Текст книги "Сказки, рассказы, притчи для больших и маленьких. книга вторая"

Овраг был очень глубокий. Около часа Бийто вытягивал своего хозяина наверх, а потом потащил его по направлению к деревне. Когда поселение было уже достаточно близко, Лэто начал звать на помощь. Его крики услышал мужчина, живший в крайнем чуме. Он поспешил к мальчику, но Бийто встал в угрожающую позу и оскалил зубы. Мужчина отступил назад:

– Лэто! Что случилось? Твой волк меня не подпускает!

Лэто приподнялся на локтях.

– Дядя Ко́то! Позови кого-нибудь из наших!.. Бийто! Нельзя!.. Я, наверное, ногу сломал, не могу встать.

Кото отошёл и, не без опаски оглядываясь на белого волка, направился к чуму Сото. Тот оказался дома – мастерил из оленьих шкур лыжи. Старшие сыновья с собаками были на выпасе – следили за оленями.

Сото прибежал бегом и на руках отнёс сына в чум. На сломанную ногу Лэто наложили шинку. Целый месяц он пролежал, не выходя из дома. Бийто в чум не пустили. В чуме с людьми разрешалось находиться только кормящим собакам, и то только зимой. Тогда Бийто лёг около входа, положил голову на передние лапы и остался так лежать, отказываясь от еды и даже от воды.

Через три дня Маса вышла из чума. Бийто поднял голову и посмотрел на неё своим умоляющим взглядом. И мама Маса сжалилась:

– Ну, что с тобой поделаешь? Ладно уж, заходи! Только ненадолго!

Бийто вскочил, влетел в чум и кинулся к лежащему Лэто. Он облизал ему всё лицо, руки, выражая буйную радость так, как это умеют делать только собаки и волки.

– Ладно, ладно, Бийто! – отмахивался довольный Лэто. – Спасибо тебе, ты спас меня. Говорят, ты ничего не ешь? Ну-ка, пойди и поешь, и жди меня на улице! Слышишь, Бийто? Пойди и поешь!

Белый волк выскочил на улицу и набросился на приготовленную Масой еду.

…В феврале Ота снова принесла четырёх щенков. Все они были абсолютно белые, только у одного на носу оказалось серое пятно. Все щенки дружно скулили и активно сосали маму Оту. Когда они подросли и их выпустили из чума на весеннее солнышко, у входа их ждал Бийто. Он развалился на сверкающем снегу, а по нему ползали и играли четыре щенка – трое белых и один с серым пятном на носу. Через несколько десятилетий из таких щенков вывели породу «канадский маламут».

…Прошло семь лет. Восемнадцатилетний Лэто запряг в нарты оленя, кликнул Бийто и поехал в далёкий лес за дровами.

Нарты были уже полны, когда налетел западный ветер и началась пурга. Всё небо заволокло тучами, и Лэто не мог понять, в каком направлении нужно ехать обратно. Бийто знал дорогу к дому и звал хозяина, но Лэто принял решение переждать пургу – возвращаться в такую метель было небезопасно.

Лэто распряг оленя и уложил его рядом с нартами с подветренной стороны. Рядом устроился сам и позвал Бийто. Но, как только волк хотел примоститься рядом, олень вскочил и, скосив глаза на Бийто, угрожающе захрапел. Лэто еле-еле уложил оленя обратно и сказал преданному другу:

– Бийто, дружище, подожди немного. Сейчас нас занесёт, и тогда ты подлезешь, ладно?

Белый волк всё понял. Он давно уже не был глупым «щенком», он стал умным, солидным «хозяйским псом». Хотя надо признать, что умным он был всегда – и когда догадался копать края ямки, чтобы выбраться из неё, и когда сел посреди дороги, чтобы остановить нарты Сото, и когда вытаскивал Лэто из оврага…

Бийто отошёл подальше от оленя и хозяина, постоянно отряхиваясь от налипающего снега. Почти час он ждал, когда олень и Лэто скроются под плотным снежным покровом. Наконец, придерживая оленя, Лэто свистнул Бийто, и умный белый волк, осторожно разгребая лапами снег, присоединился к хозяину. Оленю оставалось только недовольно ворчать.

Так, рядом с человеком, олень и волк, согревая друг друга, провели ночь. К утру небо развеялось, ветер утих, завывания вьюги прекратились. Друзья выбрались из своей снежной берлоги, отряхнулись, очистили нарты и тронулись в обратный путь.

Вечером уставший и сытый Бийто уже лежал в чуме рядом с постелью хозяина. Он заслужил эту привилегию своей верностью, долгой службой, бесстрашием и умом. И снилось белому волку, что он лежит на сверкающем снегу, а по нему ползают и играют четверо щенков – три абсолютно белых, а четвёртый с серым пятном на носу.

Послесловие. Выслушав Крайона, я решила назвать рассказ «Безголосый», но Крайон был против. Сошлись на названии «Сказка о белом волке». Сказка заканчивалась появлением новых щенков у Оты. Когда она уже была написана, передо мной появился огромный белый волк. Он сидел и смотрел на меня с сияющей мордой: как говорится, «рот до ушей и язык на плечо».

– Нужно добавить ещё один эпизод! – сказала сияющая морда.

– А ты разве на самом деле жил? – я была очень удивлена, ведь Крайон сказал, что это не «быль».

– Конечно, жил. И всё, что ты записала, произошло на самом деле, кроме…

– Кроме чего? И почему тогда это «сказка»?

– Потому, что я не был безголосым. Я был нормальным белым волчонком, и меня никогда бы не потеряли родители. Просто их убили охотники, а волчат забрали. Так я попал к эскимосам.

– Так вот оно что!.. Поэтому Крайон и не хотел называть рассказ «Безголосый» – это уж была бы совсем неправда. А писать об убийстве таких прекрасных животных тоже не хотелось… Ведь так?

– Да, так! – волчья морда продолжала сиять.

– Слушай! Теперь я не согласна с названием «Сказка». Если там почти всё – правда, то это, как минимум, «рассказ». А тебя так и звали: «Бийто»?

– Да! Это имя мне дал Лэто. Оно мне очень нравится…

Я стала придумывать новое название к рассказу. Вариантов было много, но либо сам Бийто, либо Крайон всё забраковывали. Сошлись (с моей точки зрения) на слишком простом названии: «Волк Бийто».

– Ну, что ж, рассказывай твой эпизод, который нужно добавить, – сказала я, и Бийто показал мне, как они втроём ночевали под снежным покровом…

Ах, если бы вы видели эту чудесную, сияющую волчью морду!

Сказка о Таёжике
(написана в честь дня тигра)

Глухая тайга на южном берегу Амура. Среди высоких сосен стоит холм, поросший кустарником, а на холме – целая куча больших валунов, серые бока которых выглядывают из зелёного мха. Кажется, что вся вершина холма состоит из этих камней, но на самом деле валуны окружают участок земли, затянутый мягким серым мохом. Никто даже предположить не может, что между валунами на мягкой мшистой подстилке – логово амурского тигра. Мама– тигрица прячет там троих своих тигрят, а сама уходит на охоту, перепрыгивая через валуны. Разве что опытный следопыт догадается, что на вершину холма ведёт тигриная тропа среди кустов.

Уже не один раз мама-тигрица выводила здесь своих тигрят. И все они выросли, находясь под защитой больших серых камней. Вот и сейчас, уходя вечером на охоту, мама-тигрица наказывает:

– Сидите тихо, чтобы ни медведь, ни волк, ни орёл, ни какой-нибудь взрослый тигр вас не услышали! Мало ли кто забредёт на нашу территорию! Ты, Та́рта, самая спокойная и разумная. Последи за своими братьями! За Ти́рто я не очень беспокоюсь, а вот старший ваш брат меня часто огорчает.

– Таёжик! – обратилась тигрица к самому крупному из тигрят. – Вот почему ты всё время затеваешь ссоры с Тирто? Он твой брат, вы должны жить дружно и любить друг друга. А ты, как ёжик, чуть что – выпускаешь свои «колючки». Я даже имя тебе такое дала из-за твоего характера: «Таёжный Ёжик». Вот станете взрослыми – тогда и будете выяснять отношения, а пока вам только полтора месяца. Лежите тихо и не вздумайте устраивать шум! А я пошла на охоту.

Мама-тигрица вспрыгнула на валун, который был ниже всех остальных, оглянулась ещё раз на тигрят и скрылась в зарослях.

– Вот почему́ меня мама всё время ругает?! – возмущённо заявил Таёжик. – Я старший. Значит, могу первым выбирать, где маму сосать, где молока больше. А ты, Тирто, всё время пытаешься вперёд пролезть! И почему ты тогда первым галчонка схватил, которого нам мама принесла? Вот и приходится тебе поддавать. А я же потом ещё и виноват!.. Вот возьму и уйду от вас!

– Не сможешь! Тебе не запрыгнуть на камень, сил не хватит! – поддел Тирто и, на всякий случай, спрятался за сестру. Он был самым младшим из тигрят и побаивался Таёжика.

– А вот и запрыгну! – запальчиво сказал Таёжик. – Я уже несколько раз пробовал, почти получалось.

Таёжик припал на передние лапы, покрутил попой с красивым тигриным хвостиком и подпрыгнул. Ему удалось зацепиться когтями за кустики зелёного мха. Он подтянулся – и оказался на вершине валуна.

– Ну что, видал? – Таёжик стал гордо прохаживаться по круглой верхушке камня.

– И попадёт же тебе от мамы, когда она узнает! – промурчала Тарта.

– Это ты ей доложишь? Ну и пусть! Сколько раз она меня уже лапой шлёпала. И совсем это не больно… – Таёжик повернулся, его лапы соскользнули с серого камня, и он кубарем скатился с валуна, но не в логово, а на другую сторону.

Среди кустов было темно и страшно. Таёжик попытался запрыгнуть обратно, но это ему не удалось – с внешней стороны валун был намного выше.

– Таёжик! Ты где? – услышал беглец мурчание сестры. – Мне от мамы из-за тебя попадёт. Скажет, не доглядела!

Таёжику было так страшно, что он даже пискнуть побоялся в ответ. Ему бы тихонько сидеть и ждать возвращения мамы, но буйный нрав не позволил ему признаться себе, что он испугался.

«А вот пойду и найду маму! Пусть она увидит, какой я смелый!» – подумал тигрёнок и стал спускаться по тропе с холма. Он пошёл по лесу и через некоторое время вышел на просёлочную дорогу. Солнце уже закатилось за горизонт, и на лес спустились сумерки. Вдруг прямо на тигрёнка из-за поворота выскочил огромный рычащий зверь с ярко горящими глазами. Таёжик присел, а потом бегом кинулся в лес. Он боялся даже оглянуться, всё бежал и бежал от страшного зверя. Он же не знал, что это был всего лишь трактор.

Таёжик сделал прыжок – и вдруг покатился куда-то вниз. С высокого берега он скатился прямо в бурную речку, текущую с холмов на равнину. Тигрёнок никогда не видел воды и от ужаса чуть не утонул. Но природный инстинкт заставил его плыть. Речка несла маленького тигрёнка, не давая ему выбраться из воды. Она переворачивала его, иногда больно ударяя о подводные камни, и Таёжику слышалось в журчании воды: «Будешь знать, как не слушаться маму!».

Наконец, речка принесла тигрёнка на равнину. Лес закончился, вокруг раскинулась бескрайняя степь с высокой травой. Таёжику удалось выбраться на песчаную отмель – испуганный, мокрый, замёрзший маленький тигрёнок. «Зачем я не послушался маму? И Тарта мне говорила…» – вертелось у него в голове. Таёжику захотелось плакать. Он несколько раз громко мяукнул – вдруг мама услышит и придёт? И он снова напьётся тёплого молока в компании брата и сестры. Таёжик только сейчас почувствовал, как он любит свою маму, как любит сестру и даже младшего брата, но их не было рядом…

Тигрёнок мяукнул ещё раз, но вспомнил, что мама велела молчать, чтобы не привлекать крупных хищников, и Таёжик, отряхнувшись, молча стал пробираться по густой траве. Он шёл очень долго. В траве он слышал шорохи и чувствовал запах полевых мышей. Одна даже проскочила мимо его носа, но он не успел её поймать – мышь оказалась шустрее маленького тигрёнка.

Рассвело. Таёжик шёл, шатаясь от усталости, и иногда отдыхал, лёжа в траве. И вдруг ветер донёс до него запах молока. Это был немного другой запах – не как у мамы-тигрицы. К нему примешивались ещё какие-то запахи, но это было не важно: главным был запах молока. Чуткий нос привёл тигрёнка к хутору, одиноко стоящему в степи.

Хозяйку хутора звали Цота. Немного русская, немного китаянка – она и сама не знала, какой она национальности. Ещё её родители жили на этом хуторе.

Цота только что подоила корову, вышла из хлева и, поставив ведро на землю, отошла, чтобы запереть дверь в хлев. Когда она обернулась, то не поверила своим глазам: маленький тигрёнок амурского тигра сунул нос в ведро и старательно фыркал. Было ясно, что он ещё не умеет толком пить сам. Но откуда тигрёнок? Да, в лесу водятся амурские (или, как их ещё называют, уссурийские) тигры, но лес далеко, и Цота никогда не видела тигров в степи. А вдруг и тигрица рядом? Да нет, вроде бы, не видно…

Все эти мысли в одно мгновение промелькнули в голове у Цоты. А молоко? Он же сейчас опрокинет ведро! Цота рванулась к тигрёнку и схватила ведро с молоком. Таёжик (а это был именно он) отпрянул, но сморщил нос, зарычал и замахнулся лапой – он не привык уступать свою еду!

– Вот ты какой! – сказала Цота. – Откуда ты взялся-то? Мокрый весь…. Ну да! Свалился в речку, и тебя принесло…. Что ж мне с тобой делать-то, а? Голодный, небось, а пить не умеешь! Ну, иди, я тебе хоть в миску налью.

Цота налила немного молока в старую алюминиевую миску, поставила её у плетня и отошла в сторону. Тигрёнок, продолжая ворчать и периодически поднимая когтистую лапу, медленно подошёл к миске. Вздрагивая и мотая головой, он снова попытался пить, не столько лакая, сколько разбрызгивая молоко.

– Горе ты моё! Надо бы в «Центр» сообщить… – сказала Цота и ушла в дом. Когда она снова вышла, тигрёнка уже не было, а миска была перевёрнута.

…По просёлочной дороге в степи ехал грузовик. Шофёр Николай с тревогой посматривал на показатель температуры воды в моторе, когда его попутчик Егор схватил его за локоть:

– Смотри! Смотри!.. Нет, ты только посмотри – тигрёнок в степи!

– Какой тигрёнок? Что ты несёшь? – отмахнулся Николай.

– Да я точно говорю! Тигрёнка проехали, вот только что! Давай, вернёмся – сам увидишь!

– Слушай, ты, наверно, перегрелся, как мой мотор. Лес – за тридевять земель! Какой тигрёнок? – Николай не отрывал глаз от прибора. – Лисица, небось, пробежала. Ты лучше скажи, где бы мне воды достать, а то сейчас закипим.

– Ну-у… можно до реки доехать…. А вообще – вон хутор стоит, пойдём, попросим. Колодец-то всяко есть!.. А насчёт тигрёнка – ты зря! Уж я как-нибудь лисицу от тигра отличу…

Машина подъехала к хутору. Николай взял ведро и пошёл просить у хозяев воды. Егор вылез из кабины размяться и всё оглядывался по сторонам. Но тигрёнка нигде не было видно, лишь кое-где перелетали маленькие птички, в небе выводил трели жаворонок, а вдали дудел в свою дудку коростель.

– Может, и впрямь померещилось? – пробормотал Егор.

– Хозяева!.. Хозяева!.. Водички не найдётся? – Николай подошёл к крыльцу.

Из дома вышла Цота:

– Пить, что ли, захотел?

– Да нет, в мотор залить. В колодце вода-то чистая, без жуков?

– Какие жуки! Колодец пять метров!.. А боишься – так езжай до речки.

– Да не!.. Я ж шучу!.. А до речки не дотяну!.. Ты, хозяйка, не боишься тут, на отшибе-то жить? Вон моему напарнику уже тигры мерещатся – перегрелся, видать!

– Ну, может, напарник твой и перегрелся, а тигры ему не мерещатся. Сама не понимаю, откуда взялся, а уж третий раз приходит за молоком. – Цота вздохнула и покачала головой. – И пить-то толком не умеет, мал ещё – проливает больше.

– Кто приходит? Тигр?!

– Да какой тигр! Тигрёнок маленький. Надо бы в «Центр» позвонить, а я даже телефон не знаю… Кажется, он называется… «Центр по сохранению… амурских тигров», что ли? Слыхал о таком? Может, позвонишь?

– Слышал, слышал… Да-а… дела-а… А взрослых-то нет рядом?

– Нет, один бегает, а спит вон под тем камнем. Подохнет ведь! Не выжить ему одному… Первый-то раз пришёл весь мокрый. Наверно, в речку свалился да и приплыл… А может, кто утопить пытался?

– Да кому надо тигрёнка топить? Ты что? Он, знаешь, сколько стоит?

– Не знаю я… а жалко его – дитя ведь тигриное, хоть и норовистый. Сразу тигр чувствуется.

Николай взял ведро с водой.

– Ладно, попробую в «Центр» сообщить. Спасибо, хозяйка!

Егор лежал на траве в тени от грузовика, когда подошёл Николай, стал заливать в радиатор воду.

– Слышь? А ведь ты и впрямь тигрёнка-то видел. Хозяйка говорит, к ней за молоком приходит. Доедем до посёлка, позвонить надо в «Центр по сохранению». Пропадёт ведь…

Егор приподнялся на локте.

– Ну вот, а ты «перегрелся» да «перегрелся». Я говорю – тигрёнок! Ладно, поехали.

На следующее утро к хутору подъехала машина. Из неё вышли двое мужчин и направились к дому, но хозяйки в доме не оказалось – она была в хлеву, доила корову.

– Цота! – окликнул один из приехавших мужчин.

– Чего кричишь, Константин? Скотину испугаешь! – сказала Цота, выходя из хлева. В руках у неё было ведро с молоком.

– День добрый, хозяйка! У тебя, говорят, тигрёнок живёт?

– Да, живёт – не живёт, а к каждой дойке приходит… Только больно злой. Всё рычит и лапой замахивается.

– Вот это хорошо! Значит, вырастим и в лес отпустим. А давно он к тебе ходит?

– Да уж третий день, как…

– А вот это плохо! Если к человеку за едой ходить начал, потом может начать хулиганить– будет и скот таскать… Ладно, посмотрим… Давай миску с молоком, мы её в ловушку поставим. Потом вернём…

Константин с напарником поставили ловушку в том месте, где обычно Цота ставила миску с молоком.

– Ты давай, в дом иди, а мы отъедем. Иначе он не подойдёт…

Когда всё затихло, Таёжик выглянул из высокой травы за плетнём. Он не забыл того страшного зверя, от которого убегал в лесу, а тут ещё один страшный зверь появился и какие-то люди. Цоту, которая давала ему молоко, он уже не очень боялся, хоть и вёл себя, как страшный тигр – так, на всякий случай.

Там, откуда пахло молоком, стоял какой-то ящик, но от него пахло деревом, лесом, и после некоторых колебаний тигрёнок зашёл в ловушку. Он даже не обратил внимания, когда захлопнулась дверца – так был увлечён тёплым молоком. Но как только он захотел выйти обратно и обнаружил себя в западне, у Таёжика началась паника. Он начал кричать, царапать доски когтями, пытался грызть зубами, но ничего не помогло. Снова появился ужасный рычащий зверь, какие-то люди подняли ящик и погрузили прямо в пасть этому зверю. Если бы Таёжик не считал себя большим и храбрым тигром, он, наверное, умер бы от страха.

От долгой тряски по дороге тигрёнок совсем умаялся. Он лежал на полу ловушки и только с ужасом озирался по сторонам. Ящик вынули из машины и поставили рядом с небольшим вольером, открыли дверцу. С опаской Таёжик вышел из своей западни и забился в угол вольера.

Пришёл Константин, принёс бутылку с молоком и соской, зашёл в вольер. Но Таёжик запомнил, что это именно тот человек, который погрузил его в пасть страшного зверя, и тигрёнок стал нападать. Он с рычанием кинулся на Константина и когтистой лапой разодрал ему брюки.

Кто бы из работников «Центра» ни пытался войти в клетку с тигрёнком – всё было бесполезно. Таёжик отказывался от молока и только нападал…

Константин набрал номер знакомой дрессировщицы.

– Кристина, привет! Это Костя. Кажется, вы амурского тигрёнка заказывали?

– Да-да, давно уже! Привет, Костя! А что, появился лишний тигрёнок? – раздался в трубке приятный женский голос.

– Ну, лишних тигров не бывает, ты знаешь. Но этот уже наведывался к хозяйскому подворью. Боюсь, выпускать его нельзя будет.

– Так замечательно! Давайте его нам! Когда можно забрать?

– То-то и оно! Он к себе в клетку никого не пускает и не ест ничего. Жутко злющий!

– Бедненький… Слушай, я завтра же приеду, к вечеру. А сколько ему?

– Да, на вид так месяца полтора…

– То, что надо! Завтра жди! – в трубке раздались короткие гудки.

На следующий день к «Центру по сохранению популяции амурских тигров» подъехала машина. Чтобы не пугать животных, Кристина оставила машину поодаль. Несмотря на свои двадцать лет, девушка была уже опытной дрессировщицей. Вся её жизнь прошла рядом с тиграми. Тигрята постоянно жили у них прямо в доме – дрессировщиками были и родители Кристины, и старший брат.

Девушка привезла с собой специальную одежду, в которой она общалась с животными. Эта одежда хранила «тигриный запах». Кристина переоделась и нашла Константина.

– Добрый вечер, Костя! Показывай, где ваш забияка… Да! И дай мне бутылочку с тёплым молоком.

– Привет, Тина! Сейчас принесу…

Кристина взяла протянутую бутылку:

– К клетке не подходи! Я сама.

– Он же кинется на тебя! У нас таких диких ещё не было!

– Не кинется. Неужели ты не понимаешь, что он просто безумно напуган? С твоим-то опытом! К тому же, вы сами ждёте, что он кинется – вот он и кидается… Ладно, иди!

Тина открыла вольер, спокойно зашла и заперла за собой дверь. В вольере стоял кусок толстого бревна. Девушка села на него и опустила вниз руку с бутылкой тёплого молока, на которую была надета большая и крепкая «тигриная» соска. При этом Тина не произнесла ни звука.

Таёжик лежал в углу и напряжённо смотрел на нового человека. Как ни странно, у него абсолютно не было страха. От девушки веяло такой добротой, таким уютным теплом, каким раньше веяло от мамы-тигрицы К тому же этот запах – запах тёплого молока и меха…

Таёжик сам не понял, почему, но он встал и подошёл к Кристине, стал нюхать бутылочку, от которой так вкусно пахло. Девушка умелым движением засунула соску в пасть маленького хищника, и тигрёнок начал сосать. От этого запаха, от этой тёплой энергии у него закружилась голова. Он закрыл глаза и стал лапами уминать песок, как когда-то мамин живот. Ему казалось, что он снова в логове, а рядом с ним – его мама, которая вылизывает ему шкурку. Это Тина осторожно поглаживала Таёжика по голове и спинке – так, как вылизывает своих малышей мама-тигрица.

Высосав всю бутылку, Таёжик плюхнулся на песок и тут же заснул.

Тина провела в вольере весь вечер. Она просто, молча, сидела и старалась не шевелиться. Ей хотелось, чтобы этот маленький запуганный зверёк привык к ней и перестал бояться. Потом она тихонько вышла, а ночью зашла к Таёжику ещё раз, и он снова высосал всю бутылочку с молоком.

Почти весь следующий день дрессировщица провела в вольере с маленьким тигром. Несколько раз она кормила его, гладила по голове и спинке. Когда она в очередной раз выходила, чтобы отдохнуть и перекусить, Таёжик спросил:

– А ты не бросишь меня?

– Ну, что ты, мой маленький! Теперь я всегда буду рядом с тобой! – ответила девушка, поняв, о чём мурчит ей тигриный детёныш…

– Слушай! Как это у тебя получается? – спросил Константин, когда Кристина вышла из вольера. – Он же никого не подпускал!

– Это потому что я люблю его, а вы его боялись. Животные – они же всё чувствуют. Ему просто не хватало самой обыкновенной материнской любви! Он ведь ещё совсем, совсем кроха!

На следующее утро Кристина надела Таёжику ошейник и на поводке вывела его из вольера. Все работники «Центра» только качали от удивления головами: «Вот это да!».

Тигрёнок был очень горд. Он спокойно шёл под защитой своей новой мамы, спокойно залез с ней в машину, и они тронулись в путь – путь к новой жизни. Таёжику было хорошо и спокойно…