Текст книги "Худший Друг – Лучший Враг. Роман о бизнесе, жизненном выборе и любви"

Худший Друг – Лучший Враг
Роман о бизнесе, жизненном выборе и любви
Константин Юрьевич Смоленцев

Эту книгу я посвящаю близким мне людям:

близким по крови и близким по духу…

© Константин Юрьевич Смоленцев, 2023

ISBN 978-5-0060-5210-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бесценна конструктивная критика первых читателей романа – моих близких и друзей – из разных уголков матушки-Земли:

России (Москвы, Тюмени, Заводоуковска, Дубны, Урус-Мартана), Канады (Оттавы, Перфа), Франции (Парижа), Молдовы (Орхея), Болгарии (Плевена) и Беларуси (Минска).

Моя искренняя признательность!

Великий Господь сказал: все сложное ненужно,

все нужное – просто.

Жизненный девиз М. Т. Калашникова,

знаменитого российского конструктора стрелкового оружия

Описанные в романе события частично вымышлены.

Совпадение имен, названий и мест действия частично

случайные.

Часть 1

1

Для того чтобы были деньги, надо что-то продать. Для того чтобы что-то продать, надо что-то создать.

«И с чего бы это мое любимое перефразирование известного персонажа старого мультика с утра крутится в голове? – подумал Николай. – Я только что продал один из собственных бизнесов. И дело даже не в деньгах. Я успешно, как и задумывал, реализовал свой первый расчетливо структурированный бизнес-проект в жизни. Я добился поставленной цели. И даже не это главное. Главное – я выиграл в борьбе с самим собой. Мой формальный приз-эквивалент за победу – заслуженно полученные деньги. А голова все работает по инерции, никак не может остановиться… Не миллиарды долларов, но весьма немаленькая сумма для среднестатистического делового человека. В ежегодный список Форбс, конечно, не войду. Даже если сложить старые накопления, недвижимость, работающие активы и плюс почти сто миллионов евро наличными – это не проходная туда цифра. Да и не стояла задача исключительно обогатиться, еще и любой ценой. Правда, пока прибавилось не сто миллионов. Вчера на личный номерной счет в люксембургском банке поступило сто тридцать миллионов, из которых сорок условно не мои. Но не абсолютный размер суммы важен. Задача была совершенно в другом – начать менять свою судьбу… И я ее по большому счету решил».

С утра был звонок от Петри, директора по инвестициям авторитетного скандинавского венчурного11
  Здесь и далее знаком * помечены узкоспециальные или редко применяемые термины, расположенные в алфавитном порядке в глоссарии в конце издания.


[Закрыть] фонда и по совместительству партнера по проданному сибирскому семенному бизнесу. С ярко выраженным скандинавским акцентом, который появлялся у него всякий раз, когда он сильно волновался, Петри сообщил, что сегодня стратегическим инвестором* транзакция будет произведена. А вечером, дождавшись окончания расчетных часов в европейских банках, Николай включил лэптоп* и увидел подтверждение слов Петри.

Еще почти десять миллионов евро должны поступить от итальянцев в течение полутора лет. Если, конечно, к его бизнесу, вернее, к уже бывшему бизнесу, не будет претензий со стороны налоговых органов или третьих лиц. Николай согласился на такое условие. И убедил своих очень разных по устремлениям партнеров «АгроИнТеха» поддержать решение. Выбор был одновременно прост и непрост: либо продажа семидесяти пяти процентов акций сейчас и двадцати пяти процентов через три года с корректировкой цены по сложно выстроенной схеме в зависимости от результатов работы бизнеса, либо сто процентов сейчас, но с обременением. Умом Николай понимал, что первый вариант может быть выгоднее, ибо бизнес работает эффективно и постоянно набирает обороты, но выработанная годами привычка – лучше слегка недополучить сейчас, чем больше потерять потом — взяла свое. За принятие такого решения «голосовала» и расхожая в среде инвестбанкиров поговорка «Деньги, полученные раньше, – это бо́льшие деньги».

«Или чутье что-то подсказало? Тем более что финансовая ситуация в мире как-то не вызывает доверия… Декларируемая стабильность российской политической системы все больше и больше начинает принимать очертания закостенелости. Экономика уверенно движется в никуда по старым проржавевшим сырьевым рельсам, проложенным десятилетия назад среди болот коммунистической идеологии неисправимыми романтиками и десятками миллионов зэков. Да и прошлые советско-российские кризисы и дефолты оставили глубокие следы и в памяти, и на моих банковских счетах. Как все-таки мы стремимся страхи прошлого переносить на настоящее, – продолжал он размышлять. – Или все-таки чутье? А своему чутью я доверяю всегда. Все, хватит, спать! Завтра будет новый день, завтра и буду думать о дальнейшей жизни».

2

Кофе был превосходен. Не часто в Москве удается выпить вкусный кофе. Дорогой – легко. А вот вкусный – не часто. Особенно утром. Па-ра-докс одного из самых дорогих городов мира.

«Да вы, батюшка, эстет!» – пришла на память Николаю по этому поводу фраза одной знакомой русской парижанки. Он улыбнулся приятным воспоминаниям. Как-то весной он договаривался с ней об утренней деловой встрече. Хотелось побеседовать в неформальной обстановке, поэтому встал вопрос о выборе соответствующего кафе. Одним из главных критериев для них обоих оказался вкус и аромат подаваемого кофе. Встреча прошла удачно. И его любимый эспрессо по-итальянски, крепкий и насыщенный, с густой и бархатной, но одновременно мягкой и нежной пенкой, был великолепен. Николай любил и кофе по-восточному. Но это дома, в спокойной атмосфере, колдуя и вкладывая в приготовление напитка свою ауру, свои фантазии, свою энергетику. Кухня – это место для священнодействования. Всуе туда лучше не заходить – ни удовольствия, ни пользы от пищи не получишь, в этом он был абсолютно уверен.

Сегодня ему предстояло мысленно пробежаться по всем годам своей предпринимательской деятельности и уточнить те выводы, которые он сделал на основе последних лет реализации проданного проекта. И еще определиться с планами на ближайший месяц. Точнее – на двадцать восемь дней. Задание на день самому себе.

 
                                               * * *
 

Мысль постараться изменить судьбу, выстроить по-другому собственную жизнь пришла Николаю несколько лет назад в такой же точно ситуации. Он сидел в этом же самом кафе на своем любимом месте около окна, не торопясь смаковал жгучий эспрессо, запивая маленькими глотками холодной и вкусной воды.

В первый месяц осени природа как будто съежилась после летней теплой постели под легким прохладным душем-дождем. Впереди было короткое бабье лето — как время вкусного горячего завтрака, и долгая зима — как один большой трудовой день.

Мысли хаотично мелькали в голове, неожиданно возникая и куда-то быстро исчезая.

Николай смотрел в окно на озирающихся, деловитых, измотанных, счастливых, сосредоточенных, влюбленных, таких разных и одновременно таких одинаковых, пробегающих и медленно проходящих мимо окон кафе людей. Каждый проносил перед его глазами кусочек своей жизни, своей судьбы.

«Мои мысли — как эти люди за окном, – почему-то тогда подумалось ему. — Все разные и каждая сама по себе. А мои желания? А мои действия? Как я живу – слепо следуя за своими хаотичными действиями? Или мои действия реализовывают мои желания? Значит ли, что все то, чего я достиг, — лишь удачное стечение обстоятельств? Чего я хочу по-настоящему? Что же тогда в моих силах, что же является непосредственно моей заслугой, в чем моя миссия перед самим собой? Чего я добился к сорока годам?».

И словно в подтверждение правильности вычислений Николай посмотрел на любимые швейцарские часы на левой руке. Уже тогда этим часам было немногим меньше десяти лет. Высокотехнологичное сапфировое стекло и керамика выглядели точно так же, как в тот день, когда Николай с любимой женщиной прогуливался по Тверской и случайно зашел в небольшой магазинчик часов на Пушкинской площади столицы. Продавец (слава мастерам продаж!), взглянув на японские часы Николая, негромко заметил, что, дескать, такой импозантный молодой человек и в таких часах… И тут же достал и открыл квадратную, обтянутую кожей коробочку стального цвета.

– Вот, – добавил он, — космические материалы и передовые технологии! Не разбить, не покарябать! Точность и надежность – швейцарские!

Николай взял в руки чудо передовых швейцарских технологий и понял — это ЕГО часы. С тех пор он с ними не расставался. И хотя уже давно мог себе позволить поменять эти, по теперешним меркам не супердорогие для его положения часы на более эксклюзивные, но память о той яркой и страстной любви, а главное, ощущение какой-то родственности в этом предмете не позволяли Николаю до сегодняшнего дня сменить их. Часы и теперь выглядели стильно, элегантно и достойно. Но роль выполняли скорее ритуальную, ибо и на лэптопе, и на смартфоне, которые всегда под рукой, время высвечивалось в любом формате.

Как будто убедившись по часам, что ему действительно «стукнуло» сорок, Николай осознал всю глубину проблемы. От этого стало неуютно и даже слегка передернуло. Чего, казалось бы?! Он — провинциал — уверенно закрепился в нынешней столице бывшей Российской империи, в которую стремятся попасть миллионы. Уютное дорогое кафе, куда «уважаемые москвичи и гости города» (брендовая фраза зазывал — туристических агентов, ее слышит каждый проходящий по Красной площади) могут позволить себе ходить только по большим праздникам (да и то не все), для него — рядовое место отдыха. Прикид и аксессуары — опять-таки недешевые. И обожаемый спортивный автомобиль, который мгновенно откликается на каждый импульс желаний владельца, словно верный боевой конь, стоит под окнами кафе. И элитная квартира в престижном районе с приличными, хотя порой и пафосными соседями – известными широким кругам футболистами и телеведущими, и авторитетными в узких кругах военачальниками и темными личностями. И время есть о себе подумать, о смысле жизни или просто расслабиться. И вроде бы все есть. Чего жалиться?! И в то же время ощущение какой-то хаотичности и неуправляемости бытия, ощущение щепки, несущейся и подчиняющейся безудержной власти бурлящего и набирающего силу от тающих сугробов весеннего ручья. Или это все-таки и есть Он – тиражируемый гламурными изданиями кризис среднего возраста?

 
                                               * * *
 

С тех пор периодическое возвращение в первоначальное состояние стало для Николая необходимым. Это был своеобразный якорь, стартовая линия, точка отсчета его ДРУГОЙ жизни. Его НОВОЙ жизни, выстроенной так, как виделось и желалось ему. С достижением тех результатов в бизнесе и в те сроки, что определял непосредственно он. Определял сам для себя и неизменно в последние годы достигал поставленных задач. «Ничего личного, это всего лишь бизнес» — еще одна фраза из какого-то культового классического гангстерского боевика, которая всплывала в памяти всякий раз, когда накатывала усталость, появлялось желание расслабиться или когда он чувствовал, что втягивается в работу по инерции, по старинке, ради процесса. Почему-то именно с помощью этой фразы он успокаивался и вновь концентрировался на ключевых целях.

Николай полюбил это кафе еще с тех пор, когда он – молодой энергичный провинциальный предприниматель из Сибири, прилетал ранним утром в спящую столицу, а встречающие партнеры по одному непростому с точки зрения взаимоотношений между акционерами бизнесу — вальяжный чеченец Амирхан и эмоциональный бывший спецназовец чех Милан – везли его завтракать на понтовом малиновом шестисотом «мерседесе» Амирхана в это круглосуточно работающее уютное заведение старой Москвы. Кафе было небольшим. Барная стойка располагалась в центре зала, давая возможность барменам быть в близкой зоне желаний посетителей. Посуда, неизменно подобранная со вкусом, гармонировала с оформлением столиков и доставляла эстетическое наслаждение. Кухня была европейская и весьма достойная. И только в последнее время, следуя модным тенденциям, появилось суши-меню, а вдобавок к нему молодой смуглый повар с раскосыми глазами, олицетворяющий, видимо, по замыслу хозяев кафе, азиатское начало нововведения, но не знающий ни одного слова ни на одном языке, кроме русского. Но главное – здесь всегда были и есть очень вкусные круасаны и кофе!

Вибрация смартфона вывела Николая из состояния задумчивости. Беспокоила из офиса его персональный помощник – директор службы поддержки оперативного управления Светлана Александровна.

— Николай Константинович, здравствуйте! Отвлеку на пару минут. Из Ванкувера пришла электронка с предложением о сотрудничестве. С моей точки зрения – стоит обратить внимание. Когда вам будет удобно взглянуть?.. И когда планируете быть в офисе, чтобы собрать совещание с топ-менеджментом?.. Да, и генеральный «АгроИнТеха» что-то хотел обсудить, уже дважды звонил.

Голос у нее был низкий и всегда ровно-спокойный, как и характер. Это сильно импонировало Николаю. Когда вокруг все бурлит и клокочет, словно проснувшийся вулкан, именно такая манера поведения ключевых сотрудников не позволяет «раскачивать лодку» его дела.

Светлана Александровна была суперпрофессионалом, и к тому же яркой красивой смуглой шатенкой с умопомрачительно выразительной фигурой, холодным рассудком, железным характером и темно-карими, почти черными глазами, которые, казалось, видят каждого насквозь. Сердца мужчин начинали неровно биться, когда они видели эту женщину. И это тоже импонировало Николаю, играло на формирование его имиджа, а значит, помогало делу. Не каждый руководитель способен подбирать и удерживать таких людей в своей команде. Да и от излишне назойливого стороннего женского обожания она его периодически спасала. Редкая претендентка на его внимание находила в себе силы конкурировать с ней даже заочно по телефону.

«Видимо, переживает генеральный „АгроИнТеха“ сильно, – мелькнула догадка. — Хотя ведь знал, что момент продажи компании и смены акционеров наступит неизбежно. Я об этом ему сообщил еще на собеседовании при приеме на работу. Но кивнуть головой в надежде получить хорошее место — это одно, а принять для себя, что событие свершилось, будучи уже генеральным директором — совершенно иное».

— Завтра буду, как обычно, в восемь утра, – ответил Николай. — В восемь пятнадцать жду от вас предложения по плану на день. В восемь тридцать созвонимся с генеральным «АгроИнТеха». В девять, как и планировали, соберем совет по развитию с повесткой по технологиям дистанционного управления. Да, и не забудьте уточнить в фитнес-клубе, когда у них все-таки появится давно ангажируемый тренер по у-шу? Хотя… не стоит уточнять, уже не имеет смысла, мои планы изменились.

Он не любил долго разговаривать по телефону. Более того, длинные вымученные разговоры Николая раздражали. Его глубоким убеждением было, что максимум за три минуты всегда можно обсудить все вопросы — как делового плана, так и личного характера. Его манера телефонного общения нравилась не всем. Особенно сложно было принять ее дамам. И на почве разных телефонных ожиданий с любимыми или просто знакомыми женщинами у него неоднократно происходили размолвки. С мужчинами было проще – с ними Николай особенно не церемонился: умный – да поймет, а с дураком лучше расстаться раньше.

Светлана Александровна досконально знала привычки шефа, и поэтому телефонный разговор занял не две, а максимум одну минуту.

«Итак, вернемся к планам, — Николай отпил кофе и посмотрел в окно. — Задание на сегодня: я должен прокрутить в памяти и проанализировать весь предпринимательский период своей жизни, соотнести полученные выводы с выводами периода развития проданного семенного бизнеса и зафиксировать все отклонения от задуманного, все удачи и все просчеты. Завтра день отдам офисным заботам. В среду-четверг надо куда-нибудь улететь отдохнуть на десять дней. Кстати, с местом отдыха необходимо определиться обязательно сегодня. Два дня на акклиматизацию после отдыха и на решение бытовых проблем. Итого – пятнадцать дней. Потом пару недель на подготовку бизнеса для дистанционной работы с ним, сборы и вылет в Канаду».

Не мало ли между несколькими годами напряженной работы и неопределенностью начала жизни в другой стране?

«Нормально», — успокоил себя Николай и, не став допивать остывший эспрессо, заказал новый.

Водка должна быть ледяная, а чай и кофе – обжигающе горячими, это было еще одним стойким убеждением внешне скромного, но уверенного в правоте своего выбора российского валютного миллионера.

Николай взглянул на наручные часы: солнечные лучи отражались от небольшого стального цвета квадратного циферблата, и разглядеть миниатюрные стрелки такого же цвета было сложно. Достал и включил лэптоп. Компьютер долго жужжал и щелкал, загружая программы и раздражая медлительностью и капризностью, потом еще так же неохотно синхронизировался со смартфоном. Эмоционально высказав про себя пожелания технике и программному обеспечению, Николай начал неторопливо перелистывать записи последних лет. Задачи, заметки, дневник, календарь… Открыл краткий семилетний план своей бизнес-жизни, начатый на этом же месте около шести лет назад. Если выразиться точнее, краткое описание ви́дения этих лет и план своих действий, позволяющих из эмоционально возникшего желания изменить судьбу создать наступившую реальность.

Вспоминая прошлое, захотелось коньяка. Он посмотрел на барную стойку. Свой любимый «Ричард Хеннесси» увидеть, конечно, не надеялся, а вот «Хеннесси XO» стоял в общем ряду бутылок водки, рома, виски, самбуки, каких-то ликеров и почему-то затесавшегося среди них оздоровительного сибирского бальзама. «Занятно, – мелькнуло в голове. – Не пьем, лечимся! – Николай улыбнулся крылатой фразе. – XO так XO, тоже очень неплохо».

Бармен уловил взгляд задумчивого посетителя и быстро, но без суеты оказался рядом.

— Сто грамм «Хеннесси XO», пожалуйста.

— Со льдом?

— Без всего.

«Умничка, – оценил Николай бармена, – квалифицированный товарищ. Вроде и невзрачный внешне. Хотя, наверное, бармены, как и разведчики, не должны выделяться из толпы. И желания улавливает, и не суетится, и коньяк со льдом предлагает. Не часто это можно услышать от барменов. Виски со льдом – этим никого не удивишь, скорее наоборот. А вот коньяк со льдом…»

Николай не разделял мнение уважаемого им Жиля – потомка и управляющего бизнесом семьи Хеннесси, что лед мгновенно раскрывает утонченные привкусы и ароматы восхитительного напитка. Ему все равно нравился коньяк, слегка согретый в бокале ладонями. Это дитя виноградной лозы, земли и солнца как будто оживало, когда вновь ощущало тепло человеческих рук. Да и разбавлять древесные ноты и тонкий привкус корицы купажа сотни старейших коньячных спиртов тающим льдом неконтролируемого происхождения, особенно полученным из российской водопроводной воды, Николаю казалось просто кощунственным: «Экскьюзе муа, месье Жиль, не убедили».

Легкое пощипывание коньяка на языке, приятное тепло в груди. Пошло-пошло-пошло… Он посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы, на «прикормленном» годами месте профессиональная нищенка – «калека от рождения» – бездарно отрабатывала свою роль. Народ на удивление верил, останавливался и, стыдливо отводя глаза, совал ей деньги, словно пытаясь таким образом освободиться от собственных скрытых грехов. Хотя если приглядеться, и движения больного человека аферистка воспроизводит не точно, и глаза нагло-сытые, и из-под лохмотьев проглядывает качественная брендовая одежда. Да кто ж на бегу такие нюансы разглядывать будет?! А вот замусоленная хендмейд-картонка с намалеванным цветным карандашом страшным диагнозом бросается в глаза сразу. Подавать калекам и нищим – это в крови русского народа, своеобразная дань национальным традициям. Да только нынче настоящие убогие и нищие не имеют возможности занять столь доходные «рабочие» места в центре Москвы. Суперприбыльный рынок душевного сочувствия и «чем можем» помощи профессионально организован и жестко поделен криминальными группировками. В газетах об этом постоянно пишут, по телевидению регулярно рассказывают. А внучатые потомки сына турецкого поданного Оси Бендера живут, и бессмертное дело его по сравнительно честному изыманию денег процветает. Или так современное поколение откупается от убогости собственной души?

Миллионы бегущих людей… Трудовые будни мегаполиса… Каждый выживает как может.

Странного вида мужчина с отрешенным взглядом и взъерошенными волосами вошел в кафе, быстро прошелся по залу, ни на кого не глядя, разложил на каждый столик по флаеру и, не задерживаясь, вышел на улицу. На небольшом листке бумаги типографским крупным шрифтом были напечатаны слова, принадлежащие святому апостолу Павлу: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах».

Николай несколько раз медленно перечитал текст, задумчиво посмотрел вслед неожиданно появившемуся и также неожиданно исчезнувшему необычному человеку и набрал на смартфоне номер мобильного телефона руководителя юридического департамента своего холдинга.

– Слушаю, Николай Константинович? – практически мгновенно раздался в трубке голос юриста.

– Приветствую!

– Добрый день.

– Помните, мы с вами не так давно обсуждали тему создания трастов* и благотворительных фондов?

– Да, конечно, помню.

– Давайте перейдем к стадии реализации. Начинайте прорабатывать документы по созданию одного траста и одного благотворительного фонда.

– В каких юрисдикциях, с каким капиталом и какими стратегиями?

– Траст с капиталом в сорок миллионов евро в… Швейцарии. Цели – поддержка инновационных технологий и малого бизнеса в семеноводстве. Ну и поддержка семьи Виктора Дмитриевича. Декларировать последнее, естественно, не нужно.

– Понятно.

– Благотворительный фонд с аналогичным капиталом в… Давайте в Люксембурге зарегистрируем, хорошо? Ну а цели… развитие навыков и талантов детей и молодежи, поддержка больных и пожилых людей. Сформулируйте только почетче.

– Ясно. Конечные бенефициары*, прозрачность владения трастом и фондом?

– Конечным бенефициаром в обоих случаях буду только я. С прозрачностью… Полная непрозрачность. Я понятно высказался?

– Абсолютно. Сделаем в лучшем виде. Что-то еще?

– Пожалуй, нет. Завтра подойдите ко мне после обеда с проектами.

– Обязательно.

«Н-да… Немного не дождался ты, Виктор Дмитриевич, царствие тебе небесное, – с горечью вспомнил партнера Николай. – За деньги не переживай, доля твоя на благие цели будет расходоваться и на семью твою. Равными партнерами мы входили в бизнес, равными суммами от его продажи и людям помогать будем. А вот анекдотов твоих мне порой не хватает… Что поделать, все мы смертны… Спи спокойно, партнер…»

Николай снова взглянул на смартфон. Мессенджер молчал – Собеседница уже спала, в Сан-Франциско наступила ночь. Он снова улыбнулся воспоминаниям их необычного знакомства в этом самом кафе как раз в тот момент, когда у него появилось желание изменить жизнь.

 
                                               * * *
 

«Красивые глаза», – автоматически тогда подметил Николай.

Через два столика от него внимательно смотрели в его сторону красивые зеленые женские глаза. Вроде бы на него и вроде бы сквозь него. На вид хозяйке этих глаз было не более тридцати лет. Длинные и пушистые ресницы придавали взгляду интригующую загадочность и бездонную глубину. «Интересно, ресницы свои или искусственные?» – подумалось ему.

И тут же про себя развил тему: «А грудь и губы силиконовые? А ногти – наращенные? А глаза? Это естественный цвет или линзы?» Глядя в эти большие бирюзового цвета глаза, словно отражающие меняющийся цвет океанических волн вокруг знойного тропического острова, он улыбнулся своим критическим мыслям и одновременно хозяйке взгляда. Она слегка наклонила на бок голову и в ответ чуть приподняла бокал красного вина.

«Чувствует себя уверенно», – отметил он.

До того момента Николай ее в кафе не видел – такие глаза невозможно забыть. «Вряд ли из провинции, слишком уверенная и спокойная. Одета со вкусом. Из Питера? Возможно… но что-то отличает ее манеру одеваться от российской. Скорее всего, часто бывает за рубежом, – он любил разгадывать судьбы незнакомых людей, но тут же прервал свои исследования: – Сегодня мне не до вас, привлекательные глаза! Если судьба нам познакомиться, обязательно увидимся еще». Это мысленное сообщение он и послал девушке. Судя по выражению ее лица, она мысленно послала ему такое же.

 
                                               * * *
 

Подошел официант и извиняющимся голосом негромко произнес, что в связи с неожиданной налоговой проверкой кафе закрывается, кофе и коньяк – за счет заведения в качестве компенсации за причиненные неудобства.

Николай неторопливо шел по улице, жмурясь от яркого солнца и рассматривая витрины магазинов и ресторанов. Его внимание привлек небольшой магазинчик с двойной «шлюзовой» дверью и неброской вывеской «Продажа и покупка швейцарских часов».

Внимательно изучая часы Николая, сидящий около входа в углу за маленьким столиком эксперт-скупщик довольно покачивал головой.

– Настоящие! Вот посмотрите, какой формы головки винтиков… Китайцы пока такие сделать не могут. Зачем, если не секрет, продаете такое богатство?

– Нет времени разглядывать маленькие стрелки, – неохотно пояснил Николай. – Да и летаю часто, мне удобнее иметь хронограф с разными часовыми поясами.

– Разумно, разумно, – снова покачал головой скупщик и достал из кармана деньги. – Устроит? Не для перепродажи беру, а для своего друга, он давно у меня такие просит.

– Удачи другу! – Николай взял деньги и перешел к прилавку с часами.

– Я все слышала, – продавщица улыбнулась голливудской улыбкой. – Подобрала специально для вас!

На витрине лежала открытая большая коробка-шкатулка из темного дерева с макетом яхты и хронографом с позолоченным круглым циферблатом.

– Специальный ограниченный выпуск в честь юбилейной гонки яхт на Женевском озере. Всего один экземпляр пришел, – почему-то понизив голос, добавила она.

Часы удобно сидели на руке.

– Заверните! Точнее, я не буду их снимать, давайте просто оплачу.

Довольная быстрой сделкой, продавщица, немного суетясь, быстро, пока он не передумал, упаковала коробку в фирменный пакет.

Примерно аналогичная сцена произошла чуть позже через дорогу в магазине компьютерной техники.

– Желаю поменять железо с программным обеспечением от Билла Гейтса* на…

– Комплект с программным обеспечением от Стива Джобса*! – подмигнув продолжил фразу Николая менеджер зала – молодой веселый рыжеволосый парень с густо усыпанным крупными веснушками лицом. – Я вообще удивляюсь, как вы, такой с виду продвинутый мужчина, до сих пор пользовались отстойными реликтовыми разработками. С ними же невозможно нормально работать.

– Ну и, пожалуй, последнее обновление на сегодня, а потом поеду домой заниматься анализом и выводами, – шепотом произнес Николай, протискиваясь с портфелем и тремя объемными пакетами в узкую дверь небольшой старинной церквушки. Массивная золотая сережка из левого уха с гравировкой на английском языке «Дом там, где твое сердце» звонко упала на дно ящика для пожертвований на приобретение оборудования для опекаемой приходом больницы.