Текст книги "Внимание! Это ирония, местами переходящая в сарказм"

Клуб «Чарли Чаплин»

Тесно, накурено. За столами люди без иронии. Среди них майор Вихоткин, искусно маскирующийся под местного. В конце зала сцена. Там на табурете, с черным мешком на голове, поверх которого вышивка алыми нитками: губы, растянутые в улыбке, и связанными руками стоит человек, на шее петля. С краю сцены трибуна, за ней оратор, Машонкин (44 года), он же директор фабрики «Кинокомедия». Неизменно носит при себе рупор, говорит, как правило, даже в обыденных ситуациях, сквозь него. В стороне оркестр, состоящий из народных инструментов: баян, балалайка, деревянные ложки и т. п. Оркестранты сопровождают речь Машонкина фоновой музыкой, которая – то робко замирая, то нарастая крещендо – меняет свой характер в зависимости от того, какие нотки звучат в речи выступающего. Сидящие за столами, слушая Машонкина, дружно и часто аплодируют, иногда, казалось бы, невпопад. Семен с Валентином, войдя, находят свободный стол, присаживаются.

Машонкин. Итак, товарищи, мы только что прочли с вами комедийный сценарий товарища Просвиркина Николая Александровича. Что я могу сказать? Как сценарист, в последнее время товарищ Просвиркин зарекомендовал себя не с самой выгодной стороны. Мне точно известно, что всем была выдана откопированная инструкция о том, как пишутся киносценарии вообще и сценарий комедии в частности. Вам выдавали такую, товарищ Просвиркин?

Просвиркин (с мешком на голове). Да, я ее получал.

Машонкин. Нужно было соблюсти всего несколько важных условий. Прямо сейчас могу перечислить по пальцам. В каждом комедийном сценарии у нас должно быть что, товарищи? Пункт А: в сценарии должна быть центральная фигура, она же главный герой; пункт Б: этот человек должен попасть в проблемную ситуацию; пункт В: он должен хотеть из нее что, товарищи? Выбраться. Ну и наконец последнее, Г: всё это должно быть крайне смешно. Чего уж проще, товарищ Просвиркин? По-моему, всем всё понятно.

За столами сквозь шум аплодисментов звучат отдельные голоса.

– Ясен хрен!

– Дураком надо быть, чтобы не понять!

Машонкин. Слышали, товарищ Просвиркин? А что делается в ваших сценариях? У вас есть центральная фигура, признаю. Но кто это? Это всё люди без проблем. Как такое могло случиться?

Просвиркин. Я очень сожалею.

Машонкин. Так ведь и я сожалею. Но и это еще не всё. Самое страшное заключается в том, Николай Александрович, что ваши комедии абсолютно не смешны. Что ж это получается, товарищ Просвиркин? Выдаете порченную комедийную продукцию? С душком?

Голоса за столами:

– Да чего с ним нянчиться, товарищ Машонкин! Вешать, и всё!

– Правильно, пусть болтается!

– Вздерните его, Геннадий Михалыч!

Семен (шепчет Валентину). Его что, в самом деле повесят?

Валентин пожимает плечами.

Ужас какой-то! Куда ты меня привел?

Машонкин. Слыхали, Николай Александрович? Ваши коллеги комедиографы считают, что вы должны быть наказаны.

– Конечно, должен! Пускай висит!

– Кинокомедия таких не терпит!

Аплодисменты.

Семен (поднимается с места). Извините, хотел бы вставить несколько слов. Можно? Спасибо.

Взгляды присутствующих обращаются к нему. Валентин, предчувствуя недоброе, потихонечку тянет его за руку, пытаясь усадить.

Зачем вешать человека из-за такой мелочи?

Голос со стороны:

– Ах вот оно что! Мелочь?!

Семен. Простите, еще пару слов. Ну, накажите вашего товарища Просвиркина рублем. Увольте по тридцать третьей, мало не покажется. Но разве за то, что человек не умеет смешно писать… Мне кажется, за такое вообще-то не должны вешать. Я не прав?

– Слышь, я не понял… Умный, что ли?!

– Ты! Завали хлебало!

– Не слушайте никого, Геннадий Михалыч, вешайте!

Аплодисменты.

Валентин (ему удается усадить Семена, шепотом). С ума сошел?! Хочешь, чтобы нас придушили голыми руками?!

Машонкин делает знак. Из-за кулис на сцену выходит человек с ножовкой и под звуки оркестра начинает подпиливать ножки табурета.

Машонкин. Вот, сразу видно, товарищи, у человека проблемы. Драматическая ситуация. Как бы ваш герой выкрутился из этого положения, а, товарищ Просвиркин?

Голоса из толпы:

– Никак!

– В этом и заключается комедийный эффект!

Машонкин. Снимайте, снимайте кто-нибудь! Вставим это в одну из наших комедий.

Кто-то, вооруженный древней поломанной камерой, приступает к процессу «съемки». За столами с самыми серьезными лицами одобрительно переговариваются:

– Да, это смешно.

– Уписаешься.

– Очень по-комедийному получается, Геннадий Михалыч!

Машонкин. Видите, товарищ Просвиркин? Впервые за вашу трудовую деятельность вам удалось нас как следует рассмешить.

Семен (обращается к Валентину). Уйдем. Мне не по себе.

Валентин. Нельзя сразу. Заметят.

Семен. Тогда я уйду один.

Валентин. Ты подставишь меня. Сёма, прошу, еще немного. Скоро свалим, обещаю.

Изловчившись, незаметно для остальных Валентин фотографирует сцену. Человек с пилой меж тем, сделав свое дело, уходит. Машонкин приближается к незадачливому сценаристу.

Машонкин. Ну так что, товарищ Просвиркин, вам есть, что сказать напоследок?

Просвиркин. Я хотел бы обратиться к здесь присутствующим.

Машонкин. Пожалуйста, мы слушаем.

Просвиркин. Слава кинокомедии!

Машонкин (с пафосом выкрикивает). Ура, товарищи! Ура, ура!

Аплодисменты. Машонкин ударом ноги подламывает ножки табурета.

– Хэппи энд, товарищ Машонкин!

Машонкин. Действительно, и хэппи, и энд, всё на своих местах! (Обращается к человеку с камерой.) Сняли? Очень хорошо.

Кто-то, обуреваемый подозрениями, приближается к столу с Валентином и Семеном.

Кто-то. Постойте-ка, а вы кто такие?

Валентин (не теряясь). Актеры с фабрики.

Кто-то. Что-то я таких не помню.

Следующий подошедший. Я тоже. Кто видел этих актеров? В какой комедии снимаетесь? Название?

Валентин. Ну… как бы…

Кто-то. Быстро, ну!

Следующий. В глаза смотреть, чтобы мы видели!

Семен (приходит на помощь другу). Мы, вообще-то, не в главных ролях, мы в массовке.

Валентин. Точно, участники массовки. В последний раз я играл прохожего, он официанта.

Наблюдающий за этим Вихоткин подает голос из-за стола.

Вихоткин. Оставьте их в покое. Я знаю их. Актеры. Вне всяких сомнений.

Кто-то. Ты их видел?

Вихоткин. И не раз. Забавные типы.

Машонкин вновь встает за трибуну.

Машонкин. Товарищи, товарищи! Сядем на места и продолжим. Есть еще одно важное сообщение. Вчера у меня состоялся телефонный разговор с высшим руководством. Хочу вас обрадовать. Нам увеличивают план по производству комедий. Если еще недавно мы должны были выпускать сто двадцать одну и шесть десятых комедий в год, то уже с завтрашнего дня мы, товарищи, должны будем выпускать в год триста шестьдесят пять кинокомедий! Каждый день новая, искрометная кинокомедия! Я считаю, это доверие. Невероятное доверие к нам и нашей фабрике. Стране нужны тонны, горы кинокомедий! Люди хотят смеяться и веселиться! Так не пожалеем же сил на то, чтобы спрос нашего населения на юмор был полностью удовлетворен! Ура, товарищи! Ура!

Бурные аплодисменты. Валентин с Семеном под шумок уходят.

Полигон, степь

Семен идет к проволочной ограде. Валентин поспевает за ним.

Валентин. Сема, постой. Подожди!

Семен. Яркие впечатления, да?! Да пошел ты на фиг! Как я мог тебя послушать!

Валентин. Подожди немного.

Семен. Нет, ты как хочешь, а возвращаюсь и беру билет до дома. В Турцию с Ольгой поедем.

Валентин. Ну кто знал, что первое, что ты здесь увидишь, будет казнью хренового писаки! Отвечаю тебе, тут много другого. Прикольные вещи иногда случаются.

Семен. Я заметил.

Валентин. Нет, правда. Останемся еще на денек. Завтра же уйдем, обещаю.

Семен. Даже не проси.

Валентин. Но почему?

Семен. Потому что я уже сказал: у меня отпуск. Я год ждал, чтобы…

Из-за ограды палят из автомата. Валентин с Семеном падают на землю. Тишина. Семен шепчет:

Семен. Валя… Валентин… Валюха, что с тобой? Вот же черт! Вот, блин, попал! Вот попал, блин! (Достав мобильный телефон, пытается звонить.) Черт! Еще не хватало! (Перебираясь ползком, тянет Валентина по земле. Преодолев некоторое расстояние, останавливается.) Что с тобой? Ранен? (Прикладывает ухо к груди Валентина.) Дурак! Сволочь! Послушал тебя! Что теперь делать?! Что делать?!

Подкравшись из темноты, Вихоткин приставляет к его затылку палец.

Вихоткин. Оставаться на месте.

Семен. Остаюсь. Смотрите, поднимаю руки. Я не вооружен, честное слово.

Убедившись, что Валентин мертв, Вихоткин опустошает его карманы.

Вихоткин. Что, прикончили твоего дружка?

Семен. Что вы делаете?!

Вихоткин. Ничего. Освобождаю его от всего лишнего и компрометирующего. С той стороны за ним обязательно придут.

Семен. Вы один из них?

Вихоткин. Из каких?

Семен. Из клуба «Чарли Чаплин»?

Вихоткин. Можно и так сказать. А теперь надо сматываться. И чем скорее, тем лучше.

Семен. Но как же! Мне надо туда.

Вихоткин. На тот свет?

Семен. Согласен, опасно. Постойте, а как же… Мы что, даже не похороним его?

Вихоткин. Это сделают без нас. Хочешь лежать с ним в братской могиле, оставайся. Нет – двигай за мной. У тебя пара секунд на размышление. Раз, два. Решил?

Не дожидаясь ответа, Вихоткин ползет обратно. Семен следует за ним.

Семен. Подождите! Я с вами!

Город

По площади идут Вихоткин и Семен.

Семен. Как отсюда позвонить?

Вихоткин. Никак.

Семен. Я должен предупредить жену. У меня отпуск заканчивается, меня могут уволить.

Вихоткин. Где работаешь?

Семен. Какая разница? Менеджер-консультант в отделе ортопедической мебели. Я пытался звонить, мобильный не ловит связь. Я видел, здесь где-то телефон. Вот он!

Вихоткин. Это служебный. Видишь? На диске для набора номера.

Семен. Что это? Герб?

Вихоткин. Для спецсвязи с лабораторией.

Семен. Но можно же там кого-то попросить.

Вихоткин. Чтобы тебя забрали?

Семен. Да, вывезли в безопасное место.

Вихоткин. Мой юный друг, если тебя отсюда вывезут, то жена тебя больше не увидит. Никогда.

Семен. Но почему?! За что?!

Вихоткин. Ты стал свидетелем секретного эксперимента.

Семен. А если сбежать? Вы поможете?

Телефон на столбе звонит, мигая сигнальной лампой. Вихоткин берет трубку.

Долгоносик. Алло. Кто это? Директор фабрики, Машонкин?

Вихоткин. Нет, это я, Юрий Олегович. Случайно оказался рядом.

Долгоносик. Майор Вихоткин?

Вихоткин. Да, он.

Семен (шепчет). Кто это? Можно ему сказать обо мне?

Долгоносик. Сергей Андрианович, ну как вы там, дорогой?

Вихоткин. Справляюсь.

Долгоносик. Вы уж крепитесь, продолжайте выполнять задание.

Вихоткин. Я выполняю.

Долгоносик. И если можно, передайте, пожалуйста, Машонкину, что задача фабрики несколько осложняется. Нужно больше музыкальных комедий. То есть больше танцев, задорной веселой музыки…

Вихоткин. Хорошо, передам.

Долгоносик. Спасибо, Сергей Андрианович, вы делаете нужное дело.

Вихоткин. Юрий Олегович…

Долгоносик. Да?

Вихоткин. Они продолжают убивать друг друга.

Долгоносик. Да что вы, неужели?!

Вихоткин. Они, конечно, делают это не просто так. Ради великих целей, которые вы перед ними ставите, но…

Долгоносик. Я так понимаю, это единичные случаи.

Вихоткин. Пока что да.

Долгоносик. Ну что ж, Сергей Андрианович, чем бы дитя ни тешилось. Лишь бы не выходило за критические рамки. Извините, не могу больше говорить. Передайте, пожалуйста, Машонкину насчет танцев.

Телефонные гудки.

Семен. Кто это был?

Вихоткин. Неважно.

Семен. Телефон работает на громкой связи?

Вихоткин. Да, такова особенность. Ни черта не скроешь.

Семен. Вы мне не ответили. Отсюда можно сбежать?

Вихоткин. Не думаю. С недавних пор выставлена усиленная охрана.

Семен. Но мы же с Валентином как-то прошли.

Вихоткин. Могли нарочно пропустить.

Семен. Чтобы больше не выпустить? Что это? Садизм?

Вихоткин. Черный юмор.

Семен. И все-таки я сбегу. Попытаюсь.

Вихоткин. Тебя найдут в любой точке мира.

Семен. Как они узнают, кто я? Если, конечно, вы им скажете. Но вы ведь этого не сделаете, правда?

Вихоткин. У меня вообще-то приказ.

Семен. Что же мне делать?

Вихоткин. Терпеть.

Семен. Спасибо! Сами терпите!

Вихоткин. Как тебя зовут?

Семен. Семен.

Вихоткин. Вихоткин Сергей Андрианович. Вот что, Семен, не будем здесь стоять. Идем в барак.

Семен. Что там делать?

Вихоткин. Отдохнем, заодно поговорим. Сценариста повесили, должна освободиться койка.

Семен. Вы предлагаете мне здесь поселиться?!

Вихоткин. Хочешь, стой тут, я пошел.

Семен. Ладно, я с вами. Подождите, а как же психи? Не помешают разговору?

Вихоткин. Они еще полночи будут травить в своем клубе анекдоты. Потом, как всегда, начнется конкурс шуточной песни и прибаутки. Насчет этого будь спокоен.

Семен. Сергей Андрианыч… Простите, можно, я буду называть вас Сергеем?

Вихоткин. Разрешаю.

Семен. Скажите, Сергей, у вас есть семья?

Вихоткин. Нет.

Семен. А мы с Олей, женой, недавно расписались. Фотографию показать?

Вихоткин. Позже.

Семен. Она будет ждать, волноваться. Сергей, помогите мне, пожалуйста, выбраться отсюда. Вы ведь можете.

Вихоткин. Ты, блин, прирожденный комик. Как я помогу? Я такой же псих, как все здесь, если ты заметил. Только законспирированный. Тебя, кстати, ждет та же участь.

Семен. Но я не хочу!

Вихоткин. Мужайся.

Семен. Да нет же!

Вихоткин. Упрямый осел! Ты вообще представляешь, что это такое: четыре с половиной месяца быть одному среди упертых дебилов? Представляешь или нет?

Семен. Пытаюсь.

Вихоткин. Четыре месяца дремучего маразма, и никакой возможности поговорить с нормальным человеком. Нет, Семен, ты не можешь этого представить. Это нужно почувствовать. Но теперь нас двое. Это отдушина, Семен, глоток чистого воздуха.

Семен. Но почему я?!

Вихоткин. Да послушай ты, угомонись. Лафа. Можем уединяться, говорить. Не нужно сходить с ума поодиночке. Понимаешь меня?

Семен. Стараюсь.

Вихоткин. Всегда считал, что у меня крепкие нервы, но последняя половина месяца… Чувствую, на моей крыше начинает потрескивать черепица.

Семен. Но вас же когда-нибудь заберут отсюда, правильно?

Вихоткин. Не исключено.

Семен. Может быть, тогда и я с вами?

Вихоткин. Всё возможно. Надо надеяться на лучшее. Ладно, идем. Мне еще шифровку нужно отстучать.

Барак

Семен с Вихоткиным входят в темное помещение. Вихоткин зажигает свечной огарок.

Семен. Явно не пять звездочек. Даже не три.

Вихоткин. Да, условия спартанские. Видишь, та койка в углу?

Семен. Там спал сценарист?

Вихоткин. Теперь она твоя.

Вихоткин вытягивает из-под кровати старинный ламповый радиопередатчик.

Семен. А ты где спишь, здесь?

Вихоткин. Да.

Включив передатчик, Вихоткин подсоединяет к нему наушники, ключ Морзе, вращает ручку настройки.

Семен. Скажи, больше никого из нормальных здесь нет? Одни комедиографы?

Вихоткин. До недавнего времени был только я, наблюдающий за всем этим бардаком изнутри. Остальные снаружи, им легче. Теперь нас двое. Повезло, скажи?

Семен. Вряд ли я надолго задержусь.

Вихоткин. Что ж, я тоже когда-то мечтал.

Семен. В смысле?

Вихоткин. Когда был моложе.

Семен. И что, за эти четыре месяца больше никого с той стороны не появлялся?

Вихоткин. Изредка приходит специальный отряд.

Семен. Какой?

Вихоткин. Под утро, когда все спят, их запускают на территорию, и они незаметно, без шума демонтируют старые постройки и возводят новые.

Семен. Они из ваших, военные?

Вихоткин. Обычные наемные работники. Тени.

Семен. Кто тени? Они?

Вихоткин. Просто обозначение, внутрикорпоративный сленг. Правда, я их так ни разу и не застал.

Семен. Значит, за тот период, пока ты здесь, всё оставалось в неизменном виде? Фабрика, клуб…

Вихоткин. Видимо, еще не настал момент всё сносить и строить что-то новое. Хотя нет, вру. Кто-то мелькал, когда ездили на машине времени.

Семен. Здесь есть машина времени?!

Вихоткин. Была. Что с ней сейчас, не знаю.

Семен. Скажи, если эти, как ты говоришь, «тени» все же появятся, я могу к ним обратиться?

Вихоткин. На твоем месте я бы не высовывался.

Семен. Почему?

Вихоткин. Стуканут. И тогда тобой займутся совсем другие люди. Возьми.

Семен. Таблетка?

Вихоткин. Йодид калия. Профилактическое средство. Ты ведь знаешь, здесь был полигон.

Семен. Да, но Валентин сказал… Как думаешь, его уже забрали? Я имею в виду тело.

Вихоткин. Может быть. Не знаю.

Вихоткин выстукивает морзянку.

Семен. Передаешь сообщение? О чем? Обо мне? Или что-то другое? Не имеешь права говорить? Это секретно, да?

Вихоткин. Да.

Семен. Нет, просто интересно, что можно передать при помощи точек и тире? Какую-то краткую информацию, которая многократно повторяется или…

Вихоткин. Всё, что угодно.

Семен. Даже «Войну и мир» Толстого? Нет, просто, если предположить.

Вихоткин. А я чем, по-твоему, занимаюсь?

Семен. Передаешь Толстого?! Да ладно, прикалываешься!

Вихоткин. Как раз выстукиваю сцену визита князя Андрея в дом Ростовых после бала.

Семен. Серьезно?!

Вихоткин. Блин, не мешай!

Семен. Извини, извини.

Вихоткин. Семен, я тебе удивляюсь. Где твоя ирония? Практически каждую ночь, пока эти товарищи заседают в «Чарли Чаплине», прихожу сюда и стучу, стучу… Уже начинаю сомневаться, что меня там кто-то слушает.

Семен. Почему?

Вихоткин. Нашли, блин, дятла. Какого черта не дали нормальное, современное оборудование? Что за рухлядь? Я им что, мальчишка? Я, между прочим, честно и добросовестно отпахал свое в разведке. Не пытался, как некоторые, пробиться по службе, целуя сиятельные задницы. Слушай, а это мысль: передавать в сообщениях фрагменты литературных произведений. Чтобы окончательно не ошизеть. Тут ведь одно из двух. Либо ты трудишься над своей индивидуальностью, шлифуешь ее день ото дня вдали от серьезных и пристальных взглядов… Либо оглянуться не успеешь, как ты уже вместе с другими сидишь в клубе «Чарли Чаплин» и участвуешь в конкурсе прибауток.

Семен. Здесь есть нормальные источники информации? В смысле телевизор, радио, интернет…

Вихоткин. Интернет здесь еще не изобрели.

Семен. Эти люди живут в прошлом?

Вихоткин. Скорее в безвременье. Они выпали из пространственно-временного континуума, как гнилой зуб. Телевизор есть, конечно. В комнате отдыха, в крыле барака. Но там гоняют один и тот же канал с передачами для имбецилов. Не советую смотреть, вредно для здоровья. Там, по-моему, вообще весь этот телерацион подается в закольцованном виде.

Семен. Это как?

Вихоткин. Так. С утра и до вечера определенный набор передач, на следующий день опять то же самое, по второму кругу. И на следующий день, и после него…

Семен. Все время одинаковые передачи?

Вихоткин. Подумай, кто станет особо распинаться для больных людей? Слепили для отмазки с десяток говёных передачек и запускают, как склеенную пленку.

Семен. Боюсь даже спросить про радио.

Вихоткин приподнимает на кровати матрас.

Семен. Что это? Книги?

Вихоткин. Единственный благонадежный и целительный источник в данных условиях.

Семен (тянется к книгам). Можно?

Вихоткин прикрывает книги матрасом.

Вихоткин. Не сейчас. Для этого нужно созреть. После того, как проведешь здесь с месяц…

Семен. Я не смогу так долго.

Вихоткин…знакомые с детства и юности книжки покажутся лучшими друзьями. Кстати, готовься, завтра идем устраиваться на фабрику.

Семен. В смысле? На работу? Это обязательно?

Вихоткин. Ты, конечно, можешь просто отвечать, что занят в производстве комедий. Первое время будет прокатывать. Но, боюсь, вскоре ты почувствуешь на себе косые взгляды. Не думай, это ни к чему не обязывает. Я лично не проработал на фабрике ни одного дня.

Семен. Почему?

Вихоткин. Когда увидишь, какие комедии там снимают, всё поймешь. Это так же вредно для психики, как местное телевидение.

Семен. Подожди, ты сказал, пойдем вместе. Ты просто отведешь меня или…

Вихоткин. Почему, не только. Трудоустроюсь за компанию. Я делаю это регулярно, раз в две-три недели.

Семен. Зачем, не понимаю?

Вихоткин. А чем тут еще заняться? Хоть какое-то развлечение.

День. Фабрика «Кинокомедия»

Вихоткин с Семеном в сопровождении Машонкина и его помощника идут по коридору мимо ряда дверей. Машонкин, открывая то одну, то другую дверь, дает комментарии.

Машонкин. Здесь у нас, товарищи, цех операторов.

За дверью слышен стрекот киноаппарата.

Машонкин. Загляните, не бойтесь. Восемьдесят две кинокамеры, современнейшая аппаратура. Все задействованы в производстве. Идемте дальше. Вы впервые на фабрике?

Вихоткин. Да.

Машонкин. Смотрите и запоминайте. Детям будете рассказывать.

Вихоткин. Обязательно.

Машонкин. Здесь, обратите внимание, цех монтажеров.

Слышен звук ножниц.

Режут, шельмы, кромсают. Изыскивают самые смешные места. Творческий беспорядок. Но я с этим мирюсь. Что поделаешь, искусство! Я ясно выражаюсь? Следуем дальше. Ну, а здесь, товарищи, пункт Б, трудятся наши сценаристы.

Треск печатных машинок.

Вон там – видите, в углу? – отсек для курения; там, на стене общая инструкция по написанию кинокомедии; а там, обратите внимание – за шторочкой из кумачовой ткани, – там у нас красный уголок.

Семен. Для торжественных моментов?

Машонкин. Для самоубийств.

Семен. Извините…

Машонкин. Специально огороженное место для нервно-неустойчивых. Чтобы не отвлекать других. Нарочно подобрали цвет ткани: следы крови не так заметны. Что поделаешь, товарищи, и такое случается на нашей фабрике. Изредка, но случается. Искусство! Пройдемте дальше. Редакторский цех.

Слышатся резкие звуки карандашного грифеля, которым проводят по бумаге.

Семен. Но на двери табличка «Туалет».

Машонкин. Обратите внимание, писсуары у левой стены. Справа, если заметили, редакторские столы. Экономим на квадратных метрах. Что поделаешь, всё отдается смеху и шуткам, дело хлопотное, масштабное, но о технической стороне тоже забывать нельзя. Кстати, вы принесли кал, мочу, общий анализ крови?

Семен. Нет. А нужно было?

Машонкин. Ну как же, товарищ. Пришли устраиваться на фабрику и без анализов.

Вихоткин (достает из кармана банку). Я принес.

Машонкин. Что у вас тут?

Вихоткин. Всё сразу.

Машонкин. Это ваше?

Вихоткин. Наше. Его и мое.

Машонкин. Ну вот. Серьезный подход к делу. (Вручает банку помощнику.) Сходи, пусть быстренько сделают заключение и трудооформят.

Помощник уходит.

Машонкин. Ждем, товарищи, сейчас станет известно, в какой цех вы поступите. Вы ведь хотите внести свою лепту в развитие отечественной комедии?

Вихоткин. Горим желанием.

Машонкин. Замечательно.

Возвращается помощник, протягивает бумагу.

Машонкин. Итак, что у нас тут. Вы, товарищ (смотрит на Семена), определяетесь в сценарный цех. Поздравляю! А для вас, к сожалению, не нашлось ничего творческого. Будете толкать тележку с камерой. Ничего не могу сделать. Здесь написано, у вас неподходящий размер ноги и смещение пятого шейного позвонка.

Вихоткин. Все нормально. Тележку так тележку.

Машонкин. Зато воочию будете наблюдать процесс съемки картин. Ежедневно! Можно сказать, посчастливилось.

Вихоткин. Слава кинокомедии!

Машонкин. Ура!

Семен. Простите, но мне не хотелось бы в сценаристы. Честно, не чувствую призвания.

Машонкин. Товарищ, ваше призвание определили по вашей моче. У вас избыток белка и эритроцита. Так что не скромничайте, пожалуйста. Вы сценарист. Причем, судя по всему, с рождения.

Вихоткин (изображает радость). Ура!

Машонкин. А сейчас основное. Пройдем в съемочный павильон, и вы посмотрите, как снимаются наши картины. За мной, товарищи.

Следуя за Машонкиным, Семен и Вихоткин шепчутся:

Семен. Я не хочу в сценаристы. Почему он не хочет меня слушать?

Вихоткин. Я, по-моему, тебе говорил. Здесь ничто ничего не значит. Я могу хоть каждый день приносить сюда мочу с калом и справки от ортопеда, и мне все время будут подыскивать что-нибудь новенькое. Пару недель назад, например, состояние моих зубов подсказало им, что я могу работать хлопушечником. Знаешь, наверное, такая деревянная штука…

Семен. Да, да. Дубль такой-то. Хлоп!

Вихоткин. Я сменил здесь сотню профессий. От главного режиссера до изготовителя афиш. Сценаристом, кстати, тоже назначали.

Семен. У тебя избыток эритроцитов?

Вихоткин. По-моему, в тот раз дело было в справке из психдиспансера. Но я ни разу, ни одного дня здесь не работал.

Вихоткин. А как же зарплата? Ее выдают?

Семен. Формальность. Собирается толпа у кассы, галдят, толкаются локтями… Всё как положено. Но это ничего не значит.

Семен. В смысле?

Вихоткин. После того, как они распишутся в ведомости, им выдают нарезанную бумагу. Причем с этим особо не заморачиваются. То старых газет начикают, то еще чего-нибудь. В прошлый раз, кажется, это были ученические тетради. Представляешь, полоски бумаги в клеточку, а на них коряво, карандашом: пятьдесят рублей, сто…

Семен. В общем, маразм.

Вихоткин. Однозначно. Здесь нечего покупать, деньги в принципе не нужны. Смотри сам: одежду выдают, кормятся с общего котла… Рацион, правда, сам убедился…

Семен. Да, готовят, как для парнокопытного скота.

Вихоткин. Но при этом сытно, питательно, все калории. Эти товарищи, Сема, живут при коммунизме.

Машонкин останавливается.

Машонкин. Обратите внимание, товарищи: горит плафон. «Идет съемка». Так что попрошу тишины.

Вихоткин. Молчим.

Машонкин. Я понимаю, там, за дверью царство комедии, и всё это невероятно смешно, но все же, товарищи, серьезнее, серьезнее, если можно.

Вихоткин. Договорились.

Машонкин. Идемте.

Они входят в павильон. На освещенной площадке примитивные декорации, изображающие что-то вроде рабочего кабинета. Здесь актер № 1. На некотором расстоянии расположились режиссер, оператор, орудующий наполовину разобранной камерой, техперсонал и уже знакомый оркестр.

Режиссер (дает команду). Продолжаем, товарищи! Тишина! Мотор!

Выходит мужчина с хлопушкой.

Хлопушечник. «Веселое происшествие на тракторном заводе» сцена двадцать один дубль два.

Актер № 1, сидя за столом, трудится над бумагами. Врывается актер № 2.

Актер № 2. Товарищ Калистратов! Товарищ Калистратов! Можно мне сказать?

Актер № 1. Что это ты, товарищ Коля, врываешься в мой кабинет, а? Да еще средь рабочего дня. Где ты сейчас должен быть?

Актер № 2. Товарищ Калистратов…

Актер № 1. У фрезеровочного станка, вот где ты должен быть. А ты, что же получается, отлыниваешь?

Актер № 2. Товарищ Калистратов, простите. Я хотел сказать…

Актер № 1. Ладно, так и быть, говори. Но только сразу после этого к станку.

Актер № 2. Помните, я пришел к вам неделю назад и сказал, что у меня жизненная проблема, которую нужно решить? Помните?

Актер № 1. Как же, конечно, помню. У тебя была большая жизненная проблема, и это было очень смешно.

Актер № 2. Так вот, товарищ Калистратов, я ее наконец решил!

Актер № 1. Ты?!

Актер № 2. Да!

Актер № 1. Решил свою жизненную проблему?!

Актер № 2. Да!

Актер № 1. Окончательно и бесповоротно?!

Актер № 2. Да, товарищ Калистратов! Да!

Актер № 1. Но это же необыкновенно радует, товарищ Коля! Вселяет оптимизм! И это невероятно, просто дико смешно!

Актер № 2. Да, товарищ Калистратов!

Актер № 1. Погоди. Давай-ка, встанем вот так, рядышком… И дружно, от души посмеемся.

Выкрикивают в две глотки: «Ха-ха-ха!».

Режиссер. Замечательно! Музыка!

Оркестр выдает бодрую мелодию.

В кабинет заходят заводчане! Все, сколько поместится! Входим, товарищи, не стоим!

На съемочную площадку хлынула массовка.

Танцуем, танцуем, товарищи!

Актеры лихо отплясывают.

Стоп! Снято! Всем спасибо!

Аплодисменты.

Режиссер. А теперь, товарищи, сразу, не прерываясь, беремся за сиквел. Соберитесь, пожалуйста. Готовимся, готовимся.

Семен (наклонившись к Вихоткину). У них что, поломанные камеры?

Вихоткин. Ты еще спроси: есть ли там пленка.

Режиссер (обращается к съемочной группе). Готовы? Тишина на площадке! Один, два… Мотор!

Хлопушечник. «Веселое происшествие на тракторном заводе» часть вторая сцена первая дубль один.

Актер № 1 снова сидит, склоненный над бумагами. Входит актер № 2.

Актер № 2. Товарищ Калистратов, к вам можно?

Актер № 1. Входи, Николай. Что с тобой, почему не весел? И почему не у фрезеровочного станка? Что случилось?

Актер № 2. Товарищ Калистратов, вы не поверите, но у меня опять жизненная проблема.

Актер № 1. Что?! Опять?!

Актер № 2. Да, снова.

Актер № 1. Так снова или опять?!

Актер № 2. И опять и снова, товарищ Калистратов. Мне очень жаль.

Актер № 1. А почему не у фрезеровочного станка?

Актер № 2. Как, товарищ Калистратов? Я должен был сообщить о проблеме. Вы всегда принимали во мне живейшее участие. Вы мне как отец.

Актер № 1. Так, так. Значит, у тебя проблема?

Актер № 2. Да.

Актер № 1. Сложная?

Актер № 2. Да. Слишком драматически всё складывается.

Актер № 1. Понимаю. Но мы ведь можем найти в этом повод для смеха и оптимизма?

Актер № 2. Думаю, да. Если захотеть.

Актер № 1. Тогда давай встанем с тобой, как всегда… Вот так, плечом к плечу… И дружно посмеемся.

Актер № 2. Ха…

Актер № 1. Подожди. Только договоримся. Сразу после этого ты пойдешь и встанешь у фрезеровочного станка.

Актер № 2. Всё, замётано.

Актер № 1. А теперь дружно, вместе…

Актер № 1 и актер № 2 одновременно выкрикивают: «Ха-ха-ха!»

Режиссер. Гениально! (Пауза.) Парочка гэгов.

Актер № 2, споткнувшись на ровном месте, хлопается на пол. Актер № 1, споткнувшись об него, падает рядом.

Входит секретарша Зиночка!

Появляется актер, загримированный под женщину, несет торт.

Пошла, Зиночка, пошла…

Залепив актеру № 2 в физиономию тортом, «секретарша Зиночка» удаляется.

Очень смешно! Музыка! Калистратов с Колей танцуют! Пошли, пошли!

Актеры пускаются вприсядку. Семен, не выдержав, прыскает. Чуть заметно покачав головой, Вихоткин строго и выразительно смотрит на него.

Машонкин (шепчет). Идемте, товарищи, не будем мешать.

Все трое покидают съемочный павильон.

Машонкин. Ну что, всё увидели, всё посмотрели?

Семен. Спасибо, было интересно.

Машонкин. Тогда жду вас на фабрике завтра в восемь утра. Заканчиваем в девятнадцать тридцать, обед с часу до двух. А сейчас, извините, бегу. Должны подъехать двадцать восемь машин, будем грузить со склада готовую комедийную продукцию. Моя обязанность проследить. До завтра, товарищи.

Машонкин убегает.

Вихоткин. Что тебя рассмешило? Сюжет?

Семен. Когда? А-а. Просто всё было настолько тупо… Ощущение, что они откровенно стебутся.

Вихоткин. Запомни, пожалуйста: ты не должен при них смеяться, шутить, проявлять остроумие… Даже легкая тень улыбки на твоем лице, и та нежелательна.

Семен. Это преступление?

Вихоткин. Несмотря на то, что все они мастера комедийного жанра, эти люди, Сёма, способны расценить твою самую безобидную и искреннюю улыбку, как личное оскорбление и угрозу высшего уровня. Они больны.

Семен. Всё больше в этом убеждаюсь.

Вихоткин. Ты уже успел понаблюдать за мной и моим поведением. Ты видел меня улыбающимся?

Семен. Кажется, нет.

Вихоткин. Усиленная тренировка. Мимикрируй, если хочешь выжить. Хотя бы внешне перенимай нравы местного населения. Если живешь здесь, Семен, ты просто обречен быть таким же серьезным, абсолютно неироничным дуболомом. Это судьба, запомни.

Семен. Хорошо, учту.

Вихоткин. Отлично. А теперь пошли отсюда к чертовой матери.