Текст книги "Бескрайняя лазурь Франции"

Сен-Жан Кап Ферра

Прибыв в Ниццу и обозревая виды, с некоторых ракурсов замечаешь далеко выступивший лесистый мыс с ярко мигающим маяком по ночам. Мыс сразу вызывает интерес и желание его посетить.

Из Ниццы в сторону мыса Ферра идет автомобильно-пешеходная трасса на Монако и Мантон. И это, безусловно, одна из красивейших дорог в мире наряду с горным шоссе из Ниццы в Орон. Оба тракта можно смело включить в тысячу самых живописных путей-дорог земного шара.

Выйдя из Ниццы, дорога распахивается в далекие морские просторы с высоты в десятки метров над лазурно-синими пучинами. Следуя по горному рельефу плотно прижавшихся к берегу Приморских Альп, дорога все время изгибается – каждый следующий плавный поворот открывает для любования потрясающие картины со старинными по-домашнему уютными городками, яхтенными гаванями в лесах мачт, мощными крепостями-фортами, неповторимыми виллами с обращенными вдаль террасами и, конечно же, прославленными пляжами, где так мечтаешь загорать в релаксе и плавать в прозрачной воде. А еще променады, храмы, парки. Во всем видна своя высокая культура и стиль жизни, когда не нужно спешить успеть – оказавшись здесь, ты уже успел… Миниатюрные формы всего, что видишь по дороге, рождают в сердце умиление и грезы о том, как было бы волшебно в этом оазисе остаться обитать. Никакого стремления построить здесь нечто грандиозное по размерам. Зачем? Грандиозна тут природа с манящим Лигурийским морем, взметнувшимися Альпами, распростертым куполом бесконечных божественной синевы небес, а респектабельные курорты растворяются в ней, подчиняясь вечности.

От основной береговой линии мыс Ферра тянется в открытое море километра на четыре, что делает его немного обособленным.

Главная внутренняя дорога мыса оказалась неожиданно плотно загруженной машинами, беспрестанно снующими туда-сюда, что никак не вязалось с обособленным положением полуострова. Куда они все едут? Ведь там тупик, сброс в море… загадка. Издалека Ферра кажется местом, плотно заросшим кущами зелени из деревьев и кустарников с вкраплениями построек из разных времен. Углубившись же в местность, видишь сонм вилл. Они повсюду – справа, слева, впереди, позади, вверху, внизу, у дороги непрерывной цепочкой сменяются одна за другой, над пляжами, на холмах. Просто какое-то царство вилл в средиземноморском лесу!

В стремлении убраться поскорее и подальше от досадно шумной дороги ныряешь в первую попавшуюся укромину. Точнее, взлетаешь одним махом по каменным ступеням между оградами владений миллионеров. Как здесь сразу по-другому – тихо и пахнет влажным мхом, даже присутствует дух запустения. Густая тень от старых заскорузлых деревьев погружает в мысли о преходящем, мимолетном и о том, что переживает эпохи, оставаясь прежним. Каменных уступов подъемы, спуски к солнцу с приветливыми кактусами, меланхолию порождающие повороты, разветвления в неизвестность маленьких дорожек – здорово кружить одиноко в чреве Ферра, наслаждаясь минором, пропитавшим стены дремлющих домов и печальных садов. Оказывается, маршрут зовется Мельничная Дорога (Chemin du Moulin).

Вдоволь побродив по укромной Мельничной Дороге, движешься дальше и приходишь на развилку. Налево к городочку, направо к маяку. Сразу у отвилка к маяку стоит несколько странного вида сооружение с непонятным предназначением. На портале надпись «Все через любовь. Ничего через силу» (Tout par amour. Rien par force) и дата возведения – 1726. Сквозь решетки окон ничего не разглядеть, голубого цвета деревянные двери с растительным орнаментом плотно сомкнуты, интрига остается.

Путь к маяку – продолжение парада самых дорогих в мире вилл. Консервативные по стилю, иные, размерами, скорее, похожие на дворцы, с большими парками вокруг, они надежно скрывают секреты достижения Лхоцзе материального процветания. Остается лишь идти и любоваться полукруглыми окнами огромных зал, привратными башенками, террасами под пальмами, цветниками на вкус хозяев. И не знаешь: доведись, смог ли бы сам жить в не столько жилых, сколько статусных усадьбах. Розовые и кремовые в итальянском духе, желтые в провансальском, белые в эклектичном – имения похожи на всевозможные пирожные в окружении марципанов, куски фруктовых тортов, выложенные на темно-зеленой скатерти в гигантской кондитерской.

Из-за кровель вилл и крон высоких деревьев маяк со стороны дороги не виден до последнего подступа.

Серая четырех-восьмигранная свеча маяка вырастает внезапно. Есть все-таки что-то сокровенное в маяках и возле них. Маяк всегда держится особняком от всех и хранит нечто свое уникальное.

На острие мыса, под маяком – скалы. Здесь, на удалении в 4 километра от основной береговой линии, фактически открытое море. Морской ветер дует неласково, не переставая, без порывов, пронизывает до зябкости. Темно-синяя гроза волн в белой пене бешено бьет со всей силой стихии, с рокотом поглощая острые камни. А дальше приглубое царство моря… контраст объемного горизонта между водой и небом настолько ощутим, что ныне кажешься самому себе той озорью бесконечной. Солнце сквозь слои небесные играет лучами: ниспадают конусами густые снопы света, нежные золотистые полосы легли на непроницаемую поверхность моря, облака подсвечены изнутри миллионами розовых светильников. Прийти к маяку – стать зрителем, а может, участником, фантасмагории. Только нужно настроиться ее увидеть и принять.

От маяка, повторяя изрезы рельефа, в обе стороны расходятся пешеходные тропы. Канва дорожек неотступно следует вдоль рубежа земли и моря. Таким образом можно обойти за несколько часов почти весь периметр мыса Ферра, восторгаясь глухими уголками, с ноготок пляжами, пышными в своей запущенности садами частных владений, обзорами на соседние курорты-игрушки.

Например, выбрав тропу от маяка по направлению к городу Вильфранш-сюр-Мер (Villefranche-sur-Mer), доведется, как на ладони, лицезреть этот старинный город с его толстостенным фортом и исторический центр, с обращенными к морю прекрасными фасадами жилых домов и отелей. Также на высоком холме будет хорошо различим форт дю Монт Альбан (Fort du Mont Alban).

Тропа создана вдоль склона к морю, каждые несколько десятков метров меняется направление, скрываются из глаз только что пройденные окрестности, открываются новые милые пейзажи. На повороте оглядываешься назад, чтобы в последний раз запечатлеть то, чем только что любовался, делаешь несколько шагов – и вот открылась новая сцена, наблюдаемая только здесь и сейчас и лишь до следующего поворота дорожки.

От вилл, пересекая тропу, идут частные спуски к миниатюрным диким пляжам или крохотным причалам. Места для загорания и купания устроены в небольших бухтах, море в них спокойнее, чем у маяка, вода у берега нежно-лазурная, прозрачная, ласково-манящая. Однако на этом пути нужно быть осторожным и беспечно не зазевываться на красоты вокруг – тропа по краю обрывается вниз без всяких перил или ограждений для безопасности. Кое-где она узкая, а под ней добрых десять-две-надцать метров свободного полета с приземлением на твердые скальные глыбы. Предположительно, она рассчитана на местных обитателей, совершающих романтические прогулки по любимому мысу Ферра и хорошо знающих коварные особенности маршрута.

Если же выбрать от маяка противоположное направление тропы, то через какое-то время попадаешь в местный небольшой городок все с теми же фешенебельными владениями с виллами. Здесь, посреди царства вилл, уже встречается несколько обычных жилых городских домов в провансальском стиле. Пара улиц и набережная с портом – места, где простой смертный может зайти отдохнуть в привычное кафе или выбрать сувенирчики в лавке для заезжих туристов.

Колокольня церкви святого Иоанна приметна издалека, но сам храм, несмотря на центральное положение, тих, внутри ни души. Персикового оттенка асимметричный фасад с тремя золотисто-желтыми пилястрами, аркой портала, круглыми боковыми окошками и главным срединным полукруглым проемом окна под фронтоном восхищают своей нарочитой простотой и в тоже время изысканной индивидуальностью.

Интерьер, в противоположность экстерьеру, белого цвета. От входа сразу читаешь все пространство – широкий короткий центральный неф переходит в светлую апсиду с витражами и белым алтарем. Все достаточно аскетично, цветы в горшках чуть смягчают общий настрой строгости.

Безусловно, на Ферра есть две доминанты – духовная и романтическая. Церковь святого Иоанна и маяк.

Дальше улица, на которой стоит церковь, идет мимо отелей, вилл и приводит к прекрасному парку в средиземноморском стиле. Густые заросли кустарников защищены забором. Но вдоль закрытой территории проложен весьма удобный пешеходный променад со все теми же восхитительными морскими видами сквозь кроны деревьев. Местами стоят скамеечки для уединенных размышлений в упоительной сладкой свежести эфира. Аромат хвои и благорастворение моря, что может быть лучше…

А улица мимо парка идет дальше, к кульминации путешествия на мыс Ферра – капелле Сент-Оспис (Saint-Hospice). Капелла построена на вершине холма и когда-то была укромным местом для жизни монахов-отшельников. В наши дни здесь, подле храма скрылись от посторонних глаз утопающие в зелени поместья.

Еще на подходе к капелле замечаешь необычный скульптурный силуэт. Почти касаясь стен, стоит огромная, не то темно-серая, не то почти черная, статуя Богоматери с младенцем Иисусом на руках. Их венчают ажурные короны. Христианской традиции настолько несвойственно ставить значительные по размерам скульптуры святых, соперничающие масштабами с самим храмом, что чувствуешь себя тут не столько в Европе, сколько где-нибудь в Индии в святилище. Если в расположенной на виду церкви святого Иоанна, как ни странно, ни души, то тут, в удаленной от всех капелле, скрытой от глаз деревьями, довольно много посетителей. Парадокс…

Внешне серая громада храма выглядит значительно, с несколькими пристройками разных эпох. Но, переступив порог, оказываешься в миниатюрном молельном зале, у которого общее пространство с сакральной частью – апсидой с алтарем и скульптурами святых. Стены и свод тоже белые, как в церкви святого Иоанна, и тоже все очень просто, почти по-домашнему. Однако при входе висит обращение к посетителям, чтобы они не забывали, что пришли не к себе домой, а в дом Божий, и вели себя соответственно – уважительно, проявляли почтение. Видимо, священникам уже досадил поток чересчур расслабленной публики, принимающей святое место за очередное развлечение.

По стенам зала и апсиды развешаны обрамленные в рамы картины в совершенно необычном для католических канонов стиле примитивизма. Впрочем, они, пожалуй, перекликаются с условными начертаниями сцен на витражах Средневековья.

Стараясь не смотреть на скульптурную группу обезглавливания святого, обращаешься к белой фигуре Богоматери. В белом интерьере стоит, молитвенно сложив руки, скромная статуя в белых одеждах, белым лицом и ярко голубыми глазами. Приходит понимание, что она и есть хранительница всего храма, она сердце капеллы на холме.

Под впечатлением выходишь из дверей на смотровую площадку. Вот он, прощальный взгляд с Ферра. За спиной исполинская фигура Богоматери, рядом часовня, под площадкой печальное бельгийское кладбище времен мировых войн, чуть поодаль кряжистая средневековая оборонительная башня, мирные сады вилл с пирамидальными кронами южных деревьев, море, яхты под парусами, Альпы, небушко. Все озарено закатом.

Канны

Всякое место на Земле, равно как и во Вселенной, звучит своей уникальной мелодией и более нигде дословно не повторяется. Важно в путешествии услышать эту музыку и через нее понять суть данного пространства пребывания и смысл самого странствия. Ведь явно недаром пускаешься в поездку именно сюда, но отчего, что сподвигло – не всегда понимаешь.

И Канны, несомненно, звучат красивейшей музыкой – тихой, плавной, глубинной, легко заглушаемой. За ширмой гремящих на весь мир фестивалей, вне потоков праздной суеты едва различимо, но уже захватывает, пленяет душу, доносится истинная мелодика Канн. Конечно, и великолепный кинофестиваль, флагман современного искусства, и фасады дорогих отелей, переполненных досужей богатой публикой, – такая же неотъемлемая часть этого незначительного в размерах курортного города, но не они составляют главное в нем…

Музыка позовет на верх холма, на старые извилистые улочки с миниатюрными домиками буржуа, живших здесь сотни лет назад размеренным житием дальней провинции. Тут свой микромир, дома тесно сплелись в живописном танце, вышедшим из моды уж как лет триста, не меньше. Да, улицы до такой степени узки, что полукруглые балкончики одного дома попросту упираются в стену дома напротив, а терраска при входе в двухэтажную квартиру-каморку с зеленой дверкой, высотой меньше среднего роста человека, настолько мала, что едва умещает пару кашпо с цветами и стульчик для вечернего отдыха хозяина (или хозяйки) столь импозантного владения. И в этом вся прелесть старых Канн – нагромождение разноцветных домов на склонах холма, мостовые в густой тени, лестницы, обвивающие фундаменты причудливых жилищ, входные двери, больше походящие мерой на створку от большого шкафа. Атмосфера оазиса вымышленного Средневековья, укромное пристанище последних романтиков и мечтателей-поэтов среди заунывного пения пустыни прагматичности и лоска.

По пути к вершине холма еще встретится насупленная башня Железной Маски. Во всю ширину стены арка входного портала с наглухо забранным черными листами кованой стали проемом. На окне мощная тюремная решетка. Над замковым камнем арки мрачная железная маска. Картинная композиция. Ночь с багровыми тучами, ни души, яростный вой ветра, ломаные языки молний, вселенские раскаты грома, рев штормового моря и лик тени в окне за прутьями решетки – все это хорошо подошло бы для полноты восприятия башни. Но безмятежна лазурь неба, вокруг милые дома с прелестными крылечками, поют и радуются птицы; нечто предпочло затаиться в глубине толстостенных камер до времен туманных иллюзий будущего.

Венчает холм Старых Канн выразительный ансамбль из храма, крепости, смотровых площадок, двух садов. Церковь Божьей Матери Надежды (Notre-Dame de l’Esperance) внешне напоминает, скорее, монастырское оборонительное укрепление. Сплошной монолитной кладки из серого камня фасад, лишенный почти начисто каких-либо архитектурных украшений, высится неприступной стеной.

Не сразу придет понимание, что пред тобой храм, небольшой крест над высокой кровлей можно и не заметить. Внутри церкви торжественно и сумрачно. Заданный внешне дух аскетизма передается и здесь. Графически вычерченные нервюры и ребра белых сводов в узких снопах света извне, боковые пределы в глубоких тенях, запах старинных молельных скамей, с патиной времени, священные картины, высокие строгих форм стрельчатые окна хоров, глубокое звучание церковного органа – в этом месте приходит ощущение мистичности. В одной из капелл пред святыми изображениями макет парусника на благословение к бесштормовому плаванию моряков. На главном алтаре из сумерек выходит горящая золотым свечением совсем небольшая, но наполненная силой свыше, статуя Богоматери. Погруженность в ангельские сферы, созерцание священного образа, этот непередаваемый аромат намоленной старины, рокот органа, заполнившего все пространство храма, затопившего благостью великой музыки каждый росток души, вводят в прекрасный транс, душа воспарила, как если бы сто благочестивых монахов вознесли мольбу за нее, а тело плачет от несовершенства. И плачет орган с тобою вместе, вздыхают виндлады, мироточат тысячи труб, и ведет он тебя ввысь, и уже неразличима земная юдоль, да и зачем она отныне… В сердце оджас изливает любовь всему Богосотворенному, а церковный орган звучит все мощнее, все проникновеннее его зов к любви Всевышнего, кругом вселенская красота… Удивительный храм – простой внешне и с глубоким смыслом внутри.

Перед входом в церковь – необычной формы смотровая площадка. На возвышении, напоминающем полукруглую стену амфитеатра, узкий проход вдоль всей длины площадки. Благодаря совершенству формы круга и господствующей высоте, удастся увидеть прекрасную панораму части порта, Старых Канн, уже приличной высоты гор в сторону Сен-Рафаэль (Saint-Raphael). Передвигаясь по проходу и любуясь видами, можно неожиданно упереться – глаза в глаза – в немигающий взгляд морской птицы, которая будет сидеть тут же. Немой вопрос в глазах птицы подскажет, что она не откажется от вкусного хлеба. Поэтому, при подъеме на холм, нелишним будет захватить мягкий хлеб для угощения.

Под полукругом смотровой платформы спрятался миниатюрный сад с пальмами, цветущими кустами, кактусами. К саду от церкви ведет не очень заметная лесенка. Сад окружен все теми же старинными домиками, их террасы и балкончики обращены к нему. Здесь чувство защищенности и покоя, а для страждущих – бесплатный туалет и питьевой фонтанчик.

Через часовую башню сбоку от церкви попадаешь в еще один (но побольше) приятный сад с обзорной площадкой на порт и Канны. Многие художественные фильмы, где действие происходит в Каннах, имеют снятые сцены в данном саду. Тут морской ветер даст себя заметить.

В конце сквера ворота – вход в цитадель с высокой башней. Ныне тут мирный музей с хорошей коллекцией этнографических раритетов, античных находок, картин малознакомых художников. Экспозиция размещена в старинных залах, служивших когда-то обитателям крепости жилищем, местом собраний, чуланами. Завораживает общение с прекрасным или интересным в окружении мрачноватых каменных стен и тяжелых сводов, бывших свидетелями старовременных событий, не отображенных в рукописных источниках.

На главной набережной и улице Канн – бульваре Круазет и его окрестностях – есть несколько достойных внимания музеев и арт-галерей, где искушенный в искусстве эстет насладит свой вкус выставками редких произведений искусства из личных закрытых коллекций. Например, в один день можно увидеть рисунки Шагала в художественном музее и подборку малоизвестных картин определенной серии Сальвадора Дали в галерее. И будет это звучать примерно как «успей увидеть здесь и сейчас, а больше никогда», поскольку, побывав в Каннах и в еще паре избранных городов мира, картины снова уйдут в частные коллекции за закрытыми дверями особняков.

В пяти-десяти минутах расслабленной ходьбы от дворца Фестивалей расположено множество, как ни странно для престижного центра дорогого курорта, сносных по цене отельчиков. Вне сезона цены в этих отелях перестают кусаться, можно ходить и выбирать то, что понравится по дизайну, а французский безупречный вкус, безусловно, предполагает свою индивидуальность интерьера в каждом заведении для постояльцев. Встречаются отели с одной винтовой лестницей до стеклянной крыши, другие имеют несколько лестниц с довольно сложной системой этажей и полуэтажей, у третьих холлы обставлены винтажной мебелью, состоящей из бархатных диванов и кресел, столетних тяжелых буфетов, а шаги и любой шум тонут в мягких коврах. В таких отелях нет роскоши, но есть шарм и романтика номера в мансарде. Вечерами чудесно стоять в мансарде у распахнутого окна, вдыхать упоительный воздух ночи, смотреть на затянутое облаками небо, летящих на уровне окна ширококрылых птиц моря, любоваться крышами близко подступивших домов, вглядываться в темные окна, пытаясь понять суть жизни города.

А суть жизни города Канны – дух мореходства. Восторженный дух странствий по морям. Возле дворца Фестивалей находится первый яхтенный порт с густым лесом мачт небольших судов. Сердце учащенно бьется, неодолимое желание вскочить на такую одномачтовую яхточку и уплыть к горизонту. Понимаешь, что мореходы – абсолютно другая порода людей, счастливая часть человечества, они всегда общаются с великой стихией, скользят над бездной, отрешены от скучной рутины, причастны к вечности.

Чуть поодаль от леса мачт пришвартованы потрясающие воплощения воображения и мечты о собственном плавучем доме – большие яхты и суперяхты. Прекрасные, невероятные яхты совершенных форм. Спокойные, они замерли, укрытые молом от качки волн. Это настоящие комфортабельные виллы, способные при том переносить своих хозяев в любую точку Средиземноморья. Идеальная чистота на палубах, панорамное тонированное остекление салонов, всевозможное ультрасовременное навигационное и иное электронное оборудование над капитанскими рубками. Не верится своим глазам, что столь много удачливых людей воплотили мечту о вольной прекрасной жизни. Этот парад яхт можно созерцать часами. Среди моторных морских яхт встречаются огромные парусные яхты с толстыми мачтами, устремленными вверх на три-четыре десятка метров, широченными плоскими палубами. Зрелище фантастическое. Такие яхты способны под парусами легко пересекать океаны.

В другом конце Круазет есть второй яхтенный порт, размерами значительно больше первого. Он прекрасен. Здесь существенно тише, он немного в стороне от главных очагов туристического веселья. Тут уже полноправное царство катеров, яхточек, большущих яхт, суперяхт. Вот он, истинный дух Канн – он среди мачт, в плеске волн, бьющих в борта громадин с иллюминаторами в рост человека, в тишине пирсов с сотнями пришвартованных судов.

В конце портового мола маяк. По другую сторону мола – открытое море, а оно в Каннах часто бурное, дикое, с сильным ветром. К маяку лучше прийти на закате солнца. За горы будет садиться солнечный шар, делая нежно-розовыми силуэты родных яхт, а море будет наливаться свинцом, обретать бешеную силу. У маяка, на последнем камне перед пучиной, стоит обнаженная девушка и смотрит в глубины. На прекрасном теле еще видны следы чешуи… или уже. То ли она из русалки переродилась в человека, то ли наоборот – ее увлекли воды моря, она становится обитательницей подводных глубин. Так и Канны никогда не решат дилемму – в союзе с землей они или полностью с морем. Но тем Канны и прекрасны.