Текст книги "Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит"

Глава 10
Насекомый свидетель

Беттингер наступил на замерзшую лужу кетчупа и направился к заднему офису. Приблизившись, он осветил фонариком углы и обнаружил гнилые ящики, заплесневелые половицы и ржавые полки. Детектив продолжал изучать помещение до тех пор, пока не убедился, что неприятных сюрпризов больше не будет.

Затем Беттингер сжал рукой в перчатке дверную ручку и повернул ее. Заскрипел металл, щелкнула щеколда. Жюль осторожно приоткрыл дверь на долю дюйма, потом отступил к ближайшим полкам, взял банку с кофе и бросил ее в открывшуюся щель. Снаряд ударил в дерево, и дверь распахнулась.

– Полиция!

Беттингер быстро осветил фонариком внутреннее помещение, и комната показалась ему необитаемой. Он вошел и направил луч фонарика на бетонный пол, где обнаружил пару красновато-коричневых следов. Из высохшей крови торчали сотни бледных кусочков колен жертвы.

– Ты еще жив? – послышался далекий голос Доминика.

– Я на месте.

– Ищи большие черные следы. И носовой платок с инициалами.

Жюль отдал бы пятьдесят долларов за работающую электрическую лампочку и в десять раз больше за другого напарника.

Он достал нож, раскрыл лезвие и опустился на колени возле пятен. Затем внимательно изучил мелкие кусочки плоти жертвы и узкие белые осколки костей. Ничего нового Беттингер узнать не сумел.

Затем он встал и обошел улики. Все пятна шли параллельно, из чего следовало, что Элейн Джеймс не сопротивлялась во время изнасилования, совершённого на полу. Не исключено, что ее убили в другом месте, а сюда принесли для актов некрофилии.

Несмотря на то что детектив любил свою двенадцатилетнюю дочь не меньше, чем сына (а иногда и больше), расследования подобного рода вызывали у него сомнения: стоило ли женщинам появляться в мире, где полно чудовищ-мужчин?

– Нашел что-нибудь? – Из-за акустики магазинчика голос Доминика доносился словно из детской рации.

– Смотрю.

Жюль направил луч фонарика вдоль темной линии, где соединялись пол и стена. Что-то сверкнуло, и он опустил руку с фонариком, чтобы заглянуть в большую щель.

И увидел пару шевелящихся усиков.

Перед Беттингером предстал самый большой таракан из всех, что ему доводилось видеть – что было весьма примечательно, ведь он трижды побывал с женой и детьми во Флориде[8]8
  Там водятся крупные древесные, или марципановые, тараканы.


[Закрыть]. Детектив медленно приблизился к насекомому, которое и не собиралось отступать.

– Ты видел, что здесь произошло?

Усики зашевелились, точно брови мудреца, отвечающего на каждый вопрос, который ему задают, вопросом, не имеющим смысла.

Жюль отвернулся от насекомого и принялся тщательно изучать пол, пытаясь отыскать все, что могло не попасть на невнятные (и неполные) фотографии, сделанные на месте преступления. Холод стал быстро пробираться под его парку, и очень скоро он уже дрожал.

Взгляд, брошенный в углубление у стены, подтвердил, что происходящее все еще вызывало у таракана интерес.

– Я проголодался, – объявил Доминик напарнику, таракану и всему кварталу.

Беттингеру оставалось осмотреть совсем небольшой участок пола, когда он кое-что заметил. Детектив опустился на колени, чтобы изучить свою находку – в данном случае несколько пересекающихся царапин. Они выходили из центральной точки, находившейся чуть глубже, но все еще поверхностной. Не больше чем в двух футах от звездочки он разглядел вторую, очень на нее похожую. А потом повернулся направо и обнаружил еще одну группу таких же царапин.

Полицейский встал, отступил на шаг и снова посмотрел на свою находку. Вместе три звездочки образовывали идеальный равносторонний треугольник.

Он сообразил, что это означает, и на него накатила волна омерзения.

– Чертов штатив!

Полный отвращения детектив закончил осмотр магазина и вернул его в распоряжение владельца-таракана.

* * *

– Мерзавец снял кино? – спросил Доминик, направляя свой роскошный серебристый автомобиль на юг по Гансон-стрит. – Вроде фильма с настоящим убийством?

– Не думаю, что ее убили там.

– Он снимал после того, как она умерла? – Уильямс свернул на улицу, где покрытие дороги было практически уничтожено. – Наверное, получилась долбаная скукота.

– Я использовал бы другое существительное.

– Существительное, – осторожно повторил капрал, словно боялся, что у него на языке появятся бородавки.

– Если мы не узнаем ничего нового после вскрытия, то допросим проституток – попытаемся найти девиц с такой же татуировкой или тех, кто знает, что она означает.

– Я занимался другими делами, пока не появился ты. И у меня есть важные в…

– А теперь будешь заниматься этим расследованием, – перебил коллегу Беттингер.

Доминик стиснул кулаки на руле. Его повязки заметно сместились, но он ничего не сказал.

Машина продолжала ехать на юг.

Вскоре полицейские покинули пределы Дерьмовии и въехали в Сортир, где сумеречное солнце окрасило потрескавшийся асфальт улиц и сломанных людей в цвет мочи. И хотя было четыре часа дня, большинство выглядели так, словно они только что проснулись.

Глава 11
Отвращение к розовато-лиловому и белому

В джинсах и свитере, потяжелевший после горячего обеда, Беттингер вошел в кабинет в задней части своего дома в Стоунсбурге, в два шага пересек маленькую комнату и сел перед компьютером, окруженный тоскливым розовато-лиловым цветом, в который прежние обитатели (очевидно, они были слепыми) решили выкрасить стены. Включив компьютер, полицейский начал второе расследование за день. На этот раз ему не требовалась помощь напарника.

Он напечатал слова: «Доминик», «Уильямс», «полиция» и «Миссури» и нажал на клавишу ввода. Больше двадцати миллионов ссылок отвечали выбранным критериям запроса. Тогда Жюль немного изменил начальные условия, добавив «Виктори» и «детектив». И вновь нажал на ввод.

Теперь результатов поиска получилось 3842.

Беттингер посмотрел на первую ссылку, гласившую: «Обвинения в жестоком обращении, выдвинутые против двух полицейских детективов из Виктори…»

Он нажал на кнопку мыши. Вращающееся колесико сменилось цифровой статьей в виде обычной, газетной (с искусственными складками и потертостями, что выглядело глупо).

Заголовок гласил: «Обвинения в жестоком обращении с Себастьяном Рамиресом, выдвинутые против двух полицейских детективов из Виктори, сняты. Подозреваемый остается в критическом состоянии». Сразу под заголовком были помещены фотографии Доминика Уильямса и коротышки с орлиным носом и пятнистой кожей. А рядом – зернистый снимок забинтованного латиноамериканца, машины, которая поддерживала в нем жизнь, и двух несчастных женщин. Статья вышла в ноябре.

Кто-то постучал в дверь. Высота, на которой послышался стук, и его сила подсказали Беттингеру, что это Алисса.

– Да? – откликнулся он.

– Я могу войти?

Детектив выключил монитор.

– Конечно.

Жена шагнула в комнату, завязывая пояс зеленого халата, надетого поверх пижамы.

– Довольно поздно для первого дня, – сказала она.

– Мне необходимо время, чтобы сориентироваться.

– Хорошо. – Алисса была любопытной от природы, но очень редко совала нос в чужие дела. – Карен расстроена.

– Я заметил во время обеда. Она расскажет, когда будет готова.

– Я волнуюсь.

Когда у Карен возникали проблемы, ей помогал Беттингер, а Алисса занималась Гордоном. В течение многих лет распределение обязанностей было именно таким.

– Я поговорю с ней через несколько минут.

Облегчение засияло на лице художницы, словно проблема была уже решена.

– Спасибо.

– Конечно.

– И если ты отправишься спать до полуночи, я буду открыта для деловых предложений.

– Тогда жди клиента.

На подбородке у Алиссы появилась ямочка.

* * *

Восемь минут спустя детектив стоял возле комнаты дочери и стучал в тонкую дверь.

– Да? – Он услышал, как Карен откашлялась.

– Хочешь поговорить?

В ответ Беттингер услышал, как дочь захлюпала носом. Карен плакала гораздо реже, чем девочки ее возраста, так что это был важный знак.

– Я могу войти? – спросил Жюль.

Ответа на его вопрос не последовало.

– Карен?

– Я не хочу об этом говорить.

– Ты и не должна. Но тебе придется заплатить ренту.

И вновь девочка всхлипнула.

– Что?

– Обычно я получаю обнимашки, когда прихожу домой с работы. Иногда после обеда или когда помогаю тебе с уроками. А сегодня ничего такого не было, и ты мне должна.

Карен снова откашлялась.

– Ладно.

Беттингер сжал дверную ручку, которая дернулась, но не повернулась.

– Хочешь, чтобы я вскрыл замок? – осведомился он. – У меня есть инструменты.

– Я сейчас открою.

Послышались шаги, и потом щелкнул замок. Когда девочка отошла от двери, детектив распахнул ее.

Карен сидела в головах кровати, скрестив ноги и накрыв их шерстяным одеялом. Худенькое тело девочки скрывалось под отцовской футболкой, одной из нескольких, которые она предпочитала любым пижамам.

Жюль вошел, закрыл дверь и направился по ковру к дочери, из больших покрасневших глаз которой текли слезы. В животе детектива образовался холодный ком, когда он сел рядом с ней на кровать и распахнул объятия.

– Пришло время платежа.

Карен потянулась к отцу и уткнулась лицом ему в грудь. Маленькие руки легли на его спину.

Сегодня началась вторая неделя в средней школе Стоунсбурга, и Беттингер знал: именно там произошло то, что огорчило его дочь. У школы была хорошая репутация, но расовый состав вызывал мысли про отбеливатель.

– Если ты не готова поговорить об этом, то все нормально, – сказал детектив, когда его свитер стал теплым от слез дочери. – Я лишь должен задать тебе два вопроса. Кто-нибудь тебя обидел?

Девочка вновь потрясла головой.

– Хорошо. – Жюль похлопал по узкой спине дочери и поцеловал идеальный кусочек затылка между косичками. Скорее всего, ее расстроили обидные слова, которые они смогут обсудить, когда она будет готова к разговору. – Хочешь, я тебя укрою?

Карен обхватила отца, как маленький борец, и на мгновение он испугался, что она может себя задушить.

– Это просто разговоры мальчишек. – Девочка всхлипнула. – И всё.

Беттингер не знал, что означали ее слова.

– Они обзывали тебя плохими словами? Что-то в таком роде?

– Нет. – Дочь отпустила отца, села прямо и вытерла глаза. – Я не знаю, почему плачу. Они даже не со мной разговаривали.

– И что они говорили?

– Я не могу. – Девочка замотала головой. – Не могу сказать.

– Какого рода вещи?

Карен посмотрела на одеяло, скрывавшее ее ноги.

– Грязные.

– Сексуальные? – Это слово Беттингер никогда не произносил в присутствии двенадцатилетней дочери.

Девочка кивнула.

– Они говорили об этом во время ланча. Они сидели у меня за спиной… и… и… болтали о всяких вещах, которые делают черные девочки.

Ярость на мгновение парализовала детектива: он представил, как отвешивает пощечину маленьким белым светловолосым ублюдкам. Однако быстро направил гнев в черную пустоту, взял дочь за руки и откашлялся.

– Ты можешь сидеть во время ланча в другом месте? Подальше от тех мальчишек?

– Да. Там нет установленных мест.

– Тогда сядь где-нибудь еще. А если они последуют за тобой и будут повторять грязные вещи, скажи мне. – И вновь перед глазами Жюля возникли сцены насилия.

– Хорошо.

Детектив обнял дочь, стараясь не думать о трупе Элейн Джеймс.

– Мне их пристрелить?

– Пока нет.

Глава 12
Читая по внутренностям

– Беттингер! – Имя отразилось от белых стен участка и приземлилось внутри невероятно темного уха.

Выдыхая пар, в парке поверх блейзера, детектив из Аризоны поднялся из-за своего письменного стола, пересек участок и принес стальной стул к столу инспектора.

Зволински указал толстым пальцем на Доминика, который сел в дальней части кабинета.

– Капрал Уильямс выглядит не слишком довольным.

– Так и есть. – Жюль поморщился, когда его ягодицы коснулись холодного металла.

– Пусть остается в таком же настроении.

– Я буду стараться.

– Стоит ли тратить на дело Элейн Джеймс время полиции?

– Стоит.

– И как далеко ты продвинулся?

– В одиннадцать у нас будут результаты вскрытия, и мы допрашиваем проституток, поскольку она занималась этим ремеслом.

Могучие руки инспектора потерли пурпурный синяк, полученный утром во время боксерского поединка.

– В досье сказано, что она не работала.

– Да, она получала пособие – но это только верхушка айсберга. На самом деле она много чем занималась – не женщина, а артель.

– Есть какие-то мысли, кто может быть нашим некрофилом?

– Нет. Но он позаботился об уликах.

Брови Зволински поползли вверх.

– Как это?

– На месте преступления была камера.

– Мне нравится то, что вываливается из твоего рта.

Босс отпустил детектива, махнув рукой, выбившей этим утром два зуба.

* * *

Свет отражался от нержавеющей стали лезвий энтеротома[9]9
  Зажимно-режущий инструмент для препарирования.


[Закрыть], рассекавших пищевод и двенадцатиперстную кишку трупа. Через мгновение Мередит Вонг извлекла пурпурно-красный мешочек, находившийся между разрезанными трубами, положила его на лоток в форме почки и взяла скальпель.

Беттингер записывал вскрытие на видеокамеру, а Доминик набирал текстовое сообщение большими пальцами, которые выглядели слишком крупными для решения данной задачи.

Вонг проколола стенку желудка, ввела нижнюю часть лезвия энтеротома в образовавшееся отверстие и разрезала плоть, заскрипевшую как резина. Жуткий запах – смесь сыра и экскрементов – наполнил помещение, и детектив надел марлевую маску. Уильямс поморщился и отступил к дальней стене.

Коронер аккуратно вскрыла содержимое желудка, которое выглядело как грязная пеленка.

– Что это такое? – осведомился Жюль, указывая на нечто, похожее на зародыш.

При помощи зубастых хирургических щипцов Мередит достала непонятный предмет и приподняла его. Внимательный осмотр позволил определить, что это темно-коричневый кешью.

– Там есть еще что-то? – поинтересовался детектив.

Коронер продолжала изучать содержимое желудка.

– Вот это, – сказала она, вытаскивая еще один предмет.

В хирургических щипцах был зажат сморщенный перец чили.

– Выглядит как сычуаньская кухня.

Женщина-азиатка посмотрела на чернокожего Жюля.

– Моя жена ее очень любит, – пояснил тот.

– Жена? – Доминик оторвался от телефона. – Значит, существует женщина, которая не стала смеяться или стрелять в ответ на твое предложение руки и сердца?

Беттингер занялся изучением кешью и перца чили.

– Как долго они могли оставаться в желудке, прежде чем уйти вниз? Два часа?

– Перец и орехи перевариваются долго, – сказала Мередит Вонг, – в особенности если они плохо прожеваны, так что…

– Она была охоча глотать, – вмешался капрал.

– Заткнись, – сказал детектив, поворачиваясь к коронеру. – Каков возможно максимальный промежуток между последней трапезой и временем смерти? Три часа?

– Может быть. Но я думаю, что меньше.

Беттингер посмотрел на напарника.

– Составь список всех китайских ресторанов, находящихся на расстоянии менее трех миль от квартиры жертвы. И подчеркни те, где подают блюда сычуаньской кухни.

Большие пальцы нажали на кнопки еще несколько раз, и через мгновение Доминик поднял глаза.

– А есть разница между «сычуаньская» и «сычуанская»? – поинтересовался он.

– А есть разница между «Ханука»[10]10
  Ханука – еврейский религиозный праздник.


[Закрыть] и «Ханака»? – Последнее слово детектив произнес в нос.

– Только не надо прикидываться евреем, – буркнул великан-полицейский и внезапно увидел нечто интересное в телефоне. – Рядом с ее домом есть только один ресторан сычуаньской кухни – «Сычуаньский дракон».

– Вот туда мы с тобой и отправимся на ланч.

– Я предпочитаю суши.

Оставшаяся часть вскрытия не дала ничего интересного, так что в начале двенадцатого оба полицейских вышли из больницы и вернулись к серебристой машине. Десять минут спустя они уже ехали по Саммер-драйв в сторону китайского ресторана.

Рация на приборном щитке запищала. Доминик небрежно махнул рукой.

– Не отвечай.

– Это же полицейское радио.

– Такие звонки не для парней вроде нас.

Жюль поднял трубку и включил рацию.

– Детектив Беттингер и капрал Уильямс. Слушаю.

Из трубки послышались щелчки и шипение.

– Где вы? – раздался лишенный пола голос. – Прием.

– Мы заняты, – заявил Доминик.

Беттингер нажал кнопку передачи.

– Мы на перекрестке Саммер и Двенадцатой. Прием.

– Поезжайте на Пять сорок три, Пойнт-стрит, квартира шестнадцать-десять. Там гражданские беспорядки. Вы меня слышите?

– Слышим. Какова природа беспорядков? Прием.

– Домашнее насилие. Прием.

– Кто живет по адресу? Прием.

– Неизвестно. Прием.

– Мы уже в пути. Конец связи.

Жюль положил трубку на место.

Доминик схватил рацию, оторвал ее от консоли и швырнул на заднее сиденье.

– Пять сорок три, Пойнт-стрит, – сказал детектив.

– Да слышал я, блин.

– Квартира шестнадцать-десять.

Будучи не в силах посмотреть в сторону своего пассажира, забинтованный капрал с носом быка сжал кулаки на руле.

– Ты хочешь, чтобы я тебя ударил? Хочешь, чтобы мое понижение превратилось в отстранение?

– Кто знает, что мною движет…

– Не стану к тебе прикасаться.

Беттингер не был уверен, заключалась в последних словах скрытая угроза или нет, но не стал отвечать.

Глава 13
Вшивый

Автомобиль мчался на запад, и постепенно парки, магазины и коттеджи сменились рядами многоквартирных домов. На тротуарах появились редкие пожилые люди и несколько бледных бритоголовых, одетых в большие куртки поверх татуировок с Гитлером. На углу Десятой и Чарльз белый подросток, чье лицо с пирсингом напоминало выставку шрапнели, бросил пристальный взгляд на чернокожих полицейских, подошел к краю дороги, почесался в районе паха и заверещал, как обезьяна. Его приятели на противоположной стороне улицы принялись аплодировать остроумному выступлению.

Доминик проехал мимо этого идиота, свернул в узкий переулок и припарковался возле тротуара. Полицейские вышли из машины и зашагали на запад.

Пятеро подростков на скейтбордах катались по двору серого здания с номером 543. Верхние два этажа были освещены солнцем, но основная часть дома оставалась в тени.

– Копы, – объявил одетый в золотистый спортивный костюм подросток-негр с довольно светлой кожей, волосы которого были тщательно заплетены в косичку.

Двое других парней тут же укатили прочь.

Беттингер и Доминик вошли во двор, а оставшиеся скейтбордисты постарались держаться от них подальше. Громкие крики возвестили о появлении полицейских офицеров.

Детектив на ходу оценивающе оглядел здание. Входная дверь состояла из комбинации пуленепробиваемого стекла и железной решетки, а панель интеркома выглядела так, словно в нее попал метеор.

Жюль остановился и посмотрел на похожего на светлого мулата парня.

– Похоже, ты кое-что знаешь.

Подросток тряхнул косичкой.

– Ничего подобного.

– Подойди.

– Я ничего не сделал.

– Ты когда-нибудь слышал про место, которое называется «школа»? – спросил Уильямс.

– Никогда.

– Так вот, сейчас ты должен там находиться – и учиться, как стать лучше, чем сейчас.

– Я многому учусь прямо здесь. – Парень объехал полицейских. – Улица дает хорошее образование.

– Как тебя зовут? – спросил Беттингер, продолжая следить за вращающимся спутником.

– Мне нужно спросить мамочку.

Скейтбордист отъехал подальше от копов.

– Если ты заставишь меня тебя ловить, – сказал Доминик, – тебе будет не до остроумных разговоров.

Подросток остановился.

– Зачем вам мое имя? Я ничего не сделал.

Жюль подумал, что богато украшенные косички делают этого парнишку похожим на ракообразное.

– Мы будем называть тебя Вшивый, пока ты не предложишь нам чего-то получше.

– Не дождешься, долбаный ниггер!

Капрал прыгнул к мальчишке, схватил его за левое запястье и вывернул его так, что тот упал на колени.

– Не следует так говорить с полицейскими!

– Хорошо! Я не буду…

– Никогда.

– Я тебя понял, ниггер, понял! – Бравада подростка исчезла.

Внезапно он превратился в худенького ребенка, оказавшегося во власти большого взрослого, способного переломать ему конечности и забросить в такое место, где люди изучают геометрию.

– Ладно-ладно-ладно, отпусти меня… Пожалуйста!

Доминик отпустил парнишку и ударом ноги отбросил его скейтборд далеко в сторону.

– Встань.

Подросток встал и затряс пострадавшей рукой, словно та превратилась в мокрую макаронину.

– Меня зовут Дуэйн.

– Нет, Вшивый.

Беттингер подошел к ним и указал на дом.

– Нам нужно попасть в квартиру шестнадцать-десять.

– Хорошо. – Парень кивнул. – Я вас отведу.

Они втроем направились в сторону входа.

Потирая руку, Вшивый бросил взгляд на отброшенный в сторону скейтборд.

– Могу я его взять, чтобы никто не стащил?

– Его никто не возьмет. – Доминик указал на белого подростка, стоявшего рядом со скамейкой. – Проследи за доской Вшивого. Если она исчезнет, у нас с тобой состоится интересный разговор.

– Лады, – ответил худосочный тип, чьи больные десны говорили о пристрастии к кристаллическому мету[11]11
  Имеется в виду особая форма наркотика метамфетамина.


[Закрыть]. – Я за ней присмотрю.

Вшивый засунул ключ в скважину замка, окруженного железными прутьями, повернул кисть и наклонился вперед, но дверь даже не пошевелилась. Стиснув зубы, он ударил плечом по решетке. Заскрипели петли, и дверь неохотно распахнулась.

– Зимой застревает, – объяснил Дуэйн.

Следуя за юным проводником, полицейские вошли в здание. Солнечный свет с огромным трудом проникал в голубовато-серый вестибюль, где имелись пустая будка охранника и неполные останки дюжины пластиковых стульев, ножки которых были все еще прикручены болтами к полу. Три флуоресцентные лампы мерцали, точно военный телеграф, пока Вшивый вел гостей к лифту.

Доминик приподнял бровь.

– Это дерьмо работает?

– До двенадцатого этажа, – сказал подросток и стукнул кулаком по кнопке. – Мы можем подняться туда, а дальше придется идти пешком.

Внутри шахты лифта застонали детали механизма. Великан-полицейский вытащил сотовый телефон.

– Это «Фантом»[12]12
  Смартфон от компании «Tecno Mobile».


[Закрыть]? – спросил Вшивый.

– Да. – Большие пальцы Уильямса превратились в насекомых.

– У него шестьдесят четыре гига для кино и прочего дерьма?

– Да.

Экзоскелет кивнул.

– Надо будет взять себе такой.

«Интересно, – подумал Беттингер, – знает ли Вшивый столицу штата, в котором живет».

Что-то звякнуло в шахте, дверь открылась, и они увидели двух бородатых белых парней, чьи нервные красные глаза скрывали козырьки бейсболок. От них сильно пахло марихуаной.

Дуэйн завел полицейских в бледно-зеленый лифт и нажал на проржавевшую кнопку, находившуюся над номером одиннадцать.

Что-то звякнуло, дверь закрылась, и лифт, содрогнувшись, стартовал, точно ракета.

– Ты знаешь, кто живет в квартире шестнадцать-десять? – спросил Беттингер.

– Не-е, – продребезжал ракообразный. – Я здесь не бываю.

Металлический скрежет эхом пронесся по шахте. Лифт остановился, его дверь застонала и ушла в стену.

Вшивый вышел. Доминик (он продолжал печатать на телефоне) и Беттингер последовали за ним. Пурпурный коридор, в котором они оказались, выглядел как инфекция; пахло здесь смесью плесени и застарелого секса.

Зевнув, подросток повел полицейских к пожарному выходу. Здесь толкнул дверь, и они увидели тускло освещенный лестничный колодец. С другого этажа до них донесся звук тяжелых шагов.

Беттингер и Дуэйн вышли на лестничную площадку, Доминик засунул телефон в карман и последовал за ними. Пока троица поднималась на следующий этаж, детектив отметил бесчисленные граффити, а также весьма яркую картинку – черный конь оседлал белую женщину, чьи вылезающие из орбит глаза, вставшие дыбом волосы и подогнутые пальцы ног указывали, что она достигла оргазма.

– Талантливый ниггер, – заметил подросток.

Жюль не был уверен, кого имел в виду Вшивый, – художника или жеребца.

Они миновали двери, на которых было написано «14» и «15», и продолжали подниматься по лестнице. И тут услышали звуки тяжелых ударов, от которых содрогнулись стены.

Беттингер пересек лестничную площадку, распахнул дверь, заглянул в пустой коридор и повернулся к подростку.

– Теперь спускайся вниз, – сказал детектив.

– Я хочу посмотреть.

– Иди.

Раздался женский крик.

Доминик схватил Вшивого за левое плечо, развернул его и толкнул в сторону лестницы.

– Проваливай.