Текст книги "Литературоведческий анализ стихотворений – 2"

11. Время

 
Вот неделя промчалась, как вихрь
Проходит за месяцем год.
Ускоряется время и лихо
Несётся куда-то вперёд.
 
 
Сей стремительный бег принимая,
За временем спешно бежим.
Отстаём от него, обгоняем…
Но всё же на месте стоим.
 
 
Ибо время, сказать если строго,
До конца нам постичь не дано.
Кабы было оно, то у Бога
Срок хранения вышел давно?
 
 
И не пашет оно, и не сеет.
Не лечит почти никого.
Потерял кто – вернуть не сумеет:
Бесценно оно от того…
 

Стихотворение прошло сложный процесс редактирования из-за прихотливого размера, который предполагал самые разнообразные варианты улучшения. Думаю свести его к уникальной и более энергичной форме мог бы ещё один резерв минимализма, который неожиданно вскрылся при многократном и кропотливом прочтении только сейчас.

Это первый слог каждой первой строфы, которым можно пожертвовать, сохранив остальное без изменения. Возможно, ещё «срок хранения» стоило бы поменять на «срок годности». И «Потерял кто —…» на «Потерявший…».

Предлагается последовательно убрать «Вот…» «Сей…», «И…» и поменять «Ибо… на «А…» – вот что нужно сделать автору, для окончательной отделки произведения.

12. Русский поэт

1

 
Надо признаться, не ясно пока,
С целью какой наша пишет рука,
Что побуждает творить и писать,
Лучших почитывать, локти кусать…
 
 
Что для читателей наши стихи?
Буквы сакральные? Вздор чепухи?
Струны живые? Рифмованный бред?
Охать начнут или хлопать вослед?
 

2

 
Многие мыслят, что бог он и гений,
Ловкий охотник чудесных мгновений.
Как намекнуть, что он сильно не прав?
Снять с пьедестала зарвавшийся нрав?
 
 
Пусть нас рассудит бездушное время,
Вече народов, славянское племя.
Чуть различим среди строк силуэт:
Кто графоман, а кто Русский поэт…
 

Аллитерация „у-к” – „к-у”, и „о-х” – „х-о” в первой части, и „о-г” – „г-о” в части под номером два, анафора «Что…» и «Кто…» организуют звуковое единство произведения. Двухчастная композиция не только разделяет области применения исключительно мужской рифмы и той, где допускается женская, но и позволяет прочесть вторую часть как самостоятельное восьмистишие, произведение злободневное и полемическое, в котором вопрос таланта и ответственности поэта за собственное творчество ставится ребром. Это серьёзная заявка на законное место в среде современных писателей.

Думается, Константин Воскресенский сам решит, что делать с этим стихотворением.

13. В канцелярии небесной

 
В канцелярии небесной
Мебель двигают весь день.
Разлетелись птицы спешно
Из окрестных деревень.
 
 
Ставни хлопают худые —
Уши глохнут и болят.
Прилетели стрелы злые —
Цапнуть за нос норовят.
 
 
Чёрной кошкой подползая,
Тётка мрачная пришла,
Слёзы тёплые роняя,
Разливает зеркала.
 
 
Дядька шёл за ней, шатаясь:
Серый, плотный и косой.
Тётка мрачная, ругаясь,
Забрала его с собой.
 
 
Сверху печку растопили —
Накалилась до красна.
Наконец-то наступила
Долгожданная весна.
 
 
Засверкала в пышном цвете,
Зацвела в саду сирень…
Нет, не зря там, в кабинете,
Мебель двигали весь день…
 

Аллитерация «ре» – «ле» – «ра» – «ла» пронизывает стихотворение и связывает все строфы. Анафора «Мебель», «Тётка», «Н…» задаёт чуть сниженный уровень прочтения развёрнутой метафоры движения, точнее передвижения мебели, с которым сравнивается гром. Она составляет формальное обрамление этого лирического весеннего стихотворения, появляясь в зачине и завершая финал.

Подбор бытовых оборотов и просторечных выражений «цапнуть за нос», «ругаясь», «печку растопили» создаёт соответствующий незамысловатый образный фон событий, происходящих одновременно с перестановкой мебели «в канцелярии». Это позволяет прочесть произведение как улыбку художника.

14. Новый день зачем прожит?

 
Ночь наводит тихий ужас —
Слабый спрятаться бежит.
Страшно сунуться наружу —
Каждый жизнью дорожит.
 
 
Проливают тучи лужи,
Волки воют – зверь дрожит.
Ветер шквальный лес утюжит,
Причитает и блажит.
 
 
Мальчик дремлет неуклюже —
В яслях маленький лежит.
В печке стынет поздний ужин,
Муха-пленница жужжит.
 
 
Пёс чихает и простужен —
Дом исправно сторожит.
Ожиданье – смерти хуже:
Новый день зачем прожит?
 

Анафора на «С…» «П…» «В…» уступает по звуковой объединяющей силе перед сквозной эпифорой на «уж» – «жит».

Аллитерация четвёртого стиха первой строфы «Каждый жизнью дорожит» подчёркивает звучание эпифоры и сливается с ней.

Как правило подобное построение стихотворения вызывает ощущение назойливости и читательское отторжение. Но не в этом случае. Здесь эпифора исполняет изобразительную функцию нагнетания тревожных отрицательных эмоций.

Четырёхстопный хорей в этом произведении проведён чётко и безукоризненно, что, по-видимому, может стать естественным и характерным для Константина Воскресенского.

15. Бро

 
Открытое творящее добро —
Гладь зеркала, волшебное перо.
Ладонь руки – калёное ядро.
Они средь нас, но незаметны, бро.
 
 
Прошли года, их доброе зерно,
Как смычка душ, как важное звено,
Произросло – и вот освящено
Родство на долгий век с тобою, бро.
 
 
Что знает наше чуткое нутро?
Души капкан, дырявое ведро —
Сокровища, богатство, серебро:
Дай Бог здоровья, счастья тебе, бро.
 

Перед нами второй пример построения стихотворения на эпифоре. Здесь можно рассматривать это поэтическое средство как момент дополнительного словесного эксперимента с формой. Заявлены высокие моральные качества «…творящее добро», «…доброе зерно», «освящено Родство на долгий век…». Но парадоксальным образом предъявленному духовному запросу серьёзно мешает своеобразная тщательная версификация, выполненная тоже на высоком техническом уровне. Глубокое смысловое значение в сочетании с усиленным в результате эпифорического подчёркивания жаргонизмом «бро» становится труднопостижимым и как бы необязательным. Выход из положения видится в размещении этого стихотворения в цикл сугубо экспериментальных произведений.

Отказ от многократно усиленного созвучия «дро» – «бро», либо снижение уровня моральной заявки ведут к коренной переработке всего стихотворения, что вряд ли целесообразно.

16. Донор

 
Приумножить и евро, и баксы
Предприимчивый силится век.
Человек – источник богатства.
Потребитель богатств – человек.
 
 
Мёртвым больше он как-то сгодился —
Докучал всем, пока был живым.
Он куда-то поехал, разбился…
Нынче в морге лежит ледяным.
 
 
Как на свадьбу побрит, отутюжен.
Вновь усопшему – честь и хвала.
Всем востребован стал и так нужен —
Вмиг за телом толпа заняла.
 
 
И распилят его на кусочки,
Раздадут, чтобы всех починить.
Будут живы и сердце, и почки.
Будут ножки по травке ходить.
 
 
Но не ясно, что делать с душою.
Как же выгодней с ней поступить?
Ведь душа тут недорого стоит…
Проще к Богу её отпустить…
 

Анафора на «Будут…», «В…», «Как», «П…», аллитерация на «п-и» – «л» звучат едва заметно. Трёхстопный анапест с попеременным применением мужской и женской рифмы разнообразен и выразителен, почти классически правилен.

Эпитеты далеко не случайны, выбор их уместен и обусловлен ситуацией сюжета. «Предприимчивый», «мёртвым», «ледяным», «побрит, отутюжен».

Иронически, по-народному кратко и афористично высказано отношение к душе, как предмету купли-продажи.

 
Ведь душа тут недорого стоит…
Проще к Богу её отпустить…
 

Стихотворение видится цельным и органичным созданием талантливого художника слова.

Может быть, чуточку живее сделало бы вторую строфу местоимение «нам» вместо «всем». Другие правки кажутся мне совершенно нежелательными.

17. Любовное препинание

Это шуточное стихотворение посвящается всем робким мужчинам, которым трудно признаться даме в любви. Крепитесь, мужики!

Любовное препинание

 
Должен сделать завихренье:
Шланги мой, моё сцепленье,
Не могу просить и пня,
Не увидев блеск огня.
 
 
Мне жуётся нелегко,
Если труп мой далеко,
Не икаю, не соплю —
Одного на свете жду:
 
 
Чтоб всю жизнь пробыть дождём,
Чтобы пелось соловьём…
Бить ли градом иль не бить:
Буду таз всю жизнь лупить!
 

Любовное признание

 
Должен сделать заявленье:
Ангел мой, моё спасенье,
Не могу прожить и дня
Не увидев блеск огня.
 
 
Мне живётся нелегко,
Если друг мой далеко.
Не играю, не пою
Одного на свете жду.
 
 
Чтоб всю жизнь прожить вдвоём,
Чтобы пелось соловьём…
Быть ли рядом иль не быть:
Буду Вас всю жизнь любить!
 

Стихотворение написано энергичным трёхстопным хореем, с преимущественно мужским типом рифмы. Анафора «Не» завершает первую строфу и в последней строфе выделяется анафора «Чтоб» и «Б…» Что бы ни явилось началом этого шуточного произведения, его можно рассмотреть как осуществление приёма самопародирования и дать ему оценку с этих позиций.

Любовная тематика вообще одна из наиболее темных для литературоведческого анализа в связи с её принципиальным субъективизмом: каждый понимает и трактует любовь по-своему. В области же любовных объяснений понятно одно: признание должно прозвучать прежде предложения руки и сердца и никак не наоборот. Автор обыгрывает этот факт, задевая самую суть: ведь для того, чтобы признаться в любви в первый раз действительно надо обладать немалой смелостью.

Герой пародии делает признание с нескрываемым чувством страха, предельно комично и безжалостно коверкая слова. В результате получается смесь лексически далёких друг от друга слоёв коммуникации, сочетание которых взрывает ситуацию любовного объяснения и делает её практически невозможной.

Читателю решать насколько это смешно и привлекательно для того, чтобы порадовать близких хорошим юмором.

18. Вы мечтаете о даче?

 
Вы мечтаете о даче?
Не позвольте вас дурачить!
Ожидание одно —
Ждёт другое там кино.
 
 
Так хотелось своей виллы?
Получайте грабли, вилы.
Разлеглись, чтоб отдыхать?
Не хотите попахать?
 
 
Кто на даче не стонал,
Тот и жизни не познал.
Кто не сеял, не копал,
Тот всю жизнь свою проспал.
 
 
Те, кто сильно обеспечен,
Поджелудочную, печень
Посадили с барбекю
Под бокальчик коньяку.
 
 
Если зреет урожай —
Не печалься и мужай:
Будут яблоки и груши
Бомбардировать макуши.
 
 
Посадил мешок картошки —
До единой целы крошки:
Ни кусочек не пропал:
Сколько сеял – откопал.
 
 
Неприятно и неловко:
Внешний вид – как бомж с Рублёвки.
Под ногтями – грусть-печаль,
Пальцы – сломанный рояль.
 
 
Утром выбежал в „колхоз” —
На ночь чуть дыша приполз.
Сколько стоит „огород”?
Прочитай наоборот.
 
 
Не всегда на чудо-даче
Ждёт нас счастье и удача.
Тленны баня, особняк —
Тут бессмертен лишь сорняк!
 

Анафора «Кто» «П…» «Т…» не бросается в глаза. Аллитерация разнообразна настолько, что чрезмерно не выделяется и создаёт впечатление лёгкой разговорной речи. Внимательное и многократное прочтение вызывает на поверхность потенциального авторедактирования лишь два небольших момента: слегка улучшить и без того блестящую вещь можно попытаться, поменяв местами первую и последнюю строфы. Всё-таки оборот «вас дурачить» можно рассмотреть как инвективу, следовательно в финале произведения она прозвучит уместнее. И сказать «…вид бомжа…» вероятно будет чуть благозвучнее, чем «…вид – как бомж…»

В остальном стихотворение полностью выполняет функцию шуточного пронизанного добродушным народным юмором, светлого и радостного произведения, которое не грех прочесть и в домашнем застолье, и с молодёжной эстрады в программе КВН и чего-то подобного.

19. Кануло в Лету советское прошлое

 
Кануло в Лету советское прошлое.
Грозное имя мхом поросло.
Сношены галстуки, речи раёшные,
Треснул волшебный хрусталь, как стекло.
 
 
Людям открыли границы – свободны!
Пала повсюду цензура – твори!
Стало открытое сердце – холодным.
Влага живая ушла – сухари.
 
 
Что нам оставили предки в наследство?
Хрупок и слеп самый крепкий союз.
Мудрая дружба, с душою соседство —
Как переправа в иное и шлюз.
 
 
Пусть перейдёт к нам хорошее, нужное —
Равенство, братство, работа, жильё.
Мир будет в Мире, согласие дружное,
Лишь бы не тёрлось во власти жульё.
 
 
Жизнь не проста была в старом Союзе —
Много дурмана, шагали во сне.
Новое время – не плут, не обуза,
Была б лишь уверенность в завтрашнем дне…
 

Аллитерация в начале, середине и конце стихотворения: «к-л» – «г-р» – «х-р» – «г-р-р». Анафора на «П…», «М…» практически не бросается в глаза.

Стихотворение приятно радует ритмически дактилическим типом рифмы, которая сменяется женской во второй, третьей и заключительной строфах, в которой к тому же в последнем стихе находится лишний слог.

Афористичными выглядят следующие стихи: «Треснул волшебный хрусталь, как стекло», «Стало открытое сердце – холодным», «Лишь бы не тёрлось во власти жульё».

Произведение социальной направленности, занимающее особое место в творчестве Константина, оно на мой взгляд представляет собой заявку на отражение мировоззренческой и гражданской основы взглядов автора.

20. Так устал от обид и бессмысленной лжи

 
Так устал от обид и бессмысленной лжи,
Но крепко стою и не дрогну.
Веры в дорожный кулёк положи,
Чтобы верную выбрать дорогу.
 
 
Как исчезнут, иссякнут земные пути?
Резким обрывом, обвалом?
На полном ходу не позволь мне сойти.
Пусть всё кончится праздничным балом.
 
 
Радости светлой своей научи,
Поведай, как стать твоей частью.
Помоги отыскать непростые ключи
От простого и тихого счастья…
 

Аллитерированное на «т-с» – «с-т» вольное стихотворение, создающее впечатление острого желания Воскресенского освободиться от классической силлабо-тонической ритмической схемы ради выражения индивидуального ослепляющего чувства разочарованности и упадка сил.

Стих «Но крепко стою и не дрогну» не должен вводить в заблуждение относительно реального положения дел. На самом деле автор предельно взволнован и не уверен в собственных силах.

Произведение воспринимается как возврат к первобытным основам стихосложения. Об этом говорят выбор эпитета «верную» после только что произнесённого «веры», упор на синонимичные глаголы «исчезнут, иссякнут», синонимы «обрывом», «обвалом».

Можно анализировать его как дольник или тактовик, это скорее дело вкуса, чем литературоведения и ничего не добавит к принципу авторского подчинения стихии свободы.

Чем свободнее стихотворение от дисциплинирующей и сосредотачивающей авторский талант классической схемы, тем сильнее оно вынуждено тяготеть либо к анархическому выражению животной силы, либо к ангажированности той или иной политической или религиозной партией общества.

Впрочем, такое мнение редактора, может быть, не разделяют ни автор, ни его читатели.

21. Ответ критикам

Сметанину Сергею Егоровичу, Бакулину Вадиму Валерьевичу, Казанской Наталье Юрьевне

 
Приятен отзыв с похвалой —
Как чай душистый с пахлавой.
Стократ приятнее привет,
Который шлёт такой эксперт!
 
 
Так сложно нас критиковать —
Мы драться можем вмиг начать.
Но лишь тогда увидим рост,
Когда получим крепко в нос.
 
 
За рифму – что не так точна;
За смысл – тумана пелена;
За слог – который не понять;
За стиль – что трудно так принять…
 
 
“Полно ошибок! Падежи
Поэту разве не важны?!”
“Так хороши, но так слабы —
В них божьей нет пока искры…”
 
 
Хороший критик – как отец.
Он не обманщик и не льстец.
И даст хорошего ремня
За то, что… любит так меня!
 

Стихотворение выделяется анафорой «За» и анафорическими «П…» и «Так». Аллитерировано на «х-р(л)» – «к-р(л)» – «р(л) – к». Ямб в четыре стопы, исключительно мужской тип рифмы выдержаны с достаточной правильностью.

Первая строфа украшена каламбурной рифмой «похвалой» – «пахлавой», что в сочетании с выбранным поэтическим размером сразу же задаёт весьма игровой, праздничный и бойкий тон произведению. Но в дальнейшем рифма более строга и точна. Приблизительная рифма отличает лишь предпоследнюю строфу.

Вывод стихотворения афористичен и глубок в первых двух стихах:

 
Хороший критик – как отец.
Он не обманщик и не льстец.
 

Финал стихотворения полон юмора и здравой самоиронии.

В общем можно сказать, что стихотворение – творческая удача автора.

22. Михаилу Жванецкому

(06.03.1934 – 06.11.2020)

Предварительный вариант стихотворения:

 
Язык и мысль поднял до высот —
Нас научил по-умному смеяться.
Великий мастер реплик и острот
Умел за правду без кулаков подраться.
 
 
Иронией беззлобной целовал,
Дарил возможность словом насладиться.
Сатирой как шампанским опьянял,
Но выждав паузу давал опохмелиться.
 
 
На кураже от доброго злословия
Не поучал, не мыслил свысока.
Был всемогущ его язык всеволия —
Не будет наша память коротка…
 

Стихотворение обнаруживает аллитерацию «м-р(л)» – «р(л) – м», анафору «Н…», ямбическую структуру ударности-безударности, сочетание мужского и женского типов рифмы (плюс дактилического в последней строфе).

Сравнение сатиры с шампанским свежо и интересно.

Константину было предложено редактором применить сочетание слов «За правду мог…» вместо «Умел за правду…», «…с паузой…» вместо «…выждав паузу…», что он принял и добавил авторскую правку, применив оборот: «Он точность мысли…» вместо «Язык и мысль».

Кроме того, Константин поменял во второй строфе первый стих, сказав «…о важном намекал» вместо «беззлобно целовал» и в последней строфе «…но бил наверняка» вместо «…не мыслил свысока», что вполне логично, если обратиться к самому первому стиху произведения.

Окончательный вариант:

 
Он точность мысли поднял до высот.
Нас научил по-умному смеяться.
Великий мастер реплик и острот
За правду мог без кулаков подраться.
 
 
Иронией о важном намекал.
Дарил возможность словом насладиться.
Сатирой как шампанским опьянял,
Но с паузой давал опохмелиться.
 
 
На кураже от доброго злословия
Не поучал, но бил наверняка —
Был всемогущ его язык всеволия.
Не будет наша память коротка…
 

На мой взгляд стихотворение состоялось. Особенно достоверной кажется характеристика героя, выраженная в стихах

 
«Нас научил по-умному смеяться.
Великий мастер реплик и острот»
 

и великолепный оксюморон в стихе:

 
«На кураже от доброго злословия»
 

Не принадлежа к поклонникам Михаила Жванецкого по идеологическим мотивам, могу сказать, что с уважением отношусь к позиции Константина Воскресенского, который вдохновенно и с блеском выразил личное мнение в этом стихотворном посвящении. Небольшая неправильность первого стиха второй строфы лишь подчёркивает взволнованность и эмоциональность лирического сообщения.

Сергей Сметанин