Текст книги "Господа Офицеры"

ПАМЯТЬ

 
Коммуналка дышит майской ночью.
В общей кухне приглушённый свет.
 
 
Неприличный запах «Перегона»,
«Беломора» слабенький букет.
 
 
«День Победы – это, брат, святое!»
Разговоры, споры до утра.
 
 
Мужики, дышавшие войною,
Захотели выпить первачка.
 
 
Дядя Саша, с стрижкою жигана,
Воевал на Огненной дуге.
 
 
Мы, мальчишки, словно партизаны,
Находились в кухне на войне.
 
 
Дядя Боря, старшина – торпедник,
Защищал Амура берега,
 
 
О китайцах говорил так странно
И всерьёз прищуривал глаза.
 
 
Мой папаня, инженер – механик,
Службу нёс в воздушных войсках
Хоть старлей и пороха не нюхал,
Я с отцом летал на небесах.
 
 
«День Победы – это, брат, серьёзно!
Завтра в школу. Ну – ка быстро спать!»
 
 
Мы, мальчишки, словно партизаны,
Так хотели тоже воевать.
 

1 октября 2015 г.

НА ВОСТОК

 
Солнечный лучик скользит по листве,
В утреннем блеске горят изумруды.
 
 
Он, как художник, творит на холсте,
Кистью касаясь палитры природы.
 
 
Грозди рябины висят, словно гири.
Слабый желудок, настойки глоток.
 
 
Алые бусы в уютной квартире.
Хитрые глазки соседей в глазок.
 
 
В душу закрались туманные мысли.
Надо в прихожей курить свой «дымок».
 
 
С клёна упали с узорами листья,
Смотрит в окошко герани цветок.
 
 
Солнце играет на танцах тапёром,
Кружатся пары под «Старый вальсок».
 
 
Я заедал тот глоток валидолом.
Нас отправляют служить на Восток.
 
 
Осень щедра, словно в доме хозяйка.
Осень красива, стройна и мила.
 
 
Снова зима закрутила нам гайки:
Пятые сутки тайга да тайга.
 

конец ноября 2015 г.

ВЕТЕР СПАСЕНЬЯ

 
Несутся по небу сквозь гром облака,
Плывут, словно мысли, в небесной дали.
От запаха крови с горчинкой слезы,
Как от сирени, весною пьянею.
И помнится доктор, больничный халат,
И ангел земной говорит не с тобою,
А память стучит в колокольный набат,
И женщина в чёрном всё манит рукою.
А я всё молюсь и молюсь про себя:
Пусть рота, как ветер спасенья, нагрянет,
И бравый комбат нам вместо отца,
Сквозь зубы цедя, четвертушкой помянет!
Несутся по небу сквозь гром облака,
Плывут, как к причалу, мои корабли.
Товарищ уткнулся на вздохе в листву,
А я на гашетку давлю и давлю.
«Тебя не предам! Я тебя так люблю!»
И пулемёт говорит: «Я люблю!»
А справа, в ущелье, забил автомат,
И снова небритых мы гоним назад,
А ветер, как бешеный, лижет лицо.
Листок прилепился ко мне на цевьё.
Я снова пьянею с горчинкой слезы.
«Серёга, родной, ты давай не спеши!
Сейчас успокою я душу твою».
Последнюю воду на друга я лью,
Молюсь про себя, вдруг опять повезёт,
И рота, как ветер спасенья, нагрянет.
Давлю на гашетку, давлю и шепчу:
«Тебя не предам! Я тебя так люблю!»
А пулемёт в унисон: «Я люблю!»
Несутся по небу мои облака,
Несутся, как мысли, в небесной дали.
 
 
Сестра прикоснулась рукою ко лбу:
«Несите быстрей!» – а слеза по лицу.
 

одно из первых 2008 г.

ОТЦОВСКИЙ НАГАН

 
А небо Сирии прозрачно, как водки выпитый стакан.
И разум бьётся возбуждённый: «Не загнан зверь,
в стальной капкан».
 
 
А на высотке от разрывов, как раны, вспучилась земля.
Пронзает криком болью фраза: «Прошу огонь весь на меня!»
 
 
И «Сушки», выполнив приказ, кляли прекрасную «Пальмиру»,
Кидая серебристый взгляд на высоту, прощаясь с силой.
 
 
Глаза застыли, смотрят в небо, прощаясь с этою землёй.
И оренбургская зенитка идёт в последний смертный бой.
 
 
Прозрачна, словно бриллиант, слеза погибшего солдата.
Закончен будничный роман героя Родины и брата.
 
 
Скорбит Уральская земля, и на погосте плачут ивы,
Склонили голову кресты, и стонет скрипка сиротливо.
 
 
А небо Родины прозрачно, и водка с хлебом, как всегда.
Цветы гвоздики смотрят сочно; покрыло скорбью купола.
 
 
И смотрит лейтенант с улыбкой и завороженно молчит.
Он наш солдат непобеждённый, а сердце плачет и кричит.
 
 
И разум стонет возбуждённый: «Не загнан зверь
в стальной капкан».
Я выпил водки утомлённо и откопал отца наган.
 

14 мая 2016 г.

НА ОХОТУ

 
В пансионном доме, словно на погосте,
Старенький дедулька греет спиртом кости,
 
 
И, занюхав хлебом, поданным в обед,
Он забыл в угаре, сколько ему лет.
 
 
Развернув «Тальянку», словно на перроне,
Заиграл «Славянку», будто он в вагоне.
 
 
Вспомнил сорок первый и Парад в Москве,
Где его бригада сгинула в огне.
 
 
Перламутром блещет старая гармошка.
Держит он рукою пулемёта сошку.
 
 
Будто он в окопе, занесённым снегом,
Жутко замерзает под московским небом.
 
 
В пансионном доме, словно на погосте,
Фронтовик бывалый захмелел от злости.
 
 
Плачет и рыдает старая «Тальянка»,
Тихо затихает музыка «Славянки».
 
 
Сколько их осталось, не хватает пальцев.
Утром тихо помер подполковник Мальцев.
 
 
Старая «Тальянка» больше не страдает.
В пансионном доме вьюга завывает.
 
 
Ходит тихо дама ночью по погосту,
И кресты, склоняясь, строятся по росту.
 
 
Вечная хозяйка, вечные заботы,
В пансионном доме вышла на охоту.
 

20 февраля 2018 г.

ВЛАДИМИРУ СЕМЁНОВИЧУ!

 
Да, я не знаю, почему поэт мне этот ранил душу.
Быть может, оттого в строю, что в лютый шторм
увидел сушу,
Хоть рваный парус бьёт в лицо и море, как котёл кипящий,
А может, жизнь и есть кольцо? А может, огонёк манящий?
И во дворе среди друзей, в подъезде старой коммуналки
Он струны у гитары рвал, рукой натягивая колки.
Сейчас в Каретном тишина, как и положено по штату.
Прошла Великая война. Не надо Родине комбатов!
И эхо горного ущелья летает в небе высоко.
Орел расправил грудь и перья и смотрит врагу в лицо.
На безымянной высоте нашли покой, покрыли славой.
Ребята с нашего двора стояли насмерть за державу.
Потом покой и тишина, и в парке музыка оркестра.
Рвала «Тальяночка» меха, и пил солдат, занюхав «Вестой»,
А на базаре инвалид гордился орденом солдатским
И водку пил, не заедал. «Где воевал?» —
«В горах афганских».
Летели быстро поезда – везли Великую победу.
Но вдруг Чеченская война, хоть хорошо – начало лета.
Да, я не знаю, почему поэт мне этот тронул душу.
Как будто мы всю жизнь в плену и в лютый шторм
всё ищем сушу.
 

РУССКИЙ БОГ

 
Мы даже не были знакомы и виделись лишь только раз.
Лежал на мокрой он соломе, как прохудившийся баркас.
А горы вроде нас не ждали… Гуляло эхо среди скал,
Ночная птица прокричала, а он задумчиво молчал.
 
 
О чём он думал, я не знаю, но улыбался иногда.
«Войну» мы вместе с ним читали про «Мир»,
как будто никогда.
А молодая медсестричка глотала молча валидол,
Как та российская синичка, и поправляла свой подол.
 
 
А справа что – то грохотало, а слева лаял пулемёт,
И эхо пьяное летало… А я подумал: «Жизнь идёт».
Комбат устало лоб наморщил, кричал: «Серега, вызывай!»
А на душе так было тошно. Попасть бы сразу в этот рай!
 
 
Мы даже не были знакомы и виделись в последний раз,
А скалы были нам хоромы, и старшина кричал: «Атас!»
Серёга тихо улыбнулся: «Вертушки скоро нас найдут!»
А прапор старый матюгнулся: «Не ссыте, братцы, заберут!»
 
 
И бородатые притихли, потом полезли, как горох.
А на Урале моём вишня, и пьют девчонки вкусный сок.
А слева жалил в уши ротный: «Серега, ленту заряжай!»
Комбат по рации чуть хлопнул: «Вот это точно сущий рай!»
 
 
О чём он думал, я не знаю, но видно, только о любви.
Мы, как подранки, с ним мечтали в объятьях матушки – войны.
А молодая медсестричка колола в вену нам укол.
Моргали длинные реснички, а прапор нюхал «Беломор».
 
 
Под утро стихла канонада, вертушки сбросили десант.
Но только не было парада, а кавалер надел свой бант.
Мы даже не были знакомы и виделись один лишь раз.
Летали мысли утомлённо, а жизнь пустилась с горя в пляс.
 
 
Везли мы в цинке два двухсотых и кавалеров ордена
И пили молча спирт как водку. Гордись солдатами, страна!
А на Урале моём вишня, девчонки пьют кровавый сок.
Из окруженья рота вышла. Помог нам только русский Бог.
 

7 января 2019 г. – РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО!
Своим невернувшимся друзьям и товарищам…

ГОРНОЕ ЭХО

 
А горы холодом дышали
И перевал горел огнём,
И эхо пьяное летало,
И снился чаще отчий дом,
И шурави смотрел и плакал,
Как рота таяла в горах,
И, «грузом‑200» вылетая,
«Тюльпан» кричал: «Спаси, Аллах!»
Синдром афганский – вот зараза, неизлечимая беда.
Я был бы белым унитазом,
Но где же горная вода?
Вертушки бабочкой порхают
И жалят в сердце, как пчела,
И барбарис, листву кидая,
Лежал на линии огня.
И бородатые притихли,
Почуяв русскую печаль.
И прапор, словно тигр, рыкнул:
«Несите, господа, «Рояль»
Французский спирт теперь не в моде,
Не греет грешника душа.
А стук шрапнели по породе,
И мат летит под облака.
Идёт борьба за перевал.
Салам как воздух, чуркам нужен.
Захлопнув горный свой капкан,
Душман готовит знатный ужин.
А горы плакали, прощаясь,
Кружил последний вертолёт,
А прапор с «Шилки» вышивая,
Смотрел на утренний восход.
А горы холодом дышали,
На перевале выпал снег,
И эхо пьяное летало,
А шурави ушёл в побег.
 

ОТ АВТОРА

Представлены 3 живописные работы

Константина Юрина, «КЮРИ»,

проживающего в Доме инвалидов г. Уфы

Константин родился в 1954 г.

в г. Троицке Челябинской обл.

Окончил школу № 87 в г. Уфе. в 1971 г., а также художественную школу имени А. Кузнецова

(педагог – Хоменко Евгений Михайлович).

Служил в рядах Советской Армии

в в/ч. № 40265 г. Оренбурга.

В СКА‑16 г. Куйбышева (Самара) в 1972–1974 гг.

Работал художником – оформителем

в ООО «Башбытреклама» г. Уфы.

Работал на Крайнем Севере

в пос. Уренгой Ямало – Ненецкого автономного округа.

После многочисленных аварий

стал инвалидом – колясочником 1 гр.

октябрь 2020 г. г. Уфа