Текст книги "Хроники Края. Академик Вокс"

Глава пятая
Номер одиннадцать

Плут почувствовал, как волосы встают дыбом. В тихом детском голоске были страх, отчаяние и тоска.

– Есть хотите? – мягко спросил Плут. – У меня есть горстка сушёной колоколицы и горбушка чёрного хлеба.

– А воды у вас нет, сэр? – спросила Гильда. – Я умираю от жажды.

– Есть, есть вода, – с готовностью отозвался Плут. Проведя рукой по ремню, он нащупал фляжку. – Держите, – сказал он, протягивая бутыль в темноту, в том направлении, откуда раздавался тоненький голосок.

Сначала Плут почувствовал прикосновение дрожащих пальцев, и тотчас же его собеседница, выхватив флягу у него из рук, жадно прильнула к горлышку: до юноши донеслось громкое бульканье. Плут улыбнулся. Он был рад хоть чем-то помочь несчастному созданию.

– Спасибо, сэр, – минуту спустя поблагодарила Гильда. – Огромное вам спасибо.

Плут снова протянул руку, чтобы забрать флягу, но, когда он уже прикоснулся к ней кончиками пальцев, баклага выскользнула и со звоном упала на дно клети.

– Ах, боже мой, – заголосила Гильда. – Какая же я неловкая! Простите меня, сэр!

– Ничего страшного, Гильда, – успокоил её Плут. – Всё в порядке.

Он пригнулся и, пошарив в карманах – и в правом, и в левом, – вытащил два круглых камешка. Когда Плут сдвинул их на ладони, клетка озарилась тёплым жёлтым светом. Гильда открыла рот от изумления.

– Боже мой! – воскликнула она. – Магические кристаллы!

Плут улыбнулся.

– Да, небесные кристаллы, – пояснил он. – Мне их подарил сам Профессор Света из Центрального Книгохранилища!

– Так, значит, вы Библиотечный Рыцарь? – трепеща, спросила Гильда.

Голос у неё дрожал от благоговейного страха перед собеседником, изумлённые глаза были широко раскрыты. Мерцающие кристаллы отбрасывали свет на её остроконечные ушки, тугие навощённые косички и широкий нос.

– Так ты из рода гоблинов-утконосов? – догадался юноша.

– Ну конечно! – отвечала Гильда. – Я бедная-несчастная гоблинша с Восточной Аллеи. Меня послала по поручению бабушка, и, когда я вышла на улицу, началась облава, стражники спустили на меня волков. Просто так, для забавы, сэр. Просто так… – Крохотная гоблинша, утопая в слезах, закрыла лицо руками.

Плут ласково погладил её по плечу.

Гильда подняла заплаканные глаза.

– Бабушка моя портниха, сэр. Она всю жизнь работала, обшивая других. А сейчас она слаба и немощна, и глаза у неё испортились. Она во всём полагается на меня, сэр, честное слово, сэр. Она просила меня отнести готовую работу по адресу… Ах, боже мой, что будет, если я не вернусь обратно!

– Всё будет хорошо, Гильда, – утешил её Плут.

Бедная гоблинша, сотрясаясь от рыданий, схватила Плута за руку.

– А эти ужасные волки! – дрожа, сопела носом Гильда. – Они лаяли, рычали. Они гнались за мной, сэр. И я… я подумала, что спрячусь под крышкой люка… – Гоблинша с шумом втянула в себя воздух. – А теперь ещё и это! – Слёзы ручьями побежали по её щекам.

– Ну, ну, не плачь, – уговаривал Плут. – Я тебя понимаю, я сам прошёл через это…

– Ах, сэр! – всхлипнула Гильда, бросаясь к юноше и обвивая его шею костлявыми руками.

Корзина качнулась, и где-то глубоко в сети подземных тоннелей раздался визг: пёстрые крысы затеяли грызню.

– Я верю в вас, сэр, – молвила гоблинша. – И теперь всё будет хорошо. Вы настоящий Библиотечный Рыцарь, у вас есть магические кристаллы. – Она крепче прижалась к нему.

– Конечно, теперь всё будет хорошо, – неуверенно ответил Плут, похлопывая её по спине.

Он посмотрел на потолок, утыканный шипами: все они были направлены остриём вниз. Провалиться в Гибельную Дыру оказалось проще простого, а выбраться из неё невозможно. Они попали в западню.

Мало-помалу Гильда успокоилась. Утерев глаза тыльной стороной ладони, она присела на покатое дно клетки.

– Ну и как там? – спросила она тихим голоском.

– Там – это где? – недоумённо отозвался Плут.

– На Вольной Пустоши, – пояснила Гильда. – Вы Библиотечный Рыцарь, значит, вы были там. Расскажите мне о ней. Говорят, там очень красиво. Бабушка сказала мне, что на Вольной Пустоши все свободны и равны, там нет голодных и никто никого не бьёт. Это самое прекрасное место в мире.

– Так оно и есть, – мечтательно протянул Плут. – Это как свет маяка посреди Дремучих Лесов. Вольная Пустошь действительно самое прекрасное место во всех Краевых Землях. Там растут сосны-великаны, вода в озёрах кристально чистая и прозрачная, а по ночам на небе высыпают звёзды – мириады ярких, светящихся точек.

Гильда робко глянула на него:

– Как вы думаете, я когда-нибудь попаду туда?

Плут наклонился и крепко взял её за руки.

– Я в этом уверен, – ответил он.

Гильда счастливо улыбнулась.

– Я тоже, – серьёзно сказала она. – Раз вы здесь, всё будет хорошо.

Наверху что-то загрохотало, послышался скрежет железа и топот сапог. Гильда замерла от страха.

– Они явились, – прошептала она.

Плут быстро нащупал карманы и положил назад небесные кристаллы, один – в левый карман, а другой – в правый. Потом поднял глаза. Высоко над ними крышка люка приоткрылась, и узкий лучик света проник в дыру. Потом щель, как ночное светило, быстро прошедшее все фазы – от тонкого серпа до полной луны, – расширилась, превратившись в круг. В дыре показалась чья-то крупная голова.

– Ну кто там у нас, а? – недовольным голосом пробурчал стражник. Головой он заслонял свет, бивший в глаза пленников. – Похоже, их двое. – Он хлопнул в ладоши. – Неплохой улов!

– Давай тащи их наверх, – раздался более высокий голос с властными нотками. – Надо посмотреть на них поближе!

Плут повернулся к Гильде.

– Всё будет в порядке, – произнёс он. – Обещаю тебе.

Гильда кивнула, глядя на него доверчивыми, широко раскрытыми глазами.

– Спасибо, сэр, – прошептала она.

Тут клеть дёрнулась и опустилась на несколько метров вниз. Гильда замерла, открыв рот. Плут схватил её под локоть одной рукой, а другой вцепился в плетёную стенку темницы. Сверху донеслась отборная брань, затем щелчок хлыста. Клеть перестала падать.

– Ты что, не понял, Крат? Тащи клеть наверх! – снова прозвучал рассерженный высокий голос. – Клянусь Небом, я тебя сварю на холодец! Тащи, придурок!

Эхо разнесло ругательства по подземным тоннелям. На крик отозвался нестройный хор летучих мышей и пёстрых крыс, поднявших тревогу. Гильда захныкала, крепко вцепившись в стенку клети. Сквозь отверстия между прутьями Плут смотрел, как клеть поднимается вверх по ржавой трубе, проплывает мимо предательской лестницы, рассчитанной на олухов. Наконец клеть остановилась у выхода на поверхность, возле люка.

В клеть опустили обитый кожей шест. Миновав нацеленные вниз шипы, он остановился над головой Плута. Раздался щелчок и шест превратился в тяжёлый, повёрнутый куполом вниз зонт. Пыхтя от усердия, стражник вытащил из клети раскрытый зонт вместе с шипами, напоминавшими лепестки ядовитого цветка.

В отверстие просунулась гигантская лапища. Плута схватили за шиворот и подняли в воздух. Гильда, уцепившаяся за его колени, тоже повисла над землёй. Плут смотрел в налитые кровью глаза громадного пучковолосого гоблина с поросшими шерстью ушами и массивной челюстью. Его лицо было испещрено глубокими шрамами – следами яростных битв, а тело прикрывали тяжёлые доспехи. Он всё ещё держал под мышкой крышку люка, которая была для него лёгкой как пушинка.

Позади стражника Плут разглядел фургон – напоминавшую птичью клетку маленькую крытую таратайку, сколоченную из дубоивовых досок. В колымагу были впряжены два живопыра. Тощий кучер на козлах – по всей видимости, кучко-гном – в одной руке держал вожжи, а в другой карандаш.

– Ну, кого поймали на сей раз? – просипел кучкогном и, облизав грифель, с готовностью занёс огрызок карандаша над обрывком коры.

Пучковолосый гоблин посмотрел на парочку пленников, зажатых в его кулаке.

– Большая рыбка и маленькая, – утробно гоготнул он.

– А нельзя ли поточнее, Крат? – проговорил кучкогном голосом, полным сарказма.

Крат задумался, нахмурив брови.

– Гоблина-утконоса поймали, – крикнул он вознице, который чиркал огрызком по куцему берестяному свитку, записывая сведения о пленниках.

– Мужской пол или женский? – спросил кучкогном.

– Вроде девочка, – ответил Крат. – А второй… – Он приблизил свою зверскую, тупую физиономию к лицу Плута, обдав пленника зловонным дыханием. – Да кто его знает, Миндип. – Дурацкая улыбка заиграла на толстых губах гоблина. – Может, парень, а может, девка. Ежели глянуть на одёжку, мы вроде словили Библитечного Лыцаря.

Кучкогном соскочил с козел и торопливо подошёл к гоблину.

– Ты уверен? – спросил он. – Библиотечный Рыцарь, говоришь? Дай-ка я сам погляжу.

Крат повернулся к напарнику и разжал кулак. Плут и Гильда грохнулись на землю к ногам кучкогнома.

– Не торопись с выводами, Крат, дурная ты голова. В торговле ты вообще не разбираешься. Если он Библиотечный Рыцарь, его можно дорого продать, понял?

Миндип нагнулся и принялся изучать Плута, пока тот лежал, скрючившись от боли, на грязной, заваленной булыжниками дороге.

Когда ухмыляющийся кучкогном оказался лицом к лицу с Плутом, пленник решил не упускать последний шанс. Он вскочил на ноги и вытащил меч.

Но кучкогном только рассмеялся.

– Ну-ну, – хохотнул Миндип. – Теперь я и сам вижу – Библиотечный Рыцарь. Можно не сомневаться, Крат. Бери его, и поаккуратнее, это ценный товар. А я позабочусь о девочке.

За спиной у Плута раздался утробный гогот пучковолосого гоблина. Грозно размахивая плёткой, Миндип двинулся влево. Хлыст просвистел в воздухе – вззык! – и Гильда взвизгнула от боли: конец плётки плотно обернулся вокруг её шеи.

– Сэр, помогите, – прошептала она, когда гоблин, затянув плеть потуже, потащил её к себе.

Оглянувшись, Плут увидел, как громоподобный гоблин поднимает руки, готовясь схватить пленника.

– Сэр, ух-хр-р-р… – задыхаясь, хрипела гоблинша.

Стоны Гильды не трогали кучкогнома. Плут понял, что надо действовать. Оглянувшись через плечо, юноша увидел, как Миндип тащит гоблиншу-утконоса к фургону.

В ту же секунду Крат набросился на пленника… Плут, отчаянно сопротивляясь, прыгнул в сторону и занёс меч над головой. Одним ударом он разрубил кожаную плеть, потом, атакуя Миндипа, вонзил клинок ему в живот.

Кровь обагрила каменные плиты мостовой.

Крат застыл, уставясь на раненого Миндипа, на мгновение воцарилась мёртвая тишина. Через секунду он, подняв голову, страшно завыл, глядя, как кучкогном, согнувшись пополам и хватаясь за живот, падает на мостовую.

– Миндип! – заорал он. – Ты ранил Миндипа!

Поросшие шерстью уши гоблина дрожали от ярости, глаза налились кровью.

– Беги, Гильда, – успел крикнуть Плут, снова поднимая меч.

Гоблин двинулся на пленника, размахивая тяжёлой крышкой люка: металлическая решётка со свистом разрезала воздух, описывая дугу. Плут вздрогнул, ноги его будто приросли к земле…

Хрясь!

Гоблин ударил Плута крышкой люка, и юноша упал наземь. Яркая вспышка света, затем холодный пот и, наконец, кромешная мгла.

* * *

Плут очнулся от толчка. Его куда-то везли: дребезжали колёса и колымага подпрыгивала, попадая в рытвины. Тело ныло, от качки раскалывалась голова. Плут оказался запертым в каком-то рыдване. Вокруг раздавались оханья и стоны.

Он медленно открыл глаза. Свет пробивался через плетёную крышу фургона, отбрасывая косые тени на арестантов.

– Эй ты, дубина! Смотри, куда прёшь! То яма, то кочка! – послышался грубый голос. – У меня от каждого толчка сердце замирает и кровь хлещет на новый плащ! Это ты во всём виноват, безмозглый тупица!

– Прости меня, Миндип. Я всё же поймал его! – ворчливо ответил возница.

Плут приподнялся, опираясь на локти. Голова трещала от боли – он чуть не вскрикнул. Рядом с ним на дне повозки лежал пожилой душегубец, его рыжие волосы давно поседели. Плут осмотрелся. Лица других пленников расплывались, превращаясь в блёклые пятна. У двоих эльфов ушки трепетали, как крылышки лесных мотыльков; громко храпел увалень-дуркотрог; чуть дальше сидело странное существо с чешуйчатой кожей, крохотными трубчатыми ушами и напоминавшим резиновую шину гребнем – от макушки до середины спины.

– Он очнулся, – пробормотал кто-то в фургоне.

– Да… Бедняга! Пришёл в себя как раз вовремя: сейчас ему покажут его новый дом. Санктафраксов Лес.

– Если только шрайки не доберутся до него первыми…

Плут вздрогнул, неловко повернувшись. Над головой, высоко в небе, с хриплым карканьем одиноко кружил белый ворон, будто вёслами разрезая плотный, густой воздух. Было непереносимо жарко и душно. Плут прикоснулся к левому виску, и пальцы сразу же окрасились полузапёкшейся тёмной кровью.

Повозка громыхала по оживлённым улицам. Полуоткрытыми глазами Плут смотрел сквозь поперечные рейки фургона на купцов, разносчиков, вооружённых солдат. Слышался разноголосый шум: грохот колёс, какой-то звон, глухие стоны, громкие выкрики и ежеминутный рёв клаксонов, от которого у Плута стучало в висках.

– Налево! Налево! – гаркнул кучкогном. – Давай сюда!

Пучковолосый гоблин натянул поводья, и бричка вкатилась в приземистую узкую арку, за ней раскинулась просторная площадь. Движение толпы, резкие звуки, пёстрые краски – даже воздух, казалось, дрожал от такой сумятицы. Фургон остановился, и гоблин-возница повернулся к арестантам.

– Поднимайтесь, лентяи! Шевелись, крысиное отродье! – заревел он. – Приехали!

Кучкогном, держась за живот, спустился на землю. Переваливаясь с ноги на ногу и болезненно кривясь, он добрался до задней стенки крытой повозки и отпер дверь. Пучковолосый гоблин, зажав в кулаке огромную палицу, забрался внутрь фургона. Плут беспомощно смотрел, как он вытаскивает за ноги старика душегубца.

Потом пучковолосый гоблин занёс волосатую лапищу над ним, но Плут отстранился.

– Я сам выйду, – пробормотал он.

Однако, встав на ноги, Плут почувствовал сильное головокружение, кровь струёй потекла из раны на голове, и он потерял сознание.

– Не будь ты таким ценным экземпляром, я бы давно перерезал тебе глотку, – гавкнул кучкогном, морщась от боли. Поставив галочку против имени Плута в берестяной ведомости, он позвал гоблина: – Эй, Крат, давай тащи его!

Пучковолосый громила схватил Плута за грудки и поволок. Когда гоблин вынимал его из колымаги, он ударился головой о притолоку. Потом Плута бросили на землю. В висках у него пульсировало, ноги не слушались.

– Этого – туда! – рявкнул кто-то, и два плоскоголовых гоблина схватили юношу под руки и повели прочь.

Мостовая горела у Плута под ногами. Гул на площади разрастался. Он слышал гневные окрики, вопли отчаяния; беспрестанный вой клаксонов всё перекрывал.

Стражники остановились.

– Вот и пришли, – громко сказал тот, что был слева. Плуту показалось, что в его голосе прозвучали уважительные нотки. – Библиотечный Рыцарь!

– А по нему не скажешь, – добавил другой. – С ним что-то не так…

– Оставьте его мне, – вмешался кто-то третий.

Пытаясь сконцентрироваться, Плут изучил фигуру, возникшую перед ним. Это был молотоголовый гоблин. Его лицо, покрытое шрамами, постоянно меняло своё выражение: оно то расплывалось, то как-то концентрировалось. Глаза бегали, а складки кожи на ушах дёргались взад-вперёд. Плут едва держался на нетвёрдых ногах. Его мучила изжога, голова кружилась. Площадь мельтешила перед глазами.

Молотоголовый гоблин потащил Плута за руку.

– Это Крат его так обработал, точно тебе говорю, – произнёс кто-то.

– Не знаю, что он с ними делал… – сказал другой.

Какая-то гора нависла над Плутом, он различил занесённую над ним руку и вздрогнул. Ему показалось, что в кулаке громилы зажат кинжал – с кинжала капала кровь! Неужели ему перережут горло?

Плут хотел закричать и не смог издать ни звука.

Нож опустился. Это не было холодное оружие, а всего лишь кисть, с которой стекала красная краска. Два взмаха – мазок по груди, потом другой, – и на лётной форме Плута появились вертикальные огненные полосы.

– Номер одиннадцать, – раздался голос, и Плута грубо толкнули в спину.

Земля, завихряясь и раскачиваясь, плыла перед глазами. Плута куда-то тащили. Он слышал странный звук – металлический скрежет и звяканье. Подняв глаза, увидел нависшее над ним какое-то хитроумное приспособление, расплывающееся радужным пятном. Ряд изогнутых крюков ослепительно сверкал на полуденном солнце: идущие ровной чередой по кругу, они были прикреплены к мощной цепи, что кольцом обегала вокруг деревянных столбов на высоте трёх-четырёх метров. На высокой скамье сидели плоскоголовые гоблины и крутили педали. Когда гоблины нажимали на педали, цепь вместе с крюками начинала вращаться.

Жёсткие лапищи схватили Плута и рывком подняли в воздух. Он почувствовал, как трещит кожа лётной куртки, когда ему за шиворот сунули крюк, острый конец которого чуть не продырявил ему затылок. Лапищи разжались, и он понял, что висит на крюке, болтая ногами в воздухе, а цепь совершала свой оборот вокруг столбов.

До ушей Плута доносились оскорбительные выкрики, нецензурная брань: зрители в толпе толкались, награждали друг друга тумаками, протискиваясь поближе к площадке, где на цепи вращали пленников. Лес рук, множество клювов, шпор и когтей… Цепь, дёрнувшись, перестала вращаться, и Плут увидел, как озверелое скопище зрителей бросилось к кому-то из пленников.

– Номер девять. Продаётся дрыготрог. Плечи широкие и сильные, зубы короткие. Идеально подходит для гужевых работ: можно впрягать и в телегу, и в бричку, и в дилижанс. Всего пятнадцать золотых…

– Я беру его! – заорал кто-то.

– Продано! Он ваш, сэр. – И сразу взвизгнул клаксон.

Рывок – и цепь снова двинулась. Плут беспомощно болтался в воздухе, как плохо выстиранная рубашка на верёвке для сушки белья.

– Номер десять. Кто купит плоскоголового гоблина? Хорошее приобретение для дома: самец, в самом расцвете сил… Можно использовать на тяжёлых строительных работах.

Публика заволновалась.

– Продано! – Пронзительный гудок разнёсся по площади. – Продано гоблину с повязкой на глазу!

Плут поёжился. Через несколько секунд и он пойдёт с молотка. Работорговец, подвесивший его на крюк, расхваливал свой товар.

– Номер одиннадцать. Молодой, здоровый, крепкий. Академик. Библиотечный Рыцарь, ни больше ни меньше. Отличный экземпляр, высшего качества, посмотрите сами!

Навозные мухи роем кружились вокруг головы Плута, садились ему на губы, ползали вокруг глаз, жадно присасываясь к капелькам пота. А Плут, висевший на крюке, даже не мог отмахнуться, будучи не в состоянии поднять руку. Он морщился, отплёвывался и ничего не мог поделать – злые насекомые терзали его. Плут устало закрыл глаза.

– Ну как тебе он? Нравится? – послышался чей-то скрипучий голос.

– Да не знаю, хозяйка, – прозвучал визгливый ответ. – Не будет с него никакого проку. Он и так уже еле дышит.

Плут с усилием разлепил веки и увидел двух долговязых шраек: одна – элегантная дама с пурпурным хохолком и костяной плёткой, другая – по виду компаньонка или служанка, с коричнево-серым оперением, знатная матрона вела её на поводке. Повернувшись прочь, роскошно одетая шрайка задрала клюв и принюхалась.

– Пошли, Марл, – сказала она, дёрнув за поводок. – Слишком дорого.

Плут с облегчением вздохнул, наблюдая, как пышнотелая шрайка со свирепыми жёлтыми глазами и острыми когтями удаляется прочь. Но юноша рано успокоился. Когда птицеподобные чудовища покинули торги, перед Плутом предстала мрачная фигура в чёрном плаще с белой эмблемой, на которой был изображён скалящийся Хрумхрымс.

– Сколько? – спросил Страж Ночи тонким дребезжащим голосом.

– Только для вас, сэр, семьдесят пять, – откликнулся торговец.

– Тридцать, – объявил Страж. – Он полуживой, а мой хозяин, Верховный Страж Ночи, предпочитает здоровых Библиотечных Рыцарей.

– Шестьдесят, – твёрдо ответил торговец. – Меньше не возьму.

– Ну что ж… – задумался Страж Ночи, лицо которого тонуло в складках капюшона.

У Плута холодный пот выступил на лбу. Его продали Стражам Ночи! Нет, не может быть! Только не это! Что угодно, только не это! Реальность уплывала от него всё дальше и дальше. В изнуряющей духоте Плуту казалось, будто всё это происходит не с ним, а он, Плут, лежит в гамаке, уютно завернувшись в тёплое одеяло…

– Семьдесят! – сказал кто-то.

– Продано!

Плут приоткрыл глаза. Рядом с работорговцем стоял покупатель, одетый в расшитый плащ с капюшоном. У него были крупные уши и печальные глаза, ладонь с растопыренными костлявыми пальцами напоминала жука-богомола. Он поочерёдно рассмотрел руки Плута – сначала левую, потом правую, – задумчиво поскрёб мозоли, изучил ногти, исследовал каждую косточку на пальцах и даже пощупал манжеты кожаной куртки.

– Годится, – объявил покупатель. – Пусть его доставят ко мне.

Послышался звон золотых монет, и работорговец надавил на клаксон.

– Номер одиннадцать! – крикнул он. – Продан Гестере Кривошип!

Тотчас же Плута сняли с крюка и опустили на землю. Ноги у него подгибались, но теперь он хотя бы мог свободно дышать: ворот кожаной куртки уже не впивался ему в горло.

Не успел Плут глазом моргнуть, как его подхватили дюжие детины, бросившиеся к нему по зову клаксона. Они проволокли его сквозь толпу и бросили наземь перед начальником колонны, таким же молотоголовым верзилой, как и они.

– Номер одиннадцать, – объявил начальник, возглавлявший караван рабов, оглядев Плута, и сделал пометку в блокноте. – Полный комплект. Поставьте его в самый конец цепи.

Плута потащили вдоль колонны несчастных созданий, скованных одной цепью и с деревянными колодками на шее. Когда замок на колодке защёлкнулся, Плут понял, что он потерял своё «я». Он стал никем. Кто-то купил его как вещь, и он, Плут Кородёр, перестал существовать. Теперь он имел только номер. Раб на цепи…

Начальник колонны щёлкнул плёткой.

– Вперёд! – гаркнул он.

Колонна рабов двинулась. Сначала они шли, спотыкаясь и шаркая, но мало-помалу их поступь обрела ритм. По обеим сторонам растянувшейся цепи пленников маршировали вооружённые охранники, отдавая громогласные приказы и щёлкая хлыстами. Плут плёлся вслед за остальными, еле переставляя ноги; шею стиснула деревянная колодка. Шум невольничьего рынка постепенно затихал, а впереди грозно маячила Санктафраксова скала с остроконечными пиками Ночной Башни на вершине.

Плут застонал. Его опять тащили туда, откуда он пришёл. В Санктафраксов Лес. Скорее всего туда.

На него накатила тяжёлая волна дурных предчувствий: что ждёт его впереди? Как и всех невольников, шагавших в караване, его заставят трудиться до полного изнеможения на строительстве подпорок для крошащейся Санктафраксовой скалы. Плут судорожно ощупал замок на деревянной колодке, пытаясь открыть его, но тщетно. Спасения не было. С того самого момента, как он принял решение уйти от преследователей через люк, где попал в ловушку, жизнь его полетела кувырком.

Земля была сухой от жары, воздух раскалённым. Плут бросил взгляд на прохладное голубое небо, где он ещё недавно летал на своём верном «Буревестнике». Сердце было переполнено восторгом от вольного полёта, свежего ветра, дующего ему в лицо, и тогда он даже представить себе не мог, как туго тем, кого вели на цепи.

«Теперь я один из них. Точка на поверхности земли», – мрачно подумал Плут.

Погружённый в печальные мысли, Плут не заметил, как невольничий караван свернул с центральной дороги, ведущей к реке. Только когда надсмотрщик заревел «Стой!», юноша понял, что находится в одном из самых богатых районов Нижнего Города. Здания были высокими и нарядными, и хотя пора расцвета безвозвратно миновала, здесь явно чувствовались следы былой роскоши и красоты.

– Пришли, – рявкнул надсмотрщик. – Отцепите одиннадцатого.

Плут сморщил лоб. Одиннадцатый? Да это же он! Кто же купил его?

Рабы жалобно стонали, звеня цепью.

– Стоять смирно! – заревел надсмотрщик, угрожающе поднимая хлыст.

Несчастные замерли.

Плоскоголовые гоблины отомкнули замок на колодке и поволокли Плута к маленькой двери в глухой стене высоченного сооружения. С первого взгляда Плут узнал здание. По фасаду гигантского строения, облупившегося и исцарапанного, на каждом выступе, на круговом цоколе, в каждой нише стояла статуя – десятки фигур на каждом этаже.

Дворец Статуй. Он выглядел совсем иначе, чем с воздуха: более величественным и более зловещим, – но ошибки быть не могло.

– Шевели ногами! – пробурчал плоскоголовый, ткнув Плута кулаком в спину.

Плут споткнулся о камень, лежавший у него на пути, и распростёрся на жёсткой мостовой.

Стражник схватил юношу за шиворот и рывком поднял на ноги. Дав пинка, препроводил к двери, и всё же Плут успел разглядеть, обо что он споткнулся.

На земле валялся раздробленный памятник одного из старейших членов Лиги, статуя упала с площадки верхнего этажа, тесно уставленной каменными изваяниями. Пустые, незрячие глаза патриарха глядели на Плута.

«Ты похож на меня, – подумал Плут. – Я тоже упал с высоты на землю».

Со скрипом отодвинулись засовы на внутренней стороне двери. Сперва нижний. Потом верхний. И дверь распахнулась с мягким щелчком.