Текст книги "Архив сочинений – 2015. Часть II"

Лев Толстой «Воскресение» (1899)

Реальность легко искажается под воздействием человеческого слова. Одну историю несколько людей расскажут разными словами. У постороннего слушателя может сложиться ощущение противоречивости их версий. Но при этом те люди будут полностью уверены в правдивости именно своего видения ситуации. Парадоксальность такого положения объясняется многими причинами, главной из которых является жизненный опыт, и только потом все остальные сопутствующие факторы. Не станет заблуждением, если провести эксперимент над одним человеком, заставив его посмотреть на определённую ситуацию в разные моменты своей жизни, стирая каждый раз воспоминания. Совпадений не случится – истории будут обязательно разниться. Так случилось, что Лев Толстой ближе к завершению писательской карьеры стал излишне морализировать, осуждая обстановку внутри Российской Империи, всё более осознавая рост напряжённости внутри общества. На эту тему гораздо ярче писал Иван Тургенев, а Фёдор Достоевский выжимал из души подобных персонажей все их сокровенные мысли. Толстой пошёл дальше, совместив в «Воскресении» Тургенева с Достоевским, разбавив содержание энциклопедией по юриспруденции России конца XIX века.

Если читатель не готов наблюдать за кропотливым описанием судебного процесса, разобранным до мельчайших составляющих, а также внимать красочно написанному протоколу о вскрытии трупа, то «Воскресение» изначально даст заряд пессимизма. Разумеется, одно судебное дело подразумевает другое, а именно апелляцию или кассацию. И пусть читатель сразу настроится именно на доскональный разбор обстоятельств, какие бы выводы он не делал во время знакомства с произведением. Толстой не будет жалеть себя; не будет жалеть и тех, до кого он хотел достучаться. В «Воскресении» страдают все, включая судью, которому противен протокол вскрытия, что портит аппетит и отдаляет принятие присяжными очевидного решения. Толстой сделал из «Воскресения» рутинную книгу, достойную стоять на полке бюрократа: важность любой бумажки очевидна, даже если она нужна только вследствие её наличия в перечне необходимых документов.

Толстой полностью концентрирует внимание читателя на происходящем. Юридическая составляющая «Воскресения» будет важна людям, интересующимся историей предмета. Остальные читатели могут внимать страданиям главного героя, который вынужден быть присяжным по делу его бывшей возлюбленной, ныне обвиняемой в отравлении человека. Толстой смотрит на судебный процесс глазами главного героя, щедро одаривая страницы его переживаниями, воспоминаниями, предположениями и метаниями. Стоит задуматься, как понимаешь, что судебный процесс должен был давным-давно закончиться, но Толстого это не останавливает. Лев Николаевич готов довести до читателя абсолютно всё, вплоть до скрипа половиц, если такое случается во время судебных заседаний. Кроме главного героя есть героиня со сломанной судьбой и печальными обстоятельствами всей жизни, начиная с рождения и заканчивая нынешним положением обвиняемой. Перед присяжными, судьёй и прокурором она будет испытывать точно такие же чувства, как и главный герой, но дополнительно Толстой поведает читателю её собственную историю, будто без этого тот не поймёт всю чистоту души представленной в книге героини.

Заблуждаться может и сам писатель, рассказывая историю с позиции своего понимания проблемы. Далеко не всегда писатель при этом будет прав. Он может обелить чёрное, очернить белое, либо белое сделать белее, а чёрное чернее. Толстой поступает сообразно этому принципу, представляя читателю историю о страдающих людям, вынужденных трепетать перед сложившейся системой, смирившись или пойдя на бунт. Ситуация в стране к концу XIX века продолжала оставаться взрывоопасной: Толстой показывает читателю различия между обычными осуждёнными и политическими преступниками, деля наказанных на два лагеря, которые не соприкасаются друг с другом, но находятся в постоянном соприкосновении. Сам Толстой сгущает краски, перемешивая мысли главного героя с нарастающим народным гневом, делая откровение из свинского отношения к заключённым. Значит, мораль при жизни Толстого уже достигла того момента, когда люди стали задумываться об отношении к себе подобным и достойному образу жизни, когда никто не имеет права ставить себя выше других. Раньше просто бросали в темницу, забыв о человеке навсегда. Нынешняя пресловутая гуманность требует человеческо