Текст книги "Аурлийский цикл. Книга 3. Война плащей"

Пройдя через скрытый за водопадом лаз, путники оказались в святая святых первых хозяев континента. Эту ночь делегация мятежников провела в пещерах. Бродя по узким темным тоннелям Итан и Сирин быстро поняли, что самостоятельно выбраться из этих лабиринтов они не смогут. Блики костра у которого они расположились обсуждать детали предстоящего восстания озаряли стены. Вожди племени и наиболее любознательные жители пещер облепили чужаков, внимая каждому слову их необычной истории.

Сперва слово взяли Агний и Валиса, кратко поведав своим сородичам историю своего народа после бегства из Аурлии. Видя негативное и достаточно болезненное отношение древних к великому исходу, Сирин предпочла не афишировать тот факт, что является прямым потомком вождя, пошедшего на сделку с одним из праотцов. По мере повествования рыжеволосой четы, к костру подходили все новые и новые вожди рассредоточенных по горам племен.

Затем речь держал Уильям. Старый воин, которого Белозар назвал отцом, периодически переводил взгляд на своего сына, требуя подтверждения только что произнесенных слов.

– Я прошел с этими людьми через множество битв. Им можно доверять. Ты ведь сам слышал, что им попросту некуда отступать. Сейчас или никогда, отец. Да, многие из нас погибнут, но наши потомки всегда будут помнить и чтить принесенную нами жертву, – подытожил Чарли Рокуэл, когда мистер Олридж закончил свое повествование.

– Вы о многом поведали сегодня. Нам потребуется время, чтобы все обдумать. Как я и сказал, ответ вы получите завтра. Есть еще одна вещь, в которой я должен убедиться прежде, чем принять решение. Скажи мне Белозар, ты ведь читал священную книгу? – Итану на секунду показалось, что в глазах старика впервые промелькнула укутанная в одеяло из печали нежность, направленная в адрес его сына.

– Разумеется. Сотни раз и знаю ее наизусть, – удивился доктор, уже осознавший, что в вопросе присутствует какой-то подвох.

– В таком случае ты должно быть заметил, что там не хватает страницы? Когда ты родился и впервые посмотрел на меня своими зелеными глазами, я сразу понял, что мне оказана великая честь и одновременно тяжелое испытание стать отцом избранного дитя. Ты взрослел, и мы не могли и дальше скрывать от тебя твоего предназначения, но даже тогда я не был с тобой до конца откровенен. Должно быть древние боги навечно прокляли меня за то, что я совершил в тот день. Прежде чем показать тебе книгу, я собственноручно вырвал из нее страницу, имеющую непосредственное отношение к пророчеству.

Белозар выглядел абсолютно обескураженным. Не скажи ему об этом отец лично, он никогда бы не поверил, что тот способен на подобное святотатство.

– Эта страница содержала последние строки пророчества. Зеленоглазый муж принесет нашему народу былое величие, но сам его не увидит. Ты умрешь, Белозар. Зная это, ты готов идти дальше? – теперь Кэру стал понятен тот холод, с которым старик принял своего сына.

Тот только вновь обрел потерянное дитя, но радость встречи была лишь знаком его скорой гибели. Вождь древних должен был отправить собственного сына на заклание ради блага своего народа. Уильям Олридж бросил настороженный взгляд в сторону доктора. Вопреки ожиданиям в повисшей тишине раздался громкий смех Белозара.

– Моя судьба известна мне и без пророчеств. Если мне суждено принять смерть, я встречу ее как свою сестру, – доктор рефлекторно завел за спину руку, на которой не хватало пожертвованного Га-либу мизинца.

Только сейчас Кэр понял, как сильно Чарли устал от возложенных на него обязательств. Настолько, что собственная смерть уже не казалось ему чем-то ужасным. Возможно именно в ней он видел единственное избавление от давящего на плечи долга. Чарли Рокуэл четко осознавал и абсолютно примирился с тем, что вся его жизнь от первого до последнего вздоха будет посвящена лишь пророчеству.

Остаток ночи выдался тревожным. После ухода вождей племени на совет, делегация еще долго обсуждала свои шансы на успех сидя у потрескивающего костра. Кроватями им сегодня служили выбитые прямо в скале углубления, с разложенными внутри лежанками. Утром посреди абсолютной тьмы послышались шаги парламентера, уполномоченного говорить от имени всех племен. В арке тоннеля появилось лицо отца Белозара. Встретившись с ним взглядом Чарли Рокуэл расплылся в широкой улыбке, зеленые глаза засверкали во мраке пещеры.

Глава 8.
Первые жертвы

В соответствии с приказом верховного магистра, Томас Мур достаточно оперативно расположил свое многочисленное войско в полях вблизи Лонда. Заняв одну из немногочисленных окрестных деревень и разбив рядом бесконечный палаточный лагерь, генерал делал все, чтобы не дать своим солдатам расслабиться. Ежедневно он муштровал воинов, гоняя их на тренировочных маршах и отрабатывая различные тактики.

Свободный от бремени командующего, Генри Гилберт все свое время тратил на обучение переданной под его полную ответственность подопечной. Иногда рыцаря все же вызывали на совет, и тогда его место подле Софи тут же занимал преданный оруженосец Эдвард.

По сложившейся в рядах гвардии традиции, весь отряд сэра Гилберта обедал за одним столом. В ходе подобных трапез над застольем всегда витали непринужденные беседы. Однажды, в ходе одного из подобных разговоров, члены гвардии узнали, что прожившая всю жизнь в деревне Софи ни разу не видела моря. Эдвард, а за ним и другие члены отряда перевели вопрошающие взгляды на Генри Гилберта.

Рыцарь некоторое время колебался прежде чем дать ответ на непроизнесенный вопрос. С одной стороны, шла война и ему никогда не был свойственен необоснованный риск. С другой – в скором времени девушка могла погибнуть ради общего дела, и он просто не мог ей отказать. В конце концов, принимая решение, он успокаивал себя тем, что Корквил находится на другом конце континента и языки пламени мятежа еще не должны были достигнуть восточного побережья Внутреннего моря.

Выбив разрешение у Томаса Мура, небольшой отряд покинул ставку главнокомандующего и отправился на запад. Прибыв в одну из рыбацких деревень под названием Таллоу, Генри с наслаждением наблюдал, как в расширившихся от удивления зрачках Софи отражаются прибрежные волны. Девушка была счастлива, как ребенок. Будто опасаясь, она неторопливо подошла к линии, разделяющей две стихии, и опустившись зачерпнула воду в ладони. Обернувшись на свое почетное сопровождение, она одними глазами задала немой вопрос полной надежды.

– Думаю можно, – тронутый ее искренним восхищением, сэр Гилберт позволил ей искупаться.

Девушка быстро избавилась от легкого доспеха и сбросила одежды, оставшись лишь в тканевой тунике. Разбежавшись, она с наслаждением бросилась в прохладные воды Внутреннего моря. Когда она вынырнула, мокрая материя облепила ее тело.

– Что глаза разинули, всем отвернуться! – крикнул сопровождавшим гвардейцам Эдвард, но сам отвернулся последним и сделал это с явной неохотой.

Оставлять девушку совсем без присмотра было нельзя и Генри Гилберту, перебарывая смущение, пришлось взять эту обязанность на себя. В своей беззаботной радости Софи была красива как никогда прежде. Постоянные тренировки окончательно сформировали ее тело, однако рыцарь никогда не рассматривал ее в качестве любовного интереса. Для него она скорее заменила младшую сестру, которую он давно не видел и сильно соскучился. Сидя вечером у камина постоялого двора, довольная девушка куталась в тяжелое покрывало, пытаясь согреться.

– Что-то тоскливо. Софи, не споешь для нас? – лениво потянулся в кресле оруженосец.

– Что вы, я не пою, – засмущалась девушка.

– Врать нехорошо, особенно если ты будущий символ армии его преосвященства. Я слышал, как ты пела в лесу во время одного из привалов, – укоризненно улыбнулся Эдвард.

Софи наградила его недоброжелательным взглядом и пыталась вежливо уйти от исполнения просьбы, но зацепившиеся за идею рыцари не позволили ей сменить тему. Один из них схватил стоявший рядом с трактирной стойкой ящик и перевернув его поставил прямо в центре зала, приглашая воительницу подняться на импровизированную сцену. Девушка с надеждой посмотрела на Генри, но тот лишь обезоружено развел руками в стороны.

Покрасневшая и очевидно нервничающая Софи поправляя покрывало забралась на подготовленный для нее пьедестал. Первые строки излюбленной аурлийцами баллады о Сиворте в сочетании с ее нежным голосом моментально заставили трепетать сердца опытных воинов. Даже шумная компания рыбаков в дальнем углу зала умолкла, привлеченная завораживающим пением.

Эпос о Сиворте повествовал о великом воине, что покинул родные края, чтобы обрести заслуженную славу. Оставив дома любимую, он присоединился к объединенной армии, выступившей против возвысившегося герцогства Литос. Не стерпев мук ожидания, девушка переоделась мужчиной и отправилась на войну вслед за своим избранником. На поле брани решающего сражения они нашли друг друга, но счастье их было недолгим. Копье герцога Литоса пронзило их обоих, навеки связав воедино. Прошли годы, и на месте их гибели расцвела прекрасная яблоня, похожая на слившихся в поцелуе влюбленных.

Слушая песнь Софи, рыцарь не мог оторвать от нее взгляда, мечтая только о том, чтобы случилось чудо и войны не было. Эта девушка была слишком молода, слишком чиста и слишком искренна для ее ужасов. Его воины просили ее не останавливаться, и Софи сменила репертуар на более жизнерадостный, исполнив наиболее популярные среди крестьян песни, эхом разносящиеся по полям во время весенних посевов.

Утром сэра Гилберта разбудил встревоженный оруженосец, зажавший рукой рот своего господина. Эдвард прислонил палец к губам, призывая хранить молчание. Верный слуга всегда вставал с первыми лучами солнца. Отправившись к морю, чтобы умыться, он услышал звук множества весел, тревожащих спокойную водную гладь. Разглядев сквозь густой утренний туман очертания крупного корабля, воин поспешил предупредить собратьев по гвардии.

Поняв все без дополнительных разъяснений, Генри бесшумно вскочил с постели и не тратя времени на экипировку доспеха схватил меч и бросился к комнате Софи. Дотронувшись до девушки и аккуратно выглянув в окно он увидел на улице воинов в зеленых плащах. Судя по шуму, который они издавали, моряков было не меньше пяти десятков.

Опытные гвардейцы просыпались и вооружались практически не издавая лишних звуков. Моряки ходили от одного дома к другому выволакивая из жилищ рыбаков половину того продовольствия, что могли найти.

– Останься здесь. Не смейте выходить. Защищай ее даже ценой своей жизни, – прошептал рыцарь оруженосцу, но этого и не требовалось.

За долгое время служения, Эдвард научился понимать своего господина без слов. Схватив готовую возразить Софи за руку, оруженосец потянул ее обратно на второй этаж трактира.

Зеленые плащи продолжали свое продвижение вглубь деревни. Еще несколько домов, и они окажутся у дверей постоялого двора. Два десятка гвардейцев уже ждали приказа своего лидера. На лицах мужчин не читалось и тени страха, лишь непоколебимая решимость отправиться вслед за сэром Гилбертом.

Стоило моряку выбить дверь, как меч Генри распорол ему брюхо. Стараясь сильно не шуметь, воины выскакивали на улицу. Один из мародеров все же успел свистнуть, чтобы предупредить остальных. Моряки тут же принялись сбегаться к единственному источнику сопротивления, что таила прибрежная деревня. Несмотря на численное превосходство, у зеленых плащей не было ни единого шанса на победу. В бой с ними вступили одни из лучших воинов Ортоса, прошедшие не через один десяток боев.

Сдаваться тем не менее моряки не собирались и оказывали отчаянное сопротивление. Под их давлением гвардейцам пришлось разомкнуть строй, но и в дали от своих братьев каждый из них оставался опасным противником.

Сэру Генри приходилось сражаться с тремя воинами одновременно. Один из них зашел ему за спину, заставив рыцаря нервничать, но тут в его сердце неожиданно ворвался арбалетный болт. Расправившись с двумя оставшимися оппонентами, Гилберт обернулся в поисках своего спасителя. В окне постоялого двора виднелось самодовольное лицо Эдварда, сжимающего в руках арбалет. Оруженосец поднял руку, показав четыре пальца, намекая на то, что за время их долгого знакомства в четвертый раз спасает своему господину жизнь.

В ответ Генри показал три пальца и покачал головой. Он был уверен, что справился бы с троицей и без чужой помощи. Эдвард изобразил наигранно обиженную гримасу, хотя и сам прекрасно понимал, что его господин в помощи не нуждался.

Зеленые плащи отступали к кораблю, пытаясь унести за собой все, что удалось награбить. Это стало их роковой ошибкой. Тяжелая поклажа сильно замедляла их бегство. Опередив на несколько десятков шагов своих людей, пробежав по трапу, сэр Генри догнал врагов на палубе корабля. Напуганные его решимостью моряки ничего не могли противопоставить рыцарю. Впав в азарт боя, он с холодной расчетливостью лишал жизни своих противников. Сражение было окончено всего через десять минут после своего начала.

Гвардейцы возвращали жителям деревни их похищенное имущество. В этом бою отряд Гилберта потерял лишь двоих, но знал он их не первый год и смерть каждого воспринимал близко к сердцу. Когда поселение рыбаков успокоилось, Софи и Эдвард вышли на улицу. Девушка не могла отвести взгляда, увидев мертвые лица тех, кто еще вчера увлеченно следил за ее выступлением.

– Тебе еще только предстоит к этому привыкнуть. Они были хорошими людьми. Мы похороним их по всем правилам, – понимающе проговорил Генри.

– Они бы хотели, чтобы ты прочитала молитву, провожающую их в заботливые объятия Творца, – добавил Эдвард.

Среди убитых был один из ближайших друзей оруженосца, но привыкший к потерям воин не проронил ни единой слезы. Софи не отказала мертвецам в последней просьбе. Их похоронили через час на расположенном вблизи деревни погосте.

– Вот и кончились последние спокойные деньки, – хмуро проговорил Эдвард, когда их конный отряд повел лошадей в сторону Лонда.

– Здесь мне на секунду показалось, что грядущая война лишь дурной сон, – девушка ехала верхом понурив голову.

– Война не щадит никого, особенно тех, кто меньше всех ее жаждет. Сегодня ты получила важный урок. Никогда не забывай его, – Генри решил, что сейчас лучше взять на себя роль наставника, нежели друга.

За время пути боль Софи трансформировалась в раздирающий изнутри гнев. Заметив это, Гилберт приказал остановиться на привал. Оставив отряд на опушке, они вдвоем ушли в лес, где рыцарь заставил ее обнажить меч и устроил очередную тренировку. В этот раз атаки девушки были столь яростными, что воину пришлось защищаться в полную силу. Выбившись из сил, Софи уткнулась в грудь своего учителя и расплакалась. Генри обнял ее и по отечески погладил по голове. В этот момент рыцарь готов был нарушить приказ верховного магистра и помочь этой девочке сбежать от того ужаса, что ждал ее впереди.

Глава 9.
Верность клятве

Уильям Олридж торопился. Климатические сдвиги изменили рельеф гор, и теперь его отряд отставал от намеченного плана. Не дожидаясь пока основные силы древних соберут готовые присоединиться к мятежу дружины, он направил своих людей в сторону Монтпика – формальной столицы Шовбура. Кэр впервые оказался так далеко во владениях скал. Ему нравилось дышать местным воздухом. Он ощущался каким-то первородно чистым, словно никто кроме них прежде не тревожил его своими легкими.

Спешил новоиспеченный король по нескольким причинам. Во-первых, он все еще надеялся воспользоваться эффектом неожиданности и застать Ортос врасплох. Во-вторых, в скором времени в Монтпике должен был собраться всеобщий сбор баронов севера, что могло значительно облегчить его дипломатическую миссию. Шовбур не был похож ни на одно другое герцогство континента. Горное царство скорее походило на союз множества небольших городов-герцогств, нежели чем на единое государство. Даже правитель Монтпика не мог единолично говорить от имени других баронов.

Ведомый необходимостью застать всех правителей севера в одном месте, бывший инквизитор не щадил свой отряд, останавливая его продвижение лишь глубокой ночью. Мятежникам сильно повезло, и у врат города их измотанная дорогой делегация оказалась на второй день съезда баронов. Привратная стража сперва не хотела пропускать их за стены, но Уильям был настолько убедителен, что об их визите все же доложили главе города. Их пропустили, предварительно изъяв все имеющееся при них оружие. Итан почувствовал себя абсолютно беспомощным в тот же момент, как только передал в руки стражника свой меч, а за ним и кинжал.

Теперь их жизни целиком и полностью зависели от того решения, что примут руководствующиеся исключительно своей непредсказуемой логикой бароны. Кэр предполагал, что их нарочно заставили ждать целый час, прежде чем позволить быть выслушанным.

– Вы представились нашей страже Уильямом Олриджем. В наших краях это имя многое значит. Вам придется объясниться. Не слышал, чтобы у кардинала Олриджа были дети, – крупный мужчина с длинной бородой и сталью во взгляде тщательно разглядывал нежданных гостей.

Итан осматривал помещение, в котором заседал совет баронов, и был удивлен полному отсутствию роскоши, подобающей столь торжественной встрече высокопоставленных лиц. Расположившиеся по периметру круглой комнаты, владыки севера внешне практически ничем не отличались от тех стражников, что встретили отряд у городских врат. Над головой каждого из баронов висели круглые деревянные щиты с изображением герба правителя.

– Кардинал Арн Олридж является моим дядей и он будет крайне удивлен, если нам с ним когда-либо доведется встретиться, – бывший инквизитор говорил уверенно, не подавая признаков охватившего его волнения.

Проведя свое детство в этих краях, он прекрасно понимал, что суровый климат искоренил в местных жителях любую терпимость к проявлению слабости.

– Вы хотите сказать, что являетесь сыном нашего старого друга и собрата по оружию? – спросил другой барон с крупным шрамом, идущим через все лицо.

– Смею вас уверить, что это именно я, – ответил смело выдержавший его тяжелый взгляд Уильям.

– Невозможно, сын Билла пропал сразу же после резни под Лондом, – уверенно отрезал хриплый седой воин с орлиным носом.

Итан и Сирин уже начали переживать за успех их миссии, но промелькнувшая на лице Уильяма легкая и непринужденная улыбка немного их успокоила. И все же, в возникшей тишине даже стало слышно, как потрескивают освещающие комнату факелы.

– Меня действительно пленили церковники, заставив провести юность на острове святого Ролана, – сказал мистер Олридж, трезво осознающий, что его допрос только начинается.

Среди баронов пронесся недовольный ропот. Инквизиторов здесь не любили едва ли меньше чем на острове Велии. Один из членов совета демонстративно сплюнул на пол, чтобы как можно содержательнее продемонстрировать свое отношение к цепным псам церкви.

– Прежде чем вы докажете нам, что имеете право носить названное вами имя, я бы хотел узнать зачем вы здесь, – барон с худым лицом и длинными усами ценил свое время больше остальных, и не желал тратить его на разговор с сумасшедшим.

– Я прибыл призвать вас исполнить былые клятвы. Знаю, сколь многих вы потеряли отправившись за моим отцом, но сейчас расклад сил совсем иной. Я принес вам возможность отомстить, – Уильям держался так, словно делал баронам самый драгоценный подарок.

Мистер Олридж не лукавил. Он не понаслышке знал, что за время восстания коричневых платежей на севере не осталось ни одной семьи, которая не потеряла бы сына, брата или мужа.

– Мы действительно потеряли слишком многих братьев и сестер, а контроль Ортоса и церковные налоги с тех пор многократно возросли. Любой аурлиец знает, что мы на дух не переносим слуг Творца, но с чего вы взяли, что мы поверим вам на слово? – спросил первый из заговоривших с гостями барон.

Судя по его центральному расположению в полукруге владык севера, вопрос задавал правитель Монтпика. В пользу этого вывода также говорил висящий над ним щит с изображением возвышающейся над остальными скалами горной вершиной.

– Разумеется, я и подумать не мог, что вы выслушаете меня, не потребовав доказательств моих слов. Мне есть что вам ответить, – Уильям улыбался, оглядывая окружающих его баронов.

Та уверенность, с которой он держался во время переговоров, невольно заставляла баронов позволить ему быть услышанным. Перед ними стоял либо сумасшедший, либо самый дерзкий наглец из всех, что они прежде видели, и во втором случае оратор ставил на кон собственную жизнь.

– Вы должны поверить мне, потому что я помню, как мой отец всегда смеялся над вашей бородой, господин Свон. Помню, как вы, сэр Брикс получили свой шрам в битве при Норфхоле, и как Уильям Олридж лично держал вас, пока лекарь, которому вы грозились выбить все зубы, накладывал швы. Знаю, что барон Ласк потерял свой голос, когда на спор переплыл озеро Серфол, когда то едва отпустило свой ледяной покров. Что же касается вас, мистер Нолт, то свои усы вы впервые отпустили, проиграв моему отцу в карты, – Уильям улыбался все шире и шире, наблюдая за тем эффектом, что производят его слова.

Глаза баронов, к которым он обращался, расширялись от удивления и неприкрытого шока. Более молодые правители севера, не являющиеся ветеранами восстания коричневых плащей, с тревогой посматривали на реакцию своих старших собратьев. Бароны переглядывались между собой, словно не доверяя, что услышанное ими действительно прозвучало в этой комнате.

– Я знаю, что у многих из вас на руке есть тот же след, что когда-то был и на моей, – закатав рукав, он выставил на обозрение шрам от ожога.

Барон Нолт достаточно ловко для человека его возраста вскочил из-за стола и решительно подойдя к седовласому оратору грубо схватил его за руку. Его глаза быстро бегали по очертаниям полученного в детстве шрама. Выхватив кинжал, он заставил вздрогнуть всех южан, кроме самого Уильяма. Экс-инквизитор даже не моргнул глазом, когда увидел собственное отражение в хорошо заточенном клинке. Барон разрезал рукав своей рубахи, оголяя руку. Контур шрамов шовбурцев совпадал практически полностью.

Увлекшись обсуждением сказанного и увиденного, совет на время забыл о парламентерах. Оставшийся стоять рядом с Уильямом, барон Нолт внимательно изучал каждую мельчайшую деталь его лица. Суровость его взгляда смягчалась с каждой секундой, что он тратил на осмотр этого невероятно уверенного в себе человека.

– Это точно малыш Билли. Я узнаю в нем черты отца, – громко сказал Нолт, заставляя других баронов прекратить шумное обсуждение.

У усатого северянина действительно не осталось сомнений в том, что перед ним стоит сын его старого друга, но другие бароны все еще колебались.

– Есть еще одна вещь, способная окончательно вас убедить. Должно быть, вам знакомо имя Артура Кэмбела? У меня есть рекомендательное письмо, подписанное его рукой, в котором он подтверждает мою личность, – Уильям достал из складок плаща тщательно оберегаемый им во время горного перехода кусок пергамента.

– Мы слышали, что мистер Кэмбел объявлен вне закона, но старому пройдохе удалось бежать с экспедицией адмирала Хариса, – ухмыльнулся барон Ласк, напоминая своим товарищам откуда им может быть известно имя аурлийца.

– Именно так. Я стал членом экспедиции по схожим причинам. В своем путешествии мы открыли удивительный мир. Даже четверти из того, что нам стало известно достаточно для того, чтобы пошатнуть фундамент на котором держится Ортос. Однако, куда более важно то, что мы привезли с собой обратно, – тон Уильяма изменился, не оставляя бароном и шанса не желать дальнейшего повествования.

– Говорите, – поторопил рассказчика правитель Монтпика.

– Мы вернулись не одни. Вместе с нами в Аурлию возвратились потомки древних, когда-то давно покинувших эти края. Вожди этого народа сейчас стоят за моей спиной и могут ответить на все ваши вопросы.

Кэр ожидал, что бароны могут испугаться возвращения былых правителей гор, но открытого возмущения никто из них не высказал. Из всех аурлийцев, северяне были наиболее близки к древним и до сих пор разделяли многие принятые у утларгов обычаи. Многие горцы в тайне от церкви поклонялись идолам исчезнувшей цивилизации. Несмотря на то, что шовбурцев с детства пугали страшными историями о канувшем в историю, их традиции сильно перемешались.

– Возвратившись в свой дом, мы увидели Корквил во власти инквизиции. Нам удалось захватить город. Войско древних заняло южные границы, чтобы сдержать предполагаемое нападение со стороны Кадиса и Гранада, – вступил в диалог Итан, желая показать, что мятежники не сидят на месте и уже приступили к активным действиям.

Бароны явно оживились. Любое агрессивное действие направленное против Ортоса у северян вызывало, как минимум ехидную улыбку и неприкрытое злорадство.

– Внутреннее море с недели на неделю окажется под нашим контролем. Более того, мы заручились поддержкой местных племен, живущих в скрытых пещерах. Говорить от их имени здесь может господин Белозар, – Уильям указал ладонью на стоявшего позади доктора.

– Ваши речи слаще самой доброй медовухи, но чего вы хотите от нас? – спросил все прекрасно понимающий барон Ласк, тем не менее жаждущий того, чтобы эти слова были произнесены вслух.

– Я был в Норфхоле в тот дождливый осенний день тысяча семьсот шестьдесят первого года с Исчезновения. Помню, как многие из тех, кто сегодня собрался в этом зале, принесли клятву бороться против узурпаторов до последнего вздоха. Как и говорил прежде, я здесь всего лишь для того, чтобы напомнить вам о данном слове.

– Стоит понимать, что своими действиями мы вынудим Ортос разделить свои силы. Даже при всей мощи инквизиции, она не сможет эффективно обороняться одновременно как на юге, так и на севере. К тому же, наш флот постоянно будет нести угрозу их тылу, – поспешил добавить Белозар.

Кэр уже не сомневался, что бароны приняли решение. По вспыхнувшим глазам северян было понятно, что они давно ждали, что судьба подкинет им подобный шанс поквитаться с досаждавшими им церковниками.

– В этот раз мы одержим верх и земли Шовбура больше никогда не будут обложены церковной десятиной. Никто не посмеет лезть во внутренние дела самого свободолюбивого из герцогств, – Уильям подкидывал последние поленья в костер, разгорающегося в глазах баронов пламени.

– Каких действий вы ждете от нас? – спросил барон Свон, но по его взгляду было видно, что пожилой правитель мысленно уже находится в гуще сражения.

– Вам необходимо собрать войска у восточной границы. Норфхол подойдет для этого как нельзя кстати. Первым делом мы захватим плохо защищенный Прит, чтобы крепость древних стала нашим плацдармом для будущего наступления вглубь земель Ортоса. Мы договорились о встрече с нашими союзниками на одном из островов Внутреннего моря. Если все поставленные на текущий момент цели будут достигнуты, мы без лишних отлагательств сможем начать наше вторжение.

Кулак барона Нолта с громким звуком упал на стоящий перед ним стол и тот жалобно скрипнул. Итан испугался, что часть сказанного пришлась северянину не по душе, но вскоре последовал второй удар и в этот раз его поддержал правитель Норфхола. Вскоре весь зал наполнился звуками содрогающейся от ударов крепких кулаков древесины. Шовбур готовился вступить в войну.

Ночью следующего дня кардинал Арн Олридж мирно спал в своей мягкой постели, расположенной в одной из чрезмерно украшенных драгоценностями келий монастыря вблизи Монтпика. Былой суровый климат гор уступил место своему более мягкому собрату, и священнослужитель позволил себе оставить окно открытым.

Цепляясь за выступающие камни и карабкаясь по фасаду монастыря, в оконном проеме появилась темная фигура. Бесшумно проскочив в комнату, силуэт неторопливо огляделся не ожидая столь богатого убранства в одной из обычно аскетично обставленных келий. Кардинал спал крепким сном праведника. Усевшись на край постели, ночной гость вытащил острый, слегка загнутый у окончания кинжал с необычной гардой. Несколько секунд тень безмолвно наблюдала за равномерным дыханием спящего мужчины.

Ладонь ночного гостя легла на рот ставленника Ортоса, уполномоченного править столь непокорными землями. Арн Олридж моментально распахнул наполненные страхом глаза. Он попытался вскочить, но кинжал у горла заставил его умерить свой пыл.

– Узнал меня? – голос заставил кардинала перевести взгляд на лицо непрошенного гостя.

Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Стоило ему разглядеть знакомые черты лица, как его тут же охватил настоящий ужас. Он вновь попытался вырваться. Острие кинжала коснулось его плоти, давая холодной стали согреться в каплях горячей крови.

– Значит узнал. Пришло время платить за грехи, дядя, – Уильям не смог произнести последнее слово без отвращения.

– Я не хотел. То, что затеял твой отец, было настоящим самоубийством. Мне пришлось. Я не мог идти против церкви, они бы не пощадили никого, – прошептал кардинал.

– Замолчи. Ты можешь не унижаться хотя бы в последние секунды своей жизни? Не волнуйся, в отличии от твоих господ я не жесток и подарю тебе быструю смерть. Просто хочу дать тебе время, чтобы ты осознал то, что сейчас произойдет.

– Уильям! Не надо! В наших жилах течет одна кровь, – кардинал цеплялся за жизнь, ухватившись за фантомную надежду на милосердие своего племянника.

– Как твой поганый язык может произносить подобное? Общая кровь не помешала тебе предать родного брата и выдать его сына инквизиции. Скажи мне одно, оно того стоило? – Уильям едва сдерживал подступающий гнев.

Больше не в силах противостоять накатывающей волне ужаса, кардинал забился в панических конвульсиях и сам напоролся на кинжал своего племянника. Мистер Олридж просидел рядом с его телом еще час, прежде чем бароны Шовбура взяли монастырь.

Войско горцев продвигалось в сторону Норфхола. Старая крепость располагалась на побережье восточной границы герцогства. Благодаря удачному стечению обстоятельств, а именно присутствию всех баронов в Монтпике, отряд Олриджа теперь даже опережал установленный график. Пользуясь неожиданно появившимся временем, Белозар предложил Кэру и утларгам отделиться от основных сил, чтобы посетить святилище, созданное еще в те далекие времена, когда их народ был един.

В горах часто можно было заметить древних идолов, но большинство местных жителей понятия не имели, что прежде эти пугающие фигуры играли роль путеводителя для тех, кто умел их трактовать. Чарли Рокуэл получил эти знания от своего отца, а тот, в свою очередь от деда и так на протяжении множества поколений. Узкие тайные тропы вели их на север к самому краю континента, заставляя подниматься все выше и выше в горы. Даже изменение климата не заставило здешние пики скинуть свое снежное облачение.