Текст книги "Нюрнберг вне стенограмм"

Защита – последняя линия нацистской обороны

Защита на Нюрнбергском процессе была довольно многочисленной – это немудрено, учитывая значительное количество подсудимых, а также факт обвинения целых организаций, – и была представлена исключительно немецкими адвокатами. Надо отметить, и это видно из приводимого ниже списка, что в ряде случаев один человек часто осуществлял защиту нескольких подсудимых или организаций. В принципе надо сделать вывод, что для организации эффективной защиты сил явно недоставало. Особенно если принять во внимание превосходящую их в разы численность обвинения (вместе со вспомогательным персоналом, обеспечивающим сбор, обработку и представление обвинительных материалов). Тем не менее в работе процесса Международного военного трибунала над главными военными преступниками приняли участие 32 адвоката (часто можно встретить цифру 27, но это «единовременно», без учета смены адвокатов во время процесса), а если считать еще и их 54 помощника и 67 секретарей, также в большинстве своем людей с юридическим образованием, то общую численность защиты можно определить в 153 человека.

Нюрнбергский процесс: скамья подсудимых и места защитников

Главный обвинитель Роберт Джексон, как и все американские юристы обожающий демагогию и красивые слова – поскольку это является неотъемлемой и важнейшей частью их профессии, – в заключительном слове заявил: «Мы можем быть уверены в одном. Будущим поколениям никогда не придется с недоумением вопрошать, что же могли сказать нацисты в свое оправдание. История будет знать – все, что они могли сказать, им было позволено сказать. Они получили возможность предстать перед судом такого рода, право на который в дни их процветания и славы они не предоставляли никому…» Хотя в одном он был абсолютно прав: будущее (это как раз наше с вами) поколение – по крайней мере его большинство – никакого недоумения по поводу приговора не высказывает…

Большинство защитников были практикующими адвокатами и судебными чиновниками во времена Третьего рейха и находились под постоянной угрозой ареста: власти союзников могли в любой момент задержать любого из адвокатов и поместить его в лагерь для интернированных. К тому же надо было считаться и с возможностью нападения на них антифашистов: сегодня нам эта угроза кажется достаточно умозрительной (тем более что таких нападений не было), но в 1945–1946 годах в оккупированной Германии это защитников волновало очень сильно. Они даже вытребовали себе особые охранные документы, гарантирующие их защиту, хотя подобные бумаги были рассчитаны скорее на представителей американских властей. В этой ситуации активность защиты заметно снижалась, хотя адвокаты все же пытались хоть как-то оказать помощь своим клиентам. Поскольку преступность нацистского режима не вызывала сомнений ни у победителей, ни у побежденных, защитникам было просто глупо отрицать сам факт совершения преступлений, в т. ч. военных. Все, что им оставалось, – это попытаться снять ответственность с конкретного подзащитного (и свалить ее на уже мертвых столпов режима), а когда такое становилось невозможным – все же сбором доказательств занимались тысячи людей и, следовательно, надеяться, что что-то будет упущено, было наивно, – то перевести стрелки по принципу tu quoque[41]41
  Ты тоже (лат.) – т. е., что действия подсудимых были совершенно стандартными и точно так же поступали и Союзники в подобной ситуации.


[Закрыть].

Проблемы, возникшие с защитой, довольно точно охарактеризовал американский военный переводчик Рихард Зонненфельдт: «Найти защитников для подсудимых было нелегко. Адвокаты из известных нацистов были исключены, а других выдающихся немецких юристов гитлеровский режим не поощрял. Тем не менее даже в хаосе послевоенной Германии отыскались две дюжины защитников, причем трибунал помог установить некоторых лиц, не стремившихся возложить на себя эту обязанность. Защитники варьировались по качеству от ловких и умелых адвокатов до настоящих олухов. Конечно, задача перед ними стояла невозможная. Деяния их подзащитных не вызывали никаких сомнений, а постоянные ссылки на незаконность процесса отклонялись»[42]42
  Зонненфельдт Р. Очевидец Нюрнберга. 1945–1946. Воспоминания переводчика американского обвинения. М., 2013. С. 64.


[Закрыть].

Большие проблемы для немецких адвокатов представлял тот факт, что процесс велся не по классической европейской процедуре, а с большими элементами англосаксонской. Большинство защитников были не готовы к тому, что судьи активно участвовали в процессе и могли задавать вопросы, свидетели были обязаны отвечать, а перекрестный допрос – наверное, самый зрелищный элемент англосаксонских судов – был им абсолютно незнаком. Они, конечно же, получили доступ к документам процесса и имели возможность пользоваться услугами Центра обработки документов во Дворце правосудия в Нюрнберге, где могли получить копию представленных на суде документов. Однако скорость выдачи копий зависела от загруженности сотрудников центра (а их было всего пять) и в ряде случаев могла затянуться на неделю. К тому же данные о запросе того или иного документа, как и вызов любого свидетеля, изначально становился известным представителям обвинения, что полностью исключало какую бы то ни было неожиданность (как, например, советскому обвинению удалось произвести фурор с вызовом генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса).

Зал заседаний МВТ. Слева – скамья подсудимых, ближе к центру – места защиты, далее – секретари и стенографистки, справа от скамьи подсудимых – переводчики, слева от них – место для выступления свидетелей и допроса подсудимых

Общаться с подзащитными адвокаты могли либо в зале суда в перерывах – но это просто переброситься парой слов, – либо в особом помещении Дворца правосудия, которое получило пафосное название Центр для посетителей подсудимых. На самом деле это была стандартная для подобных заведений комната, где подсудимые/заключенные были отделены от посетителей проволочной сеткой (позднее – толстым стеклом). Заведующая этим центром – американка Эмма Доротея Хайнес (Haynes; 1907–1984), на тот момент Швабенланд – была довольно интересной личностью. Она родилась в Портленде (штат Орегон) в семье немецкого пастора, перебравшегося в США в 1891 году. Она с отличием окончила Колорадский университет в 1927 году, в 1930–1931 годах стажировалась в Университете Браслу, а затем работала учительницей старшей средней школы. В 1945 году ее командировали в Нюрнберг в качестве переводчика в Германии во время Нюрнбергского процесса. Здесь она познакомилась со своим будущем мужем, судебным репортером из Чикаго Томом Хайнесом и после вступления в брак в 1948 году сменила фамилию. Она и отвечала за порядок во время общения адвокатов с подзащитными. Кроме того, именно через нее адвокаты отправляли свои письма родственникам за границу – как и все граждане оккупированной Германии, такого права они не имели.

Также отметим, что защитники работали в Нюрнберге отнюдь не на общественных началах, хотя с оплатой их услуг и были определенные проблемы. В начале процесса им организаторами (т. е. решением Трибунала) был выплачен аванс в 4 тысячи марок. После этого процесс начался, и судьям стало явно не до столь мелких и незначительных, с их точки зрения, вопросов. В результате об оплате труда адвокатов благополучно забыли, а местные оккупационные власти совершенно не собирались брать на себя дополнительные финансовые обязательства. У многих адвокатов своих сбережений не было, и вскоре у них начались проблемы. Последовала долгая переписка, и 17 февраля финансовая дирекция Союзной контрольной комиссии согласилась принять на себя обязательства по финансированию текущих нужд процесс. 19 февраля в распоряжение Трибунала были предоставлены необходимые средства и защитники получили 5 тысяч марок (в июле им выплатили еще по 7 тысяч).

Перед тем как перейти непосредственно к личностям адвокатов, отметим, что в нашей стране при публикации материалов Нюрнбергского процесса речи защитников были опубликованы в 5-м и 6-м томах сборника документов[43]43
  Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сб. мат-лов / Под общ. ред. Р. А. Руденко, сост. Г. Н. Александров, А. Ф. Волчков, Д. С. Карев, М. Ю. Рагинский. В 7 т. Т. 5–6. М., 1960.


[Закрыть]. Более полное издание появилось почти через полвека[44]44
  Яртых И. С. Нюрнбергский процесс: Защитительные речи адвокатов. Т. 1–2.М., 2008–2012.


[Закрыть].

Итак, расскажем об адвокатах Нюрнбергского процесса. Поскольку «подсудимым № 1» на процессе был, конечно же, Герман Геринг, его адвокату – доктору Отто Францу Вальтеру Штамеру (Stahmer; 1879–1968) – было предначертано занять первое место среди защитников. Как писал А. И. Полторак: «“Последняя линия нацистской обороны”, как остроумно окрестили нюрнбергскую защиту советские карикатуристы Кукрыниксы, действовала очень решительно. Идейным ее руководителем стал адвокат Геринга доктор Штамер». Самого адвоката Полторак описывал следующим образом: «Защитник Геринга доктор Отто Штамер принадлежал, скорее, к числу цивилистов, чем криминалистов. Вся его деятельность в прошлом была связана с ведением крупнейших международных патентных процессов. Но и он, несомненно, являлся весьма опытным буржуазным адвокатом». Он родился в Альтоне близ Гамбурга, изучал юриспруденцию в Тюбингенском, Берлинском и Кильском университетах, в 1902–1906 годах прошел стажировку в одном из подразделений Высшего земельного суда в Киле и в 1903 году защитил докторскую диссертацию в Ростокском университете. С марта 1907 года Штамер работал адвокатом при Высшем земельном суде в Киле, причем с ноября 1923 года получил также право заниматься нотариальной деятельностью. При подготовке Нюрнбергского процесса Геринг выбрал именно его, по общепринятой версии, свой выбор бывший «наци № 2» сделал потому, что из всего представленного ему списка Штамер был единственным, имя которого тот ранее слышал. С 1945 года Штамер являлся президентом Коллегии адвокатов земли Шлезвиг-Гольштейн. Он умер в Киле в возрасте 88 лет.

Выступление адвоката Отто Штамера

Рудольф Гесс вообще был крайне тяжелым подзащитным, тем более что у него не сложились отношения с его первым адвокатом доктором Гюнтером фон Роршейдтом (Rohrscheidt). Поскольку с самого начала процесса Гесс демонстрировал явные признаки амнезии – потери памяти – и было абсолютно неясно, реально ли у него что-то разладилось с головой или же он симулировал расстройство, перед адвокатом стала задача убедить Трибунал в том, что его подзащитный не может быть судим по состоянию здоровья. Причем сам адвокат считал, что ему это не удастся и максимум, на что можно надеяться, так это отложить рассмотрение дела и тем самым вывести Гесса из «Большого Нюрнберга». «Я как защитник лично пришел к выводу, как на основании изучения этих материалов, так и в связи с тем, что я сам знаю из моего личного опыта, полученного в беседах с обвиняемым Гессом, что состояние обвиняемого Гесса не позволяет ему участвовать в данном процессе», – официально заявил фон Роршейдт. Свои трудности защитник указал в ходатайстве о проведении независимой экспертизы состояния Гесса: «Обвиняемый не в состоянии предоставить своему адвокату какую-либо информацию относительно преступлений, вменяемых ему в обвинительном заключении». В обще комиссии установили, что Гесс дееспособен, Роршейдт пытался утверждать обратное, а тут еще Гесс заявил, что действия защитника против его воли – он абсолютно дееспособен. В конце концов Гесс направил Трибуналу письмо (о нем объявлено 30 января 1946 года) с просьбой отстранить защитника, услугами которого он не удовлетворен, и разрешить ему представлять свои интересы самостоятельно. Тем более что за несколько дней до этого (23 января) фон Роршейдт попал в аварию и сломал ногу.

Конечно, доверять якобы пришедшему в себя Гессу его же защиту никакой суд не согласился бы. Трибунал вопрос рассмотрел и 30 января поручил защитнику Германа Геринга доктору Штамера (см. о нем выше) «представлять подсудимого Гесса». Назначение было неудачным – у Штамера подсудимый был также слишком сложный и времени на двоих у него не было. В связи с этим 5 февраля 1946 года защиту Гесса передали Альфреду Зейдлю – он представлял интересы Ганса Франка, с которым проблем было значительно меньше ввиду его полного раскаяния.

Доктор Альфред Зейдль (Seidl; 1911–1993) стал настоящей звездой процесса, поскольку именно он, использовав аффидевит советника Имперского министерства иностранных дел Фридриха Гауcса, поднял вопрос о существовании секретного протокола к Советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 года – что Советский Союз отрицал на протяжении всего времени своего существования. Этот баварец и правоверный католик, уроженец столичного Мюнхена, защищал на процессе имперского руководителя юристов нацистской Германии и генерал-губернатора оккупированной Польши Ганса Франка, а с 5 февраля 1946 года, как мы уже говорили выше, еще и Рудольфа Гесса. Он изучал юриспруденцию и экономику в Мюнхенском университете, одновременно был успешным боксером-любителем в наилегчайшем весе. В 1935–1938 годах стажировался на юридическом факультете своей alma mater, в 1937 году получил степень доктора права и вступил в НСДАП. Стоит отметить, что в преамбуле своей диссертации по теме «Начало преступности» он указал, что хочет обеспечить научную поддержку «национал-социалистического уголовного закона воли» и при этом широко и, естественно в положительном смысле, цитировал одиозного будущего председателя Народной судебной палаты Роланда Фрейслера. Крупнейший современный историк нацистской Германии, в объективности которого трудно усомниться, англичанин Ричард Эванс точно определил: «Национал-социалистические убеждения Зейдля […] не подлежат сомнению»[45]45
  Evans R. Das Dritte Reich und seine Verschwörungstheorien. Wer sie in die Welt gesetzt hat und wem sie nutzen. München, 2021. S. 22.


[Закрыть].

Адвокат Альфред Зейдль

В 1938 году Зейдль начал заниматься юридической практикой, но в марте 1940 года был призван на службу в вермахт (в связи с чем его членство в нацистской партии было приостановлено – военнослужащие считались вне политики). Не имевший никакого желания служить в армии, Зейдль был направлен в санитарные части, где и прослужил почти 5 лет, дослужившись всего-навсего до звания обер-ефрейтора. Вернувшись в апреле 1945 года в Мюнхен, открыл адвокатскую практику, а вскоре в том же году присоединился к христианским социалистам и вступил в ХСС. Очень быстро он приобрел широкую известность как адвокат по уголовным делам, и действительно можно сказать, что адвокатура была его призванием – он всегда четко формулировал свои мысли, быстро ориентировался в ситуации, обладал необходимым красноречием. В Нюрнберге, во многом благодаря его стараниям, Гесс получил не виселицу, что ему как заместителю фюрера по партии светило, а пожизненное заключение. Причем надо отметить, что Зейдль до самого самоубийства Гесса в 1987 году не оставлял попыток добиться его освобождения и даже реабилитации.

Деятельность Зейдля на «Большом Нюрнберге» не осталась без внимания, и он из всех представителей защиты на нем принял самое активное участие в защите военных преступников на последующих процессах Американского военного трибунала. На процессе по делу Вильгельмштрассе в 1948 году он защищал бывшего шефа Имперской канцелярии обергруппенфюрера СС Ганса Генриха Ламмерса (тот получил 20 лет тюрьмы, но в 1951-м был освобожден); на процессе по делу руководства Главного административно-хозяйственного управления СС в 1947 году – самого его начальника обергруппенфюрера СС и генерала войск СС Освальда Поля (он вполне закономерно получил смертный приговор и в 1951 году был повешен в Ландсберге-на-Лехе); на процессе по делу нацистских врачей в 1946–1947 годах – главного клинического врача при имперском враче СС группенфюрера СС Карла Франца Гебхардта, отвечавшего за медицинские эксперименты над заключенными (повешен по приговору суда в 1948-м), его помощника штурмбанфюрера СС Фрица Фишера (получил пожизненное заключение, но в 1954-м был освобожден) и единственную женщину-подсудимую Герту Оберхойзер, работавшую врачом в Равенсбрюке (она получила 20 лет тюрьмы и вышла на свободу в 1952-м); на процессе по делу руководства концерна I.G. Farbenindustrie AG в 1947–1948 годах – директора завода в Освенциме Вальтера Дюррфельда (получил 7 лет тюрьмы, в 1952-м освобожден). Наконец, в 1951 году на процессе в Аугсбурге он защищал одиозную Эльзу Кох – «бухенвальдскую ведьму», жену и «соратницу» коменданта концлагеря Бухенвальд Карла Отто Коха (она получила пожизненное и покончила с собой в тюрьме).

Наряду с юридической практикой Зейдль успешно занимался и политикой: в 1958–1986 годах, т. е. почти 30 лет, он был бессменным депутатом Баварского ландтага от ХСС, будучи в 1970–1972 годах заместителем председателя, а в 1972–1974 годах председателем фракции ХСС. С ноября 1974-го по май 1977 года он занимал пост статс-секретаря в Министерстве юстиции Баварии, а с мая 1977-го по май 1978 года возглавлял баварское Министерство внутренних дел. Его заслуги перед ФРГ были отмечены в 1973 году Большим федеральным крестом за заслуги, а в 1976-м к нему была добавлена еще звезда. В 1978 году он возобновил юридическую практику и в 1975–1981 годах также возглавлял Рабочее сообщество юристов (AKJ).

Была и еще одна область приложения интересов Зейдля, которая нам в связи с Нюрнбергским процессом особенно интересна. В ноябре 1981 года Зейдль вместе с историками и публицистами Альфредом Шикелем (1933–2015) и Гельмутом Дивальдом (1924–1993) основал Центр исследований современной истории в Ингольштадте (Zeitgeschichtlichen Forschungsstelle Ingolstadt; ZFI) – общественную некоммерческую организацию, которая якобы занималась исследованиями и проведением конференций по межвоенной и военной Германии. На самом деле ZFI совершенно открыто (за что уже в XXI веке попал под надзор Ведомства по охране конституции) занимался ревизией истории: преуменьшением и вообще отрицанием совершенных немцами военных преступлений, включая и отрицание количества евреев, погибших во время Холокоста. Уже после смерти Зейдля стало известно, что он был связан с правоэкстремистской газетой National Zeitung («Национальная газета») и крайне правой партией Немецкий народный союз (DVU), и даже в 1988 году проверял ее устав на предмет соответствия Конституции. Умер Альфред Зейдль в родном Мюнхене в возрасте 82 лет.

Баварский адвокат доктор Фриц Заутер (Sauter; 1884–1958) поставил на Нюрнбергском процессе своеобразный рекорд – при его начале он взял на себя защиту сразу трех (!) подзащитных, причем достаточно сложных: имперский министр экономики Вальтер Функ, имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп и имперский руководитель молодежи Бальдур фон Ширах. Учитывая, что каждый из них олицетворял собой целую область деятельности нацистов в Германии, они вполне заслуживали самостоятельных защитников. Впрочем, у Заутера было несколько помощников…

Адвокат Фриц Заутер беседует со своим подзащитным Вальтером Функом

Заутер окончил престижную Максимилиановскую гимназию в Мюнхене и в 1903–1907 годах изучал юриспруденцию в Мюнхенском университете, а в 1908 году защитил диссертацию и получил степень доктора права. После стажировки референдарием в государственных органах Заутер в 1911 году начал в Мюнхене карьеру независимого юриста, специализировавшегося по уголовным делам. Однако после Первой мировой войны он принял на себя в 1919 году защиту лидеров Баварской советской республики, которых обвиняли в государственной измене. Позже он также защищал достаточно много левых, что ему позже припомнили, по крайней мере по его версии… После прихода нацистов к власти Заутер, который позиционировал себя как консерватора и националиста, в 1933 году вступил в НСДАП; правда, в 1940 году он вышел из партии, а позже, уже после войны, стали ходить упорные слухи, что его исключили, как человека который ранее защищал евреев и коммунистов. Последнее сомнительно: во-первых, его никто юридической практики не лишил, а во-вторых, в 1941 году он без каких-либо проблем вступил в Национал-социалистический автокорпус.

На Нюрнбергском процессе он действовал достаточно успешно и результативно – Функ получил пожизненное (но не виселицу), а Ширах – 20 лет заключения. Проблема возникла лишь с Риббентропом, с которым Заутер не смог найти общий язык о линии поведения защиты: бывший министр почему-то считал, что он лучше знает, что надо делать. В результате 5 января 1946 года ему сменили адвоката, и Заутер более в его судьбе участие не принимал. Заутер принял активное участие в работе последующих Нюрнбергских процессов, причем сохранив репутацию «многостаночника». На процессе по делу нацистских врачей в 1946–1947 годах он защищал заместителя имперского руководителя здравоохранения бригаденфюрера СА Курта Блома и руководителя Германского экспериментального института авиации Зигфрида Руффа (оба были оправданы). На процессе по делу руководства концерна I.G. Farbenindustrie AG в мае 1947 года он был адвокатом члена Правления Генриха Хёрлейна и Карл Лаутеншлэгер, однако заканчивали процесс уже Отто Нельте и Ганс Прибилла соответственно. Заутеру, видимо, более важным представлялось участие в процессе по делу командования на Юго-Востоке, который шел с мая 1947-го по февраль 1948 года; он принял на себя защиту командира XXII армейского корпуса генерала горных войск Губерта Ланца (получил 12 лет тюрьмы, в 1951-м освобожден) и начальника штаба командующего войсками в Сербии и Греции генерал-майора Курта фон Гейтнера (он был оправдан). Наконец на процессе по делу Вильгельмштрассе в 1948–1949 году он вновь собрался защищать двоих: шефа Президентской канцелярии Отто Мейсснера и статс-секретаря Имперского министерства внутренних дел обергруппенфюрера СС Вильгельма Штукарта, но еще до начала процесса от последнего отказался и сосредоточился на защите Мейсснера (он был оправдан). После окончания этих процессов Заутер вернулся к юридической практике в Мюнхене.

5 января 1946 года защиту бывшего имперского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа принял на себя саксонец доктор Мартин Хорн (Horn; 1911–1960). Этот сын лейпцигского торговца изучал юриспруденцию и иностранные языки в Инсбрукском, Кильском, Берлинском и Галльском университетах, особенно интересовался международным правом, неоднократно стажировался за границей. Затем работал в юридическом отделе крупнейшего немецкого киноконцерна UFA, во время войны, как офицер запаса, был призван в вермахт и тяжело ранен… Когда в 1945 году американские войска вошли в Мюнхен, Хорн был привлечен оккупационными властями к сотрудничеству и назначен юридическим консультантом при юридическом отделе американского военного управления Баварии. Его-то и откомандировали защищать Риббентропа. Тот решил строить свою линию защиты, делая ставку на принцип tu quoque – т. е., что он действовал абсолютно так же, как и другие дипломаты в его время. Он потребовал, чтобы Хорн вызвал на процесс множество британских аристократов и политиков, включая герцога Виндзорского (бывшего короля Эдуарда VIII) и Уинстона Черчилля. Мало того, по требованию Риббентропа Хорн представил Трибуналу неимоверное количество документов якобы в защиту своего клиента, а на самом деле касавшихся всего чего угодно (их список составил 31 страницу). В конце концов нагромождение документов кончилось плохо: Трибунал отказался принимать большинство их к сведению. Сложно сказать, был ли Хорн просто плохим адвокатом или просто ему надоело спорить со своим подзащитным, и он сделал то, что тот просил. Риббентроп получил смертный приговор и виселицу, хотя по большому счету высказывались мнения, что хороший адвокат мог бы добиться приговора, не связанного со смертью.

В зале заседаний Иоахим фон Риббентроп беседует со своим защитником Мартином Хорном

Защитник начальника Верховного командования вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля доктор Отто Нельте (Nelte; 1887–1957) был специалистом по уголовным делам, но также занимался и хозяйственными преступлениями. Он родился в семье фермера в Герресхейме – пригороде Дюссельдорфа, а когда ему было 17 лет, семья переехала во Франкфурт-на-Майне. Решив стать юристом, Нельте изучал юриспруденцию в Гейдельбергском, Боннском и Кильском университетах и в 1909 году, после защиты диссертации, получил степень доктора права. В 1913 году он стал адвокатом по уголовным делам и юристом-специалистом по налоговому праву при Высшем земельном суде Кёльна – и оставался на этой должности почти 45 лет – до самой своей смерти. Добровольцем он принял участие в Первой мировой войне, был ранен под Верденом, а завершил ее лейтенантом резерва и кавалером Железного креста 2-го класса.

Защитник Вильгельма Кейтеля Отто Нельте

На процессе он был довольно заметным представителем защиты, и хотя все его усилия ничего не дали и Кейтель отправился на виселицу, спрос на услуги адвоката был довольно высоким. На процессе Американского военного трибунала по делу концерна I.G. Farbenindustrie AG в 1948 году он защищал члена правления Генриха Хёрлейна (он был оправдан), а на процессе по делу нацистских врачей в 1946–1947 годах – шефа санитарной службы вермахта генерал-оберштабсарцта Зигфрида Хандлозера (получил пожизненное, но во многом благодаря стараниям своего адвоката освобожден в 1954-м). Позже, не оставляя юридическую практику, Нельте больше времени посвящал работе юрисконсультом в различных немецких и иностранных компаниях, а некоторое время также был управляющим шахтой и председателем правления «Объединенных угольных шахт Константина Великого» в Дюссельдорфе. Умер Нельте в Касселе (земля Гессен) в возрасте 69 лет.

В качестве защитника бывшего шефа полиции безопасности и СД Эрнста Кальтенбруннера на процессе выступал 43-летний доктор Курт Кауффман (Kauffmann; 1902–1993). Этот подсудимый фактически представлял на процессе СС, поскольку был единственным их высшим функционером на скамье подсудимых; следовательно, его преступления были, наверное, самыми кровавыми. Его адвокат, получив юридическое образование и степень доктора права, в 1930 году открыл собственную юридическую практику в Висбадене, а в 1931-м стал членом Франкфуртской коллегии адвокатов. В 1933 году он вступил в НСДАП, однако в годы нацистского режима – как, впрочем, и на Нюрнбергском процессе – ничем себя не зарекомендовал. Его кандидатуру выбрал сам Кальтенбруннер, которому представили список возможных адвокатов. В принципе любая линия защиты была обречена из-за слишком большой очевидности совершенных Кальтенбруннером преступлений, но Кауффман хотя бы попытался отвести обвинения, сославшись на ухудшившееся состояние здоровья подопечного. Это, конечно же, не помогло, и Кальтенбруннера повесили. Кауффману же довелось принять участие еще в одном последующем Нюрнбергском процессе – по делу нацистских врачей (1946–1947 годы). И здесь ему достался самый «сложный» (т. е. тот, в отношении которого сомнений в виновности не возникало) подопечный – личный референт, заместитель начальника Личного штаба рейхсфюрера СС и начальник канцелярии Имперского министерства внутренних дел, «правая рука» Гиммлера штандартенфюрер СС Рудольф Брандт. Финал был такой же, что и у Кальтенбруннера, – виселица.

Защиту главного идеолога нацистской Германии и имперского министра восточных оккупированных территорий Альфреда Розенберга принял на себя доктор Генрих Николаус Альфред Тома (Thoma; 1887—?). Он изучал юриспруденцию в различных университетах, получил степень доктора права и в 1919 году был принят на службу в судебную систему Баварии судебным асессором, а уже в ноябре того же года назначен 2-м прокурором в Амберге. 1 мая 1926 года Тома стал окружным судьей Нюрнберга, 1 июня 1929 года – 1-м прокурором в Меммингене, с 1 сентября 1931-го – старшим окружным судьей в Хаммельбурге. Наконец, уже при нацистах, он получил 1 апреля 1935 года назначение членом Земельного суда в Нюрнберге-Фюрте и оставался на своем посту до 1945-го. Эта довольно высокая должность, которая говорила о большом опыте Тома, а также солидный возраст (58 лет), видимо, оказали влияние на решение Розенберга пригласить именно его. Розенберг был крайне неудобным подзащитным: он постоянно вмешивался в действия защитника, истерил, он всегда был великим путаником и также запутывал и свою защиту. Как бы то ни было, особой вины Тома в том, что защита провалилась, не было: можно было прогнозировать, что идеолог национал-социализма получит высшую меру…

Своим защитником бывший председатель нацистской фракции в Рейхстаге и имперский министр иностранных дел Вильгельм Фрик просил быть уроженца рурского Оберхаузена доктора Отто Панненбекера (Pannenbecker; 1907—?), сына крупного почтового чиновника, тесно связанного когда-то с партией Центра и имевшего большие связи в «буржуазных политических кругах» оккупированной Западной Германии. В 1926–1929 годах он изучал юриспруденцию в Боннском и Берлинском университетах, в 1931 году получил степень доктора права и занялся адвокатской практикой. На Нюрнбергском процессе он честно пытался привести хоть какие-то аргументы в защиту Фрика, но на одном из столпов нацистского движения и диктатуры было столько преступлений, что, можно сказать, приговор мог быть только одним – виселица.

Чтобы стать защитником антисемита Юлиуса Штейхера, надо было либо быть убежденным нацистом, либо иметь определенное мужество. Что двигало 63-летним доктором Гансом Марксом (Marx; 1882–1973), сказать сложно. Он родился и работал в Нюрнберге и был свидетелем бурной деятельности своего подопечного – именно в Нюрнберге выходила антисемитская штрейхеровская газета Der Stürmer («Бунтарь») и именно гаулейтером Нюрнберга был Штрейхер. Маркс изучал юриспруденцию в Эрлангенском и Мюнхенском университетах и в 1912 году защитил диссертацию и получил степень доктора права, после чего открыл свою практику в родном городе. Приняв участие в Первой мировой войне, Маркс с 1928 по 1933 год был членом ветеранской организации «Стальной шлем», что говорит о его политических воззрениях – он явно был консерватором и немецким националистом. После прихода Гитлера к власти успешный нюрнбергский адвокат в 1933 году стал членом НСДАП. Впрочем, в 1935 году он вышел из партии (уже значительно позже появились версии о его исключении).

Защитник Юлиуса Штрейхера Ганс Маркс

Оказавшись в тюрьме, Юлиус Штрейхер лично выбрал кандидатуру Маркса в качестве своего защитника. Тот дал свое согласие, но позже часто подчеркивал: он это сделал из чувства долга, при том что ненавидел Штрейхера как человека. На самом процессе Маркс подвергался травле со стороны немецкой прессы, которая обвинила его в том, что он очерняет «немецкие» организации (речь шла об СС), поскольку достаточно резко вел себя на перекрестном допросе. Тем не менее это нисколько не повлияло ни на репутацию Маркса, ни на его благосостояние (в газетах ему предрекали разорение), более того, он принял участие в качестве адвоката на «Малых Нюрнбергах»: на процессе по делу нацистских врачей (1946–1947 годы) он защищал начальника медико-санитарной службы люфтваффе генерал-оберштабсарцта Оскара Шрёдера (получил пожизненный срок, но в 1954 году был освобожден) и референта по вопросам медицины ВВС штабсарцта Германа Беккера-Фрейзенга (получил 20 лет тюрьмы, но в 1950-м освобожден), а на процессе по делу нацистских юристов (1946–1947 годы) – бывшего вице-президента Народной судебной палаты Карла Энгерта (из-за болезни он был выведен из состава подсудимых и освобожден).