Текст книги "Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит"

Крэйг С. Залер
Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит

S. Craig Zahler

MEAN BUSINESS ON NORTH GANSON STREET

Copyright © Realmbuilder Productions, Inc., 2014

© Гольдич В., Оганесова И. Перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Глава 1
Что-то пошло не так

Тело мертвого голубя пролетело в ночи и угодило Псине в лицо, а потом упало на землю, и холодные когти застучали по тротуару, когда птица покатилась на восток. Глаза, похожие на красных устриц, уставились в дальний конец переулка.

Четверо мужчин в отличных костюмах наблюдали за бродягой сквозь пар своего дыхания. Впереди группы стоял крупный чернокожий парень, врезавший по голубю так, словно это был футбольный мяч.

– Оставьте меня, на хрен, в покое, – заявил Псина, сидевший на шикарном куске картона.

В глазах чернокожего вспыхнул огонь, и пар окутал крупные ноздри его широкого, как у быка, носа. Возле его левого плеча стоял очень худой азиат с рябым лицом, на котором, казалось, отсутствовали мышцы, отвечавшие за улыбку.

– Где Себастьян? – спросил любитель попинать, подцепив левой ногой второй покрытый перьями труп.

Псина прижался спиной к стене.

– Я не знаю никакого Себастьяна.

– Врешь.

Огромный негр пнул голубя ногой. Псина попытался прикрыть рукой лицо, но голубиный коготь оцарапал его ладонь, и взъерошенные перья расчертили воздух, точно иглы, зашивающие ткань.

– Все в Виктори знают Себастьяна.

Внезапно в отсыревшем и сердитом содержимом черепа бродяги появилась мысль.

– Парни, вы из полиции?

Никто не ответил на вопрос.

– А вот еще один.

Чернокожий посмотрел на говорившего – рыхлого рыжего парня в мятой одежде и с печальными зелеными глазами. Перед его правым мокасином лежала расплющенная птица, похожая на мученика.

– Неплохо, – сказал негр.

– Я старался.

За долгие годы Псина видел много мертвых голубей на улицах Виктори.

Чернокожий натянул на свои огромные руки перчатки, наклонился и поднял мертвую птицу.

– Ты, наверное, проголодался? – спросил он, не спуская глаз с бродяги.

– Да пошел ты, ниггер!

В руках двух мужчин, стоявших за азиатом, материализовались пистолеты, а чернолицый здоровяк с трупом голубя в руках двинулся в сторону Псины.

– Белые бродяги ведут себя хуже всех, – заметил рыжий, разглядывая заусенец на пальце. – Я предпочитаю черных.

– И я, – поддержал его азиат с рябым лицом. – Как думаешь, почему?

– Ну… черный парень, ставший бездомным, принимает свое новое положение. Он смотрит на собственную жизнь и говорит: «Эта страна угоняла в рабство, заковывала в цепи и заставляла работать мой народ. Теперь я свободен и отказываюсь на нее пахать. Эта страна мне должна – за годы угнетения, дерьмовые места в автобусах и тысячу других несправедливостей, – и я буду всю жизнь собирать долги».

– Возмещение убытков?

– Вот именно. Но бездомный белый парень – совсем другое дело. Тут ни о каких убытках не может быть речи. Родители думали, что он пойдет в колледж, и он так и сделал. Может быть, даже степень получил. Но вот он сидит на улице, напивается, гадит в штаны и думает: «И как я оказался среди этих ниггеров?»

Огромный негр встал перед Псиной. Мертвый голубь с раздувшимся от разложения животом и торчащими во все стороны перьями болтался перед лицом бродяги.

– Где Себастьян? – Футболист развернул кисть, и труп начал раскачиваться. Как маятник. – Скажи мне, или для тебя начнется День благодарения, часть вторая.

Псина не любил черных, и они отвечали ему тем же. Он всячески старался избегать контактов с темнокожими бродягами, выбирая окраины Виктори, где мог поправить себе настроение и мирно нищенствовать.

– Где? – Глаза большого чернолицего были маленькими и безжалостными.

У Псины не было друзей, но имелся один знакомый, который давал ему бухло за доставку пакетов и слежку за разными людьми. А бывало, что он стоял для этого человека на стреме. Звали щедрого знакомого Себастьян Рамирес, и бродяга не собирался рассказывать про доброго самаритянина какому-то ниггеру в пиджаке.

– Я не знаю, кто…

Коленная чашечка негра врезалась в грудь Псины. Он закричал, и тут же дохлая птица заткнула ему рот.

– Лжец, – сказал чернокожий мужик.

Труп голубя имел вкус грязи и перьев, а его клюв поцарапал Псине нёбо. Бездомный безрезультатно пытался оттолкнуть сильные руки обидчика.

Однако вскоре чернокожий громила и сам убрал голубя.

Кровь наполнила рот Псины и потекла по подбородку тонкой алой струйкой, похожей на змеиное жало. Испуганные больные глаза смотрели на мучителя.

– В следующий раз я засуну его поглубже, – пообещал негр.

– Тебе лучше ему поверить, – посоветовал рыжий.

Рябой азиат наблюдал за происходящим с легкой заинтересованностью.

Псина сплюнул кровь.

– Его здесь нет.

– Куда он пошел?

Бродяга не хотел злить Себастьяна, даже несмотря на то что ему грозили засунуть в рот мертвую птицу.

– Пошел в задницу, ниггер, – сказал он.

– Он снова принялся за свое, – заметил рыжий.

Азиат лишь пожал плечами.

Чернокожий тип нахмурился и снова врезал Псине коленом в грудь, но теперь вложил в удар еще и вес своего тела. Бродяга закричал, и голубь вновь заставил его смолкнуть. Соленая бусина левого глаза птицы скользнула по языку, давление на грудь усилилось, и ребро, когда-то сломанное бандой хихикающих черных подростков, треснуло в третий раз за три года. Псина попытался закричать, но ему мешали перья.

Рыжеволосый парень зевнул и посмотрел на азиата.

– Что следует подавать с индейкой?

– Потроха.

– Кажется, сейчас они появятся.

– Только не на мои туфли, – сказал негр, убрав птицу.

Псина повернул голову, и его вырвало на асфальт желчью с попкорном.

Рыжий посмотрел на своего напарника-азиата.

– Никогда не понимал, кто может такое есть.

– Ну, теперь тайна раскрыта.

– В следующий раз птица отправится до самого конца, – предупредил мучитель. – Где Себастьян?

Псина сплюнул на асфальт и вытер бороду тыльной стороной ладони.

– Он пошел в…

Вспыхнула молния.

Рыжеволосого развернуло на девяносто градусов, он упал на землю, зажав рукой левое плечо, и только в этот момент прозвучал выстрел. Азиат оттащил раненого напарника за мусорный бак, а большой черный и их четвертый дружок прижались спинами к стене и выхватили пистолеты.

В переулке наступила тишина.

Псина пополз к ближайшему дверному проему и закричал:

– Их четверо! Полицейские! Двое прячутся за…

Грянул белый огонь. Пуля пробила гортань бродяги, и его голова ударилась о старую кирпичную кладку. Обжигающий холод наполнил пробитую шею несчастного, а через мгновение ему в лицо ударил асфальт. Со всех сторон раздавались выстрелы, но они становились все тише, пока не превратились в шелест тасуемой во время игры в покер колоды карт.

– Интересно, понимает ли он, сколько черных в аду? – спросил кто-то в переулке, который теперь находился где-то очень, очень далеко.

Псина представил хихикающих ниггеров с рогами, красными глазами, острыми зубами, мешковатыми штанами и большими радиоприемниками. Именно такая версия ада запечатлелась у него в сознании, когда сердце остановилось.

– Он похож на атеиста.

Грянул выстрел дробовика, и здоровенный негр, игравший в футбол мертвыми голубями, закричал.

Глава 2
Забвению – забвение

Стоял декабрь, но жаркое солнце, повисшее над Западной Аризоной, не обращало внимания на календарь. В. Роберт Феллберн, прищурившись, посмотрел на полицейский участок и поднес правую руку с полной спиртного фляжкой к губам. Потом вздохнул, забыв о приятном послевкусии, отбросил фляжку и побрел по асфальту, подтаскивая за собой свою тень через расчертившие парковку линии.

Его ладонь легла на стекло вращающейся двери, и он увидел сорокасемилетнего бизнесмена с опухшими глазами и редеющими светлыми волосами, одетого в мятый синий костюм с темными пятнами под мышками. Глядя на свое несчастное отражение, Роберт пригладил остатки волос и поправил галстук – автоматически, не думая, словно находился в самоочищающейся духовке.

В его сознании возникла красивая женщина, и Феллберн толкнул свое бледное печальное лицо, отражавшееся в стекле.

Вращающаяся дверь повернулась, подталкивая бизнесмена в вестибюль полицейского участка, где его окутал запах то ли дезинфекции, то ли лимонада – чего именно, он не сумел определить. Продолжая двигаться, как марионетка, мужчина прошел по линолеуму к стойке, за которой сидел молодой латиноамериканец в полицейской форме, с усами, больше похожими на брови.

– Вы пьяны? – поинтересовался этот молодой человек.

– Нет, – солгал Роберт. – Мне сказали, чтобы я пришел и поговорил с… – Он посмотрел на имя, записанное на левой манжете рубашки несмываемым черным маркером. – Детективом Жюлем Беттингером.

– Как вас зовут?

– В. Роберт Феллберн.

– Подождите здесь.

– Хорошо.

Дежурный набрал номер и что-то тихо сказал в трубку, а потом положил ее на рычаг и указал пальцем направление.

– Туда.

Посетитель уставился на палец.

– Смотрите, куда я показываю.

Бизнесмен проследил невидимую линию, которая вела от пальца к ближайшей мусорной корзине.

– Я не понимаю.

– Возьмите ее с собой.

– Зачем?

– На случай, если ваш завтрак захочет совершить осмотр достопримечательностей.

Вместо того чтобы возмутиться столь грубой оценкой его состояния, Роберт подошел к корзине и взял ее в руки. Затем дежурный указал в сторону коридора, шедшего вдоль фасада здания, и бизнесмен начал свое путешествие по линолеуму с корзиной в руках. Перед глазами у него стояло лицо женщины, и ее взгляд замедлял течение времени.

– Мистер Феллберн?

Посетитель поднял глаза. В открытом дверном проеме, ведущем в центральный зал с множеством письменных столов, стоял стройный чернокожий мужчина в оливковом костюме. Полицейский, рост которого составлял шесть футов без двух дюймов[1]1
  Около 177 см.


[Закрыть], уже давно начал лысеть, глаза его стали сонными, а кожа была такой темной, что казалось, будто она поглощает свет.

– Вы Беттингер? – уточнил бизнесмен.

– Детектив Беттингер. – Полицейский указал в сторону зала. – Сюда.

– Мне взять это с собой? – Роберт приподнял корзину.

– Да, так будет лучше.

Они вместе двинулись по центральному проходу между письменными столами, офицерами, администраторами, чашками с кофе и компьютерными мониторами. Двое мужчин играли в шахматы фигурами, стилизованными под представителей семейства псовых, и по неизвестной причине вид коронованных собак вызвал у Феллберна глубокую тревогу.

Он задел бедром угловой стол, и его отбросило в сторону.

– Сосредоточьтесь, – сказал Жюль Беттингер.

Бизнесмен кивнул.

Они подошли к стене из искусственного дерева с восемью коричневыми дверями, на каждой из которых имелась металлическая табличка. Детектив махнул рукой в сторону правой крайней двери и последовал за Робертом в указанную комнату.

Лучи утреннего солнца освещали кабинет, вонзаясь в мозг посетителя, точно детские пальцы в тесто.

Беттингер закрыл дверь.

– Присаживайтесь.

Бизнесмен сел на маленький диванчик, поставил мусорную корзину на пол рядом со своими мокасинами за шестьсот долларов и поднял глаза.

– Мне сказали, что я должен с вами поговорить. Вы занимаетесь пропавшими без вести людьми.

Детектив сел за стол и вытащил карандаш из керамической чашки с нарисованным на боку улыбающимся солнцем.

– Как ее зовут?

– Трейси Джонсон.

Графитовый клык дважды пошевелился и остановился.

– «Э» или «е»?

– «Е».

Жюль продолжил писать.

Роберт вспомнил, как Трейси аккуратно выводила верхнюю палочку от «Т», когда подписывалась, – словно училась в шестом классе. Эта ее манера казалась ему очень милой.

– Когда вы видели ее в последний раз?

Бизнесмен встревожился.

– Мне сказали, что следует подождать сорок восемь часов.

– Это неважно.

– Позавчера. Около полуночи.

Полицейский записал.

– Восьмое декабря, суббота. Полночь.

– А вам не нужно внести данные в компьютер или еще что-то в таком роде?

– Это сделают позже.

– Вот оно как…

– Трейси черная? – спросил детектив.

– Да, афроамериканка.

– Сколько ей лет?

Роберт посмотрел на темное квадратное лицо Беттингера, остававшееся непостижимой маской.

– Прошу прощения?

– Сколько ей лет?

– Двадцать два, – ответил бизнесмен.

– Как бы вы описали свои отношения с этой женщиной?

Сознание Феллберна заполнило обнаженное карамельное тело Трейси, лежащей на кровати, застеленной бордовыми простынями. Ее пышные бедра, ягодицы и грудь, освещенные строем горящих свечей, пахнущих Востоком. Свет сияет в магнетических глазах женщины и отражается от идеальных граней бриллианта на ее левой руке.

– Мы помолвлены.

– Она живет с вами?

– Основную часть времени.

– Вы заметили что-то необычное в субботу?

Сердце Роберта забилось быстрее, когда он стал вспоминать тот вечер.

– Она была напугана – ее брат попал в беду, и… она нуждалась в помощи. Трейси не хотела меня просить, но… – У него перехватило в горле.

– Как зовут брата?

– Лестер.

Беттингер записал имя брата.

– Какие проблемы были у Лестера?

– Он задолжал каким-то людям деньги – много. Он игрок.

– Трейси впервые попросила вас помочь ее брату?

– Нет. – Феллберн посмотрел на свои руки. – Такое случалось и прежде.

– Сколько раз?

– Думаю, три. – Бизнесмен тяжело вздохнул. – Она надеялась, что он перестанет играть после прошлого раза. Лестер обещал – клялся, что бросил, – но… Ну… он солгал.

Жюль положил карандаш обратно в чашку. Роберта охватило недоумение.

– Вам больше не нужно ничего писать?

– Сколько?

– Не понял?

– Сколько денег вы дали ей в субботу?

– Семьдесят пять. – Бизнесмен откашлялся. – Тысяч.

– А в других случаях суммы были значительно меньше – от двух до пяти тысяч.

В голосе Беттингера не прозвучало вопросительной интонации, но Роберт все равно кивнул. У него в животе появилось ужасное ощущение, которое стало распространяться во все стороны. Он подумал о своей бывшей жене, двух детях и доме, в котором они все очень неплохо жили до тех пор, пока он не встретил Трейси на вечеринке для особо важных персон в марте этого года.

– Парни, которым ее брат задолжал, из мафии, – сказал бизнесмен. – Она говорила мне, что… они его убьют. Возможно, даже придут за ней – порежут лицо, если…

– Хотите чего-нибудь из автомата? – спросил Жюль, поднимаясь со стула. – Я люблю печенье с корицей, но мне сказали…

– Послушайте, это серьезное дело!

– Вовсе нет. Если вы закричите еще раз, наш разговор закончится.

– Я… прошу меня извинить. – Голос Феллберна стал тихим и далеким. – Она моя невеста.

– После того как принесу печенье, я достану альбомы, которые вам нужно будет внимательно посмотреть. Возможно, вы сумеете ее опознать.

– Какие альбомы?

– С проститутками.

Бизнесмен наклонил голову над мусорной корзиной, и пенистое содержимое его желудка отправилось на ее дно. Конвульсии, напоминавшие оргазм, сотрясали его пищеварительный тракт.

– Спасибо, что захватили корзину с собой, – заметил Беттингер. – Может, зайдете в другой раз?

Продолжавший сидеть, склонившись над корзиной, Роберт ничего не ответил.

– Позвольте объяснить вам кое-что, мистер Феллберн, – сказал детектив. – Трейси, скорее всего, покинула город. У нее деньги, которые вы ей дали – добровольно, – и это не тот случай, когда можно объявить ее в национальный розыск. Но если даже мы ее задержим и дело дойдет до суда, вам придется объяснить судье – или присяжным, – что вы бегали за черной проституткой, которая вдвое вас моложе.

Роберта ужаснула мысль о том, что о случившемся узнают его бывшая жена и дети.

– Трейси красива? – поинтересовался его собеседник.

Так и не убрав голову от корзины, Феллберн кивнул.

– Значит, мы имеем лощеного и богатого белого хищника среднего возраста и хорошенькую черную девушку. Не думаю, что семьдесят пять кусков и бриллиантовое кольцо стоят участия в такого рода спектакле.

Роберт поднял голову и вытер рот, а Беттингер направился к выходу из офиса.

– Вы действительно собирались жениться на Трейси через букву «е»?

Бизнесмен откашлялся.

– Мы очень разные люди… но так могло случиться. Подобные вещи происходят постоянно.

– Да ладно вам.

В кабинете повисло тяжелое молчание, а потом детектив открыл дверь.

– Мы закончили?

Феллберн с жалким видом кивнул.

– Возьмите корзину. – Жюль показал в сторону выхода. – И не будьте идиотом.

Опустошенный бизнесмен поднялся с диванчика, прошел в дверь и пересек центральный зал. Сорокасемилетний холостяк, потерявший семью, деньги и достоинство не из-за красивой шлюхи, а из-за собственной слабости – неблагодарности, похоти и невероятной способности к самообману. Он представил, как стоит перед священником и смотрит в глаза Трейси Джонсон, когда они обмениваются клятвами, и в одно мгновение понял, что был заблудившимся смешным глупцом, ничем не отличающимся от шахматной фигурки, которая стояла на столе у полицейского – собаки с короной на голове, считавшей себя королем.

Утешало лишь то, что Роберт знал, как положить конец своему унижению.

Полный решимости, он подошел к письменному столу в вестибюле, врезал мусорной корзиной по голове дежурному и схватил его полуавтоматический пистолет. По залу пронесся предупреждающий крик, когда офицер опрокинулся на спину, ослепленный рвотными массами.

В. Роберт Феллберн засунул в рот стальной цилиндр, сдвинул предохранитель большим пальцем, нажал на спусковой крючок – и его позор покрыл потолок серыми и красными пятнами.

Глава 3
Вопрос с единственным ответом

Беттингер наблюдал, как два уборщика с гримасами отвращения взобрались на лестницу, чтобы стереть щетками последние следы самоубийства. Молодой офицер, получивший корону из рвотных масс и соответствующие эполеты, ушел рано, потрясенный новым опытом, а труп с лоботомией перенесли в помещение со стальными дверями, терпким запахом и цифровыми градусниками, которые показывали низкие температуры по Цельсию и Фаренгейту.

Детектив открыл пакет, только что извлеченный из торгового автомата. Его внимание привлекли шаги, а потом он услышал, как кто-то откашлялся.

– Инспектор хочет тебя видеть.

– Мне так и не суждено съесть сегодня это проклятое печенье.

– Я думаю, у тебя еще появится время. Судя по тому, как инспектор произнес твое имя, его будет некуда девать.

Жюль посмотрел на Большого Тома, чье прозвище относилось к впечатляющему животу, а не к росту, который больше подходил китаянке. В этот момент детектив вдруг понял, что голова старшего администратора напоминает луковицу.

– Инспектор огорчен? – осведомился Беттингер, испытывая скорее любопытство, чем тревогу.

– Сразу после того, как он тебя вызвал, последовал удар грома. – Администратор указал рукой в сторону окна. – И небо очистилось.

Они вместе вышли в общий зал, где на Жюля одновременно посмотрела дюжина офицеров. Пока он прятал печенье с корицей в карман, на его плечи легло тяжкое бремя.

– Может быть, у тебя будет время заняться выпечкой самому, – заметил Большой Том. – Месить собственное тесто. Следить за духовкой. Собирать урожай сахарного тростника.

– Я старался помочь этому парню. – Беттингер попытался говорить искренне. – Честно.

– Ты не обижайся, но я вычеркну тебя из списка контактов для экстренных случаев.

Они сделали еще несколько шагов и оказались возле письменного стола Тома, где похожий на борова администратор опустил задницу в пластиковое кресло. Жюль продолжил движение к ближайшей двери, сжал правую руку в кулак и постучал под табличкой с надписью: «Инспектор Керри Лэделл».

– Беттингер? – отозвались из-за двери.

– Да.

– Входи. – Повелительное наклонение не оставляло надежды на позитивный исход.

Детектив глубоко вздохнул, повернул ручку и распахнул дверь в кабинет, где было больше сосны и дуба, чем в лесу. За письменным столом в кожаном кресле сидел длинный и угрюмый инспектор Лэделл. Его поджатые губы почти скрывались под серебристыми усами, а зловещий взгляд не сулил ничего хорошего.

– Что за дерьмо ты сказал Роберту Феллберну?

Слова летели в Беттингера, точно пули, притягивая взгляды офицеров из общего зала.

– Может быть, мне следует закрыть дверь?

– Проклятье, отвечай на вопрос!

Жюль все же закрыл дверь.

– Не садись.

– У нас будет такой разговор?

– Феллберн пришел сюда за помощью, ты завел его в свой кабинет, а потом он вышел и застрелился.

– Феллберна выдоила черная профессионалка, которая вдвое моложе его. Я объяснил ему ситуацию и дал совет.

– И каким он был? «Убей себя?»

– Я сказал, чтобы он забыл о деньгах и продолжал двигаться дальше.

– И он продолжил движение. – Инспектор Лэделл посмотрел в потолок.

Беттингер сел, хотя ему это было запрещено.

– Почему ты на меня наезжаешь? Он был идиотом.

– Ты знаешь Джона Карлайла?

Внутри у детектива все сжалось.

– Мэра?

– Да уж не второго базового, который сделал сорок один хит во время своего недолгого пребывания в главной лиге в тысяча девятьсот двадцать втором году.

Жюль понял, что паршивый разговор может закончиться для него очень плохо.

Инспектор забросил в рот мятный леденец.

– Вот для тебя вопрос с единственным ответом. Угадай, кто был мужем сестры мэра Карлайла еще два месяца назад? – Босс пососал леденец. – Вариант А: человек, который явился сюда за помощью, а потом вышел и покончил с собой.

– Дерьмо.

– Да, правильно. Дерьмо. – Керри Лэделл кивнул. – Может, если б ты сказал ему что-нибудь доброе, мы бы сейчас не использовали это слово.

– И что?

– А ничего хорошего. – Босс устроил леденцу экскурсию по своему рту. – Большинство политиков не любят, чтобы их связывали с неверностью, самоубийствами и шлюхами, а придурок Феллберн устроил запеканку сразу из трех ингредиентов.

– Это скандал.

– Когда мэр узнал про то, что случилось, он позвонил полицейскому комиссару. – Инспектор щелкнул леденцом о зуб, словно взводил курок. – Пожалуйста, представь, что он ему сказал.

Беттингер мгновенно произвел экстраполяцию.

– И что теперь?

– Видишь вот это? – спросил Керри, после чего открыл каталог и положил его на край письменного стола. Его палец уперся в блестящую фотографию, на которой женщина, слишком хорошенькая, чтобы быть полицейским офицером, демонстрировала бронежилет. – Он спасает жизни, – заметил Лэделл и принялся переворачивать страницы, пока не нашел потертую фотографию эффектного мужчины, державшего в руках с тщательно ухоженными ногтями изящную штурмовую винтовку. – А еще когда тебя хотят убить, очень полезными оказываются надежные винтовки.

Инспектор захлопнул каталог, наклонился вперед и выбросил его в мусорную корзину.

– Из-за тебя мы потеряли новое снаряжение, – продолжил он. – Дерьмо, я добивался его с того самого времени, когда черные президенты еще были научной фантастикой! Но это не самое ужасное. Комиссар Джеффри теперь не уверен, что мэр утвердит наш новый социальный пакет.

– Святые угодники! – пробормотал Жюль.

Его шеф откинулся на спинку кожаного кресла.

– У нас состоялся разговор с комиссаром. Он считает, что мэр оценит, если мы избавимся от одного детектива. – Он раздавил леденец зубами и проглотил осколки. – Хочешь еще вопрос с единственным ответом?

Беттингер не сумел произнести ни слова.

– Есть ли шанс, что ты сможешь исчезнуть? – спросил Керри.

– Как при телепортации?

Инспектор Лэделл кивнул.

– Да, нечто в этом роде.

– Я этому так и не научился.

– Ну, а как насчет передозировки? Какие лекарства принимает твоя жена?

– Не выйдет. Она очень здоровая женщина.

– Какая досада.

Жюль хотел получить четкий ответ.

– Значит, я уволен?

– Я поговорил с разными людьми. Сказал, что у меня есть бладхаунд, который очень хорошо знает свое дело, превосходная ищейка, но он нагадил на бесценный ковер, и его больше нельзя держать дома. – Лэделл выдвинул ящик письменного стола. – Ты что-нибудь знаешь о Миссури?

По спине пятидесятилетнего детектива пробежали мурашки. Он ненавидел холодную погоду и всегда считал живущих на севере людей инопланетянами.

– Это такое место, верно? – неохотно ответил Беттингер.

– Недавно получило статус штата. В северо-восточной части есть город под названием Виктори. Слышал о нем?

– А он вообще существует?

– Часть «Ржавого пояса»[2]2
  «Ржавый пояс» – совокупность центров тяжелой промышленности на Северо-Востоке и Среднем Западе США, переживающих упадок с 1970-х гг.


[Закрыть]. Имел будущее, когда азиаты еще считались выходцами с Востока. – Босс дернул плечом, и большой конверт заскользил по столу, а потом остановился на самом краю, свесившись над ним, как трамплин для прыжков в воду. – Теперь, когда ты нажимаешь на кнопку в туалете в любом месте Миссури, все смывается в этот отстойник.

Жюль вытащил досье из конверта и пробежал глазами первую страницу – и узнал, что в Виктори происходит множество похищений, убийств и изнасилований. Город походил на часть страны третьего мира, заброшенную каким-то образом в центр Америки.

– Они тебя хотят, – заявил инспектор Лэделл. – У них идет реорганизация, и им необходим детектив. Перевод туда позволит забыть о твоем отстранении.

– Я отстранен?

– А разве я не сказал? – Керри Лэделл пожал плечами. – На данном этапе я должен наказать тебя или весь департамент, и я не стану делать вид, что передо мной стоит дилемма. Ты придурок. Но я готов тебе помочь, потому что ты талантливый детектив. Отправляйся в Виктори. И заверши там свою карьеру. Через четыре года сможешь выйти в отставку, вернуться сюда и швырять яйца в дом мэра.

– Пять лет.

Беттингер посмотрел на фотографию гетто, напоминающего Нагасаки после взрыва бомбы и населенное чернокожими уцелевшими узниками концлагеря.

– В какой-то момент ты можешь попытаться получить перевод, хотя я сомневаюсь, что у тебя получится – им катастрофически не хватает полицейских, – добавил его начальник.

Детектив подумал о жене и детях. Потер виски, посмотрел на босса, который переплел тонкие пальцы.

– Это клоака.

– Точно, – ответил инспектор Лэделл. – И ты ее заслужил.