Текст книги "Дойти до точки: Как преодолеть писательский блок и создавать тексты без мучений и боли"

Часть I
Подход

Существует соблазнительный миф, что если мы начнем писать в первый день, то со временем будем действовать все лучше и увереннее. Мой опыт говорит, что это просто неправда, потому что писательский труд – это перетягивание каната между желанием и страхом, и поэтому он гораздо больше похож на опасное движение зигзагом.

КЭТИ РЕНЦЕНБРИНК

1
Нарушайте правила
– они писаны не для вас

Шерил Стрэйд не назовешь лентяйкой. Ее книги регулярно попадают в списки бестселлеров, а по мемуарам «Дикая» (Wild) сняли фильм, номинированный на «Оскар». Она успешная писательница по любым меркам. Однако долгие годы Стрэйд находилась в творческом тупике, ничего не писала и жестко винила себя за то, что она «ненастоящая писательница». Но однажды Стрэйд осенила мысль, которая навсегда изменила ее жизнь.

Когда вы только начинаете писать – или просто учитесь делать что-то новое, – вполне естественно ориентироваться на других людей, которые уже добились успеха в этом занятии. Именно так поступила Стрэйд, так можете поступить и вы. Она посещала лекции в роскошных университетских залах и творческие встречи в книжных магазинах, чтобы поучиться у именитых авторов. Иногда эти занятия дарили вдохновение и приносили пользу. По словам Стрэйд, писатели часто делились «секретами» своего ремесла, словно раскрывали универсальные правила, высеченные на каменных скрижалях. Например, Стрэйд слышала рекомендации такого рода: «Я пишу каждый день. Если вы не пишете каждый день, вы не писатель»{10}10
  The Tim Ferriss Show, 'How to Be Creative Like a Motherf*cker – Cheryl Strayed. (#231)', 30 March 2017. https://tim.blog/2017/03/30/cheryl-strayed/.


[Закрыть].

Как и прочие слушатели, она поспешно записывала такие «правила», считая их евангельскими истинами. Будучи начинающим литератором, Стрэйд серьезно отнеслась к этому совету и попыталась следовать ему, но не смогла. Из-за своего характера она начала сомневаться в себе и своих способностях. Она очень хотела писать, но не могла делать это по чужим правилам. Ее переполняли страх и сомнение. Но однажды на нее снизошло прозрение: она поняла, что попала под влияние мифа.

КАК МИФЫ ФОРМИРУЮТ НАС

Когда мы занимаемся литературой, то зачастую погружаемся в мифы о писательстве и о самих себе. Иногда мы верим в эти мифы, потому что их (как это было со Стрэйд) транслируют люди, статусом и возможностями которых мы восхищаемся: другие писатели, преподаватели, наставники, руководители. Зачастую эти мифы формировались годами, и на них повлияло множество различных факторов: социальное давление, наша самооценка, воспитание и сравнение с окружающими нас людьми. Со временем мифы кристаллизуются и укореняются в нас, воздействуя на наше поведение.

Возьмем Майкла Легга – стендап-комика, который недавно пришел к нам с проблемой. Во время первого телефонного разговора с Крисом он назвал себя «неизлечимым прокрастинатором». Это был миф, укрепившийся в его сознании. Легг объяснял, что ему не хватает сосредоточенности и целеустремленности, он не знает, что делать, ведь он должен писать тексты – это его работа. «Может, я недостаточно стараюсь? – спрашивал он. – Может быть, я просто не в себе? Возможно, во мне что-то отключилось». Легг рассказывал, как он просыпался в страхе перед предстоящим днем. Каждое утро тащил себя к письменному столу и «пытался писать». Часами просиживал, вымучивая из себя слова. Расстраивался, что не написал ничего, что бы ему самому понравилось, отвлекался на Twitter, чувствовал себя виноватым из-за того, что отвлекся на Twitter, занимался бесконечными домашними делами, чувствовал себя плохо еще и из-за этого, гулял с собакой, снова садился за стол. Крису было очень жаль Майкла, когда тот рассказывал, насколько его изнуряет чувство вины. Дни складывались в недели, недели – в месяцы. Срывались дедлайны, упускались возможности. И все это время он винил себя за неспособность «приступить к делу». Но затем произошло нечто важное. В середине нашей учебной программы в электронном письме он сообщил, что понял всё о себе самом и тех взглядах, что определяли его поведение (подробнее об этом позже), – прямо как у Шерил Стрэйд.

Стрэйд (которой тогда не было и тридцати) застопорилась не потому, что ей не хватало таланта (об этом говорят ее дальнейшие успехи в литературе), и вряд ли можно сказать, что ей не хватало решимости и настойчивости: ее прославил трудный одиночный поход на 1770 километров по Тихоокеанской тропе[4]4
  Маршрут Тихоокеанского хребта (Тихоокеанская тропа) – пешеходный и конный туристический маршрут длиной более 4000 километров (от Мексики до Канады). Стрэйд прошла часть маршрута и описала это в книге «Дикая». – Прим. пер.


[Закрыть]; упорство – это ее конек. Но в те первые дни Стрэйд сомневалась в себе. Она чувствовала себя совершенно несчастной, потому что пыталась действовать по чужим стандартам и терпела неудачу. Сработала установка на данность, и, подобно Леггу, она пришла к убеждению, что определенный метод будет – и должен – работать для нее, потому что он работает для известных и успешных писателей, на которых стоит ориентироваться.

Обдумывая советы, которые она получила на тех первых встречах и лекциях, Стрэйд писала: «Если бы вы присмотрелись повнимательнее, то увидели бы, что этот мужчина – а это обычно был мужчина – сидит в своем кабинете, а жена приносит ему обед. Я бы сказала, что это просто не моя жизнь, меня никто так не обслуживает. Я подавала обеды другим людям. Я была официанткой»{11}11
  Там же.


[Закрыть]. Стрэйд оказалась в тупике, потому что пыталась (и не смогла) скопировать других – на другом жизненном этапе, с другими приоритетами, другими обязанностями; людей, у которых было больше свобод и привилегий, чем у нее на тот момент.

Стрэйд со своим скромным достатком принадлежала к рабочему классу. У нее не было никого, кто помог бы ей овладеть мастерством, – ни известных друзей, ни тех, кто предоставил бы ей помещение, чтобы писать. У нее не было никого, кто приносил бы ей обед. Имелись лишь работа официантки, стресс, обязанности и арендная плата. Мы рассказываем эту историю о первых шагах Шерил в литературе не с целью раскритиковать полученные ею советы – ведь их давали с самыми лучшими намерениями. Те писатели, несомненно, обладали талантом и упорством, и предложенный совет не всегда плох: ежедневный труд может принести хорошие результаты. Проблема в том, что он не всегда полезен. Когда Стрэйд поняла, что ей продали миф, она изменила подход. Она осознала, что нужно писать так, чтобы удобно было ей самой, соответствовало ее образу жизни, обязанностям и другой работе. Как мы увидим в главе 3, этот метод – писать нечастыми «приступами-запоями».

ДОГМАТ ЕЖЕДНЕВНОГО ПИСЬМА

Почему мифы, в которые мы верим, обладают такой властью? Одна из причин в том, что их в качестве истины преподносят нам люди, которым мы доверяем и которыми восхищаемся. В 1980-е и 1990-е годы большим влиянием обладал профессор Роберт Бойс, который изучал авторов с писательским блоком и снабдил догмат процесса письма печатью научной авторитетности. Бойс был настолько убежден, что ежедневный труд является лекарством от всех проблем с продуктивностью, что его научные работы иногда выглядят как патетические руководства по саморазвитию. Возможно, именно поэтому его идеи привлекли внимание. Он весьма критично относился к другим подходам и особенно ненавидел так называемое запойное письмо, связывая такой метод работы с депрессией и другими проблемами психического здоровья.

Хотя правила Бойса не оспаривались в течение многих лет и легли в основу десятков книг, в последнее время его труды подвергаются серьезной критике со стороны коллег-психологов и исследователей писательского мастерства. Хелен Суорд утверждает, что работе Бойса не хватает строгости{12}12
  Sword, Helen, '"Write every day!": a mantra dismantled', International Journal for Academic Development, 21(4), 2016. https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/1360144X.2016.1210153.


[Закрыть]. Она считает, что последователи кредо Бойса «писать каждый день» основывают свои советы на личном опыте и поэтому считают их универсальными. Ежедневное письмо работает для них – и поэтому они полагают, что оно будет работать и для всех остальных. Звучит знакомо? Исследование Суорд, охватившее свыше 1300 литераторов, показало, что их методы на самом деле гораздо более необычны и индивидуальны. Она не нашла никаких доказательств, что авторы, пишущие ежедневно, более продуктивны или успешны, чем те, кто действует иначе. Возможно, вас не удивит, что Бойс использовал в своем исследовании небольшие группы профессоров Нью-Йоркского университета, где он работал[5]5
  В статье Суорд упоминается, что исследование Бойса 1983 года о продуктивности методов работы опиралось на исследование всего 27 человек.


[Закрыть]. То есть он рассматривал людей, обладавших статусом, привилегиями и, возможно, большей свободой действий, благосостоянием и временем, нежели среднестатистический студент, измотанный младший преподаватель или подрабатывающая официантка. Мы верим в мифы и часто мыслим стереотипами, потому что жаждем ясности и простых ответов. Нам нравится руководствоваться правилами. Возможно, неприятно осознавать, что не существует «правильного» или «неправильного» способа писать, но благодаря этому вы можете почувствовать себя свободными.

ЕСТЬ МНОГО СПОСОБОВ ПИСАТЬ

Если десять лет преподавания чему-то и научили нас, так это тому, что методы, с помощью которых писатели приступают к работе, структурируют свой день и продолжают трудиться, столь же индивидуальны, как и они сами. Давайте рассмотрим несколько известных примеров.

Возможно, вы считаете, что всем писателям для работы нужны тишина и покой, но это не всегда так. Эссеист Элвин Брукс Уайт мог писать только посреди того, что он называл «карнавалом» семейной жизни. Уайт устраивался в комнате, в которой в основном протекала вся жизнь семьи. Он описывал ее как главную транспортную магистраль дома, служившую проходом в подвал, на кухню и в чулан; члены семьи постоянно разговаривали здесь по телефону. «Прислуга часто чистила ковер под столом, за которым я писал, но меня это никогда особо не раздражало», – рассказывал он в 1969 году журналу The Paris Review{13}13
  Gourevitch, Philip (ed.), The Paris Review Interviews, vol. 4, Canongate Books, 2009.


[Закрыть].

Некоторые писатели одержимы «приступами работоспособности» и могут заниматься одновременно только одним проектом. Майкл Льюис, автор таких бестселлеров, как «MoneyBall. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире» (MoneyBall. The Art of Winning an Unfair Game) и «Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы» (The Big Short. Inside the Doomsday Machine)[6]6
  Льюис М. MoneyBall. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013; Его же. Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы. – М.: Альпина Паблишер, 2011.


[Закрыть], признается, что полное погружение в работу отрицательно сказывается на его личной жизни. Льюис может писать только «запоями» и поэтому «мысленно отсутствует в реальности по нескольку месяцев». Единственный способ трудиться для него – опустить жалюзи и отгородиться от мира. «У меня потеют ладони, клавиатура становится совершенно мокрой. Кроме того, моя жена уверяет, что я хихикаю, когда пишу», – объясняет он. Льюис смеется и читает вслух диалоги – даже не замечая этого. «Между книгами я делаю большие перерывы», – говорит он{14}14
  Maran, Meredith, Why We Write. Plume, 2013.


[Закрыть]. Могу поспорить, что жена признательна ему за это.

Другим авторам нужен четкий распорядок дня. Писатель и художник Остин Клеон придерживается своего стандартного режима, даже когда путешествует или находится вдали от дома во время книжных туров. После завтрака с семьей он приступает к работе, усаживаясь за так называемый аналоговый письменный стол (всегда около 8:30 утра), где сначала собирает мысли в блокнот (всегда от трех до пяти страниц), а затем записывает идеи в дневнике. Потом он переходит к своему «цифровому письменному столу» и пишет в блоге час или два, отталкиваясь от уже записанных идей. В полдень – обед, а затем пятикилометровая прогулка. Отдавая творчеству утро, вторую половину дня Клеон посвящает тому, что называет «продажами», – административной работе, интервью, маркетингу и так далее. Все дни похожи друг на друга, за исключением второй половины четверга, когда он занимается информационной рассылкой. «Если я поработал с дневником, разместил пост в блоге, погулял и почитал книгу, день удался», – говорит он{15}15
  Dore, Madeleine, 'Austin Kleon: A writer who draws', Extraordinary Routines. https://extraordinaryroutines.com/austin-kleon/.


[Закрыть].

Некоторые писатели – настоящие педанты. Исабель Альенде утверждает, что 7 января – это «полный ад». Причина в том, что она может начать писать книгу строго в определенный день года – 8 января. После этого она пишет ежедневно, вставая с рассветом, включая выходные, до тех пор, пока не появится первый черновой вариант{16}16
  Maran, там же.


[Закрыть]. Другим писателям требуется более мягкий подход. «Я пишу, когда появляется желание», – замечает итальянская писательница Элена Ферранте{17}17
  Valby, Karen, 'Who is Elena Ferrante? An interview with the mysterious Italian author', Entertainment Weekly, 5 September 2014. https://ew.com/article/2014/09/05/elena-ferrante-italian-author-interview/.


[Закрыть]. По ее словам, у нее нет никакого графика работы и распорядка в целом: «Я пишу непрерывно и везде, в любое время». Но при этом она осознает, что ей требуется какое-то давление: «Если я не чувствую необходимости писать, то никакой собственный ритуал мне не поможет»{18}18
  Currey, Mason, Daily Rituals: Women at Work, Picador, 2019.


[Закрыть].

Некоторые литераторы должны тщательно все спланировать, прежде чем приступить к работе. Автор криминальных романов Джеффри Дивер тратит до восьми месяцев на исследования и наброски, прежде чем браться за книгу. Некоторые из его набросков могут занимать до 150 страниц и содержать все повороты сюжета. Дивер считает писательство скорее ремеслом, чем творчеством. Он начинает с заметок на стикерах, прикрепленных к доске, и постепенно переносит свой визуальный план в компьютер. Наличие столь подробного плана означает, что он никогда не страдает от писательского блока; кроме того, это помогает ему работать быстро. На первый черновик романа у него уходит примерно полтора месяца{19}19
  'Bestselling Crime Writer Jeffery Deaver On 150–Page Outlines, Knowing What Readers Want, and Studying the Greats', Writing Routines. https://www.writingroutines.com/jeffery-deaver-interview/.


[Закрыть].

КАК ФОРМИРУЕТСЯ ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ

В силу нашей профессии мы видим, как писатели верят в мифы о себе. Когда вы считаете, что существует только один способ сделать что-либо, вы отвергаете (или не рассматриваете) другие способы, полагая, что они не сработают. Такие убеждения (психологи называют их дезадаптивными) вредят нам. Они ограничивают нашу жизнь и наш выбор: в результате мы упускаем возможности, соглашаемся, что не способны на что-либо, или приходим к выводам, которые могут повлиять на ход нашей жизни.

Например, если вы решили, что относитесь к тому типу людей, которые никогда не доводят до конца свои писательские проекты, это часто забавным образом сбывается. Ваш внутренний критик обладает весьма избирательной памятью и отфильтровывает все ситуации, когда эти мысли оказывались ошибочными. Поэтому вы постоянно замечаете, когда отвлекаетесь или не заканчиваете проект, но забываете о тех случаях, когда вам удавалось сосредоточиться и закончить работу без проблем. Когда речь идет о том, как писать, мы часто мыслим стереотипами. Если вы уверены, что существует всего один способ писать (например, ежедневно в течение длительного периода времени), то зачем пробовать альтернативные подходы? Однако тем самым вы игнорируете другие методы и принимаете решения, основанные на своем убеждении.

Надеемся, чтение этой книги станет для вас путешествием, полным открытий. Наша задача – помочь вам выяснить, какие из ваших представлений о себе являются предположениями, а не фактами. Давайте вернемся к стендап-комику Майклу Леггу, который пришел к нам с твердым убеждением, что он «неизлечимый прокрастинатор». Во время первого занятия он был напряжен и встревожен, а в какой-то момент даже в отчаянии произнес: «Возможно, мне нужно все бросить». Однако в середине нашего курса Майкл прозрел.

Вот электронное письмо, которое он написал Крису:

Я понял, что не так уж сильно тяну время, как мне кажется. Ну, не совсем. Вот что я понял. Работа по дому – это что-то вроде разогрева перед тем, как сесть писать. Мне повезло, что каждый день приходится гулять с собакой. Это вынуждает меня вставать, выходить на улицу и двигаться. По сути, в это время я иду на работу. А потом, когда я возвращаюсь домой, я понимаю, что сразу сесть за стол – это не обязательно то же самое, что взяться за работу, и поэтому я оттягиваю это дело. Полистать соцсети, посмотреть выгодные предложения на Amazon, заглянуть в Google, чтобы узнать, жива ли еще Анджела Лэнсбери[7]7
  К счастью, на момент написания этой книги Анджела Лэнсбери еще жива – мы тоже любим гуглить. (Увы, в октябре 2022 года Анджела Лэнсбери скончалась в возрасте 96 лет. – Прим. пер.)


[Закрыть]. Однако отлынивание от работы включает также стирку, мытье кухни, уборку пылесосом и так далее. Не успеваю оглянуться, как уже занимаюсь уборкой, физически двигаюсь, размышляю в течение часа или двух и чувствую, что готов писать. Теперь я точно все сделаю. Я вижу прогресс. Он не быстрый, но все движется в правильном направлении, и это хорошо. К тому же моя корзина для белья всегда пуста.

Разве это не замечательно? Подумайте немного над письмом Легга. Он не проглотил какое-то волшебное зелье, которое улучшило его концентрацию. Не открыл секретный метод, обеспечивающий мотивацию и сосредоточенность. Он не вылечился, потому что лечить было нечего. Просто поменялось его мышление: он понял, что его устоявшиеся представления о себе оказались мифом. Давайте разберем его убеждения.

– Раньше Легг верил, что «настоящие писатели» способны часами сидеть за столом и трудиться. Поскольку у него это не получалось, он считал себя ненастоящим писателем. Когда комик осознал, что это миф, он начал писать более короткими энергичными сессиями. Это, в свою очередь, повысило его продуктивность и принесло радость.

– Раньше Легг думал, что ему нужно больше решимости и силы воли: он считал, что должен заставлять себя писать, концентрироваться и не отвлекаться. Но менее всего Леггу требовалось долгое сидение за столом; комик нуждался в изменении перспективы.

– Раньше Легг считал, что прогулка с собакой и уборка дома – это проявления прокрастинации и поэтому «неправильные» занятия, из-за чего он чувствовал себя плохо. Но Майкл изменил свое отношение к ним; он понял, что такая физическая деятельность может стать частью здорового писательского процесса, поскольку помогает ему размяться и обдумать идеи. В результате он перестал ощущать вину за письменным столом.

Фактическое поведение Легга почти не изменилось, однако полностью поменялся его взгляд на то, как следует писать. Поразмыслив над своими жесткими моделями мышления и поведения, Легг в итоге повысил продуктивность, улучшил свой подход к работе, стал спокойнее и счастливее. Кроме того, он закончил с трудом шедшую у него книгу «Клубника для свиней» (Strawberries to Pigs), которую опубликовал летом 2021 года.