Текст книги "Перфоманс для эльфийского сафари"

– Это не я, – смущенно ответил Форс. – Это Сенергеч-Боп.

– Ага, вали всё на дедушку, – противно засмеялся Гленн.

– Очкуешь, Шортик? – язвительно осведомился Ансгар.

– Не называй меня «шортик»! – взревел комендант-майор Шорт Форс и выхватил шпагу.

То есть не шпагу, конечно же, а полицейскую дубинку.

– Берегись, эльфийское отродье! – заорал Галвин.

Бывшие гоблины раскрутили над головами легендарные ключи от города. Мало у кого сохранились эти раритетные орудия преступления, но братья были консервативны в своих криминальных пристрастиях. Ну а Галвин вынул любимый ножик. Тот самый. Комендант-майор затосковал.

В былые магические времена дуэльный кодекс был отточен до мелочей. Каждый эльф в единоборстве имел право применить один раз одно фамильное заклятье. Если дуэль происходила двое на одного, то превосходящая численностью сторона ослабляла силу своих заклятий ровно на половину, или же одиночка имел право по выбору дважды применить заклятье или один раз нанести удар двойной силы. Эти заклятья передавались из поколения в поколение и являлись страшной тайной и весомым приложением к наследству. А теперь?

«Какое фамильное, какого такого поколения? – подумал Шорт Форс. – Разрабов игры, что ли поколение? Нет у меня прошлого, так хоть будущее будет.».

При этом Форс очень хорошо помнил свою семью, милую матушку, сестрицу-хохотушку, строго отца, который и научил его сложному фехтовальному выпаду с финтом из-за спины, которым комендант-майор и нейтрализовал Галвина. Несильный тычок торцом дубинки в горло заставил бывшего гоблина всхлипнуть и выронить нож. Галвин сел на корточки, схватившись руками за шею, припоминая, как дышать. Неожиданно оставшись без главаря, бандиты замешкались. Они угрожающе обступали противника с двух сторон, но ключами крутили уже не так резво, без прежнего энтузиазма.

Дальнейшее каждый из братьев пересказывал в своей версии. Гвен, например, утверждал, что Шорт Форс наслал на них заклятие «слабости членов», Гверн уверял, будто бы временно ослеп, а Гленн сетовал на развязавшиеся не ко времени шнурки кроссовок. А вот Ансгар благоразумно помалкивал о своих впечатлениях от ночной стычки с шефом полиции. Потому что в действительности Шорт Форс просто ловко ударил Гверна в глаза растопыренными пальцами, поставил Гленну подножку и когда тот повалился, треснувшись затылком о мостовую, Гвен в страхе бежал. Ну и тогда напоследок комендант-майор, не мудрствуя лукаво, по-простому сверху вниз треснул Ансгара дубинкой по башке.

***

Все ушли, а её бросили. Наташе стало очень обидно. Как будто бы не она придумала всем вместе идти в Междуморье к хижине Гнутоноса. Кирилл даже подумать о таком бы побоялся, знал, как она бесится при одном лишь даже невзначай упоминании о его бывшем месте жительства. А Васька и вовсе предлагал искать для Мишки адвоката. Ха. Поможет ему адвокат в трибунале, как будто все и так не знают, что там всё заранее решается. Нет, чтобы помочь Мишке нужен был аргумент, который сразу снимет с него все обвинения. Нужен был тот, кто передал в Междуморье движок игры. А Кирилл сразу обрадовался, только вот Наташе показалось, что её он брать с собой не хочет. Нет, всё-таки бука есть бука.

Сколько ведь уже вместе живут, и за всё время он так и не сказал Наташе главные слова. И свадьбы у них не было, и белого платья Наташа так и не дождалась. И мама всё время говорила, что вот Михаил Дмитриевич, это да, а это – не пойми что… Наташа и сама понимала, что всё могло быть по-другому, но как сложилось, так сложилось, чего уж теперь.

Она уже в который раз с любопытством оглядела скромную хижину. И вдруг, неожиданно для себя, подошла к шкафу и залезла внутрь. Как интересно! Да, в этом определённо что-то есть. Всё же надо будет иногда позволять Кириллу делать так. Уютно и странное чувство совершенной защищённости. Наташа так расслабилась, что даже не услышала, как в комнате беседуют. Когда она обратила внимание на мужские голоса, ей даже показалось, что она спит. Но прислушавшись, она с изумлением поняла, что это не кто-нибудь, а именно Михаил Дмитриевич Потехин собственной персоной обсуждает с Башариным не кого-нибудь, а именно её, Наташу.

– У неё были хорошие данные, – говорил Потехин.

– Да, её дипломная работа обещала перерасти в кандидатскую, – говорил Башарин.

– Я, собственно, о её характере. Для молодого научного работника настойчивость, амбициозность и непринятие авторитетов хороший набор для дальнейшего продвижения, – пояснял Потехин.

– А вот весьма смазливое личико, влюбчивость и соблазнительная фигурка – скорее наоборот, – резюмировал Башарин.

– Не соглашусь! Мы знаем случаи, когда, например, некий пожилой академик… – рассуждал Потехин.

– Знаем мы такие случаи, – соглашался Башарин, – когда карьера базировалась и на подобных неконструктивных методах.

По голосу Васьки было совершенно понятно, что он сейчас усмехается, а Потехин вроде бы и хвалит Наташу, но хвалил так, что хотелось сквозь землю провалиться. Сквозь шкаф.

– Да, угораздило её влюбиться в этого недотёпу.

– Как бы то ни было, но вся каша заварилась именно из-за неё, – уже серьёзно сказал Башарин. – И я подумал, что каким-то образом и в этот раз она сможет повлиять на ход событий.

– А. Интуиция у тебя значит. Ну-ну.

– Может и интуиция, но вот помяни моё слово, она себя ещё покажет. И Кривохмыл этот, кстати, не такой уж и недотёпа, как ты выразился. Он весьма успешно интегрировался в новую жизнь, мамаша её в нём души не чает.

– Это от которой Главный через балкон бегал?

– От неё. Но ты лучше скажи, как так неожиданно в Междуморье очутился? Да ещё именно здесь и сейчас. Ты же даёшь показания в Трибунале.

– Но я же не под арестом, – удивился Мишка. – Вы что думали? Что меня наручниками к батарее приковали? А вот скажи, вы что тут делаете?

– Мы ищем дядюшку Гнутоноса, чтобы узнать у него, кто передал ему движок игры, – с какой-то обречённостью в голосе признался Васька.

– Дался вам всем этот движок! Какая тебе разница кто?

– Я признаться, полагал, что это Наташка передала…

– Да что вы к ней привязались? – вскипел Мишка. – Пустая, взбалмошная девчонка, не очень к тому же умная. Как я ей мог доверить такое дело?

Ах, так?! Взбалмошная? Ну, всё, зашибись. Наташа, услышав эти обидные слова, прямо таки вылетела из шкафа!

– Вот так значит? Не очень умная? Дура я, значит, по-вашему?! А только что вы говорили «хорошие данные»! «Амбициозность», говорили, непризнание авторитетов». Стыдно вот так за глаза потешаться. Недостойно! А ещё научный руководитель. Мы всё бросили, сюда примчались вас выручать, а вы вот так. Эх вы. Никогда бы не подумала.

Последовала немая сцена, в ходе которой Наташа обнаружила у себя в руке драный носок. В бело-синюю полосочку и не очень свежий. Этим носком она оживлённо размахивала, когда делала выговор Мишке. А он, как нашкодивший подросток прятался за спиной Васьки Башарина. Кирилл никогда бы так не поступил! Наташа сердито запихала носок в карман джинсов и вся оскорблённая и преисполненная негодования вышла из хижины, громко хлопнув дверью.

И ту же заскочила обратно и сказала:

– Кирилл хороший, добрый и честный. Сами вы недотёпы. Вот.

И снова вышла, на этот раз не спеша шагнув от бедра, демонстрируя во всей красе упомянутую соблазнительную фигурку.

Михаил Дмитриевич Потехин, научный руководитель проекта и завлаб, приставил к виску указательный палец и покрутил им, глядя на Ваську. Васька, кивая, ответил ему тем же.

***

Пока наши герои основательно завязли в выяснении отношений, на плацдарме у границы большой земли с Междуморьем начал высаживаться десант «Интеркосмо». Главный давно предвидел, что силы, расквартированные вдоль блокпостов, станут не просто занозой в заднице «Руссо-вирт», но послужат предлогом для интервенции внеземелья на планету. Развитая инфраструктура, высокотехнологическая обеспечение, богатейшая сырьевая база – всё это вместе представлялось настолько лакомым куском для вечно голодных и постоянно рискующих жизнью внеземельщиков, что вторжение было вопросом времени. Это понимали лучшие умы Земли, но ничего не могли поделать в ситуации, когда цивилизация давно увязла в болоте сытых развлечений и беспечного досуга. Осторожные предостережения о недопустимости ситуации с негодованием отвергались благодушной общественностью, предложения по усилению объединённых вооружённых сил осмеивались той же общественностью, а работы по созданию защитного купола в стратосфере были заморожены из-за недофинансирования. Наиболее пассионарные и креативные представители человечества шли служить в «Интеркосмо», но хлебнув лиха в планетарных десантах и космических сражениях, оголодав на армейском пайке и натерев плечо ремнём автомата, они мечтали вернуться и дать сапогом по сытой наглой морде. Кому? А всё равно кому, лишь бы дать по морде.

Сейчас орбитальные модули, повторяя манёвр, отрепетированный при прорыве энергетической волны из Междуморья три года назад, совершали посадку в режиме «торнадо». Тогда на планету спустилось шесть единиц тяжёлой техники и двенадцать крейсеров. Теперь не менее десятка дредноутов уже разместились на тесном плацдарме, сразу накрыв себя мерцающим силовым полем. А вспомогательные силы пребывали в таком количестве, что казалось в небе Междуморья клубят тучи мошкары. Но когда эти «мошки» снижаясь, превращались в быстроходные истребители, манёвренные эсминцы и могучие линкоры, становилась наглядной вся мощь «Интеркосмо».

Это было красивое зрелище, и Главный невольно залюбовался. Он сбросил скорость и снизился, любуясь милитаристской красотой космического флота. Это было воплощение надежды на то, что не всё ещё потеряно, что дух завоевателей жив, а стремление к лучшей жизни не обуздать никакими моральными ограничениями и нравственными запретами. Это было наглое и циничное вмешательство, неприкрытая агрессия, угроза всей цивилизации.

Но потом Главный подумал: «Да ну нахрен, собьют ещё!» и на форсаже ушёл в сторону Междуморья.

***

– Это точно, ты не ошибся? Всё точно так и было, как ты рассказал? – Мишка выглядел очень встревоженным, таким Васька его вообще не помнил. Даже когда у них начинался ароморфоз и у Васьки начал отрастать хвост, а Мишкины уши превратились в какие-то бесформенные лопухи, он держался куда спокойней.

– Я видел остаточные проявления магии, – повторил Васька. – Да, это точно, всё так и было. Сначала произвольно активировался движок игры, а потом и Сенергеч-Боп нам тут демонстрировал.

При упоминании Сенергеч-Бопа Мишка заулыбался.

– Занятный старикан, ты не находишь? – спросил он.

– Ты с ним знаком? – удивился Васька.

– Да, было дело, – туманно пояснил Мишка и снова стал серьёзным.

Он подошёл к праздничному столу, обмакнул палец в кетчуп и написал на белой стене короткую формулу.

– Так? – спросил он.

Васька вздохнул, взял салфетку и тщательно вытер о стены математические символы.

– Во-первых, не надо эффектов, – несколько раздражённо сказал он. – Вдруг кто-нибудь увидит? Зачем? Во-вторых не совсем так.

Он вынул планшет и что-то написал в нём.

– Вот, – сказал он, показывая Мишке. – Видишь? Ты дифференцируешь, а надо интегрировать.

– Не суть важно, – отмахнулся Мишка. Ему было явно неприятно, что Васька оказался точнее в своих выводах. – Главное мы установили: Междуморье всё же хлынуло в наш мир. Оно есть, оно с нами, но пока не проявило себя во всей силе.

– Ты понимаешь, что это значит? – голос Васьки явственно дрогнул.

– Боюсь, этого никто пока не в силах понять.

– Может быть, Главный?

– Ну, Главный…

– А Гнутонос?

Дверь неожиданно распахнулась, и Кирилл сказал:

– Вы напрасно ушли, это надо видеть. Думаю, вам в первую очередь.

Тогда Башарин и Потехин вышли и увидели.

Перед хижиной Гнутоноса возвышался постамент. Это был Золотой Додека́эдр Це собственной персоной, но теперь он увеличился в размерах раз в пятьдесят и величественно переливался на солнце золотыми гранями. Из его многочисленных отверстий выходили лучи, проецируя перед собой иконки: «Начало игры», «Конец игры», «Вход», «Регистрация», «Сохранения», «Настройки» и т. д. и т.п..

– Ага, – сказал Мишка, как будто бы совсем не удивившись. – Это он сам?

– Да, – подтвердил Кирилл. – Мы его по-всякому вертели, даже заклинания какие-то вспоминали, уже плюнуть хотели, а он раз – и вот.

– Довертели, значит, – зловеще произнёс Васька.

– Подожди, – сказал Мишка. – Кто конкретно последним что-то делал с движком игры? И что конкретно он делал?

Все замолчали и старательно отвернулись от Наташи, а она, с вызовом глядя на Мишку, сказала:

– Ну я.

– Что?

– Ну, на палец просто надела и повертела. Ну, крутнула просто. На пальце. Что?!

– Ничего, – снова улыбаясь, сказал Мишка. – Обалдеть. Чтобы активировать резервную копию, достаточно было просто взять и повертеть его на пальце. Не надо было взламывать сервер, входить в аккаунт, искать алгоритмы. Просто взять и повертеть. Тот, кто это придумал или гений, или дебил.

– Гнутонос? – спросил Васька.

– Я не знаю, – ответил Мишка. – Но искать его надо там.

Он грубо ткнул Золотой Додека́эдр Це кулаком золочёную грань и тот неожиданно легко покачнулся.

– Осторожней! – крикнул Сенергеч-Боп. – Имейте уважение.

– Да, – согласился Мишка. – К нему надо относиться с уважением. Это теперь не иначе алтарь нового мира.

– Ах, как красиво, – презрительно сказала Наташа.

– И заманчиво, – прошептала Варя.

– И опасно, – предупредил Джо Парети.

– И величественно! – восхитился Кирилл.

– Я правильно понял, что теперь весь мир игра? – весьма индифферентно поинтересовался Тоха. – А мы в нём кто? У меня ведь даже не было акканта в «Буке из бамбука».

– Так зарегистрируйся, – пожал плечами Мишка.

– Срать я хотел на ваш мир! – воскликнул Сенергеч-Боп. – Я возвращаюсь домой, а вы как хотите.

Он разбежался и головой вперёд нырнул во «Вход». Раздался хлопок, запахло озоном, и Сенергеч-Боп исчез в игре. И тут же спросил:

– Это как же?

Потому что он стоял на прежнем месте с растерянным видом.

– Я же там, – он пальцем показал на Золотой Додека́эдр Це.

– Всё правильно, – усмехнулся Мишка. – Вы там. В игре. В каждой сюжетной ветке, в каждом новом квесте, в каждом сейве и автосейве. Вас там очень много. Но вы и здесь. Потому что это ваш мир и вам из него никуда не деться. Вы ветеран игры, основополагающий персонаж. Уж очень вы фундаментальный у нас, чтобы вот так запросто смыться.

– Однако, – пробормотал Сенергеч-Боп, теребя себя за бороду. – Фундаментальный. Приятно, конечно, но ни хрена не понял. Ну а вы как же?

– А мы пойдём искать Гнутоноса, – упрямо произнёс Васька.

И они пошли. Каждый в свой аккаунт, каждый в свой мир, каждый в свою игру. Они уходили из этого мира, каждый в свою реальность, в свои мечты. У них была общая цель, но разные представления о способах достижения этой цели. И даже эту самую цель каждый из них представлял по-своему.

На прощанье Сенергеч-Боп лично каждому завернул в газетку копчёной страусятины, попросил:

– Вы, ребята, если встретите где дурачка этого, передайте: пусть возвращается. Так и скажите, мол, не держит на тебя Сенергеч-Боп никакого зла, вертайся, будем снова друзьями.

– А кто дурачок-то у нас? – уточнил Кирилл.

– Да Солодарь же! Поигрался в оппозицию, хватит.

Кирилл с сомнением посмотрел на Ваську, и тот заверил бывшего мага:

– Передадим, чего уж там.

Подошла Наташа и взяла Кирилла за руку.

– Пойдём, – сказала она.

– Знаешь что, – сказал Кирилл, не глядя ей в глаза. – Ты, пожалуй иди, а я потом. Я догоню тебя. Найду. Там.

Она отпустила его руку, ничего не ответила и только смахнула слезинку со щеки. Видимо в глаз попала песчинка. Она взглянула на Мишку.

– Я тоже остаюсь, – сказал он. – Мне ещё показания давать. Гражданский Трибунал такая штука, знаете ли. Они и в игре достанут, и вообще в любой точке обитаемого пространства.

Наташа отвернулась и понуро побрела к Золотому Додека́эдру Це, в котором один за другим уже скрылись и Джо Парети с Тохой Царскосельским, и Варя с Васькой.

А где-то высоко в небе хохотал «телевизор».

Глава десятая
в которой Наташа жульничает, Главный не знает, с чего начать, Варя ныряет, Шорт Форс летает, а Кайден проклинает Кривохмыла.

Снова превратившись в ведьму, Наташа первым делом осмотрела свои руки. Нормальные руки, её, не ведьмовские. Затем, уже через интерфейс игры проверила слоты инвентаря и с удивлением обнаружила там помело. Нет, не промышленный пылесос вакуумного действия «Ветерок-2», а самое обычное ведьмовское помело. Ну, правильно, какая же ведьма без помела? Пара слабеньких заклинаний в придачу, немного денег и помело – это стандартный стоковый набор. Ещё раз придирчиво изучила аватарку – ничего, сойдёт на первых порах.

Золотой Додека́эдр Це забросил её в игру возле унылой гоблинской харчевни. Нет, не «Три тухляка». Харчевня называлась «Ноктюрн». Наташа глубоко вздохнула, натянула капюшон плаща почти на самый нос и вошла в харчевню. Да, кабак другой, но воняет так же.

Наташа сразу разглядела буку Кривохмыла. Сидит такой в уголочке, тюрю кушает. Хлебает так, что уши ходуном ходят. А вообще ничего, миленький. Прикольный. Знать бы заранее, что из этого милейшего существа получится бездушная скотина, которой наплевать на чувства окружающих. Наташа почувствовала, что сейчас в глаз ей опять попадёт песчинка и решительно направилась к Кривохмылу.

– Выпить есть? – спросила она, старательно придавая голосу вульгарную хрипотцу и слегка покачиваясь.

– Не употребляю, – вежливо ответил Кривохмыл. Он с неодобрением взглянул на подвыпившую ведьму и снова уткнулся в тарелку. Что поделаешь, ведьмы, как никто другой в Междуморье, грешат этим делом. Тут они даже гоблинов переплюнули.

Ведьма между тем повела себя совсем уже по-хамски. Не смотря на то, что в харчевне было полно свободных мест, она плюхнулась на табурет именно за столом Кривохмыла и требовательно завопила:

– Бра-а-аги!

Кривохмыл содрогнулся. Видно эта бедняжка скатилась до крайней степени деградации, если вместо вина требует гоблинской браги, о мерзотности которой ходили легенды. Ведьма же, ничуть не смущаясь, приняла от гоблинёнка-полового большую латунную кружку и тут же окунула в неё весьма симпатичный носик. Она долго со шкворчанием хлебала отвратительную жижу, но когда брякнула кружку на стол, Кривохмыл с удивлением отметил, что уровень жидкости в ней почти не понизился.

Кривохмыл быстро закинул в рот остатки тюри и начал подниматься из-за стола, но тут ведьма вытряхнула из рукава на стол пару игральных костей.

– Сыграем? – нагло предложила она, выкладывая из другого рукава пять долларных копеек.

Кривохмыл снова сел. Отказываться от игры в Междуморье было не принято. В Междуморье все умели и любили играть. Дядюшка Гнутонос обучил Кривохмыла игре в сику, тыщу и в дурака. Ну а кости метать и каменюжный тролль сумеет. Больше-меньше, думать не надо, чистый фарт… Отчего же не сыграть по-маленькой? Бука сделал ставку.

Первой метала ведьма. У неё выпали «пять» и «четыре». Бука выбросил две «шестёрки». Повезло так повезло.

– Не щитова! Отыграться желаю, – заявила ведьма.

Требование было законным, и бука, как полагается, поставил на кон весь выигрыш. А ведьма тут и говорит:

– Денег нет. Вот, помело ставлю.

И она положила на стол неказистое помело, но с виду совсем новое, не коцаное.

Вот теперь Кривохмыл вполне мог отказаться от продолжения игры, но соблазн был слишком велик. Помело! Ни у кого нет, а у него будет. Если опять повезёт, конечно. Была, не была. Он метнул кости. Шесть и шесть! Вот так удача. А Наташа, снова по-тихому ведьманув, выкинула «один» и «четыре».

– Игре конец, – законно объявил бука и, подхватив помело, выскочил во двор.

Пока ведьма не опомнилась и не начала качать права, он вскочил на помело и взлетел, взлетел над бескрайними песками Междуморья.

А Наташа забежала за угол харчевни и долго отплёвывалась от гадкого послевкусия гоблинской браги. И думала: «Надо было ему ещё плащ проиграть. Ведь был же у него прошлый раз плащ. Чёрный.».

***

Когда все разошлись, Кирилл просто сел на крылечко родной хижины и стал ждать. Откуда-то в нём поселилась вера, что надо просто подождать, и дядюшка Гнутонос сам объявится. Кирилл вдруг почувствовал, что здорово по нему соскучился. Как ни крути, а ведь это был единственный для него родной человек. То есть бука, конечно.

Но вместо Гнутоноса на пороге возник всё тот же Сенергеч-Боп и сердито спросил:

– А ты чего?

– Я тут посижу, – тихонько ответил Кирилл.

– Нет уж, дорогой ты мой человек, – уже с изрядной злостью заявил Сенергеч-Боп. – Не будешь ты здесь сидеть. Ещё не хватало! Все пошли Гнутоноса искать, и ты иди Гнутоноса искать. Я не для того вас, понимаешь деликатесами потчевал, чтобы тут рассиживать. Давай, давай.

– Куда же я пойду?

– Сказано – искать!

И Сенергеч-Боп весьма грубо прямо таки спихнул Кирилла с крыльца.

– Рюкзак хоть отдайте! – воскликнул Кирилл.

– Рюкзак тебе?! – с негодованием воскликнул Сенергеч-Боп и скрылся в хижине, хлопнув дверью.

Впрочем, он тут же появился обратно и с силой швырнул в Кирилла рюкзаком. И снова хлопнул дверью.

– Жратвы что ли пожалел? – спросил Кирилл у бескрайнего неба Междуморья и за лямки поднял рюкзак с песка. Только это был не его рюкзак. Это был Наташин рюкзак.

***

Агент Барбара Юнгкрайн (Варя) и не подумала сопровождать этих придурков, как ей было предписано Сенергеч-Бопом. Ещё чего выдумал, старый козёл! Назначить экскурсоводом её, агента с правом несанкционированной активности… Она бы пережила обидную, но, вне всякого сомнения, заслуженную оплеуху, но никогда не простит ему этого публичного унижения. Ничего, она не первый агент, который покидает службу явочным порядком.

Оказавшись в Нововавилонске через интерфейс игры, она первым делом решила навестить тётушку Гастию, но нашла лишь пепелище на месте старой гостиницы. Да и весь остальной город напоминал руины античного полиса после нашествия варваров. Крупнейшему экономическому и культурному центру Междуморья крепко досталось минувшей ночью.

Пробираясь окраинами, Варя разыскала редакцию газеты «От Междуморья к Алжир-Ег!», но пороге её встретила вооружённая охрана. ЧОП «Валькирия» в составе Аки и Эки. Они уже отбили две попытки вторжения инсургентов и были настроены более чем решительно. На Варю были направлены два дробовика и следы порохового нагара на дульных срезах не позволяли сомневаться в серьёзности угрозы. Варя подняла руки и сказала:

– Мне нужен главный редактор.

Пока Эка продолжала держать Варю на прицеле, Ака обошла визитёршу сзади и, быстро сменив дробовик на короткоствольный револьвер, умело обыскала бывшего личного агента президента республики. Варя про себя отметила, что действия этих девок с модельной внешностью вполне профессиональны.

– Редактор вас примет, – спокойно сказала Ака, не отнимая ствола от Вариного затылка.

– Так и пойдём? – вежливо спросила Варя.

– Да, – подтвердила Эка и посторонилась, приглашая на лестницу к кабинету Тимо.

Варя и Ака прошли.

В кабинете они увидели идеальный порядок и железную дисциплину. Тимо диктовала Агапе, которая набирала текст на стареньком компьютере, а Пистис и Элпис сосредоточенно копировали на принтере фотоотчёт ночных событий.

– Вот, – сказала Ака.

– Вы редактор? – спросила Варя у Тимо.

Та, увидев её, радостно улыбнулась.

– А я ведь вас знаю, – сказала Тимо. – Вы племянница тётушки Гастии и личный агент Сенергеч-Бопа. Мы встречались на банкете по поводу годовщины образования республики.

– Я больше на него не работаю, – торопливо сообщила Варя.

Тимо одобрительно кивнула, тогда как Ака, убирая револьвер, воскликнула:

– Племянница Гастии? А мы вас чуть не пристрелили. Как поживает ваша тётушка?

– Не знаю, – ответила Варя. – Я её не видела, а гостиница сгорела.

– Как это печально, – огорчилась Ака. – Когда-то мы с сестрой чудно проводили там время. Если вам негде остановиться, то у нас дома полно места.

– Благодарю, – сказала Варя. Она действительно было тронута.

– Они ответят за это, – сурово произнесла Тимо. – Мы готовим экстренный выпуск с призывом к немедленному объединению народа республики. Необходимо дать суровый отпор распоясавшемуся криминалитету. Полиция дискредитировала себя, надо брать оружие в свои руки. Но это лишь первый этап. Сенергеч-Боп со своей кликой будут преданы суду. Все эти комендант-майоры, бурлодивы и влахалы. Они предали свой народ и ответят по всей строгости.

Тимо на секунду задумалась и добавила:

– По всей строгости законов единого человечества.

Варя выслушала эту тираду с явным удовольствием.

– Я как раз по этому поводу. У меня есть неопровержимые доказательства того, что изменник Сенергеч-Боп вступил в преступный сговор с врагами республики. Я готова свидетельствовать.

***

На ярмарку Кривохмыл залетел, в общем-то, случайно. Не смог пропустить выступление балетного шоу «Песчаный театр Наны Вониной», о котором так много слышал, и вот, наконец, сподобился видеть. Лучше бы не видел. Но, как приличный бука, сунул старой карге долларный полтинник и решил прошвырнуться по торговым рядам. Нет, это конечно ещё не та ярмарка, что будет во время проведения эльфийского сафари, но и здесь можно было найти много интересного. Вот, например, умного вида дракоша продавал элегантнейший чёрный плащ, мечту любого ценителя прекрасного.

Кривохмыл, который в жизни не видел ничего красивей праздничных панталон дядюшки Гнутоноса, глаз не мог отвести от этого великолепия.

– Два фунтовских рубля, – отчеканил Васька Башарин, давая понять, что торг неуместен.

В образе дракоши Васька совершенно не походил на себя прежнего, разве что печать высшего образования так и проглядывалась на его клыкастой и шипастой морде.

Кривохмыл не торгуясь выложил денюжки и сразу накинул на себя обнову. Вот теперь он был окончательно готов предстать пред народом Междуморья и продемонстрировать свой уникальный перфоманс, перфоманс, после которого всё изменится, потому что жить по-прежнему будет уже нельзя, а новая прекрасная жизнь станет доступной для каждого, и этот каждый легко поймёт, что именно от него требуется для новой счастливой жизни.

Он радостно, преисполненный самых восторженных предчувствий, вскочил на помелои устремился вверх, а Васька Башарин в очередной раз почесал затылок кончиком хвоста. Эта способность была единственным, что ему нравилось в новом обличии, всё остальное решительно «не». Особенно «не» была вот эта вся ситуация, когда в очередной раз стремительные события развёртывались вокруг буки Кривохмыла, а им всем приходилось приноравливаться, ловчить и, по сути, идти на поводу у этих самых событий. Это было неприятно и даже несколько унизительно и заранее обрекало на непредсказуемый результат. Как и в прошлый раз. Как и всегда. Васька даже слегка застонал от досады и даже выпустил в воздух изрядный протуберанец.

– Совсем уже! – визгливо завопила пожилая фея, торговавшая неподалёку вересковым мёдом. – Запрет на пламяизвергание в общественных местах уж сколько лет действует, а они коптят и коптят. Я жаловаться буду. Вот прямо самому комендант-майору Форсу и пожалуюсь. Он у моей снохи медовуху покупает.

– А вот и не пожалуешься! – ещё громче феи заорал молоденький гном-газетчик, размахивая свежим номером «От Междуморья к Алжир-Ег!». – Шорт Форс в бегах, погромы в Нововавилонске, призыв к народному единству! Долой преступную клику Сенергеч-Бопа!! Покупайте газету.

– Ой, – шёпотом сказала фея.

А Васька Башарин нахмурился и купил газету.

***

Джо Парети и Тоха Царскосельский в образе каменюжных троллей волокли по пустыне здоровенный резервуар на колёсах.

– Нет, ты мне скажи, – в который раз уже спрашивал Парети. – За каким лешим тебе понадобился Гнутонос? За каким лешим он вам всем вдруг понадобился?

– Я же говорил. Я уже устал повторять. Я получил шифровку из Центра. Что вы ко мне привязались?

– Не нравится мне эта внезапная активность всех причастных к событиям, которые уже основательно подзабылись…

– Может в этом дело, что они подзабылись…

– А кем конкретно была подписана шифровка?

– Так я вам и сказал.

Из аквариума высунулась русалка Барбара Юнгкрайн (Варя) и, протирая глаза, спросила:

– Далеко ещё?

– Это как измерять, – сказал Джо Парети. – Если километрами, то вон за тем холмом. А если часами, то завтра к полудню.

– Блин, я не выдержу до завтра, я их утоплю, – сказала Варя.

Рядом с ней из воды появились две аутентичные русалки и дурашливо захохотали.

– Твари тупые безмозглые, – устало сказала Варя.

– Не обращай внимания, – посоветовал Тоха.

– Ага. Только они пристают всё время.

Тоха заржал, а Джо Парети язвительно прокомментировал:

– Поражаюсь, что за нежные создания в агентуре у Сенегреч-Бопа.

Варя, вцепившись руками в бортик бассейна, наполовину вылезла из воды, демонстрируя прекрасную обнажённую грудь.

– Дедуля, а хвостом по голове давно не получал?

– Тебе делов-то: до завтра потерпеть и кинуть Кривохмылу пару бумажных купюр, – командным голосом отчеканил Джо Парети. – Чего разнылась?

– Сам бы тут посидел, – плаксиво сказала Варя.

– Плохо там? – участливо спросил Тоха.

– Скучно. И вода не свежая.

– Беда.

– Вообще.

– Эх.

– Ну да.

– Варя?

– Что?

– Да так-то ничего, – сказал Тоха, продолжая пялиться на Варину грудь.

– Ой, – сказала Варя и плюхнулась обратно в бассейн.

***

Флаер Главного можно сказать свалился Кириллу прямо на голову, когда он, отойдя на безопасное место от хижины, проводил тщательную инвентаризацию Наташиного рюкзака. Он как раз пытался понять, зачем Наташе мог понадобиться в пустыне массажный коврик для ванной, когда в режиме экстренной посадки рядом с ним приземлился летательный аппарат. И Главный вышел к нему с распростёртыми объятиями.

– Привет, – сказал Главный. – Давно хотел с тобой познакомиться.

– Здравствуйте, – вежливо ответил Кирилл. – А я ведь вас знаю. Вы Генеральный Конструктор.

Главный недовольно поморщился. Его всегда несколько коробило это официальное звание. Его так называли везде, но мало кто знал, что ему менее всего подходит такое словосочетание, потому что за всю свою жизнь он ни разу ничего не сконструировал. Но традиция есть традиция.

– Ну, какой я теперь генеральный, – сказал Главный. – Прежней корпорации больше нет. И нет её, между прочим, твоими стараниями.

– Да, – согласился Кирилл. – Я уже понял, что мои старания были несколько неуместны. Хотя многим нравится. Но если корпорации больше нет, то зачем вы здесь?

Тогда Главный вынул из кармана обычный аккуратно сложенный носовой платок. Синенький в клеточку.

– Вот, – сказал он.

– Что? – удивился Кирилл и на всякий случай вытер нос тыльной стороной ладони. Вроде сухо.