Книга: Десница великого мастера - Константин Гамсахурдиа

На свою беду в какой-то момент я стала понимать некоторые эпизоды. И у кого какие тараканы, а мне внезапно стало интересно, насколько книга националиста на самом деле может натихую, со всеми фигами в кармане, но прославлять народ. Я не знаю, насколько хорошим президентом для Грузии был сын автора - Звияд Гамсахурдия. Хорошо его сейчас в Грузии вспоминают или нет. Понимаю, что на него лили потоки грязи, так как зайклемить предыдущего правителя с целью "я не идеал, но зато я - не такой, как предыдущий", это наша общая азиатская традиция. И сейчас я не только о Закавказье. Кстати, давайте здесь сделаем лирическое отступление. Два-три года назад, когда досталась очередная грузинская книга в ДП для рецензий, игроки с лёгким сердцем писали на Грузию - Кавказ. Нет. Закавказье - это равнина, Кавказ - горы. Несходство менталитетов, как у жителей островов и жителей пустыни. На равнинах намного сильнее центральная власть, в горах - каждая крупная семья по сути государство в государстве. Хоть Шотландию вспомните для примера. Вызвано это тем, что в горные районы тяжело направить войска для контроля, а если их направили, то небольшая группа может уйти в горы на пару лет и оттуда партизанить. Не забывайте также и про благосостояние, которое на равнине больше из-за чернозёмов плюс хорошей погоды в восточных районах, в горах, где растительность хуже, благосостояние больше основано на стадах животных. И засим попытайтесь отгадать, где чаще в сагах герой-одиночка против мира, а где герой-полководец.

Но оставим эту минутку ликбеза и вернёмся к книге. И тут я ловлю фейспалм. Предупреждаю, имён я не запомнила, говорю по функциям. Сперва у нас предисловие, где автор беседует со стариком. Стариком, который говорит, что выкопал из могил украшения. Ещё одна особенность читательского восприятия - если автор не возмущается, то читатель пропустит происходящее мимо внимания. А на самом-то деле старик - чёрный археолог. И тут начинается та самая проблема, по которой книга мне не понравилась. Даже если бы я читала её с грузинских позиций, то есть если бы была грузинкой. Это советский снобизм Гамсахурдии. Это жутко странно видеть в человеке, который не любил СССР и часть чьей молодости прошла в Европе,но спишу это на общий идиотизм того времени. Модный идиотизм. Он заключался в том, что мы - самое умное поколение, все остальные поколения жили в грязи и дурости, ну а мы-то другое дело. Это практически насаживалось со стороны СССР, так как новый строй в стране должен был доказать, что именно к вот этому и шла всю дорогу эволюция, мы - на вершине мира (вы слишком маленькие, у вас наверняка не висели в кабинете истории иллюстрации к развитию общественно-политического строя: от рабовладельческого, через феодализм и капитализм к социализму и коммунизму). Но этот же бред был популярен и за рубежом. Вернее, не столько популярен, сколько моден. Это очень круто для молодых - считать себя умнее всех просто по праву рождения в каком-то веке.

И в книге чувствуется вот эта снисходительность. Герои - тупы. За счёт своего плохо средневекового сознания. Есть некая семья, которая по-тихому хранит языческую веру и мечтает свергнуть царя. К ним приезжает каталикос с Святым крестом и прямо посреди пира умирает сын семьи - богатырь и красавец, которого собирались ставить во главе будущего войска. Ээээээ. Это средневековье. Что должны были подумать в семье? Но все рыдают и считают, что парня убил Святой Крест. И только когда каталикос уже уезжает, один из военачальников отца догадывается, что парня отравили. Ладно, с этими терминами, которые я не понимала, я как-то пропустила, как парня заставили поцеловать крест и отравили через него, но... Как средневековые заговорщики, которые живут на пороховом погребе и принимают у себя дома человека из стана врага, могли не заподозрить отравления? В вине, в материи, в бумаге. Помимо настоящих ядов, действующих через прикосновение, были ещё тысячи легенд о том, как можно этот яд нанести.

В общем: что за конский бред я читаю? Я точно сознаю, что читаю не исторический роман, а пересказ истории Грузии через призму больных представлений двадцатого века. И мне это не нравится. Второе, что мне чётко не нравится - описания. Фэнтези - это по сути своей исторические романы, так как они берут в качестве сеттинга наше вполне свершившееся средневековье и добавляют в него то, во что глубоко верили наши предки - волшебство. И я понимаю, что нельзя в советский роман вставлять волшебство, там и видение царём Георгием горящей церкви, это уже вольнодумство, но нужен лор мира, а его-то и нет. Первый раз описание я встретила на 155 странице (из 510), где описывают, как Фрасман Перс сидит у окна и смотрит на долину. Ура, стафф! Какой-то опиум в жаровне, служанка с родимым пятном на морде. Звуки! Долбанные звуки шагов! Но... картинки в голове всё равно нет. То есть, когда я всё это написала здесь, а потом посмотрела в текст (у меня читалка открыта на этом месте), то что-то в голове щёлкнуло. Какие-то кадры из просмотренных мной азербайджанских фильмов, какие-то потаённые страхи, тьма, скопившаяся под потолком, отблеск света камина на стекле окна, старинная каменная кладка, запахи... Но это создал не Гамсахурдия, это создала я. Это я наделила сцену тем, чего в ней нет и о чём автор просто не подумал, чего не пережил. Он гонит вперёд события, у его персонажей нет времени подумать. И ты не становишься частью этой реальности, ты не можешь почувствовать холод, ты не можешь испугаться старинных духов, которые ждут в лесах и перестроенных святилищах, чтобы отомстить людям, которые стали поклоняться кресту. Ты читаешь текст, но ты не видишь, ты не чувствуешь.

Если это было сделано специально, чтобы польстить Сталину (в вике написано, что усатый генералисимус прочёл книгу в одну ночь и был доволен, как собака косточке), то - моё почтение. Единственный, к кому испытываешь чувства - это как раз царь Георгий. Все остальные персонажи - картонки. Это просто переложение литературным языком учебника. Георгий же влюблён в Шорену (ёпрст, оказывается, если долго читать на иностранном, что-то остаётся в голове), боится парня, которого принял за дьявола, на кой-то чёрт влезает в клише всех волшебных сказок, то есть теряется на охоте, что не ведёт вообще ни к чему. То есть он чувствует, остальные - нет. Сама любовная история напоминает не столько красивую легенду, сколько клишированный бред малолетки: царь полюбил красавицу, но она предпочла зодчего. Кто она? Да, дура. Потому что царь расправился и с ней, и с её возлюбленным. А она бросилась с самой высокой горы, на дно самого глубокого ущелья. Историчность? Романтизм? Клише. И если такая легенда действительно была, стоило бы больше приблизить её к реальности.

Мне сложно сделать вывод. Если бы на кону стояла моя жизнь, я бы тоже написала всё, что угодно, лишь бы правителю понравилось. Но делать персонажей дураками, было вовсе не обязательно для того, чтобы польстить сумасшедшему тирану. В послесловии Гамсахурдия пишет, что хотел показать жизнь творца при тиране-правителе и, видимо, так он расхрабрился только потому, что уже 1955-й, а значит намёк на то, что он себя имел в виду, пройдёт незамеченным и ненаказанным. Гамсахурдии просто повезло, что в Сталине взыграли его собственные корни, он опознал все реалии книги и почувствовал себя в ряду грузинских царей. Мне кажется, что всё, чем было желание Гамсахурдии - это поставить царя Георгия (читай: Сталина) во главу повествования, а все косяки у него полезли сами, из-за его собственной натуры. Это завышенное самомнение, убеждённость в чужой глупости, на самом деле всегда является шорами, не даёт правильно оценивать обстановку и разум реальных людей, а не персонажей. Недостаток описаний говорит о том, что человек не хотел погружаться в то время, он давал скупые детали, чтобы показать, что знает, о чём говорит, но любил тот период только потому, что "своё", а не через понимание всех тех поколений, которые сделали его и Грузию такими, какими они есть.

Исторические романы - это и есть фэнтези в полном смысле этого слова. И полсотни лет назад их писали так же, как сейчас пишут фэнтези - с одной клишированной кочки на другую, а на самом деле пытаясь скрыть, что перенося действие в некую плохо изученную реальность, автор пытается скрыть, что плохо знает реальных людей. Строя планы на то, какими они должны быть, он проиграет, когда выяснится, что они ведут себя, основываясь на том, какие они на самом деле.

То, что религия не только опиум народа (или с «для»), но и еще мощная объединяющая сила, в первую очередь политическая, об этом вряд ли стоит говорить дополнительно. Вот царь Георгий I вовсю пользуется этим инструментом для создания единого сильного государства. А задача у него непростая, удержать вместе множество кланов, каждый из которых стремится к независимости. Для решения все средства хороши: грубая сила, интриги, подкупы, фальшивое благородство. Или вот строительство храма Светицховели, которое поручили молодому зодчему, таланту, который работает не щадя собственного здоровья, и может лишь ради роковой красавицы пленницы Шорены чуть-чуть про него забыть. Царь тоже к Шорене неровно дышит, и это дополнительный источник проблем. А ведь есть еще внешние враги. И сарацины не дремлют, и соседи христиане в Византии далеко не всегда ведут себя по-христиански. А ведь нужно помнить, что век все еще одиннадцатый, времена достаточно грубые, а нравы прямые. А значит, сам царь должен и во главе войска скакать в бой, иначе не поймут, и к дикому леопарду не боясь подходить, а то какой же он вождь тогда? Нет, совсем не получится, как в 20 веке сидеть в ставке, курить трубку и поглаживать усы. Сильный вождь должен быть примером.

Говорят, исторический процесс идет по своим законам, и какие-то особенности отдельной личности вряд ли на него могут повлиять. Но это если смотреть издалека и в целом. А вот локально от личностей многое зависит. Даже у сильной личности обязательно есть слабости. Нередко слабости эти любовного плана. Взять, например, самого независимого персонажа книги Фарсмана Перса, долго он слонялся по свету (катилась амфора бездонная), жил как хотел, отчасти следовал поэтическому завету:

Покинь секту, стань предметом ненависти, Коварное время ее посмеет тронуть тебя. Стань дервишем, нищим, безродным: Научись у моря, как успокоиться после волнения. Гони прочь от себя суетное земное величие. Достойно заслужи гнев царей.

Отчасти придерживался эпикурейского отношения к жизни, искал почестей и богатства. И куда же прикатилась его амфора? К несовершеннолетней девочке, и последовавшим за этим осуждению, унижению и казни (не сразу). Или вот зодчий Аскаридзе – молод, талантлив, но только и смог один храм построить да еретическую картину написать. Лишился десницы, а потом и с жизнью распрощался, а все из-за того, что не смог в отношениях с влиятельными девушками разобраться. Умер, жалко его. Царь тоже по сходным причинам бездарно свою жизнь окончил, но его не жалко, он пожил в свое удовольствие, побыл великим вождем, объединяющим племена и народы (не 15 ли случайно?). И Шорена умерла. Да и вообще кто там к концу книги в живых из главных героев книги остался? Почти никого, кроме Бограта, наследника престола, все погибли от меча, зверей, чумы, своих или чужих рук.

Средневековая (и по времени, и по духу) история практически любого государства – это некая «игра престолов», борьба внутренних и внешних сил, за власть, земли, идеологию и влияние. Часто борьба кровавая и беспощадная. В своей книге Константин Гамсахурдиа, показывая средневековую Грузию, очень хорошо изобразил эти силы, написав с одной стороны книгу историко-политическую, с другой стороны довольно кровавый и жестокий приключенческий роман, не обошелся без скрытых параллелей с 20 веком, впрочем, довольно неопределенных, предполагающих разночтения. В книге есть и национальные особенности (в том числе языковые), и особый колорит. Нельзя сказать, что это большой роман на века, однако это образец добротной реалистической прозы, который неплохо читается и спустя более полувека после написания. Если интересуетесь историей Грузии и нормально воспринимаете исторические романы со всеми их недостатками – рекомендую к прочтению!

Сама же история Константина Арсакидзе занимает едва ли пятую часть от объема романа - не слишком ли мало для человека, который по замыслу автора является главным героем истории? И строительство Светицховели упоминается в тексте от случая к случаю, как что-то вполне обыденное. Его не детализируют как первый храм, построенный местным мастером, как символ становления единой христианской Грузии, которая впоследствии устоит после всех вторжений и разграблений, как Светицховели устоял перед землятресением. Его разве что используют как иллюстрацию величия духа мастеров, творивших прекрасное в тяжёлых условиях и практически без оплаты, да и то - намеками и очень образно. В общем, как беллетризованную историю борьбы грузинского царя со своими феодалами, книгу читать вполне можно и интересно, но не стоит от нее ждать описаний духовного подвига творца в тяжёлые для полета мысли времена.

Что до ссылок... Вы когда-нибудь читали книгу на плохо знакомом языке? Когда каждое третье слово приходится в словаре искать. Так вот: теперь представьте, что у вас НЕТ словаря. В такой ситуации уже не столько читаешь, сколько угадываешь по смыслу. Интересно, автор действительно думал, что грузинские названия князей, полководцев и священников знает каждая собака в СССР? Или он просто не ожидал, что у книги будет больше одного читателя?

Кстати, о том самом читателе и клюкве. История про Сталина ясно намекает о содержимом книги. Правда, автору удается держать себя в рамках приличия, поэтому открытого славословия Вождю и Коммунистической Партии нет. Есть то, что называется "правдой о судьбе архитектора в стране тирана Георгия I". На деле же это скорее "судьба тирана Георгия". О самом архитекторе здесь сказано меньше, чем о мятежах и войнах.

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал

Можно предположить, что искра была утеряна в переводе. Но не верю. Строчки выше, перевод 19 века. А поверить, что в 20 веке в 30-е годы не нашлось того, кто достойно переведет с грузинского мне не хватит воображения. Солидарна с мнением, что роман достаточно конъюнктурный. Это не в коем случае не умаляет красоты Светицховели и работы Арсакидзе. Но как выяснилось, Гамсахурдиа был молчаливым антисоветчиком. Поэтому в предисловии мы хвалим Сталина, но образ царя должен намекать на печальный конец. Сам автор в послесловии говорит, что специально уделил внимании внутренней борьбе, а не внешней политике. Хотя про Византию вспоминают постоянно! Но понятно почему внутренний враг, маховик репрессий крутится, и если ты не хочешь в него попасть, нужно его оправдать... Хороший пример, ужин у Колонкелидзе. Хозяин думает, травить или нет царя? Решает не сейчас, с утра (ну кто травит с утра?! у тебя враг дома, трави сразу!). Во время веселого ужина, все друг другу улыбаются. Но вот приходит Звиад арестовывает хозяина и ослепляет. А царь разводит руки (вот этот момент гениальный!), мол Звиад сейчас главный! Если бы мы не знали мыслей Колонкелидзе, царь был бы просто параноиком. А так все логично, работа на опережение! Больше этого момента, меня зацепила история с крестом. У автора очень рациональный подход к религии. И очень интересно показан стык христианства и язычества. Сложно мне сейчас представить язычников-грузин. Но было конечно, и христианизация шла лихо. Возвращаясь к кресту, хорошо увидеть двуличие героев. Чиабер витязь-богатырь, которого боится Георгий. И ему можно травить аланского царя. Фарсман Перс ренегат, и когда он травит Чиабера - это плохо! Когда служанка бегает к Константину - это блуд. А его отношения с Шореной - это любовь! Продолжать можно долго, ибо большинство героев противопоставляются друг другу. Чего здесь мало, так это описания строительства храма. Есть русский аналог Александр Волков - Зодчие , рассчитанный на более детскую аудиторию. И поэтому планка сразу была ниже. Но несмотря на разницу во времени написания, это младший брат Десницы. Только если у Гамсахурдиа, храму приходится теснится среди описаний феодалов, любви и оленей (слишком много оленей), то у Волкова это походы на Казань, минимум любви и обвинения в адрес иностранцев. В любом случае, это был интересный опыт.

Главный герой Главный герой данного романа никакой не Константин Арсакидзе (автор специально европеизирует его имя, мы то знаем, что его звали Ута), и даже не возведённый им храм Светицховели. Конечно же, главный герой романа — Георгий I. С него начинается роман, вокруг событий его жизни закручен роман, и, самое главное, с его кончиной роман заканчивается — Арсакидзе упоминается в скупом послесловии, ну а Светицховели это просто предлог. Дело даже не в том, что Георгий I — царь. Нет, это просто единственный живой и объёмный персонаж. Прочие персонажи выписаны карикатурно-картонно, абсолютно в духе раннего «социалистического реализма». «Храбрый воин», «коварный советник», «мятежник-идеалист», «дочь мятежника-идеалиста» — почти все персонажи описываются парой фраз, и выйти за свои границы совсем не спешат. И дело здесь не в стилизации под повествование XI века — иногда автор позволяет себе вполне продвинутые литературные приёмы — дело в главной фабуле. Царь Грузии одновременно является и царём романа, его безраздельным правителем, вокруг которого крутится повествование, но который выше того чтоб быть просто героем романа — поэтому скрывается лёгким мороком. С личностью Георгия мы знакомимся урывками, и хоть она и туманна — проникаем в неё куда больше, чем в любого другого персонажа. Кстати, уже в послесловии, после смерти Сталина, в 1955-м году автор будет делано пучить глаза, и кричать что это роман об Арсакидзе, а не о Георгии, и всем, кто подумал иначе — почитайте, мол, заголовок, сказано же «Десница великого мастера». Но, мастером может быть не только «мастер» в ремесленном смысле, тем более «великим», ну и значит не у одного меня закрались подозрения по мере прочтения. Авторское послесловие 1955-го года меня, откровенно говоря, не убедило. В конце-концов не может же сам автор не понимать, что из его персонажей единственный настоящий это Георгий, а остальные плоские картонки — сильно талантливый текст он написал, чтоб не понимать такие вещи. Или может?

Тоталитарный роман Если мы отодвинем всю шелуху, связанную с храмом (очевидно, что это просто предлог), и даже историю с любовным треугольником — что мы получим? Мы получим историю о том, как тоталитаризм, абсолютная власть правителя развращает и уничтожает его народ. Подобная тема не будет неприятной для правителя, в эпоху которого данный роман пишется, особенно если это сделано уважительно. Нет, любому тирану приятно осознавать себя носителем той силы, что может влиять на судьбы целого народа. И факт использования каким-то правителем своей власти во зло просто в очередной раз подтверждает наличие этой власти у него в руках. Плюс автор, как грузин, очень чётко понимал, на какие кнопки в душе тов. Сталина надо нажать. Нажать, похоже, получилось. Главный стержень романа, равно как и главный источник событий в нём — фактически безграничная власть Георгия, перерастающая в самоуправство его подчинённых, в войны, в коварство, в смерть, и в том числе в строительство храма. Тоталитарная власть есть корень, из которого разрастается крона событий романа.

Религиозный роман Разумеется, историческое произведение с такой подложкой не могло быть одноплановым — поэтому у него есть второй пласт повествования, и это отношение общества и религии. Один из весомых пластов сюжетной части романа (но не личной) — строительство храма. Мелкиседек чрезвычайно важен для повествования, и сцена с крестом и отравлением — едва ли не самая сильная в романе, хотя и понятна любому, кто хоть чуть-чуть знает средневековую историю. Здесь автор опять нажимает сразу на две кнопки: а) автор констатирует историческую роль религии в жизни Грузии, констатирует политическую роль, но очень хитро, через умолчание (оттого особенно жёстко), отвергает мифологическую роль религии. Религия здесь это «вера хороших людей» и «инструмент как создания, так и разрешения политических проблем». Верховный правитель «над» религией, его ближайшее окружение тоже не особо во что-то верит — они мыслят выше бога, они мыслят в позиции государства. Какому, скажите мне, тирану будет неприятно такое про себя прочитать? Твой атеизм выше бога — он государственнический! б) автор не чужд чисто светской религиозной фронде, которая хороша сочетается с коммунистической идеологией. Крест — это яд и в прямом, и в переносном смысле, через которое умирает национальное самосознание, после которого приходит тиран и приказывает ослепить тебя, и лишь через народ, через его помощь есть надежда на то, чтоб вернуть свободу. С идеологической точки зрения, как по мне, идеальная выдержка, чтоб и нашим, и вашим.

Национальный роман История должна быть густонациональной. Советская власть планирует стать властью всех народов (ну, т.е. власть народа, вы поняли), поэтому важным элементом должно быть успокоение страхов малых народов перед большим — потеря собственной национальной идентичности. Роман здесь — гимн национальной самоидентичности. Автор старается в каждом предложении вставить не меньше 2-3 грузинских слов или имён, тем самым заставляя читателя вроде меня постоянно спотыкаться (большую часть имён запомнить невозможно. Ты вроде произнёс его, повозил по нёбу, казалось бы запомнил, а через 20 секунд уже не можешь вспомнить). Собственно, объект выбран просто беспроигрышно — автор лупит в одну точку. Национальная история, национальный храм, национальный человек. Это третий пласт и основное «мясистое полотно» повествования. Стилизации такого типа могут быть как органичными, так и просто безвкусными. Наш конкретный случай — это первое. Ткань повествования переплетена достаточно умело, ну и сам жанр заставляет ожидать то самое, что в итоге получаешь. Для анализа это один из самых неинтересных пластов, т.к. он основной.

Скрытые механизмы романа При работе с произведениями такого типа куда интереснее наблюдать не за крупными мазками сюжета, а за мелкими, почти незаметными деталями. Например, Византион (ныне Стамбул, а до этого Константинополь) становится очень уж похож на Москву, причём именно оттуда приливает скверна в Грузию, или как с позиции автора выглядят почти все инородцы (ответ: плохо выглядят). Изучать этот роман гораздо интереснее в контексте истории СССР 1938 года, а не в контексте истории Грузии XI века. И храм, построенный на страницах романа, может оказаться величественным строением коммунизма, и простой народ и рабы, участвующие в возведении того, что переживёт века (привет вам, масштабные советские стройки на мощностях ГУЛАГа), который строит то, что злокозненному Персу не под силу, и про то, как сластолюбие и гневливость могут завести правителя в тупик (обязательное моралите для любого нравоучительного повествования), и много чего ещё другого. И вот здесь кроется главная проблема этого романа. К сожалению, я не смог абстрагироваться от ощущения, что всё это есть тонкий искусственный конструкт, написанный с прицелом на конкретного читателя (и неважно, будь это И.В. Сталин или первый секретарь Закавказского крайком ВКП(б) Л.П. Берия, а может оба сразу). Алексею Толстому удалось сделать роман «с прицелом» на вождя, который блестяще читается и вне контекста того времени, в которое творил автор. Гамсахурдия написал роман, который интересно читать, но при чтении которого категорически невозможно отделаться от мысли, что это сложная, многогранная, талантливая заказная работа. И заказ продиктован партией и правительством. Скажете, это мои личные аберрации, и на качество произведения они не влияют? Полностью соглашусь. Книга — хорошая, и её можно прочитать. Но а я поставлю три звезды. Куда важнее, что роману Сталин поставил пять звёзд — ну так для него и писалось.

Есть в Грузии один храм. Светицховели. На протяжении всего этого периода с момента его возведения он считался самым главным собором страны. В XI веке он был возведен, и до сих пор стоит на грузинской земле. Там похоронены все грузинские цари. Девятнадцать лет шла постройка, и вот...

Вся многогранность природы была выражена в двухмерной плоскости камня с такой гармоничностью и мягкостью, какой бы мог позавидовать сам бог.

У него захватывало дух, когда он думал, где он строит храм — в низине, у слияния Куры и Арагвы. С востока вздымается здесь Крестовый монастырь, с юга нависли вершины Саркинети и Зедазени, с севера — вершина Казбека, как закованная в ледяные латы вечность.

Есть одна красивая, но жестокая легенда, которая связана со Светицховели.

Царь заказывает архитектору Константину Арсакидзе построить храм. Светицховели не должно быть равного на всей земле. И спустя девятнадцать лет царь отдаёт приказ отрубить руку зодчему, чтобы тот не смог сотворить ничего подобного. Каменное изваяние руки Арсакидзе, молодого архитектора, держащей угольник, есть на фасаде, а надпись гласит "Рука раба Божьего Арсакидзе. Помяните". Есть и другая легенда: будто учитель Арсакидзе, который не смог смириться с тем, что ученик его превзошел, специально оклеветал Константина, и Арсакидзе понес такое жестокое наказание...

Эту легенду и обыгрывает Гамсахурдиа в своем романе. На фоне Светицховели и печальной судьбы Арсакидзе, разворачивается историческая эпоха времен царя Георгия, жестокого, грозного, а уж справедливого ли - решать не мне.

В отличие от романов Думбадзе, где Грузия громкая, шумная, бестолковая, концентрированная, родная любому, кто читает его романы, независимо от места рождения, Гамсахурдиа рисует другую страну: сильную, гордую, холодную, жестокую, высокомерную, с хребтами гор, беспощадными потоками рек. Страну, будто горностаевая королевская мантия. Роскошные пейзажи, великие таланты, крепчайшие семейные узы, и, конечно, любовь, куда без нее.

Чудесная книга. Жаль, что я столько времени проходила мимо.

Фарсман решил уехать в Индию и ждал только первого паруса. К нему прибыл гонец от кесаря. — Кесарь просит посла Аль-Хакима пожаловать во дворец. Фарсман направился во дворец. На этот раз его встретил главный управитель дворца. Он просил его, как мусульманина, поцеловать землю при вступлении в палаты кесаря. Абубекр— Исмаил-Ибн-Аль-Ашари снова собрался уходить. Об этом доложили кесарю Василию. Император улыбнулся, — Посол побежденного Аль-Хакима ведет себя слишком дерзко — видимо, у эпилептика халифа послы тоже сумасшедшие. Он приказал устроить двери таким образом, чтобы при входе к нему посол вынужден был склонить голову. Абубекр-Исмайл-Ибн-Аль-Ашари был зван на следующий день. Когда посол в белой чалме, подпоясанный черным кинжалом, вновь явился во дворец византийского кесаря, он заметил заново сделанную низкую дверь. Выпрямившись, приблизился он к порогу и, вдруг повернувшись, вошел в палату кесаря задом. Деревянная дверь была узка, он задел косяк и сильно качнул ее. Кесарь восседал на серебряном троне. По правую сторону его стояли трое патрициев в позолоченных латах, по левую — трое толмачей. Золотая корона венчала голову Василия, на нем была порфира, затканная жемчугом, и цепь на шее, унизанная драгоценными каменьями, красные сапоги его были расшиты алмазом и жемчугом. Выступил толмач, приветствовал посла и спросил его по-арабски: — Что прикажете доложить кесарю от вашего имени? — Только то, что услышите от меня. — У сарацинских послов, видимо, зады крепче Абубекр— Исмаил-Ибн-Аль-Ашари, не дожидаясь переводчика, обратился к кесарю и на великолепном греческом языке ответил ему: — Сын божий (Так величали византийского кесаря), у послов, направляемых из дворца халифа к византийскому кесарю, должны быть крепкие зады, ибо их здесь ждет много пинков.

Прошу прощение за чрезмерно длинную цитату, но вырванная из контекста этот момент потерял бы свой смысл. На протяжении всей книги моим фаворитом был Фарсман и не важно, что персонаж этот отрицательный, в нем присутствует то очарование, которого нет в главном герое, Константине. Последнего мне было действительно жаль только однажды. Намного больше симпатий вызвала главная героиня Шорена. В ней было то, чего я не увидела в Константине - человечность ( не в смысле доброты, но чувств, которых мне не хватило). Впрочем, не смотря на это книга однозначно заслуживает внимания. В приложение ко всему этому добавлю фотографию самого Светицховели, ведь только увидев то, что построил Константин, можно в полной мере оценить этот роман.