Текст книги "От лягушки до Кремля. Новые приключения Семена Петровича"

Часть 8. Есть контакт

Черно-белый Эмир пошел на контакт сразу, как только следующим утром мы подошли к его вольеру. За ночь он опустошил миску с кормом и был явно не против утреннего моциона.

– Ну что, Эмир, гулять пойдем? – спросил Саша.

Пес потянулся, как кошка, радостно завилял обрубком хвоста и возбужденно задышал, вывалив розовый язык.

Я бросил взгляд на Сашу:

– Ну что, кто первый на прогулку с хищником, ты или я?

– Давай я, – усмехнулся Саша, – у меня одежда «лучше». Если что, не так жалко…

Он продемонстрировал мне кирзовые сапоги и драную телогрейку.

– Ладно, я на подстраховке, – ответил я и взял большую метлу. – С богом.

Саша взял поводок, расстегнул карабин и немного приоткрыл дверь вольера.

– Гулять, Эмир, гулять…

Среднеазиат начал медленно высовывать голову наружу, с любопытством втягивая воздух большим черным носом. Наконец показался и ошейник с широким фиксирующим кольцом. Саша мгновенно защелкнул на кольце карабин, а я широко распахнул дверь вольера.

– Ай, Эмир, молодец, ай, хороший мальчик! – уговаривал его Саша, чуть натягивая поводок. – Вперед, Эмир, гулять!

Пес спрыгнул на землю, покосился на меня, потом сделал осторожный шаг, другой, третий и, завиляв хвостом, живо устремился на открытый простор авторынка. Саша с трудом поспевал за ним, на ходу распуская длинный поводок.

Я торопливо достал из кармана рацию и нажал клавишу.

– Охрана, всем внимание. На территории кинолог с собакой. Советую всем спрятаться…

– Охрана. Принято, – зашипела рация. – Мы и так уже спрятались, как только вы к вольерам пошли. Удачи.

– Спасибо, – я засмеялся. – Конец связи.

Я вышел на огромную пустую площадку авторынка. Вдалеке, под деревьями, Саша поддевал носком сапога и подбрасывал в воздух толстую сухую корягу. Эмир с восторгом прыгал козлом вокруг него и пытался поймать палку зубами и лапами. Никакой агрессии к ногам он вообще не проявлял. Я облегченно выдохнул. Ну что же, один пес – наш.

Вернувшись обратно к вольерам, я заглянул к Коте. Огромный белый среднеазиат лежал в дальнем углу и следил за мной угрюмым взглядом. Миска с кормом была наполовину пустая – уже хорошо, значит, голодовку он нам объявлять не намерен.

– Котя! – позвал я. – Пойдем гулять?

Пес резко поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Не сводя с него глаз, я медленно прикоснулся рукой к дверной задвижке и щелкнул карабином. Верхняя губа у собаки нервно дернулась, шерсть на загривке начала вставать дыбом, а из глубины грудной клетки начало нарастать глухое «р-р-р-ры-ы-ы-ы…»

– Ну и ладно! – бросил я среднеазиату и демонстративно отвернулся. – Не больно-то и хотелось…

Угрожающий рык сразу прекратился. С подчеркнуто безразличным видом я взял метлу и начал убирать территорию вокруг вольеров, украдкой поглядывая на белого пса. Вид у того был явно озадаченный.

На следующий день с утра я уже был на авторынке. Эмир радостно приветствовал меня, бешено виляя хвостом и нетерпеливо стуча лапами по решетчатой двери. Котя стоял посередине своего вольера, глядя на меня исподлобья. Я сделал вид, что вообще его не замечаю. Мы с Эмиром душевно погуляли, поиграли с палками и даже напугали крысу у строительной бытовки. Вернувшись с ним обратно, я пристегнул его около забора и неторопливо начал убирать у него в вольере. Стуча веником и шваброй, меняя воду и нарочито громко шурша пакетом с кормом, я краем глаза наблюдал за поведением Коти. Тот ходил вдоль решетки синхронно с моими перемещениями, внимательно наблюдая за мной. Я продолжал демонстративно его игнорировать. Завершив уборку, я насыпал в миску свежего корма и подвел Эмира к дверце его вольера.

– Эмир, «Место!» – скомандовал я и распахнул дверь. Черно-белый азиат одним прыжком влетел в свое жилище, кинулся к миске и аппетитно захрустел кормом.

Я подошел к вольеру Коти. Среднеазиат стоял в метре от двери, нетерпеливо переступая большими лапами. Через решетку явственно ощущался резкий запах собачьих испражнений.

– Котя, пойдем гулять! Ты же хочешь гулять, я вижу… Чувствуешь сам этот запах мерзкий? Пойдем!

Я положил руку на задвижку, и пес угрожающе зарычал.

– Ну и сиди здесь в дерьме, засранец!

Я развернулся и пошел прочь от вольеров. Шаг, второй, третий…

Ау-у-у-у-у!.. – донесся до меня тихий жалобный вой. Котя, очевидно, «сдавал позиции», и нужно было действовать быстро.

«Ну что, теперь или пан, или пропал, – мелькнула мысль. – Саши нет, я один. Если пес начнет меня рвать, то помощи ждать неоткуда.»

Распахнув дверь вольера, я скомандовал: «Котя, гулять!» Пес сделал осторожный шаг, дав мне возможность пристегнуть к ошейнику карабин с поводком. Повернувшись к собаке спиной, я быстро пошел вперед, натягивая поводок и увлекая пса за собой. Ощущая сопротивление сзади, я слышал шуршание гравия под собачьими лапами и тяжелое дыхание. Пес упирался, но я не оборачивался и не сбавлял темпа. Мне нужно было вытянуть этого зверя на открытое пространство. Там, на незнакомой территории, я буду его единственным другом, и он не будет атаковать. Если он кинется, то сделает это прямо сейчас. Волосы на затылке зашевелились от ужаса. Осталось пройти шагов пять. Господи, помоги…

Мы вышли на простор авторынка, и я почувствовал, как натяжение поводка резко ослабло. Я остановился и снял с пояса рацию.

– Охрана, прием, – просипел я в микрофон. – Кинолог с собакой на территории. Никому не выходить.

– Кинолог, информацию приняли. Что у тебя с голосом?

– Все в норме. Я чуть… – «чуть не обделался от страха», – почти сказал я, но в последний момент успел выдавить: – Чуть простудился вчера… Конец связи.

Я набрал полную грудь воздуха и медленно обернулся. Котя стоял расслабленно, подняв голову и с интересом наблюдая за кружащимися в небе воронами. Его огромная зубастая пасть была приоткрыта, а ноздри широко раздувались, жадно хватая теплый летний воздух.

– Послушай, крокодил, – обратился я к нему, – нам с тобой вместе работать… Попробуем подружиться?

Пес внимательно посмотрел на меня умными карими глазами, и его короткий хвост чуть качнулся влево-вправо.

Я облизал пересохшие губы и вытер рукой лоб. Рука стала мокрой, словно ее опустили в миску с водой, а несколько капель упали на покрытый пылью бетон. Ну что можно сказать – есть контакт!

Контакт, конечно, был, но ситуация оставалась напряженной. Прошло уже два дня, как мы начали гулять с Котей на поводке. Он позволял нам вывести его из вольера и завести обратно, и только. Дальше в наших отношениях была пропасть. Мы не доверяли ему, он не доверял нам. Ощущение, будто к поводку вместо собаки привязана граната с выдернутой чекой. Понимаешь, что в любой момент может рвануть, а когда именно – непонятно. Граната «рванула» на третий день… Я шел с Котей вдоль строящихся павильонов, небрежно намотав на руку длинный поводок. Бродячая кошка внезапно выскочила перед нами, и пес резко прыгнул вперед. Я не успел отпустить поводок, и плечо дернуло так, что от боли потемнело в глазах. Охваченный злобой, я заорал «Рядом!!!» и рванул поводок со всей силой, на которую был способен. Котю опрокинуло навзничь, и он со всего размаху упал спиной на грязный бетон. Пес вскочил, глаза горели дикой яростью, белая шерсть на морде была измазана слюнями и пылью. Он оскалил зубы и молча пошел на меня. «Ты смерти ищешь? Так вот она…» – прочитал я в его глазах.

Страха почему-то не было. Меня охватили горечь и сожаление: «Все, что мы делали, чего добились, теперь коту под хвост…» – мелькнула последняя мысль. Я протянул в сторону атакующего пса открытые ладони и просипел: «Котя, мальчик, прости, пожалуйста. Я не хотел…» Огромный среднеазиат замер как вкопанный в полуметре от меня. Плохо соображая, что делаю, я шагнул к нему и начал бережно стирать слюни и грязь с его морды, вытирая грязные руки о свои светлые летние шорты. Котя обнюхал мои ладони, глубоко вздохнул, опустил голову и уткнулся мне в живот.

Часть 9. Игрок нашей команды

Тушинский автомобильный рынок, зима. Холодная январская ночь. Время где-то половина второго. Надеваю зимнюю куртку, шапку, перчатки и выхожу на улицу. После теплой бытовки воздух кажется колючим холодным студнем, и я прикрываю перчаткой рот. Высоко в темном небе одиноко светит большая белая луна. Падают крупные снежинки. Тишина абсолютная. Достаю из кармана рацию, протираю заиндевевшую панель и нажимаю на клавишу.

– Охрана, прием!

– На приеме.

– Кинолог на территории. Через пять минут отпускаю Котю на свободную охрану. На территорию не выходить.

– Принято. Почеши ему за ушком.

Не торопясь иду по тропинке вдоль забора. Снег похрустывает под тяжелыми зимними ботинками. Пытаюсь понять, где же прячется это хитрая среднеазиатская морда. Я поставил его на блок около часа назад. Потом разыгралась метель и скрыла все следы. Фонари над забором с колючей проволокой светят наружу, создавая ярко освещенную зону вдоль всего периметра авторынка. Фонари внутри рынка погашены, и вся территория погружена в сумрак. Освещены только штрафстоянка, центральные ворота и будка с охраной. Это сделано специально. Гипотетическому злоумышленнику, подкравшемуся снаружи к ограде, свет будет бить в лицо, и во тьме авторынка он не сможет ничего разглядеть. Зато его самого будет видно прекрасно, особенно большой белой собаке, которая спряталась где-то в сугробе.

У нас с Котей такая игра. Я пытаюсь его обнаружить, а он прячется. Останавливаюсь и внимательно смотрю на широкий пустой коридор, тянущийся вдоль забора метров на пятьдесят. Там негде спрятаться, реально негде. Вот растут четыре огромных дерева – за ними никого нет. Вон снежный отвал, который оставил снегоочиститель во время поворота, – около него тоже пусто. Снега на площадке всего сантиметров десять-пятнадцать, а этот Котя весом под восемьдесят килограммов и размером с теленка… Он же не может просто раствориться в снегу? Ладно, пойдем другим путем. Пес пристегнут к пятиметровому стальному тросу, а трос прикреплен к блоку, скользящему вдоль забора. Надо найти остановившийся блок, тогда, двигаясь взглядом по тросу, я смогу определить, где же…

Ф-ф-фу-у-ух!.. Меня накрыло облаком снежной пыли, сзади на плечи встали огромные когтистые лапы, а шею обдало жарким звериным дыханием.

– Котя, твою же мать… – я с трудом перевожу дух, сердце колотится.

Пес в очередной раз незаметно подкрался и напрыгнул сзади. Сколько раз он уже проделывает это трюк, но каждый раз душа уходит в пятки.

Я оборачиваюсь. Котя стоит в метре от меня. Хвост ходит из стороны в сторону, морда хитрая и довольная.

– Ну обыграл ты меня, обыграл… – вслух признаю я свое поражение. – Прятаться ты, конечно, мастер. Что, отпустить тебя? Побегаем?

Котя подскакивает вплотную ко мне, припадает на передние лапы и замирает – мол, конечно, отпустить, чего спрашивать-то?

Отстегиваю трос от ошейника и неторопливо иду к большим снежным кучам в углу авторынка, куда сгребают снег дворники. Котя основательно помечает каждое из четырех деревьев и бежит за мной расслабленной рысцой. Это потрясающее зрелище. Пес движется так плавно, так мягко, словно он плывет над снежной тропинкой. Все мышцы расслаблены, движения точны и грациозны…

– Ты знаешь, кто ты?! – кричу собаке. – Ты просто здоровенный мохнатый белый конь, понял?!

Я ору и кидаюсь на него. Пес резко прыгает в сторону и несется от меня по кругу. Я делаю вид, что не могу его поймать, а он притворяется, что не может от меня убежать. В конце концов я догоняю его и провожу «проход в ноги» (борцовский прием). Падаю на колени и, проскальзывая под него головой и руками, хватаю под лапы и взваливаю на плечи. Он свирепо рычит, скалит зубы и пытается вырваться, но уже поздно… Попался!!! Я рывком поднимаю его в воздух и бросаю спиной в огромный пушистый сугроб. Он проваливается в снежную пучину, машет лапами, пытаясь поймать опору, и ревет как медведь. Потом как ошпаренный выскакивает из сугроба и начинает носиться кругами, а я кидаю в него охапки снега.

Внезапно оживает рация.

– Кинолог, прием. Ответь охране.

– На приеме.

– Ты живой? Кто у вас так орет? Мы уже за оружие хватаемся…

– Все в норме. Играю с собакой.

– Охренеть у вас игры… Ладно. Отбой.

Это произошло апрельским утром. На часах было 05:15. Мое дежурство заканчивалось в 6:00. Нужно было снять Котю с блока, отвести его в вольер, потом погулять с Эмиром, помыть миски, поменять воду и насыпать свежий корм. Как раз минут сорок, чтобы управиться. Я вышел на улицу из нашей бытовки, пошатываясь и позевывая. Пять утра – самое сонное время. Услышал, как около ворот штрафстоянки завыла милицейская сирена, – понятно, гаишники отловили и привезли очередного «водителя-алконавта». Сейчас на него оформят протокол, заберут права, возможно, отвезут на освидетельствование. Когда товарищ протрезвеет, он узнает, что его машина стоит на платной штрафной стоянке. Пока он соберет все документы, пока доедет до нас, уже набежит кругленькая сумма. Хочешь забрать машину – плати за ее хранение. Гаишники, естественно, в доле. С каждой поставленной машины они получают презент в конвертике. Является ли это «законным разводом на деньги»? Конечно, да. Справедливо ли это? Не знаю… С другой стороны, выпил – за руль не садись. Такси вызови, друзей попроси, мало ли вариантов. По большому счету нам, кинологам, на это параллельно. Мы свою работу делаем, с собаками авторынок охраняем и на эту штрафстоянку вообще не заходим.

Ну что, надо идти за Котей. Знаю, он сейчас дрыхнет под деревом на специально сколоченном для него широком дощатом поддоне. Вернее, делает вид, что дрыхнет. Он как Змей Горыныч, у которого один глаз спит, а другой бодрствует. Сколько раз пытался к нему подкрасться незаметно – бесполезно. С Эмиром такие штуки еще прокатывали, а с Котей – ни разу. Пробовал даже обувь снять и босиком на цыпочках подобраться – все равно чует, хрюндель…

– Доброе утро, Котя! Вставай!

Среднеазиат медленно вальяжно поднимается, зевает и потягивается. Достаю из кармана поводок и начинаю его разматывать.

Я почему-то не слышу, чтобы гаишная машина выехала за ворота. Что-то они сегодня долго возятся, странно…

Рация включилась неожиданно.

– Кинолог! Собаку на штрафстоянку! СРОЧНО!!! – голос срывается на крик.

Я лихорадочно пытаюсь отстегнуть карабин на тросе. Фиксирующее колесико заело, пальцы не слушаются. Шерсть у Коти начинает вставать дыбом, губы раздвигаются в чудовищной гримасе, обнажая огромные клыки. Наконец карабин отстегнут, хватаю рукой за ошейник, пытаюсь прицепить к нему поводок…

Грохот выстрела в клочья разрывает утреннюю тишину.

Котя делает прыжок и несется в сторону штрафстоянки, увлекая меня за собой. Непристегнутый поводок остается лежать на пыльном бетоне. Я бегу, вернее, лечу за собакой, вцепившись пальцами в ошейник. Почему-то в критические моменты мне в мозг всегда лезет всякая чушь. В голове всплывает образ Пятачка, летящего по воздуху вслед за быстро идущим Винни-Пухом… Мы подбегаем к штрафстоянке, и через сетку забора я вижу на земле одного из охранников. Он ничком лежит около приоткрытых ворот. Рядом с ним какой-то здоровый мужик сцепился с гаишником, схватив того за грудки. Второй мужик, таких же габаритов, сжав кулаки, идет на другого охранника. Тот, прижав к груди «Сайгу» (ружье для спорта, охоты и самообороны), медленно отступает назад, глядя на мужика безумными глазами. Ствол «Сайги» направлен вверх, руки охранника трясутся. В центре площадки стоят черная тонированная БМВ и белый гаишный «Форд». В «Форде» сидит еще один гаишник. Вжавшись в сиденье, он с ужасом наблюдает за происходящим, даже не пытаясь прийти на помощь своему коллеге.

Ударом ноги я распахиваю калитку, и мы с Котей влетаем на площадку.

– Стоять на месте! Пускаю собаку!!!

Мой голос тонет в диком реве среднеазиата. Онемевшими пальцами я держу за ошейник, нет, не собаку – это первобытный, саблезубый, мать его, медведь! Он орет так, что закладывает уши. Из пасти на два метра вперед летят хлопья белой пены. Пес пытается вырваться у меня из рук, и я вспоминаю отгрызенные куски черенков от лопат… Это ЕГО земля, и чужие люди зашли на ЕГО территорию. И он не собирается кого-то просто покусать, он собирается сожрать их, разорвать в клочья, уничтожить.

Мужик со сжатыми кулаками был к нам ближе всех и, вероятно, понял это первым. Он изменился в лице и стремительно бросился к приоткрытым воротам. Споткнулся о лежащего на земле охранника, упал, вскочил на четвереньки… Остальные мгновенно застыли, ошарашенно глядя на нас.

Котя неистово рвался вперед, раскидывая лапами куски гравия. В дикой злобе лязгая зубами, он поранил губу, и теперь из пасти летели кровавые ошметки. Я чувствовал, что мои слабеющие пальцы разжимаются и сейчас произойдет нечто ужасное.

– Замерли все на хрен! – из последних сил проорал я. – Я его не удержу!! Если он вырвется, всем п…!!!

Оба мужика повалились на землю. Гаишник присел на корточки, закрыв голову руками. Охранник с «Сайгой» дрожал, прижавшись к забору и глядя на нас дикими глазами. Его буквально колотило. Я вцепился в ошейник пса обеими руками и начал медленно пятиться, таща его за собой.

– Молодец, Котя, умница, ай, молодец!.. – я пытался говорить как можно увереннее. – Хороший мальчик! Видишь, все успокоились… Не надо никого убивать…

Напряжение собаки ослабло, я освободил одну руку и стал гладить зверя по голове…

Из будки выскочили еще трое охранников и испуганно замерли, глядя на меня. Я кивнул им, продолжая отступать назад.

– Только не бегите! – предупредил я. – Без резких движений!

Охранники вместе с гаишниками надели наручники на лежащих на гравии мужиков, подняли их и посадили в «Форд».

Я выволок Котю за пределы штрафной площадки. Он постепенно успокаивался, только губы, покрытые кровавой пеной, еще нервно подрагивали.

– Какой ты у меня молодец, – обнял я огромного пса. – Пойдем-ка, дружок, умываться, а то ты похож на стража адских врат…

Я уже заканчивал уборку вольеров, когда рация вновь ожила.

– Кинолог, прием!

– Кинолог слушает.

– Ты собак закрыл?

– Да, они в вольерах.

– Можно к тебе подойти?

– Можно.

Это был тот самый охранник, стоявший с «Сайгой» у забора.

– Спасибо тебе… э-э-э-э-э.

– Семен, – с улыбкой подсказал я.

– Спасибо, Семен. Знаешь… Только между нами, – серьезно сказал охранник. – Я бы не смог в того мужика выстрелить…

– Да ладно. Я сам, честно говоря, порядком перетрусил. Хорошо, что все хорошо закончилось.

– Слушай, Семен, а можно еще раз на этого пса, на Котю, посмотреть? А то, может, мне это все со страху привиделось… – охранник попытался улыбнуться.

– Да смотри на здоровье. Котя вон там сидит, – я указал рукой на ближайший вольер. – Только близко к сетке не подходи…

Охранник остановился метрах в трех от вольера и почти минуту молча наблюдал за белым среднеазиатом.

Вернувшись ко мне, он задумчиво провел рукой по лбу.

– Какой же он огромный, пипец… – пробормотал охранник. – Ладно, я пойду, спасибо.

– Давай, – кивнул я. – Не за что.

Пройдя несколько шагов, он вдруг обернулся.

– Знаешь, Семен, я тут подумал, – охранник улыбнулся, – а хорошо, что этот зверь за НАШУ команду играет…

Часть 10. Настоящие пацаны

В начале 2000-х народ стал верить, что жизнь потихоньку налаживается. Робкая надежда, что беспредел и безвластие 90-х вкупе с драматизмом внутриполитических событий безвозвратно остались в прошлом, постепенно крепла в людском сознании и превращалась в уверенность. Это успокаивало, обнадеживало и позволяло смотреть в будущее с оптимизмом. А потом самые отъявленные и безбашенные оптимисты вбросили в трудящиеся массы фантастическую идею: «Ты можешь сам заработать себе на жизнь. На нормальную жизнь. Пришло твое время. Попробуй». Попробовал один, второй, третий… и понеслось. Это было не просто «развитие и подъем предпринимательской деятельности», как рассказывали в газетах и по ТВ. Это была лавина частного предпринимательства, и она накрыла всех с головой. Было ощущение, что народ десятилетиями копил «бизнес-идеи», и теперь прорвало. По всей стране люди привозили, создавали и продавали все и вся. Машины, мотоциклы, снегоходы, одежду, обувь, лекарства, продукты, бытовую технику, инструменты, спортивные товары, книжки, тетрадки и еще кучу всего. Предприниматели учились стричь, рисовать, готовить еду, разводить страусов, выращивать спаржу, организовывать спортивные секции и туристические агентства… «Жить стало лучше, жить стало веселее!» – сказал товарищ Сталин в далеком 1935 году. В начале 2000-х я бы подписался под каждым его словом. Все именно так и было.

Индустрия дрессировки и спорта с собакой также переживала необычайный подъем. Профессиональные инструкторы объединялись с профессиональными портными и начинали сами шить дрессировочные костюмы и защитное снаряжение. Я активно занимался дрессировкой, и это было как нельзя кстати.

Итак, конец ноября, вечер субботы, и я направляюсь в славный город Мытищи, чтобы заказать себе наикрутейший защитный комбинезон. И чтобы такой был только у меня одного! Сейчас это называется «кастомизация изделия». Тогда таких слов еще не знали…

И я еду… нет, я лечу на новенькой иномарке. Ладно, соврал, не новенькой… Ей два года. И эта иномарка не чистых европейских или американских кровей, а помесная – корейско-узбекская… Это – «Дэу Нексия». Но вам не понять чувств человека, пересевшего с отечественной «девятки» на это «чудо» корейского автопрома. Это божественный автомобиль. У него кондиционер, руль с гидроусилителем, мягкая подвеска, а передачи переключаются так плавно, что, выжимая сцепление, я каждый раз испытываю экстаз. Моя «Нексия» – цвета зеленый металлик, и диски литые, и стекла тонированные, короче… «все девки мои» – как говорят в народе.

Я аккуратно подстрижен, у меня новые джинсы, модная рубашка и строгое черное мужское пальто, сшитое на фабрике «Вымпел». Ботинки начищены до невообразимого блеска. Не обращая внимания на пронизывающий ноябрьский ветер, сквозь дождь, грязь и снег я мчусь заказывать себе «европейский дрессировочный костюм индивидуального покроя». Жизнь удалась? Да!

Через два часа я отправляюсь в обратный путь. Все мерки сняты, все детали обговорены, все, что можно померить, померено, предоплата внесена. Конечно, я не смог удержаться и заказал себе еще комплект дрессировочных стеков и мягкий защитный рукав для молодых собак. Я немного притомился, впереди – длинный обратный путь, но настроение – отличное. Все идет по плану, только… Похоже, я заблудился. Никак не могу выбраться из этих вечерних Мытищ! Фонари не горят, никаких указателей нет, снег валит как сумасшедший. Время почти одиннадцать, темные улицы пустынны, дорога отвратительная – колдобина на колдобине… Сейчас бы пристроиться за каким-нибудь авто, но машин нет. Куда, блин, ехать-то?

Медленно двигаюсь вдоль угрюмого серого забора… и упираюсь в тупик. Пустая асфальтовая площадка, заметенная снегом, рядом с ней – помойка и какой-то парк. В глубине парка тускло светит одинокий фонарь, освещая тропинку, уходящую в темноту. Неприятное место. Надо валить отсюда. Собираюсь включить заднюю передачу, но… Нет, это не круто. На такой шикарной машине так не разворачиваются! Сделаем так, как это делают профессиональные гонщики. Руль прямо, полный газ. Колеса буксуют, и машина несется вперед. Еще немного, еще… Теперь резко руль влево и дергаем ручник… «Полицейский разворот» – это для тех, кто не в курсе. Меня почему-то кидает вбок, потом машину начинает заносить. Судорожно пытаюсь выкрутить руль… «Нексия» скользит по обледенелому асфальту задом наперед. Изо всех сил давлю на тормоз – ш-ш-ш-ш-шшш, думмм-ссс, плюх… Тишина.

Осторожно перевожу дыхание. Вроде все цело. Был удар в подвеску – наверное, выбоина в асфальте. Ладно. Развернулся корявенько, но на первый раз пойдет. Поехали домой. Первая передача, газ… Вж-ж-ж-жиии… Передние колеса буксуют на месте. Не понял! Еще раз… Вж-ж-ж-ж-жииии… Что за ерунда?! Выхожу из машины и вижу…

Машина слетела задней частью с асфальтовой площадки. Почва вокруг, изящно припорошенная снежком, оказалась настоящим болотом! Задние колеса утонули в жидкой черной грязи по самые арки. «Нексия» практически лежит на брюхе… «Картина Репина «Приплыли»…

«Нет такой грязищи, как в городе Мытищи…» – всплывает в голове дурацкий стишок. Надо дойти до багажника, там вроде есть лопата. Делаю шаг с асфальта на зыбкую заснеженную почву, и нога тут же по щиколотку проваливается в грязную трясину. Резко дергаюсь назад, и болото с жадным чавканьем нехотя отпускает мой ботинок.

«Лопата тебя не спасет, – услужливо подсказывает мне внутренний голос, – тут нужен трактор с тросом…»

– Последний нонешний денечек гуляю с вами я, друзья!!! – грянула в глубине парка залихватская песня.

– А завтра рано, чуть светочек, заплачет вся моя семья… – дружно подхватили хриплые пьяные голоса.

«Это к тебе…» – прошептал внутренний голос и затих.

По извилистой дорожке из глубины парка шла дружная пьяная компания. Восемь человек орали во всю глотку, аккомпанируя себе залихватским свистом. Эту народную песню я регулярно слышал на деревенских празднованиях, обычно под самый конец пьянки. Однако времени предаваться детским воспоминаниям не было. Парковая дорожка вела как раз ко мне.

Особого выбора у меня не было. Бежать было некуда. Закрыться в машине – поцарапают кузов и побьют стекла. «Интересно, меня просто хорошенько отметелят или еще одежду заберут?..» – мелькнула последняя мысль. Я отошел от машины на пару шагов, зачем-то расстегнул пальто и громко крикнул:

– Всем доброго вечера! Классная у вас песня, парни! Настоящая, народная!

Песня мгновенно смолкла. Толпа певцов замерла от неожиданности. Потом они ускорили шаг, и через несколько секунд меня со всех сторон окружили мрачные личности. Классические гопники. Поношенные спортивные костюмы. Старые кожаные куртки. Заляпанные грязью кеды. Недобрые угрюмые лица, раскрасневшиеся от алкоголя, ходьбы и холодного воздуха. Один из них, высокий долговязый парень в видавшей виды кожаной кепке, гонял во рту папироску и изучающе глядел на меня. Наконец папироска полетела в лужу, парень высморкался и утер нос рукавом.

– Ну че, братишка, я смотрю, встрял ты по самое не балуйся… – он кивнул на утонувшие в грязи колеса.

– Да уж, – согласился я. – Хотел с шиком развернуться… Вот и влетел.

– Че думаешь делать?

– Хрен знает. Пойду до трассы, поймаю частника и поеду домой. Договорюсь с трактором или с эвакуатором каким-нибудь и завтра приеду…

– А машинку-то за ночь и разуть могут, знаешь ли… – вставила одна из мрачных личностей.

– Понимаю, – вздохнул я. – Значит, сам виноват.

– Ладно, – бросил долговязый. Он снял с головы кепку, скомкал и сунул в карман. – Давай за руль, а мы тебя толкнем.

– Как толкнете? – опешил я. – Там же грязи по пояс. Я буксовать буду – забрызгаю вас по уши.

– А че нам, кабанам? Нам все по… Давай, пацаны, на три-четыре…

Я прыгнул за руль и завел двигатель. Поставил колеса прямо. Выжал сцепление и включил первую передачу.

– Готов! – крикнул я, опустив стекло.

– Три-четыре… Взяли!!! Давай, давай… Пошла…

Они вытолкали меня на асфальт. Я проехал пару метров, остановился и вылез из машины. Может, конечно, не по пояс, но по колено они были в грязи почти все. Долговязый вытирал грязное лицо ладонью.

– Ребята, даже не знаю, что бы без вас делал… – я вытащил из кармана тысячную купюру и протянул парню.

– Это лишнее будет… – тот отрицательно покачал головой. – Настоящие пацаны должны друг другу помогать…

– Тогда, пацаны, выпейте пива за то, чтобы моя тачка больше меня не подводила! – нашел я выход из ситуации.

– Ну, тогда эт можно, – улыбнулся долговязый и оглядел свою команду. – Че, корифаны, айда за пивком…