Текст книги "Нюрнберг вне стенограмм"

Конечно, основная масса адвокатов работала по защите оказавшихся на скамье подсудимых реальных военных преступников. Однако новацией Нюрнбергского процесса стало и рассмотрение вопроса о преступности целого ряда нацистских организаций. Новация была чрезвычайно своевременная и нужная, но из-за позиции наших англосаксонских коллег в целом провалилась. Поскольку против этих организаций выдвигались конкретные обвинения в преступной деятельности, то и они получили своих защитников. При этом защиту Имперского правительства взял на себя доктор Эгон Кубушок, который был защитником Франца фон Папена, а защиту Корпуса политических руководителей НСДАП – доктор Роберт Серватиус, адвокат Фрица Заукеля. На их биографиях мы уже останавливались выше.

Другой партийной организацией, в отношении которой были выдвинуты обвинения, являлись Штурмовые отряды НСДАП – СА. С ними были большие проблемы, поскольку после 1934 года, когда их руководство во главе с Эрнстом Рёмом было уничтожено в ходе «Ночи длинных ножей», их влияние резко сократилось, и если в период борьбы за власть их роль была чрезвычайно велика, то затем СА превратились в общем-то организацию по допризывной подготовке, что задачу защиты довольно сильно облегчало. Защиту СА достаточно успешно провели доктора права Георг Бём (Boehm; 1900–1952) и доктор права Мартин Лёффлер (Löffler; 1905–1987).

Защиту Генерального штаба и Верховного командования вермахта вполне закономерно первоначально взял на себя профессор доктор Франц Экснер, защищавший Альфреда Йодля. Однако 27 января 1946 года он был заменен доктором Гансом Латернзером (Laternser; 1908–1969), который был довольно своеобразной и интересной личностью и построил свою линию именно как защиту армии в целом, а не ее конкретных руководящих органов. Его позиция основывалась на трех главных постулатах: сомнении в юрисдикции Трибунала и, следовательно, соответствии происходящего международному праву, утверждении, что юриспруденция Союзников нарушает принцип равенства по международному праву, и ссылке на принцип законности.

Защитник Генерального штаба и Верховного командования вермахта Ганс Латернзер

Латернзер изучал юриспруденцию во Франкфуртском, Марбургском и Берлинском университетах. После стажировки в Высшем земельном суде Кёльна он в 1932 году защитил докторскую диссертацию по гражданскому праву. В 1934 году он открыл в Висбадене юридическую фирму, специализирующуюся на налоговом праве. Во время Второй мировой войны Латернзер с 1939 года в рядах вермахта сражался во Франции, на советско-германском фронте, на Балканах. К маю 1945 года, когда он был взят в плен американцами, обер-лейтенант Латернзер был инструктором в 29-м егерском полку люфтваффе (т. е. в пехотной части). В конце июня он был освобожден. На тот момент в американских списках он числился как «бывший член НСДАП», но позже на процессе денацификации этот факт доказать так и не удалось и он был отнесен к группе «невиновный». Успешная работа Латернзера на «Большом процессе» (Генштаб и ОКВ преступными организациями признаны не были) и его активная политическая позиция принесли ему известность одного из влиятельнейших адвокатов, которые участвовали в судебных процессах по делам о военных преступлениях. Тем более что он всегда поддерживал очень тесные и дружеские отношения с представителями правых и даже праворадикальных сил. Причем стоит отметить, что речь идет именно о военных преступниках, преступления которых более чем очевидны. В 1945–1948 годах он неоднократно защищал врачей и медсестер различных учреждений, занимавшихся эвтаназией, т. е. убийством неизлечимо больных. На процессе по делу концерна I.G. Farbenindustrie AG он защищал члена правления Макса Илгнера, но дело до конца не довел.

После процессов в Нюрнберге Латернзер защищал таких известных в Третьем рейхе личностей, как генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг, генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, бывший начальник штаба СА Отто Вагенер, генерал танковых войск Хассо фон Мантейфель и др. В 1955 году он стал старшим партнером юридической фирмы Laternser & Steinacker, размещавшейся в Висбадене (с 1969 года – во Франкфурте-на-Майне). Но самую большую известность ему принес т. н. Первый процесс по делу концлагеря Аушвиц (Освенцим), проходивший во Франкфурте-на-Майне в 1963–1965 годах. Здесь он взял на себя защиту сразу пятерых бывших эсэсовцев – сотрудников лагерного гестапо Пери Броуда (4 года каторги) и Клауса Дылевски (5 лет), аптекаря Виктора Капезиуса (9 лет), начальника стоматологического кабинета Вилли Франка (7 лет) и зубного врача Вилли Шаца (освобожден). Причем свою линию защиты он построил отнюдь не на доказательстве невиновности своих подзащитных, а на том, чтобы, во-первых, засыпать суд огромным числом заявлений, надзорных и процессуальных жалоб, а во-вторых, чтобы дискредитировать свидетелей, прибывших с Востока, заявив, что они коммунисты, а следовательно, их показания ничего не стоят. Латернзер умер во Фанкфурте-на-Майне в возрасте 60 лет.

Но все же основное количество нацистских организаций, в отношении которых рассматривался вопрос о преступности (и, в конце концов, был рассмотрен положительно), – это связанные с СС. Сюда вошли собственно СС – Охранные отряды НСДАП, СД – Служба безопасности, являвшаяся составной частью СС, а также гестапо – тайная политическая полиция, т. е. государственное учреждение, но полностью контролировавшееся СС. Первоначально две организации – СС и СД – были объединены в одну (в чем была своя логика) и их защищал доктор Людвиг Бабель (Babel). 2 марта 1946 года созащитником стал также доктор Хорст Пелькман (Pelckmann; 1904–1975). Однако уже 18 марта защита этих организаций была разделена и каждая из них получила собственную защиту. Бабель и Пелькман остались только защитниками СС, причем Пелькман 1 июня стал единственным защитником, а Бабель 27 августа вообще покинул процесс.

Адвокат Хорст Пелькман и его подопечный Август фон Книрим на процессе Американского военного трибунала по делу I.G. Farbenindustrie AG

Берлинец Пелькман окончил в 1928 году юридический факультет университета в своем родном городе и при нацистах успешно занимался юридической практикой сначала в Берлине, затем во Франкфурте-на-Майне, причем был членом Национал-социалистического автокорпуса. На Нюрнбергском процессе ему удалось вывести из-под обвинения, например, сотрудников Вспомогательного корпуса СС, а также полицейских полков СС – он заявил, что они лишь формально относились к СС, будучи «обычными» полицейскими». Он также принял активное участие в последующих Нюрнбергских процессах: в процессе по делу нацистских врачей в 1946–1947 годах он защищал профессора Конрада Шефера (оправдан), на процессе по делу концерна Friedrich Flick KG в 1947 году – промышленника Германа Тербергера (оправдан), на процессе по делу I.G. Farbenindustrie AG» в 1947–1948 годах – главного юриста концерна Августа фон Книрима (оправдан) и на процессе Вильгельмштрассе в 1947–1949 годах – посла для особых поручений Карла Риттера (получил три года тюрьмы).

В 1948 году Пелькман возглавил юридический отдел Министерства экономики земли Гессена, активно выступал за запрещение неонацистской Социалистической имперской партии (SRP). В 1953 году он перешел на дипломатическую службу и был назначен юрисконсультом немецкого посольства в Вашингтоне (США). С 1957 года консул в Филадельфии, в 1960–1962 годах – советник в центральном аппарате МИД, с 1962 года консул в Сиэтле, в 1968–1969 годах – генеральный консул в Нью-Йорке. В 1969 году он вернулся к юридической практике во Франкфурте-на-Майне.

1 апреля 1946 года в помощь Пелькману был назначен доктор Карл Хензель (Haensel; 1889–1968), которого тот знал по работе в Берлине и Франкфурте-на-Майне. Он изучал юриспруденцию и политические науки в Лозаннском, Берлинском и Марбургском университетах, в 1912 году получил степень доктора права. С 1918-го он – практикующий юрист во Франкфурте, с 1920 года – в Берлине, в 1930 году он также получил право заниматься делами нотариата. 1 мая 1933 года Хензель вступил в НСДАП. После окончания войны он переехал во Фрейбург-в-Брейсгау и получил должность адвоката при Высшем земельном суде Бадена. Вскоре после окончания процесса он занялся наукой и преподаванием и в 1951 году был назначен профессором Фрейбургского университета, а в 1953 году – почетным профессором Тюбингенского университета. В 1962–1964 годах он был первым президентом Гумбальдтовского общества науки, искусства и образования.

После того как 18 марта 1946 года дело СД стали рассматривать отдельно от СС, адвокатом Службы безопасности стал доктор Ганс Йоханнес Гавлик (Gawlik; 1904—?) – человек, который позже получил известность как самый влиятельный защитник нацистских военных преступников. После окончания Бреслауского университета Гавлик в 1930 году получил степень доктора по гражданскому праву. 1 мая 1933 года он вступил в НСДАП и затем служил 1-м прокурором в Высшем земельном суде Бреслау. С 1942 года он был прокурором особого суда в Бреслау, который занимался преследованием противников национал-социалистического режима, кроме того, он был судьей партийного суда гау Верхняя Силезия. То, что на Нюрнбергском процессе СД была признана преступной организацией, влияния на его карьеру не оказало. Он поучаствовал и в «Малых Нюрнбергах»: на процессе по делу эйнзацгрупп СД в 1947–1948 годах он защищал командира эйнзацгруппы «Б» бригадефюрера СС и генерал-майора полиции Эриха Наумана (он был приговорен к смертной казни и в 1951-м повешен), на процессе по делу нацистских врачей в 1946–1947 годах – главного врача концлагеря Бухенвальд гауптштурмфюрера СС Вальдемара Ховена (он был приговорен к смертной казни и в 1948-м повешен), на процессе Главного административно-хозяйственного управления СС в 1947 году – начальника юридического сектора штаба W гауптштурмфюрера СС Лео Фолька (получил 10 лет тюрьмы) и начальника управления WII оберштурмбаннфюрера СС Ганса Бобермина (20 лет тюрьмы, в 1951-м освобожден).

На процессах ему не удалось слишком уж сильно помешать торжеству правосудия, но это он полностью компенсировал своей послевоенной деятельностью, посвятив свою жизнь недопущению преследования военных преступников. Уже в 1949 году он стал членом Гейдельбергской юридической группы, занимавшейся освобождением и реабилитацией осужденных нацистских преступников. В том же году Гавлик был назначен главой Координационного бюро по содействию правовой защите немецких заключенных за границей, состоявшего при Государственном совете в Штутгарте. После образования ФРГ в начале марта 1950 года бюро было преобразовано в Центральное агентство правовой защиты (Zentralen Rechtsschutzstelle; ZRS), причем Гавлик остался его главой. (ZRS с момента его основания подчинялась Федеральному министерству юстиции, а с 1953 года до его роспуска в 1970-м – Министерству иностранных дел). Официальной задачей ZRS была организация правовой защиты немцев, которые находились в розыске, обвинялись или были осуждены судами иностранных государств за военные преступления – в основном, конечно же, в Западной Европе. К середине 1950 года помощь была оказана 2784 лицам, так или иначе связанным с Третьим рейхом. Но просто официальной юридической помощью ZRS не ограничивалось: оно отслеживало ситуацию за рубежом и через Красный Крест или организации помощи военным преступникам вроде «Тихой помощи» предостерегало в т. ч. заочно осужденных военных преступников от посещения стран, где они находились в розыске. Только заочно осужденных французскими судами было предупреждено более 800 человек. Скандал разразился в 1968 году, когда ряд документов ZRS попал в руки «охотнику за нацистами» Симону Визенталю. Гавлику пришлось оставить пост, после чего он занялся преподаванием и работал в центральном аппарате МИД в ранге советника 1-го класса. В 1968 году он вышел на пенсию.

Абсолютно бесперспективная и безнадежная защита тайной государственной полиции – гестапо, карающего меча Третьего рейха, – была поручена уроженцу франконского Вюрцбурга доктору Рудольфу Меркелю (Merkel; 1905–1987). Он окончил юридический факультет Вюрцбургского университета и в 1930 году получил степень доктора права, при этом его специализацией было совсем не уголовное, а страховое законодательство. В мае 1940-го он был призван в вермахт, а с 1943 года и до конца войны состоял в рядах СС, где получил звание роттенфюрера СС. После окончания войны перебрался в Нюрнберг, где был принят в местную Коллегию адвокатов. На «Большом Нюрнберге» гестапо вполне ожидаемо было признано преступной организацией, а сам Меркель принял участие в последующих Нюрнбергских процессах. На процессе по делу нацистских врачей в 1946–1947 годах он защищал шефа санитарной службы войск СС группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС Карла Генцкена (приговорен к пожизненному заключению, в 1954-м освобожден), на процессе Расовых учреждений СС в 1947–1948 годах – заместителя начальника Главного управления имперского комиссара по вопросам консолидации германского народа оберфюрера СС Рудольфа Кройтца (приговорен к 15 годам тюрьмы, в 1954-м освобожден), на процессе по делу Вильгельмштрассе с марта 1948 года он был помощником адвоката Георга Фрёшмана, который защищал начальника Главного управления СС обергруппенфюрера СС и генерала войск СС Готлоба Бергера (получил 25 лет, но в 1951-м освобожден).

Немецкие адвокаты: Ганс Маркс, Георг Бём и Рудольф Меркель

Часть II
Скамья подсудимых

Наконец окончательный список подсудимых был сформирован. Все стороны достигли согласия. Кто же были те, кого эксперты и прежде всего руководители стран-победительниц посчитали олицетворением нацистского режима? В качестве подсудимых к суду были привлечены 24 человека (в скобках указано полное количество лет, исполнившееся им на момент начала процесса – 20 ноября 1945 года): Мартин Борман (43), Герман Геринг (52), Рудольф Гесс (51), Карл Дёниц (54), Фриц Заукель (51), Артур Зейсс-Инкварт (53), Альфред Йодль (55), Эрнст Кальтенбруннер (42), Вильгельм Кейтель (63), Густав Крупп (75), Роберт Лей (55), Константин фон Нейрат (72), Франц фон Папен (65), Эрих Рэдер (69), Иоахим фон Риббентроп (52), Альфред Розенберг (52), Ганс Франк (45), Вильгельм Фрик (68), Ганс Фриче (45), Вальтер Функ (55), Ялмар Шахт (68), Бальдур фон Ширах (38), Артур Шпеер (40), Юлиус Штрейхер (60). Таким образом, 40 и менее лет было двум подсудимым (8,3 %), от 41 до 50 – четырем (16,6 %), самая представительная группа была от 51 до 60–11 человек (45,8 %), от 61 до 70—5 человек (20,8 %), свыше 70 – два человека (8,3 %). Для примера укажем, что к этому времени Адольфу Гитлеру было бы 56 полных лет. Правда, к началу процесса список подсудимых сократился – перед трибуналом так и не предстали Лей и Крупп. Сокращение числа подсудимых с 24 до 22 человек для такого суда, когда отбор осуществляли представители ведущих держав мира, это все же довольно много – почти 10 %.

Скамья подсудимых. В первом ряду: Герман Геринг, Рудольф Гесс, Иоахим фон Риббентроп, Вильгельм Кейтель, Эрнст Кальтенбруннер, Альфред Розенберг, Ганс Франк, Вильгельм Фрик, Юлиус Штрейхер, Вальтер Функ, Ялмар Шахт; во втором ряду: Карл Дёниц (на фотографии он не виден), Эрих Рэдер, Бальдур фон Ширах, Фриц Заукель, Альфред Йодль, Франц фон Папен, Артур Зейсс-Инкварт, Альберт Шпеер, Константин фон Нейрат, Ганс Фриче

Учитывая, что личности подсудимых всегда играют огромную, если не главную роль для процесса – ведь именно над ними и вершится суд, – остановимся подробно на них по порядку. Но сначала остановимся на еще одном общем вопросе. Во время процесса за подсудимыми наблюдали целый ряд специалистов, в т. ч. американские психиатр доктор Дуглас Келли и психолог доктор Густав Гилберт. Они провели ряд тестов, серию интервью, а свои впечатления не только доложили начальству, но и позже изложили в мемуарах[47]47
  Гилберт Г. М. Нюрнбергский дневник. М., 2012; Kelley D. 22 Cells in Nuremberg. A Psychiatrist Examines the Nazi Criminals. London, 1947.


[Закрыть]. Среди прочего они исследовали и уровень интеллекта подсудимых, проведя тесты на IQ в отношении 21 человека (к этому моменту Лей уже повесился, Крупп был признан недееспособным, а Борман был мертв еще до начала процесса). Система тестов на IQ включает в себя ряд заданий, как требующих устного ответа, так и на манипулирование. Также надо отметить, что существует система начисления дополнительных баллов в зависимости от возраста исследователя. Текст на IQ не является официальным, поскольку вероятность ошибок и неточностей колоссальна, поэтому его надо рассматривать не как непреложный факт, а как информацию к размышлению.

Принято считать, что чаще всего люди имеют IQ=100. При этом

25 % имеют IQ<90;

50 % имеют IQ 90—110;

14,5 % имеют IQ 110–120;

7% имеют IQ 120–130;

2% имеют IQ 130–140;

0,5 % имеют IQ>140.

Таким образом, ученые договорились, что IQ в 140 баллов и выше означает «гений или близок к гениальности», 130–139 – «талант», 120–129 – «очень высокий уровень интеллекта», 110–119 – «превосходный интеллект», 90—109 – «средний (нормальный) интеллект», 80–89 – «пониженный уровень интеллекта», 70–79 – «крайне низкий интеллект», ниже 70 – «умственная отсталость».

Таким образом, почти все подсудимые, прошедшие данный тест, продемонстрировали IQ выше среднего, причем двое – более 140. Результаты были следующие:

Ялмар Шахт 143

Артур Зейсс-Инкварт 141

Карл Дёниц 138

Герман Геринг 138

Франц фон Папен 134

Эрих Рэдер 134

Ганс Франк 130

Ганс Фриче 130

Бальдур фон Ширах 130

Вильгельм Кейтель 129

Иоахим фон Риббентроп 129

Альберт Шпеер 128

Альфред Йодль 127

Альфред Розенберг 127

Константин фон Нейрат 125

Вильгельм Фрик 124

Вальтер Функ 124

Рудольф Гесс 120

Фриц Заукель 118

Эрнст Кальтенбруннер 113

Юлиус Штрейхер 106

Подсудимые

Левая сторона скамьи подсудимых. В первом ряду: Герман Геринг, Рудольф Гесс, Иоахим фон Риббентроп, Вильгельм Кейтель, Эрнст Кальтенбруннер; во втором ряду: Карл Дёниц, Эрих Рэдер, Бальдур фон Ширах, Фриц Заукель. Именно здесь должен был бы сидеть Мартин Борман

Руководитель Партийной канцелярии НСДАП Мартин (Людвиг) Борман (Bormann) родился 17 июня 1900 года в городе Хальберштадте, что в Мекленбурге, в семье мелкого почтового служащего Теодора Бормана (1862–1903) и его 2-й супруги Антонии Бернгардины Меннонг (Mennong). Когда ему было три года, отец скончался, а мать вышла замуж за финансиста Альберта Фоллборна. Отчим был человеком состоятельным, и Мартин в общем-то ни в чем не нуждался, хотя и не роскошествовал. В 1909 году семья переехала в Веймар, где отчим получил должность директора банка. Там Мартин начал посещать реальную гимназию. Он проучился до предпоследнего класса и бросил школу, так и не окончив ее, чтобы, как он сам утверждал, поступить добровольцем на военную службу – что было неправдой. Призывного возраста Мартин достиг, уже когда Первая мировая война катилась к концу: в июне 1918 года он был призван в 55-й (2-й Тюрингский) полевой артиллерийский полк. Участвовать в военных действиях Борману не пришлось – молодой человек был назначен денщиком к офицеру. Демобилизовавшись, Борман поступил на курсы специалистов по сельскому хозяйству и одновременно в «Объединение против засилья евреев» (Verband gegen Überhebung des Judentums) – молодежное объединение правой Германской национальной народной партии (DNVP). На молодого специалиста обратил внимание крупный помещик Герман фон Тройенфельс, который придерживался крайне правых взглядов и создал в Мекленбурге небольшую правую организацию. Тройенфельс пригласил в 1920 году Бормана на должность поместного инспектора в свое имение Герцберг (площадью около 800 гектаров), размещавшееся недалеко от Пархима (Мекленбург). В послевоенной Германии, где царили безработица, галопирующая инфляция и чуть ли не голод, подобная работа представляла довольно широкие перспективы для обогащения. Состояния Борман, правда, не сколотил, но торговлей продовольствием на черном рынке позаниматься успел – именно тогда он получил так пригодившийся ему позже опыт ведения финансовых операций.

В следующем году Борман стал членом DNVP, а еще через год по рекомендации того же Тройенфельса его приняли в размещавшийся в Пархиме Добровольческий корпус. Это незаконное вооруженное формирование было составной частью, наверное, одного из самых известных и самых радикальных добровольческих формирований послевоенной Германии – бригады лейтенанта Герхардта Россбаха. Впрочем, Борман и здесь занимался больше «штатскими» вопросами – прежде всего делопроизводством и финансами. К этому времени относится тот эпизод биографии Бормана, который позже позволил его политическим противникам назвать его «уголовником». Дело обстояло так: кто-то из добровольцев пустил слух, что один из членов бригады Россбаха, школьный учитель Вальтер Кадов, якобы выдал французским оккупационным властям своего товарища Лео Шлагетера (французы Шлагетера расстреляли, а позже нацисты превратили его в одного из главных «героев-мучеников» рейха). Кадова в бригаде не любили и вообще относились к нему подозрительно, поэтому слухам немедленно поверили. Как и положено было у добровольцев, они собрали тайное судилище и приговорили Кадова к смерти. Организовать убийство взялся Борман, хотя все же основную роль в этом «акте справедливой мести» сыграл Рудольф Хёсс[48]48
  Хотя Хёсс был всего на полгода младше Бормана, на его счету был значительный военный опыт – в 1916–1918 годах в составе турецкой армии он воевал на Иракском фронте, был неоднократно ранен, носил Железный крест 1-го класса и имел звание вице-вахмистра. За убийство Кадова Хёсс получил 10 лет тюрьмы (его освободили в 1928 году по амнистии). Позже Хёсс вступил в СС и получил поистине всемирную известность – в течение трех лет он был комендантом концлагеря Освенцим. Свою жизнь Хёсс закончил в своем бывшем лагере – 16 апреля 1947 года он был там повешен по приговору польского Высшего народного суда.


[Закрыть]. Как бы то ни было, но 31 мая 1923 года Кадов был убит, а вскоре причастные к убийству добровольцы были арестованы. Немецкая юстиция с пониманием отнеслась к «истинным патриотам», и 15 мая 1924 года суд признал убийство Кадова «непреднамеренным», а Бормана, как не участвовавшего непосредственно в убийстве, за «соучастие в нанесении тяжких телесных повреждений, приведших к смерти пострадавшего», приговорил к 11 месяцам тюремного заключения.

В феврале 1925 года, полностью отбыв срок (с зачетом времени, проведенного в тюрьме с момента ареста), Борман вышел на свободу и вернулся к своим обязанностям в Герцберге – Тройенфельс, естественно, был рад принять назад единомышленника. Однако вскоре между ними пробежала черная кошка – Борман разочаровался в абсолютно бесперспективной, консервативной и нерешительной DNVP, что и стало причиной конфликта. Бормана больше привлекала набиравшая силу радикальная нацистская партия. В мае 1926 года он оставил работу у Тройенфельса и уехал к матери в Тюрингию. Там он вступил в местное отделение «Фронтбанна» – это был один из многих союзов фронтовиков, фактически часть Штурмовых отрядов нацистов (СА). С этого момента началась партийная карьера будущего «серого кардинала» Третьего рейха – сначала он занимал мелкую должность в штабе СА Тюрингии, а вскоре стал помощником заместителя гаулейтера Тюрингии и редактора еженедельника «Национал-социалист» Г. Зигера. В это время НСДАП сотрясал очередной скандал: вышедший из тюрьмы Гитлер пытался восстановить свое главенство в партии и потеснить лидера т. н. социалистического крыла Грегора Штрассера. Свой выбор Борман сделал быстро – он стал убежденным сторонником Гитлера, хотя в партию вступил только в следующем году – 27 февраля 1927 года. Он получил партийный билет под номером 60 508 и вскоре был назначен пресс-секретарем другого будущего подсудимого на Нюрнбергском процессе – Заукеля.

Но пока никакого прорыва в карьере мелкого партийного функционера, каким был Борман, не происходило: в апреле 1928 года он возглавил хозяйственный отдел в руководстве гау, в ноябре того же года был переведен в Высшее командование СА, где стал заниматься вопросами страхования членов СА. В сентябре 1929 года произошло событие, если и не сыгравшее решающую роль в его дальнейшей жизни, но все же обратившее на него внимание Гитлера (а в будущем нацистском государстве только это играло хоть какую-либо роль). Этим событием стала женитьба. Избранницей Бормана стала дочь одного из руководителей НСДАП Вальтера Буха[49]49
  Отставной майор Вальтер Бух вступил в НСДАП еще в ноябре 1922 года и с ноября 1927 года являлся бессменным председателем УШЛА – Высшего судебного комитета НСДАП (после прихода нацистов к власти переименованного в Высший партийный суд). Буха настораживала репутация Бормана: всем были известны его грубость, нетактичность, а также сомнительные истории с женщинами. Надо заметить, что отношения с зятем у Буха не сложились и со временем они превратились в чуть ли открытых врагов. Бух пережил своего зятя и 12 ноября 1949 года покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть] Герда[50]50
  Герда родилась 23 октября 1909 года, она очень любила своего супруга и была убежденной национал-социалисткой. В годы Третьего рейха Герда считалась идеалом германской жены и матери: в браке с Мартином она родила 10 детей, за что была награждена Крестом матери 1-й степени. Дети четы Борманов: Адольф Мартин (родился 14 апреля 1930 года), близнецы Эренгард Франциска (9 июля 1931 года; она умерла в том же году) и Илзе (10 мая 1941 года ее имя изменено на Эйке), Ирмгард (25 июля 1933 года), Генрих Гуго (13 июля 1936 года); Эва Юта (4 августа 1940 года); Герда (23 октября 1941 года), Фред Хартмут (4 сентября 1942 года); Фолькер (18 сентября 1943 года). После окончания войны Герда переехала с детьми в деревеньку Волькенштейн (в 20 км северо-восточнее Больцано, Италия). Осенью 1945 года она была помещена в госпиталь в Мерано, и обследование показало, что у нее рак. Умерла Герда Борман 23 апреля 1946 года.


[Закрыть]. Свидетелями на свадьбе были Адольф Гитлер и Рудольф Гесс, что сразу же привлекло внимание к незаметному чиновнику. Правда, «старые бойцы», никогда не любившие Бормана, поговаривали, что он женился из чисто карьерных соображений. Гитлер очень ценил Буха, и члены его семьи автоматически становились приближенными фюрера, который к тому же часто бывал в доме Бухов.

В конце 1929 года Мартин выдвинул идею формирования на базе моторизованных отрядов СА отдельного «подразделения партии» и по поручению Гитлера разработал план создания Национал-социалистического автомобильного корпуса (НСКК). В апреле 1930 года НСКК был создан, а Борман некоторое время руководил его деятельностью. Но настоящий перелом наступил в августе 1930 года, когда Борман создал и возглавил предназначенную для поддержки семей, члены которых были убиты или ранены в борьбе за дело национал-социализма, Кассу взаимопомощи НСДАП. Теперь он был официально переведен в состав Имперского руководства НСДАП и смог войти в окружение Гитлера. Неимоверно работоспособный, да еще и обладавший неплохим опытом ведения хозяйственных и финансовых операций, Борман вскоре сумел выделиться из массы «горлопанов», составлявших костяк руководства НСДАП. Тем более что он стал из средств подконтрольной ему кассы оказывать личные услуги Гитлеру – например, организовал выкуп дома и участка земли в Оберзальцберге, где было создано «имение фюрера». Гитлер это оценил, хотя никаких новых должностей своему сотруднику не предоставил.

Время Бормана пришло уже после захвата власти. Когда Гитлер стал рейхсканцлером и начал проводить стремительную нацификацию Германии, партийный аппарат стал расти как на дрожжах. Но теперь фюрер уже стремился освободиться от рутинной партработы, чтобы полностью сосредоточиться на своей цели – построении нацистского государства. Все текущие дела по руководству НСДАП Гитлер передал своему верному паладину – тоже будущему подсудимому на Нюрнбергском процессе – Рудольфу Гессу. Естественно, при Гессе был сформирован собственный аппарат Штаба заместителя фюрера по партии, а его начальником 3 июля 1933 года стал Борман. 10 октября он получил высший партийный ранг (кроме, естественно, фюрера и его заместителя) рейхслейтера, а 12 ноября был избран депутатом Рейхстага от 5-го избирательного округа (Франкфурт-на-Одере). Борман, будучи в отличие от «идеалиста» Гесса партийным чиновником, немедленно развернул активную деятельность: прежде всего он начал чистку аппарата НСДАП, заменяя дорвавшихся до власти «старых бойцов» своими ставленниками, создавая подчиненную только себе пирамиду из партийных функционеров. Оказался Борман причастным и к «Ночи длинных ножей» – уничтожению высшего руководства СА в 1934 году; именно по его предложению на место убитого Эрнста Рёма был назначен Виктор Лютце. 1 декабря 1937 года Гиммлер принял Бормана в СС (вернее, перевел из СА, где Борман носил звание штандартенфюрера, в СС) – никаких обязанностей он, конечно же, в этой организации не нес, а, являясь «почетным фюрером», лишь имел право носить черную эсэсовскую форму и постепенно рос в чинах – Борману сразу же присвоили звание группенфюрера, а 20 апреля 1940 года повысили до обергруппенфюрера. Сначала Борман получил номер СС 278 267, но уже во время войны Гиммлер посчитал, что для такого человека этот номер слишком скромен, и 9 ноября 1944-го присвоил ему новый – почетный 555.

Одиночная камера Нюрнбергской тюрьмы в 1946 году. Такая была бы положена Мартину Борману, если бы он дожил до процесса

Влияние Бормана, фактически взявшего в свои руки личное обслуживание фюрера, стремительно росло, он уже тогда стал подменять собой Гесса, который не мог удержать в руках свои огромные полномочия. Начиная с 1935 года Борман стал курировать организацию партийных съездов и через три года полностью подмял под себя руководство кадровой политикой НСДАП. Одновременно он формировал вокруг Гитлера своеобразный вакуум, удаляя от него многолетних сотрудников, которые могли оказать влияние на фюрера и тем самым составить ему конкуренцию – так лишились своих постов личный телохранитель Зепп Дитрих, а также адъютанты фюрера Вильгельм Брюкнер и Фриц Видеман. Борман замахнулся и на шефа Президентской канцелярии Отто Мейсснера, но этот переживший трех президентов хитроумный бюрократ сумел выйти сухим из воды.

Главным достоинством Бормана, кроме поразительной работоспособности, считалось умение докладывать Гитлеру дела: четко, ясно, понятно и без комментариев. Однако обычно сам подбор фактов был таким, чтобы Гитлер мог принять единственно необходимое Борману решение. Если же Гитлер принимал точку зрения, расходившуюся с позицией Бормана, тот никогда не вступал в спор, а всегда в точности исполнял приказы фюрера. Уже с 1936 года Борман стал «тенью» Гитлера, не покидая его практически «ни на минуту», – он сопровождал его во всех поездках. Одновременно он сконцентрировал в своих руках руководство частью финансов партии – «Фондом Адольфа Гитлера» – и контролировал личные расходы Гитлера и его обеспечение, строительство резиденций и т. д. вплоть до подарков Еве Браун. По собственному почину он занимался вопросами приобретения и перестройки любимой загородной резиденции Гитлера – Бергхофа, а строительство шале на Кельштейне, которое часто ошибочно называют «Орлиным гнездом», вообще курировал единолично – от сбора средств до строительства и эксплуатации.

В 1936 году Борман официально объявил о своем выходе из церкви – нельзя сказать, что он это сделал из каких-то идейных соображений, скорее здесь прослеживается присутствовавшая во всех поступках Бормана забота о своей карьере. После этого он, с молчаливого согласия Гитлера, развернул настоящее наступление на церковь, стремясь подменить ее каким-то непонятным суррогатом. Сначала в 1937 году он выпустил циркуляр, запретивший принятие в НСДАП «людей духовного звания», а в 1938 году – циркуляр, в котором говорилось, что «мировоззрение национал-социалистов и есть истинная вера». Не остался Борман в стороне и от программы эвтаназии – комплекса мер по тайному уничтожению неизлечимо больных, хотя непосредственное исполнение его было возложено на шефа Личной канцелярии фюрера Филиппа Боулера и комиссара здравоохранения Карла Брандта.

Отлет в Великобританию 10 мая 1941 года его шефа Рудольфа Гесса вознес Бормана на самую вершину власти, хотя к этому времени он уже смог стать абсолютно необходимым для Гитлера человеком. Через два дня он возглавил Партийную канцелярию, созданную из Штаба заместителя фюрера, а еще через день стал секретарем фюрера (это звание ранее носил Гесс). 29 мая 1941 года Борман унаследовал еще одну должность Гесса – имперского министра без портфеля и члена Совета обороны рейха. Декрет от 24 января 1942 года констатировал, какой власти в Третьем рейхе достиг Борман – с этого момента он должен был принимать участие в подготовке, принятии и обнародовании всех имперских законов и уставов, а кроме того, еще и утверждать все законы имперских провинций и декреты имперских наместников. 12 апреля 1942 года особым приказом Гитлера Борман был назначен «личным секретарем фюрера». Свои обязанности сам Борман формулировал так: «1) Устройство личных дел фюрера. 2) Участие во всех переговорах фюрера. 3) Доклады о текущих событиях фюреру. 4) Передача решений и мнений фюрера имперским министрам. 5) Улаживание споров и определение компетенции тех или иных министерств и ведомств. 6) Переустройство города Линца. 7) Наблюдение за резиденциями Гитлера. 8) Руководство группой стенографистов при обсуждении военного положения».