Текст книги "Илсилензио. Фиалки не молчат"

Действие второе

Не вздумай плакать. Утонешь в слезах, не заметив рядом спасательный круг.

Глава 15

На следующий день я обнаружила, что книга исчезла. Просто-напросто исчезла. Я пыталась успокоить себя тем, что это не из-за того, что весь вчерашний день я к ней не прикасалась, ведь в правилах ничего подобного не было упомянуто. Но с каждым часом моих старательных поисков паника продолжала нарастать.

Это послужило мне уроком. Эта маленькая утренняя потеря заставила меня вспомнить о том, что сейчас для меня действительно важно. Я не должна забывать о том, во что ввязалась.

Сегодня родители решили оставить нас с Софи на целый день одних, а вечером к нам должен присоединиться Билл. Они подумали устроить себе свидание как в старые добрые времена, когда они, будучи студентами, сбегали с занятий и просиживали целыми днями у какого-то столетнего фонтанчика. Мама кидала в него монеты, веря в исполнение всех своих мечт, ведь была вечным любопытным ребенком. Этим мы с ней похожи. Этим она и очаровала папу. Ей же он нравился за изысканную романтическую философию, о которой он частенько задумывался на лекциях по психологии.

Такие разные и в то же время похожие между собой. И вот спустя столько лет они все еще вместе. Трудно представить более искренние отношения. Ссор было мало, взаимопониманий не так много, зато с каждым нежным прикосновением или фразочкой мама вся светилась изнутри, словно ей снова восемнадцать, а папа улыбался своей редкой чарующей улыбкой. «Обычно он серьезен и пытается не показывать на людях свои чувства, но это мне даже нравится, – говорит мама с детской жизнерадостностью и нескрываемым энтузиазмом. – Мы как Инь и Ян. Идеально дополняем друг друга».

Сначала они хотели оставить нас одних только на вторую половину дня, но все же изменили план. Они убежали еще рано утром, предупредив, что вернутся только к утру.

Я должна была догадаться, что Софи забрала «Илсилензио». Я успела ворваться к ней в комнату очень даже вовремя. Подготовив все свои фломастеры и карандаши к работе, она сидела склонившись над книгой и с блестящей ручкой в руках. Еще чуть-чуть, и на невидимом для других тексте книги могли бы появиться рисунки принцесс, пони или Пухли из «Гравити Фолз», которым разрисованы все ее альбомы. Как только она меня заметила, взгляд Софи с радостного сменился на серьезный и умный.

– Во-первых, ты им даже не пользуешься, он совершенно пустой, – жуя колпачок ручки, прояснила она мне. – А во-вторых, я еще не успела нарисовать Пинки Пай, так что у тебя нет весомых доказательств, чтоб меня наказать.

В этом она похожа на папу.

А я на маму – с безграничным желанием самой разукрасить с сестрой какую-нибудь страницу в раскраске.

Если честно, для меня подобные дни являлись самыми лучшими. Я проводила все свое время с любимой младшей сестрой, не отходя от нее ни на шаг. Мы смотрели мультфильмы, играли в настольные игры, я пекла для нее шоколадные печенья, плакала, смотря «Короля Льва», и изображала пение русалочки Ариэль.

Такие моменты бесценны. Тогда мне одновременно и хорошо, и грустно, ведь мне совершенно не хочется взрослеть.

Различия в нашем с ней поведении пугали. Наша схожесть в характере с родителями пугала еще больше. Иногда мне казалось, что это Софи намного старше меня, хотя ей всего пять лет.

На похоронах Мэгги Софи стояла напряженней всех остальных. Тогда мама спросила ее, все ли в порядке.

– Зачем мы здесь, если тело Мэгги не нашли? В гробу будет пусто? – спросила она без капли смущения. Все эти жуткие разговоры ее не пугали. Вся семья с Софи была крайне честна, ведь от нее невозможно что-то скрыть. С ней можно было даже обсудить любые вопросы, а на грани неприличного и неразумного ей было все равно.

– Так нужно, – мама тихо прошептала ей, надеясь, что их не слышат другие люди.

Поправив бантик на своем темном платьице, Софи безнадежно покачала головой:

– В этом мире так много бессмысленного. Иногда я не понимаю, для чего вы сами все усложняете.

И это было самое умное, что я когда-либо могла услышать от ребенка. Да и вообще от человека любого возраста.

В тот день от ее слов я впервые улыбнулась после смерти Мэгги. Хоть и улыбка больше походила на задумчивую ухмылку. Тогда я вдруг поняла, что хочу, чтобы Софи всегда была такой, чтобы не становилась старше.

Иногда меня поражает, когда дети понимают мир лучше взрослых. А затем, с годами, этот же мир притесняет их к привычным жизненным стандартам, заставляя влиться в серую массу остальных людей. И они уже не размышляют о несправедливости бытия и, смеясь, не мечтают о чем-то по-настоящему глупом и забавном, а лишь работают, мчатся в толпе, мечтая лишь заполучить разрешение на работе хотя бы на один отпуск в год. А настоящие, реальные мечты они оставляют в детстве или возвращаются к ним по ночам, мучая себя этим бессонницей, а к утру эти мысли забываются.

И это лишь мое мнение. Мнение со стороны. Мнение семнадцатилетней девушки, а в душе ребенка, который до смерти боится взрослеть.

Шел девятый час, а Билл так и не появился. На улице темнело, в окнах постепенно выключался свет. Я понимала, что он уже вряд ли придет. Может, забыл, а может, просто не хочет возиться с ребенком. Это в его духе. В конце концов, я не против окончить этот замечательный день без него.

Софи хотела, чтобы мы все втроем пересмотрели «Русалочку» в сотый раз. Точнее, я с ней пересмотрела его уже в сотый раз. Билл скорее помешан на взрослых фильмах, и, святая карамель, боюсь представить, что он любит смотреть. Не дождавшись его, мы решили поскорее приступить к просмотру. Но для начала Софи уговорила меня приготовить ей ее любимого ванильного печенья.

Положив пару штук ей в тарелку, я сняла теплые толстые перчатки для печи и снова взялась за свой телефон. Под звук подрумяненного печенья, которым Софи специально хрустела слишком громко, я в который раз попыталась дозвониться до Кейси, но она была недоступна.

– Ия, не волнуйффя, вы еффе помиритефь, – промямлила Софи с набитым ртом, а потом начала собирать влажным пальцем оставшиеся крошки, разбросанные по тарелке, и отправлять туда же, под щеки.

Вдруг в дверь позвонили.

Немного постояв на месте и услышав еще один звонок, я убедилась, что мне не показалось. Я машинально подошла к столу, за которым сидела Софи, болтая ногами, жестом показала ей, чтобы продолжала тут сидеть, пока я не вернусь, и с опаской отправилась к главному входу.

Я была без понятия, кто это мог прийти. Единственным вариантом был Билл, но это было бы глупо приходить сюда так поздно. Какой в этом уже был смысл? Обычно он уходит от нас в девять, не мог же он прийти только на минуту и уйти, верно?

Я заглянула в глазок, но не увидела ничего, кроме темноты. Или кто-то закрывал рукой глазок, или на крыльце снова выбили свет.

Не знаю, почему я ничего не видела, но в дверь продолжали настойчиво звонить, отчего мне становилось все тревожней. В голове начала прокручивать по несколько раз номер для связи с полицейским участком и прокручивать мысль, куда можно в крайнем случае спрятать Софи. В третьем классе я пыталась два месяца ходить на кружок карате, но такие почти что нулевые знания вряд ли нас смогут спасти.

– Открывай… – послышался слабый неразборчивый голос, в котором я вскоре смогла узнать Билла.

Немного подумав, я уже не трясущимися руками поворачиваю ключ в двери и открываю ее.

Похоже, что Билл все-таки прикрывал глазок рукой (незаметно для себя). Так как стоило мне распахнуть дверь, он пошатнулся и чуть не упал на меня, а затем, покачиваясь, беспомощно успел ухватиться одной рукой за перила нашего крыльца. В этот момент мне хотелось захлопнуть дверь перед его носом, так как я все увидела и поняла.

Он был сильно пьян. Пьян, как свинья. Это выражение безусловно подходило к его «человеческой натуре».

Глава 16

Я заметила для себя, что не закрыла обратно перед ним дверь. Мне было уже не так страшно. Я лишь смотрела на Билла, испытывая жалость и отвращение к этой ужасной персоне.

Но затем здравые мысли снова появились в голове. Он смотрел на меня, ожидая помощи и поддержки, того, что я впущу его, но я знала, что у меня в доме Софи и я не собираюсь подвергать ее опасности. Не дожидаясь еще каких-либо от него слов, которые он всеми силами пытался из себя выдавить, неуклюже вертя перед своим ртом пальцами, я лишь от возмущения покачала головой и схватилась за ручку двери, чтоб закрыть ее.

Стоило мне ее прикрыть, как Билл схватился за ручку с другой стороны и с силой потянул на себя.

Меня от страха передернуло. Но вдруг он сбавил мощь своих больших рук и, приблизив свое бледное лицо с густыми бровями поближе к моему, продолжил мямлить уже более уверенно:

– Пожалуйста, эээ, – он будто не мог вспомнить мое имя, поэтому решил пропустить эти формальности. – Мне больше некуда идти. Домой я не могу.

До меня дошел грубый запах алкоголя и сигарет из его рта, из-за чего я поморщилась. Это было невыносимо терпеть. Его лицо оживилось, когда он вспомнил мое имя.

– Ия, прошу, я лишь сяду на диван и просто тут же засну. Ничего более. Пожалуйста.

У меня были сомнения. Но я вижу эту картину не в первый раз. Один раз папа пришел таким же пьяным, мать лишь его уложила на кресло, и тот в долю секунды заснул.

Я понимала, что не могу его просто так бросить на улице в такую мрачную ночь под дождем. Выбора не было.

Притащив Билла на плече, пока тот еле-еле перебирал ногами, я усадила его на диван. Он сразу опрокинул голову на спинку и умиротворенно выдохнул. Затем почти сразу же заснул.

Да, такого со мной никогда не случалось. Но я гордилась собой и думала о том, что поступаю правильно. Билл крепко дремлет, Софи в безопасности. Все замечательно.

Она, видя всю эту ситуацию, предпочитает помалкивать и не задавать лишних вопросов (чему я очень благодарна), а просто включает свой мультфильм.

Я разложилась на диване, заостряя уши и мельком поглядывая на него на всякий случай, а Софи сидела на ковре, не сводя глаз с телевизора.

Иногда Билл просыпался на недолгое время, бормоча мне какую-то ерунду невнятными словами, а затем снова засыпал. В любом случае я понимала, с дивана он уже не встанет, а двигаться ему вообще лень. Мне стало спокойно. Я ощущала на себе ответственность. А если что-то и произойдет, я лишь включу в голове действие «А что бы на моем месте сделала мама?», и все будет отлично.

Софи хохотала от момента, когда в мультфильме Ариэль расчесывала волосы вилкой, а я услышала очередное бормотание:

– Ты с этой русалкой чем-то похожа, – произнес он то ли серьезно, то ли чтоб подколоть. – Вы обе будто из другого мира, обе немые и вечно делаете глупости, – он задумчиво нахмурился: – Но почему-то такие девушки нравятся всем вокруг. – В его глазах блеснула печаль и неприятные воспоминания. – А парням приходится страдать, когда вы превращаетесь в пену.

Он снова уснул. И тут пришло время задуматься мне. Я чувствовала, что он говорил не обо мне и даже не о Русалочке из мультика, но я старалась отгонять эти мысли. Я чувствовала себя от этого неловко.

Когда мы с Софи закончили наш просмотр, то обе обратили внимание на его храп. Выключив свет в гостиной, мы вышли. Я уложила сестру спать, оставив ее ночник включенным, и негромкой походкой направилась в свою комнату.

Зайдя в нее в полной темноте, в которую проникал лишь слабый лунный свет, я просто упала на кровать и закрыла глаза. Мне так хотелось снова взяться за книгу, но неожиданная усталость навалилась на меня. Укутавшись в свой широкий свитер, я сплела руки вместе и незаметно для себя погрузилась в сон.

Во сне я ощутила легкий холодок. По моему телу бегали многочисленные мурашки. На плече что-то липкое и тяжелое. Что-то неаккуратно дергало мои волосы, отчего моей голове было больно, а веки от усталости не могли подняться. Я ощущала ужасный дискомфорт. Последний раз у меня было что-то подобное в детстве при температуре 40 градусов. Но это было совсем другое чувство.

Когда неприятный сон наконец-то отступил на задний план, я распахнула глаза и окаменела от ужаса. Мое дыхание перехватило, а сердце начало биться очень быстро. Казалось, что оно пульсировало у меня в ушах. Я будто была не в своем теле и не сразу поняла, что нахожусь в своей комнате, а не в каком-то фильме ужасов.

По мне что-то ползало, что-то очень большое. Размером с меня.

Только восстановив нормальное дыхание, я обнаружила в темноте черты лица Билла, который просто небрежно лежит на мне, а его рот просто прилип к моему плечу. Он исследует своим толстым и влажным языком каждую часть моей шеи, а руками с трудом проникает под мой свитер. Под ним мое тело становится маленьким и слабым.

Мне уже все равно, сплю ли я до сих пор, или это все происходит наяву.

И тут я начинаю кричать. И даже не кричать, как испуганные до смерти девушки в фильмах, а просто орать что есть мочи. Орать так, чтобы во всех улицах был слышан мой вопль. Но мой крик слышен лишь в моем воображении. Мои усилия напрасны. Как бы я ни старалась издать громкий звук из моего рта, оттуда выходит лишь немая тишина. Тишина по всей комнате.

Я не понимаю, почему я не плачу. Может, это шок. Может, я просто до сих пор не могу поверить. В какой-то момент проносится ужасная мысль, что я ничего не могу сделать, что я даже не могу кричать. В состоянии шока даже проносится глупая мысль: «Лишь бы только не блеванул прямо на меня».

Я всю жизнь боюсь пьяных людей. Мне безумно страшно, безумно страшно.

У меня нет сил мыслить здраво. Я просто продолжаю дергаться, отталкиваться, извиваться любыми способами. Я не могу допустить, чтобы он перешел выше шеи или ниже. Силы убывают. А я слабая.

Наконец-то до меня доходит очередное воспоминание из детства. То, чему меня учил отец.

Собрав всю волю в кулак, я бью коленом ему под дых. Самый внезапный и болезненный удар, который только может быть. И на этот раз я не промахиваюсь. На этот раз на меня не летит молочный коктейль из кафе.

Билл издает душераздирающий вопль и валится рядом, а я со скоростью света соскальзываю с кровати и на вялых дрожащих ногах выскакиваю из комнаты.

– Нет! Не уходи!

По дороге я благодарю папу за то, что, меняя недавно мою дверь, по глупости и неосмотрительности вставил замок не в той стороне двери. Быстро выбежав, я запираю комнату снаружи и медленно скатываюсь на пол. Теперь-то на глазах появились слезы, и я мысленно также благодарю бога, что этот пьяный урод решился заползти в мою комнату, а не в комнату Софи. От этой мысли из моих глаз хлынула новая волна.

Я удивлялась тому, что плакала так громко. Но затем подумала, что это правда очень странно, и заставила себя остановиться. Плач был слышен не мой. Он издавался за дверью, и это рыдание сопровождалось какими-то словами.

Я взяла стоящую рядом со мной напольную лампу для защиты и медленно отворила дверь. В моем лице теперь была уверенность и стойкость, а лампа была причиной этому. Я без скрипа приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Спустя пару секунд моя рука опустила лампу пониже, а взгляд смягчился.

Впервые в жизни я вижу слезы у парня. Билл лежал на моей кровати, свернувшись в комочек, горько плакал во сне и жалобно просил:

– Пожалуйста, не уходи… Не бросай меня. Пожалуйста. Я не хочу тебя снова терять… – Я провела языком по своей нижней губе. Что происходит? – Мне тебя не хватает. Я так больше не могу. Мне плохо. Возвращайся. Я жду тебя каждую ночь. Я так хочу тебя обнять. Прости меня, за все…

И снова всплеск эмоций. Он давился своими слезами во сне. Мне было жалко на это смотреть. Никогда бы не подумала, что увижу когда-нибудь Билла в этом положении. Никогда не видела, чтобы парень так страдал.

И мне было стыдно. Да, мне было жалко его. Я ему сопереживала. Ведь он сейчас говорит не обо мне. Я начинала понимать его намеки еще в тот момент, когда он заикнулся про морскую пену.

У него и правда умерла девушка. И он ужасно страдает. А я в это не верила и вела себя как последняя эгоистка. Папа был прав. Днем Билл ведет себя раскрепощенно, стараясь скрывать свою боль, но это не значит, что ему не больно. Теперь я это понимаю. А ночью он горюет по ней. И даже лунатит. Бродит во сне и ищет ее. Поэтому и пришел ко мне.

И правда, хорошая причина, чтобы ходить к моему папе на приемы. Ему и правда нужна помощь. И чувствую, возиться с Биллом он будет еще очень долго.

Аккуратно поставив лампу на пол, я на цыпочках подошла к столу, взяла «Илсилензио» и вышла, все же заперев дверь.

Софи крепко спала, слегка посапывая. Я устроилась рядом с ней на кресле и светила на книгу детским фонариком Софи, который отдавал персиковым светом.

Ия, с тобой точно все в порядке?! Ты не ранена? Он ничего не успел с тобой сделать?

О боже, Гвен, это так ужасно!

Я так и не смогла до конца успокоиться после такого шока. Даже просиживая здесь, в безопасной комнате, я не чувствовала себя защищенной. Слишком много неожиданного, ужасного произошло за одну ночь. Мои губы тряслись, я чувствовала на них соленый привкус собственных слез. Наверное, мое лицо сейчас выглядело красным и раздувшимся, но мне было все равно.

Ты понимаешь, Гвен? Он просто по ночам блуждает по дому в сонном состоянии и ищет ее. Его родители, скорей всего, с ума сходят из-за этого. Запирают в комнате на замок, а умываться утром он ходит только с их разрешения. А иногда просто не впускают в дом, поэтому он все время просиживает у нас…

Я чувствую, что все, каждая деталь становятся более понятными для меня. Я начинаю мыслить по-другому, собирая каждый кусочек пазла воедино. Я не понимаю, почему каких-то два дня назад я так ненавидела Билла. Я пытаюсь вспомнить, о чем тогда думала: о том, что он испачкал мои любимые подушки на диване, что привело меня в бешенство, о том, что папа жалел его, хотел объяснить мне, что мы с Биллом чем-то похожи в проблемах, но я так же не верила ему и продолжала злиться. А потом я нагрубила Кейси с Остином, хотя она мне всегда желала добра…

Ия, не стоит. Не надо. Не убивайся по этому поводу. Все поправимо. Я горжусь, что ты наконец-то научилась думать не только о своих проблемах, но и о других людях: жалеть их, а не только себя, уметь сочувствовать. Теперь ты можешь видеть в них и хорошие стороны. А насчет Кейси не беспокойся. Вы помиритесь, даже не сомневайся в этом.

Хочешь сказать…

Да. Ты прошла еще одно задание. Я тебя поздравляю. Ты еще на один шаг ближе к победе.

Я рада, но мне все еще стыдно.

Это нормально. Привыкай. Если бы ты меня сейчас видела, то знай – я улыбаюсь. Ты такая забавная иногда.

Я почувствовала прилив сил и ненароком взглянула на Софи. Она спала как ангелочек. Я вдруг ощутила безумную любовь к ней и понимала, что, несмотря ни на что, всегда защищу ее, выслушаю и помогу, когда в будущем у нее появятся свои проблемы.

И, Ия, у меня к тебе одна просьба. Общайся со мной почаще, не оставляй книгу надолго закрытой. Я, может, и не как ты, но мне тоже есть чего бояться.

Например?

Следующая страница какое-то время была пустая, будто Гвен обдумывает, как бы сказать все кратко и понятно.

Я боюсь, что ты меня больше не откроешь.

Глава 17

Я простояла на крыльце долгое время наедине со своими мыслями, прежде чем отправиться в школу. Сегодня на улицах города было туманно, что в лишний раз доказывало, как в Белфилде слишком быстро менялись погодные условия. От холодного ветра и ощущаемой сырости мне даже в длинном пальто было некомфортно. Сапоги на высокой платформе я старательно почистила перед выходом, а теперь понимаю, что зря. На дорогах вечные лужи, к которым я уже привыкла, и мне вряд ли удастся пройти мимо всех них, не испачкавшись.

Я удивлялась самой себе. После всего происходящего за последние несколько дней, после всех происшествий, причинивших мне моральную и душевную боль, я нахожу в себе силы держать спину прямо, а подбородок высоко, будто это очередной обычный день обычной девушки. Раньше у меня так не получалось. И вот я уверенной походкой спускаюсь по ступенькам и иду только вперед, игнорирую чувство сомнения и недоверия к этим опустелым постройкам, которые будто предостерегали меня.

А зря. Надо почаще к нему прислушиваться.

Все началось с визга. Визга какого-то животного, которым, я потом догадалась, являлся щенок.

Этот пронзительный жалобный визг, доносившийся из одного заброшенного здания, напугал меня, но не оставил равнодушной.

Я не успела опомниться, как мои ноги просто понесли меня к тому месту. Я забыла обо всем, о чем думала на крыльце, по дороге, вчера вечером. Не задумываясь о своей безопасности, я просто отправилась к щенку на звук, надеясь, что с ним все в порядке.

Когда я стояла у входа, у арки, вместо которой раньше, скорей всего, была дверь, то новая волна сомнений обрушилась на меня. Я услышала громкий смех взрослых людей, потом короткий бубнеж (я не могла его разобрать) и снова всплеск истеричного смеха. Мне казалось, будто я иду на гибель. Напоминание в голове твердило, что я сама сюда притащилась, но у меня еще есть шанс уйти. Что меня сюда привело? Такое место не для таких хрупких девушек, как я. Ты бы этого не одобрила, Мэгги.

– Парни, я пивка принес, – послышался хриплый голос и звон стеклянных бутылок в пакете. – Оставьте его, никуда он от нас не денется.

Внутренний голос все пытался дорваться до меня. «Уходи, пока не поздно, не совершай глупости, у тебя и так много проблем», – говорил он, но затем скулеж беззащитного маленького существа возвращал меня на землю.

И я пошла. На неудобной подошве потопала по разбитым стеклам, бетону, мусору, бутылкам, с каждым шагом выдыхая воздух в надежде, что меня не услышат. С каждым шагом их голоса были слышны отчетливее.

– Наконец-то! Мы уже подумали, тебе по дороге кто-то втащил. Почему так долго?!

– Идите уже, а то сам все выпью, – ответил первый. – Кайл, я же сказал, оставь его, пусть полежит. Нож только мой запачкаешь.

Послышался топот, который эхом звучал в большом пространстве. Я понимала, что уже близко. Опираясь рукой о стену, я старалась передвигаться еще медленнее, слегка прикусывая губу из-за волнения и страха.

Еще два шага, и стена передо мной закончится. Теперь я вижу слабый свет белых стен на полу, рядом разброшены чьи-то вещи.

– Сейчас приду, парни!

Эти слова прозвучали прямо у меня у уха, из-за чего я вздрогнула и неуклюже прижалась к стене. Казалось, она была в мелу, но на испачканное пальто мне сейчас было плевать.

Из-за резкого движения я задела бутылку под ногами. Она издала громкой звон и укатилась на метр от меня.

Тут парни замолкли. Я поднесла ладонь ко рту, чтобы случайно не промолвить какой-либо звук, и про себя помолилась. Ожидание длилось несколько секунд. Затем они снова оживились и начали греметь бутылками, время от времени смеясь как дикари.

Беззвучно вдохнув воздух, чтоб набраться смелости, я выглянула из-за стены.

И мы встретились глазами.

Остальные где-то в сторонке за его спиной общались между собой, но он единственный к ним не присоединился. Это была уловка, моя ошибка.

Он стоял прямо передо мной и в легком смятении прошелся взглядом по мне сверху вниз и обратно. Я стояла в полном недоумении. Была в ступоре и не знала, что мне сейчас делать. Стоит ли бежать? У меня есть шанс остаться невредимой, пока остальные меня не заметили.

Парень выглядел на двадцать лет. В странной мешочной шапке на затылке и с легкой щетиной, он недовольно водил языком под щекой, будто думая, что теперь со мной делать. Для своих семнадцати лет я выглядела слишком молодо и была ростом ниже его. В его глазах я была еще совсем ребенком.

Ненароком мой взгляд опустился ниже, и я разинула рот в нескрываемом ужасе.

На холодной плитке разложился полумертвый щенок. Весь в крови, еле шевелил одной лапой, на лице ожоги, а из пасти все же доносился жалкий скулеж.

– Парни! – окликнул тот своих друзей, но те не слышали его и продолжали чокаться бутылками. Тогда он быстрой походкой направился к ним, по глупости даже не подумав потащить меня за собой. – Парни!

И тут я очнулась от ступора. Нужно было действовать, и желательно очень быстро. У меня было только несколько секунд. Пять, четыре. Я распутала с шеи свой шарф, но потом по неосторожности уронила на грязный пол, снова подняла. Черт. Три, два.

– Эй! Парни! – Он подошел к ним впритык. Один. – У нас одна проблемка нарисовалась.

Сказав это, он показал пальцем на место у стены посередине комнаты. Но там уже никого и ничего не было, кроме светлой летающей шерсти и бордовых пятен на полу.

Не припомню, чтобы я когда-либо бежала так быстро. Прижимая к себе укутанное в вязаный шарф тельце щеночка, я перепрыгивала камни, лужи, иногда наступая на них, вызывая этим сильные брызги.

Все, тихо, тихо, все будет хорошо, успокойся.

Может, я мысленно говорила это щенку, а может, и самой себе. Сердце зверски билось, в боку кололо, пальто запутывалось между ног… За спиной слышались крики нескольких взрослых мужиков.

– Эй ты, стерва!

– Что творишь? Да мы тебя закопаем! Сюда пошла!

– Куколка, мы тебя не тронем. Просто верни эту псину обратно. Мы хотим с ней поиграть. Слышишь?!

Святые леденцы! Спасибо, что школа находится так недалеко от моего дома.

Стараясь быстрее перебирать ногами, я перепрыгиваю через три ступени и врываюсь в нее. Надеюсь, удастся спрятаться здесь. Но это меня не очень обнадеживает, так как крики и топот звучали все ближе и громче.