Текст книги "Кукла для кандидата. Детективный триллер"

Она приложила палец к щеке и слегка наклонила голову. Лицо добродушное, а глаза – словно булавки, – вдруг заметила Ника. Сейчас наколет меня, как мотылька, и посадит в свой гербарий.

– Я ведь тебя не случайно спросила. Видишь ли, Клара, как бы точнее выразиться, она склонна к лесбийской любви. Нет, не так. К бисексуальным отношениям – так будет точнее. Тем более что с Эйдусом, судя по всему, сексуальные отношения у них давно закончились. А жить ей приходится почти взаперти.

– А почему они тогда не разведутся? Зачем нужна такая жизнь?

– Клара-то, возможно, и развелась бы, если бы ей Эйдус денег дал. А вот Эйдус… Видишь ли, он хотя и либерал, но такого, я бы сказала, национально-патриотического толка. Поправел в последние годы в поисках электората. Всё время ратует за крепкие семейные устои и прочее, и прочее… и прочее. И развод в его ближайшие планы не входит, избиратели не поймут.

Леди помрачнела – словно облачко по лицу пробежало.

– Так как, насчет массажа и прочего? Справишься?

– Я что, с ней сексом заниматься должна? – хмуро спросила Ника.

– Нет-нет, я такого не говорила. – Леди успокаивающе покачала ладонью. – Прежде всего, для тебя это обычная работа. Массаж предусматривается условиями контракта… Да-да, с тобой будет заключён контракт через одну фирму. Тебе дадут соответствующие рекомендации, но это – наша забота. Твоя забота – выучить, как отче наш, свою «легенду», произвести нужное впечатление, а дальше действовать в заданном направлении. Но моральную грань преступать тебя никто не заставляет.

Леди выразительно вздохнула.

– Нет, если ты в чём-то сомневаешься, ещё не поздно соскочить с подножки. Пока поезд не набрал ход. Это твой добровольный выбор. Так что…

Я не отступлю, подумала Ника, поймав прищуренный взгляд Протасовой. Она меня специально провоцирует, берёт на понт. Хочет понять, на что я гожусь, и где мои слабые места. Не дождётся! Такими знакомствами не разбрасываются. Особенно в моём положении. И всё же… Не совсем такой работы я ожидала, когда Леди говорила об ответственном задании.

– А вы и вправду думаете, что это как-то может помочь отцу?

– Я предполагаю. Знаешь, главное – поставить цель. Под лежачий камень вода не течет… Ты, кстати, давно отца видела?

– Я не езжу на свидания.

– ?

– Он не хочет. Совсем запретил.

– Вот оно чего… Знаешь, я попробую что-нибудь разузнать. Есть же ещё юридические каналы.

– Это очень дорого стоит.

– А что у нас, денег нет? – Леди укоризненно посмотрела на Нику, словно говоря: как тебе не стыдно. Ника сглотнула комок, внезапно образовавшийся в горле. Какая она… а я её ещё в чём-то подозреваю. Конечно, у неё свои интересы, но, а как же без них? Разве я не свои интересы преследую?

– Если что-то получится… Я имею в виду, с отцом. То я… я до конца жизни…

– Не будем забегать вперед, Ника. Жизнь – сложная штука. Считай, что вопрос на контроле. А сейчас тебе пора к следователю, ведь так?

Она находилась в курсе едва ли не всех её дел. Прямо «всевидящее око», а не Леди. Как говорит бабушка, не голова, а дом Советов.

– А потом?

– Хочешь спросить, когда приступать?.. Подожди немного. Мы тут пока кое-что порешаем. Да, к слову, у тебя вроде бы машина сломана? Надо в сервис отогнать.

Ника замялась. Судя по поломке и общему «трудовому стажу» её «старушки», ремонт мог влететь в копеечку. А вот с деньгами…

– У тебя с финансами-то как? Поют романсы? На вот, забирай.

Леди выдвинула ящик стола и достала пачку в банковской упаковке. Ника смотрела на деньги, не шевелясь. Опять сто тысяч? Уж больно много. Аванс?

– Бери-бери. Это твоё.

До Ники не сразу дошло.

– Это те? Вы у тех бандитов забрали?

– Зачем забрали? Сами принесли. – Посмотрев на Нику, добавила: – Мы им объяснили, что ты непричастна к их проблемам. Пусть разбираются с Илоной…

В приёмной Нику ожидал Штейнберг. Маленький, кругленький, с абсолютно лысой головой. И жутко шебутной. А уж носяра…

– Привет, Ника. Времени осталось немного, в машине всё объясню.

Автомобиль Илья Моисеевич вёл сам, при этом умудрялся не только чётко и внятно инструктировать Нику, но ещё и общаться по телефону с клиентами…

– Ну, вот и следственное управление. Ничего не перепутаете? Главное, не говорить лишнего. Ничего не видела, испугалась до смерти и всё. Знаете, как в одной старой комедии: «Шел, упал, очнулся – гипс».

– Знаю.

– Вот и умничка, что старые добрые фильмы смотрите. Сейчас ведь одна чернуха. С богом!

– А вы разве не со мной?

– Нет, что вы? Вы – обычный свидетель по делу. Для вас идти на допрос с адвокатом – только лишнее внимание привлекать. Не бойтесь ничего. Это всё для проформы.

А я и не боюсь, – чуть не похвасталась Ника, но сдержалась. Она – тёртый калач, судимость за плечами. Да только зачем этим хвастать? К тому же, что-то ей подсказывало, что адвокат и без того знает о её бурной биографии.

Общение с Усковым и Леди не проходило для Ники даром. Она тоже умела анализировать и делать выводы. До Леди ей, конечно, пока далеко, как Урюпинску до Парижа, но пример для подражания есть. Очень хороший пример – так думала в тот момент Ника.

…Разговор со следователем и вправду занял всего каких-то полчаса. Перечитывая протокол допроса, Ника вдруг поняла, что следователь подготовил его заранее. Видимо, содрал с её показаний, взятых оперативником. Вот так они и работают… Господи, я-то чего возмущаюсь, убийца недоделанная?

«Решение вопросов» заняло недели три. Почти каждый день Ника ходила в тир, отводила душу и успокаивала нервы. Взяв в руки оружие, она начинала ощущать себя в своей тарелке. К занятиям стрельбой приучил отец. Водить в тир Нику он начал лет с десяти, едва у неё окрепла кисть правой руки. Отец говорил – сделаю тебя мастером спорта. А там, глядишь, и на Олимпиаду замахнемся. Но не сбылось.

Ника выполнила норматив второго разряда, а дальше застопорилось. После ареста отца она перестала посещать стрелковую секцию. Не нравились пересуды за спиной: гляди, дочь того самого, ну, который Эйдуса чуть не замочил. И из дочки хотел снайпера сделать.

А потом ещё какой-то журналюга из желтой газетенки сфоткал её в тот момент, когда она выходила из дверей стрелкового клуба. Затем слепил репортаж с издевательским заголовком «Стрелковая династия». После этого случая оружия в руки не брала больше года, пока история с покушением не затихла.

Но в тир всё равно тянуло. Оружие давало чувство защищённости и уверенности в собственных силах. Кто знает, может оно, это чувство, и помогло, когда пришлось схватить в руки пистолет раненого телохранителя? Звания «Мастер спорта» она так и не добилась, но суть ведь не в нормативах. Важны ещё и навыки, когда тело само знает, как реагировать.

По вечерам Ника рылась в Интернете, готовилась к встрече с четой Эйдусов. О Кларе информации почти не было. Вернее, кое-что попадалось, но старьё десятилетней давности. Ника в нём особо копаться не стала – понимала, что основное Леди ей сообщила. Зато о самом Ефиме Эйдусе электронные СМИ писали довольно часто.

Партия «Свободный выбор», возглавляемая Эйдусом, на последних парламентских выборах в Государственную Думу не прошла. Поэтому политическому тяжеловесу осталось довольствоваться постом заместителя председателя законодательного собрания Санкт-Петербурга. Какую-то работу он там вёл, выступал с законопроектами, но Ника эту муть пропустила – уж больно скучно.

Зато её внимание привлекла пара статей, касающихся бизнеса депутата. Как сообщалось в статьях, Эйдус владел агрохолдингом, несколькими торговыми центрами, гостиничным комплексом и ещё рядом объектов из категории коммерческой недвижимости. Но в последнее время начал распродавать бизнес, переводя его в деньги и высоколиквидные активы.

Шарясь в Интернете, Ника волей-неволей наткнулась на старые статьи о покушении на Эйдуса. Читать было неприятно – сразу противные мурашки по телу, словно кто-то скребёт железом по стеклу, и сердце начинает ныть – но несколько заметок осилила. Привлекло внимание рассуждение некоего политолога о том, что покушение оказалось тогда очень кстати для Эйдуса и его партии. За какой-то месяц рейтинги выросли едва ли не в три раза, и партия сумела прорваться в Думу, преодолев семипроцентный барьер.

А ведь верно, подумала Ника. Покушение-то почти накануне выборов состоялось. Случайно? Тогда, десять с лишним лет назад, она над подобным совпадением даже не задумывалась. Не до того было, да и что она в то время понимала в политике? И сейчас-то почти ничего не понимает…

А потом, наконец, позвонил Усков. Считай, разбудил утром, Ника ещё валялась в постели.

– Подъезжайте к двенадцати часам. Алвина Яновна вас ждёт.

Разговор с Протасовой оказался коротким и почти сугубо деловым.

– Вот здесь что-то вроде твоей «легенды». – Леди достала из папки два скреплённых листка бумаги. – Прочитаешь несколько раз и запомнишь крепче маминой титьки. Ничего особенного нет, но некоторые детали учти обязательно. Во-первых, две недели назад ты направила в рекрутинговое агентство своё резюме. Позже прошла собеседование – где и с кем, тут всё указано. Во-вторых, забудь о своей судимости. Испытательный срок у тебя закончился на днях, а копаться слишком глубоко Эйдус не будет. Сиделка ему нужна срочно, потому что бывшая сиделка… – Леди посмотрела на часы, – около пяти часов назад попала в аварию. Его секретарь уже связывался с агентством, и скоро тебе перезвонят на мобильный. Назначат встречу – и вперёд. Чего так смотришь?

– Что значит – попала в аварию? Случайно?

– Разумеется, случайно. А ты чего подумала? – По лицу Леди мелькнула тень. – Думала, мы мафиози какие-то? Ты говори прямо, без экивоков.

– Странно как-то… Прямо совпадение.

– Это у тех, кто живёт одним днем, совпадение. А у нас – планирование. Будь готов, а подходящая ситуация возникнет. Впрочем, тебя это не должно заботить. Скоро предстанешь пред очи Эйдуса – вот о чём думай.

– Когда?

– Думаю, через пару деньков. На всякий пожарный случай у них там экономка есть, Раиса Маратовна. Среднее медицинское образование, укол может поставить и прочее. Сегодня Эйдус получит по электронной почте несколько резюме вместе с фото, просмотрит их, покажет Кларе, а потом уже попадёшь на собеседование.

– А почему вы уверены, что именно я попаду?

– Представь, тебе четыре яблока предложат, три гнилых и одно спелое. Вот ты, какое выберешь?.. Ещё вопросы есть? Спрашивай, а то я в Москву уезжаю на несколько дней.

– Я об Эйдусе хотела спросить. Всё-таки зачем он вам нужен?

Леди сняла стильные, в круглой золотистой оправе, очки и положила их на стол. Ника впервые видела её в очках – в них она походила на мудрую, но требовательную, учительницу. Возможно, из-за формы оправы. Но сейчас, без очков, на Нику смотрел жесткий и безжалостный инструктор по выживанию.

– Подробные наставления ты получишь позже. На этом этапе для тебя основное – войти в доверие, – она говорила короткими фразами, словно вдалбливая их в мозг Ники. – А чтобы тебя не мучили всякие там угрызения совести, запомни главное. Ты не шпион, а разведчик. Эйдус очень опасный и вредный человек. Не для меня и тебя лично – хотя, думаю, любить нам его не за что, – а для общества, для очень многих людей. А ещё запомни простую, но полезную истину. Политики – такие же люди, как мы. Только гораздо хуже.

– Почему?

– Среда обитания такая – выживают только уроды и мутанты. – Она хмыкнула. – Зона повышенной радиации, как в Чернобыле. Всё?

– Если можно, я ещё хотела узнать…

Леди неопределённо кивнула и снова надела очки, демонстрируя желание заняться чтением документов.

– Я по поводу этого происшествия. Ну, покушения на вас.

– Не было никакого покушения, – резко произнесла Леди. – Ты разве в Интернете ничего не читала?

– Я читала. В смысле, я там ничего не нашла.

– Возможно, не там искала. Была попытка вооружённого ограбления автозаправочной станции. Убили охранника, хотели поживиться выручкой… Отморозки какие-то. А мы… так, мимо проезжали. Охранника, кстати, медалью наградят посмертно. Боевой мужик оказался, из бывших ментов, не растерялся. И вдове деньжат подкинут.

– Но Зураб…

– Ты разве ещё не поняла?

Ника поёжилась. Леди взглянула на неё, как на безнадёжную двоечницу. Вот сейчас нахмурится и скажет: «Ну вот, Шагина. А ещё ногти накрасила. Садись, двойка».

– Не знаю я никакого Зураба, – отрубила Леди. – А ты – тем более. Усекла, снайпер?

– Я всё поняла, Алвина Яновна. – Ника встала со стула. – Извините.

Чего не понять? Тема закрыта. Намёк на снайперские успехи прозвучал очень прозрачно. Она совершила убийство. И не в её интересах возвращаться к этой теме.

– Не извиняйся, а учитывай. Ступай, Никита.

Уже выйдя из кабинета, Ника вдруг подумала, что Леди могла подразумевать и другое, назвав её снайпером. Не намекала ли она на почти ежедневные походы в тир? Получается, они за ней следят? Тогда Леди демонстрирует свою осведомлённость. Или всё-таки речь шла об убийстве Зураба?..

На улице Ника направилась было к своему, припаркованному в сторонке, «жигулёнку», как вдруг заметила на тротуаре бритого верзилу Бориса. Того самого, что сопровождал её до квартиры по поручению Ускова. Увидев Нику, Борис приветливо помахал рукой. Мужчина, стоявший рядом с ним, полуобернулся, и Ника, ещё не успев разглядеть лица, поняла, что это Михаил. Правая рука у него висела на чёрной перевязи.

Вот это да! Быстро его из больницы выписали. Небось, заживает, как на собаке. Ноги Ники как-то сами собой двинулись по направлению к телохранителю Леди. Надо же на спасенного тобой человека глянуть.

Ей была приятна мысль о том, что она выручила совсем незнакомого ей Михаила, можно сказать, спасла от смерти. При встрече с Леди у неё такого ощущения не возникало – та подавляла Нику своим превосходством. Вроде и не смотрела сверху вниз, но постоянно чувствовалось, что ты перед ней что-то вроде верноподданного. Казалось, протянет руку – и поцелуешь не задумываясь, будто перед тобой церковный иерарх. Да-а, поставить себя так – тоже искусство.

А Михаил… Раненый был, а не забыл поблагодарить, хотя и морщился от боли. А Леди? Кстати, ведь даже «спасибо» не сказала, только деньги передала через Ускова. Вот так у них, у богатых…

Усков обмолвился, что Михаил назвал её храброй девушкой. Не забыл, значит. Ну-ну… Интересно, сколько ему лет? Хотя, какая разница?

Михаил внимательно смотрел на Нику, слегка наклонив голову. Лицо расплывалось в открытой и добродушной улыбке.

– Ну, здравствуй, Никита.

– Она к тебе за бутылкой пришла. – Борис хмыкнул. – Ты ей бутылку должен поставить, так Леонидыч сказал.

– Я не пью, – сказала Ника. – И вообще…

Она смутилась. Кажется, даже щеки начали розоветь. «Все мужики – сволочи», – сказала она про себя, чтобы сбить неожиданное волнение. Чего я перед ними распинаюсь?

– Вот и врёшь. – Борис, видимо, был не прочь потрепаться. – На день милиции пьёшь, я знаю. Хочешь, я вместо Мишки поставлю?

– Вот когда тебя спасу, тогда и поставишь.

Михаил молчал, лишь продолжал улыбаться. Но уже чуть заметно, скорее, по инерции.

– Да я хоть сейчас, – не унимался Борис. – От чего спасать будешь?

Вот, пристал, подумала Ника. Длинный и тупой, как шланг.

– Я хотела спросить, как ваше здоровье? – Она посмотрела на Михаила, решив игнорировать навязчивое внимание Бориса. Глядишь, отстанет.

– Да вот, ничего. – Телохранитель слегка повёл рукой на перевязи. – Почти готов к труду и обороне. Уговорил врача, чтобы выписали.

– Да уж, прямо трудоголик. Пост у него, Ника, ответственный, номер один. – Борис продолжал ёрничать. – Боится, что заместитель без него управится.

– Шёл бы ты, заместитель, на… свой пост, – негромко бросил Михаил. – А то сам без работы останешься. Поговорить не с кем? Или ты теперь Нику охраняешь?

– Да ну тебя, – недовольно отреагировал Борис. – Чего я сказал?

– Вот и не говори. А девушка вообще не к тебе шла, а к боевому товарищу. Верно, Ника?

«Да», – хотела сказать Ника, но в последний момент сдержалась и неопределенно пожала плечами. Она уже жалела о том, что вообще подошла. Помахала бы рукой в ответ и всё. У них тут свои отношения и разборки. А её дело маленькое. Зато особое. Леди же не зря предупредила – общаться только с ней или с доверенными лицами. Вряд ли эти телохранители-охранники входят в число доверенных лиц Протасовой. Не тот масштаб.

– Ладно, я и, правда, пойду. – Борис даже изобразил зевок, демонстрируя безразличие, но в голосе звучала лёгкая обида. – Пора бутерброд зажевать, а то скоро в аэропорт ехать.

Он покосился на Нику и, не попрощавшись, поплёлся в сторону офиса.

– У тебя-то как дела? – Михаил уже не улыбался, а глаза и вовсе показались Нике грустными.

– Ничего.

– Не ожидал тебя здесь увидеть. Даже опешил немного.

Ника сделала «лицо кирпичом». Он что, её на откровенность вытягивает? Не дождётся.

То, что телохранитель сразу обратился к ней по-свойски на «ты», Нику ничуть не напрягло. Кто она такая, чтобы ей взрослые дяди «выкали»? Так, массажист недоделанный. Когда плешивые типы, вроде Ускова, начинают изображать вежливость, это даже настораживает. А Михаил, похоже, простой парень. Вернее, мужчина. Староватый уже. Наверное, далеко за тридцать.

Михаил чем-то напоминал Нике отца. Тому было тридцать семь, когда посадили. Таким Ника его и запомнила во время единственного свидания – спокойным и уверенным. Даже тюрьма отца не изменила. Разве что, глаза прятал, словно стеснялся. А Михаил не прячет. Но вот простой ли он? Или изображает простачка?

– Вы опешили, а Борис обрадовался. – Ника, наконец, решила, в каком духе будет продолжать беседу. Пусть думает, что она кокетничает.

– Ну, Борис… Я, вообще-то, не в том смысле.

– А в каком?

– Ну-у…

Ему явно хотелось спросить Нику о том, что она здесь делает. Хочется – спрашивай. Чего молчишь? Нельзя? Не принято? Да, тайны мадридского двора… Тогда мы спросим.

– А про какой пост номер один говорил Борис?

– Он шутил… А если серьёзно, то он сейчас мои обязанности выполняет, телохранителя Протасовой. Пока… Он – неплохой парень. Только болтает лишнего. Иногда.

Понятно, подумала Ника. Обязанности телохранителя Леди, значит, пока доверили Борису. И сегодня он должен ехать с ней в аэропорт. Значит, она не соврала, что уезжает в Москву. Действительно, будь я шпионом, болтовня Бориса могла дать мне полезную информацию. Хм… Я, кажется, помаленьку начинаю походить на этого, как его, Штирлица.

– Ника… У тебя на самом деле всё нормально?

Вот, интересно, он из вежливости такую заботу проявляет? Или из любопытства? Или искренне озабочен моей судьбой? Последнее, впрочем, надо сразу вычеркнуть. Или… или хитрая провокация со стороны Леди и Ускова? Прощупывают меня на лояльность и умение держать язык за зубами? Почему бы и нет. Я ведь, кажется, не сама подошла. Точно, не сама – Борис рукой помахал… Или у меня начинается мания преследования?

– У меня всё отлично, – ответила она. – А почему вас это заботит?

Михаил вздохнул, забавно сведя брови к переносице, а потом вдруг взял, да и уставился на Нику. Так пристально уставился, что она не выдержала и отвела глаза в сторону.

– Потому что я старый и мудрый, как черепаха Тортила. И знаю, что золотые монеты на деревьях растут только в Стране Дураков… Но это я так, в общем смысле. Могу я тебя попросить об одном одолжении?

– Вы попросите, а там видно будет, – обтекаемо ответила Ника. А всё-таки интересно, что у него на уме? Хотелось бы верить, что только хорошее. Нельзя же совсем без друзей?.. Но, как верить, если тебя с завидной регулярностью бьют мордой об забор? Один Сергей чего стоит. А Илона?

– Если у тебя вдруг возникнут проблемы, – сказал Михаил, – обещай, что обратишься ко мне за помощью.

– Обещаю, – с секундной задержкой ответила Ника. Легко. Чего выпендриваться? Пусть надеется, а там посмотрим.

Её утомил разговор. Очень много информации обрушилось на голову за последнее время. Как бы чего не упустить.

– Договорились. – Он кивнул. – И не забывай о Стране Дураков.

Михаил ушёл, а Ника ещё с минуту стояла на тротуаре. Что-то слишком много людей, думала она, предлагают мне в последнее время свою помощь. К добру ли это? И при чём тут Тортила со Страной Дураков? Он что, меня с Буратино сравнил? Ха-ха… Надо в Интернете глянуть эту сказочку – давно читала.

Глава 4. Кошки-мышки

Ей позвонили поздним вечером, когда она лежала на диване, заучивая «легенду».

– Меня зовут Рустам Назимович. Вы ведь обращались в агентство «Надёжный вектор»?

– Да.

– Так вот, Ефим Борисович заинтересовался вашим резюме. Предварительно его всё устроило, и он готов с вами встретиться.

«А когда?» – чуть не выпалила Ника, и лишь совет Ускова – никогда не отвечайте сразу, считайте хотя бы до двух – заставил её взять маленькую паузу. И она тут же поняла, что едва не совершила прокол. Может и незначительный. Но кто ж его знает?

– А-а… а кто это, Борис Ефимович?

– Мой шеф. Вы можете подъехать завтра в четырнадцать тридцать на Семёновскую площадь?

Хм… Леди говорила, вспомнила Ника, что меня сразу пригласят домой к Эйдусу. А дом находится в Ольгино.

– А что там?

– Офис… – Вот оно что. Тоже логично. Эйдус хочет предварительно прощупать меня. – Только не опаздывайте, Ефим Борисович этого сильно не любит.

Собеседник отключился, даже не дождавшись утвердительного ответа. Готовность явиться пред светлые очи работодателя подразумевалась сама собой. Что же, она подъедет и не опоздает. Не на ту нарвались, Ефим Борисович.

И все же Ника нервничала. Не потому, что боялась не справиться с предстоящим испытанием – она не могла даже допустить, что не справится. Это-то и напрягало сильнее всего. Она ещё ничего не добилась, а её уже глодал страх лишиться надежды и мечты – словно Золушку, которая успела запланировать, как потеряет туфельку и закружит голову принцу, но ещё даже не села в карету.

– У вас отличные рекомендации из массажного салона, – сказал Эйдус. – А стаж всего два с небольшим года. Вы что, действительно мастер?

– Клиентам виднее, – скромно ответила Ника. Она подготовилась и выдерживала продуманную линию поведения. Наивный короткий взгляд в лицо Эйдуса и снова вниз, в пол. Руки аккуратно сложены на коленках. Юбка средней длины – бёдра на виду, но в меру, без излишеств. Всё, как советовала Леди, – она должна походить на прилежную и послушную старшеклассницу.

– А почему уволились из салона?

– У них сокращение штатов. Кризис, клиентов стало меньше.

– Хм… Ну да. Всеми видами массажа владеете?

– Все, что предусмотрено прейскурантом.

– Прейскурантом?

Бросив взгляд, она успела заметить, как брови Эйдуса поползли вверх.

– В салоне всё по прейскуранту.

– А-а, ну да… И стаж работы медсестрой, смотрю, у вас тоже есть.

– Я на сестринском факультете учусь.

– Я знаю, да… А чего же в массажистки пошли?

– Честно?

– А как же ещё? – он иронично прищурился.

– Там зарплата больше. Мне же ещё за учёбу надо платить.

– По-онима-аю… А ваши родители? Вы ещё так молоды…

– Мама умерла, от рака.

– …Сочувствую. А отец?

– Мы с ним не живём, – ответила после паузы, не подняв головы. Чёрт, кажется, начала краснеть.

Эйдус молчал, и Ника, не выдержав, бросила в его сторону очередной взгляд. Политик смотрел прямо на неё, задумчиво наклонив голову.

Точно, покраснела. Неужели влипла?

– А какой ориентации… э-э… – протянул Эйдус, – в политике вы придерживаетесь?

Она выдохнула, на секунду расслабившись, и тут же снова напряглась. Вопросов по поводу ориентации она не ожидала. Впрочем, как и на тему политики. Он что, подумала Ника, хочет меня в свою партию агитировать? Чего я там про неё читала?

– Вообще-то я придерживаюсь либеральных взглядов. Но и традиционные ценности… – Господи, куда я лезу? – В общем, они тоже важны.

Эйдус почесал толстым указательным пальцем нос. Нос тоже, на Никин вкус, был толстоват. И в целом известный политик выглядел обрюзгшим. Длинные «казачьи» усы в сочетании с подвисшими щеками навели Нику на сравнение с моржом.

– А что вы подразумеваете под традиционными ценностями?

«Крепкая семья» – собралась произнести Ника и «зависла». А вдруг ему не понравится? Вдруг подумает, что Ника какая-нибудь морально устойчивая особа? Слишком морально устойчивая? А, была не была!

– В первую очередь, любовь к родителям.

– Хм…

Звук показался Нике одобрительным.

– А ещё… женщина должна…

– Ну-ну!

– Женщина должна… охранять семейный очаг.

– Хм… Прямо-таки, должна?

– Ну, не из-под палки. Если чувствует призвание.

– А если не чувствует?

– Тогда… тогда, это её проблемы.

Она подождала. Потом подняла взгляд – Эйдус задумчиво смотрел в окно.

– Что же… Знаете, должен вас предупредить, у Клары Агзамовны, моей жены, довольно сложный характер. Она, видите ли, инвалид второй группы…

Он перешёл к моим обязанностям – поняла Ника. Неужели он уже одобрил мою кандидатуру? Похоже на то. Иначе, зачем такие подробности?

– А готовить вы умеете?

– Умею, – ответила, не раздумывая. А чего? Яйца жарить умеет. Макароны сварит и гречку. Вот с супом сложнее. Но если бросить варить мясо и картошку, то что-то всё равно получится. Она, в конце концов, в сиделки нанималась, а не в повара.

– Хотя это не так важно. Так, на крайний случай. Видите ли, прислуга должна уметь подменять друг друга.

Нику кольнуло слово «прислуга». А ведь действительно прислуга. И что теперь? Пора привыкать. Прислуга от слова «услуга». Или от «слуги»?

Какая ей разница?! Главное – цель! И она только что сделала шаг в её направлении.

– Значит, вам понятен круг ваших обязанностей?

– Конечно. – Ну, вроде, справилась. И не такой уж страшный этот либеральный политик с традиционными ценностями. Даже добродушный, как старый морж.

– Что же, это хорошо. Сейчас вы можете идти. Вам перезвонят.

Ника поднялась со стула. Выпрямилась. Бодро взглянула на Эйдуса.

– Спасибо.

Шагнула в сторону двери.

– У меня остался практически один вопрос, – мягко произнёс «морж». – Почему вы умолчали в резюме о вашей судимости?

Если бы Ника видела фильм «Семнадцать мгновений весны», она бы знала, что сейчас столкнулась с любимым приёмом папаши Мюллера. И назывался этот приём «вопрос в спину». Но она не смотрела старое советское кино, кроме некоторых комедий. К тому же, расслабилась. И потому растерялась. А вслед за этим густо покраснела.

– Мне… я… – Она сглотнула слюну. – Я не умолчала. Но по закону… судимость уже погашена.

– Это по закону. А по сути… – Эйдус говорил тихо, не повышая голоса. И Ника вдруг почти успокоилась. Ну, подумаешь, не выгорело. Надо было предвидеть. Даже Леди ошиблась, утверждая, что Эйдус не станет глубоко копать. А он копнул. Значит, не судьба.

– Просто, мне очень сильно нужны деньги. У меня бабушка болеет. И учёба…

– И ради этого вы готовы пойти на подлог?

У Ники горело уже, кажется, всё. Не только уши, лицо и шея, но и грудь. А, может, и где пониже. Она даже вспотела. Но не от стыда, а от злости. Проклятая судимость! Проклятый Сергей! Проклятая Илона! Будь прокляты все и всё, из-за чего ей приходилось сейчас лгать и изворачиваться.

– Получается, что готова, – хриплым шёпотом выдавила из себя Ника.

– Вам действительно так нужны деньги, или вы просто их сильно любите?

Он что, ещё собрался мне мораль читать? Ну уж нет, дудки!

– И то и другое, – дерзко посмотрев в глаза Эйдусу, сказала Ника. – А кто их не любит? Я могу идти?

Умерла, так умерла! Она пыталась бодриться, но ощущение безнадёжного провала уже сжалось болезненным камнем где-то под ложечкой, сбивая дыхание. И сердце вдруг начало колотиться, как оглашённое. Ведь почудилось же, что первый барьер преодолён. Однако…

– Ступайте.

Она добрела до двери и взялась за дверную ручку.

– Хотя… Знаете, если, так сказать, с испытательным сроком…

Чего? О чём это он?

– Впервые вижу человека, который так… э-э-э, так удивительно честно краснеет… Когда вы готовы приступить к работе?

– Я?.. – голос снова предательски сел. И мысли куда-то разбежались, оставив пересохший язык без поддержки. Ну и денёк! Закалка, блин!

– Вы, вы. А кто же?

– Конечно, я могу! Э-э… в смысле, могу хоть сейчас… Если, конечно, надо.

Эйдус усмехнулся. Усы уже не свисали, а довольно топорщились, как у сытого кота. Взбодрился от игры с наивной мышкой?

– Не стоит торопиться. Езжайте к себе, соберите нужные вещи. Вы ведь поняли, что должны там находиться круглосуточно, кроме выходных?.. Клара будет ждать вас завтра в десять утра. Честно говоря… честно говоря, на это место было много кандидатов, э-э, скажем так, с незапятнанной репутацией. Но Клара уже видела вашу фотографию, и чем-то вы ей приглянулись…

Выйдя из офиса, Ника села в машину и тут заметила, что дрожат руки. Подождала с минуту, но дрожь не проходила. Противная мелкая дрожь, идущая изнутри живота. Словно червяк заполз и сосет твои внутренности… Но Ника понимала, что дело, разумеется, не в животе, а в её сознании. Вот откуда всё шло.

Нике и хотелось, и кололось; она и рвалась проявить себя на неожиданном поприще, и боялась… При Эйдусе она сумела, пусть и плохонько, сдержать эмоции, но сейчас всё разом нахлынуло: и ожидания, и страхи, и чувство радости от того, что она всё-таки справилась.

Дрожь то утихала, то усиливалась, и ладони стали липкими. Она вылезла из «жигулёнка» и побрела по улице. Заметив вывеску пиццерии, зашла и заказала чашку чая. Затем сходила в туалет и умылась холодной водой. Потом позвонила Ускову – надо обрадовать доверенное лицо Леди.

– Значит, он узнал о судимости? – «Ихтиандр» посопел в трубку. – Да-а, не ожидал я, что он будет так привередничать. Видимо, подстраховывается со всех сторон.

– А почему он тогда меня взял? Неужели лишь из-за того, что Кларе моя фотография понравилась?

– Вряд ли. Это он, скорее, для красного словца… Вполне возможно, что фактор вашей судимости как раз и сыграл решающую роль.

– Я не понимаю.

– Видите ли, наш общий знакомый – старый и хитрый лис. И наверняка знает давнюю истину – лучше иметь дело с человеком с подмоченной репутацией, чем с безупречной. Человек с душком, он, понимаешь ли… – Усков внезапно замолчал, прокашлялся. – Вы не обижайтесь на меня за профессиональный цинизм. Но вы, Ника, для него действительно девушка с душком. Тем и привлекательны.

– А для вас? – не сдержалась Ника. И когда она, наконец, научится держать язык за зубами? С другой стороны, при такой нервной жизни никакого терпения не хватит.

Усков снова кашлянул.

– Таки обиделись на старика? Эх, молодо-зелено. Я же это образно, для доходчивости… Давайте вот что. Подъезжайте к нам вечерком к семи часам, там всё обговорим…

Усков ждал Нику в своём кабинете, который находился напротив приёмной. В отличие от «апартаментов» Протасовой, помещение, где трудился её помощник, не содержало излишеств вроде диванов и, тем более, комнат отдыха. Средних размеров стол, несколько металлических стульев с кожаной обшивкой, небольшой книжный шкаф со стеклянными дверцами и гардеробная стойка на колёсиках. А ещё в углу, у окна, стальной шкаф-сейф.