Текст книги "Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит"

Глава 14
Ты это заслужил

Полицейские поспешно прошли по коридору, который был заражен тем же пурпуром, отравившим двенадцатый этаж.

– Ты это заслужил! – услышали они женский вопль.

Пронзительно завизжал ребенок – девочка или мальчик, не достигший периода половой зрелости.

Беттингер и Уильямс принялись стучать кулаками по номеру «1610» и закричали:

– Полиция!

– Отойдите от ребенка! – приказал детектив.

– Откройте долбаную дверь! – добавил великан-капрал.

– Не лезьте к моей семье! – Женщина внутри квартиры тяжело дышала и пришептывала, и Жюль пришел к выводу, что это тучная белая особа. – Я знаю, что вы не настоящие копы!

Ребенок начал громко рыдать.

– Мадам, – сказал Беттингер, – вам нужно открыть…

– Оставьте меня в покое, это не ваше дело!

– Это наше дело, – заявил детектив. – Подойдите к двери, или мы ее взломаем.

Женщина что-то прошептала, и ребенок неожиданно перестал плакать.

Доминик принялся колотить по двери.

– Пять секунд, или мы взломаем дверь!

– Я иду.

Напарники услышали звук приближающихся шагов и подняли свои значки. Соседи скандалистов начали выглядывать в коридор, чтобы лучше видеть представление. Один белый старик сосал леденец.

Тень накрыла пространство под дверью, глазок почернел.

– Ох, дерьмо, – прошептала женщина, находившаяся внутри квартиры.

Беттингер убрал значок.

– Открывайте.

– Извините за шум. Его больше не будет. – В голосе хозяйки отчетливо слышалась тревога.

– Впустите нас в квартиру! В противном случае продолжим разговор в участке.

Щелкнул замок, звякнула цепочка, полицейские услышали грохот отодвигающегося засова, и дверь открылась внутрь. В розовом коридоре стояла болезненно тучная белая женщина, одетая в тесную синюю ночную рубашку, открывавшую больше обнаженной кожи, чем у двух обычных раздетых женщин вместе.

Жюль заглянул в квартиру, но никого там не увидел.

– Где ребенок?

– В ванной комнате.

– Отведите нас туда.

Хозяйка впустила полицейских в коридор, где пахло смесью кишечных газов и сыром чеддер, и подвела их к закрытой двери.

– Как его зовут? – спросил Беттингер.

– Питер.

Детектив постучал в дверь.

– Питер?

– Что? – Голос мальчика был невнятным и влажным от слез.

– С тобой все хорошо?

– Да.

Беттингер посмотрел на женщину.

– Ваше имя?

– Лиз.

– Лиз – а дальше?

Хозяйка немного помедлила.

– Смит.

– Достаньте ваше водительское удостоверение и положите…

– У меня его нет.

– Тогда свидетельство о рождении или карточку социального страхования.

– У меня их тоже нет.

– В таком случае покажите нам любой документ с вашим именем. Кредитную карту или счет – что угодно. И оденьтесь.

– Я одета. – Лиз дернула за ночную рубашку, что потревожило ее груди, напоминавшие глаза алкоголика. – Многие женщины носят такую одежду дома.

– Вам нужно что-нибудь к ней добавить, – сказал Доминик.

– Я не стыжусь того, какой меня создал Бог.

– Только не надо приписывать Ему все заслуги, – хмыкнул Уильямс.

– Заткнись. – Беттингер махнул рукой и повернулся к Лиз. – Пожалуйста, мисс Лиз, найдите какие-нибудь документы и наденьте халат.

Женщина повернулась, немного помедлила, а потом оглянулась через плечо.

– Моя фамилия Валески.

– Хорошо.

– Но раньше была Смит.

– Конечно, – жестко сказал Жюль.

Его коллега последовал за бледной стеной – спиной Лиз – в засыпанную мусором гостиную.

Оставшись в одиночестве в коридоре возле двери в ванную комнату, Беттингер снова постучал в нее.

– Питер?

Ребенок ничего не ответил.

– Я полицейский, и мне нужно с тобой поговорить.

И вновь никакого ответа.

Детектив осторожно приоткрыл дверь. Внутри зеленовато-голубой ванны, прячась за покрытой плесенью занавеской, сидел маленький грязный мальчик.

– Питер? – позвал его полицейский.

Бледный овал лица прижался к занавеске с внутренней стороны.

– Меня зовут детектив Беттингер – ты можешь называть меня «Жюль», – и мне нужно с тобой поговорить. – Детектив вошел в ванную комнату, где сильно пахло фекалиями. – Ты должен отвечать честно, когда я буду задавать тебе вопросы, это важно. Ты меня понял?

Бледный овал дрогнул.

– Я ничего не сделал.

– Я знаю. Я хочу поговорить о том, что сделала твоя мама.

– Уходи.

– Я должен убедиться, что с тобой всё в порядке.

Жюль потянулся к занавеске, но Питер ударил его по руке.

– Бить полицейского – это нарушение закона.

– Я не должен слушать ниггеров.

Детектив вспомнил бритоголовых типов, болтавшихся на ближайшем углу, и без труда представил себе будущее мальчика.

– Питер, мне нужно взглянуть на тебя и убедиться, что с тобой все хорошо. Если ты еще раз меня ударишь, у тебя будут неприятности.

Размытый овал молчал.

Беттингер сдвинул занавеску в сторону и увидел напуганного шестилетнего мальчишку со светлыми волосами, в красных трусах и пурпурных синяках. К лицу и груди у него прилипли какашки.

– Доминик! – закричал Жюль в дверной проем. – Вызывай «Скорую»!

– Уже звоню, – отозвался капрал.

Его напарник сорвал со стены мочалку, включил воду и намочил ткань. Опустившись на колени возле ванной, он стер коричневую дрянь с губ и подбородка мальчика.

– Я забыл спустить воду, – признался Питер.

Детектив сложил мочалку и продолжил мыть ребенка.

– Поэтому мать заставила тебя есть это? Потому что ты не спустил воду?

Мальчик кивнул. Его нижняя губа задрожала, в глазах появились слезы.

Беттингер стер коричневые экскременты с его груди и отшвырнул испачканную мочалку.

– Ты не сделал ничего ужасного, Питер. Твоя мама поступила неправильно. Ты понимаешь?

Ребенок заплакал. В ванной комнате появилась тень, и Жюль повернул голову. В дверном проеме стояла Лиз Валески в красном халате, который выглядел как палатка. В руках у нее был конверт.

– Вон отсюда! – рявкнул детектив.

Женщина отступила.

Беттингер вышел вслед за ней в розовый коридор, закрыл дверь и посмотрел на Доминика.

– Она больше не увидит ребенка.

– Питер лжет. – Лиз вдруг начала отчаянно дрожать. – Что бы он ни сказал, он лжет.

– Ребенку не нужно это слушать, – заметил детектив.

Великан Уильямс стал подталкивать женщину по коридору в сторону гостиной.

– Давай, вихрем.

Жюль последовал за ними в комнату, которая больше походила на выгребную яму, чем на кухню.

– Когда приедет «Скорая»? – спросил он.

– Они сказали, через пятнадцать минут, – ответил его коллега.

Детектив достал сотовый телефон.

– Я позвоню в службу опеки и…

– Нет! – завопила Валески. – Вы не можете…

– Тихо. – Доминик указал на слой крупы, покрывавший пол. – Закричишь еще раз – и это станет твоим завтраком.

Женщина стиснула челюсти. В ее злобной голове вели войну ярость и страх.

Капрал посмотрел на напарника.

– Что она сделала с ребенком?

– Избила его. Заставила есть собственное дерьмо, потому что тот не спустил воду в туалете.

Лицо Доминика потемнело.

– Мой сын лжет! – запротестовала Лиз. – Он… он все время что-то выдумывает. Вы не можете…

– Он весь в синяках, – перебил ее Беттингер, – и у него рот забит экскрементами… часть из которых у тебя под ногтями.

Женщина посмотрела на свои грязные руки.

Уильямс вздохнул и отошел в заднюю часть кухни.

– В наши дни трудно растить ребенка. Особенно в одиночку.

Валески вытерла заблестевшие глаза.

– Это правда.

– По-настоящему трудно. – Забинтованный напарник Жюля с носом как у быка открыл жалюзи и оторвал бумажное полотенце от рулона. – Это настоящий вызов. – Воспользовавшись полотенцем, он взял нож для масла за закругленное лезвие.

В животе у Беттингера все сжалось.

– Капрал.

Доминик протянул хозяйке квартиры оружие.

– Держи.

Лиз сжала рукоять.

– Брось нож! – закричал Уильямс и ударил ее кулаком в шею.

Валески ударилась спиной о стену, застонала и плюхнулась на массивный зад. Последовавшая за этим пощечина опрокинула ее на спину.

Беттингер схватил Доминика за правую руку.

– Достаточно.

Великан-полицейский оттолкнул его и повернулся к распростертой на полу матери, издевавшейся над собственным ребенком.

– Прекрати, – сказал детектив, вставая между женщиной и напарником. – Спускайся вниз и подожди там «Скорую».

Он принял боевую стойку и сжал кулаки.

Повязка на лице Уильямса зашевелилась, отображая мыслительный процесс.

– Спускайся вниз, – повторил Беттингер.

Доминик зарычал, как тигр, потряс головой и вышел из кухни.

Лиз стерла с лица пропитанную кровью крупу и заплакала.

– Заткнись, – велел ей Жюль.

* * *

Парамедики дали Питеру две порции активированного угля, посадили его в машину «Скорой помощи» и повезли в больницу Иоанна Крестителя, где ему промоют желудок. А потом туда придет представитель службы защиты детей, который позаботится о мальчике.

Беттингер вынес упакованные в сумку улики в пурпурный коридор и закрыл дверь. Несколько пожилых соседей стояли неподалеку и обсуждали увиденное.

– Полицейский департамент хочет поблагодарить тех, кто сообщил о преступлении, – объявил Жюль.

Довольный старик, который выглядел так, словно только что стал свидетелем воскрешения в варьете, проглотил леденец.

– Всегда пожалуйста.

– Благодаря вам Питер Валески попадет в безопасное место. – Беттингер произнес эти слова убежденным тоном, хотя и сомневался, что в таком городе, как Виктори, хорошо работает система приютов. Он решил, что обязательно навестит ребенка после того, как его определят в какой-то из них.

Затем детектив спустился по лестнице, пересек вестибюль и, выйдя во двор, направился к серебристой машине. На ходу он помахал рукой Вшивому, который снова катил по бетону на своем скейтборде.

Подросток помахал в ответ.

Усевшись в серебристую машину, Жюль закрыл дверь и посмотрел на Доминика, мысли которого, похоже, находились где-то на Юпитере.

– «Сычуаньский дракон», – сказал детектив, пристегивая ремень безопасности.

Капрал повернул ключ зажигания, переключил передачу, и роскошный автомобиль отъехал от тротуара.

Они молчали до тех пор, пока не добрались до центральной части города.

– Зволински узнает об этом? – спросил Уильямс.

Его голос был далеким и подавленным.

– Вшивый в порядке, – ответил напарник.

– Вшивый?

– Его рука не повреждена – та, которую ты ему выкрутил.

– Я о другом.

Беттингер продолжил прикидываться ничего не понимающим.

– О чем?

– О том, что я сделал с той женщиной. – Доминик выдохнул через нос. – Зволински узнает?

– Конечно, узнает.

– Конечно, узнает, – повторил великан-полицейский, выглядевший теперь так, словно он только что откусил кусок сэндвича, а там оказались жуки.

– Она напала на тебя с ножом. Пыталась ударить.

Уильямс удивленно посмотрел на Жюля.

– Так вот что ты видел?

– Желтый, – сказал ему Беттингер, показав на светофор.

Доминик нажал на газ, и они пролетели через перекресток.

– Она атаковала меня с ножом? Пыталась ударить?

– Именно так все и произошло. – Детектив пожал плечами. – У тебя не было выбора.

Великан ухмыльнулся и кивнул.

– «Сычуань» за мной.

– Нет, спасибо. – Беттингер протянул руку к заднему сиденью, взял рацию и вернул ее на приборную доску. – Эта штука будет оставаться здесь.

– Ну ты и тип!

– Меня называли и худшими именами.

Глава 15
Сычуаньские кости

Негромкий звон поведал о приходе текстового сообщения. Продолжая уделять небольшую часть внимания управлению машиной, Доминик вытащил сотовый телефон и прочитал то, что было написано на экране. На его забинтованном лице появилось выражение тревоги, а через мгновение он убрал телефон в карман. Второй раз звонок звякнул, когда напарник свернул на Двенадцатую улицу, а в третий – когда автомобиль мчался мимо шести ломбардов.

– Ты популярен, – заметил Беттингер.

– Моя бывшая жена чем-то расстроена.

Детектив подозревал, что Доминик солгал – ведь этот великан почти ничего не рассказывал о себе и явно был не из тех, кто станет терпеть чужое ворчание.

– Когда вы разошлись? – поинтересовался Жюль.

– Два года назад.

– Мирно?

– Никого не порезали.

Капрал повернул руль по часовой стрелке, и перед ветровым стеклом возник зелено-красный фасад «Сычуаньского дракона». Рядом с рестораном имелась большая парковка, где стояли пять убогих машин и оставалась сотня пустых мест. У входной двери Беттингер увидел несколько велосипедов, на которых курьеры развозили заказы. Они выглядели так, будто доставляли яичные рулеты в Антарктику.

– Дети? – задал Жюль еще один вопрос.

– Нет. А у тебя?

– Мальчик и девочка.

– Счастливчик.

Доминик поставил машину рядом с входом, и в этот момент его телефон снова звякнул.

Беттингер указал в сторону ресторана.

– Я буду внутри.

– Ладно.

Детектив выбрался из машины с папкой по делу Элейн Джеймс, закрыл дверцу и пошел в зелено-красный сычуаньский ресторан, откуда пахло кунжутом, чесноком и садками для рыбы.

Лысеющий азиат с редкой бородкой, одетый в выцветший смокинг, подошел к новому клиенту.

– Вы один?

– Нас двое. Столик у окна.

– Вашу машину не угонят.

– Я хотел бы столик у окна.

– Тогда пройдите за мной, сэр.

Беттингер спрятал в карман перчатки и последовал по ковру за азиатом к накрытому красной скатертью столику. Там он сел на блестящую подушку, которая зашипела под весом его тела.

– Принесите, пожалуйста, чаю.

Хозяин кивнул и ушел.

Жюль посмотрел в окно на Доминика, который оставался в машине и разговаривал по сотовому телефону. Даже с такого расстояния было видно, что он обсуждает нечто более важное, чем чек на алименты.

Рядом с левым локтем детектива материализовалась белая чашка, поставленная официантом, в которого превратился хозяин.

– Горячий, – предупредил азиат и наклонил чайник.

Янтарная жидкость полилась в фарфоровый сосуд.

– Благодарю.

Официант положил стопку меню на стол и перевернул одно из них так, чтобы посетитель увидел розовый мятый листок с надписью: «Бизнес-ланч до трех».

Беттингер бросил взгляд на золоченые часы, висевшие на стене, – лишь две минуты стояли между ним и окончанием ланча.

– Я подожду своего товарища.

– Тогда не будет ланча.

– Мы денег не считаем.

– Только наличные.

Официант ушел, и детектив открыл меню. Под морщинистой ламинированной поверхностью проступали фотографии блестящих, трепещущих деликатесов, которых просто не могло быть в городе Виктори, штат Миссури. Потягивая чай, Жюль изучал эти выдумки, пока его напарник не вошел в ресторан и не уселся за столик с противоположной стороны. Казалось, все проблемы гиганта исчезли.

– Как твоя рассерженная бывшая жена? – спросило существо, обитавшее во рту Беттингера.

Доминик взял второе меню.

– Она такая, какая есть.

– Повесила трубку?

– Что? – Большой полицейский поднял голову и вытер нос.

– Когда я посмотрел на тебя отсюда, ты разговаривал по телефону. Когда я снова взглянул в твою сторону, ты набирал номер. Поэтому я сообразил…

– Перестань соображать.

В глазах капрала появилась смертельная угроза, и Беттингер спрятал иголки.

Решив наконец, что он будет заказывать, детектив потянулся за досье Элейн Джеймс.

– Ничего не показывай ему, пока он не принесет еду на стол. – Доминик взял досье, положил папку на свободный стул и задвинул его под стол. – Ты ведь не сказал, что мы полицейские?

– Не сказал. – Жюль наклонил голову. – А что?

– Если у него есть какой-то нелегальный бизнес – азартные игры, иммигранты, шлюхи, – он скажет повару, чтобы нам положили какое-нибудь дерьмо. Чтобы мы больше не пришли.

В глазах детектива появилось удивление.

– В Виктори травят полицейских?

– Не всюду. Клод всегда рад полицейским.

– Еда там вполне приемлемая.

Официант вернулся к их столику и окинул клиентов взглядом.

– Не хотите ли начать с куриных крылышек?

Беттингер рассмеялся – впервые с прошлой ночи, когда он задел локтем тумбочку во время энергичных плотских развлечений с Алиссой.

– Я бы хотел заказать лапшу дан-дан[13]13
  Лапша со свининой, побегами горчицы и зеленым луком.


[Закрыть], пельмени с креветками с перечным маслом и тушеные побеги гороха.

Доминик закрыл меню.

– Ребрышки.

– Половина порции или целая? – уточнил работник ресторана. – Половина – это пять штук.

– Я хочу двадцать.

– Значит, две порции, – сказал официант и нарисовал в своем блокноте идеограмму, похожую на географическую карту.

– Двадцать ребрышек, – повторил Уильямс, не желая никаких ошибок.

– Вы получите две порции жареного риса вместе с ними.

– Сюда заходят бродячие собаки?

– Иногда.

– Тогда отдайте рис им.

– Хорошо.

– Я серьезно. И принесите имбирного пива.

– Сколько?

– Три.

Официант ушел, а через десять минут появилась еда. Как только азиат отвернулся, Доминик схватил исходящее соком ароматное ребро.

– Прошу меня простить, – сказал Беттингер работнику ресторана.

Тот остановился.

– Менеджер на месте? – спросил Жюль.

Азиат поправил прядь седых волос и повернулся, вновь превратившись в хозяина.

– У вас жалобы на обслуживание?

– Никаких. И еда пахнет просто превосходно. – Детектив положил свой значок на угол стола, где на него упал луч света.

– Вы полицейские?

Беттингер кивнул, а Доминик оторвал сухожилие от ребрышка.

– Я чту закон, – заявил менеджер.

– Мы не проверяем ваше заведение. Я детектив Беттингер, а это капрал Доминик.

– Гарольд Чжан.

– Нам нужна информация. – Жюль вытащил из досье фотографию юной Элейн Джеймс, которая сидела с сигаретой в руке на капоте спортивной машины и беседовала со своими друзьями. – Эта женщина убита, и здесь она ела последний раз в своей жизни.

Беттингер протянул фотографию Гарольду, который взял ее, словно лепесток.

Детектив забросил в рот пельмень, а сидевший напротив капрал принялся вгрызаться в очередное ребро. Продолжая жевать, великан наблюдал за лицом лысеющего менеджера, который был сам себе и начальником, и подчиненным.

– Она приходила сюда, – объявил Гарольд Чжан. – Только выглядела немного иначе. – Он ладонью обрисовал объем груди.

– Это она.

Жюль проглотил остатки пельменя и забрал фотографию.

Доминик сделал большой глоток имбирного пива.

– Как группа с двумя сногсшибательными хитами.

– Она мертва? – спросил официант.

– Да. – Детектив вытащил механический карандаш, нажал большим пальцем на резинку и открыл блокнот. – Когда вы видели ее в последний раз?

– На прошлой неделе.

– Вы помните, какой был день?

– Понедельник или вторник. – Гарольд Чжан снова поправил прядь волос и пожевал жвачку. – Пожалуй, вторник.

– Все сходится. Она была с кем-то?

– Нет.

Этот ответ разочаровал Беттингера.

– Вы уверены?

– Она всегда приходила одна. Заказывала все очень, очень острое – даже острее, чем едят большинство китайцев.

Уильямс положил обглоданное ребро на свободную тарелку и открыл вторую банку с имбирным пивом.

– Похоже, она хотела сделать себе полную прочистку кишечника через рот.

«Острая пища = выходной?» – написал Жюль, после чего снова обратил свое внимание на Гарольда Чжана.

– Она ела здесь или забирала заказ с собой?

– Ела здесь. Перед самым закрытием.

– А когда вы закрываетесь? – спросил детектив.

– В десять. Или раньше, если у нас пусто.

Беттингер подумал о частично переваренной пище в желудке жертвы и записал в блокноте: «Смерть произошла между 11:30 и 2 часами ночи».

– В тот последний вечер вы заметили что-нибудь необычное? Как она выглядела или вела себя… Она что-то говорила?

– Я так не думаю.

– С ней кто-то разговаривал?

– Только я. – Гарольд Чжан указал в дальний угол зала. – Она сидела там, на своем обычном месте – как всегда, поела и расплатилась. Всегда оставляла большие чаевые. – В его последних словах появилась грустная интонация.

Доминик положил четвертое лишившееся плоти ребрышко на пустую тарелку, и у него получился костяной квадрат.

– Как была одета? – спросил Беттингер.

– В нечто просторное – как если б была бегуньей. Серое или голубое.

– Кроссовки?

– Думаю, да.

– Она приходила пешком?

– Я никогда не видел машины.

Капрал приступил к строительству второго этажа костяного дома.

– Вы знаете, в какую сторону она направилась, когда вышла из ресторана? – продолжал расспросы Жюль.

– На восток. – Гарольд Чжан покачал головой. – Ночью мало кто захочет идти в другую сторону.

– Хорошо. – Беттингер достал визитную карточку и протянул ее менеджеру. – Если вы вспомните что-нибудь еще – или услышите, – позвоните.

– Обязательно.

– И спасибо за помощь.

– Это мой долг. – Гарольд Чжан положил карточку в карман. – Я надеюсь, вы найдете убийцу.

– Мы найдем.

– Жуткий город, – пожаловался менеджер и ушел.

Полицейские сосредоточились на еде, и десять минут спустя Доминик завершил строительство пятиэтажного кондоминиума из костей.

Беттингер указал на восток.

– Пойдем прогуляемся.

Великан-полицейский допил остатки третьей банки имбирного пива и положил двадцатку поверх того, что оставил его напарник.

– До Восемьдесят Четвертой и Маргарет-драйв?

– Соображаешь.

Полицейские одновременно встали из-за стола, посетили туалет, оросили писсуары, вымыли руки и вышли из ресторана.