Текст книги "Как разбудить дракона"

3. Огненная ловушка

Только Плевакин дракон был достаточно крупный и мог перенести его через пламя, прочь из опасной зоны.

Но Плеваке и в голову не пришло бросить учеников, чьим драконам слабые крылья не позволяли оторваться от земли с всадником на спине.

Они отчаянно пытались взлететь, но только у Сморкалиного чертова живчика хватило сил приподняться в воздух, прежде чем кулем рухнуть на землю.

Викинги верхом на драконах скакали вдоль полосы огня, надеясь отыскать местечко потише и там перепрыгнуть ее.

Но сухие деревья горели яростно и быстро, как спички.

Пламя наступало, напирая с обеих сторон, оттесняя мальчишек вверх по склону – точно так же, как они сами всего несколько минут назад гнали оленей.

Загонщики превратились в загнанных.

Огненное кольцо замкнулось.

Они оказались в ловушке на вершине холма.

Мальчишки дружно вытащили мечи из ножен.

Даже самые глупые понимали, что на них напали.

Драконы, разумеется, не боялись огня, поскольку шкуры у них весьма огнеупорные и большинство драконов резвятся в пламени так же радостно, как дельфины в воде.[2]2
  А у некоторых видов – абсолютно огнеупорные.


[Закрыть]

Что драконам не нравилось, так это тени, рыскающие в пламени.

Именно это их пугало и заставляло шарахаться, рычать и ощетиниваться. Мальчики спешились на случай, если в отчаянной попытке выбраться драконы бросятся прямо в пекло. Ведь драконы слушаются только до определенного предела. Если их жизни угрожает опасность, они не останутся и не будут сражаться.

И действительно, стоило всадникам слезть, как драконы взмыли в небо. Иккингу стало еще страшнее, поскольку у драконов очень сильно развито чутье на смертельную опасность.

Один за другим улетели все верховые драконы – чертов живчик, болотный тигр, стремительный рвач. Недовольно фыркнув, словно шетландский пони, был таков пупыряк.

Все охотничьи драконы – Огневица (ужасное чудовище Сморкалы), Слизняк, Жутьздорова, Вилохвост, Змеиное Сердце, Косолёт – тоже сбежали.

Пока не остался только Голиаф.

И Ветрогон.

Удивительно, ведь он убегал весь день, а теперь, когда самое время драпать, остался с Иккингом. Крылья Ветрогона трепетали и нервно подрагивали, он то и дело оглядывался через плечо.

Беззубик тоже остался, потому что под Иккинговым шлемом он так и не заметил, что произошло. Сквозь металл слышалось его приглушенное бормотание:

– Н’не-не понимаю, что мы в’вообсч’че тут делаем… комаро-ов-то скок’ка… Б’бе-беззубика до смерти закусали… Б’бе-беззубик пить хо-хочет… Б’бе-беззубик го-го-голодный… Б’бе-беззубику давно спать пора, а н’ни-никто про б’бе-бедного Б’бе-беззубика не ду-думает, нет, все только про сссвои д’ду-дурацкие дела пекутся…

Викинги вглядывались в пламя, в затянутое дымом небо и ждали, ждали, ждали первого удара…

Он пришел быстро.

Сзади донесся полный ужаса вопль.

Они резко обернулись и успели увидеть, как рухнул олень с перерезанным, словно рассеченным длинным мечом горлом.

– Что это было? – дрожащим голосом спросил Рыбьеног.

Но никто не мог ему ответить. Все произошло слишком быстро, они не успели разглядеть, что убило оленя.

– По-моему, я что-то видел, – прошептал Бестолков, – что-то черное, может, дракона. Вылетело из пламени, прикончило оленя и прыгнуло обратно…

Снова повисло молчание. Мальчишки окаменели от напряжения, вглядываясь в кольцо дыма вокруг и гадая, с какой стороны обрушится новый удар.

Иккингу приходилось то и дело вытирать потную левую ладонь о безрукавку, чтобы меч не выскальзывал из руки.

И тут снова раздался вопль, и снова мальчишки развернулись на пятках, и снова олень был уже мертв. На сей раз ему пронзили сердце и голову.

– ЛАДНО, – подал голос Плевака, – район надо эвакуировать НЕМЕДЛЕННО.

– Скольких из нас ты можешь взять на спину зараз, Голиаф? – спросил Иккинг.

– Скажем, двоих, – проворчал в ответ большой грубык. – А вот того жирдяя только одного снесу. – Он указал крылом на Песьедуха Тугодума.

– Он сказал, что может переносить нас по двое, – перевел Иккинг Плеваке.

По случаю критической ситуации Плевака не стал ругать Иккинга за разговоры по-драконьи.

– Рыбьеног и Забияка, – приказал наставник, – забирайтесь Голиафу на спину.

Мальчишки вскарабкались на шишковатый панцирь. Большой верховой дракон расправил крылья, оторвался от земли, перелетел огненный барьер и вырвался из ловушки.

Оставшимся викингам приходилось только следить, чтобы их не затоптали насмерть или не пропороли рогами перепуганные олени. Звери в панике носились по кругу, вставая на дыбы перед стеной пламени и вереща от ужаса.

И снова молчание. И снова мальчишки цепенели от напряжения, шаря взглядом в дыму, окружившем их со всех сторон.

Это Иккингу просто кажется или кольцо огня потихоньку сжимается?

Пламя определенно ползло вперед, медленно пожирая пятачок, на котором они стояли. Наконец вернулся Голиаф.

– Сморкала и Кабанчик, ваша очередь, – рявкнул Плевака Крикливый.

Пять раз вылетал Голиаф из круга, каждый раз с двумя мальчишками на спине.

На шестой он вынес только Песьедуха Тугодума.

Языки пламени уже вздымались выше, чем поставленные друг на друга четыре высоких дерева. Кольцо из этих ужасных огненных башен настолько сузилось, что у Иккинга слезились глаза, а щеки горели так, словно огонь уже добрался до них.

– Я уста-а-ал, – пожаловался Беззубик из-под шлема, по-прежнему не подозревая, что происходит. – Ко-когда мы домой пойдем?

– Тебе, Беззубик, стоит отправиться домой сейчас, пока еще можно, – ответил Иккинг, пытаясь снять шлем.

Но Беззубик не дал ему это сделать, вцепившись изнутри коготками и возмущенно пища:

– Отссстань, з’злой хозяин. Снаружи для б’бе-бедного Б’бе-беззубика слишком много комаров. Б’бе-беззубика съедят зажжживо, если он вылезет!

– Давай, Голиаф, давай, – бормотал Плевака Крикливый, – ты, УЛИТКА чешуйчатая, мы такими темпами превратимся в викинговый шашлык, шевелись же… а вот и он, хвала Тору.

Громадный зверь вынырнул из пламени на каменистый пятачок на вершине холма, где стояли на коленях мальчик и его учитель. Дракон мальчика, Ветрогон, жался к ним, расправив крылья в попытке защитить людей от жара.

– Давай, парень, – проворчал Плевака Крикливый, помогая Иккингу забраться на спину могучему дракону.

Он криво улыбнулся мальчику и отдал Хулиганский салют.

– До встречи на той стороне, – сказал Плевака Крикливый так бодро, словно не знал, что Голиаф, скорее всего, не успеет вернуться и спасти его.

Вот это и есть Викингский Герой.

Потому что, когда смерть полыхала так близко и яростно, всего в нескольких шагах и минутах от него, наверное, даже Плевака боялся.

Но по лицу его этого сказать было нельзя. Он беспечно присвистнул и шлепнул Голиафа по заду в последний раз.

– Вали уже, тормозная ты крокодильская морда! – прорычал он.

– Тогда с дороги, дряблая рыжая задница, харя твоя моржовая! – фыркнул Голиаф в ответ, расправил крылья и приготовился взлететь.

Никто не видел, как из пламени выскользнула черная тень, метнулась к грубыку, сверкнув чем-то серебристым вроде клинка, и юркнула обратно.

Все произошло мгновенно.

Могучий ревущий дракон с бочку в обхвате сделал два шага вперед… ноги его подогнулись, и он завалился на бок.

Голиаф не издал ни звука, просто закрыл глаза в последний раз, тихо, как ребенок, и мягко, как вздох.

– Голиаф! – удивленно воскликнул Плевака, пытаясь поднять громадную бородавчатую голову голыми руками. – Ты чего это затеял, глупая зверюга? Не время спать!

– Он не спит, – тихо сказал Иккинг, по-прежнему сидя между спинных шипов грубыка. Он указал на жуткую зеленую рану на груди Голиафа. – Боюсь, он мертв.

И мальчик, и его наставник молча сели ждать, пока огонь доберется до них.

Их крохотный пятачок на вершине холма был окружен высоченной огненной стеной. Одно дуновение ветра – и пекло перекинется через него и поглотит их в мгновение ока.

Но похоже, они погибнут не от огня.

Теперь, когда победа уже не вызывала сомнений, когда конец приблизился вплотную, таившийся в пламени враг решил показаться и насладиться последним ударом.

В огне что-то двигалось.

Хищные и черные, словно пантеры, тени крались сквозь языки пламени, рыскали вокруг, охотились на них, следили за ними, как кот следит за своей жертвой.

4. Битва

Хищные силуэты все сужали круги, довольно порыкивая друг на друга, в восторге от своей победы.

И наконец один из них высунул голову из пламени.

Это был дракон, но Иккинг с Плевакой таких никогда не видели. Когда боги создавали этого дракона, они явно были не в духе.

Огонь вытекал из его налитых кровью глаз, с дымом поднимался со лба и потрескивал в ноздрях. Сквозь полупрозрачную шкуру виднелись черные вены, они яростно бугрились на висках, словно толстая пульсирующая паутина.

Дракон поднес лапы к морде и…

ДЫНЦ ДЫНЦ ДЫНЦ ДЫНЦ ДЫНЦ ДЫНЦ

Из коротких пальцев рептилии один за другим выскочили шесть когтей, длинных, широких и острых, как клинки. И явно раскаленных.

С челюстей медленно капала черная слюна. По когтям пробегали язычки зеленого пламени. Разинув пасть, дракон припал к полыхающим углям, готовый броситься на Иккинга, и…

…на морде его проступило искреннее удивление.

Дракон исчез в пламени так же быстро, как появился. А из пекла вынырнула новая, еще более грозная фигура.

Белоснежный дракон с единственным рогом посреди лба встал на дыбы и расправил крылья. На спине его восседал огромный человек с мечом в каждой руке.

Но что за ЧЕЛОВЕК способен гарцевать среди пламени?

«Наверное, – подумал Иккинг, – мы уже умерли и попали в Валгаллу, а это Тор или Один выехали нас встречать».

Черные драконы отпрянули от неожиданности, но быстро с сердитым ворчанием перестроились – и грянул бой! Иккинг с Плевакой не могли поверить своим глазам.

Подобной битвы Иккинг сроду не видывал.

Это была наполовину драконья драка, наполовину бой на мечах, причем человек на Белом Драконе сражался в одиночку с шестью противниками.

И чтобы человек мог ТАК сражаться, Иккингу тоже еще не приходилось видеть. Черные драконы орудовали когтями как мечами, атакуя воина на Белом Драконе сверху, сбоку, снизу, нанося колющие и рубящие удары.

Щита всадник на Белом Драконе не носил, а драконом управлял исключительно с помощью коленей.

Он испускал поистине божественный рык, а руки его двигались так быстро, что уследить за ними не представлялось возможным. Мечи его отражали каждый удар, каждую атаку, каждый укол…

– Так, Б’бе-беззубик вылезает, – приглушенно заявил Беззубик из-под шлема. – Б’бе-беззубику надо пописать ПРЯМЩАС!

– Прямо сейчас совсем неподходящий момент, Беззубик, – нервно произнес Иккинг, плотно прижимая шлем к голове. – Надо было раньше сходить…

– Выпусссти меня-ня! Б’бе-беззубик в’выйдет прямщас или Б’бе-беззубик пописает з’злому хозяину НА ГОЛОВУ! – проскрежетал Беззубик, яростно барабаня пятками по металлу.

Человек на Белом Драконе в это время парировал одновременно удары двадцати четырех когтей. В следующий миг он выбросил руки влево и вправо, и два черных дракона пали замертво в языках пламени.

Оставшиеся четверо тут же покинули поле боя, рванув в воздух, словно гигантские темные нетопыри, а воин на Белом Драконе вылетел из огня в круг, где скорчились Иккинг с Плевакой и Ветрогоном и лежал мертвый Голиаф.

– МУЖИК С ОГРОМНЫМ ПУЗОМ! – проревел всадник, скидывая плащ. – Полезай на спину моему дракону!

– Первым должен идти мальчик, – возразил Плевака Крикливый.

– Всех не унесет! – проорал незнакомец, перекрывая жадный рев пламени, подбиравшегося все ближе и ближе, – но парень будет в безопасности, даю слово!

– Поклянись, – потребовал Плевака.

– Клянусь, – ответил воин.

И набросил на Иккинга свой плащ.

– Завернись в него, мальчик, и твой собственный дракон сможет вынести тебя из огня.

Плевака медленно поднялся. Аккуратно снял шлем с головы, с нежностью положил его на грудь мертвому Голиафу.

И только после этого взобрался на спину Белому Дракону, который немедленно прянул в воздух.

– Завернись поплотнее, – крикнул спаситель Иккингу сверху. – Он огнеупорный!

Иккинг остался один в кольце огня, который теперь подступил так близко, что подпалил ему рукав.

Пламя метнулось вперед, стремясь поглотить оставшийся клочок несожженной земли, у Иккинга запылали уже оба рукава, и он не мешкая вскочил на спину Ветрогона и завернулся в плащ.

Рукава тут же потухли.

Плащ изнутри был холоден, как океан, и успокаивающе пах рыбой. Иккинг ахнул от потрясения и восторга – ему показалось, будто его окутало само море.

Он плотно подоткнул прохладные концы вокруг себя, чтобы ни палец, ни пятка, ни малейший кусочек его тела не достался огню, и обхватил руками дрожащую спину Ветрогона.

– Беги, Ветрогон, беги, – прошептал мальчик.

И когда уже всю гору пожирало пламя, Ветрогон побежал.

5. Кто этот всадник на Белом Драконе?

Стоик Обширный, отец Иккинга и Вождь Племени Лохматых Хулиганов, был скроен щедро: пузо – как боевой корабль, борода – как афганская борзая после электрошока.

На удивление теплым летним днем он мирно почивал себе после обеда, когда его грубо разбудили болтовней о пожаре на Самой Высокой горе… и о Программе Начальной Пиратской Подготовки, по которой мальчишки пасли оленей именно там.

Стоик тут же испугался худшего. Вообще-то, он был не из пугливых, но его тесть, Старый Сморчок, предсказатель, уже несколько недель твердил Стоику о знаках, пророчащих угрозу для Иккинга. Стоик только посмеивался на это, поскольку не отличался чрезмерным умом и чувствительностью, хотя для мелкого, тощего, невзрачного мальчишки Иккинг и впрямь слишком часто попадал в неприятности.[3]3
  См. «Как приручить дракона», «Как стать пиратом», «Как разговаривать по-драконьи», «Как перехитрить дракона».


[Закрыть]

– СВИСТАТЬ ПОЖАРНУЮ КОМАНДУ! – проревел Стоик, выпрыгивая из постели и бросаясь к двери, одетый лишь в умопомрачительные мохнатые подштанники, привезенные его женой Валгалларамой из одного зарубежного похода.

Когда живешь бок о бок с драконами, без эффективной Пожарной Команды не обойтись. Конечно, большинство драконов стараются не дышать огнем без необходимости, но охотничьи и верховые драконы то и дело случайно поджигают мебель или соломенную крышу, и тогда Пожарная Команда должна прибыть на место ровно за две минуты. Что она и делала.

Пожарная Команда состояла из водных драконов, чьи желудки могли раздуваться и вмещать огромные количества воды. Верхом на них ехали Огнеборцы, специально обученные борьбе с огнем. В данном случае дело заняло чуть больше двух минут, потому что Самая Высокая гора находилась на некотором удалении от деревни Хулиганов. Но вся Команда долетела туда относительно быстро. По пути драконы зачерпнули из моря много-много воды, а затем выплеснули ее на пожар.

Разумеется, это мало помогло, ведь пылающий горный склон – это вам не соломенный тюфяк, подожженный по неосторожности охотничьим драконом. Так что когда полуголый Стоик, верхом на собственном ездовом драконе, прибыл к горе, пожар полыхал как ни в чем не бывало.

На пламя мрачно взирала замызганная цепочка начинающих пиратов, чумазых и неузнаваемых в дыму.

– Иккинг? – запинаясь, спросил Стоик, слезая с дракона и вытирая копоть с лица ближайшего мальчишки в отчаянной надежде: а вдруг этот закопченный юный уродец его сын. – ГДЕ ИККИНГ?!

Кабанчик печально покачал головой и указал грязной рукой на стену огня перед ними.

– НЕТ!!! – взревел Стоик и уставился на пылающие деревья, выдирая бороду клочьями.

И тут из огня галопом выскочил Ветрогон и остановился среди викингов. Торопливые руки ухватились за плащ и развернули его с такой быстротой, что просто вытряхнули Иккинга в вереск.

Он открыл глаза и обнаружил прямо над собой встревоженное лицо отца, Стоика Обширного. Позади маячили головы еще нескольких воинов.

За головами ярко синело небо, а еще дальше полыхала вершина Самой Высокой горы, гигантский погребальный костер для Голиафа и оленей.

Но не для Иккинга – на сей раз. Когда мальчик плюхнулся на спину, с него свалился шлем, и оттуда вылетел распаренный и сердитый Беззубик.

– З’злой, з’злой хозяин! – ругался он. – Иккингу ОЧЕНЬ повезло, что милый, до-доб’брый Б’бе-беззубик не пописал ему на г’го-голову!

Но дракончик немедленно и напрочь позабыл о своей ярости при виде роскошного пылающего костра.

– О, ОГОНЬ! – радостно пропищал Беззубик и торопливо упорхнул резвиться в языках пламени.

– Он жив! – заорал Стоик Обширный в восторге пополам с изумлением. – Но как ты уцелел? – озадаченно спросил он.

Иккинг указал на тихо стоявших чуть поодаль человека на Белом Драконе и Плеваку у него за спиной.

– Это он спас меня, – промолвил мальчик.

Плевака неуклюже слез с Белого Дракона. Силач почернел от бровей до пяток, только розовая макушка лысой, без шлема, головы сияла на солнце, отбрасывая зайчики.

– Я могу объяснить, вождь, – заикаясь, начал Плевака. – У нас шел абсолютно безопасный урок по Выпасу Оленей Верхом На Драконах, в них вообще ничего опасного нет, а затем на нас напали эти твари… Голиаф не выбрался.

– Мои соболезнования, Плевака, – серьезно произнес в ответ Стоик Обширный. Верный Голиаф пронес Плеваку сквозь множество ужасных битв. – Мы отомстим тому, кто это сделал, уверяю тебя…

– Это он спас нас, – сказал Плевака, указывая на всадника на Белом Драконе.

– Так кто же это? – вопросил Стоик. – Кто этот человек?

– Он не может быть человеком, – заявил Плевака. – Люди сквозь огонь не ходят… Должно быть, это бог.

– Я не бог, – подал голос сидевший на Белом Драконе.

Его речь изрядно приглушал черный костюм, закрывавший его с головы до пят, даже глаза и рот. Иккинг недоумевал, как же он сквозь него видит.

– Я просто Герой… в смысле, обычный мужик, случайно мимо проходил, – продолжал незнакомец. – На самом деле я немного спешу. У меня важное дело, поэтому вынужден вас покинуть… Приятно было познакомиться и все такое… вы в своем роде милый народец.

– Ты Магманьяк! – заревел Стоик, вытаращившись на него.

Все присутствовавшие Хулиганы ахнули от ужаса и мгновенно выхватили мечи. Магманьяки приходились племени Хулиганов злейшими врагами.

– Я не Магманьяк! – возмущенно запротестовал спаситель. – Магманьяки – те просто гориллы в штанах! Впрочем, напрасно я так обидел горилл.

– Но ты выглядишь как Магманьяк! – воскликнул Стоик. – Только низкие, коварные, злые, как акулы, Магманьяки носят подобные доспехи!

Хулиганы согласно заворчали и подались вперед, размахивая мечами и проверяя остроту топоров, с криками:

– Убить его! Убить! Магманьяк паразит!

– Чур, я первый его убиваю, вождь! – выкрикнул Толстопуз Пивобрюх. – Я сто лет уже не пырял Магманьяка!

– В очередь, ты, нахал толстопузый! – рявкнул Крепкий Орешек-старший. – Ты всегда поперед всех лезешь!

– Я… НЕ… МАГМАНЬЯК! – прогремел незнакомец сквозь заглушающий звуки капюшон. – Клянусь Тором, делаешь людям добро – и вот что получаешь в ответ! Опять из огня да в полымя, ничему-то меня жизнь не учит!.. Вам не нравится этот огнеупорный костюм… я его сниму, и увидите…

Человек слез с Белого Дракона и обеими руками потянул за головную часть костюма. Она сидела очень плотно и протестующе хлюпала и чпокала, пока он ее сдирал.

– Вот видите! – победоносно воскликнул он, с последним неприличным звуком отделив оголовье от лица. – Я НЕ Магманьяк!

Стоик медленно обошел незнакомца несколько раз. Голова, представленная на всеобщее обозрение, явно не принадлежала Магманьяку.

Это была голова светловолосого, бородатого, красивого, нет, очень красивого мужчины чуть старше средних лет и в данный момент несколько раздраженного.

Стоик убрал меч в ножны.

– НЕ Магманьяк, – с облегчением провозгласил он. – Но если ты не Магманьяк, то кто?

Человек крайне удивился.

– В смысле, КТО Я? – переспросил он. – НЕИМОВЕРНЫЙ КРУТНЯК, разумеется.

Неимоверный Крутняк был одним из величайших викингских героев недавнего времени, на его счету были такие легендарные приключения, как «Истребление Свирепых Потрошителей» и «Добыча Странного Камня». Он бесследно исчез пятнадцать лет назад, и все считали, что он погиб. В конце концов, таковы профессиональные риски великих Викингских Героев.

– О нет! Неимоверный Крутняк, Герой! – благоговейно пролепетал Стоик.

Внезапно Стоик отчетливо осознал тот факт, что он стоит перед одним из величайших Героев Эпохи, одетый лишь в мохнатые подштанники и один весьма не новый синий носок.

Он втянул брюхо и попытался принять самый величественный и вождецкий вид.

– Но мы все думали, что ты умер!

– Ну да. – Неимоверный горько нахмурился. – Я отправился в Геройский Поход на земли Магманьяков, и эти змеи в шлемах поймали меня с поличным. Они бросили меня в одну из своих тюрем-кузниц, и последние пятнадцать лет я ковал для них мечи, сидя под землей. Вот почему на мне Магманьякский огнеупорный костюм. Он сделан из шкуры дракона, так что в нем никакой огонь нипочем.

– Ну и хитрые же злодеи эти Магманьяки, – покачал головой Стоик Обширный. – Как, ради больших волосатых пальцев Тора, тебе удалось бежать?

– Э, я не бежал, – объяснил Неимоверный. – От Магманьяков не сбежишь. Они покинули остров. Экстерминаторы вылупляются.

– А что такое эти эксерми-как-их-там? – удивился Стоик. – Никогда о таких не слышал.

– Те твари, которые устроили эту заварушку, – пояснил Неимоверный, махнув рукой в сторону обугленной пустоши и огненного хаоса за спиной. – Их не видали в этих краях уже сотни лет, поскольку они вылупляются из яиц только под действием газов и лавы, появляющихся при извержении вулкана. А Вулкан на острове Магманьяков уже некоторое время ворчит и ворчит, явно готовится к по-настоящему Сильному Извержению. И когда это произойдет, все экстерминаторы вылупятся.

– То есть, ты говоришь, на нас только что напали ЭКСТЕРМИНАТОРЫ? – переспросил Иккинг.

– Верно, штук шесть маленьких, детенышей экстерминаторов. На самом деле они были еще очень милы, – весело ответил Неимоверный.

– А сколько яиц экстерминаторов еще осталось на острове Магманьяков? – спросил Иккинг.

– Ой, ну не больше девятисот тысяч, я б сказал, – кивнул Неимоверный. – Все это напомнило мне, что я таки несколько тороплюсь отсюда выбраться. Жаль с вами расставаться… вы были так добры… Кстати, на вашем месте я бы тоже свалил, да побыстрее. Не хочется оказаться поблизости, когда они вылупятся.

– О чем ты говоришь? – взревел Стоик. – СВАЛИТЬ?! Об отъезде не может быть и речи. Это наш ДОМ. Варвары жили на архипелаге с тех пор, как Великий Мохнозад, Первый Варвар в истории, сошел с корабля и провалился по пояс в болото… В тот раз он потерял башмак… башмак так и не нашли… И именно тогда он произнес бессмертные слова…

– «Варвары будут жить на архипелаге до тех пор, покуда мой башмак лежит в этом болоте», – закончил за него Иккинг, поскольку уже слышал эту историю. – Да, папа, я знаю, папа, но Великому Мохнозаду не угрожали ДЕВЯТЬСОТ ТЫСЯЧ экстерминаторов, готовых слететь на остров и превратить его в пустыню.

– Это не так уж много! – проревел Стоик Обширный. – И это всего-навсего драконы, в конце-то концов. Мы ОСТАНЕМСЯ и будем СРАЖАТЬСЯ! Я подниму этот вопрос на Тинге. Он состоится через неделю, в День Солнцестояния, так что мы можем подготовиться, объединиться и вооружиться перед грядущей битвой. Ах, как бы мне хотелось, чтобы твоя дорогая матушка была сейчас с нами, – вздохнул Стоик.

Мама Иккинга, Валгалларама, была поистине великолепным воином, но как раз отправилась в очередной поход за приключениями.

– Моя маленькая мускулистая возлюбленная СОКРУШИЛА бы этих экстерми-как-их-тамчиков одним взмахом своих кос, – снова вздохнул Стоик. – МЫ СТАНЕМ БИТЬ ИХ НА ПЛЯЖАХ! – заорал он. – МЫ СТАНЕМ БИТЬ ИХ В ПАПОРОТНИКАХ! МЫ СТАНЕМ БИТЬ ИХ НА ТОПКИХ ЗАБОЛОЧЕННЫХ МЕСТАХ, ПО КОТОРЫМ ТАК ТРУДНО ПРОЙТИ, НЕ ПОТЕРЯВ БАШМАКОВ! МЫ НИ ЗА ЧТО НЕ СДАДИМСЯ!

И он затянул вдохновляющее «Правь, Варвария, морями!». Все Хулиганы гордо выпрямились и подхватили гимн во всю мощь своих легких, вскинув руки в Хулиганском приветствии.

Для народа, проводящего большую часть времени в грабежах и войнах, Хулиганы были на удивление музыкальны. Истинное потрясение ожидало слушателя, когда эти головорезы открывали рты и оттуда лились звенящие гордые слова, чистые и верные, с безупречно ведомой мелодией. Все это составляло глубокий и роскошный контраст зрелищу дымящейся пустоши у них за спиной.

Неимоверный Крутняк собрался уходить. Он тепло пожал Стоику руку.

– Должен сказать, умнее всего, на мой взгляд, было бы убраться отсюда настолько быстро, насколько это в человеческих силах. Однако я не могу не восхищаться вашей самоубийственной храбростью, пусть безумной и совершенно бессмысленной. Удачи вам всем!

– Не хочешь остаться и сражаться вместе с нами? – надавил Стоик Обширный. – Великий Герой вроде тебя очень бы пригодился.

– Ну, думаю, теперь я скорее Бывший Герой, – покачал головой Неимоверный. – Просто Наемный Меч. Нет, хватит с меня безнадежных дел. Теперь только Я, Я, Я. Но перед тем как я улечу как можно дальше от этого обреченного архипелага, мне надо сделать одну последнюю вещь. Не могли бы вы, если вам не трудно, указать мне направление на островок под названием Олух?

Стоик Обширный расплылся в широкой улыбке.

– Но, дорогой мой Неимоверный! – воскликнул он. – Это же и есть остров Олух!

У Неимоверного Крутняка отвисла челюсть.

– Нет! Тогда вы, должно быть… вы, должно быть…

– Вождь Стоик Обширный! – крикнул Стоик Обширный.

– Правда?! – ахнул Неимоверный, очень тактично НЕ задав вопроса: «А вы ВСЕГДА скачете по горным склонам в одних подштанниках и синем носке?»

– А это ваш сын? – Неимоверный указал на Иккинга.

– ИККИНГ КРОВОЖАДНЫЙ КАРАСИК ТРЕТИЙ! – гордо проревел Стоик Обширный.

Похоже, новые сведения доходили до Неимоверного с трудом.

– ЭТО и есть Иккинг Кровожадный Карасик Третий? – Неимоверный повернулся к Стоику. – Знаешь, Стоик, я передумал. Пожалуй, поболтаюсь тут еще немного.

– Чудесно! – прогремел вождь. – Кажется, ты сказал, твоя новая профессия – Наемный Меч?

– Верно, – подтвердил Неимоверный.

– Что ж, я искал, – задумчиво произнес Стоик, – хилохранителя для своего сына, Иккинга. Из тебя, коль скоро ты некогда был Героем, должен получиться хороший хилохранитель.

Хилохранителем назывался телохранитель наследника викингского вождя.

От Героя ожидают несколько больше, чем от просто великолепного воина.

Ему полагается быть совершенным универсалом, красивым, музыкальным, уметь играть на арфе и управляться с копьем не хуже, чем с топором. И при этом обязательно быть великим учителем, ведь считается, что он передаст все свои навыки юному наследнику.

– Как у тебя с оружием? – спросил Стоик.

В качестве ответа Неимоверный выхватил топор из-за пояса так быстро и изящно, что Стоик даже не заметил движения его руки. Герой метнул топор, тот прошелестел в воздухе, срезал одну из кос Червяка Безмозглого и вернулся в руку хозяина. Неимоверный прокрутил его дважды вокруг запястья, с минуту побалансировал им на локте и, перекувырнув в воздухе, заткнул за пояс.

Хулиганы охнули от восхищения. Ничто не доставляло им такого удовольствия, как мастерское обращение с оружием.

– ВАУ! – ахнул Стоик.

Этот человек оказался круче кота, намывающего усы на свежезамерзшем айсберге.

– Ой, да ерунда, – отозвался Неимоверный со вздохом. – В юности я проделывал подобное с закрытыми глазами.

– ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ, – предостерегающе проворчал Червяк Безмозглый.

– И, полагаю, во всем остальном ты так же хорош? – спросил Стоик.

Вместо ответа, Неимоверный вскинул лук со стрелой.

– Видите того мальчика с татуированными черепами?

Неимоверный указал на Сморкалу, стоявшего на некотором удалении. Тот болтал с Песьедухом Тугодумом и ковырял в носу. Неимоверный пустил стрелу, и Сморкала, коротко вскрикнув, рухнул навзничь.

– Мой сын! – воскликнул Толстопуз Пивобрюх.

Неимоверный поднял громадную, но изящную руку.

– Ни малейшего повода для беспокойства, дорогой друг. Думаю, вы найдете своего сына совершенно целым. Я просто убрал ему козявку из ноздри.

ГЕРОЙСКИЕ БОЕВЫЕ ПРИЕМЫ

Так оно и оказалось. Все произошло очень быстро. Сморкала решил, что его укусила оса, и пошел дальше болтать с Песьедухом, уже с чистым носом.

– Но это невозможно! – проблеял Стоик.

– Детская забава, – покачал головой Неимоверный. – Я ни у кого не видел таких больших ноздрей, как у этого парня.

– А лыжи? Езда на драконе? Бейбольные навыки? – продолжил Стоик.

– Ни в какое сравнение не идут с тем, что я мог в пору расцвета, – печально отозвался Неимоверный, – но по-прежнему тип-топ, первый класс. Мы, Бывшие Герои, по-среднему не работаем.

– Мне кажется, – шепнул Рыбьеног, – или этот дядька правда бесит?

– Тебе кажется, – ответил Иккинг, таращась на Неимоверного в полном восхищении.

– А игра на арфе? – не унимался Стоик. – Просто мне думается, что при такой великолепной грудной клетке ты должен восхитительно петь саги.

– Некогда была дама, – печально вздохнул Неимоверный, – утверждавшая, что готова УМЕРЕТЬ за мое пение. Когда-то я был заправским певцом, но, увы, это в прошлом. Пятнадцать лет работы в тюрьме-кузнице не прошли даром. Золотая пыль просочилась в легкие, жар от горнов выжег голосовые связки. И что хуже всего, я утратил волю, сердечную склонность, желание петь… Я больше НИКОГДА не запою.

– Какая жалость, – огорчился Стоик, – я так люблю красивое пение. Ну, неважно. Во всех прочих отношениях ты идеально подходишь для этой должности. Согласен стать хилохранителем моего сына? Я щедро заплачу.

– Принимаю этот пост с удовольствием, – тут же отозвался Неимоверный. – Я коплю на небольшой домик где-нибудь в тиши и уединении.

– Прекрасно! – улыбнулся Стоик Обширный и умчался созывать сход местных племен, чтобы организовать Военную Экспедицию против экстерминаторов.

– А ты научишь меня Молниеносному Выпаду С Подкрутом, который ты делал на пожаре? – спросил Иккинг, в восторге глядя снизу вверх на Неимоверного.

– Конечно, – отозвался его новый хилохранитель, деловито полируя свой меч.