Текст книги "Капитан Антракоз"

Глава 14
Неожиданный визит. – Просьба Крейка. – Призывание

Крейк поднял руку, чтобы постучать в дверь, и замер в нерешительности. Еще раз окинул взглядом освещенный фонарями извилистый переулок.

Вдоль мощеного проезда теснились друг к другу изящные узкие трехэтажные дома. Свежий воздух был наполнен соленым запахом моря. Из-за перекрестка доносились голоса горожан. Небольшой особняк, перед которым он стоял, ничем не выделялся – хозяин стремился не привлекать к себе внимания.

Крейк поправил воротник пальто и согнул пальцы, чтобы постучать костяшками по двери. Ладони у него вспотели, и кожа сделалась липкой. Все стало каким-то странным, будто он смотрел на окружающий мир через линзы фотокамеры. Во рту до сих пор ощущался резкий привкус виски. Сердце давало перебои. Это неприятное новое состояние случалось у него довольно часто, как правило, с похмелья.

Не следовало приходить сюда.

Он задумался о правдоподобном оправдании. Что, если вернуться и сказать команде, что он попытался, но, увы, без толку? В таком случае он не сделает никому ничего плохого. Возможно, даже лучше будет, если они вовсе не найдут Дракен.

Нет, он не станет лгать своим друзьям, как последний подлец. Это станет чересчур сильным ударом по его гордости.

Спивающийся неудачник-демонист! При чем здесь гордость?

Вспышка презрения к самому себе подхлестнула Крейка. Он постучал в дверь.

– Давай, – пробормотал он. – Когда человек не держит слова, он не имеет права называться мужчиной!

Послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился толстяк лет шестидесяти в парчовом камзоле, на носу у него поблескивало пенсне. Лысую макушку окружали жидкие седоватые волосы, длинными прядями ниспадавшие на шею. При виде Крейка он выпучил глаза.

– Тлен и проклятье, быстро в дом! – рявкнул он и, схватив Крейка за руку, втянул внутрь. Потом высунулся наружу, стал озираться по сторонам и с облегчением запер дверь.

– Рад видеть вас, Плом, – произнес Крейк, оправляя одежду и оглядывая прихожую. – Как поживаете?

– Вы меня не предупредили! – брызгая слюной, заявил Плом. – Есть же всякие способы… Письма, тайные встречи в укромных местах, маскировка! Надо соблюдать осторожность!

– Я обязательно учту это, Плом, – ответил Грайзер. – Но меня не видела ни одна живая душа. Полагаю, вы можете не волноваться.

Плом извлек из кармана платочек с кружевной отделкой и вытер лоб.

– К вашему сведению, я баллотируюсь в Совет канцлеров.

– Поздравляю.

Плом что-то пробурчал и устремился в гостиную.

– Даже малейший намек на скандал… Вы понимаете, что крошечная тень подозрения погубит меня окончательно и бесповоротно?

Крейк последовал за ним. Гостиная, как и прихожая, была отделана панелями темного дерева, на стенах висели портреты. Перед камином стояли два мягких кресла, а между ними располагался полированный столик. Плом приблизился к изящному винному шкафчику и вынул пробку из хрустального графина.

– Прошу прощения, – сказал Грайзер. – Я не стал бы вас тревожить по пустякам.

Плом налил бренди в два бокала и протянул один демонисту. Тот захотел устоять перед притяжением алкоголя – ему требовалась ясная голова, – но решимость сразу дала трещину. Кроме того, от ясной головы не будет никакого проку без крепких нервов, да и обижать хозяина отказом неразумно. Он сделал маленький глоток, и по всему телу растеклось тепло и ощущение благополучия.

– А в нашей Бухте Тарлок наконец-то провели электричество, – сообщил Плом, указав на люстру. – Настоящее достижение!

Крейк издал сложный звук, который должен был означать высшую степень одобрения. Но новость слегка устарела, ведь Грайзер прочел об этом в газете пару месяцев назад. Но именно поэтому он и пришел к Плому.

Когда он посещал Бухту Тарлок в прошлый раз, та освещались исключительно газом. Портативные генераторы, которые в отдаленных поселениях широко использовали для электроснабжения, здесь были запрещены. Правители живописного прибрежного городка находили их слишком громкими и дымными. И они построили небольшую бесшумную электростанцию, обеспечивавшую жителей энергией. Подобные станции давно возводили в крупных городах и, по мере того как техника дешевела, стали устраивать и по всей Вардии.

А Крейк был целиком и полностью за прогресс. Для того, что он задумал, требовалась бесперебойная подача энергии, а использование генератора чревато риском. Плом устроился в кресле, бросив нервный взгляд на окна: плотно ли закрыты шторы. Крейк сел в другое, грея бокал в ладони.

– Значит, вы стали политиком? – осведомился он.

– Надеюсь на это, – ответил Плом. – Меня поддерживают Тарлоки, а они основательно представили меня прочим аристократам герцогства. Я, грубо говоря, лошадь на бегах. Нынешний член Совета предложил несколько заведомо непопулярных мер и, несомненно, расстанется со своим местом. – Он пригубил бренди. – У меня высокие шансы, но до выборов – два месяца.

– Разве не опасно показываться на всеобщее обозрение? Вы вроде бы всегда старались быть незаметным.

– Я все просчитал, – объяснил Плом, – и теперь, вероятно, достигну высокого положения. Так я гарантирую себе безопасность от любопытных, которые могут докопаться до моих увлечений. Вы же сами понимаете, каков удел демонистов. В крайнем случае, если меня поймают, я избегну виселицы. – Его тон вдруг переменился, стал озабоченным и мрачным. – До меня дошли слухи о вас, Крейк. О вашем поступке. И о том, почему за вами охотится «Шакльмор».

Грайзер посмотрел на свое отражение в маслянистой поверхности бренди. Качнул бокал, чтобы оно исчезло.

– Люди много сплетничают.

Плом покачал головой.

– Крейк, кровь и сопли! Если такое вообще случилось…

– Это был не я! – резко произнес Грайзер. – Ну… да, я стал одержим. Временно. Я заглянул в бездну. Эксперимент не удался.

Плом вскочил с места и зашагал по комнате. Крейк уставился в пустой камин. Что будет дальше? Поучения? Обвинения? Его выставят вон? Это было бы наименьшим из наказаний, которые он заслужил. И, между прочим, тогда он не воплотит в жизнь план, с которым явился сюда.

Плом вернулся с хрустальным графином, добавил бренди в оба бокала и сел.

– У меня нет слов, – пробормотал он и потряс головой. – Цена, которую мы вынуждены платить за изыскания, она порой… ужасна.

У Крейка вдруг перехватило горло от совершенно неожиданного сочувствия.

– Что вы хотите? – прямо спросил Плом.

– Мне нужно воспользоваться вашим святилищем.

Хозяин пристально поглядел на него.

– Вам требуется эхо-камера, я угадал?

Демонист выдержал его взгляд, но промолчал.

– А я не осмелился применить ее на практике, – признался Плом дрожащим от возбуждения голосом.

– Я работал с одной, – буркнул Крейк. Его тон не оставил Плому ни малейшего сомнения в том, что результат оказался плачевным.

– И вы снова хотите испытать судьбу?

– Теперь я не допущу ошибки.

– А если у вас все же не получится?

– Не допущу, – твердо отчеканил Граайзер.

Плом нервно облизнул губы.

– У меня есть одно условие. Я буду присутствовать в качестве свидетеля.

– Нет…

– Я требую! – почти взвизгнул хозяин дома. – Здесь мое святилище!

Его маленькие глазки лихорадочно заискрились. Крейк вздохнул. Ему знакомо это выражение лица. Когда-то он и сам был таким. Пусть Плом сколько угодно прячется за маской дельца и политика, но, как и Крейк, он прежде всего демонист. Тайны иной реальности обладают мощной притягательностью. Грайзер заподозрил, что трагедия, связанная с ним, не только не оттолкнула собеседника, но, напротив, заставила его преисполниться уважением к незваному гостю. Крейк был замаран кровью. Он принес жертву Искусству, но не забросил его и вернулся, чтобы провести новый опыт.

Плом восхищался им. От этой мысли Крейку сделалось еще хуже.

– Вы возьмете на себя вторую линию обороны, – заявил он. – Нельзя допустить, чтобы он вырвался на свободу, если ему удастся ускользнуть.

Плом кивнул и выскочил из кресла.

– Начнем?

– Кстати, – поинтересовался Крейк. – У вас есть ружье?

Плом нахмурился.

– Есть. А что?

– Возьмите его с собой.

– Оружие? Но зачем?

Грайзер поднялся и направился к двери.

– Вы застрелите меня, если дело обернется плохо.

Плом устроил святилище в глубоком подвале своего особняка. Попасть туда можно было только через дверь, охраняемую демоном. Сверхъестественное существо при помощи могучего внушения отваживало посторонних от входа. Как и подобает серьезной научной лаборатории, святилище было превосходно оснащено. Гудели электрические лампы в абажурах. На стене висела грифельная доска, исписанная формулами, под ней разместился стол со сложным химическим оборудованием. Стеллаж был забит запрещенными книгами. На подставках и штативах стояли резонаторы и модуляторы. Приборы оказались гораздо больше и мощнее, чем портативные устройства Крейка. Плом не был стеснен в деньгах и не боялся тратить их на свою страсть.

Когда-то почетное место в помещении занимала круглая клетка, но хозяин задвинул ее в угол – поближе к переносным масляным светильникам. А посередине красовалась новая достопримечательность, опутанная толстыми проводами. Эхо-камера. Едва Крейк увидел ее, как у него больно стиснуло желудок.

Она напоминала батисферу – клепаный металлический шар с единственным иллюминатором в приделанном сбоку люке. Камера возвышалась на цоколе, прочные распорки подпирали ее с трех сторон. Тут и там торчали кабели.

Грайзер уставился в иллюминатор – внутри царила темнота.

Еще не поздно вернуться. Скажи, что ты не смог. Они поймут.

Но что его ожидает? Кем он станет для своей команды? Балластом? Ничтожеством, которое будут терпеть? Нет, ему хватило подобного отношения в собственной семье, в молодости. В те годы Грайзер смирился, потому что не любил и не уважал родственников. Но от Фрея, Джез и Малвери он такого не перенесет.

Он отказывается быть жалким. Лучше умереть.

И Крейк взялся за работу. Проверил кабели, ведущие к эхо-камере, удостоверился в том, что они подключены правильно. Потом внимательно изучил панель управления – она несколько отличалась от тех, которыми он пользовался раньше. Затем передвинул резонатор и соединил его проводами с разъемами на эхо-камере.

Плом занимался другими приготовлениями – выстраивал трехслойную защиту из осцилляционных сфер, импульсных устройств и резонаторных антенн. Все эти приборы чутко улавливали любые сигналы из эфира, а потом либо усиливали их, либо приглушали, либо вообще создавали новые. Крейк не мог не одобрить его скрупулезности, но втайне сомневался, что общепринятые методы удержат демона, способного вырваться из ловушки.

Он полистал книгу, просматривая формулы. Плом подошел к нему и, взглянув через плечо, насупился.

– Штудируете эхо-теорию? – нервозно спросил он. – Я думал, вы уже поднаторели.

– Не беспокойтесь. – Крейк захлопнул книгу. Ему требовалось хоть что-нибудь, позволяющее усмирить желание прыгнуть выше головы. Он действительно помнил наизусть все, что требовалось. Хотя в прошлый раз знания ему не очень-то помогли. – А помещение звукоизолировано? Здесь может быть шумно.

– О, да. В стены и потолок я вселил демонов. Посади сюда целый оркестр, и в гостиной ничего не будет слышно.

– Отлично, – пробормотал Грайзер. Он и сам использовал тот же метод – в винном погребе, где устроил свое святилище.

– Приступим?

– Включайте периметр, – сказал Крейк. – И что бы ни случилось, оставайтесь за ним. Невозможно предсказать, что мы выловим.

Плом кивнул.

– Желаю удачи. – Он отошел на несколько шагов и добавил, полуобернувшись: – Должен признать – вы храбрее меня.

И Плом отступил в угол, где находились приборы, предназначенные для создания защиты. Крейк почувствовал в помещении слабую вибрацию, которая постепенно перешла в тончайший визг, застывший на пределе слышимости. Вскоре воздух буквально ожил, в нем обнаружилось множество звуковых завихрений и петель. Невидимый диссонанс должен был сбить с толку, отбросить или уничтожить любого демона, если бы тот вырвался из эхо-камеры.

Хотя, если честно, это предположение основывалось на опытах со слабыми созданиями, а их-то можно обуздать испытанными средствами. Но эхо-теория давала доступ к безднам, где обитали самые жуткие существа. Хитрые и умелые. Их восприимчивость к средствам незрелой науки соперников-людей зависела от собственной силы и сноровки.

Почему же он, Крейк, не попытался применить другие методы? Например, сконструировать следящее устройство наподобие кольца, которое носит Фрей. «Жучок» привел бы их к шару. Существовало множество безопасных приемов, которыми он свободно владел.

Но нет, ничего не получилось бы. Сначала необходимо иметь сам шар, чтобы создать при помощи одной и той же процедуры двух идентичных демонов. И будь шар в его распоряжении, вряд ли возникла бы необходимость его искать. Возможно, Крейку удалось бы усовершенствовать свои методы и решить задачу по-другому. Но время поджимало. Оставался только один путь: поймать умного демона, который бы ответил на его вопрос. И, конечно, не оплошать самому.

Но имелась и иная причина. Порожденная непреодолимым яростным упрямством, скрывавшимся в глубине его души. Он хотел вновь оказаться лицом к лицу с эхо-камерой. Будь он проклят, если позволит себе и дальше бояться ее.

– Готов, – собщил Плом.

Крейк подошел к резонатору, подсоединенному к эхо-камере. Его предстояло аккуратно настраивать, руководствуясь данными, которые Грайзер записал в дредноуте. Хотя из-за нападения зверолюдей он не завершил подсчеты, но определить частоты все же успел. Этот набор частот – неповторимый, как отпечаток узора человеческого пальца, следовало использовать для идентификации.

– Готов, – отозвался Крейк и взялся за крайний верньер на пульте. Плавно повернул его, и басовитое гудение, доносившееся из эхо-камеры, усилилось.

Он закрыл глаза. Ситуация повторяется… Предчувствие скорой беды сделалось почти неодолимым. Он знал, кто находится в конце пути.

Она.

Крейк медленно поворачивал верньеры. Все нужные диапазоны он заранее выверил и запомнил. Они лежали в давно изученной области Искусства. Но это не вселяло в него уверенность. В прошлый раз он тоже позаботился о защите, но как все обернулось…

«Нет, – одернул он себя. – Тогда ты допустил ошибку. Вызвал чудовище и не отпустил его обратно. Захотел стать первооткрывателем».

Он продолжал работать с регуляторами, начиная с верхней и нижней границы и постепенно сближая их. Попытался расслабиться. Но вовсе не одно из пяти основных человеческих чувств сообщило ему об улове.

На него вдруг нахлынуло мощное, подавляющее ощущение, что за ним наблюдают. Он будто начал играть с демоном в кошки-мышки.

Каждый демон схож с обширным сложным созвучием, в котором имеются основные и дополнительные ноты. Если верно их подобрать, то результатом станут крепкие зацепки, а они-то позволяют человеку вводить добычу в резонанс с «обычным» земным миром.

В помещении внезапно сделалось темнее и холоднее. По коже побежали мурашки.

Есть! Крейк отыскал нужный диапазон. Он открыл глаза и посмотрел на пульт.

Чудовищно!

– Ну, как? – спросил Плом с противоположной стороны святилища.

Крейк несколько секунд таращился на циферблаты.

А ты справишься? Сможешь вытащить его сюда? Да еще и с таким свидетелем, как Плом! Кровь и сопли! Какую роскошную статью они напишут в тайных журналах!

Он резко одернул себя. Неужели ты еще не научен горьким опытом? Что за необузданные амбиции?

– Ничего, – ответил он и сбросил настройку. На сей раз он не допустит ошибки.

Он начал все заново. Демоны колебались, метались, постоянно меняли диапазоны и ускользали. Лишь через полчаса он наткнулся на одного, который пребывал в покое. Он был мелким, находился ближе к верхнему регистру, и Крейк зацепил его. Потом стиснул интерферирующими частотами, не позволяющими ускользнуть в инфразвук, и приступил к распознаванию истинных резонансов. Демон сопротивлялся, но Грайзер был настойчив, и у демона оставалось все меньше пространства, где он мог бы маневрировать.

Из-под волос на лоб стекал едкий пот. Крейк углубился в работу и полностью сосредоточился на задаче. Он слегка улыбнулся уголками губ.

– Не уйдешь, – приговаривал он. – От меня ты не уйдешь.

В святилище сгущалась атмосфера нереальности. Не передаваемое словами ощущение чуждости. Здесь творилось что-то неладное и странное. Присутствие существа из эфирного мира будоражило все инстинкты на подсознательном уровне.

В эхо-камере что-то громыхнуло. Крейк подскочил.

– Клянусь Всеобщей Душой, он там! – ахнул Плом.

Крейк махнул на коллегу рукой, чтобы тот заткнулся. Поспешно взглянул на приборы и вывел на ноль показатели последних определенных им частот. Из-за небрежности демониста пленник мог сбежать или вырваться на свободу, а этого нельзя допускать ни в коем случае.

Очередной звонкий металлический удар. Крейк смахнул пот с глаз и повернул верньер.

Попался!

В металлической сфере загремела барабанная дробь. Грайзер перекинул рычажок и послал в камеру какофоническое сочетание частот, усиленное до невыносимой громкости. Демон взвыл от страха и боли, он визжал так громко, что Плом зажал уши ладонями.

Крейк вернул переключатель в исходное положение, и вопль смолк.

– Я знаю, что ты слышишь меня, – четко произнес он, обращаясь к пленику. – Повинуйся!

Тот не ответил.

Грайзер щелкнул другим рычажком и включил резонатор. Эхо-камера заполнилась звуками, которые он записал, когда изучал металлический шар.

– Я ищу это, – заявил он. – Скажи мне, где оно находится.

Крейк ждал. Эхо-камера гудела. С того места, где находилась панель управления, иллюминатора было не видать. А Грайзера прямо обуревало желание заглянуть в маленькое окошечко. Однако он помнил, что случилось в прошлый раз. Взгляд демона способен ввергнуть человека в безумие.

«Осторожнее, – думал он. – Работай. А любопытство удовлетворишь позже».

В камере опять громыхнуло, удар вполне мог помять металл. Затем раздался грозный рокот, от которого кровь стыла в жилах. Грайзер щелкнул переключателем, и рокот сразу перешел в визг. Пытка продолжалась дольше.

– Ты сделаешь то, что я требую! – прорычал демонист сквозь стиснутые зубы.

Рычажок вернулся в прежнее положение. Настала тишина, только защитный периметр Плома еле слышно попискивал. Крейк чувствовал, как с перебоями билось его сердце.

А потом послышались иные звуки. Из камеры донеслось бульканье. Быстрое, отчаянное полузадушенное дыхание.

Грайзер похолодел. Так было и в его святилище, в ту роковую ночь.

Поверни рычаг и вышвырни его обратно в эфир!

Но он медлил. Ведь сейчас ему необходимо увидеть. Его толкало непреодолимое стремление. Наверняка все не очень страшно. Это же – простой фокус, трюк демона.

Он отступил от пульта управления и приблизился к лицевой стороне эхо-камеры. Плом, скрючившийся над приборами, наблюдал за Грайзером.

Клокочущие звуки продолжались.

Он заглянул в иллюминатор.

В камере находилась маленькая девочка. Она лежала на спине, повернув запрокинутую голову, и смотрела на него с испуганным изумлением. Ее волосы, губы были заляпаны кровью, а белая рубашка промокла насквозь. Кровь текла из ран, зиявших на руках, поперек ключицы и даже в волосах на голове. Она часто и коротко дышала, пытаясь вобрать воздух в пробитые легкие.

Его племянница.

Почти не сознавая, что делает, Крейк испустил вопль ужаса. На него нахлынула слабость, и он едва не упал в обморок. С затуманенными от слез глазами он отшатнулся от иллюминатора и споткнулся об один из толстых кабелей, присоединенных к эхо-камере. Брызнули искры, раздался треск, и разъем наполовину выскочил из гнезда. Грайзер мгновенно пришел в себя. Оцепенение покинуло его. Демонист кинулся вперед, схватил разъем обеими руками и воткнул обратно в гнездо.

Затрещал электрический разряд, и лампы в святилище погасли.

– Крейк! – крикнул Плом. – Как вы?

Воцарился непроглядный мрак, и в подвале резко похолодало. Крейк полез в карман за спичками. Он всегда носил их при себе, на случай, если ему захочется покурить, что бывало крайне редко.

– Крейк!

– Не двигайтесь! – ответил тот. – Не бросайте пульт! Иначе он нас достанет!

Он вспомнил о масляных светильниках, которые видел в углу. Чиркнул спичкой. Огонь осветил его руки, пар, валивший изо рта и изгиб бока эхо-камеры.

– Крейк! Крейк, чтоб вас!.. Говорите же!

– Следите за приборами! – рявкнул он.

– Где вы? – Голос Плома прозвучал слабо, будто издалека.

– Будьте на месте! – проорал демонист. Ответа не последовало.

Он осторожно обошел эхо-камеру и направился в глубь просторного святилища, надеясь, что угадал нужное направление. На ходу он зажег новую спичку, боясь хоть на мгновение остаться в полной темноте. Пламя показалось тусклым и блеклым.

Его нога что-то задела, он наклонился. Покрытый пылью, давно не чищенный светильник. Он схватил его и поднес спичку к фитилю. Тот зажегся сразу, алый язычок вытянулся и разогнал тьму. Крейк выдохнул, чувствуя, как дрожат губы, выпрямился и оказался лицом к лицу с Бесс.

При виде огромного неподвижного голема он непроизвольно схватился за сердце. Она не может находиться здесь! Но спустя минуту Крейк понял – с ней что-то не так. Ее глаза погасли. Бесс действительно не было в святилище. Имелась только бронированная оболочка с кабелями. И они тянулись к эхо-камере.

Точно, как в тот раз, когда я вложил жизнь в металлические доспехи.

Он отвернулся и поднял фонарь. Свет озарил расширяющиеся кверху каменные колонны, соединенные арками. Крейк узнал это место. Прежде здесь помещался винный погреб, но, в конце концов, подвал достался ему. И он переделал его в святилище. Именно тут он создал саблю, которую сейчас носил Фрей, и свой золотой зуб. Собрал голема. И совершил преступление, напрочь погубившее его прежнюю жизнь.

«Демонические штучки, – говорил он себе. – Он издевается надо мной».

Но реальность расплывалась перед глазами.

Дрожа, он направился обратно к эхо-камере.

В помещении было тихо. Умолк электрический гул. Стук его ботинок гулко разносился под заиндевевшими сводами.

Что он хочет?

Крейк оказался перед лицевой стороной эхо-камеры. Дверца-заслон, удерживающая демона внутри, была приоткрыта.

Крейк протянул руку и распахнул дверцу. Собрался с духом и посветил внутрь.

Пусто.

Он услышал позади надсадное, клокочущее дыхание.

«Нет, – молча взмолился он. – Умоляю. Не заставляй меня снова видеть ее».

Что-то стало капать на каменный пол, и Крейк взглянул вниз. В его руке был окровавленный нож для разрезания писем с эмблемой университета на рукояти.

Он закричал от душевной боли и швырнул его на пол. Раздалось шуршание. Он крутанулся на месте, но никого не обнаружил.

– Будь ты проклят! – закричал он. – Ты не тот демон!

Не тот, который вселился в него и заставил семнадцать раз проткнуть племянницу ножом.

А потом в темноте зазвучала детская речь.

– Зачем ты сунул меня сюда, дядя Грайзер? – спросила она.

Грайзер, стиснув зубы, озирался вокруг, отчаянно пытаясь отыскать источник голоса. Он знал, что это – ложь, но слезы все равно струились из его глаз. Он не мог с собой совладать.

– Зачем ты сунул меня сюда? – повторил навязчивый голос. Потом громыхнул металл, доспехи качнулись вперед и с грохотом повалились. Кабели выскочили из разъемов.

– Тебя там нет! Как ты смеешь притворяться! – орал он.

Но чувства уже не подчинялись ему. Ведь он сам положил Бесс в эхо-камеру, когда она умирала, и ее дух пересадил в доспехи. Но он торопился, да и процедура оказалась ему не по силам. Бесс застряла на полпути. То, что осталось от нее, было примитивным созданием. Зверюшка, а не девочка, которую он знал. Постоянное напоминание о его преступлении.

– Дядя, мне одиноко. Когда это закончится?

– Ах ты, тухлый ублюдок! – буквально завизжал Крейк. – Я любил ее!

– Дядя, мне трудно думать. Зачем ты так поступил со мной?

Грайзер подавил рыдания, рвущиеся наружу.

– Почему я не умерла? – произнесла она.

– Я любил ее! – пытался протестовать Крейк.

– Как ты мог? – прошептала она прямо ему в ухо. Он в панике обернулся.

Она была рядом и тянулась к нему, вся в красных потеках. Из открытых ран Бесс, пульсируя, лилась кровь. Но глаза смотрели моляще.

– Как ты мог?

Он завыл, и фонарь, мигнув, погас.

У Крейка перехватило дыхание. Чувствуя, что впадает в истерику, он стал скулить, полез за спичками и уронил их на пол. Встав на колени, принялся шарить вслепую, ожидая, что призрак прикоснется к нему. Но его пальцы наткнулись на коробку. Уняв дрожь в руках, Грайзер чиркнул спичкой, поднес крохотный огонек к фитилю, и в промерзшее помещение вернулся свет.

Бесс исчезла. Но прямо перед ним, как обвинение, лежал нож для писем.

Крейк поставил светильник на пол. Его сотрясали рыдания, и каждое он ощущал, как мощный удар в грудь. Он продолжал стоять на коленях. Вряд ли у него когда-нибудь хватит сил подняться.

– Я думал, что справлюсь, – бормотал он между всхлипываниями. – Ты не должна была оказаться здесь.

– Тс-с-с-с, – послышался бестелесный голос. – Ты знаешь, что должен сделать.

– Я не мог позволить тебе умереть.

– Тс-с-с-с.

Его пальцы сомкнулись на рукояти ножа. И вдруг Крейк проникся ощущением покоя. Да, все просто. Завершение постоянного, убийственного страдания, в которое ввергала его память.

– Дядя, ты достаточно страдал. Пора отдохнуть.

Ему понравились ее слова. Они означали, что она благословляет его, а как иначе их понимать? А он действительно слишком устал…

Он поднес нож к шее и приложил лезвие к артерии. Один быстрый надрез в нужном месте, и он навсегда уснет. Крейк уже забыл, когда он в последний раз хорошо спал.

– Теперь нажми! – прошелестел голос. – Давай!

Крейк почувствовал, как по его горлу побежала струйка крови. Он надрезал себе кожу. Он зашел так далеко, почему бы ни сделать еще один шаг?

Он набрал в грудь воздуха и сосредоточился.

– Спокойной ночи, дядя, – произнесла она.

И Крейк остановился. Верно. Одно быстрое движение, и он уйдет на отдых. Но Бесс-то останется.

А кто тогда спасет ее?

Он убрал нож от горла. Тот выпал из его руки и, зазвенев, упал на каменный пол.

Покой. Грайзер не заслужил этого.

Он поднялся на ноги.

Демон, заставивший его зарезать племянницу, вовсе не случайно помиловал Крейка. Он хотел наказать его страданиями за самонадеянность и гордость. И Крейк проводил день за днем в душевных муках. Пытаясь избегнуть смертного приговора, он погубил себя. Отказавшись оставить ее умирать – обрек их обоих на долгое жалкое существование. С тех минуло лишь два года, а он почти сломался.

И сейчас, когда ему представилась возможность освободиться, он не мог ею воспользоваться. Бесс жива. Он целиком и полностью отвечал за нее.

Три месяца он скитался в пьяном полузабытьи, пока не заставил себя немного собраться, после чего и отыскал «Кэтти Джей». Жизнь на корабле как-то возродила его, но после событий в Водопадах Возмездия он опять покатился вниз. Крейк отгораживался от своей боли, вместо того чтобы бороться. Он постоянно собирался что-нибудь предпринять насчет Бесс, но почему-то ничего не сделал. Он боялся неудачи. Опасался лишиться относительного комфорта, которым обладал как член команды. Вдруг он останется в одиночестве? Но Крейк знал, что решить чудовищную задачу способен только он.

И, находясь в полушаге от самоубийства, он отказался от этого. Хотя он никогда не сможет искупить содеянного, но надо жить дальше. Остается единственный выход. Нужно завершить дело.

От такой мысли у него в груди словно огонь вспыхнул. Он должен нести свое бремя. Покончить с собой значило бы трусливо сбежать. А Грайзер Крейк не был трусом.

– Дядя, что ты натворил? – прошептал голос. И Крейк увидел ее. Она лежала точно так же, как тогда, с недоуменным выражением на лице. Она не поверила в случившееся ужасное предательство. Окровавленная, еле дышащая, парализованная болевым шоком.

От зрелища умирающей Бесс у него из глаз хлынули слезы. Губы затряслись, он вновь оказался на грани истерики. Но Крейк взял себя в руки. Сделав глубокий прерывистый вздох, он посмотрел на нее.

– Да, – прошептал он. – Это сделал я.

Он поднял ее и прижал к себе. Скользкое тельце в висящей лохмотьями рубашонке было невесомым. Бесс забилась в его руках, попыталась оттолкнуть, но он не выпустил ее. Теплая кровь текла по его шее и рукам.

– Не беспокойся, – ласково произнес он. – Дядя Грайзер все исправит. Обещаю тебе.

Она принялась кричать и плакать. Колотила и царапала его. Но он крепко держал ее, и чем яростнее ребенок боролся с ним, тем обильнее лились его слезы. Сейчас он совершенно не замечал боли. Пока Бесс находилась в его объятиях, он мог вытерпеть все, что угодно.

Ее рыдания сменились оглушительным крещендо, а потом темнота взорвалась и превратилась в хаос.

– Крейк! – закричал Плом.

Девочка исчезла. По святилищу гулял ураган, швыряющий аппаратуру из стороны в сторону. Раздавалось ужасающее рычание и металлический треск.

Грайзер схватил масляный светильник. На полу лежало острое лезвие, испачканное его кровью. Секунда – и нож подхватило ветром, потащило по полу, и он пропал виду.

А где же Плом? Наконец Крейк обнаружил его: Плом скорчился у панели управления и отчаянно крутил ручки, стараясь сохранить защитный барьер.

– Камера! – крикнул он.

Борясь с ветром, Крейк направился к сфере. Она подпрыгивала на трех опорах, ее стенки уже помялись изнутри под ударами заключенного в ней демона. Но дверца оставалась плотно закрытой. Когда Грайзер проплелся мимо иллюминатора, демон оглушительно взревел. Огонек масляной лампы на мгновение выхватил из тьмы нечто невообразимое, состоящее из глаз и зубов. А потом Крейк оказался возле пульта. Нашел трясущимися пальцами переключатель. Щелкнул им.

Получив мощный импульс мучительных звуковых частот, демон завизжал. Крейк вновь взялся за верньер. Он хотел причинить сидевшему в камере чудовищу как можно больше боли и разорвать на части. Если он повернет регулятор, так и случится – разночастотные импульсы порвут противника на клочки.

Но Крейк передумал. Он будет терпелив. И команда «Кэтти Джей» надеется на него. Поэтому он перебросил рычажок в прежнее положение. Ветер утих. Включились электрические лампочки, они потрескивали, слегка мигали, но все же озаряли святилище.

Крейк отбросил с потного лба прилипшие волосы и перевел дыхание.

– Вы в порядке? – спросил Плом, стоявший на коленях около пульта.

– Живой, – ответил он. – А вы?

– Цел и невредим, – сообщил Плом дрожащим голосом и помахал револьвером, который взял с собой по просьбе Крейка. – Значит, можно вас не убивать? – через силу пошутил он.

– Полагаю, что да, – согласился Грайзер. Он опять злобно щелкнул переключателем и немного послушал вой демона. Затем подошел к эхо-камере, остановился перед иллюминатором и заглянул внутрь.