Текст книги "Клуб Одиноких Сердец"

12

Мартин прослушал очередную порцию обращений от кандидатов на знакомство с Руби. Что за скопище идиотов!

Роберт из Вест-Кенсингтона: «Привет, красотка. (Откуда он знает, что Руби красавица, раздраженно подумал Мартин.) Я работаю адвокатом, вожу „порше-бокстер“, – на одном дыхании выложил Роберт обычный джентльменский набор. – Но пусть тебя это не пугает. Ха-ха-ха!»

«Это? Ты имеешь в виду свой двухдюймовый пенис? – пробормотал Мартин. – Извини, приятель, но твое место в конце очереди».

Не лучше обстояло дело и с ответами, пришедшими по почте. Лу, работая в издательстве, хорошо знала, как выглядят письма сумасшедших, и сразу предупредила друзей: старинная редакторская примета, говорящая, что текст, написанный зелеными чернилами, указывает на психическое нездоровье автора, абсолютно верна. Следует также с большим подозрением относиться к письмам на линованной бумаге. Мартин поначалу не поверил предостережениям Лу и взялся читать послание, исполненное зеленой шариковой ручкой на прозрачном, не толще салфетки, листочке. Он читал с интересом и даже проникся симпатией к автору, пока не дошел до абзаца, посвященного Второму пришествию. Выяснилось, что мужчине требуется жена, готовая поселиться с ним в подземном бункере, где они и переждут конец света, а потом займутся благороднейшим делом восстановления рода человеческого в эпоху постармагеддона.

«Страх-то какой». Мартин только языком поцокал, но письмо решил сохранить – для писателя бесценный материал, может пригодиться для книги.

Все остальные письма были таким же мусором. Вскоре Мартин понял: если текст не пестрит дикими орфографическими ошибками, то, значит, он написан человеком старше пятидесяти. Однако Лу наложила строжайший запрет на сопляков и стариков, ограничив Мартина узкими возрастными рамками – максимум на два года моложе или старше Руби, чтобы понимал ее шутки про Клэнгеров[6]6
  Герои популярного в 60-х годах телесериала.


[Закрыть] (не сказать чтобы сами Лу и Мартин хорошо их понимали).

И все же Мартину очень хотелось выбрать пару для своей дорогой подруги именно из тех мужчин, которые прислали письма, а не просто наговорили сообщение на автоответчик. Ему казалось, что человек, взявший на себя труд написать, скорее окажется добрым и внимательным. К тому же Мартин чувствовал особое расположение к пишущим людям, за исключением поэтов – спасибо Дэвидо.

В конце концов Мартин остановил свой выбор на некоем Робине, сочтя его письмо наиболее разумным, без явных пошлостей и хвастовства. Он писал, что работает в Сити, но при этом не называл сумму своего годового дохода, что Мартин воспринял как молчаливый намек на приличное состояние. К сожалению, Робин не прислал свою фотографию, но Мартин знал: Руби не привередлива, ее вполне устраивает, если у мужчины два глаза и они не косят в разные стороны.

Приняв окончательное решение, Мартин сообщил о нем Лу и дал ей номер телефона Робина. Лу должна была позвонить выбранной жертве и, имитируя немного просторечный вустерширский акцент Руби, назначить встречу в «Сюаве».

– Он прислал фото? – спросила Лу.

– Нет, – сказал Мартин.

– Тогда, я думаю, нам не стоит звонить. Если нет фотографии, он может оказаться страшным, как гремлин.

– Никто не прислал фотографий, кроме одного парня из Питерборо. Помимо собственной физиономии, он приложил изображение любимого кота и мамочки, с которой до сих пор живет в одной квартире.

– Да-а, – протянула Лу. – Ну хотя бы симпатичный?

– А ты как думаешь?

– Тогда Робин, – вздохнула она. – Правда, сочетание какое-то – Робин и Руби – слишком вычурное, слух режет.

– Других-то все равно нет, – сказал Мартин. – Либо он, либо дебильный адвокат на «порше».

– Был вариант с «порше»? – Даже Лу, всегда делавшая вид, что такие мелочи, как марка машины, ее не интересуют, не смогла скрыть удивления.

– Он забыл оставить номер своего телефона, – соврал Мартин. – Так ты позвонишь Робину?

Лу согласно кивнула, но потребовала показать ей письмо. Мартин некоторое время упирался, ссылаясь на правила «Клуба Одиноких Сердец», но скорее для виду. На самом деле ему хотелось знать мнение Лу. Несмотря на свое глубочайшее убеждение, что нет таких вопросов, в которых женщина может оказаться проницательнее мужчины, Мартин все же опасался: а вдруг он не заметил в письме Робина каких-то тонкостей, мелких, но важных деталей, на которые женщина сразу обратит внимание. Словом, Мартин хотел переложить часть ответственности на Лу, если Робин, к примеру, окажется психопатом. Он так прямо и спросил:

– Как ты считаешь, этот человек не псих?

– О, Марти, твоя забота о безопасности нашей общей подруги трогает до глубины души. Это так благородно с твоей стороны. А ты уверен, что вообще хочешь ее с кем-то знакомить? – поддела его Лу.

– Я не хочу знакомить ее с насильником и кровавым убийцей! – обозлился Мартин.

– Зато я познакомлю тебя с кровожадной садисткой, – загробным голосом пообещала Лу.

– Не шути так, – содрогнулся Мартин. – Хотя любая извращенна лучше аспирантки. У тебя уже есть кто-нибудь на примете?

Да, Лу подобрала один вариант из длинного списка странных, мягко говоря, женщин. Большую часть из них можно было отнести к категории «брошенных» и потому крайне опасных подруг, практикующих кастрацию и настенную живопись кровью в свободное от работы время. Лу было искренне жаль этих несчастных. Серьезно, она относилась к ним с безграничной симпатией. Но неужели им не приходит в голову, что, вываливая в первом же письме всю историю своей трагической жизни, они лишают себя шанса даже на знакомство. Может быть, стоило подождать с излияниями хотя бы до второго свидания?

Девушка, выбранная Лу, отличалась от остальных двумя вещами: во-первых, краткостью – имя, возраст, род занятий (студентка Академии изящных искусств) и никакого упоминания о размере груди и бедер; и второе – внешность. Синди Дэниэлс выглядела именно так, как должен выглядеть человек, изучающий изящные искусства: вся голова в коротеньких тугих косичках, торчащих в разные стороны, словно заскорузлые малярные кисти, тронутые на концах ярко-розовым, красным и голубым цветом, и скромный пирсинг – по маленькому колечку в брови и в носу. Синди смотрела прямо в камеру с улыбкой, которую иначе как непристойной не назовешь. Лу не могла не улыбнуться в ответ. То, что надо! Идеальная пара для Мартина.

Лу прекрасно понимала: увидев Синди Дэниэлс, Мартин придет в ужас. Но именно это ему и надо – хорошая встряска, девушка совершенно иного склада, не похожая на холеных красоток в стиле Дженифер Лопес, с длинными, до талии, волосами и полными сочными губами. Белочка Лия, знакомство с которой привело Мартина к венерологу, была счастливой обладательницей именно таких пугающе пухлых губ. Как-то Руби даже высказала предположение, что в детстве мама Лии использовала рот дочери в качестве присоски – приклеит ребенка к витрине магазина, как мыльницу к ванне, а сама идет за покупками.

Лу позвонила Мартину.

– Я нашла тебе отличную девушку. Отправила ей приглашение по электронной почте, и сегодня утром она прислала подтверждение.

– Значит, решено, – просто сказал Мартин, – в пятницу мы все идем в ресторан.

Все было решено и подготовлено, столики в «Сюаве» заказаны. Три столика на три разных фамилии. Для трех очень разных пар.

13

По пятницам в рекламном отделе журнала «Сатир» всегда царила праздничная атмосфера. Сотрудники в предвкушении грядущих выходных устраивали небольшое застолье. Мелани покупала кофе. Ли Дилберт готовил его по ирландскому рецепту, добавляя в напиток капельку виски и лимонную цедру. Мартин приносил пирожные. Сегодня была как раз пятница. По офису разливался густой аромат свежесваренного кофе, пирожные аппетитной горкой лежали на тарелке. Мартин нацелился на пончик в карамельной глазури и уже открыл было рот, как в дверях возник Барри Парсонс.

– Вчера вечером ты был в офисе, – как бы невзначай обронил шеф.

– Работал над проектом презентации «Викинг Водка», – так же небрежно сказал Мартин. – Надо было кое-что подправить.

– Да уж, судя по показателям прошлого месяца, кое-что подправить необходимо, – сказал Барри и, подцепив с тарелки пончик Мартина, впился в него зубами. – В моем кабинете ровно в десять, – официальным тоном объявил он и удалился.

– Хорошо, – сказал Мартин, уставившись на огрызок пирожного.

Дверь за Парсонсом захлопнулась. Мартин выждал немного, убедился, что шеф действительно ушел, и вернулся к своему компьютеру. Открыв файл с незаконченным романом, он взглянул на счетчик: тридцать тысяч слов – неплохо, к концу месяца роман будет готов. Мартин уже составил список литературных агентств, куда он понесет рукопись, как только распечатает ее в нескольких экземплярах, на принтере «Интернейшнл мэгэзинс», естественно.

В своих дерзких фантазиях Мартин видел первую страницу книги: «Особую благодарность автор выражает Барри Парсонсу. Этот человек сделал мою жизнь настолько невыносимой, что мне не оставалось ничего другого, как написать бестселлер». Еще пара месяцев, и «Сатир» – душная преисподняя с кондиционированным воздухом – останется позади, как страшный сон. Потом, откуда-нибудь с Барбадоса, Мартин кинет им по факсу заявление об уходе. Однако пока… пока надо держаться.

– Шеф малость не в себе, – заметила Мелани. – Не знаю, Марти, что ты натворил, но, должно быть, что-то ужасное.

– Удачи, Эшкрофт. – Ли похлопал Мартина по спине.

– Передай Мелани, что я любил ее, – обратился Мартин к товарищу с последней просьбой, словно воин, идущий на смертный бой.

Расправив плечи и вскинув голову, Мартин решительным шагом направился в кабинет Барри.

– Последние две недели ты регулярно задерживаешься в офисе, – начал Барри. – Я хочу знать, в чем дело.

– Работаю, я ведь уже говорил. Готовлю материалы к презентации, мне хотелось сделать кое-что впрок, чтобы потом лучше организовать текущие проекты.

Мартин давно отрепетировал эту речь, с первого дня своего незаконного вторжения в «Интернейшнл».

– Замечательно, – процедил Барри. – После нашего разговора я позвонил парням из «Викинг Водка». Они сказали, что отказываются от наших услуг. Ты дважды отменил встречу с ними якобы из-за болезни. Что-то я не припомню, Мартин, когда ты болел? Ты день и ночь торчишь в конторе и при этом заявляешь клиентам, что болен. Будь любезен, объясни, как это понимать?

– В тот момент я был не готов. Мне не хотелось приходить на встречу с сырым материалом, рискуя разочаровать их и потерять контракт.

– И вместо этого ты потерял его, вообще ничего не сделав. Знаешь, дорогой Мартин, как это выглядит? Я скажу – ты нарочно устроил так, чтобы контракт не достался «Сатиру». Почему? А потому, что собираешься перейти в другой журнал и прихватить с собой выгодных клиентов. Что, разве не так? Или ты просто трахаешь по ночам уборщицу? Короче, либо ты четко и прямо говоришь, в какие игры играешь, либо я больше не смогу тебе доверять. А если я не могу доверять, то не вижу никакого смысла в нашем дальнейшем сотрудничестве. Ну, кто положил на тебя глаз? «Нат мэгэзинс»? «IPC»?

Мартин отрицательно покачал головой.

– Тогда ты просто никчемный клерк, бездарная куча дерьма, а не менеджер.

– Возможно, ты прав, – сказал Мартин после некоторого раздумья.

– А бездарные клерки мне не нужны, – прогремел Барри. – Итак, я жду объяснений. Что ты намерен делать дальше?

Мартин поправил ручку, торчащую у него из кармана пиджака, словно обдумывая, что бы такое ответить шефу, потом поднял глаза и не мигая уставился на Барри. Секунду мужчины смотрели друг на друга, как два бешеных слона.

– Ты знаешь, – наконец заговорил Мартин, – я ничего не буду делать.

– Э-э? – Гнев на лице Барри сменился удивлением.

– Я давно собирался сказать, – спокойно продолжил Мартин. – Мне осточертел твой «Сатир», мне до смерти надоел ты сам и эта идиотская работа. Можешь засунуть свои дерьмовые проекты туда же, где хранятся твои дерьмовые мозги, – в свою толстую белую задницу.

Барри лишился дара речи. С перекошенным лицом, вылупив глаза, он смотрел на Мартина, не в силах выдавить ни слова. Наконец с большим трудом он глотнул воздуха и заорал:

– Ты уволен!!!

– Я увольняюсь, – поправил Мартин. – Разве ты до сих пор не понял?

– Во-он!!! – Лицо Барри налилось кровью и сделалось ярко-пунцовым. – Убирайся, твоя карьера в «Интернейшнл» закончилась.

– Как раз об этом я и толкую, – невозмутимо сказал Мартин и ткнул пальцем в хилую грудь Барри: – Ты, Парсонс, мнишь себя новым Рупертом Мердоком, но не тянешь даже на Роберта Максвелла, хотя филейная часть у тебя в сто раз жирнее. Ты, лысый козел, назвал журнал «Сатиром», а сам понятия не имеешь, что означает это слово.

С гордо поднятой головой Мартин прошествовал к двери. Но Барри неожиданно выскочил из-за стола и преградил ему дорогу.

– Уходишь? – прошипел он. – И чем же ты собираешься зарабатывать на жизнь, скажи-ка на милость? Даю тебе последний шанс, если ты сейчас же не извинишься и не поцелуешь меня в задницу…

– Ты за меня не волнуйся, найду чем заняться. Туалеты чистить, и то интереснее, – сказал Мартин, протискиваясь в коридор.

– Последний шанс! – брызгая слюной, завопил Барри.

– Нет, спасибо, – отрезал Мартин, – я уже все сказал.

Барри кинулся к телефону.

Приятно было выложить в глаза Барри Парсонсу все, что накопилось, но расплата за удовольствие оказалась скорой и жестокой. Мартину даже не позволили подняться в офис за вещами. Ему пришлось ждать в вестибюле под наблюдением злобного, похожего на бульдога-убийцу охранника, пока наверху Ли и Мелани поспешно сваливали в коробку скудное имущество Мартина.

– Мне жаль, старина, – сказал Ли, передавая коробку.

Они стояли под плакатом: Чак Норрис в костюме белки – увеличенная фотография с обложки третьего номера журнала; Мартину она всегда нравилась.

– Все в порядке, – не размыкая губ, буркнул Мартин.

– Ты не пробовал пасть ниц и молить о пощаде? – серьезно спросил Ли.

– Это не по мне, – улыбнулся Мартин.

– M-м, да, конечно. – Ли замялся. – Послушай, твой уход был несколько неожиданным, поэтому мы не успели купить прощальный подарок. Но мы тут собрали немного. Вот. Купи себе пива.

Ли протянул фирменный конверт «Сатира», на котором нитевидным почерком Мелани было нацарапано имя Мартина.

– Спасибо, – ухмыльнулся Мартин. – Здесь хватит на полпинты «Стронгбоу», если вы с Мелани не поскупились.

– Противный. – Ли ласково ущипнул Мартина за руку. – Пока, увидимся как-нибудь.

– Нет, если я замечу тебя первым, перебегу на другую сторону улицы, – ответил Мартин, следуя давно установившемуся между ним и Ли грубовато-игривому тону разговора.

Ли похлопал бывшего коллегу по плечу и поплелся обратно к лифту. Вид у него был почти такой же несчастный и растерянный, как и у Мартина.

«О, черт!» – Мартин с размаху шлепнул себя по лбу.

– Ваше время истекло. – Охранник надвинулся на Мартина всей своей необъятной тушей и стал теснить его к двери, словно тюремный надзиратель, загоняющий арестанта обратно в камеру.

– Это величайший момент вашей жизни, не так ли? – гневно изрек Мартин и немного отступил. – Счастливы, поди? Еще бы, настал ваш звездный час. Вам бы войну, настоящую, кровопролитную, да? То-то была бы радость!

– Пшел вон! – прорычал охранник, даже не взглянув на Мартина.

Черт, черт, черт… Мартин стоял посреди улицы, куда его выпихнул охранник, и не мог поверить в случившееся – он на свободе, но книга… неоконченный шедевр остался в компьютере за неприступными стенами «Интернейшнл мэгэзинс».

Он, несгибаемый Мартин Эшкрофт, осмелившийся бросить вызов самому Барри Парсонсу, вдруг превратилоя просто в Мартина Эшкрофта, тридцати одного года, безработного, без перспектив на будущее… и без романа.

Мартин плюхнулся на скамейку, покрытую голубиным пометом, и мрачно уставился на коробку, где грудой лежали все его вещи – жалкие осколки почти десятилетнего заключения в «Интернейшнл мэгэзинс». Вот зеленый пластмассовый стаканчик для карандашей, калькулятор с выпуклыми, как рыбьи глаза, кнопками, открытка с изображением толстозадой красотки в набедренной повязке – привет от Ли, присланный из Фуэртовентуры, куда тому однажды удалось вырваться на холостяцкий уикенд, три изжеванные шариковые ручки – и все, никакого романа.

«Идиот, – обругал себя Мартин, – как я мог совершить такую глупость?»

Он выудил из кармана мобильник. Может, попробовать позвонить Ли? Нет, нельзя. Наверняка Парсонс сейчас обшаривает офис в поисках доказательств шпионской деятельности Мартина. А после он даст распоряжение отделу кадров, и само имя подлого предателя будет навсегда стерто из анналов полиграфической империи «Интернейшнл мэгэзинс».

Но гораздо страшнее другое – Барри может залезть в компьютер и наткнуться на неоконченный труд Мартина. По его лицу расползется мерзкая, тошнотворная, как гнойный нарыв, улыбка, и безжалостной рукой он уничтожит роман, над которым Мартин корпел целый месяц, где каждое слово рождено в муках, каждая строка пропитана потом и кровью. Ужасная картина! Из груди Мартина вырвался долгий мучительный стон. Нет, это невыносимо, надо выпить, забыться в алкогольном тумане. Падение Мартина в нищету и полная деградация начнутся прямо сейчас, с упаковки «Теннентс экстра».

Мартин встряхнул конверт с деньгами, которые жалостливые коллеги насобирали ему на бедность. Скупердяи – внутри тихо, ни одна монетка не звякнет. Мартин вскрыл конверт.

Неподалеку от его скамейки появился бродяга.

– Не найдется лишнего фунта, приятель? – обратился он к Мартину.

– Посмотрим, – сказал Мартин, засовывая руку в конверт, – поделюсь всем, что там…

Но денег в конверте не было. Вместо «выходного пособия» Мартин вытащил дискету. Обыкновенная дискета, в уголке белая наклейка, на ней рукой Ли написано: «Скопировал файл „Контакты“. Пригодится на новой работе».

«Ну Ли, ну голова! Йес-с-с!» – Мартин рубанул кулаком воздух.

Но не знал умница Ли, что в файле «Контакты» не было ни единого адреса; под этим условным именем скрывался гениальный роман.

– Спасен! – заорал Мартин, вскакивая со скамейки. – Эй, пойдем в бар!

Выглянув из окна своего кабинета, Барри увидел, как торжествующий Мартин совершил круг почета вдоль парковки «Интернейшнл» и в сопровождении какого-то бродяги прошествовал в бар напротив. Мистер Парсонс понял, что его худшие подозрения оправдались.

Пока Мартин праздновал свое освобождение из застенков «Интернейшнл», Лу и Руби готовились к вечеру в «Сюаве».

Руби ввалилась в квартиру подруги с двумя огромными сумками, в которые она затолкала весь свой гардероб.

– Не думаю, что тебе понадобится это, – сказала Лу, держа на вытянутых руках белые трикотажные шорты.

– Скорее всего, нет, – согласилась Руби. – Но мало ли что может случиться. Я и паспорт взяла. А вдруг он окажется мультимиллионером и предложит прямо из ресторана улететь куда-нибудь в Сен-Тропез.

– Или инструктором по лыжам, – предположила Лу, наткнувшись на пару старых тренировочных штанов.

Кожаные брюки и черный топ с глубоким вырезом были отвергнуты Лу из предосторожности.

– В ресторане могут быть стулья с кожаными сиденьями. Ты же не хочешь, чтобы твоему избраннику казалось, что при каждом движении ты громко пукаешь?

Лу вытянула из другой сумки коротенькое черное платье.

– Как насчет этого?

– Мрачновато, – сморщила нос Руби, – и слишком тривиально.

– Не то что это, – сказала Лу, откопав на дне сумки плиссированную юбку светло-вишневого цвета в тонкую розовую полоску. – Жуть… Когда такое носили? В позапрошлом веке?

– Лето двухтысячного, – сказала Руби, – стиль ретро, воспоминание о начале восьмидесятых.

– Определенно, ты была не в себе, когда покупала эту штуку.

– Вообще-то я была с тобой, – напомнила Руби. – Ты же сама говорила, что моему гардеробу не хватает ярких цветовых пятен. А ты что наденешь?

Лу кивнула в сторону шкафа. На дверце висел брючный костюм-джерси глубокого синего цвета. Тонкий материал, ниспадающий мягкими складками, стильный крой – все говорило о дороговизне. В таком наряде худенькая, изящная Лу будет неотразима. Руби с ненавистью посмотрела на свое черное платье, некогда служившее ей верой и правдой. В свое время она купила его всего за сорок фунтов и страшно радовалась удачной, как ей тогда казалось, покупке. Но сейчас вдруг взглянула на любимую вещь совершенно другими глазами и заметила, как состарилось платье, как от многочисленных стирок истончился и поблек материал.

– Я не могу идти в «Сюав» в этом, – вздохнула Руби. – Они примут меня за официантку, если не считать, что официантки одеты лучше меня.

– А где платье от Донны Каран? – спросила Лу.

– Да я после свадьбы все не соберусь сдать его в химчистку, – сказала Руби.

По правде говоря, она надеялась, что долгое проветривание решит проблему и можно будет обойтись без чистки. Но сегодня утром, внимательно обнюхав измятую юбку, Руби едва не лишилась чувств: от дорогого черного крепдешина исходил резкий запах дорогого шампанского. Нюхать подмышки Руби не решилась, вспомнив, как много она танцевала на свадьбе.

Деваться было некуда.

– Черное платье, – обреченно сказала Руби.

– Оно тебе очень идет, – заверила подругу Лу. – Кроме того, надо выглядеть непринужденно, как будто ты не придаешь особого значения этому свиданию.

«Я не придаю особого значения?» – подумала Руби, разглядывая собственное отражение в зеркальной дверце шкафа. Вид вполне презентабельный, но ей хотелось выглядеть по-особому. До вечеринки в «Холлингворте» остается меньше месяца, а дел невпроворот: кроме обычного – сбросить лишние фунтов десять, сходить в косметический салон сделать эпиляцию и чистку лица, – есть и еще одно, главное дело – утереть нос бывшему любовнику, показать Флетту как он ошибся, променяв ее на Имоджен. Но для этого существует единственный способ – прийти под руку с другим мужчиной, желательно – блестящим красавцем.

– Ты потрясающе выглядишь, – сказала Лу, вдевая в ухо скромную серебряную сережку – последний штрих к ее собственному непринужденно-элегантному наряду. – Куда, черт возьми, подевал-ся Мартин?

Мартин объявился за несколько минут до прихода такси.

– Ты уже выпил? – спросила Руби, почувствовав сильный запах алкоголя, когда Мартин чмокнул ее в щеку.

– Пропустил пару стаканчиков.

На самом деле большую часть дня он провел в баре, угощая себя и бродягу бесчисленными «стаканчиками» и взахлеб рассказывая ему сюжет романа. Филзи – так звали нового приятеля Мартина – слушал внимательно и высказал авторитетное мнение, что идея великолепная, лучше и быть не может, книга, несомненно, станет бестселлером, а увольнение с работы – это просто счастье. Именно такой стимулирующий пинок был необходим Мартину, чтобы взвиться к вершинам литературного Олимпа.

По дороге Лу изложила стратегию предстоящего вечера. Первое: в ресторан надо войти по отдельности, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что друзья являются частью массового эксперимента. Второе: они должны разработать систему тайных знаков, которые можно будет подавать друг другу, если что-то пойдет не так. И последнее: встреча в женском туалете в девять часов, краткий обмен мнениями и, в случае реальной опасности, незаметный побег.

– После – общее собрание и разбор полетов у меня дома, – сказала Лу. – Бутылку бренди я уже купила.

Таксист подкатил к ресторану, но остановился, как и было ведено, немного не доезжая до входа – огромной двустворчатой двери из стекла, покрытого искусственным морозным узором.

– Кто первый? – спросила Лу.

– Я пойду, – отозвался Мартин и, выскочив из машины, припустил к ресторану на приличной скорости. Неимоверное количество пива, выпитое днем, давало о себе знать, и в данную минуту единственной целью Мартина было найти туалет.

– Эй, – крикнула ему вслед Руби, – а твоя доля за такси?

– Ш-ш, потом, – цыкнула Лу. – «Засветишь» его. Ну, готова?

– Кажется, готова, – срывающимся шепотом ответила Руби.

В последний раз Лу видела подругу в таком диком волнении, когда они сдавали выпускной экзамен в университете.

– Успокойся, – сказала она, – это всего лишь свидание.