Текст книги "Пустыня цвета крови. Файл №226"

– А с кем еще?

– Постарайся ни с кем.

– Постараюсь, Дэйна, постараюсь.

– Вот хороший мальчик! – и уже на пороге, покидая кабинет: – И… не нервничай.

Впрочем, то уже шутка. И надлежит отреагировать соответственно – схватить со стола органайзер и запустить в партнера: «Уйди, противная!» Шуткой на шутку.

Однако, сказано, в каждой шутке есть доля истины.

Изрядная доля истины… По поводу «не нервничай». Ибо, когда Молдер спохватился через десяток секунд – надо бы отдать Скалли дискету! – и метнулся вдогонку из кабинета в коридор, то нос к носу столкнулся с Железным Винни…

Помощник директора ФБР Уолтер Скин-нер действительно чем-то схож с Винни-Пухом. Косолапый увалень с пуговичками-глазками. Обширная лысина и массивные старомодные очки – и еще больше сходства с диснеевским медведиком. Хотя тот не лыс, а мохнат, и на зрение не жалуется, но это несущественные частности, лишь подчеркивающие общее: господин Скиннер – натуральный Винни.

– Агент Молдер! Как удачно! Весьма кстати! Мне нужно с вами поговорить!

Винни доброжелателен – дальше некуда.

– Полагаете, удачно? Сколько людей, столько мнений! Что ж, говорите.

Агент Молдер, напротив, недоброжелателен – дальше некуда.

– В коридоре? Не лучше ли в вашем кабинете, агент Молдер?

– А что так? У меня нет секретов от товарищей по оружию!

– У меня есть.

– Угу! Большой секрет для маленькой… для маленькой такой компании. Очередная почетная миссия для агента Молдера! Подите, агент, и вываляйтесь по уши в дерьме, а мы вам – благодарность, но морды при этом воротить и носы зажимать – не обессудьте. Да?!

– Агент Молдер, будьте добры блюсти субординацию!

– Есть, сэр! Виноват, сэр! Надрывное шутовство – оно оскорбительней откровенного неподчинения.

– Агент Молдер, прошел слух, что вами получены некие секретные файлы.

– Слух? До меня он еще не дошел. Ничего про это не знаю. Извините, спешу!

– Агент Молдер! – тяжелая лапа Винни легла на плечо. – Я с вами разговариваю!

Не на-адо хватать агента Молдера за плечо, когда он спешит. Руки прочь от агента Молдера. Непонятно?! Тогда – н-на!!! И с разворота, поднырнув и продлевая рычаг, – в челюсть!

Это круто! Начальству – в челюсть! Очки, само собой, – прыг и вдребезги. Увалень Винни, само собой, – брык на пол.

Но Молдеру и того мало – бросок на поверженного, перевод борьбы в партер. Суровой борьбы. Типа «удавлю гада!»

На звук товарищи по оружию – гурьбой из кабинетов в коридор. Что тут у вас? О! Начальство лупцуют! Когда еще увидишь?! Подспудное коллективно-бессознательное – присоединиться бы! Заманчиво, заманчиво. Но чревато… А тогда, если не помочь, то не мешать. Двое дерутся – третий не лезь.

Двое уже не дерутся. Исход схватки предрешен. Мистер Уолтер Скиннер по праву наречен не просто Винни, но Железный Винни. Оправившись от первого шока, довольно споро вывернулся из-под наседавшего Молдера, оказался сверху, зажал шею противника в мертвый захват-замок – чуть посильней, и асфиксия обеспечена

– Агент Молдер! Всё?! – с трудом дается Железному Винни увещевающий тон, с пыхтением и рычанием. – Всё или нет?

Взбрыкивающий Молдер готов на полную и необратимую асфиксию, но согласия на «Всё!» Железный Винни из него ни за что не выдавит. Нет, не выдавит, срань господня!

– Всё… – констатирует Уолтер Скиннер, ослабляя захват и аккуратно ссыпая противника на пол, когда налившиеся бешенством глаза Молдера начинают заволакиваться снулой рыбьей пленкой. – Всё…

Не нервничай, Молдер. Отдышись, попей водички, сосчитай до десяти и… не нервничай.

Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия 13 апреля, день

За проступки поднадзорного всегда больше достается надзирающему. И вопрос Скалли «Сэр? Вы хотели меня видеть?» – риторический, из служебного этикета.

Разумеется, помощник директора ФБР хотел ее видеть. И сам директор ФБР хотел ее видеть. И еще парочка угрюмых высоких персон аналогичного пошиба хотела ее видеть. Для чего и вызваны вы, агент Скалли, не куда-нибудь, а в святая святых… Или просторный кабинет директора ФБР в данном контексте уместней назвать чистилищем?

– Сэр? Вы хотели меня видеть?

Против обыкновения Скалли не вперилась характерным птичьим взглядом в лицо Железного Винни. Деликатно уставилась куда-то на уровень скиннеровского галстука. Можно толковать как понурую голову. Хотя элементарно – поедать глазами начальство, у которого перекошена вздувшаяся скула… Зачем дразнить? Боевые отметины украшают мужчин. Однако дьявол кроется в деталях. Фотогеничный шрам у виска и припудренный фингал на скуле – почувствуйте разницу. Точно так же, как осколок, застрявший в плече, или осколок, угодивший в задницу. Оно конечно, разорвавшаяся граната не целит в строго конкретные части тела, но так уж устроена люде– кая психология: рана в плече – героическая, . рана в заднице – достойна осмеяния. Шрам у виска – ты мужчина, фингал под глазом или на скуле – ты мужчинка.

Скалли с трудом сдержала кривую ухмылку, боковым зрением зафиксировав боевую отметину Железного Винни. Аи, да Молдер, аи, да сукин сын! Говорила же ему: не нервничай!

– Пожалуйста, садитесь, агент Скалли.

И то хорошо, что пока будут отчитывать, не придется стоять, как провинившейся школьнице. А отчитывать будут, будут. И не Скиннер…

Железный Винни, пригласив ее сесть, демонстративно отвернулся, предоставив инициативу коллегам. Дескать, я – лицо заинтересованное, отчасти пострадавшее, и любое мое слово может быть истолковано превратно, так что я просто побуду здесь немым укором. А вы спрашивайте, господин директор, спрашивайте, коллеги.

Приступим!

– Агент Скалли, вы в курсе вчерашнего безобразного инцидента в коридоре нашего Бюро?

– Да, сэр.

– Есть ли у вас разумное объяснение неразумному поведению агента Молдера?

– Агент Молдер говорил мне, что в последнее время мучается бессонницей. Я ему говорила: «Не нервничай!» Он действительно был какой-то взвинченный.

– Именно и только из-за бессонницы?

– Других причин не вижу, сэр. Во всяком случае, он мне их не сообщал.

– Как вы считаете, агент Молдер доверяет вам?

– Конечно! Мы ведь с ним напарники.

– Напарники… Напарники, значит… Агент Скалли, насколько мне помнится, вы были приставлены к агенту Молдеру, чтобы контролировать его деятельность. Или я ошибаюсь? Может директор ФБР иногда ошибаться, нет?

– Вы не ошибаетесь, сэр.

– Замечательно! А то я заподозрил у себя подступающий склероз. Вы сняли громадный груз с моей души, агент Скалли.

– Рада стараться, сэр!

– Вы не радуйтесь, агент Скалли. Вы, главное, старайтесь.

– Я стараюсь, сэр!

– Скажите, агент Скалли, вашими стараниями мы получаем исчерпывающие сведения о служебной и иной деятельности агента Молдера?

– Да, сэр. На протяжении последних шести месяцев, сразу как только я была… восстановлена в прежней должности агента ФБР… вы получали исчерпывающие сведения об агенте Молдере. Что касается его работы над икс-файлами – да, сэр.

– И в докладывали всегда добросовестно? Всегда подробно и добросовестно? Правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Так, агент Скалли?

– Меня обвиняют во лжи, сэр?

– Разве? Вас просто спрашивают, агент Скалли.

– Я и отвечаю, сэр.

– Замечательно!.. Что ж, как вы понимаете, вашему напарнику предстоит дисциплинарная комиссия. Если на ее слушаниях вдруг обнаружится, что вы что-то скрыли от нас… хотя бы здесь и сейчас… Будьте уверены, для вас уготовано то же взыскание, что и для него.

– Какое, сэр?

– Увольнение. И, будьте уверены, на сей раз без возможности восстановления в должности.

– Не сомневаюсь, сэр.

– Сомнения, агент Скалли, толкуются в пользу обвиняемого.

– Все-таки меня обвиняют…

– Ну что вы, агент Скалли! Вас предупреждают. По-товарищески. По-дружески. Мы ведь одна команда, агент Скалли, нет?

– Простите, сэр. Агент Молдер входит в команду?

– А как же! Мы все уверены, что да. И мой помощник в этом уверен. Нет, Уолтер?.. Видите, агент Скалли, молчание – знак согласия.

– Это все, сэр?

– Да, агент Скалли. Спасибо. Вы нам очень помогли. Можете быть свободны.

Двоякое напутствие – «можете быть свободны»! То ли на сегодня, то ли до злосчастной дисциплинарной комиссии, то ли… навсегда – от работы в ФБР. Черт возьми, не нужна Дэйне Скалли такая свобода – от работы. Работа делает свободным! А ей, Дэйне Скалли, фактически недвусмысленно дали понять: «Свободна!»

И она, покинув чистилище, не сдержалась, изничтожила взглядом почтенную матрону в «предбаннике». Вот этой старой грымзе, вручную перебирающей почту и отстукивающей официальные отписки на допотопном «Ун-дервуде», небось, не скажут: «Свободна!» Так и будет этот… номинальный сотрудник ФБР просиживать юбку от «Армии Спасения» до скончания веков! Всеобщая компьютеризация, космические скорости, передовые технологии – а эта старая грымза так здесь и будет! И еще не одного директора ФБР переживет! И всех нас переживет! Агента Скалли в качестве сотрудника Федерального Бюро Расследований – всяко переживет! У-у-у, старая грымза! Мэнни-Пэнни со столетним стажем!

«Господи, я-то при чем!» – невольно поежилась «Мэнни-Пэнни». – «Сижу тихо, никого не трогаю, починяю „Ундервуд“. Ходят тут всякие – лишь бы зло сорвать на несчастной секретарше!»

Западный Тисбари Массачусетс, «Виноградники Марты»

13 апреля, вечер

Добротный дом на природе, флагшток с традиционными «звездами и полосами» на лужайке, экологически чистая еда и качественное виски, заслуженная и немалая пенсия – что еще нужно, чтобы встретить старость?!

Ничего.

Одинокому старику Вильяму Молдеру ничего и не нужно.

С супругой старик Молдер расстался давно и небезболезненно. Но время лечит все, и остался в душе лишь легкий саднящий зуд – главное, не расчесывать.

Сын, Фокс, вырос – у него своя жизнь, но готов по первому телефонному звонку навестить: «Что случилось, пап? Как ты?» Ничего, сын, ничего. Ничего не случилось, и я – ничего. Просто соскучился… Но лучше не злоупотреблять сыновней преданностью сверх меры.

Бывшие единомышленники-соратники по науке, по бывшему общему делу – иных уж нет, а те далече. И особой скорби по этому поводу нет как нет. Более того, есть затаенное желание, чтобы оставшиеся те, которые далече, побыстрей перешли в категорию иных, которых уж нет.

Так что… Одиночество, конечно, угнетает. Но ведь на склоне лет его можно трактовать и как уединение. Осознанное и желанное. Так выпьем за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашим сознанием (и подсознанием)! Пить в одиночестве – симптом тихого алкоголизма. И пусть! Старику Вильяму Молдеру вольно распоряжаться собственной жизнью, ее остатком. Довольно он в цветущем возрасте распоряжался чужими…

Однако! Сколько ни пей, все равно не всегда наши желания совпадают с нашим сознанием (и подсознанием). И те, кто далече, отнюдь не торопятся в категорию иных, кого уж нет. К тому же, норовят из своего далека вдруг стать поближе, еще ближе, и еще ближе… судя по нарастающему рокоту многосильного «ма-зератти».

Автомобили здесь, в краю непуганых косуль, сравнительная редкость. Роскошный, цвета «мокрый асфальт», «мазератти» – тем более.

И старик Вильям Молдер застывает с пустым стаканом на полпути к бару, куда брел добавить. И он, старик Вильям Молдер, в отличие от местных непуганых косуль, очевидно напуган. И цепляется за спасительную мысль-соломинку: может, все-таки не сюда, не ко мне?

Сюда, Билли, сюда. К тебе, Билли, к тебе. Колокольчик над входом: «Трень-брень!» Размытый, нечеткий силуэт за стеклянной дверью.

Старик Вильям Молдер знает и опознает этот силуэт – даже размытый, нечеткий.

Так и есть. Лучше бы не было.

– Ну, здравствуй, Билли.

– Зачем ты здесь? – Старик Вильям Молдер даже ритуально не пожелал здравствовать гостю.

– По делу, Билли, по делу. По неотложному делу и, как ты догадываешься, государственной важности.

Ну разумеется! Как же еще! Только так и не иначе! Мистер Никотин… ведь иначе его не называли ни тогда, почти полвека назад, ни теперь, наверное… Мистер Никотин всегда по самую макушку в деле государственной важности – и тогда, полвека назад, и теперь, наверное. Вот и «звезды и полосы» реют за спиной гостя так, будто это не старик Молдер еще утром поднял их на флагшток, но Мистер Никотин приехал на «мазератти» с развевающимся знаменем, воткнул его в землю и дернул колокольчик: открывай и сразу обрати внимание, Билли, – государство это я.

– Но мы же договаривались давным-давно, что ты ни в коем случае и никогда…

– Мы договаривались давным-давно. С тех пор много воды утекло. И не только воды. Утечка, Билли, она всем утечка. Информации, в том числе. Самой закрытой информации, в том числе.

– Не хочешь же ты сказать…

Мистер Никотин не хочет сказать. И не хочет, чтобы хоть кто-то, хоть одна живая душа сказала. .. Вот об этом и поговорим, Билли. М-м?

Они поговорили.

Ранее непочатая бутылка «Джонни Уоке-ра» опустела. Впрочем, Мистер Никотин и не пригубил. Он непьющий.

Ранее кристально чистая пепельница переполнилась. Впрочем, Вильям Молдер и не затянулся. Он некурящий.

– Никто никогда не должен был узнать… – тяжело, в полупьяной медлительности, запоздало посетовал старик Вильям Молдер.

– Кто из нас способен предсказать будущее, Билли?! Фантасты? Но и они при всей своей буйной фантазии не предвосхитили появление компьютера. А теперь компьютеры – обычная домашняя бытовая техника. Вроде пылесоса или холодильника.

– Да-да… И средство промышленного шпионажа… Вроде пылесоса или холодильника… Высасывается информация. Замораживается и хранится вечно… Да-да… Ничто не вечно. Тайны тоже. Нет ничего тайного, что не стало бы явным… Да-да…

– Билли?

– Все данные нужно было уничтожить! Там же и тогда же! – и сухоньким кулачком по безвинному столу: – Там же и тогда же! Там же и тогда же!

– Билли, Билли! Побереги себя… Мы, со своей стороны, сделали все возможное и невозможное. Мы организовали информационный залп и не один. Если нельзя утаить, то надо выставить напоказ, но так, чтобы даже последний кретин понял: это, выставленное напоказ, – бред и мистификасьон… Мы отсняли и запустили в мир дурацкий кадр с дуболомом Ремейем, дурацкую пленку с коллоидными муляжами а ля «I.T.» Спиллберга.

– Я не хожу в кино.

– И правильно делаешь, Билли! Немного потерял! Хотя спиллберговский инопланетянин весьма забавен. Дети в восторге. А наш муляж в препараторской – один к одному из «I.T.». И абсолютно ничего общего с теми… из Розуэлла. Более того! Мы по-черному от-пиарили прошлогоднюю премьеру «Русского следа» на нашем канале TNT…

– Я не смотрю канал TNT. Я вообще стараюсь не смотреть телевизор.

– И правильно делаешь, Билли! Немного потерял! Хотя фильм не лишен поучительности. Его слепили якобы папарацци TNT якобы о свердловском, 1968 года, аналоге Розуэлла якобы в подмосковном Алабино. Нормальный кошмар – русские войска ПВО сбили в небе над Свердловском летающую тарелку, а уцелевших после катастрофы гуманоидов хирурги-кагэбэшники затерзали на операционном столе. Документальная лента, с риском для жизни вывезенная бывшим комитетчиком, выбравшим свободу. Бутафория, по сравнению с которой Санта-Клаус – воплощение реальности!.. Дальше больше! Мы даже через нашу турецкую резидентуру озвучили «радио» – НЛО в Азербайджане: в Бакинской бухте на глубине восьмидесяти метров покоится потерпевший аварию инопланетный корабль, рухнувший в Каспий несколько дней назад. Плюс подлинные слова заглотнувшего наживку аборигена из сектора космической сейсмологии: «Помимо научного значения, „тарелка“ имеет и прикладное. Ее оборудование оценивается в триллионы долларов. И официальный Баку не намерен ни с кем делиться!» Форменный блеф, разумеется. У армян – панацея от СПИДа, «арменикум», а тогда у азербайджанцев «тарелка» в триллионы долларов! Кто поверит?.. И наконец! Мы слили через Интернет целую серию материалов, секретных материалов. Естественно, некоторым образом препарировав.

– Я не пользуюсь Интернетом.

– И правильно делаешь, Билли! Немного потерял! Глобальная Сеть настолько глобальна, что в ней застревает преимущественно мусор. Так вот, насчет мусора. Когда различные таблоиды, скачивают из Интернета нашу полудезу и печатают ее в своих изданиях, то тираж, возможно, и повышают, но доверия к таковым икс-файлам, несомненно, убавляют. Особенно, когда и если издание ради пущей рекламы так и называется «Икс-файлы». Читателя-обывателя привлечет, но не в качестве «чистой монеты»… В общем, Билли, старина, мы проделали большую работу.

– Которая пропала даром, так? Сизифов труд,так?

– Ну почему даром…

– Потому что ты приехал ко мне. И шантажируешь меня дальнейшей судьбой моего сына. Или вам было мало Саманты, мало моей дочери?!

– Нам? Не нам, Билли. Побойся бога, Билли! Ты же знаешь, что не нам.

– Знаю. А… Фокс – тоже не вам?

– Нам он, по существу, не нужен. Нам нужны икс-файлы, которые ему ненароком достались.

– А откуда вы знаете, что они ему достались? Откуда?!

– Да понимаешь, Билли, один никчемный человечек, сдуру выкравший их из директории Министерства обороны, признался, как на духу, что передал дискетку с данными твоему, Билли, единственному и такому непоседливому сыну. И этот никчемный человечек вряд ли лжет. В нашем арсенале не единственный способ заставить любого человечка говорить… И не единственный способ заставить любого человечка молчать. Ну ты понимаешь меня, Билли…

– Боже мой! Почему, почему все данные не уничтожили там же и тогда же!

– Увы, Билли, сожаление о несделанном, как и сожаление о сделанном, сопровождает нас всю жизнь – от колыбели до могилы.

– О какой… о чьей могиле ты говоришь?

– Билли, старина! Что ты! Фигура речи, не более. Без конкретики, без имен… Кстати, в этих икс-файлах фигурирует и мое имя, и твое… Но все эти икс-файлы настолько угрожают нам, насколько быстро будут расшифрованы. Быстро – не получится. Ни у кого. Таким образом, некоторая фора. Экая роскошь!.. Любишь роскошь, Билли? Нет, не любишь. Скромно живешь, Билли, вижу… Однако я не хочу, чтобы факты всплыли в принципе! Хоть когда-нибудь. Ты понимаешь меня, Билли?

– Только не делайте ему ничего плохого!

– Я отстаивал его до тех пор, пока… Словом, отстаивал. Надо мной тоже есть начальство. Но твой сын, Билли, кажется, сорвал привязь и намерен действовать на свой страх и риск. Должен предупредить, Билли, – это серьезный страх и немалый риск. Ну-ну, Билли! Побереги себя. Нет, понимаешь, у нас хлопот, как Фокса Молдера превращать в мученика за идею!

– Но если Фоксу все-таки суждено узнать, что я тоже вовлечен… то пусть тогда я сам ему…

– Билли! Ты всегда был себе на уме и, вижу, хорошо сохранился в этом смысле. Настоятельно рекомендую, Билли – если твой сын попытается связаться с тобой, отрицай все и вся… Самая выигрышная позиция – отрицать все и вся. Основополагающий принцип, Билли. Понимаешь меня?

Старик Вильям Молдер понимает мистера Никотина, понимает. А что ему остается!

Профессор Молдер, вы большой ученый. В биологии, генной инженерии и прочих смежных науках знаете вы толк. А Мистер Никотин – простой госслужащий и чей-то под-чиненныНРно, в свою очередь, под его началом спецподразделение «Полярный волк».

Когда твари испуганы, они очень агрессивны.

– Очень приятно было с тобой встретиться снова, Билли. Ты выглядишь молодцом. Повторюсь, хорошо сохранился.

Это он слукавил на прощание, мистер Никотин. Или он лукавил с самого начала? Так или иначе, но профессор Молдер сохранился плохо. Старик Вильям Молдер и впрямь старик – по сравнению с мистером Никотином. А ведь почти ровесники. Вместе начинали полвека назад – каждый на своем месте, но в единой системе… ценностей.

И призадумаешься невольно, что вредней – беспробудно пить или без продыха курить!

Вашингтон, округ Колумбия 13 апреля, ночь

Вредней – глотать «колеса». Они погружают в забытье, приносящее временное облегчение. Но, будучи в забытьи, по ту сторону сна, теряешь контроль над тем, что по эту сторону сна, то есть в действительности.

Лежать в своей квартире на диванчике, не скинув и обуви, и видеть сны, быть может.

Вот в чем трудность – какие сны приснятся в крепком сне, когда ты сбросил этот бренный шум, под воздействием снотворного. Кошмары не замучают?

Нет, трудность не в том, замучают кошмары или не замучают. Сон разума, конечно, рождает чудовищ. Но они, монстры, виртуальны. Они из подсознания выползают, пока разум в отключке, и туда же, в подсознание юркают, стоит пробудиться.

Настоящая трудность, агент Молдер, в том, что пока разум в отключке, в квартирке могут материализоваться не воображаемые, а реальные монстры – явочным порядком…

Спи, моя радость, усни – а к дивану на бесшумных цыпочках приближается и приближается некто, склоняется и склоняется над тобой, протягивает и протягивает руку, в которой зажат…

Но агент ФБР – всегда агент ФБР. И в последний миг чуткий сторожевой рецептор спящего организма гаркает: «Молдер-р-р!» Я! «Палочка от нуля!!! Берегись!»

Ладонь Молдера на автоматизме ныряет под подушку и выныривает оттуда уже с пистолетом. Еще не успев разлепить глаза, Молдер уже целит табельным оружием в…

– Тс-с-с… Молдер, Молдер. Это я, Скалли.

Уф! И в самом деле, Скалли. И в руке у нее ничего не зажато. Просто хотела потрогать за плечо, разбудить.

Однако! Так недолго лишиться напарника!

– Скалли… Уф!.. Я ведь мог выстрелить.

– Мог? В меня?

– Откуда мне знать, что это ты! Я спал:

– Так крепко, что не реагировал на мои звонки. Ни по телефону, ни вот сейчас, в дверь.

– Таблеток наглотался.

– Реакция у тебя сохранилась. Еще та реакция. Что, действительно, пальнул бы?

– Ну, извини.

– Забыли!.. Я искала тебя на работе, не нашла. Забеспокоилась. Звонила сюда – никто не снимает трубку. Вот… пришла.

– Я же заперся. Как ты пришла? То есть… вошла?

– Молдер! У меня же второй ключ. Мы же партнеры.

– Давай все же выберем слово «напарники».

– Мы же напарники. Ты сам мне доверил ключ, еще когда…

– Да помню, помню… Стоп! Зачем же ты звонила, если у тебя есть второй ключ?

– Из вежливости, сэр! Из природной тактичности. Мы же напарники, а не партнеры.

Женщины иногда не уступают по ядовитости пустынной гремучке. Особенно когда им наступают на хвост. Скалли – женщина. Хоть и агент.

– Ну, извини еще раз!.. Просто голова чугунная. Наверное, у меня лихорадка. Может быть, предчувствие, что гореть мне синим пламенем на этих чертовых слушаниях, на дисциплинарной комиссии.

– Кстати. Меня сегодня вызывали.

– И что ты им сказала?

– Что у нас все отлично!

– В таком случае ты им сказала правду, одну только правду и ничего, кроме правды. И да поможет тебе в этом бог!

Мужчины иногда не уступают по ядовитости женщинам. Нет, все-таки уступают. Сарказм Молдера какой-то… усталый, вымученный.

– Молдер, ты сам нарвался на неприятности. Они только и ищут повод… а ты вдруг так подставился.

– Ладно-ладно, я скажу им, что весьма сожалею и больше не буду, и что давайте забудем…

– Никто не забыт и ничто не забыто, Молдер. Ты видел, какой у Скиннера фингал?

– А будет знать!

– Молдер, оставь это мальчишество. Скажи лучше… Эти икс-файлы… Ты знаешь, у кого еще они есть?

– А что?

– А то, что мне сегодня пришлось солгать. Я поставила под угрозу свою репутацию и карьеру. Если они выяснят, что эти икс-файлы у нас…

– А как они выяснят?

– А если они уже выяснили?

– Ты же сказала, что тебе пришлось солгать.

– Я – не единственный источник информации.

– Мы – вместе?

– Я же сказала тебе – у НАС. Мы парт-не… Напарники. Вопрос в другом – стоит ли игра свеч?

– Мне! Нужно! Знать! Что! Внутри! Найди мне кого-нибудь, кто мог бы расшифровать…

– У меня утром встреча кое с кем… Возможно, кое-что удастся выяснить. Мне нужно лишь нечто вроде заверения от тебя, что нас не повесят из-за всей этой затеи, что я поступаю правильно.

– Ты поступаешь правильно. Нас повесят.

– Гарантируешь?

– А что?

– Я бы предпочла электрический стул. Более эстетично. И не повредит прическу.

– То, что у тебя на голове, ты называешь прической?

– На себя посмотри! Страшила-муд… рый! Для такого случая вызову напоследок в камеру парикмахера, сделаю шестимесячную завивку.

– Может, тогда лучше газовую камеру? Или инъекцию? Леди?

– О, вы так любезны, сэр.

– Я стараюсь, леди… Но, кроме шуток, Дэй-на, при всем богатстве выбора другой альтернативы нет.

– Что ж, на нет и суда нет, напарник.

– Суда действительно не будет, Скалли.

– Вот и я говорю!.. Да! И еще одно. Просто хочу знать. С чего вдруг ты набросился на Скиннера?

– Сам голову ломаю. Честно? Понятия не имею.

– Тогда я пошла, что ли?

– Куда?

– Молдер! Кое-куда! Я же сказала – у меня встреча. Возможно, кое-что удастся выяснить. Не хочешь составить компанию?

– Хочу. Но не составлю. У тебя своя компания, у меня своя. Пока ты ходишь, я здесь еще посижу. Возможно, и у меня встреча. Здесь. Возможно, и мне кое-что удастся выяснить… Скалли! Прекрати смотреть на меня, как на шизофреника!

А как еще прикажешь, агент Молдер, на тебя смотреть, если без всякой видимой связи с произнесенным ты начинаешь сосредоточенно вскрывать упаковку скотча, отматывать и отстригать сначала одну белую полоску, потом вторую, потом сосредоточенно лепишь эти полоски косым крестом в правый нижний квадрат окна, потом сосредоточенно пялишься сквозь стекло на безлюдную улочку… Что, эта, Молдеровская сторона улицы при обстреле наиболее опасна? Тем более нечего сидеть напоказ мишенью, помеченной крестиком! . – Молдер?

– Скалли? Ты еще здесь?

– Знаешь, чтобы не смотреть на тебя, как на шизофреника, придется общаться с тобой, зажмурившись!

– Ну-ка? Угу! Знаешь, тебе так больше идет! Только не попади под машину.

– Кому суждено быть повешенным… Ты меня дождешься? Никуда не исчезнешь?

– Разве что инопланетяне похитят. Сижу сиднем, жду тебя.

– Слово, напарник?

– Слово, слово!

Вольно же агенту Молдеру и агенту Скалли бодриться, выбирая друг для друга наиболее приемлемый способ перехода в мир иной. Юмор висельников!

А между тем, если полазить по Интернету, пополняя багаж знаний об аномальных явлениях, то изредка такое выудишь, такое!

Вот какое: