Текст книги "Цветные сны"

Глория взяла с тарелки бутерброд. В общем, ничего, довольно симпатичный мальчик. Интересно, а сколько ему лет? На самом деле, сколько, а то выглядит он лет на двадцать с небольшим. Она откусила кусочек, хлеб аппетитно хрустнул… Вдруг она снова посмотрела на него, уже в открытую, внезапно озадаченная. Странно, если он пробрался в квартиру вчера, провел здесь ночь (рубашка, да, вон мятая, сразу видно), то почему его физиономия так гладко выбрита?..

– Слушайте, – она опустила чашку на блюдце и в упор посмотрела на гостя, – вы что, бритву тоже с собой носите? Ибо на человека не достигшего половой зрелости вы определенно не похожи.

Он прервал чтение, поднял голову и подпер подбородок ладонью. Она заметила, что в его глазах прыгают озорные чертики, словно он заранее знал, что этот вопрос прозвучит. Знал и уже давно приготовил ответ. И вообще вся эта ситуация, похоже, его немало забавляет.

– Нет, бритву я с собой не ношу, – Глория видела, что он едва сдерживает рвущийся наружу гомерический хохот, – я воспользовался бритвой вашего мужа. Вашей – не стал. Женскими, знаете ли, бриться адски неудобно.

Услышав это чудовищное по своей откровенности признание, рейнджер поперхнулась бутербродом и закашляла. «Сюрприз» тут же вскочил на ноги и легонько, предельно аккуратно, с деликатностью, которой она от него почему-то никак не ожидала, похлопал ее по спине.

– Запейте, – посоветовал он, пододвигая к ней чай, но она, прокашлявшись, замахала на него рукой, будто говоря: «Уйди ты, Бога ради!»

Он уселся обратно на свое место, отутюжил ладонью сгиб страниц в книге и чуть виновато развел руками:

– Я, конечно, прошу прощения, но, согласитесь, миссис Вэпстер, джентльмен не имеет права предстать перед прекрасной незнакомкой, заросшим, как дикобраз. Я и к куафюру вчера специально сходил, подстригся.

– Да? – ей польстил комплимент, но она скрестила руки на груди, решив выяснить, наконец, что за дурдом здесь происходит. – А этот самый джентльмен разве имеет право влезать к незнакомке в квартиру?

– Ну, миссис Вэпстер! Неужели вам чужда романтика? Да ладно, не разбивайте мне сердце!

– Слушайте, джентльмен, прекратите паясничать и ерничать! И вообще, уважаемый, кто бы говорил о джентльменстве, ведь вы даже не потрудились назвать своего имени.

– Так ведь вы не интересовались, – выдержав ее взгляд, невозмутимо ответил он. – Стало быть, вам это до лампочки. Спрашивается, чего это я тогда буду приставать к вам со своими именами-фамилиями?

– Зато теперь это меня крайне интересует.

Он едва заметно пожал плечами, словно сказав: «Сами хотели. Я не настаивал».

– Ну, меня знают только в определенных кругах, и лично вам мое имя ничего не даст, – он сделал паузу. – Хотя… кто знает. Как говорится: «Есть многое на свете, друг Горацио…»

Он оборвал цитату66
  У. Шекспир, «Гамлет» (Hamlet), пер. Н. Полевого.


[Закрыть] на полуслове, ибо что-то вдруг привлекло его внимание на страницах книги, лежавшей перед ним. Гость уткнулся в нее носом и как будто позабыл обо всем на свете. Прошла минута… две… три… Он определенно не собирался продолжать разговор.

– Хочу напомнить, – не выдержала Глория, – что я не нахожусь на странице этой книги и все еще жду ответа, мистер?..

– Купер, – в его глазах вспыхнули хитрые огоньки. – Эрик Купер.

– Просто Эрик Купер? Второго имени нет?

– А на кой оно мне? И с одним вполне нормально. Опять же отзываться легче.

Ответив на ее вопрос, Купер посчитал свою задачу выполненной, и в кухне снова наступила тишина. Он продолжил читать, а Глория, размышляя над услышанным, мешала ложечкой чай и пыталась вспомнить, где она уже видела своего удивительного гостя. Видела же! Она была уверена в этом точно так же, как и в том, что ее лошадь зовут Стелла. А что она, собственно, мучается? Надо у него же самого и спросить, где они встречались. Он не слишком церемонится, сидит тут… и самым наглым образом читает книгу… Бутербродов приготовил… Ишь, хозяйственный какой!

– Слушайте, – она вынула ложечку из чашки и постучала ею по ладони, – Эрик Купер, мы с вами где-то встречались. Где?

– Ну, естественно, встречались, – Купер положил голову на руки и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх. – Коротенько, у Ньютона в кабинете. Припоминаете?

Что?..

Она вспомнила ворвавшегося в кабинет лохматого, заросшего и небритого типа с фотоаппаратом. И вот то пугало лет под сорок превратилось в этого мальчишку?!

– Слушайте, мистер Купер, я не понимаю зачем, но вы мне определенно врете. Тому репортеру лет было…

– Нет, мэм, – со вздохом перебил он ее. – Иногда я могу соврать. Но не сейчас. Там, в кабинете, действительно был я… Я ж говорю – вчера был у парикмахера, сегодня с утра побрился. И вуаля! – перед вами homo sapiens вместо homo neanderthalensis.

Вот так – всего лишь побрился и стал человеком. Глория даже почувствовала легкое разочарование – до того просто все оказалось. Но зато теперь она хоть знает, кем он работает. Он, оказывается, фотограф в какой-то газете или журнале. Наверняка, в «желтой» газете или не менее «желтом» журнале. Поэтому он и не гнушается такими способами! Видимо, в силу своего занятия он так хорошо осведомлен о правах любого человека. Подкованный, ничего не скажешь…

И он сразу перестал казаться опасным.

Завтрак закончился в полной тишине. Это был самый странный завтрак в ее жизни. С самым странным компаньоном. Этот самый компаньон отодвинул книгу, потянулся и, встав из-за стола, принялся убирать с его поверхности все кружки, чашки, тарелки, крошки… Блюдце с лимоном исчезло в холодильнике. Банка с какао заняла свое место в шкафчике. Рядом с ней встала и коробка с капучино. «Полная независимость», – невольно отметила про себя Глория.

– Может, вам помочь? – в ее голосе прозвучала едва заметная ирония.

– Да нет, не стоит. Что с меня, убудет, что ли? Сам насвинячил, сам и уберу.

Она ничего не ответила, но начало ее заинтриговало. Заинтриговало, если не сказать больше. Никогда прежде ее не съедало такое жгучее любопытство. Что же все-таки ему нужно?

Сообщить ей ответ на последнюю из своих загадок, он определенно не торопился. Да и последнюю ли?.. Она почему-то была уверена, что Эрик умеет показывать фокусы не хуже профессионального циркача. Вполне естественно у нее возник интерес к продолжению.

Купер взял кружки, сложил их в мойку и открыл воду. Поплескался немного, словно только ради собственного удовольствия, а потом внезапно последовало продолжение, которого так ждала Глория.

Однако оно приняло неожиданно неприятный оборот.

– Знаете, миссис Вэпстер, – заговорил Эрик, приглядываясь к посудомоечной машине, и ее удивил тот факт, что его голос стал абсолютно серьезным – всю его веселость словно рукой сняло, будто ее и в помине не было, – мне надо задать вам один вопрос. Я даже не буду спрашивать разрешения, могу ли я это сделать. Я его просто задам. Собственно, ради этого я и залез к вам в квартиру и развлекал вас все это утро.

Он уперся ладонями в край мойки и глянул на Глорию через плечо. Она заметила, что он даже словно стал старше.

Следующие слова Эрик словно отчеканил, спокойно и четко:

– Скажите, кто дал вам те 10 медальонов, которые в Вейкере вы передали Ньютону?

Она вздрогнула. Рейнджер была готова услышать все, что угодно, кроме этого. Она несмело посмотрела на Купера, ждавшего ответа, и едва заметно, отрицательно покачала головой.

Он видел каждый ее жест, любое ее движение, но шанс был, и Глория им воспользовалась. Испуганно сжавшись, она вскочила со стула и бросилась прочь из квартиры.

VII

ТЕЛЕФОН СЛОВНО кто-то заколдовал, и он уже давно не звонил. Клингер даже успел заскучать, несмотря на то, что вчера от звонков голова у него просто раскалывалась. Вот что значит поднимать старые связи! Поэтому теперь было приятно посидеть в тишине и спокойно выпить чашку кофе, одновременно листая утренние газеты. Чертовски хорошо быть хозяином себе самому.

И вдруг телефон зазвонил. Совершенно неожиданно он своим пиликаньем разрушил хрупкую гармонию утра, тишины и отдыха. Поморщившись, потому что сразу же вспомнилась вчерашняя головная боль, он посмотрел на номер:

– Красавица, какой приятный сюрприз!

– Зато у меня не слишком приятный, – ее голос заметно дрожал, словно от сдерживаемых рыданий.

– Ты, кажется, испугана? Что случилось?

– В моей квартире сидит какой-то тип. То ли журналист, то ли фотограф… Какая-то «желтая» пресса…

– Ты завела знакомства в прессе?

– Он спрашивал про медальоны! – почти крикнула Глория.

– Та-а-к… – только и оставалось что протянуть ему. – Жизнь становится интересней. Ну что ж… раз появилась проблема, надо ее решать.

Джек старался говорить спокойно, даже вяло, словно это его ни в коей мере не касалось, но она знала, прекрасно знала, что последует за этим. И, он был готов биться об заклад, ей никогда не нравилось это продолжение. В таком случае она всегда старалась не подчиняться ему или хотя бы попытаться избежать подобного рода последствий, которые влекли за собой действия, где-то утратившие свою гладкую идеальность.

– Ты же помнишь, красавица, что надо делать в ситуациях, что вышли из-под контроля, – он словно размышлял вслух. – Майк приедет тебе на помощь и сделает, впрочем, как и всегда, самую грязную работу. Помнишь Майка? Хороший парень. И не очень разговорчивый.

Рановато. Все же рановато ей еще в самостоятельное плаванье. Вот, едва только возникла проблема, как она уже почти готова уйти на дно – не знает, как себя вести.

– Джек, я не буду ничего делать. Пускай Майк сам разбирается…

– Э-э, нет, – возразил он. – Эту проблему создала ты, поэтому просто обязана помочь решить ее. И потом, не забывай, что я знаю, где находится 14-ый полицейский участок. Все, жди Майка.

И Клингер положил трубку. Если говорить «нет», то очень жестко и категорично. Золотое правило, которое он старался никогда не нарушать. Ведь только так можно научиться управлять непокорными.

В голове опять застучали дробные гудки. Рука, державшая телефон, безвольно опустилась.

Неожиданно захотелось спать. Заснуть и проснуться только тогда, когда все это закончится. Проснуться и с радостью убедиться, что Джек всего лишь ночной кошмар, который имеет обыкновение исчезать в момент пробуждения. Однако, увы… Он абсолютно реален, и он в совершенстве овладел искусством управления людьми. Господи!.. Это как весы!.. Две одинаковые чаши, но на одной из них находятся ее друзья и Стелла, а на другой…

А, собственно, кто находится на другой?.. Какой-то пройдоха-фотограф, с кем случайно столкнула ее судьба? Он не побрезговал влезть в ее квартиру, чтобы задать вопрос, на который она не может ему ответить. Да, с одной стороны, в нем есть что-то удивительное, почти трогательно мальчишеское, он может быть милым, если пожелает, но с другой… Он нарушил закон. Она ему ничем не обязана и ничего ему не должна, кроме благодарности за завтрак. Такие обычно рождаются в рубашках, вот пускай и проверит свое везение.

Собравшись с мыслями и приняв решение, она направилась к дому. Перешла улицу, шагнула в подъезд, вызвала лифт… Все, он сам виноват, нечего было лезть туда, куда не просят… На мгновение накатила жалость: «Ну а мальчишка-то тут при чем?..» Глория быстро стряхнула с себя лишние эмоции: «Ни при чем. Просто судьба такая». Да и какой он тебе мальчишка?

Однако, когда она открывала входную дверь, у нее была слабая надежда на то, что Купер ушел. Или бросился ее догонять и сейчас бегает по улицам, пытаясь ее разыскать. Все, что угодно, любой предлог мог сейчас спасти ему жизнь…

Ее надежда не оправдалась – он был в гостиной и с интересом изучал толстую энциклопедию «Лошади и уход за ними». Что-то пробегал глазами, рассматривал фотографии…

Услышав, что вернулась хозяйка, Эрик посмотрел на Глорию и как ни в чем не бывало спросил:

– Ну и как там погодка? Тепло?

– Да… – тихо ответила она, а потом поинтересовалась, даже не пытаясь скрыть резкость: – Мистер Купер, вам домой не пора случайно? Что-то вы, по-моему, засиделись в гостях…

Сама того не осознавая, она пыталась спасти ему жизнь.

– Выгоняете? – он нагнулся и положил толстую увесистую энциклопедию на журнальный столик. – Зря. Вы еще не ответили на мой вопрос. Без ответа на него я никуда не уйду. А просидеть я здесь могу, сколь угодно долго.

– Кому угодно?.. – еще тише уточнила рейнджер.

– Мне угодно.

Он по-прежнему был взрослым и шутить даже не пытался. Шутливое настроение было забыто. Купер словно выполнял какое-то важное и понятное только ему одному задание. Серьезно, сосредоточенно, не отвлекаясь на мелочи, он упрямо продвигался к поставленной неизвестно кем цели.

Он вздохнул, отошел с середины комнаты к окну и, зажмурившись от яркого весеннего солнца, произнес:

– И все-таки, кто дал вам те медальоны, а?

Глория ничего не ответила. Ей на глаза попалась книга, что он неосторожно положил на столик, и тут же в голове сложилась отчетливая картинка того, что она должна сделать. Не дать Джеку выиграть, ни за что… Опередить его, обмануть, перетянуть чашу весов, где находятся ее друзья, на свою сторону.

Книга быстро оказалась у нее в руках. Еще быстрей Глория бесшумно подошла к стоявшему спиной Куперу и, широко размахнувшись, со всех сил ударила его тяжелой энциклопедией по голове. Эрик пошатнулся и как подкошенный рухнул на пол.

VIII

ОНА ПОСМОТРЕЛА НА тяжелую книгу, что держала в руках, а потом перевела взгляд на своего недавнего гостя. На его лице застыло забавное, сосредоточенное выражение… Словно он мучительно пытался что-то найти или вспомнить. И вправду, совсем еще мальчишка…

Она без удивления отметила, что совершенно спокойна. Рейнджер поставила энциклопедию на прежнее место на полке. Лошади… Лошади всегда были ее слабостью, ее страстью. Она называла их не иначе как «Моя первая любовь». Она провела пальцем по глянцевому корешку книги и буркнула себе под нос:

– И нечего тебе тут хозяйничать…

Что теперь?

Обыскать его, вот что. Мало ли у него в кармане диктофон (журналисты же все записывают), и весь их достаточно странный диалог тщательно зафиксирован и сохранен для истории. Для какой именно истории она и сама не знала. Впрочем… и диалог-то был весьма невинный – просто какая-то нелепая и почти бессмысленная болтовня.

Однако обыскать его все равно надо. На всякий случай.

Что ей даст этот обыск, она не понимала. Просто надо было начать что-то делать. И делать быстро.

Сделав глубокий вдох, она на мгновение закрыла глаза. Успокойся, глупое сердце… Перестань стучать так часто и гулко. Медленнее… Раз… два… три… Но сердце словно не желало слушаться и задавало свой собственный, торопливый, срывающийся темп: тук-тук-тук-тук-тук…

Глория открыла глаза и медленно опустилась на колени рядом с Купером. Так, сначала пиджак… В куртке наверняка ничего нет, потому что она все время пролежала здесь, в гостиной. Хотя, нет, потом все равно надо будет проверить. Для подстраховки.

Она протянула руку, но что-то в самый последний миг в ней дрогнуло, и рука опустилась, так и не коснувшись Эрика. Рейнджер сжала пальцы в кулак и обхватила его ладонью второй руки. Давай же… соберись… Времени не так много: сколько он пробудет без сознания совершенно неясно. В свой удар она неосознанно вложила все отчаяние, что кипело в ней, но кто знает – может, через минуту он уже очнется… А минута сейчас – это так много и так мало одновременно.

Собравшись с духом, она разжала кулак, и пальцы коснулись одежды Купера. Пола пиджака, едва Глория дотронулась до нее, скользнула на пол. Лучик весеннего солнца от пряжки ремня резко метнулся вправо и замер, словно сфокусировавшись, на черной кожаной кобуре на поясе незваного гостя. Из кобуры, как того и следовало ожидать, выглядывала не менее черная рукоятка пистолета.

Зачем фотографу… Она одернула сама себя, только сейчас вдруг поняв, что при нем нет никакого фотоаппарата. И почему она вообще решила, что он фотограф? С чего? С того, что он напомнил, где они виделись, и что он в тот момент делал? Что за ерунда! Это не повод для такого бесповоротного и окончательного вывода!

Поколебавшись, рейнджер быстро, но аккуратно вытащила оружие из кобуры, и сталь тускло заблестела, окунувшись в лучи солнца. Ее руки чуть дрожали, но приятная прохлада, которую она почувствовала, держа пистолет на ладони, немного успокоила ее. Оружие, поистине, удивительное творение человеческого гения… Смертельно опасное и притягательно прекрасное одновременно. Парадоксальное творение.

В руках она держала «беретту». Глория невольно залюбовалась четкими строгими острыми линиями пистолета. «Беретту» совершенно справедливо и заслуженно многие считают самым лучшим пистолетом в мире. Она и вправду просто красавица… Почти совершенство. Верная, безотказная, надежная. Высококачественное военное оружие. Оружие настоящих мужчин.

Она перевела взгляд на хозяина пистолета. Чудесно, джентльмен. Вы, оказывается, вовсе никакой не фотограф и даже не журналист. Кто же вы тогда? Полицейский?..

Эту вполне логичную версию подтверждали и наручники, которые она извлекла из чехла на все том же поясе. Но в следующую минуту из кармана пиджака она вынула отмычки и задумалась. Какая полиция?! Неужели полицейские так работают? Влезают в чужие квартиры при помощи отмычек, пьют кофе, жарят бутерброды… Вот сдались ей эти бутерброды!

Так, ладно… Надо все же выяснить, чем он зарабатывает на хлеб насущный. Посмотрим, что у него во внутреннем кармане.

Там оказалось черное удостоверение, весьма похожее на полицейское. Вернее, на удостоверение детективов. Значит, все же полиция. Неужели, дела настолько плохи? Глория открыла удостоверение, и на солнце ярким слепящим огоньком вспыхнул значок. Федеральный значок.

Оказалось, что дела гораздо хуже, чем она предполагала.

Теперь она не на шутку испугалась. Вот все и сошлось… И цитирование статей Всемирной декларации, и Четвертая поправка, и вопрос о медальонах… Боже, боже… Как же можно было быть такой глупой и не увидеть очевидного! Какой фотограф?! Какая «желтая» пресса?! «Федерал… – застучало в голове, – федерал… федерал…» Значит, им все известно. И про нее, и про Джека… Нет! Про Джека они ничего не знают, иначе Купер не спрашивал бы, кто дал ей медальоны… Ньютон наверняка арестован. И это элементарный вопрос времени, когда он запоет.

А когда он расколется…

– Все пропало… – она закрыла лицо ладонями и наклонилась вперед. – Все…

Работа, друзья, их хорошее к ней отношение, Стелла… Она же преступница! А теперь перекрасилась в полицейского! «Оборотень»… Перевертыш… Дважды предательница. Такого никто и никогда не прощает, и конец, следующий за разоблачением, закономерен. Но провести всю жизнь в тюрьме…

Она помотала головой. Нет, только не клетка. Джек ее в это втравил, пускай он же ее и вытаскивает из этого. Все, что угодно, но только не тюрьма! Она будет снова мотаться по всей стране и перевозить товар, будет курьером, «лошадкой»… У него есть связи, она это точно знает, он сможет ей помочь. Только он, потому что… потому что ждать помощи ей больше неоткуда… Но помощь эта так зыбка… Он сам боится ФБР, ибо Бюро всегда наступало ему на пятки. Именно «охранка» вынудила Клингера инсценировать собственную смерть, и он, благодаря этому, избежал ответственности, оказавшись умнее федералов. Но он очень хорошо понимал, какого врага приобрел, и боялся его больше всего на свете. Боялся, потому что помнил, что на его личном счету – убийство федерального агента, и, несмотря на свою нынешнюю видимую неприступность, он знал, что однажды придет время, когда ему воздастся сполна за все его преступления. Знал и заранее ненавидел этот день.

Глория отняла ладони от лица и увидела наручники, лежавшие на полу.

Через несколько секунд, она, зажав в руке ключ от них и документы, бросилась в кухню. Схватила телефон, отыскала номер… Пальцы дрожали и никак не хотели попадать на кнопки… Наконец, она справилась с комбинацией цифр и, прижав трубку к уху, стала слушать бесконечные выматывающие гудки.

– Да возьми же ты трубку!

– Алло, – Клингер словно услышал ее. – Здравствуй, красавица. Майк скоро приедет. Ты же знаешь, сейчас весь город в «пробках».

– Мне нет никакого дела до него! – она попыталась взять себя в руки, но это плохо получалось. Ей хотелось кричать и плакать одновременно. – Твоя цепь где-то имеет слабое звено!

– Не кричи, успокойся, – он поморщился. Да что ж с ней такое сегодня? – Что случилось? Что ты хочешь сказать своей последней фразой?

Несмотря на страх и колотившую ее паническую истерику, она услышала, как напрягся его голос, и поняла, что он безошибочно почувствовал опасность.

– Джек, ты втравил меня в эту историю, – скоро, проглатывая окончания, заговорила она, – и ты обязан меня спасти. Слышишь, обязан! Ты разрушил мою нынешнюю жизнь, ты одним махом уничтожил то, что я тщательно создавала в течение двух лет. Ты лишил меня всего: работы, друзей… Ты украл у меня все это! Украл! Потому что ты вор и в этом твое призвание! Но из-за тебя я не хочу идти в тюрьму!

– Какая тюрьма? О чем ты вообще говоришь? – он действительно не понимал ее слов.

– ФБР снова дышит тебе в затылок! Господи, и зачем только ты опять появился?!

– Подожди, подожди…

Он постарался отстраниться на мгновение, посмотреть на ситуацию со стороны. Он был неестественно спокоен, но лихорадочно работавший мозг сопоставлял факты и тут же выдавал на-гора четкие безупречные выводы.

И эти выводы ему не понравились.

– Этот фотограф у тебя дома… Вот так, значит, теперь работает Бюро… Они, однако, стали изобретательней, – теперь его голос буквально зазвенел от напряжения. – Ведь какой удобный случай! Можно все выложить первому попавшемуся легавому!

– Джек, о чем ты говоришь?.. Ты не понимаешь…

– Нет, это ты не понимаешь, что затеяла. Со мной нельзя играть в такие игры.

– Какие игры?! Ты должен меня спасти!

– Я не позволю тебе со мной так поступить, – он старался говорить ровно, старался напугать ее еще большей холодностью, почти равнодушием. Он представил себе, как она, окончательно потеряв голову, забьется в угол и просидит там тихо как мышь вплоть до приезда чистильщика. И больше ничего не сделает, и больше ничего не испортит.

– И только попробуй позвонить своим дружкам-копам! – гаркнул он напоследок.

– Джек, послушай… Пожалуйста… Я…

Но ответили ей уже гудки: быстрые, короткие, безжалостные. Разговор был окончен. Шанс на спасение окончательно потерян. Сама не спаслась… и друзей погубила… Теперь они погибнут. Все, конец всему.

Телефон выскользнул из ее руки и упал на стол рядом с удостоверением Купера.