Текст книги "Как украсть Драконий меч"

5. Ужас в котле

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – заорали Хулиганы, Душегубы, Мракушники, Бой-бабы, Молчанцы, Шандарахайки и остальные племена архипелага, когда к ним протянулась белая рука.

Доблестные воины с топотом заметались по Пиршественному залу, словно перепуганные водяные буйволы.

– Духи и привидения… – пролепетал Стоик Обширный побелевшими губами, – заводятся в кухонных котлах…

Скалозуб запрыгнул Плеваке на руки и попытался забраться ему на макушку. Толстопуз Пивобрюх хотел спрятаться под скамьей и застрял там, как пробка в бутылке.

Завороженный ужасом Иккинг, не отрывая глаз, смотрел, как из котла вы-ы-ы-сунулась вторая растопыренная пятерня, покрытая неведомой серо-зеленой слизью, и вцепилась в край.

И медленно-медленно из кухонного котла показалась человеческая голова, бумажно-белая и ухмыляющаяся, словно череп. За головой появились плечи, потом грудь, и наконец все поняли: перед ними старуха с длинными белыми волосами, полуслепыми глазами, затянутыми толстой серой пленкой, и носом острым, как кончик ножа.

– Призрак! Призрак! Призрак! – заверещали викинги.

Потому что старуха была тощая, как скелет, а ее серый нагрудник, длинные белые одеяния и зловещее лицо были как раз такими, какие ожидаешь увидеть у привидения.

Иккинг стоял, закрыв лицо руками, но подглядывал сквозь пальцы и невольно ахнул, сообразив, что перед ним вовсе не привидение. Хотя лично он больше обрадовался бы призраку неупокоенного воина, вернувшемуся из Валгаллы. Потому что любой призрак был пушистым игривым котеночком по сравнению с той, кто на самом деле сидела в котле.

Иккинг узнал эту мерзкую на вид, болезненно-белесую, выцветшую кожу, так туго обтягивающую череп, что все кости можно сосчитать. И эти железные накладные когти.

– Боги всемогущие! – воскликнул Иккинг, содрогнувшись от ужаса и потрясения. – Это ж мамаша Элвина Вероломного!

Еще бы тут не содрогнуться.

Во-первых, родительница Элвина Вероломного была исключительно неприятной и могущественной ведьмой. Во-вторых, Иккинг был уверен, что она умерла.

Если жива она, значит и ее сынок Элвин тоже уцелел – и это ОЧЕНЬ ПЛОХИЕ НОВОСТИ. Элвин Вероломный был заклятым врагом Иккинга…

– Ты знаком с этим привидением, Иккинг? – изумился Стоик Обширный.

– Никакое она не привидение, – ответил Иккинг. – Это мать Элвина Вероломного, и она очень опасная ведьма.

– Это не призрак, ребята! Просто ведьма! – с облегчением проорал Могадон Остолоп.

Старуха выползла из котла. С нее капало.

На глазах у изумленной публики она побежала по залу на четвереньках, словно волк или собака, цокая железными когтями по каменному полу. Всех передернуло – двигалась она словно насекомое или какая-то злая тварь, а вовсе не как человек.

Ведьма уселась на стул во главе стола и склонила голову набок в ожидании вопросов. Ждать ей пришлось недолго.

– Госпожа! – проревел Стоик Обширный с изрядной обидой в голосе. – Изволь объясниться! С чего это ты выскакиваешь из котла и пугаешь нас в столь поздний час?

Когда ведьма заговорила, у всех по спине поползли мурашки. Она говорила свистящим шепотом, в котором звучало неприкрытое зло. Услышав его, хотелось на всякий случай проверить, на месте ли душа, – а вдруг старуха высосала ее?

– Мое имя Экселлинор, и я ведьма этого замка. И уж поверьте, не в моем обыкновении, – продолжала она трескучим как мороз голосом, – ни залезать в котлы, ни выскакивать из них. Однако на замок напали драконы самого жуткого и опасного свойства. Молниенос и его воины пали, никого не осталось. Лишь я уцелела, потому что предвидение подсказало мне заползти в кухонный котел и спрятаться там…

Иккинг обводил взглядом зал. Ни следов пламени, ни перевернутых стульев, ни крови, ни иных признаков борьбы.

Врет ведьма.

Но почему бы викингам не поверить ей? Они только что сами выдержали ужасную и кровавую битву с Мятежными драконами. Нетрудно представить, как те же самые драконы уносят прочь Молниеноса и его поверженных воинов…

В Пиршественном зале поднялся вопль. Раздавались крики: «Их похитили, клянусь моими штанами!» и «Мы должны отомстить!».

– Но почему? – спросил обалдевший Мракушник. – Почему это случилось? Что происходит?

Полуслепые глаза ведьмы сверкнули.

– Кое-кто выпустил дракона Ярогнева из его тюрьмы на Берсерке, а тот поднял Драконье восстание, и теперь никому не жить… – прошипела ведьма.

Викинги ахнули от ужаса.

«Боги-боги-БОГИ… так это Ярогнев напал на нас на скале», – подумал Иккинг.

– Заметили, как вели себя эти драконы? Таково наступление АлаЯрости, – продолжала старуха.

– А что, – спросил Стоик Обширный, на самом деле вовсе не желая услышать ответ, – что, собственно, за АлаЯрость такая?

– АлаЯрость – это когда драконы собираются в огромную стаю для охоты за жертвой. Теперь все предопределено, – улыбнулась ведьма Экселлинор. – Они будут преследовать каждого мужчину, женщину и ребенка, пока люди не исчезнут с лица земли.

Племена с трудом переваривали услышанное. В зале воцарилась тишина.

– РО-О-О-О-ОК!!! – взвизгнула ведьма, словно полоснула когтями по стеклу. – РОК НАСТИГ АРХИПЕЛАГ!

– Чушь, – возмутился Стоик. – Драконы несколько взбудоражены, вот и все…

– А ты сына спроси, – прошипела ведьма, – ведь это он выпустил того дракона… – злорадно добавила она.

Ох, братцы…

Все дружно ахнули от ужаса, и, к мучительному, жгучему смущению Иккинга, воины племен архипелага разом повернулись и уставились на него, возмущенно цокая языком, показывая на него пальцем и качая головой.

Вот и все. Лишь пару часов назад Иккинг был Героем, Спасшим Всех Юных Воинов В Битве На Сердитой Горе. Теперь, в мгновение ока, подвиг его канул в забвение, и он превратился в идиота, который подверг всех смертельной опасности, выпустив дракона Ярогнева.

Иккинг стоял красный до кончиков ушей и мечтал провалиться сквозь землю.

– Это он разговаривал с Ярогневом, – прошипела ведьма. – Спросите Иккинга Кровожадного Карасика Третьего, что сказал ему дракон про восстание.

– Что сказал дракон, Иккинг? – обратился Стоик к сыну.

– Ну, я же тысячу раз пытался тебе об этом рассказать, папа, – выпалил Иккинг, маясь от неловкости. – Дракон сказал, что у нас всего год, прежде чем он вернется стереть род человеческий с лица земли. Но это было так давно… и год уже с лихвой прошел… и я вроде как надеялся, что, может, он забыл…

И снова жуткая тишина. Стоик Обширный пыхтел, словно готовый взорваться чайник.

Большинство отцов на его месте тоже бы возмутились.

– КАК ТЫ МОГ УТАИТЬ ОТ МЕНЯ ПОДОБНОЕ! УНИЧТОЖЕНИЕ ВСЕГО РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО?! А раньше ты не мог сказать? Хоть бы словом обмолвился!

– Да говорил я. Только ты всегда слишком занят и не слушаешь, – отозвался несчастный Иккинг.

Стоик неимоверным усилием воли сдержался и промолчал.

– Что нам делать, о Великая Пророчица? – спросил Могадон Остолоп от имени всех племен. – Как нам предотвратить этот ужас?

Ведьма улыбнулась. Ну и мерзкая же это была улыбка!

– Вам нужен новый Король Дикозапада.

Зал взорвался ревом. Преобладали крики: «Никогда! Никогда больше у нас не будет Короля!»

Племена архипелага славились независимостью и проводили все время в грабежах и драках между собой. И вовсе не нуждались в Короле, который помыкал бы ими и распоряжался. Они избавились от Короля Дикозапада много лет назад и не горели желанием обзаводиться таковым заново.

Вообще-то, в прошлом подобные разговоры навлекли на ведьму великую беду. СТР Страхолюд, король Материка, едва заслышав ее разговоры о Пророчествах и новом Короле, заточил ее на двадцать лет в стволе дерева.

Но главное – правильно выбрать время. Теперь ведьме потребовалось лишь поднять в воздух палец и прошипеть:

– ОБРЕЧЕНЫ! МЫ ВСЕ ОБРЕЧЕНЫ, ЕСЛИ НЕ СДЕЛАЕМ ЭТОГО!

Боль недавних потерь в бою с охваченными АлаЯростью драконами волшебным образом заставила всех умолкнуть.

– Только Король нас теперь спасет. И к счастью, – промурлыкала ведьма, – ПОСЛЕДНИЙ Король Дикозапада, Чернобород Оголтелый, оставил по себе вполне определенное Пророчество. Пророчество веками передавалось от ведьмы к ведьме…

– Открой нам это Пророчество, о Великая Волшебница! – вскричали викинги.

Ведьма подалась вперед и прошептала заветные слова, словно раскрывала чудесный секрет, и в тишине Пиршественного зала викинги подались вперед, чтобы расслышать шепот ведьмы за треском пламени и воем ветра:

 
Близится время драконов,
Лишь Король вас теперь спасет,
Он должен быть Лучшим из Лучших!
 
 
Вы узнаете Короля
По Утраченным Королевским Сокровищам.
По дракону, клыков лишенному,
По мечу, из лучших второму,
По щиту моему из Рима,
По стреле из страны небывалой,
По рубину, что в форме сердца,
По ключу, все замки отворяющему,
По тикалке, короне и трону.
 
 
Но всех десяти важнее
Драконий Камень,
В нем лишь спасенье.
 

Иккингу вдруг стало трудно стоять прямо. Словно невидимая сеть накрыла его и принялась душить.

Ведьма, как паук, оплетала зал паутиной своих речей. Слова ее свивались в нити и заползали в уши викингам, словно дым. До сих пор Иккингу казалось, что ведьмина история бесцельно рыскает из стороны в сторону, как его кораблик «Молодой талантливый баклан» на волнах. Но теперь она на глазах обретала цель и логику, которых он раньше не видел и не понимал.

В ножнах у Иккинга покоился второй, любимый меч Черноборода, в кармане безрукавки лежала раздавленная Чернобородова тикалка, прямоугольный римский щит (слегка помятый Песьедухом Тугодумом) висел у него на правой руке, стрела из Америки, страны, которой нет, хранилась в колчане, на поясе висел ключ, отпирающий все замки, половина рубинового сердца украшала браслет у него на запястье, а над головой парил беззубый дракон…

Утраченные Королевские Сокровища.

«Невозможно… – думал Иккинг. – Невозможно… Я ведь нашел все это случайно! Я даже не искал…»[4]4
  Если вы прочтете предыдущие восемь томов мемуаров Иккинга, перечисленные в начале книги, то узнаете, как и при каких обстоятельства Иккинг нашел каждое из этих Сокровищ.


[Закрыть]

– Случайностей не бывает, – мрачно заявила старуха, словно Иккинг произнес это вслух.

«Что она затеяла? – думал мальчик, окаменев от тревоги и растерянности. – Зачем ей делать меня Королем? Чернобородово Пророчество настоящее или она все выдумала? И если она уже знает про подлинные Сокровища, почему просто не стырит у меня все это добро?»

Никто из викингов, конечно, не заподозрил Короля в Кровожадном Карасике. Только Камикадза и Рыбьеног уставились на него, разинув рот, и Иккинг покачал головой, умоляя их молчать.

Все остальные были заняты своими мыслями. Каждый воин тут же принялся мечтать о том, какой великий Король Дикозапада получился бы из него самого. Где уж тут заметить в своих рядах готового обладателя почти всех Утраченных Королевских Сокровищ.

Да и кто бы признал в побитых и покореженных пожитках Иккинга наследство Короля? Разумеется, никому такое и в голову не пришло.

А что новым Королем Дикозапада окажется тощий недоросль, из-за которого и заварилась вся эта каша, – это и подавно никому в голову не приходило, да и прийти не могло.

– Но такого не бывает! – вскричал один из Мракушников. – Стрелы из небывалых земель? Ключи, открывающие все замки? Камни в виде сердец? Тикалки? Бабушкины сказки! Пока мы добываем все эти безделушки, АлаЯрость накопится вновь и дракон Ярогнев нападет на нас, собрав армию посильнее! И как твой Король его остановит?

– Найдите Короля, – гнула свое ведьма. – Найдите Короля, и все Сокровища найдутся. И когда мечники соберутся здесь на состязание в честь Новых Воинов через три недели, сделайте это состязание открытым для всех… выясните, кто Лучший из Лучших… и вы найдете своего Короля.

Ну, теперь-то она заговорила на понятном викингам языке.

Хитрость и сила ума, невыполнимые задачи и загадки про несуществующие страны – от всего этого у викингов только голова с непривычки разболелась. Другое дело – простое и понятное состязание мечников!

Что ж, начистим щиты и навострим старые добрые клинки!

Все принялись прикидывать свои шансы на победу. Зал наполнился возбужденным смехом и топотом.

Но ведьма еще не все сказала.

– И когда я говорю «открытым для всех»… – протянула она.

И только тут все заметили, что народу в зале прибавилось. Пока ведьма отвлекала на себя внимание, незваные гости подкрадывались к дверям, лезли в окна, просачивались в зал, словно крысы. Люди с отсеченными носами, неполным комплектом ушей и заостренными зубами. Некоторые лаяли по-собачьи и передвигались на четвереньках, подобно своей госпоже.

– Отщепенцы… – выдохнул Стоик Обширный, и каждый викинг в зале мгновенно выхватил меч.

Они всегда так делали, заметив крысу.

– Но мы решили не иметь дела с этими людьми, – сказал самым суровым тоном Могадон Остолоп. – Они слишком подлы, злы и коварны даже для нас, викингов.

– Значит, вы предали самих себя! – прошипела ведьма. – Нынешнее бедствие послано вам в наказание! Вы размякли и позабыли, что значит быть викингом. И боги напомнят вам, указав победителя турнира.

– Старейший Старейшина! – грянула Берта Бой-баба, обращаясь к старейшему из викингов, крохотному, невероятно морщинистому Шандарахайку. – Отщепенцы ведь не могут участвовать в этом состязании, верно? Они же обычные преступники.

– Придержи язычок, крошка Берта! – быстро прошипела ведьма. – Это мои отборные люди и мой сын Элвин, которого они снова, – тут в ее голосе послышалась особенно гнусная нотка, и несколько Отщепенцев всхлипнули, – признали своим вождем. Он прямой потомок Черноборода Оголтелого по линии его старшего сына, Головореза Вероломного…

Старейший Старейшина вздохнул. Тяжелая ночь в битве с Мятежными драконами не прошла ему даром, он был уже слишком стар для всей этой суеты.

– Боюсь, ведьма права. Отщепенцы имеют те же права наследования, что и все остальные.

«Так вот какую игру ведет Экселлинор… она хочет сделать Элвина Королем…»

Иккинг украдкой взглянул на высокого человека, проскользнувшего внутрь вместе с другими Отщепенцами. Человек кутался в меха, так что разглядеть его лицо было невозможно, но Кровожадный Карасик узнал его.

Вон из-под капюшона торчит кончик золотого носа, под плащом мелькнула костяная нога, блеснул из-под густого черного меха знакомый клинок. Сомнений не осталось.

Элвин Вероломный, чтоб его…

Элвин медленно стянул капюшон, открыв злобное лицо. Лысый как коленка злодей улыбался, и зубов у него по-прежнему было слишком много. Вроде на сей раз он ничего не потерял. (В прошлом Элвин несколько беспечно обращался с собственными конечностями.) Зато обзавелся весьма изысканной бородавкой, прямо посреди подбородка – наверное, от маменьки подцепил, уж она-то была ими покрыта с ног до головы.

– Доброе утро, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, – ласково промурлыкал Элвин Вероломный, изящно поведя крюком. – Какое счастье снова тебя увидеть…

Ведьма вскочила на пиршественный стол, распинав в стороны чаши.

– А теперь к присяге, мои лапочки! – прокаркала она. – Пора принести клятву, лопни мои некогда карие глаза! Не то чтобы я вам не доверяла, разумеется, но мы же, в конце концов, викинги. Ваши вожди должны поклясться от имени своих племен, что, кто бы ни выиграл состязания и ни стал Лучшим из Лучших, его признают Истинным Королем Дикозапада, все склонятся перед ним как перед своим повелителем. – В голосе ведьмы послышались раскаты грома.

Трудно дать такое обещание. Племена архипелага гордились своей свободой.

– И на сей раз вы подпишете бумагу кровью, – добавила старуха. – Никаких скрещенных пальцев в карманах и прочих ваших уловок.

На столе обнаружились бумага и чернила – откуда бы? Ведь зал-то, в конце концов, для пиров предназначен, не для писанины. Ведьма заставила Старейшего Старейшину записать клятву, не сходя с места.

Вожди переглядывались в свете факелов.

«Не надо!» – мысленно вопил Иккинг. Но что он мог сделать? Никто не стал бы слушать его, ведь это он освободил Ярогнева.

Один за другим вожди викингов принимали присягу, быстрым движением надрезали пальцы о мечи и подписывали документ.

Элвин Вероломный подписывал последним. Он выступил вперед со своим мечом, Лезвием Бури. Ведьма приняла клинок, надсекла пальцы себе и сыну и прижала их руки к бумаге.

Да уж, серьезную клятву принесли восемнадцать вождей на вершине горы ранним утром под вой зимних ветров. Такую клятву не нарушишь.

Подписанную бумагу вожди вручили Старейшему Старейшине.

– Жаль, бедняги Молниеноса тут нет, – сентиментально вздохнула Берта. – Он бы так легко выиграл состязание мечников и стал бы Лучшим из Лучших.

– Да-да, разве не жаль, что его здесь нет, – улыбнулась ведьма. – А теперь… если никто не возражает, пойду вздремну. Молниенос выделил мне хибарку сразу за Боевой ареной. Если кому в ближайшие пару дней захочется узнать свое будущее или понадобится полезный совет для состязания мечников, ищите меня там…

Она опустилась на четвереньки и выкатилась из зала, подметая пыль длинными белыми лохмами.

Когда она пробегала мимо, люди неловко умолкали. Никто не хотел упоминать про четвереньки, но выглядело это несколько необычно, будем честны. И когда ведьма убралась, все вздохнули с облегчением, словно зал только что покинула какая-то гадость.

Как оно и было на самом деле.

– Чего мы ждем? – взревел Могадон Остолоп. – В конце концов, это ТРИЗНА – поминки по Молниеносу! ДАВАЙТЕ ПИРОВАТЬ, ВСЕ!

Вот так Пир Новых Воинов превратился в тризну по Молниеносу. Никто не умеет справлять поминки лучше, чем викинги архипелага. Даже после бессонной ночи, проведенной в боях со взбесившимися драконами, они по-прежнему были готовы пировать. От волнений у викингов только аппетит разыгрался. Они принялись уничтожать угощение, распевать дикие морские песни и беззаботно плясать на своих истерзанных боем ногах, махнув на все рукой.

Иккинг наблюдал за соплеменниками, сидя у огня, обхватив голову руками, и силился понять, что все это означает. Почему у него эти Королевские Сокровища? Что за игру ведет старуха? И когда Ярогнев нападет снова?

Отщепенцы тоже наблюдали за викингами, прячась в тени. Элвин снова встал у двери и постукивал костяной ногой, кутаясь в меха.

И, проползая под столами, пролетая у окон, прижав уши, настороженно наблюдали за весельем охотничьи и верховые драконы племен архипелага.

Чью сторону они примут, когда ударит Ярогнев? Останутся ли верны своим хозяевам или присоединятся к восстанию?

Только время покажет.

6. Странная напасть

– ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА!

Викинги уже две недели оставались в фехтовальной школе «Гром и молния». Ни Мятежные драконы, распевающие АлаЯрость, ни сам Ярогнев не показывались.

Будущие Воины со всех концов архипелага собрались на Боевой арене поглазеть на тренировочный поединок между Рыбьеногом и Жирдяем Туппери. Юные викинги окружили место схватки и веселились вовсю. Им всегда нравилось смотреть, как дерется Рыбьеног.

Жирдяй Туппери мечом владел не очень-то. Одинаковый в ширину и в высоту, он был так глуп, что, по слухам, порой нападал на собственную руку.

Но у Рыбьенога имелась очень серьезная помеха: Жутьздорова по-прежнему восседала у него на голове, вцепившись когтями в волосы.

Нервный срыв у Жутьздоровы затянулся, и даже теперь, когда опасность миновала, дракониха по-прежнему отказывалась есть, спать или слезать, как ни соблазнял ее Иккинг кусочками огурца и морковки. Она просто сидела у Рыбьенога на голове и печально моргала. Хвост у бедняжки болтался тряпкой.

– Мне очень жаль, – извиняющимся тоном мычала она, когда Иккинг умолял ее разжать лапы. – Я не могу. Не могу – и все.

А при малейшем шуме она выпускала когти пуще прежнего, больно дергая хозяина за волосы, и бедняга вопил, словно гиена. Как вы догадываетесь, это отнюдь не помогало Рыбьеногу сражаться.

Поверьте мне на слово, исключительно трудно пристойно драться на мечах, когда к вашей голове приклеился дракон. Это, знаете ли, мешает сосредоточиться. Зато и противников внезапные девчачьи визги Рыбьенога сбивали с толку.

Вдобавок Иккинг выкинул лучший Рыбьеногов меч в ущелье, поэтому Рыбьеногу приходилось сражаться запасным мечом, который он любовно звал Остряком.

У Рыбьенога не было родителей, и некому было дать ему хороший меч и прочее снаряжение. Остряк он отыскал на свалке за кузницей. Меч совсем не годился для боя: при каждом ударе клинок гнулся и чуть не вываливался из рукояти.

И вот Рыбьеног ковылял вокруг Жирдяя Туппери, пытаясь отбиваться разболтанным Остряком, а дракониха у него на голове пищала от страха и старалась держаться подальше от мечей, не покидая своего насеста.

В какой-то момент Жутьздорова так перепугалась, что закрыла хозяину лапами глаза.

– Жутьздорова! Я ничего не вижу! – заорал Рыбьеног.

– Ох, прости, – промычала дракониха. – Я ужасно плохо переношу жестокость и агрессию… Не мог бы ты найти себе какое-нибудь доброе, хорошее занятие?

И в довершение всего на середине поединка у Остряка отвалился клинок, и в руке у бедного Рыбьенога осталась лишь рукоять.

– ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! – ревела толпа Будущих Воинов. – Разборный меч!

– А давай-ка мы попробуем снять дракона у тебя с головы! – ухмыльнулся Сморкала, разминая кулаки и постукивая себя по ладоням.

Бедная душевно травмированная Жутьздорова взвыла:

– Никакого насилия! Я вегетарианка!

Толпа Будущих Воинов плотно обступила Рыбьенога, и пришлось бы ему несладко, но тут…

– Поберегись! – крикнул сверху Иккинг и приземлился на Ветрогоне рядом с Рыбьеногом.

Сморкала и Песьедух полетели кувырком в грязь. Рыбьеног вскарабкался Ветрогону на спину, и дракон унес друзей ввысь.

– Черт! Смотрите, это же Иккинг, который выпустил Ярогнева, явился на помощь своему чокнутому дружку! – выкрикнул Сморкала.

– Придурки! – заорал один Мракушник.

– Уроды! – подхватил Коварняк Гостедав.

Спустя минуту Иккинг и Рыбьеног сидели на верхушке Второй Слева Башни вместе с Камикадзой, увиливая от тренировок. У всех троих были зеленые боевые пояса, самого низшего ранга.

Беззубик играл с охотничьим драконом Камикадзы, Буримухой, а рядом на стене восседал Одноглаз Саблезубый, ездовой дракон, старый друг Иккинга.

– Спасибо, – пропыхтел Рыбьеног. – На самом деле я бы и сам справился, но все равно спасибо.

– Не за что, – отозвался Иккинг.

– Если они нас поймают, то убьют, – сказал Рыбьеног.

– Ну, я и так далеко не всеобщий любимец, так что мне уже без разницы, – отмахнулся Иккинг.

Что правда, то правда.

С того момента, как выяснилось, что Иккинг освободил Ярогнева, Будущие Воины перестали с ним разговаривать. Словно на нем лежало проклятие. Иккинг заметил, что даже взрослые обходили его стороной, как если бы он страдал какой-то жуткой заразной болезнью.

Это несколько удручало.

Вот почему Иккинг, Рыбьеног и Камикадза при малейшей возможности прятались на Второй Слева Башне, чтобы не путаться у всех под ногами. С площадки на Башне можно было без помех наблюдать за поединками внизу, лежа животом на парапете и мирно болтая.

– Плохо дело, – сказал Рыбьеног Иккингу. – Похоже, Элвин где-то научился очень-очень здорово драться на мечах.

Они, прищурившись, уставились вниз на Боевую арену, где сотни викингов оттачивали мастерство в тренировочных боях.

Элвин Вероломный бился с Глыбой Гримом. Глыба Грим, отменный боец и Бронзовый Громагистр, считался одним из претендентов на победу в состязании, но Элвин на удивление уверенно брал над ним верх, и даже костяная нога ему ничуть не мешала.

Два года назад, когда Иккинг впервые сошелся в бою с Элвином, Вероломный владел мечом куда хуже. Должно быть, с тех пор он много тренировался, потому что стал сражаться лучше, да и мышцы накачал.

Одноглаз Саблезубый открыл единственный глаз.

– Если ужасный человек с крюком станет Королем чего бы то ни было, – сообщил он, – я лично немедленно присоединюсь к Драконьему восстанию.

– Не понимаю, почему ты до сих пор к нему не присоединился, – ехидно промурлыкала Буримуха. – Ты ж такой РЕВОЛЮЦИОННЫЙ и вообще.

– У меня лапа больная, – с достоинством парировал Одноглазый.

– Да я их всех могу побить! – заявила Камикадза, бодро кроша мечом воображаемых противников. – Вот только нога немного беспокоит…

Пару дней назад Камикадза, обуваясь, напоролась на морского ежа. Как он залез ей в сапог, оставалось загадкой.

Иголки вытащить удалось, но девочка сильно хромала.

– Это все ведьма! – покачал головой Рыбьеног. – Я знаю, это она! Морские ежи не выбрасываются из моря и не заползают в сапоги сами по себе. Наверняка это ведьма его туда положила. Она хочет, чтобы Элвин выиграл состязание мечников и стал Королем Дикозапада, вот и избавляется от всех, кто хорошо владеет мечом и способен встать у него на пути.

Не поспоришь. Всю последнюю неделю с хорошими бойцами то и дело происходили неприятности.

– Вспомните хоть Хелли Толсторукого, как он потянул рабочую руку при состязании на кулаках с Отщепенцем, – продолжал Рыбьеног.

– А у мамы счастливый меч пропал… – добавила Камикадза. – Без счастливого меча она и вполовину не так хорошо дерется…

У Могадона Остолопа разболелся живот, он катался по полу и чесался. «Съел что-то не то, – объяснила ведьма. – Мое розовое зелье ему поможет». Но от розового зелья стало только хуже.

Все это выглядело очень подозрительно. Трое друзей, прищурившись, смотрели на Боевую арену.

За всеми поединками наблюдала скрюченная фигура в буром плаще – старуха сидела на пороге своей предсказательской хижины и курила трубку.

Предсказательская хижина, зловещего вида домишко, притулилась позади Боевой арены, словно уродливый жирный гном. В ней-то ведьма и открыла свою лавочку. Над дверью красовалась вывеска «ПРЕДСКАЗАНИЕ СУДЬБЫ, УЛУЧШЕНИЕ БУДУЩЕГО», написанная большими кривыми буквами.

Люди наведывались в хижину всю неделю, надеясь заглянуть в будущее и получить домашнее печенье с предсказанием. Обратно все выходили вразвалочку и с крайне самодовольным видом. Иккинг подозревал, что ведьма КАЖДОМУ предсказывает, что именно он станет следующим Королем Дикозапада.

– У-у, – вздохнул Беззубик, принюхиваясь. – Эти пе-печ’ченьки пахнут так ням-нямно…

У драконов отменнейший нюх, и дракончик даже с самого верха Башни чуял исходивший от хибарки дивный запах свежеизготовленного печенья.

Ведьма словно почувствовала, что они за ней наблюдают. А может, она только притворялась слепой. Она запрокинула голову и посмотрела прямо на ребят.

Все трое, не раздумывая, нырнули за парапет, только три пары глаз остались выглядывать поверх края.

Старуха хихикнула и вынула трубку изо рта.

– Неплохо справляется мой Элвин, а? – крикнула она. – У него хорошие шансы стать Лучшим из Лучших, как по-вашему? Зайдите как-нибудь и попробуйте мое печенье, утятки, может, я и вам удачи прибавлю…

Она снова сунула трубку в зубы и стала дальше наблюдать за тренировочными боями.

– Плохо дело, – повторил Рыбьеног. – Нельзя позволить, чтобы Элвин стал следующим Королем Дикозапада. Кого бы нам такого найти, чтобы у него хватило сил одолеть Элвина?

– Молниеноса! – с жаром воскликнула Камикадза. – Он идеальный Герой!

– Да, только исчез бесследно, – напомнил ей Рыбьеног. – И опять-таки, готов спорить, это ведьмина работа. Что она могла такое сотворить одновременно и с Молниеносом, и со всеми его воинами на краснотиграх? Как думаете… – Рыбьеног осекся, во рту у него пересохло, – как думаете, ведьма их УБИЛА?

– По-моему, она на все способна, – признал Иккинг.

Он очень хотел ошибаться, но что еще она могла с ними сделать?

– Думаю, в таком случае состязание должен выиграть ТЫ, Иккинг, – заявила Камикадза. – В конце концов, у тебя Королевские Сокровища – любимый меч Черноборода и все остальное…

Иккинг вздохнул:

– Дерусь-то я неплохо, только вот все до одного противники намного крупнее меня. И к тому же вряд ли кто-то согласится, чтобы я стал Королем Дикозапада, со мной ведь теперь даже не разговаривают. Нет, надо найти кого-нибудь, кто победит и станет Королем, и передать Сокровища ему…

Помолчали. Иккинг уставился на свой меч и в который раз спросил себя: «Интересно, что же в этом мече такого важного? Почему Старый Сморчок назвал его „меч, указующий путь“? И почему эти АлаЯростные драконы так стремились им завладеть?»

Меч Иккинга, Дерзновенный, вид имел весьма тусклый и невзрачный.

Но у него имелся секрет. Иккинг открыл его уже давным-давно, вскоре после того, как нашел клинок. Если покрутить навершие – шишечку на конце рукояти, его можно было снять и открыть тайник. Внутри рукояти лежало завещание, подписанное собственноручно Чернобородом Оголтелым, где говорилось, что это его любимый меч и он оставляет его своему Истинному Наследнику.[5]5
  Об этом можно прочесть во втором томе мемуаров Иккинга, «Как стать пиратом».


[Закрыть]

Вот и сейчас Иккинг отвинтил навершие, вынул из тайника листок бумаги и в сотый раз перечитал написанное.

Но листок по-прежнему не давал ни единого намека на то, почему меч так важен для Мятежных драконов. В завещании ничего не говорилось ни про восстания, ни про Королей Дикозапада, вообще ничего важного.

– ИККИНГ! ЧЕМ ТЫ ЗАНЯТ ТАМ НАВЕРХУ? ЧТО-ТО НЕПОХОЖЕ, ЧТОБЫ ТЫ ОТРАБАТЫВАЛ НАВЫКИ БОЯ НА МЕЧАХ! СПУСКАЙСЯ НЕМЕДЛЕННО!

Это горланил Стоик Обширный. Он только что выиграл свой поединок и заметил сына на верхушке Башни. Иккинг подскочил, торопливо затолкал бумажку в карман безрукавки, сунул меч за зеленый боевой пояс и снова вскочил на спину Ветрогону. Верховой дракон спланировал вниз чуть сонно – он еще не до конца проснулся после зимней спячки.

Иккинг приземлился рядом с кипящим от возмущения Стоиком.

– Да, папа?

– Так, Иккинг, – сурово начал Стоик, – тебе действительно надо тренироваться. Ты должен хорошо себя показать в этом состязании. Это важно еще и потому, что люди, по-моему, немножко винят тебя за всю эту историю с освобождением дракона Ярогнева и АлаЯростью. Я-то, конечно, все понимаю, это наверняка была чистая случайность…

– Ну, на самом деле не совсем случайность, папа. Я освободил его намеренно, – честно, хотя и несколько опрометчиво признался Иккинг. – И знаешь, я думаю, мы должны освободить ВСЕХ драконов, прежде чем Ярогнев нападет снова.

– Освободить всех драконов?! – переспросил Стоик Обширный зловещим шепотом. – О чем ты говоришь?

– Ну, папа, – охотно продолжал Иккинг, – если драконы будут уже свободны, тогда и восстание не понадобится. И мы остановим войну до того, как она вообще начнется.

У Стоика голова пошла кругом. Он не был самым сообразительным варваром в истории, и такие рассуждения ему оказались не по силам.

– МОЛЧАТЬ! – взревел Стоик. – Хватит этой чуши про свободу! Ты и так уже доставил нам довольно неприятностей. И вдобавок я не хочу, чтобы ты и дальше болтался с этим Рыбьеносом-с-драконихой-на-голове, – ты выставляешь нас на посмешище!

– Рыбьеног не виноват, что у него на голове дракониха. Мы пытаемся ее снять, но она просто НЕ СЛЕЗАЕТ.

Стоик сдерживался из последних сил:

– Я понимаю, Иккинг, но люди уже поглядывают на тебя с подозрением. А если ты шатаешься с недомерком, у которого на голове здоровенный дракон, люди могут начать думать, что ты СТРАННЫЙ, а странных тут не любят.