Текст книги "Охотники за душами"

9

Мотор байка рычит, мы летим вперед как бешеные, лавируя между машинами. Я еще никогда не ездила на байке, и скорость меня невозможно пугает. Я вижу, как в противоположном направлении проносится несколько полицейских машин и вдобавок «Скорая помощь», их сирены завывают, мигалки вращаются. Наконец меня настигают последствия шока: накатывает тошнота, кажется, вот-вот вырвет. В голове сплошной туман – так много вопросов, страхов, сомнений! А как жутко думать о невиновных ни в чем людях, которых в погоне за мной сбил этот мерзкий фургон, о женщине, в которую попала пуля Дэмиена! Я разрываюсь на части от паники, ярости, чувства вины и замешательства.

Мой спаситель коротко бросает на меня взгляд в боковом зеркальце мотоцикла – он явно понял, что со мной что-то не так. Да все не так.

– Ты не ранена? – орет он во весь голос, чтобы перекричать рев мотора.

Я отрицательно трясу головой, он ободряюще улыбается:

– Ну клево! Кстати, меня зовут Феникс!

– П-приятно… познакомиться… Я Дженна! – с трудом выкрикиваю я в ответ.

– Да, Дженна Адамс, я знаю! – отзывается он, и тут я осознаю, что мы свернули на знакомую улицу.

– Мой дом… тут… за углом! – кричу я ему в ухо, надеясь, что он верно расслышал.

– Знаю! – С этими словами Феникс катит дальше, и не думая повернуть в указанном мной направлении.

– Нам нужно ко мне домой! Родители…

– Там небезопасно, – на ходу отзывается он и заворачивает за угол, направляя мотоцикл в сторону центра. Этот парень столько знает обо мне, а я о нем ничего вообще не знаю!

– Ты обещал рассказать, что происходит! – ору я.

– На тебя идет охота, – коротко бросает он.

– Охота? Что ты имеешь в виду, что такое… охота?!

– Это все я виноват! Я слишком поздно тебя нашел… Воплощенные уже знают, кто ты такая… Их ничто не остановит… Твоя душа…

Ветер срывает с его губ обрывки слов, к тому же шлем мешает мне как следует расслышать. И вообще все это не имеет никакого значения!

– Что? Кто такие Воплощенные?!

Феникс тем временем чуть притормаживает – мы выкатываемся на улицу с плотным трафиком, на перекрестке Элефант и Касл.

– Охотники за душами, – полуобернувшись, поясняет парень. – Древняя секта, чья цель – отыскать Первопроходцев и навеки уничтожить их души.

Что за бред?! С каждым мигом все еще больше запутывается!

– Первых кого? – кричу я отчаянно. – А от меня-то им чего надо?

Я вижу в зеркальце, как Феникс удивленно поднимает бровь:

– Как чего? Твою душу, конечно же!

– Мою душу? Что ты имеешь в виду? Но… зачем?

– Да затем… – Феникс бросает взгляд в зеркальце – и чертыхается. А потом дает по газам, и мотоцикл с ревом срывается с места – так резко, что я едва не падаю, ослабив хватку, но успеваю крепко сцепить руки на его талии и прижимаюсь к нему всем телом, надеясь выжить, потому что наш байк то соскакивает на обочину, то снова вспрыгивает на дорогу, бешено петляя между машинами, застрявшими в пробке.

– Давай потише! – визжу я в панике.

– Нельзя! Он нас выследил! – кричит в ответ Феникс, и не думая замедлить ход.

Наконец, рискнув бросить взгляд через плечо, я вижу, что Дэмиен и правда сел нам на хвост. Теперь он несется за нами на ярко-желтом мотоцикле с красной надписью «Доставка пиццы» – без сомнений, отнятом у безобидного курьера, который, я надеюсь, хотя бы остался жив. По обеим сторонам Дэмиена несутся еще два мотоциклиста в шлемах с затемненными стеклами, так что лиц не разглядеть. Кровь леденеет в моих жилах.

Трое мотоциклистов мчатся за нами, шныряя между автомобилями, как акулы, прокладывающие путь сквозь косяки рыб. Гудят сирены, отчаянно сигналит патрульный, когда мы на красный свет прорываемся вперед и выезжаем в третий выход в сторону Сити. Я сжимаю седло мотоцикла ногами, сердце бьется где-то в горле, когда Феникс совершает на байке жуткий прыжок и проскакивает в щель между легковушками, в которую мы едва проходим по ширине.

– Прижмись крепче! – кричит Феникс, когда мы врубаемся в очередное узкое место на перекрестке.

Я стараюсь как могу, вцепляясь в него и пригибаясь, но наклон мотоцикла под углом в 45 градусов – все-таки слишком много… Ну, почти. Каким-то чудом мне удается удержаться, полоса асфальта мелькает в опасной близости от моего лица – но все же мы умудряемся завернуть за угол и выправиться, едва не вписавшись в грузовик. Феникс резко тормозит и выруливает на тротуар. Я настолько перепугана погоней, что едва могу дышать. Пульс скачет как сумасшедший. В зеркале заднего вида снова выпрыгивают три фигуры на байках – Дэмиен и его люди, расстояние между нами сокращается…

Феникс резко поворачивает влево – потом вправо – потом снова влево, со всех сил гонит вперед, под виадук Лондонского моста.

– Никак не оторвемся! – отчаянно кричит он, пока мы гоним по туннелю, а за нами нарастает рев байков преследователей, отражаясь эхом от каменных стен. Туннель выплевывает нас с противоположного конца – и мы чудом не врезаемся в машину, едущую по встречке.

А вот одному из преследователей свезло меньше: он на полной скорости врезается в капот автомобиля, вылетает из седла и всем телом ударяется о железное ограждение. Я в ужасе зажмуриваюсь, вцепившись в плечи Феникса. Мы ни на миг не замедляем движение…

Но не останавливается и Дэмиен на пару с оставшимся товарищем.

Феникс резко сворачивает направо, под красный знак с запрещающим проезд кирпичом, который я успеваю заметить краем глаза.

– Нет! – ору я во весь голос. – Там односторонняя дорога!

Однако Феникс не обращает внимания – похоже, это часть его плана.

Мы мчимся по дороге навстречу потоку транспорта, ловко петляя между машинами, нам вслед сердито гудят сирены… Какой-то разгневанный водитель резко дергает автомобиль в сторону, чтобы избежать лобового столкновения, и вписывается в припаркованный на обочине фургон, таким образом совершенно блокируя дорогу. В последнюю секунду мотоциклист в черном шлеме успевает дать по тормозам. Но Дэмиену плевать: он просто соскакивает на байке на тротуар и мчится за нами параллельно шоссе, пешеходы прыскают в стороны у него из-под колес, как перепуганные голуби. Он умудряется держаться с нами наравне – нам мешает ускориться трафик.

– Не уйдешь! – рычит он из-под шлема и делает бросок в нашу сторону, пытаясь меня схватить. Я визжу, когда его рука вцепляется мне в воротник куртки. Феникс ногой отпихивает мотоцикл Дэмиена навстречу катящемуся автобусу. Чтобы вырулить, тот вынужден выпустить мой воротник.

В конце улицы с односторонним движением мы резко поворачиваем влево и выезжаем на магистраль, ведущую через Темзу. Феникс жмет на газ, стараясь оторваться как можно дальше от преследователей. Перед нами – подобный крепостным вратам въезд на мост Тауэр-бридж, на том берегу высится лондонский Тауэр, четыре его башни вонзаются в серый столичный небосвод.

На подъезде к мосту перед самым нашим носом загорается красный свет, и звук клаксона возвещает, что проезда нет. Ворота на мост начинают сходиться, перекрывая движение. Выше по течению я замечаю корабль с высокими мачтами, ожидающий, когда разведут мост, чтобы его пропустить.

В панике я кричу Фениксу в самое ухо:

– Мост! Они разводят мост!

– Сам вижу! – огрызается тот, не останавливая байка. Мы успеваем в последний момент проскочить в ворота, невзирая на красные мигающие огни семафора. Половинки моста медленно начинают подниматься… Скорее!

Похоже, один из наших преследователей – тот, что в черном шлеме, – наконец отстал, не решаясь продолжать погоню, но Дэмиен все еще у нас на хвосте, не собираясь отступаться, каким бы ни был исход.

Феникс снова приказывает: «Держись крепче!» – и предельно увеличивает скорость. Мы мчимся по медленно поднимающемуся крылу моста прямо к растущей на глазах пропасти. Край моста приближается, и я уже не сомневаюсь, что именно за безумие замыслил мой спаситель.

– Ты с ума сошел! – кричу я, что, однако же, не мешает мне вцепляться в него изо всех сил, прижимаясь грудью к его спине.

Брешь между половинами моста разверзается все шире, с каждой секундой – один метр… два… пять… Мотор мотоцикла ревет, с трудом справляясь с гонкой вверх и вверх, и я отчетливо понимаю, что у нас нет шансов. Но поворачивать назад уже поздно…

И тут наш байк взлетает над пропастью с края моста. Внутри меня словно что-то обрывается – на тот короткий миг, когда мы висим в воздухе и под нами рычит мотоцикл. Я успеваю увидеть город с высоты птичьего полета – шикарный вид на Тауэр, внизу черная бездна речной воды, готовая нас поглотить. Я даже теряю ощущение реальности, словно бы провалившись в какой-то сюрреалистический боевик… но возвращаюсь в себя, когда байк с грохотом приземляется по ту сторону моста и отдача сотрясает все мои кости. Дальше мотоцикл уже по инерции катится вниз по наклонной, а Феникс давит на тормоза, стараясь уменьшить разгон, и умудряется остановиться раньше, чем мы врезаемся в мостовые ворота на северном берегу.

Я едва дышу от шока и облегчения, оглядываюсь – как раз вовремя, чтобы увидеть, что Дэмиен тоже попробовал прыгнуть. Его желтый байк парит в воздухе, и сердце мое обрывается – неужели этот кошмар еще не закончился? Но нет – тех секунд, что прошли между нашим и его прыжками, хватило для того, чтобы пропасть между двумя половинками моста разверзлась непоправимо широко. Не допрыгнув до нашей части моста буквально на волосок, Дэмиен вместе с байком с плеском обрушивается вниз, в реку.

Феникс, спешившись, бросается к балюстраде и смотрит вниз.

– Можешь его разглядеть? – отрывисто спрашивает он меня.

Я старательно вглядываюсь в мутно-темную воду Темзы. По ней расходятся огромные круги, но ни плывущей фигуры, ни мотоцикла не видно. Я качаю головой.

– Продолжай следить, – бросает Феникс, не переставая мониторить реку. – Нам нужно точно убедиться, что…

Однако же он вскидывается на приближающийся к южному краю моста вой полицейских сирен, под которые разводной мост снова начинает медленно опускаться. Феникс кивает мне на мотоцикл, прыгает на сиденье – он не горит желанием встречаться с полицией. Ладно, не узнали наверняка, выплыл ли Дэмиен, нам сейчас не до него: вскочив на байк, мы срываемся с места в момент открытия ворот раньше, чем нас успевают остановить.

Я по-прежнему цепляюсь за своего спасителя, едва живая после таких сильных впечатлений. Ну и поездочка у нас вышла! До сих пор поверить не могу, что мы, уходя от погони, перепрыгнули через разведенный Тауэр-бридж! Еще покрутившись по улицам на северном берегу, Феникс наконец замедляется до нормальной для лондонских улиц скорости. Мы едем по городу – я уже толком не понимаю, куда именно. Еще несколько кварталов, какой-то переулок… в котором Феникс останавливает байк, и мы спешиваемся.

Дрожащими руками я снимаю шлем и прислоняюсь к стене. Все тело мое трясется как осиновый лист – накатывают постэффекты адреналинового прилива. Мне требуется огромное усилие воли, чтобы не сблевать.

Феникс тем временем подходит к ржавой железной дверце в боковой стене какого-то старого дома, поднимает щеколду. Дверь со скрипом открывается. Парень жестом приглашает меня войти. Я осторожно переступаю порог помещения, которое с виду похоже на вестибюль давно не используемой станции метро. Пыльное, полутемное, с потрескавшимся стеклом в будочке кассы и даже со старым неподвижным турникетом. Вид у этого местечка такой, будто сюда многие годы не ступала нога человека.

Феникс закатывает внутрь свой мотоцикл, прикрывает его брезентовым чехлом, затворяет за нами дверь. А потом ведет меня к бетонной винтовой лестнице, спускающейся куда-то в темноту. Оказывается, в кармане у него есть фонарик, и в его свете мы поспешно сбегаем по ступенькам. Сверху гулко капает вода, с каждым шагом этот звук все усиливается, а из-под ног поднимается затхлый влажный запах. Мы спускаемся все ниже, слабый дневной свет над нами становится все мутнее и наконец вовсе пропадает. Внизу разверзается колодец сплошной темноты.

Ну вот, похоже, мы спустились на самое дно. Феникс передает мне фонарик, просит светить перед собой и нашаривает выключатель. Во тьме над нашими головами загораются мертвенным огнем лампы дневного света.

– Мы в безопасном месте, – произносит парень. – По крайней мере на ближайшее время.

В хирургическом белом свете ламп я оглядываюсь: мы стоим в длинном узком коридоре, по стенам которого прикручены в несколько ярусов старые металлические койки.

– Где мы? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Феникс оборачивается, чтобы взглянуть мне в глаза. У него такое молодое, совсем мальчишеское лицо… на котором появляется очень взрослая, мудрая и страшноватая усмешка.

– Неужели ты не узнала, Дженна? Тебе ведь уже случалось здесь бывать.

10

Я озираюсь. Коридор, он же туннель, кажется бесконечным. По обеим сторонам – металлические балки, вроде ребер древнего китового скелета. Койки по стенам, насколько хватает глаз. Вообще не представляю, что это за место и для чего оно может служить. И уж тем более ничего не помню.

– Это старое бомбоубежище времен Второй мировой, – поясняет Феникс. – Мы с тобой здесь в свое время укрывались от бомбежки.

Я изумленно вскидываю брови:

– Но постой… Война же была в прошлом веке. Я тогда даже еще не родилась.

Феникс горько усмехается и наконец скидывает свою байкерскую кожаную куртку. Вешает ее в изголовье ближайшей койки. Бросает бейсболку на матрас, взъерошивает ладонями спутанные каштановые волосы. Я замечаю, что его левая рука забинтована выше локтя, на повязке видны темные пятна засохшей крови. В этот миг у меня в голове все встает на свои места. Кожаная куртка… Бейсболка. Американский акцент. Не до конца сошедшие с лица следы синяков…

– Так это был ты! – выдыхаю я. – Тот парень в парке – это был ты. Ты меня спас.

Феникс кивает.

Я сощуриваюсь:

– И это ты следил за мной все последнее время.

Губы его кривятся:

– Пойман на месте преступления, ваша честь. Но меня оправдывает то, что я это делал ради твоей безопасности.

– Но зачем? Зачем меня вообще защищать?

Феникс дергает плечом:

– Потому что это мой долг. Как и всегда. Я всегда это делал и делаю.

Он открывает картонную коробку, стоящую на железной полке на стене, и вынимает бутылку минералки и батончик мюсли. Протягивает мне.

Я настолько потрясена его ответом, что стою как вкопанная. Не спешу взять еду и воду, только качаю головой. Еда – это последнее, о чем сейчас получается думать.

– Нужно поесть и попить, – настаивает он, откручивая крышечку бутылки, и сам прикладывается к ней – единым махом выпив больше половины. – Восстанавливай силы, пока есть шанс.

Поняв, что почти осушил бутылку, он вынимает из коробки другую и почти насильно вкладывает ее мне в руки. На этот раз я не отказываюсь, отвинчиваю крышку и делаю долгий глоток. От холодной воды мои мысли проясняются, пересохшее горло перестает жечь. Я снова оглядываюсь – и замечаю возле койки новехонький рюкзак. А также маленькую походную плиту, несколько кастрюлек, блюдо, полное давно не мытых приборов, в числе которых швейцарский армейский нож с выдвинутым трехдюймовым лезвием. На койке напротив – кемпинговый фонарь, потрепанная книга в бумажной обложке, аккуратно сложенная стопка одежды, большая картонная коробка с едой – вроде армейских рационов: баточники мюсли, галеты, жестянки с консервированными супами, фасолью и тому подобное.

– Ты что, здесь и живешь? – спрашиваю я недоверчиво.

– Это одно из нескольких тайных убежищ, – поясняет Феникс, как ни в чем не бывало разворачивая батончик мюсли, чтобы впиться в него зубами. – Места, где есть сильная связь с нашим общим прошлым, сами собой создают особую защиту. Они, понимаешь ли, обладают способностью скрывать нас от Охотников и Наблюдателей, которые ошиваются поблизости. Те нас просто не чувствуют. Ну, не на сто процентов, но в любом случае надежность повышается. Это скорее туман, чем силовое поле, но все равно помогает.

Я отпиваю еще воды из бутылки.

– Объясни уже, о чем ты вообще говоришь?

Феникс стряхивает пыль с металлической койки, которой явно давно никто не пользовался, и предлагает мне присесть. Я усаживаюсь, и он плюхается рядом со мной – пружинный матрас скрипит под его весом. Лицо у парня крайне серьезное и сосредоточенное.

– Дженна, – он вполоборота взглядывает на меня. – Ты одна из Первопроходцев. Твоя душа перенесла множество воплощений со времени рождения человечества. Мы с тобой прожили вместе бессчетное число жизней. Мы были воинами клана Омитль в Мезоамерике. Были самураями в Древней Японии. Были моряками на испанском галеоне, индейцами-шейеннами на Великих Равнинах… Наши жизни пересекались множеством путей, они навеки связаны меж собой. Но сейчас тебе грозит смертельная опасность. Впрочем, она тебе всегда грозила и будет грозить. Воплощенные постоянно охотятся на Первопроходцев, таких как ты, они мечтают уничтожить ваши души, чтобы этим загасить свет человечества. И этих Охотников за душами очень трудно отследить и обезвредить. Они могут выглядеть… как кто угодно еще. Да что уж там, они могут просто превратиться в кого угодно еще. Чтобы узнать Охотника, нужно заглянуть ему в глаза, в самую глубину.

– Они черные, – шепчу я, содрогаясь, потому что вспоминаю глаза Дэмиена, похожие на две дыры в совершенную темноту. – Они… совсем черные.

Феникс кивает:

– Ну да. Глаза Охотника делаются такими, когда он оборачивается. Перекидывается в того, кто он на самом деле есть. Поэтому мне и приходится быть очень внимательным, ждать, когда очередной Охотник примет свое истинное обличье. Выслеживать, выжидать. Мое единственное преимущество – это эффект внезапности.

Не в силах поверить во все это мрачное скопище чудес, я трясу головой:

– Но это же все не взаправду? Я в такое не верю! И почему именно я? Я ведь самая обыкновенная де… – Голос мой срывается, слезы туманят взгляд. – Ска… скажи мне правду, пожалуйста: почему на самом деле этот Дэмиен хотел меня застрелить?

Феникс мрачно усмехается:

– А, в этом воплощении он называет себя Дэмиеном? – Он фыркает: – Ну ладно, буду знать. Ладно, если это тебя утешит, он пытался застрелить вовсе не тебя, а меня.

Я пораженно моргаю:

– Тебя?! Но за что?!

– За то, что я Защитник твоей души.

Не в силах вымолвить ни слова, я просто глупо смотрю на Феникса, приоткрыв рот.

– Пойми меня правильно, – продолжает тот, – так называемый Дэмиен, несомненно, хочет твоей смерти. – Разговор не мешает ему то и дело откусывать от батончика мюсли. – Но застрелить тебя из пистолета обычной пулей ему не нужно. Это не решит проблемы, просто отсрочит жертвоприношение до следующей твоей жизни.

Я прихлебываю воду из бутылки, чтобы немного смочить пересохшие губы.

– Не понимаю.

Феникс, наконец дожевав свой батончик, сминает обертку и жестко глядит мне в глаза:

– Понимаешь, Воплощенным не нужна просто твоя смерть. Им нужно довести до конца священный ритуал, древнюю мерзостную церемонию, которая способна извлечь душу из твоего тела и навеки ее разрушить.

– Священный… ритуал? – в ужасе шепчу я, а перед глазами возникает нефритовый нож. Нависающий надо мной во время нападения в парке, когда я растянута на столе для пикников, а Дэмиен заносит руку… Слезы сами собой начинают струиться у меня из глаз.

Феникс успокаивающе накрывает мою руку своей. Его глаза, светло-голубые, как сапфиры, смотрят мне в самую душу, в них дрожат огоньки света.

– Не беспокойся, Дженна. Я Защитник твоей души, и цель моего существования – хранить тебя живой и беречь от Охотников.

На краткий миг мне так хочется просто взять и ему поверить! В сердце вспыхивает слабый огонек надежды. Яркий образ: он обнимает меня, прикрывая своими объятиями от всех опасностей, от любого зла… Но потом я рывком отдергиваю руку. Конечно, я в ужасе от Дэмиена и его так называемых Охотников, все это ужасно меня травмировало… Но едва ли не в равной степени меня пугают безумные байки этого парня о перевоплощениях и прошлых жизнях. Ну да, спасая меня из-под огня, он вел себя отважно и разумно, по крайней мере внешне это так выглядело… Но что я на самом деле знаю о нем? Это же явно какой-то асоциальный бездомный бродяга, к тому же с психическими проблемами, судя по его речам.

Я ставлю на пол недопитую бутылку минералки и поднимаюсь с койки старого убежища.

– Извини, что говорю так прямо, но все это звучит несколько… ненормально. Похоже, лучшее, что я могу сейчас сделать, – это отправиться домой.

Феникс тоже поднимается и преграждает мне путь к выходу:

– Я отлично понимаю, что тебе трудно мне поверить. Да что там, во многих других воплощениях у меня были проблемы с тем, чтобы тебя убедить. Ты плохо помнишь прошлые жизни… и это все осложняет. Возможно, в этом заключается промысел, такое забвение служит тому, чтобы укрывать тебя от Охотников, сделать менее заметной. Пока ты ничего не помнишь, ты не так ярко светишься, и Воплощенным труднее тебя вычислить.

– Я хочу уйти! Сейчас же! – выкрикиваю я – его слова пугают меня все больше.

– Просто выслушай меня, – настаивает он, раскидывая руки, чтобы перекрыть мне проход. – Тебе когда-нибудь снились сны – такие яркие, что ты туда как будто бы проваливалась? У тебя бывали «дежавю» – настолько сильные, словно все это и правда уже происходило?

Я стараюсь держать лицо, не выдавать себя – однако сразу же на ум приходит тот внезапный сон во время подготовки к экзамену по истории. Про Французскую революцию. Феникс замечает, что мое лицо как-то странно изменилось, и с горячностью продолжает, ловя момент:

– Подумай, Дженна, у тебя есть какие-нибудь знания или умения, которых тебе вроде бы неоткуда было взять?

Я сглатываю образовавшийся в горле горький комок. С начальной школы случалось такое, что я знала исторические факты раньше, чем учитель истории произносил их вслух… Пару раз было даже, что я поправляла учительницу в их изложении – сама не зная, почему я это делаю… А еще было, что я записалась в секцию по стрельбе – в жизни не державши в руках лука, я на первом же занятии несколько раз попала в яблочко. Инструктор сказал, что у меня удивительный талант от природы, а другие ученики подумали, что я просто соврала, сказав, что до сих пор не занималась этим спортом. Но… «знание из прошлой жизни»? Что за чушь, что за сумасшествие!

Феникс приближается на полшага, кладет мне руки на плечи, заглядывает в глаза:

– И вот еще что. Тебе случается узнавать лица незнакомцев? Чувствовать нечто странное, будто вы уже встречались?

В его глазах и голосе – что-то вроде давней любви… давних уз, связующих нас, хотя это так невероятно, что скорее пугает, чем радует.

– Все это – эхо твоих прошлых жизней, – мягко поясняет он. – Прошлых воплощений твоей души. Отблески, как называют их Первопроходцы.

Перед моими глазами вспыхивает безумное видение, которое мне явилось, когда я впервые коснулась его руки. Мой мир рушится. Как бы я ни старалась отвергнуть истину его слов, истину, которую я на самом деле давно ношу в своем сердце… в своей душе…

– Отпусти меня! Дай мне уйти! – кричу я.

– Погоди еще минуту. Я докажу тебе, что говорю правду. – Феникс отпускает мои плечи и присаживается на корточки, чтобы вытащить из-под своей койки старую железную коробочку. – Положи на эту штуку свою ладонь.

– Что это? – с опаской спрашиваю я.

– Это аптечка. Просто аптечка первой помощи, которую ты использовала тогда, спасая меня во время бомбежки. Один из… пробных камней.

Нет, я не хочу этого делать, не хочу трогать эту штуку… но, вопреки себе, опускаюсь на колени и кладу ладони на крышку. Хотя бы для того, чтобы доказать этому психу, что он все придумал, что он лжет, – доказать ради его и моей безопасности, избавиться от этого безумия! Но стоит мне прикоснуться к железному ящичку…

Лампы над головой мерцают. Откуда-то снаружи слышится глухой тяжелый удар. С потолка сыплется пыль. Новый удар – и электричество совсем отрубается. По коридору раскатываются вскрики, от стен отдается испуганный ропот. В темноте начинает визжать сирена. Воняет гарью. Загораются, мигая, газовые лампы, из тьмы проступают бледные от страха лица людей. Женщины и дети, прижимаясь друг к другу, тревожно смотрят вверх, на потолок.

– Шрапнелью крепко зацепило. Остались еще бинты? – слышится голос молодого солдата с восточнолондонским акцентом. Его лицо побелело от боли, но голубые глаза ярко блестят, и он умудряется сдерживать стон боли, крепко стискивая зубы.

Я смотрю на свои руки, сжимающие железный ящичек – военную аптечку. Гладкие молодые руки с коротко обрезанными ногтями. Перевожу взгляд на раненого. Его невозможно не узнать, хотя сейчас у него совсем другой акцент, другая стрижка, другой загар, и зовут его иначе… Гарри. Его зовут Гарри. Правое бедро у него залито кровью – глубокая рваная рана. Рядом с ним на соседней койке – другой бедняга-солдат, тот не стесняется стонать, нянча раненую руку.

Я отвечаю Гарри кивком, откидываю крышку аптечки и вынимаю свежий моток бинта. Снаружи разрывается еще одна бомба. Бункер содрогается от удара, сверху сыплются осколки кирпича и цемента, я не могу сдержать вскрика…

– Что ты со мной сделал? – кричу я, отдергивая руки от железной коробки, будто бы та раскалилась. Меня мутит, я ничего не понимаю, яростно глядя на Феникса. Лампы вернулись, коридор ярко освещен их холодным жестким светом. Вопли и звуки бомбежки, наоборот, утихли. В коридоре нет никого, кроме нас двоих, и койки по стенам совершенно пусты и лишены матрасов и белья.

Феникс торжествующе улыбается:

– Ну вот. Я вижу, что ты поймала связь. Увидела кусочек своей прошлой жизни, так?

Пытаясь все отрицать, я мотаю головой. Сама не хочу себе в этом признаваться, нет, нет.

– Нет… Ничего подобного… Я не знаю… Что я видела… – Мой взгляд падает на недопитую бутылку с минералкой. – Ты что-то добавил мне в воду?

– Нет! – яростно протестует Феникс и хватает меня за локоть. – Ты должна наконец мне поверить! От твоей веры зависит… сохранность твоей души.

Я пытаюсь вырваться, но он сильнее и держит крепко. В очередной раз меня кто-то поймал, и я снова должна защищать собственную жизнь! Свободной рукой я выхватываю из коробки с продуктами консервную банку с фасолью и со всей силы опускаю ее на голову насильнику. Я попадаю ему точно в лоб острым металлическим краем, и тот, выпустив меня, падает, а я бросаюсь к двери, вырываюсь наружу, задвигаю за собой засов и несусь, спотыкаясь, по винтовой лестнице наверх.

За спиной у меня звенит голос Феникса:

– Дженна, нет! Стой! Вернись! Воплощенные тебя уже выследили!

Нет. Ни за что. Я не остановлюсь. Не вернусь ни за что на свете.

Отчаянные крики Феникса летят следом, пока я бегу по лестнице:

– Они продолжат охоту, Дженна! Не отстанут! Никогда!