Текст книги "Хроники Края. Последний воздушный пират"

– Торжественно клянусь, – ответил каждый, положив руку на сердце.

Главный Верховный Страж Ночи, Орбикс Ксаксис, стоял на верхнем балконе Ночной Башни. Он был высок и имел внушительный вид. Его могучая фигура была облачена в тяжёлую чёрную мантию, приличествующую его статусу, глаза прикрывали тёмные очки, а лицо – из личных опасений – было спрятано под металлической маской. Он верил, что очки спасут его от дурного глаза и отгонят порчу, а маска с респиратором, оборудованная фильтром из пылефракса, позволяла очищать насыщенный мелкими паразитами воздух.

Под собой он слышал щёлканье и скрежет поворачиваемых во все стороны телескопов: каждое утро Стражи прочёсывали небо, чтобы засечь какой-нибудь неожиданно появившийся недозволенный летательный аппарат. Полёты и в Санктафраксе, и в Нижнем Городе были строжайше запрещены.

Ксаксис неотрывно смотрел в небо. Там не было и намёка на ураганный ветер и проливной дождь, предсказанные накануне.

– Скоро придёт буря, – пробормотал он себе под нос. Он взглянул на Полночный Шпиль – венчавший башню высокий, устремлённый ввысь громоотвод – и покачал головой. – Пятьдесят лет – и ничего. Но скоро, скоро придёт буря, – прошипел он, – а когда польют дожди, Скала, на которой стоит Санктафракс, будет спасена: она вылечится от болезни, восстановит свои силы… – в его глазах засверкали злобные искорки, – и когда это произойдёт…

Неожиданно раздался стук в дверь. Ксаксис обернулся, махнув полами мантии, отошёл от распахнутого окна и вернулся к себе в приёмную.

– Входите, – произнёс он величественным тоном, но звук его голоса утонул в железной маске.

Дверь открылась, и в комнату вошёл молодой человек, одетый в чёрную форму Стражей Ночи. У него были острые черты лица, бледные щёки, синие круги под глазами и тёмные короткие волосы, подстриженные ёжиком.

– A-а, это ты, Ксант, – произнёс Орбикс, узнав юношу. – Что привело тебя сюда? Казнь уже состоялась?

– Да, сэр, но не это причина моего визита. – Он замолчал.

Было что-то очень неприятное в том, что Верховному Стражу никогда нельзя посмотреть прямо в глаза.

Только по скрежещущему голосу можно было догадаться, что у него на уме.

– Говори, – приказал Орбикс.

– У меня есть информация, – просто ответил Ксант.

Орбикс кивнул. Ксант Филатайн был, без сомнения, одним из самых многообещающих учеников, которые проходили через его руки за многие годы. После того как он переманил к себе Ксанта, обставив этого жирного хлыща, Вокса Верликса, юноша пошёл в гору.

– Информация? – переспросил Верховный Страж. – Какая информация?

– Это касается Библиотечных Рыцарей, – ответил ученик, сплёвывая на пол. – Один заключённый из тех, кто был недавно арестован, сообщил на допросе несколько интересных фактов про них.

– Продолжай, – приказал Орбикс, потирая руки в перчатках.

– Они собираются послать ещё троих исследователей в Темные Леса. Завтра утром, когда…

– Тогда мы их и схватим. И на висячих уступах в тюрьме окажутся трое изменников.

– Простите меня, сэр, – прогнусавил Ксант, перейдя почти на шёпот. – У меня есть идея получше.

Орбикс метнул сердитый взгляд на юношу. Ему не нравилось, когда нарушали его планы.

– Идея получше? – проревел он.

– Ну не получше, конечно, – идя на попятный, пробормотал Ксант. – Но у меня есть вариант, который, вероятно, вы соблаговолите рассмотреть.

– Выкладывай, – повелел Орбикс.

– Сэр, если мы тайно будем преследовать изменников, то у нас появится возможность раскрыть всю организацию, вывести всех предателей на чистую воду. Мы тогда сможем обнаружить всех врагов Ночной Башни, плетущих свои сети, от Нижнего Города до так называемой Вольной Пустоши.

– Но… – возразил Орбикс.

– Как я понимаю, выбор у нас невелик, – поспешно продолжал Ксант. – Три подмастерья сегодня или целая организация бунтовщиков завтра.

Орбикс поднял брови:

– А кто сумеет выследить их? Кто возьмёт на себя такую задачу?

Ксант скромно потупился.

– Я понял, – догадался Орбикс. Он задумчиво похлопал по форсунке железной маски тонкими костлявыми пальцами.

Предложение было заманчивым, весьма заманчивым. Больше всего на свете ему хотелось схватить и посадить в тюрьму двух перебежчиков, изменников и предателей, Ульбуса Веспиуса и Таллуса Пенитакса, профессоров Света и Тьмы, и пытать их до тех пор, пока они не раскаются в том, что перешли на другую сторону. Он простит их в конце концов. Простит всех, кто попадётся ему в лапы, даже Фенбруса Лодда.

А простив, велит казнить.

– Очень хорошо, Ксант, – сказал он наконец. – Отправляйся в путь. Я даю тебе своё согласие.

– Благодарю вас, сэр. Благодарю вас, – пробормотал Ксант прерывающимся от волнения голосом. – Вы не пожалеете о вашем решении, сэр. Даю вам честное слово.

– Надеюсь, – ледяным голосом отвечал Верховный Страж. – В свою очередь я обещаю тебе вот что: если вздумаешь предать меня, то ты первый горько пожалеешь о моём решении.

С тяжёлым сердцем, озадаченный грозными словами Орбикса Ксаксиса, всё ещё звенящими у него в ушах, Ксант покинул кабинет и направился к лестнице. Натянув на голову капюшон и поплотнее завернувшись в плащ, он двигался к выходу, стараясь держаться в тени. Он крадучись прополз мимо повисших над бездной уступов, мимо караульного помещения и больших приёмных залов, мимо лабораторий и кухонь и спустился вниз, к мрачным тюремным застенкам, расположенным в подземелье зловещей Ночной Башни.

Со всех сторон до него доносились глухие стоны и плач заключённых. Здесь их было несколько сотен: Земные учёные, небесные пираты, шпионы и предатели, подозреваемые в измене, и даже Стражи Ночи, попавшие в немилость. Все они были заперты в камерах в ожидании суда, что могло растянуться на многие годы, а пока они должны были оставаться в своих клетках, если так можно было назвать шаткие уступы без ограждений, нависшие над пропастью, разверзшейся в самом центре башни.

Ксант остановился на площадке, где лестница разветвлялась надвое, и повернул к одной из дверей. Откинув в сторону крышечку, прикрывавшую глазок, он заглянул внутрь. Заключённый сидел в той же позе, в какой Ксант оставил его два часа назад.

– Это я, – свистящим шёпотом произнёс он. – Я вернулся.

Заключённый сидел скрючившись и ничего не отвечал.

– Ты был прав, – снова заговорил Ксант чуть погромче. – Это сработало!

Заключённый не шевельнулся. Ксант нахмурился.

– Я думал, тебе будет интересно, что я узнал. Я принёс тебе хорошую весть, – с раздражением проговорил он.

Заключённый повернулся и уставился на глазок. Он был стар. У него были глубоко ввалившиеся глаза и впалые щёки.

Всклокоченная седая борода и редкие волосы посерели от вековой грязи. Он поднял косматые брови.

– Интересно? – пробормотал старик. – Наверное, да. – Он обвёл взглядом камеру и понуро покачал головой. Крохотный уступ, нависший над пещеристой гулкой пропастью, не имел ограждений, побег был невозможен. Если не считать накрепко запертой двери, у пленника был один путь – упасть в пропасть вниз головой и разбиться насмерть.

– Я безгранично завидую тебе, – добавил он.

Ксант, смутившись, сглотнул слюну. Хуже места, чем эта зловонная клетка над бездонным провалом, нельзя было придумать. В камере стоял стол, поскольку заключённого – бывшего академика – заставляли работать на Стражей Ночи; на полу валялась истлевшая соломенная подстилка. И уже много-много лет подряд, насколько Ксант себя помнил, весь окружающий мир для пленника был ограничен этой тюрьмой.

– Простите… – пробормотал Ксант. – Я как-то об этом не подумал.

– Не подумал… – проговорил заключённый. – Ирония судьбы, Ксант, что мне здесь остаётся только думать. Я думаю о том, что произошло, о том, что я потерял, о том, что отняли у меня… – Он сделал паузу, и, когда снова поднял глаза, на губах его затеплилась улыбка. – Тебе понравятся Темные Леса, Ксант. Обязательно понравятся. Там, конечно, очень опасно, ты даже представить себе не можешь насколько: смерть будет подстерегать тебя на каждом шагу. И всё же это удивительное место, прекрасное и полное чудес…

Ксант восторженно кивнул. В первую очередь долгие беседы с бывшим академиком подстегнули его интерес к Темным Лесам.

Они говорили о тропах, которыми ходили лесные тролли, о постелях, сплетённых из похожего на угря камыша, о стране эльфов и – что нравилось Ксанту больше всего – о священном Истоке Реки, берущем начало высоко в горах. К этому месту учёный мог вернуться только в своих воспоминаниях: Ксант хорошо понимал, что Главный Верховный Страж Ночи, считая академика слишком опасным заговорщиком, никогда не отпустит его на свободу, а побег из тюрьмы в Ночной Башне не удавался ещё ни одному заключённому.

Пара птицекрысов опустилась на уступ, где ютился пленник. Он, хлопнув в ладоши, отогнал их взмахом иссохшей руки, и птицекрысы взмыли в воздух.

– Убирайтесь вон! – крикнул им вслед заключённый. – Я ещё жив! – Он мрачно усмехнулся. – У них будет возможность дочиста обглодать мои кости, когда я умру. Так, Ксант?

Юный подмастерье изменился в лице.

– Пожалуйста, не надо так говорить… – произнёс он. – Что-нибудь обязательно изменится. Я в это твёрдо верю…

– Тише, тише, Ксант, – предупредил его заключённый. – За такие слова тебя могут обвинить в государственной измене. Если ты не хочешь оказаться в тюрьме, на таком же уступе, прикуси язык. – И старик снова углубился в изучение берестяного свитка. – Я буду думать о тебе, – напоследок сказал он.

На следующее утро Плут Кородёр, стоя на холодном полу в сырой спальне, упаковывал свои жалкие пожитки в вещевой мешок. Он перевязал чёрный шарф на шее и снова внимательно изучил талисман. Потерев друг о друга два небесных кристалла, он застыл, наблюдая, как из них сыплются искры и с шипением гаснут на полу.

«Где же Феликс?» – с недоумением подумал он. Плут не видел своего приятеля с того самого момента, как его имя было объявлено на мосту из летучего дерева. В спальне его не оказалось: постель на гамаке так и стояла неприбранной, и никто из старших учеников его не видел. Плут был в смятении. Неужели Феликс позволит ему уехать, не попрощавшись?

Не может этого быть!

Засунув последнюю рубаху в вещевой мешок и туго затянув верёвку, Плут тяжело вздохнул. И тут в конце узкого длинного помещения послышался гул голосов. Дверь с шумом распахнулась. Плут резко обернулся.

– Феликс! – закричал он, увидев фигуру в дверном проёме. – Наконец-то! А я уж было подумал… – Плут замер. Это был вовсе не Феликс.

– Пошли, Плут, – нетерпеливо произнёс Стоб Ламмус. – Ты готов, наконец!

– Мы тебя ждём уже целую вечность, – добавила Магда Берликс, недовольно поджав губы. – Нам ещё столько всего нужно сделать до отъезда!

Плут в последний раз проверил, туго ли затянута верёвка, и перекинул вещмешок через плечо. И тут, под вещмешком, он заметил какой-то блестящий предмет, лежавший на гамаке. Плут ахнул от удивления. Это был меч, который Феликс носил только по торжественным дням!

– Спасибо тебе, Феликс, – прошептал Плут и, прикрепив меч к поясу, пошагал вслед за остальными. – Прощай и будь здоров!

Глава четвёртая
Дорога через Великую Топь

Дело близилось к вечеру, когда трое юных Библиотечных Рыцарей были готовы к путешествию. Прежде всего им нужно было подобрать себе подходящую одежду. Магда выбрала летящую пелерину с капюшоном, на которой, как маленькие букеты цветов, пучками были прикреплены яркие разноцветные образчики тканей среди множества блестящих булавок и пряжек.

– Самый тонкий шёлк, какой можно найти в лавках Нижнего Города, – улыбнулась она, глядя на своё отражение в зеркале. – О таком может только мечтать каждая уважающая себя шрайка. А как насчёт вас, мадам? Не хотите ли приобрести двадцать рулонов тончайшего, как паутина, шёлка?

Плут рассмеялся, но Стоб Ламмус, их товарищ, отвернулся в сторону.

– Тебе будет не до шуток, Магда, когда на Дороге через Великую Топь тебя со всех сторон обступят охранницы-шрайки, – резко отрубил он. Сам Стоб напялил себе на голову высокую конусообразную шляпу, какую носят торговцы дровами, и натянул траченное молью пальто из шкуры ежеобраза, под которым был тяжёлый, увешанный образцами древесины жилет. – А теперь послушай меня, младший помощник библиотекаря! – обернулся он к Плуту, презрительно оттопырив губу, и в его тёмных глазах сверкнула насмешка. – Нечего ей потворствовать!

Плут потупился, теребя пальцами ремни, на которых крепился его точильный станок. Щёки у него пылали.

– Какой из тебя получился точильщик ножей! Просто чудо! – продолжал зубоскалить Стоб. – Ну ладно, будем считать, что сойдёт.

Плут понял, что его дразнят, но не стал отвечать. Феликс часто говорил ему: «Помни, ты ничем не хуже других, а может, даже лучше». Милый добрый Феликс!

Плут вздохнул, вспомнив о своём друге.

Сколько раз Феликс приходил ему на помощь, защищая его от надменных, чересчур взыскательных профессоров и их злобных помощников, от задир и хулиганов всех мастей!

– Вы готовы? – Это был профессор Тьмы. Лицо у него было усталым и напряжённым. – Вот ваши документы. Стоб, ты – торговец дровами с Опушки Литейщиков. Магда, ты – продавец шёлка, несёшь образчики тканей в Восточный Посад. А ты, мой мальчик, – сказал профессор, положив руку на плечо своему избраннику, – ты скромный точильщик ножей, мастер по ремонту инструмента. А теперь тихо уходите и ищите в толпе тех, у кого на шее будет амулет из дуба-кровососа. Это друзья Библиотечных Рыцарей, они помогут вам, будут оберегать и направлять вас. В первый раз с вами вступят в контакт у поста на заставе, там, где берёт начало Дорога через Великую Топь. Да помогут вам Небеса!

Стоб сделал шаг вперёд.

– Нет, – остановил его профессор. – Плут, ты иди первым. Ты знаешь тоннели лучше.

Стоб исподлобья мрачно посмотрел на Плута.

– Нам сюда, – сказал Плут некоторое время спустя, когда он вёл их по лабиринту сточных труб. Он направлялся к верхнему тоннелю в плавучих доках, через который в случае паводка сбрасывали воду прямо в Реку Края. Конечно, это был кружной путь до Дороги через Великую Топь, но, как считал профессор, наиболее безопасный, поскольку над ним располагались только молы и пристани. Один за другим все трое вышли на поверхность уже на закате, в неверной игре теней. Вечер был прохладным, и это удивило Плута.

Он жадно дышал, набирая полные лёгкие воздуха. По сравнению с затхлой, душной атмосферой канализации, которую они только что покинули, воздух казался удивительно свежим и чистым, даже здесь, на берегу лениво текущей илистой реки.

Справа от себя они увидели высокое сооружение, похожее на обелиск. Прибитый гвоздями, на нём колыхался кусок ткани, хлопая на ветру.

– Вы только посмотрите… – пробормотал Плут.

Стоб нахмурился.

– Я думаю, это почтовый столб, – сказал он. – Где-то я об этом читал. До того, как Край заболел Каменной Болезнью, капитаны небесных кораблей, у которых на судне оказывались свободные места, объявляли…

– Да не на столб. Посмотрите на солнце! – и Плут, глядя мимо стелы, кивком указал на огромное багрово-красное пульсирующее светило. – Солнце… – в священном трепете пробормотал он. – Как давно я…

Стоявшая рядом с ним Магда тоже глядела на огненный шар, раскрыв рот и качая головой.

– Невероятно! – пробормотала она. – Конечно, я знала, что где-то над нами есть солнце и что оно светит, но увидеть его своими глазами, почувствовать тепло…

– Никогда не смотрите прямо на солнце, – резко вмешался Стоб. – Никогда! Я читал, что, если будешь долго смотреть на солнце, можно ослепнуть, даже если оно садится за горизонт.

– Вы только полюбуйтесь на облака, – замирая от восторга, прошептал Плут. – Какого они цвета и как светятся! Они такие красивые!

– Рядом с ними даже мои пёстрые шёлковые образцы кажутся тусклыми, – кивая, поддержала его Магда.

– Какая чепуха! – воскликнул Стоб. – Закат – это просто свечение мелких частиц пыли в верхних слоях атмосферы…

– Ты тоже об этом где-то читал? – поддела его Магда.

Стоб кивнул:

– Если хотите знать, то я про это вычитал в одном древнем манускрипте, написанном Небесным Академиком, – и, услышав раздражённый вздох Магды, осёкся. – Пора дать тягу, пока нас не заметили, – сказал он и пошёл вперёд не оглядываясь.

Магда поспешила за ним.

– Пойдём, Плут, – ласково позвала она. – Не отставай!

– Уже иду, – неохотно ответил он, с трудом оторвавшись от полыхающего вечернего небосклона.

Все чувства у Плута были обострены, и, пока он поднимался вслед за товарищами по трухлявой деревянной лестнице, шёл по тропе вдоль пристани, потом, кружа по извилистой аллее, выбирался на широкий оживлённый проезд, ведущий к Дороге через Великую Топь, его переполняли новые звуки, запахи, зрелища и туманные воспоминания, которые всколыхнулись в недрах памяти. Ласковая ночная прохлада струилась в воздухе. В небе засверкали первые звёзды. Из ветхих торговых палаток, которые они миновали, доносились острые запахи жареного мяса и незнакомых специй. Гоблины покрикивали на снующих дуркотрогов, трещали под грузом деревянные тачки, едущие по узкой колее, топали сапоги по выложенной булыжником мостовой. Когда перед путешественниками замаячили массивные освещённые башни у заставы, где начиналась Дорога через Великую Топь, Стоб, Магда и Плут уже с трудом двигались среди пихающейся локтями и вопящей толпы, широким потоком льющейся сквозь ворота в обоих направлениях.

– Какая тут сегодня толкучка, а, Мэз? – сказал кто-то позади них.

– Повтори-ка ещё раз, – послышался ответ.

– Я сказал, что сегодня здесь жуткая толкучка.

– Ах, Сисал, какой же ты шутник!

Плут повертел головой и увидел двоих ухмыляющихся бандогномов, торопливо пробиравшихся вперёд. На согнутом локте каждый тащил вороха костюмов на вешалках, платья и фраки. Слева от них верхом на живопыре, впряжённом в приземистую тележку, ехал гоблин-утконос. Повозка его была нагружена коробками с надписью: «Оловянная посуда». За ними слышался громкий командный голос трога-дергуна, отдававшего приказы десятку дуркотрогов, которые, с трудом удерживаясь на ногах от огромной тяжести, волокли на себе скатанный валиком пурпурно-красный ковёр. А за ними в куче народа давилась компания гоблинов-сиропщиков, поднимая над головой сверкающие бутыли в оплётке из соломы, кубки и чаши.

При таком столпотворении никто не обратил внимания на угрюмого торговца дровами, юную продавщицу шёлка и незаметного точильщика ножей, следовавшего за ними по пятам.

Плут был потрясён и одновременно взволнован: он чувствовал себя участником этого многолюдного действа. Здесь, на Дороге через Великую Топь, сошлись купцы и мелкие торговцы со всех уголков Нижнего Города. И хотя предприятия тяжёлой промышленности уже давно переехали на Опушку Литейщиков, где и топливо, и рабочие руки продавались за бесценок, большинство необходимых товаров всё ещё производили в извечно существующих фабричных цехах и ремесленных мастерских Нижнего Города. По другую сторону моста, в Восточном Посаде, товары можно было обменять или продать.

– Поберегись! – прогремел чей-то грубый окрик неподалёку от ворот. – Разойдись!

Толпа расступилась, и Плут увидел перед собой длинную повозку без бортов, запряжённую ежеобразами. За нею следовали ещё две. На скамье впереди восседали два купца из Лиги, а вскочивший на облучок смуглый плоскоголовый гоблин, удерживая поводья одной рукой, щёлкал хлыстом. Плут вывернул шею, чтобы рассмотреть, какой груз они прячут под просмолённой парусиной. Наверное, какие-то стройматериалы, решил он, поскольку буквально всё, что производили в Нижнем Городе – от брошек и браслетов до брёвен и брусьев, – изготавливалось из привозного сырья.

– Это строевой лес, – объяснил Магде Стоб высокомерным, начальственным тоном. – По внешнему виду похоже на железное дерево. Несомненно, везут в Санктафракс, строить укрепления, – продолжал он. – Чистое безумие, с моей точки зрения, но… – он понизил голос до шёпота, – Стражи Ночи считают иначе, и в этом суть.

– Ш-ш-ш! – зашипела на него Магда. – Здесь везде шпионы!

Стоб скривил губы. Даже если он и понимал, что Магда права, он не желал терпеть никаких замечаний. Когда мимо прогромыхала третья повозка с железным деревом и расступившаяся толпа, бросившись вперёд, снова смешалась в единый поток, Стоб быстро помчался дальше, предоставив возможность своим спутникам поспевать за ним.

Магда, выпучив глаза, заговорщически улыбнулась Плуту. Плут ускорил шаги, чтобы не отставать.

– Как ты думаешь, – прошептал он, – Охранники знают, что мы тут и чем мы занимаемся?

– Может, и знают, и это неудивительно. Но знать – это одно, а найти – совсем другое.

– А как насчёт Верховного Академика? – спросил Плут. – Говорят, у него огромная армия гоблинов-наёмников, они дежурят здесь день и ночь, чтобы ловить Библиотечных Рыцарей…

Магда презрительно тряхнула головой:

– Верховный Академик, Вокс Верликс! Ха-ха! Этот толстый бурдюк с дубовым вином! Ему скоро конец. – Она помолчала. – Ты, конечно, знаешь, что это его рук дело. – Она указала на две высокие башни у начала Дороги через Великую Топь, маячившие впереди.

– Это он построил! – ахнул Плут.

Магда кивнула.

– О да, – сказала она. – Когда из-за Каменной Болезни пришёл конец небесной торговле, он решил проложить Дорогу через Великую Топь и лично наблюдал за её строительством, чтобы мелкие торговцы из Нижнего Города могли возить товары в Темные Леса. Какой умница наш старичок Вокс! Да, когда-то он был умён. Даже слишком! Но потом Мамаша Кривоклюв в союзе с Шайкой шраек взяли над ним верх, и теперь никто и ничто не может их остановить…

– А как же его гоблины-наёмники?

– Эти-то? Да они ещё хуже, чем шрайки. Вокс нанял их как надсмотрщиков за рабами, строившими Дорогу через Великую Топь, и в конце концов они стали требовать с него огромные деньги. Старику приходится регулярно откупаться от них, иначе они выкинут его вон из роскошного дворца. И он знает, что эти головорезы способны на всё. Гоблины и шрайки вступили в союз, контролирующий торговлю между Нижним Городом и Темными Лесами, а Вокс Верликс, Верховный Академик, всего лишь марионетка в их руках. Что бы там ни было, он нам не страшен, – мрачно добавила Магда. – По-настоящему опасны для нас Стражи Ночи.

Плут, вздрогнув, поправил заплечные ремни от точильного станка, который неожиданно показался ему слишком тяжёлым.

Магда покачала головой.

– А знаешь, кто построил Ночную Башню для Стражей? Тоже Вокс Верликс, – сказала она. – Он думал, что с её помощью удастся поглотить электрическую энергию разразившейся бури и эта энергия вылечит от Каменной Болезни большую летучую скалу. – Она остановилась, бросив взгляд через плечо. – Отсюда её хорошо видно. Безобразнейшее сооружение.

Плут, оглянувшись, кивнул. Неподалёку стояла грозная деревянная постройка чудовищных размеров, возвышаясь над всеми крышами Нижнего Города. Остроконечная игла, венчавшая башню – Полночный Шпиль, – как бы с укором целилась в небеса.

– А потом Вокс, – продолжала Магда, отводя взгляд от гнетущего зрелища, – когда начала крошиться и оседать большая летучая скала, по указанию Стражей велел подпереть её, и на это пошёл лучший строевой лес – сотни, тысячи стволов железного дерева. Всё, что росло в Санктафраксе.

– Да, я знаю об этом, – ответил Плут, вспомнив свои занятия. – Построили гигантские подпорки из столбов и поперечных брусьев, чтобы спасти оседающую летучую скалу. Так это было?

– Именно так, – подтвердила Магда. – Многие учёные говорили, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы летучая скала коснулась земли, – тогда электрический заряд бури уйдёт через скалу прямо в землю, так и не вылечив Каменную Болезнь. Следовательно, строительные леса, в отличие от Ночной Башни и Дороги через Великую Топь, будут ставить вечно, – добавила она, – так как чем ниже опускается скала, тем больше деревьев требуется для её поддержания. Стоб прав. Это безумие. Осторожно, Плут!

Но было поздно. Плут со всего маху врезался в идущего впереди гоблина, у которого волосы на голове росли пучками. Бух! Гоблин грохнулся на землю: плюх! Сразу же по булыжникам в разные стороны раскатились какие-то круглые предметы, и гоблин разразился негодующей бранью. Плут, смотревший через плечо на угловатый силуэт Ночной Башни, вырисовывавшийся на фоне темнеющего неба, резко повернул голову. Гоблин, лёжа навзничь, ругался на чём свет стоит, а Магда, склонившись, стояла рядом с ним. Корзинка, которую нёс гоблин, перевернулась, из неё вывалились роскошные спелые древесные яблоки, и теперь они гулко прыгали по мостовой. Стоба нигде не было видно.

Сердце у Плута замерло в груди. Он намеревался пройти весь этот путь тихо и незаметно, а сейчас привлёк внимание прохожих, и не только к себе, но и к Магде. Вокруг изрыгающего проклятия гоблина немедленно собралась толпа зевак. Если на них обратят внимание охранники, то он может провалить задание уже в самом начале путешествия.

– Простите меня, – принялся извиняться Плут, пытаясь собрать валявшиеся на мостовой фрукты. – Я виноват перед вами. Не видел, куда иду.

– Ну ладно, – проворчал вихрастый гоблин, специально для публики протыкая пальцем сочную мякоть древесного яблока. – Я принимаю ваши извинения, но как быть с моими погубленными фруктами? Я всего лишь бедный разносчик… – Его недоговорённая фраза повисла в воздухе.

– Я… Разумеется, я возмещу вам убытки, – чувствуя себя неловко, пообещал Плут и, взглянув на свою спутницу, спросил: – Так, Магда?

Не говоря ни слова, Магда сунула руку в карман плаща и извлекла оттуда кожаный мешочек. Она развязала ремешок и, вынув из кошелька маленькую золотую монетку, положила её на протянутую ладонь гоблина. Гоблин кивнул, и его глазки коварно сверкнули.

– А вот это, – сказала Магда, доставая вторую монету, – за ушибы и синяки. – Девушка разогнула спину и, рывком поставив гоблина на ноги, свирепо оскалилась. – Я надеюсь, дело улажено.

– Вообще-то… да… но… – запинаясь, пробормотал гоблин.

– Вот и хорошо, – подытожила Магда и, развернувшись, смешалась с толпой.

– Как здорово ты разобралась с ним! – восхитился Плут.

Магда, тряхнув косичками, рассмеялась.

– У меня три старших брата, – объяснила она. – Они умеют постоять за себя, и я всегда брала с них пример.

Плут улыбнулся. Ему всё больше нравилась его спутница. Если сначала она показалась ему очень властной, резкой и язвительной, то теперь она предстала перед ним совсем в ином свете.

Она была практичной, общительной, говорила прямо, что думает, и умела действовать решительно.

Теперь Плут понял, почему её избрали для путешествия на Вольную Пустошь. По сравнению с ней Стоб казался холодным, равнодушным книжником. Мальчик нахмурился.

– А где же Стоб? – вслух спросил он.

Магда встряхнула головой.

– Я и сама удивляюсь, куда он пропал, – ответила она, оглядываясь по сторонам. – Нам нужно держаться вместе.

Они к этому моменту были уже недалеко от того места, где начиналась Дорога через Великую Топь: над ними нависли две огромные башни. Если всё пойдёт по плану, то здесь должен появиться проводник, который поможет им проскочить через заставу. Плут теребил зуб дуба-кровососа, разглядывая прохожих в поисках такого же амулета.

Стоба по-прежнему нигде не было видно. На большой площади перед заставой была ужасная толчея. Публика галдела и кричала на все лады. И чем тут только не пахло! Запахи неслись со всех сторон: острый и пряный дух маринованных ползучих водорослей в бочках сливался со сладким, одурманивающим ароматом мускуса из кошачьей коры, разлитого в большие флаконы. Здесь сгрудились торговцы всех мастей: купцы и мелкие разносчики, толкачи, скачущие верхом на живопырах, и продавцы в повозках, запряжённых ежеобразами; сбились в кучу кареты, телеги и товары.

Вооружённая охрана смешалась со шрайками, с торговцами лейками и шайками, продавцами еды, продавцами воды, с разносчиками контрабанды, головорезами из банды, с ювелирами и ростовщиками, мародёрами и поставщиками. Здесь можно было встретить кого угодно из тех, кто населял земли Края: и гоблины-всегрызы, и дуркотроги, и злыднетроги, и глыботроги, лесные тролли, ночные эльфы, эльфы-тонкокрылы и масса других существ. И посреди этой пёстрой толпы в тени, падающей от подъёмного ворота, вполоборота к ним стоял Стоб собственной персоной.

– Он с кем-то разговаривает, – тихо сказал Плут и, перейдя на еле слышный шёпот, добавил: – Должно быть, он нашёл нашего проводника.

– Я не уверена, – ответила Магда. – Прислушайся.

Мальчик напряг слух и, склонив голову набок, пытался разобрать, что грубым голосом говорит собеседник Стоба.

– Чего тебе надо? Какой такой дуб-кровосос? – раздражённо спросил прохожий. – Объясни, чего ты от меня хочешь.

– Я только сказал, – отвечал Стоб театральным шёпотом, – что у вас очень интересный оберег. Это зуб дуба-кровососа, если я не ошибаюсь?

– Ну и что с того? – отвечал прохожий, в голосе которого появились металлические нотки. – Тебе-то что за дело?

Магда покачала головой:

– Это не тот, кого мы ищем.

– Конечно, не тот, юная леди, – прозвучал чей-то мелодичный голос за спиной у Магды. – Вам нужна я, а не он.

Плут и Магда обернулись и позади себя увидели маленькое коренастое существо женского пола из рода гоблинов-утконосов. На ней был длинный плащ и платок на голове, а в пухленьких ручках она держала прикрытую тряпицей корзинку. На шее у неё висел изящный кулон из блестящего металла, в центре которого покачивался мерцающий красный зуб.

– Меня зовут Тиган, – представилась она. – Ваш друг совершил ужасную, не будем говорить непоправимую, ошибку.

– Он нам вовсе не друг, – отрезала Магда.

– Друг, товарищ, попутчик, – проговорила Тиган. – Какая разница? Мне всё равно, какие у вас отношения. Важно только одно: ему грозит опасность! – Она покачала головой и, сокрушаясь, поцокала языком. – Всё это может иметь серьёзные последствия, – добавила она. – Очень серьёзные. Нужно немедленно забрать его оттуда, пока он нас всех не выдал. Поторопитесь!

Тиган не нужно было повторять эти слова: Магда и Плут опрометью бросились вперёд, расталкивая колыхающуюся толпу, и, перелетев, как ветер, через площадь, через несколько секунд оказались в тени, у основания погрузчика.

– Ах, вот ты где, Стоб! – закричал Плут, хватая товарища за плечо.

– А мы тебя обыскались, – добавила Магда, беря его под руку. – Ну, пошли отсюда.

– Никуда я не пойду, – сопротивлялся Стоб, перейдя на шёпот ради конспирации. – Я нашёл того, с кем должен вступить в контакт!

Плут и Магда с головы до ног оглядели старого лесного тролля, стоявшего рядом с ними. Это был кривоногий толстяк с седой, заплетённой в косички бородой. В одно ухо у него была вставлена медная слуховая трубка, а на шее болтались амулеты и подвески всевозможных форм и размеров. Потускневший бурый клык на кожаном ремешке запутался в длинных седых волосах.