Текст книги "От лягушки до Кремля. Новые приключения Семена Петровича"

Мы подъехали к нашей клинике минут через сорок и, грохоча переносками, ввалились в коридор. Из комнаты высунулась сонная диспетчер и протянула мне какую-то записку.

– Семен, вам с последнего вызова клиенты сообщение передали. Позвонили буквально минут десять назад. Я не стала тебе на пейджер отправлять, просто записала. На, держи. Вызовов больше нет. Я сплю…

Я развернул бумажный листок: «Чижик проснулся. Чувствует себя хорошо. Мы очень хотим вас отблагодарить и приглашаем к себе в гости. Мой телефон…»

– Что там, доктор? – водитель с любопытством смотрел на меня.

– Собака пришла в себя. Владельцы очень нам благодарны.

– И все?..

– Сань, что значит «и все»? Вообще-то мы с них денег взяли, и немало… Они что, должны были нас к себе в гости позвать или личный телефончик оставить?

Даже в полутемном коридоре было видно, как покраснел Александр.

– Да нет, доктор, я просто… Ну, мне показалось, что ты бумажку долго читал… Я-то чего… Конечно же, вообще…

– Саша, не знаю, как ты, а меня просто с ног валит. Иду спать. На болтовню уже сил нет.

Я дождался, когда водитель скроется в комнате отдыха, тщательно порвал записку на мелкие кусочки и выбросил в уборную. Бывает же такое…

Не пора ли немного подкрепиться?

Часть 1. О пользе завтрака

«Завтрак – это самая важная за день еда…» – эта цитата одного из персонажей комедийного хоррор-боевика «Дедпул» является, наверное, квинтэссенцией моих знаний о еде.

Понятно, что режиссер фильма вставил ее в сценарий ради хохмы. Очевидно, что в сюжетной линии, переполненной кровью и оторванными конечностями, фраза о правильном питании, произнесенная устами железного монстра, звучит абсурдно. Но, елки-палки, как же он прав на самом деле!

Ты проснулся утром и не можешь знать, как сложится твой день и какие испытания тебя ждут. Поймаешь ты сегодня удачу за хвост или почувствуешь горечь поражения? Испытаешь ли вечером глубокое удовлетворение от решенных задач или будешь грызть ногти от досады? Это еще неизвестно. Но вкусный и сытный завтрак обязательно: а – поднимет тебе настроение, б – подарит приятные вкусовые ощущения, в – снабдит твои мозг и тело энергией для великих свершений, которые ты, безусловно, запланировал на сегодня. Таким образом, хороший завтрак – это лучшее начало любого дня.

Я вас убедил? Отлично. Поехали дальше.

Интуитивно я всегда чувствовал правоту пословиц и поговорок о пользе добротного утреннего принятия пищи. Вкусовые сосочки языка, а также приятная тяжесть в желудке также служили дополнительными аргументами в этом вопросе. Но критическую важность завтрака следовало-таки подтвердить экспериментально, что я и сделал… к сожалению.

В то лето сразу несколько врачей наших вызывных бригад ушли в отпуск, и в течение двух недель мне пришлось работать «сутки через двое». Даже режим работы «сутки через трое» для организма достаточно тяжел. И если эти рабочие сутки ты не дремлешь где-нибудь на теплом диванчике, а проводишь на ногах по 18–20 часов, то в первый день после дежурства ты спишь как убитый. Вечером ты просыпаешься вялый, разбитый и голодный. Пытаешься сделать какие-то дела, наедаешься на ночь и опять засыпаешь. На второй день уже более-менее приходишь в себя и начинаешь нормально функционировать. Только на третий день ты просыпаешься как огурец, весь день из тебя прет энергия, но… Следующим утром тебя уже ждет ранний подъем и очередные рабочие сутки.

За суточное дежурство я терял около четырех килограммов веса. Особенно это было заметно летом, в легкой одежде. Утром, солидно покушав и одеваясь на работу, я застегивал ремень на «среднюю дырку». Она самая широкая и «разбитая от эксплуатации». Ремень застегивался плотно. Приехав на работу, переодевался в форменный врачебный костюм, у которого штаны, пардон, на завязочках. Отработав сутки, я доставал из шкафа свои «гражданские» брюки и каждый раз искренне удивлялся, какой же толстяк их вчера надевал??? Мне приходилось затягивать ремень так, что брюки собирались на поясе гармошкой, и все равно они норовили свалиться с меня. При этом широкая средняя дырка почему-то оказывалась сантиметрах в десяти от пряжки… «Сгорел» на работе – это как раз про нас. К концу тяжелой смены силы и энергия буквально покидали уставшее тело.

Это мы говорили про режим «сутки через трое»…

Работая сутки через двое, я заканчивал смену, доползал до дома и два дня отсыпался. Потом опять сутки работал и опять отсыпался… Ни на какие дела сил не оставалось вообще. В таком авральном режиме меня спасал только плотный завтрак в день моего дежурства. С тяжелой от сна головой, я просыпался лишь во время еды, собирал остатки сил и ехал на работу. В последнюю смену этого двухнедельного марафона мне позвонил главврач: «Семен, у Натальи, врача завтрашней смены, ребенок тяжело заболел. Она не сможет выйти. Подменишь? Выручай, больше некому. Отработай завтра хотя бы до вечера…» Я согласился.

Свою смену мы закончили в три часа ночи. Как мне поступить? Съездить домой, помыться, переодеться, позавтракать и опять на работу? Но тогда я смогу поспать всего два часа… Или завалиться спать прямо в комнате отдыха? В этом случае мой сон продлится целых шесть часов. Правда, еще целую смену я будут работать потный и грязный… И как же тогда мой завтрак? Я в задумчивости присел на диван, и это все решило. Голова упала на подушку, кроссовки сами соскочили с моих усталых ног, кто-то выключил свет, и я провалился в сон.

Диспетчер разбудил меня в 9 утра. Водитель Натальи уже заботливо отнес в машину мои переноски.

– Семен Петрович, – сочувственно сказала диспетчер. – На Коровинском шоссе собака лапу порезала, надо ехать… Ребята со вчерашней смены вам бутерброд оставили и шоколадку. Я уже чайник вскипятила. Попейте хоть чаю.

Я посмотрел на диспетчера мутными глазами и благодарно кивнул. Торопясь и обжигаясь, я выпил чай, запихнул в себя шоколадку с бутербродом. Глянул на себя в зеркало, ужаснулся, намочил голову холодной водой, наспех причесался и побрел к машине.

Мы зашили собаке лапу, потом поехали делать прививки, потом… Короче, я плохо помню, что мы делали потом, но день выдался длинным. Мы всю смену мотались по городу и вернулись в клинику около часа ночи. У меня уже не было сил переодеваться. Я сгреб в полиэтиленовый пакет свою одежду из шкафчика, бросил туда же документы и сел за руль в хирургическом костюме.

Машина несла меня по ночной Волоколамке, и светофоры одобрительно мигали желтым. В широко открытые окна врывался прохладный ночной воздух, и это меня немного освежало. Я домчался до дома за двадцать минут.

Удивительно, но мне никак не удавалось припарковаться. Я всегда делал это совершенно автоматически, даже не задумываясь. Между стоящими у подъезда машинами было достаточно большое расстояние, но моя «девятка» то упиралась колесом в бордюр, то норовила въехать в крыло соседнему авто… Беспорядочно дергая машину в разные стороны, я прочертил бампером по фонарному столбу и понял, что параллельная парковка сегодня не для меня. Проклиная свои водительские навыки, бросил машину за домом, дошел до подъезда и поднялся на второй этаж.

Я доставал связку ключей из кармана, когда неожиданно затряслись руки, голова закружилась и меня мотануло в сторону. Выронив связку, я прижался лбом к холодной дверной обивке. «Да что за на фиг?..» – подумал я и нагнулся поднять ключи. Ноги почему-то сами согнулись в коленях, и через мгновение я обнаружил, что уже сижу попой на дверном коврике… Удивительное дело – люминесцентные лампы на потолке были окружены забавным световым ореолом и непрерывно мне подмигивали.

– Странно все это, – вслух сказал я. Потом очень медленно нашел нужный ключ, вставил в замочную скважину и… не смог повернуть… В голове нарастал тяжелый гул, по лицу текли струйки пота, а мне было как-то все безразлично.

Внизу хлопнула подъездная дверь. Мысль о том, что меня могут увидеть сидящим в хирургическом костюме на полу около двери, резко вывела меня из ступора. Я зажал вставленный в замок ключ между ладонями и резко повернул влево. Раз… Два… Три… Потом из последних сил дернул ручку вниз и толкнул спиной дверь. Дверь распахнулась, и я упал в прихожую, больно ударившись затылком об пол. Замычав от боли, я попытался подняться и не смог…

Все-таки природные инстинкты – сильная штука, иногда они реально спасают. Тухнувшим взглядом я увидел на кухонном столе сахарницу и вазочку с печеньем и пополз туда на четвереньках, как животное…

Я сидел на полу, прислонившись спиной к холодильнику, и ел сахар. Чувствовал, как тают во рту восхитительно сладкие кубики, как в кровь поступает энергия, как в тело возвращается жизнь. В сахарнице было чуть меньше десяти кусков, я съел все. Потом съел печенье. Потом я заснул прямо на кухонном полу, около холодильника, со спасительной сахарницей в обнимку…

С тех пор я никогда не пропускал завтрак. Ни единого раза…

Часть 2. Москва кулинарная-ветеринарная

«Как потопаешь – так и полопаешь…» – любила повторять моя бабушка. В контексте вызывной ветеринарной службы я бы эту поговорку перевернул наоборот. В свою смену мы работаем очень интенсивно. Физические и психологические нагрузки колоссальные. Мы в постоянном движении. Мчимся на машине, нервничаем, стоя в пробках, идем (а иногда бежим) с переносками, оказываем ветеринарную помощь, думаем, анализируем, объясняем, ободряем, успокаиваем… Работая в столь интенсивном режиме, мы тратим уйму сил и энергии и должны их обязательно восполнять. И если дежурство идет в режиме нон-стоп, а пейджер и телефон разрываются от вызовов, мы не можем выделить себе времени на отдых. Единственный отдых – это еда. Избавление от стресса и усталости – еда. Спасительный способ не заснуть, если уже засыпаешь и сил нет сопротивляться, – еда. Поэтому мы едим много и относимся к этому очень серьезно.

У нас по городу разбросаны свои специальные точки принятия пищи. Это секретная информация. Где мы питаемся, знает только наш диспетчер. Для остальных это тайна. Свои «рыбные места» мы не выдаем… Почему? А бог его знает… Традиция такая у вызывных бригад.

У нас несколько точек питания. Есть основные. Есть запасные. Все зависит от того, в каком районе Москвы мы находимся и сколько у нас времени. Можно ли выделить 20–30 минут на чинную и спокойную трапезу, или времени нет, и мы успеем лишь быстро перехватить кусок-другой.

На юге Москвы у нас две точки. Первая – огромный универсам на Балаклавском проспекте. Там есть собственный кулинарный отдел, где готовят потрясающие салаты. Огромные лотки наполнены самыми разнообразными блюдами, начиная с обычного «Оливье» и квашеной капусты с зеленым луком и заканчивая экзотикой с ананасами, крабами и прочей ерундой… Но главное не это. Ты можешь заказать себе «салатный микс» или даже салат по собственному рецепту из любых ингредиентов. Мы нечасто туда попадаем. На Балаклавском проспекте всегда пробки. Постоянные заторы на пересечении с Чертановской улицей и при выезде на Варшавку, а мы стараемся избегать пробочных мест. Но если уж туда приходит вызов – то мы своего не упустим.

– У нас есть вызов на улицу Обручева, – начинает водитель и многозначительно закатывает глаза, – и это значит…

– Что сегодня мы едим салатики, – воодушевленно заканчиваю я.

Мы еще только сворачиваем к серому зданию универсама, а мой рот уже наполняется слюной. Нет, вы не подумайте, что я какой-нибудь там обжора, просто в кулинарном отделе этого универсама готовят поистине потрясающе. Салаты всегда вкуснейшие и наисвежайшие. Не знаю, в чем секрет, может, повар хороший, может, продукты свежие… Мы пробовали те же салаты в других местах – ничего похожего даже близко, обычная жирная майонезная гадость.

Мы заходим в универсам и следуем привычным маршрутом к огромным стеклянным прилавкам кулинарии. Нас уже узнают, как постоянных клиентов.

– Вам как обычно? – обращается ко мне продавщица.

– Да.

У меня весьма постоянные вкусовые пристрастия, и я не гурман. Салат «Столичный» с курицей, и добавить туда красного сладкого перца. И всего этого побольше.

Вот мой водитель – точно гурман.

– Мне, пожалуйста, в маленький контейнер курицу с ананасами, – задумчиво рассуждает Александр, – а в другой контейнер – «Цезарь» с креветками. И добавьте туда, пожалуйста, жареных шампиньонов с луком. И еще…

– Сань, ты завязывай с этим делом! Начнется в животе революция, а тебе, между прочим, машину вести, – подкалываю я его.

Водитель осуждающе смотрит на меня и грустно вздыхает:

– Ладно, маринованную спаржу в следующий раз попробую…

Мы берем нарезанный батон белого хлеба, бутыль газированной воды и бумажные салфетки. У нас есть почти тридцать минут счастья. Мы расстилаем салфетки, достаем лотки с салатами, берем вилочки-ложечки и аккуратно, не торопясь, кушаем.

Трапеза завершена, и Александр блаженно затягивается сигаретой.

– Вот это жизнь… – выдыхает он, – у нас просто суперская работа…

Я сыто и удовлетворенно киваю.

Вторая точка на юге – это обычный продуктовый магазин на Каширском шоссе, рядом с МКАД. Там в мясном отделе прекрасно готовят курицу-гриль. В зависимости от того, насколько мы голодны, мы берем одну большую курицу на двоих или две маленькие, по одной на каждого. Там же покупаем корейскую морковь, томатный сок и большой лаваш. Со всеми этими вкусностями мы заезжаем на асфальтированную площадку за большой автозаправкой «BP» (автозаправочная станция «British Petroleum»). Там расположены гидранты для заливки цистерн поливальных машин и всегда пустынно. Мы вылезаем из машины и расстилаем на капоте большой полиэтиленовый мешок. Потом вываливаем на него все, что купили, и едим руками, отрывая куски лаваша и курицы и отправляя в рот пригоршни маринованной моркови. Мой водитель называет это «варварской едой». Действительно, в этом есть что-то первобытное. Это совсем не похоже на культурную трапезу – это поглощение добытой пищи, быстрое и жадное, прямо на улице.

Потом мы аккуратно сворачиваем остатки пиршества вместе с полиэтиленовым мешком и выбрасываем в мусорный контейнер. Затем идем на «BP» и тщательно отмываем руки и лица от остатков «варварской еды», чтобы вновь стать цивилизованными людьми – ветеринарным врачом и его водителем.

На севере Москвы у нас тоже было две точки.

Одна находилась около станции метро «Сокол». Если идти от метро в сторону Песчаной улицы напрямик, вдоль ограды Храма Всех Святых, то выходишь на небольшую площадь, где разворачиваются троллейбусы. Там с правой стороны круглосуточно работала палатка с шаурмой. На площади останавливался общественный транспорт, дежурили таксисты и частники, непрерывным потоком шли люди от метро… Выражаясь современным языком, локация палатки с шаурмой была выбрана грамотно. Мы берегли свое здоровье и, как правило, подобными заведениями брезговали, но этот ресторанчик пользовался заслуженной популярностью.

Во-первых – чисто и аккуратно. Владелец палатки Рустам и два его сына, Усман и Азамат, – всегда в белых халатах с засученными по локоть рукавами. Лотки с зеленью и соусами чистые, металлические. Гриль новый, с большим поддоном из нержавейки. В палатке два холодильника и раковина с водой. Стекла витрин отдраены до блеска. Даже асфальт около палатки всегда чисто выметен.

Во-вторых – вкусно. Мясо сочное, хорошо прожаренное, но не пересушенное. Овощи и зелень – свежие. Лаваш тонкий, хрустящий.

В-третьих – шаурма здесь была дороже, чем в других точках. Это отпугивало определенные социальные группы, которые предпочитали набивать желудок в более дешевых заведениях неподалеку. Таким образом, значительно уменьшался риск встать в очередь рядом с ароматно пахнущим бомжом или ищущим на себе «муравьев» наркоманом.

И в-четвертых, клиентами данной палатки были не только простые московские граждане, но и сильные мира сего, включая ППСников, гаишников, пожарных и даже местных бандитов. Трудолюбивые продавцы шаурмы, очевидно, понимали, что недовольный клиент жалобу в санэпидстанцию писать не будет, а может просто открутить голову. Поэтому старались и на страх, и на совесть…

Внутри палатки на задней стенке был прикреплен большой лист белого картона, на котором отмечались особенности рецептуры для постоянных клиентов. Некоторые из надписей, коряво написанных черным фломастером, я мог прочитать. Фразы: «ППС мясмнога» и «ГАИ лук нэт» однозначно информировали о том, что в шаурму для местной милиции нужно класть побольше мяса, а сотрудники ДПС, в силу специфики своей работы, не хотели пахнуть луком. Интригу вызывала самая нижняя надпись: «Мафпамиторнэт!» Допустим, какая-то группа клиентов не любила помидоры, но рядом с этой надписью красным фломастером было крупно выведено: «ПУТЧ!!!» Красный цвет фломастера, три восклицательных знака и заглавные буквы очевидно указывали на серьезный сакральный смысл фразы. Мы с водителем ломали головы над этой тайной, но разгадать ее не могли. Секрет раскрылся самостоятельно в один из летних вечеров.

Мы ждали свою порцию шаурмы, с интересом наблюдая, как продавец Рустам с ловкостью фокусника нарезает мясо. Неожиданно завизжали тормоза, и рядом с палаткой остановился большой черный «Гранд Чероки» с наглухо тонированными стеклами. Открылась правая передняя дверь, и двухметровый джентльмен с бритой головой, в кожаной куртке и спортивных штанах вальяжно подошел к нам. Он был явно в хорошем настроении. Широко зевнув, он показал нам выбитый передний зуб, а потом потянулся так, что захрустели кости. Амбал широко улыбнулся и добродушно прогудел:

– Ну че, пацаны, хороша здесь шаурма, а? Рустам с сыновьями реально радуют хавчиком…

Мы с водителем согласно кивнули.

Он с интересом взглянул на мой хирургический костюм.

– Ты кто будешь, лепила, что ли?

Тон вопроса был вполне доброжелательный, и я решил поддержать разговор.

– Да, я врач, ветеринарный. Так что, скорее, Айболит, а не лепила. А вы, наверное, спортсмены?.. – я понимающе улыбнулся. – Машина у вас классная…

Амбал хохотнул:

– Мы – местная мафия! Но и спортсмены, ясное дело…

Тут у меня в голове что-то щелкнуло. Местная мафия регулярно ест шаурму. Они, безусловно, – VIP-клиенты для этой палатки. Значит, на листе картона написано, что мафия не любит помидоры, но что означает таинственный ПУТЧ???

Я понимал, что ступаю на опасную дорожку, но любопытство оказалось сильнее.

– Простите, пожалуйста, как ваше имя? Меня зовут Семен… – я протянул амбалу открытую ладонь.

– Здорово, Сема! Я Артем, – и Артем крепко стиснул мне руку.

– Артем, мы часто в эту палатку заезжаем. Шаурма здесь действительно потрясающая! Там в палатке на задней стенке висит картонка. Рустам написал на ней, что мафия не любит помидоры, и еще там странное слово «ПУТЧ». Что оно означает? Если это не секрет, конечно…

Амбал нахмурился, заглянул в палатку и уставился на прикрепленный к стене лист картона. Я смотрел, как его губы шевелились, читая написанный текст. Еще я видел, как побледнел продавец Рустам…

Артем обернулся ко мне, расхохотался и хлопнул меня по плечу.

– Вот Рустам приколист!.. Ладно, не секрет… Я шаурму беру на всех, кто в тачке сидит. А у нас водила помидоры не любит, его от них ПУЧИТ… Потом пердит так, что ехать невозможно. Я Рустаму и сказал, мол, помидоры не клади, а то от них пучит…

И Артем опять захохотал.

Мы забрали шаурму и сели в машину.

– Вообще-то за такие вопросы, Семен Петрович, эти ребята могут и… – начал водитель.

– Ладно, Саня. Я же врач, ты знаешь, мне всегда нужно до истины докопаться.

Александр осуждающе посмотрел на меня и покрутил пальцем у виска…

Во всех вышеперечисленных «точках питания» мы кушали регулярно и с удовольствием. Но все они меркли перед нашим самым главным и самым любимым местом – столовой на Ярославке.

Мы двигаемся по Ярославке в сторону МКАД и сразу после Северянинского моста уходим направо на дублер. На улицу Красная Сосна не сворачиваем, а едем прямо. Вдоль коричневого 14-этажного дома тянется длинная пристройка, в которой традиционно расположены «Сбербанк», аптека, какие-то магазинчики… Но нас это не интересует. Мы поднимаемся по ступенькам на высокое крыльцо и открываем потертую коричневую металлическую дверь со скромной надписью «Столовая». Попадаем в большое светлое помещение с традиционными стойками для подносов, зоной выдачи блюд, немного обшарпанными деревянными столиками и разномастными стульями. Светлый кафель на полу местами растрескался, занавески на окнах видали лучшие времена, а часть люминесцентных ламп в зале не горит… Мы не обращаем внимания на эти мелочи, и не только мы – никто из посетителей не обращает на них никакого внимания. Почему? Да потому что мы попали в сказочное царство вкуснейшей еды. Настоящей, добротной, изумительной еды времен застойного советского периода…

Я прошу прощения у моей мамы, которая очень вкусно готовит. Извиняюсь перед всеми ресторанами, в которых я успел побывать. Многое из того, что я кушал у вас, – было потрясающе. Но так вкусно, как в этой столовой на Ярославке, я не ел ни до того, ни после… Обычный салат из огурцов и помидоров с колечками сладкого красного лука, тертым сыром и ароматным подсолнечным маслом. Густой багрово-красный харчо с могучими кусками баранины, тоненьким стручком острого перца и ломтиком лимона. Изумительное, тающее во рту картофельное пюре с кусочком сливочного масла и, конечно, – «Котлета по-киевски». Придерживая рукой завернутую в салфетку косточку, ты осторожно не разрезаешь – а именно разламываешь вилкой хрустящую оранжевую корочку. Вилка утопает в нежной куриной мякоти, и котлета истекает золотым маслянистым соусом с кусочками зеленого лука и укропа. Теплый аромат достигает твоих ноздрей, и ты, оставив всякие приличия, впиваешься зубами в это изумительно вкусное нечто…

Это было удивительное место. Признаюсь, я искренне удивлялся: почему сюда не ходят толпы людей? Может быть, внешняя невзрачность столовой отпугивала посетителей высокого социального статуса. А может быть, для «типа солидного человека» зазорно сидеть в одном помещении с водителями и простыми работягами. Не знаю…

Там было очень комфортно и царила особая вежливая и спокойная атмосфера. В столовой действительно было очень тихо. Да, гремели крышки огромных кастрюль, звенели тарелки и стаканы, повара сердито покрикивали на своих помощников. Вот, собственно, и весь шум. Чумазые дальнобойщики всех видов и мастей, строительные рабочие в оранжевых робах, гаишники и водители такси – все без исключения говорили тихо, не толкались, не ругались и не шумели.

Все соблюдали определенный «кодекс одежды». Я ни разу не видел, чтобы в очереди с подносом хоть один посетитель стоял в грязной рабочей куртке, строительной каске или жилете. Всю испачканную амуницию заранее снимали и вешали на спинки стульев, клали на подоконники или даже просто на пол. Я был до крайности изумлен, когда дорожные рабочие, ввалившиеся в столовую в запачканных битумом сапогах, смущенно потоптались на пороге, потом сбросили сапоги около двери и пошли мыть руки в одних носках.

За время посещений этого «храма еды» я был свидетелем лишь одного конфликта.

Было лето, жарко, и мы с водителем за обе щеки уплетали окрошку с квасом. Я уже нацеливался ложкой на бело-желтый овал вареного яйца, когда у одного из посетителей неожиданно громко зазвонил мобильный. Высокий чернявый парень лет двадцати пяти в футболке с надписью «PLAYDALNOBOY» небрежно отодвинул от себя тарелку с супом и поднес телефон к уху.

– Але! Нет еще. Буду часа через три. Зашел тут в какой-то местный сарай похавать…

Он говорил нарочито громко и развязно, при этом ковыряя ложкой в тарелке.

– Да отстойная еда, братуха! У нас собак лучше кормят…

В столовой воцарилась гробовая тишина. Ложки и вилки разом перестали стучать. Было только слышно, как где-то на кухне журчит вода. Взгляды всех посетителей сфокусировались на хаме, позволившем себе покуситься на святое место общественного питания.

Парень положил телефон, обвел взглядом соседние столики и с вызовом произнес:

– Че уставились-то?

Сидящий в дальнем углу посетитель отодвинул стакан с чаем, поднялся и медленно направился к парню. Это был мужик лет сорока, огромного роста. На лице была густая щетина, растущая почти до самых глаз. Он был в серой застиранной футболке с надписью «Сделано в СССР». Черные курчавые волосы покрывали его открытые руки, пальцы, шею, высовывались из-за ворота, даже торчали из ушей. Он был похож на огромного косматого медведя, некстати разбуженного во время спячки. Мужик не торопясь подошел, оперся ручищами на край стола, отчего тот жалобно затрещал, и угрюмо уставился на парня.

Тот резко вскочил из-за столика, опрокинув стул, злобно оскалился и сжал кулаки.

Мужик вздохнул, взял со стола брошенную парнем ложку и начал ее очень медленно скручивать. Со стороны казалось, что ложка была пластилиновой. Мужик аккуратно распрямил пальцами выпуклую часть ложки и затем неторопливо свернул ее в плотную аккуратную трубочку. Потом резким движением смял трубочку в кулаке и бросил парню в тарелку с супом.

Парень следил за ним выпученными от изумления и ужаса глазами.

– Уходи отсюда, сынок. И никогда не приходи больше… – тихо, но внятно произнес мужик.

– Да пошел ты… – начал было парень, медленно пятясь.

Разом задвигались стулья, и посетители столовой начали подниматься. Встали и мы с водителем.

Парень затравленно огляделся по сторонам, потом грязно выругался и выбежал из столовой.

– Всем приятного аппетита, товарищи! – сказал мужик и пошел к своему столику.

Ложки и вилки вновь аппетитно застучали.