разрухой. Подобное могло быть только в нашей социалистической стране. Только советский рабочий класс был способен на такой подвиг.

В США через год были заложены линкоры «Айова» и «Нью– Джерси» (они и сейчас в строю[8]8
  Когда автор упоминает «сейчас» или «в настоящее время», речь идет о 80-х годах XX века.


[Закрыть]) с аналогичными данными наших линкоров – ни одного преимущества.

Помимо линкора, трех крейсеров, пяти эскадренных миноносцев, дивизиона подлодок, сторожевых кораблей прежней постройки к началу войны Черноморский флот имел два новых крейсера, двенадцать новых эсминцев и лидеров, две бригады новых подлодок, новые тральщики, торпедные катера и сторожевые катера (малые охотники за подлодками – МО). В апреле 1939 года командующим Черноморским флотом был назначен флагман 1-го ранга Ф.С. Октябрьский, с именем которого связаны блестящие страницы истории Черноморского флота.

В нашей бригаде двадцать эсминцев, из них четырнадцать новых и строившихся. Шло сколачивание экипажей кораблей и соединения в целом. Важнную роль в становлении бригады сыграл ее штаб, укомплектованный квалифицированными специалистами. С теплым чувством вспоминаю флагманского инженер-механика Б.Я. Красикова, флаг-штурмана В.Ф. Яросевича, флаг-связиста Е.И. Васкжова, флагарта Н.Я. Сидельникова, флаг-врача А.Г. Шевцова, флаг-минера И.А. Ефременко, погибшего в начале войны. Доброго слова заслуживает и Н.А. Курылев, инспектор по физкультуре и спорту

Высоким был накал в боевой подготовке тех предвоенных лет. Много дней и ночей мы с Сидельниковым провели на кораблях, организуя практические тренировки с комендорами, заряжающими, наводчиками. В условиях боя невозможно долго раздумывать над своими движениями – надо действовать у оружия автоматически. Только интенсивная тренировка может выработать высокое мастерство. Под автоматизмом мы понимали научно обоснованные, заранее осмысленные, рациональные, быстрые и четкие, многократно повторяемые действия, направленные на выполнение боевых нормативов в любых условиях в течение потребного времени. Но сам процесс формирования автоматических навыков должен протекать под контролем сознания обучаемого, иначе тренировки могут превратиться в дрессировку, отупляющую ум, волю, чувства.

В мае 1939 года народным комиссаром Военно-Морского Флота был назначен Н.Г. Кузнецов. А в июне он уже на Черном море.

Эскадра на Евпаторийском рейде. На мачте линкора «Парижская коммуна» флаг наркома. Командование всех соединений флота приглашено на линкор. Перед нами новый нарком. Ему всего 36 лет. Совсем недавно он был старпомом командира крейсера «Красный Кавказ» и командиром «Червоной Украины». Это были образцовые корабли с отлично поставленной службой. Затем Испания, где Н.Г. Кузнецов – доброволец, советник республиканского морского министра. Год – командующий Тихоокеанским флотом. И вот – нарком. Стремительный взлет.

Да разве только он один такой? Другим наркомам и командующим флотами тоже от 33 до 39 лет, а перед этим по году на двух постах. На всю нашу жизнь в те годы наложило тяжелый отпечаток нарушение ленинских норм и социалистической законности. Вместо безвременно ушедших выдвигались молодые. Не хватало опыта, но выручали знания, дерзание, сознание долга. Всего этого было в избытке у Николая Герасимовича.

У наркома проницательный взгляд, доброжелательное отношение к окружающим. Заговорил медленно о том, что в стране создается океанский флот, что нужно быстрее осваивать новые корабли и технику, переходить на круглогодичную боевую подготовку, повышать бдительность.

Прошло немного времени, и мы почувствовали, что в наркомате властная рука. По-новому заработал и Главморштаб. На флотах был получен полный набор новых и обновленных боевых и оперативных документов, без которых нельзя успешно вести боевую подготовку и боевые действия. Мы уже осенью получили Инструкции по оперативным готовностям флотов и соединений. На флотах ранее разрабатывались документы по готовностям соединений. В результате обмена мнениями за год до поступления директивы наркома и инструкций было решено, в отличие от боевой готовности корабля, батареи, авиаэскадрильи, ввести новое понятие о готовности соединений и флота в целом – оперативная готовность. Она предусматривала комплекс организационных, политических и материально-технических мероприятий, которые исключали возможность застать нас врасплох. Приказом по флоту Инструкции по оперативным готовностям были введены в действие.

Главморштаб обобщил опыт флотов, усовершенствовал их документы, а нарком узаконил единую для всех флотов централизованную систему оперативных готовностей. Они стали законом жизни флотов. И началась их отработка. Начальник штаба флота Н.М. Харламов и новый начальник оперативного отдела штаба флота капитан 2-го ранга О.С. Жуковский приложили огромные усилия по внедрению готовностей, совершенствуя их на многочисленных учениях. Для нас наступила беспокойная жизнь.

Об оперативных готовностях флотов Н.Г. Кузнецов в книге «Накануне» пишет в общих чертах, не раскрывая их существа. А мне, как начальнику штаба бригады, а затем и базы, выстрадавшему, как говорят, эти готовности в многочисленных учениях на протяжении трех лет, просто положено сказать о них подробнее.

Оперативных готовностей было три. О Г-3. Повседневная. На нее флот перешел сразу по получении директивы наркома осенью 1939 года и находился до кануна войны. При этой готовности корабли и части занимались повседневной боевой подготовкой, поддерживая в исправности и определенной готовности оружие и механизмы. Строго соблюдались нормы НЗ топлива и боезапасов. Все виды боевых и материальных запасов хранились на складах баз. Хочу подчеркнуть, что все это не означает, что до создания оперативных готовностей на флоте благодушествовали.

ОГ-2. Повышенная, промежуточная. При этой готовности погреба заполнялись боевыми снарядами. Ограничивалось увольнение на берег. Вводилось затемнение кораблей. В тылу вводилось дежурство для экстренной выдачи материальных и боевых запасов. В состоянии ОГ-2 корабли и части могут находиться весьма продолжительное время, хотя для этого и требуется известное напряжение моральных и физических сил. Личный состав остается на кораблях, вводится соответствующий режим дежурства, усиливается контроль по всем параметрам службы. С этой готовности можно быстро перейти на высшую готовность. И даже вступать в войну.

ОГ-1. Высшая готовность. Флот готов вести боевые действия всем составом и в полном объеме, немедленно. Готов также к проведению мобилизации. Прекращаются отпуска личного состава. Затемняются морские гарнизоны. Эту готовность нарком ВМФ мог вводить только с разрешения правительства, и он ее введет за три часа до нападения врага.

Такая, всеохватывающая и четкая, узаконенная центром, система готовностей флотов в истории нашего Военно-Морского Флота, да, пожалуй, и Вооруженных Сил, появилась впервые.

История засвидетельствует это важное событие в нашем военном строительстве. В 3-м томе «Истории Второй мировой войны» будет записано: «Крупным достижением советской военно-морской мысли явилось обоснование стройной системы приведения сил флота в боевую готовность в случае возникновения опасности нападения на страну».

И хотя на некоторых флотах уже делалось немало в этом отношении, официальное возведение готовностей в закон способствовало повышению мобильности морских сил нашей страны. Вопросы бдительности и готовности на флоте были поставлены в центр внимания командных и политических кадров – от корабля до наркомата. Они были мерилом зрелости кадров. Ничто не могло оправдать командира и политработника, если корабль, часть, соединение не могли быть изготовлены к бою, походу, к войне в целом в отведенное время.

Нарком Кузнецов снова посетил наш флот. По его приказанию флот переводился на учебную ОГ-1 (без отмобилизования). Он выступил перед руководящим составом и ориентировал на то, чтобы флот был готов к молниеносному ответному удару на внезапное нападение.

Неоднократно я слушал нашего наркома. Видел сделанное им для флота и безопасности нашей страны с морского направления и убеждался, что Николай Герасимович Кузнецов обладает большим военным дарованием и высокими партийными качествами.

В Одесской военно-морской базе

Внезапный вызов к командующему флотом. Первая беседа с Ф.С. Октябрьским. Филипп Сергеевич сообщил, что вместо укрепленных районов создаются оперативно-тактические соединения – военно-морские базы.

– Как смотрите на службу в базе? – спросил меня.

– Служить надо там, где прикажут.

– Вот это правильно. Хочу назначить вас начальником штаба Новороссийской базы. Но есть и другое предложение – заместителем начштаба Одесской базы. Она приграничная, служба там интересная. Рядом штаб военного округа.

Я выбрал второе. И благодарю случай. Мне уже в самом начале войны довелось оказаться в гуще событий, работать рядом и под началом известных впоследствии военачальников М.В. Захарова, С.Г. Горшкова, И.Е. Петрова, Н.И. Крылова, Г.В. Жукова.

Я представился командиру Одесской военно-морской базы контр-адмиралу Гавриилу Васильевичу Жукову. Он произвел хорошее впечатление, и таким оно осталось до конца моей службы с ним.

Вскоре мы с Жуковым убыли на военную игру в Севастополь, после которой ее участники посетили флотские аэродромы. Нам показали все те же ДБ-3, СБ, И-16, созданные в середине 30-х годов. Они явно устарели. Да это подтверждается и авторитетным заявлением прославленного авиаконструктора С.В. Ильюшина, писавшего в «Правде» 18 августа 1936 года: «Машина, построенная 2–3 года назад, ныне признается уже устаревшей… Конструктор обязан смотреть далеко в будущее».

Наши флотские добровольцы-пилоты, возвратившиеся из Испании, сообщили, что у фашистов появился вооруженный пушками истребитель Ме-109Е со скоростью 570 километров в час. С ним состязаться и от него отбиваться сложно.

Выступивший перед нами начальник Главполитуправления ВМФ И.В. Рогов сообщил нам: вернувшиеся из Испании летчик С.П. Денисов и фронтовой журналист Михаил Кольцов информировали соответствующие инстанции, что с появлением «мессершмитта» начались наши затруднения в воздухе. Центральным комитетом партии и советским правительством весной 1939 года были приняты меры по созданию новых бомбардировщика, штурмовика и истребителей.

В июне 1940 года в Одессу прибыл нарком Кузнецов. Меня пригласили в кабинет Жукова. Я представился наркому. Это было мое первое очное знакомство с ним.

– Вас назначили представителем флота в войска Одесского военного округа. Уверенно ли чувствуете себя в этой роли? – спросил нарком.

– Командование и штаб военного округа и войска знаю. Такое ответственное задание выполняю впервые.

– Всякое новое дело начинается впервые. Ваша задача – консультировать армейское командование по действиям кораблей и информировать флот о действиях армии по освобождению Бессарабии.

И я тотчас вылетел на КП округа.

Полмесяца я находился в войсках. Осенью начальник штаба базы уехал на учебу. Мое временное исполнение обязанностей начштаба затянулось почти до войны.

Одесская база, после Главной, самая крупная на Черноморском флоте. Она включала все рода морских сил: надводные корабли – вспомогательный крейсер «Коминтерн», два эсминца, дивизион канонерских лодок, бригаду торпедных катеров, малые охотники за подлодками, тральщики, военные транспорты; подводные лодки; береговую артиллерию – 17 батарей калибром до 203 миллиметров, установленных от Очакова до устья Дуная; зенитную артиллерию; авиацию – четыре бомбардировочные и разведывательные эскадрильи; береговые части, спецслужбы, тыл. Флот – в миниатюре. Ее операционная зона от Тендры до Румынии и сто миль в море. Два пункта базирования кораблей: Одесса и Очаков. В Очакове укрепленный сектор, прикрывавший вход к Николаеву и Херсону. Там же базировалась флотская истребительная авиация.

В такой базе тяжело работать «за двоих», но приятно рядом с Жуковым. Для меня он большой авторитет – воин Гражданской войны, испанский доброволец, на его груди ордена Ленина и Красного Знамени, а это всегда было показателем высочайшей доблести. Несмотря на горячность и строгость адмирала, наши отношения ничем не омрачались.

В Европе в океанах, на морях и в воздухе шла война. И ее надо было изучать – извлекать опыт и полезное брать на вооружение. Для этого мы использовали многочисленные источники информации. В боевой деятельности флотов воюющих сторон допускались ошибки, и мы, моряки, подвергали их критическому разбору, осмысливали их теоретическую основу. При этом не забывали, что сама по себе критика не принесет нам побед на крыльях. Мы стремились учиться на чужих ошибках, хотя, может, не всегда прилежно. Сравнивая, видели и понимали преимущества нашей военной теории. Однако старались не сводить дело к декларациям, памятуя, что нерадением и неумением все наши преимущества в теории и практике, во всем военном деле можно свести к нулю, что они могут остаться нереализованными потенциальными возможностями, созданными усилиями ученых, рабочего класса, советского народа под руководством нашей партии. Поэтому мы отдавали себе отчет в том, что нужно не пассивно ожидать благ от пороков чужой теории, а искусно реализовать все наши возможности, чтобы добиться успехов в борьбе с врагом. И Главморштаб создал Наставление по ведению морских операций.

Было бы неверным умолчать и о наших ошибках и просчетах. Не успели создать десантные корабли и построили мало тральщиков. У нас не было радио– и гидролокаторов и магнитных тралов. На кораблях отсутствовали магнитные пояса против магнитных мин. И мы за это расплачивались потерями. На совместных занятиях руководящего состава Одесского военного округа и Одесской базы, проходивших в начале июня 1941 года, мы услышали много нового. В ходе учебы состоялась поездка в части для ознакомления с авиацией и вооружением стрелковых дивизий.

На Кишиневском и других аэродромах мы не стали смотреть старые самолеты СБ и И-16, хотя они составляли основную массу авиапарка. Нас потянуло к только что поступившим с заводов новым машинам – пикирующему бомбардировщику Пе-2 и штурмовику Ил-2. От них веяло мощью. Но их было мало – процентов десять. Истребитель МиГ-3 развивал огромнейшую скорость – более 600 километров. В мире таких не было. Но он без пушек, а пулеметами трудно вести борьбу против современного самолета

Нам показали танк Т-34. Гениальное творение, мировой шедевр танкостроения. С блеском прошла всю войну «тридцатьчетверка». Но пока в округе их всего шестьдесят. Основой парка был устаревший Т-26.

Пистолет-пулемет Дегтярева (ППД) мы посмотрели в стрельбе. Его барабанный магазин вмещал 71 патрон. Но пока такого оружия мало.

Артиллерия по-прежнему была на высоте. В 1937–1939 годах были созданы пушки и гаубицы разных калибров. Они хороши. Но испытывался недостаток в противотанковой артиллерии.

Подводя итоги ознакомительной поездки, можно было прийти к выводу, что наша армия переживает огромную и сложную перестройку. В ней идет бурный процесс военно-технического переоснащения, обучения воинов и становления командного и политического состава. Начинают мужать кадры, недавно выдвинутые на высокие посты.

Было очевидно, что делаются полезные выводы из опыта войны и войсковой практики. Та техника, за которую взялись в 1937–1938 годах, главным образом артиллерия, уже заканчивалась обновлением, а за которую взялись с задержкой, в 1939–1940 годах, – самолеты, танки, автоматы – только начинала обновляться. Было видно, что с ней торопятся, обстановка подхлестывает.

После войны Маршал Советского Союза А.А. Гречко напишет: «История учит, что планирование и темпы работы военного производства должны четко, научно обоснованно координироваться с задачами и сроками приведения в боеготовность армии, с учетом развития международных событий и степенью угрозы империалистической агрессии. Закономерный и, мы сказали бы, бесконечный процесс постоянного совершенствования оружия, военной техники, замены старого вооружения новым, который постоянно убыстряется, также должен быть согласован с развитием обстановки, военной политикой и стратегией государства. Перед минувшей войной принятие на вооружение новых образцов военной техники протекало медленно»[9]9
  Военно-исторический журнал, 1966, № 6. С. 8.


[Закрыть].

30-е годы характеризовались бурным развитием советской военной теории. Могучие умы советской военной науки – М.Н. Тухачевский, В.К. Триандафилов, А.И. Егоров, И.П. Уборевич, Р.П. Эйдеман, Б.М. Шапошников, И.С. Исаков, К.Б. Калиновский, А.Н. Лапчинский – выдвинули целый ряд теоретических положений, являвшихся вершиной военной мысли того времени. Под руководством талантливого полководца Тухачевского был издан в 1936 году Полевой устав – ПУ-36, в котором было записано много ценных положений и важных требований, и среди них главное: Красная Армия должна быть готова ответить молниеносным ударом на внезапное нападение врага.

На флоте досконально изучали этот устав и руководствовались основными его положениями. Еще более совершенным должен был стать ПУЛЕ Как раз в это время Центральный комитет партии подверг критике тезис «легких побед». Поэтому в уставе не было отражено бытовавшее тогда положение о достижении победы «малой кровью». Оставался в силе девиз: на внезапное нападение ответить молниеносным мощным контрударом с добиванием врага на его территории. Но любой крылатый девиз нуждается в организационном и материальном подкреплении.

Военно-теоретические установки 30-х годов, сформулированные видными в то время военачальниками и военными учеными, способствовали развитию советской военной теории, выработке у военных кадров передовых взглядов на ведение вооруженной борьбы и облегчали написание уставных документов, в частности Наставления по ведению операций, но этого сделано не было.

Война подтвердила верность многих положений нашей военной теории. Исследования и опыт военного и послевоенного времени приводили к выводу, что подготовленная по всем правилам военного искусства оборона с глубокоэшелонированной, многополосной, траншейной системой, заполненной войсками, содержащимися в высокой готовности, исключает тезис о фатальных и абсолютных преимуществах нападающего внезапно, дающих ему якобы неотразимое превосходство для гарантированного прорыва позиций обороняющегося и последующего его разгрома. Но теории обороны уделялось мало внимания.

Мне так сдается, что мы недостаточно глубоко провели анализ (а может, на это и не хватило времени) немецкой морской операции по захвату Норвегии и Критской воздушной операции. Поэтому считалось, что немцам многое под силу. Норвегия и Крит относительно легко дались немцам, и это породило много легенд и мифов.