Текст книги "Илсилензио. Фиалки не молчат"

Глава 18

Мне казалось, что я попала не туда и это не моя школа. От переизбытка волнения мне вообще чудилось, будто я не в своем городе. Передвигаться было тяжело из-за крохи в руках и боли в ногах.

Проходил первый урок, поэтому в коридорах не было ни души. Я бегала по коридорам и краем глаза замечала знакомые шкафчики и кабинеты. От этого мне становилось легче. Будто я не одна, хотя на самом деле я сейчас была одна. Но ненадолго, ведь скоро меня найдут эти уроды, которые причиняют людям и животным боль только для забавы.

Выскакивая за угол, я с кем-то сильно столкнулась. От этого я пошатнулась, а щенок от удара заскулил еще сильнее. Остин почесал затылок, будто от столкновения пострадала его задняя часть головы. Он не скрывал своего удивления: распахнул глаза и потянул руку к собаке, но, передумав, отдернул.

– О боже, кто это с ним так?

– Не спрячешься от нас, стерва!

Я от неожиданности подпрыгнула и повернула голову на звук. На второй этаж они еще не добрались.

– Это от них ты бежишь? – Остин был в шоке, обнаружив меня в такой ситуации. В его глазах я видела испуг и растерянность. Я не двигалась. Лишь смотрела на него с просьбой помочь, защитить, прикрыть. Он единственный, кого я сейчас нашла. Я уже не знаю куда деваться. Они уже скоро будут здесь. Послышались быстрые шаги по лестнице на второй этаж. Остин видел взволнованный блеск в моих глазах и внезапно взял себя в руки, собрался: – Пойдем, нужно спрятаться.

Он крепко взял меня за руку и куда-то повел. Я тащилась так же с трудом, но мне уже было мысленно легче.

Остин завел меня в чулан и быстро захлопнул за нами в дверь. Мы погрузились в темноту. Комната была маленькая, тесная. Через крохотное длинное окошко в двери мы увидели, как компания крупных ребят пробежала мимо. Среди них был и тот худощавый двадцатилетний паренек с таким недовольным выражением лица, будто золотую монету в канализацию уронил.

– Не вовремя у Луи обед, – прошептал Остин с легкой улыбкой, все еще выглядывая. – Когда охранник в школе нужен, он всегда не на своем месте.

Затем его взгляд снова перешел на меня. Мы были слишком близко к друг другу и я не могла сталкиваться с ним глазами без капли смущения, поэтому опустила их на малыша в руках. Тот молчал. Наконец-то успокоившись, щенок решил вздремнуть. Лишь по шевелящимся носу и ушам я понимала, что он еще жив.

– А я тебя недооценивал, – Остин снова заговорил в привычной для него юморной манере. – Отличница, которая пропускает уроки, трусиха, которая дает отпор уличным бандитам. Недурно, недурно.

Я усмехнулась и иронично вскинула брови, все еще не решаясь смотреть ему в глаза.

– Вас, девушка, так трудно понять, слишком трудно, – заговорил он итальянским акцентом, и я широко улыбнулась, наконец-то придя в себя.

Вышли мы наружу через пару минут. При хорошем освещении мы смогли разглядеть щенка получше. Выглядел он ужасно. Нужна была срочная помощь.

Единственное, что сразу пришло мне на ум: сходить в аптеку неподалеку. Там я с помощью блокнота объяснила Остину, что немного разбираюсь в медицине благодаря сериалу, который частенько смотрю с мамой по выходным, и могу оказать нашему новому мохнатому другу первую помощь. Щенок заметно оживился за то время, что был с нами, будто совершенно не ранен, а тот визг в заброшке был лишь от отчаяния и зовом помощи.

– Из сериалов, значит? – серьезно кивая головой, Остин рассматривал прилавки с разными лекарствами, коробочками с таблетками, бутылочками и т. д. Затем слегка повернул ко мне голову с забавной улыбкой и сморщенным лбом. – А если я ногу подверну, ты мне градусник в рот положишь? – после этого он расхохотался. Я неожиданно для себя поддержала его звонкий смех, хотя изначально хотела надуться или обидеться. Но я не удержалась. Остин начал тыкать мне в живот игрушечным градусником с прилавка. Щекотки я не боялась, но от него убегала, и мы носились по магазину как дети. – Или пластырь наклеишь на лоб? – и еще один приступ смеха.

Я остановилась только во втором отделе, когда передо мной возвысился продавец с недовольным лицом. Он сделал грубое замечание. Наш хохот и беготня тут же прекратились, появилась неловкость. Но замечание было не по этому поводу. Мы подошли к его стойке с кассой, не собираясь уходить.

– В нашем магазине находиться с животными нельзя, – проворчал мужчина, наливая себе кофейку из автомата. – Можете отдать мне его. Поблизости находится ветеринарная клиника, я после работы могу беднягу туда завести.

Остин пожал плечами, соглашаясь с каждым его словом. Оглядев неприятного на вид мужчину, которому я не доверяла, его многочисленные татуировки, я лишь прижала щенка к груди еще сильнее и вышла из магазина. Этим давала понять, что сама туда пойду, что я за него в ответе.

Остин спорить не стал. Но со мной все-таки пошел.

– Вдруг опять тех бунтарей встретим, – объяснил он. – Не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось.

Затем обогнал меня и пошел впереди, держа руки в карманах, а ненужные лишние слова при себе.

У нас потребовали плату за лечение. Я отдала несколько купюр. Хоть и мало, но я призналась, что это все, что у меня есть. Уголком глаза заметила странный взгляд Остина на мне, затем он тоже расплатился. Меня увели вместе с собакой, сказав, что я могла набраться заразы и это нужно было проверить. Остин прождал нас в приемной два часа, хотя я думала, что он уйдет.

– Я помог щенку, значит, он и мой тоже, – устало поднявшись со скамьи, но все же улыбаясь, объяснил он. – И я боюсь, что по дороге что-то может случиться, поэтому я вас лучше провожу.

Заметив мой игривый и удивленный взгляд, он, слегка краснея, исправился:

– Я имею в виду, что за щенка боюсь, вдруг ты не сможешь за ним уследить. – Я многозначно поддержала его слова несколькими кивками. Остин немного нахмурился и снова засунул руки в карманы. Меня это насторожило. Что-то произошло за то время, как мы с песиком были у врача, но я не понимала, что именно. – Пошли уже…

Глава 19

Я решила оставить Марти у себя, поэтому уже и дала ему имя. Остин согласился, что у меня щенку будет лучше. Затем оставшуюся дорогу мы не обмолвились ни одним словом. Все это время Остину кто-то настойчиво названивал, но он делал вид, будто ничего не замечает. Я понимала, кто звонил.

Меня не покидало ощущение того, что все это неправильно. Мы совершенно не там, где должны быть или с кем должны быть. То, что Остин сейчас провожает меня до дому, – абсолютно не то, чего я раньше хотела бы. Я без капли смущения поглядывала на него и уже не ощущала какого-либо отвращения к его личности, презрения или недовольства. Находясь с Кейси все еще не в дружелюбных отношениях, я видела неправильным нынешнее гуляние с ее парнем.

Сначала я согласилась на предложение проводить меня до дома, так как хотела, чтобы он зашел внутрь на недолгое время. Но хотела я этого только по одной причине. Меня все еще пугала мысль находиться с Биллом в одном помещении. Как бы я ни стала к нему лучше относиться, кадры в голове, возвращавшие меня к той ночи, все еще приводили меня в ужас.

Сейчас я понимаю, что этого все равно не избежать.

– Вы с Кейси все еще в ссоре? – поинтересовался Остин только для поддержания разговора, когда мы поднялись на крыльцо. – Знаешь, я могу ей рассказать об этом случае, если это поможет вам помириться.

Я покачала головой, этим давая понять, что я ему благодарна, но разобраться с этим должна сама. Это наше дело, которое его не касается. Марти в руках начал извиваться и облизывать мне подбородок, а я отворачиваться, смеясь.

– Ты ему нравишься, – заметил Остин.

Испугавшись, что так я щенка уроню, я опустила его на деревянное покрытие. Тот сначала немного растерялся, а потом уверенно зашагал на своих перевязанных в бинтах лапах. Такой счастливый, как какой-то мультяшный пес, он обнюхал мамины ландыши в горшке и фыркнул, виляя хвостом.

Прикрывая улыбку двумя руками, я обернулась к Остину.

Он же был серьезен. Руки в карманах, растрепанная челка спадала на лицо, пронзительный глубокий взгляд он не мог отвести от моих глаз.

Я убрала улыбку, но на этот раз глаза от него уводить не стала, стараясь держаться. Марти, который время от времени наступал на меня своими маленькими лапками, успокаивал меня.

Затем Остин немного потупился на месте и рукой взъерошил свои волосы, но контакт глаз мы не обрывали.

– Ия, мне нужно тебе кое-что сказать…

Тут дверь со скрипом отворилась.

В щели показалось бледное и почти неузнаваемое лицо Билла, с большими кругами под потерянными глазами.

Марти, слегка хромая, забежал в дом и начал с интересом исследовать каждый предмет. Тут Билл заметил за мной Остина и кивком поприветствовал его, а потом с сонным хрипом обратился ко мне:

– Ты заходишь?

Неуверенно стоя на ногах, я повернула голову снова к Остину. Тот был напряжен, смотря на нас двоих.

– Ладно, увидимся, – твердым голосом отрезал он и как можно быстрее удалился. Будто его здесь и не было. Только шарканье кед от его шагов по асфальту звучало в тумане первые секунды.

– Зайди в дом, – приказал мне Билл, но потом переварил свои же слова и сказал уже более мягче: – Пожалуйста.

Стараясь притворяться спокойной и равнодушной ко всему, я прошла в прихожую, позволила ему закрыть за мной дверь и прижалась к ней спиной. Он же встал передо мной, сложив руки на груди. Глаза также нервно бегали, губа дрожала, а язык заплетался при разговоре. В таком состоянии он походил на наркомана или алкоголика.

– Я плохо помню, что вчера произошло, – еле выдавил он из себя. Было непривычно видеть Билла не в образе обнаглевшей свиньи, веселого геймера, школьного бабника и человека, который прикалывается и издевается надо мной. Сейчас он показывает себя настоящим, страдающим человеком, которого старался скрывать от других. – В голове все плывет, но… – Он начал крутить пальцем у виска, а потом неожиданно для меня аккуратно взял меня за холодную руку и, поочередно перебирая ногами, опустился на колени. Я была в шоке, даже оглянулась, не видит ли кто-то этого. Я не хочу, чтобы он это делал. Его голос дрожал, будто каждое слово приносило ему боль: – Я ппрошу ппрощщения…

Святой арахис! Это невозможно. Нет. Не надо, Билл. Я не могу видеть тебя таким. Лучше продолжай быть неугомонной свинкой и продолжай наслаждаться жизнью, пользуясь удобствами нашего дома. Я привыкла к такому Биллу. Это невыносимо видеть настоящего в таком состоянии. Пожалуйста, встань с этого грязного пола и опусти мою руку. Я не злюсь на тебя. Все в порядке. Я уже давно тебя простила.

Я крепко потянула его за руку, заставляя встать, но он не поддавался.

– Нет, ты должна меня выслушать.

Я закрыла рукой его губу, чтобы он замолчал. Если он не прекратит, я сама не выдержу и заплачу. Мне это не нужно. Большого кома в горле уже достаточно.

Впервые за всю мою жизнь я воспринимала Билла как родного человека. Его теплая крупная ладонь с шелушащимися пальцами грела мою. В голове промелькнула мысль, будто я нахожусь в прихожей вместе со своим отцом, дядей или старшим братом. Мне захотелось крепко обнять его, забыть обо всех заботах и проблемах.

Человек, которого я недавно терпеть не могла, сам потянул меня к себе и обвил руками. Я прижалась щекой к его плечу, закрыв глаза. Его футболка пахла кальяном, гелем для бритья и дешевым одеколоном.

Никогда ни в чьих объятиях мне не было настолько тепло и спокойно.

И я была счастлива, что все закончилось именно так.

Глава 20

Ты сама-то осознаешь, что ты сделала?

Я с безграничным наслаждением слизывала пломбир с чайной ложки, сидя за нашей барной стойкой, в то время как Марти бегал по гостиной как угорелый и лаял на все подряд. «Илсилензио» лежало передо мной. С каждым разом выводы по поводу моих успехов удивляли меня все больше и больше. Наверное, это потому что я совершенно не ожидаю, что мои повседневные поступки окажутся успехом.

Недавно ты боялась дать отпор какой-то там Абигейл, а теперь не боишься компании хулиганов, которые обитают в пустынных улицах.

На самом деле я даже не знаю, как это произошло. Я просто в какой-то момент решила не думать о себе, и ноги меня сами туда понесли. Я не могла оставить Марти там одного. От одной мысли, что эта прелесть сейчас уже могла быть мертва, меня берет дрожь.

Щенок подбежал к моим ногам и жалобно заскулил, облизываясь. Не уверена, что ему можно мороженое. Я подожду маму с работы, и мы вместе решим, чем его кормить.

Кстати, мама. Нужно ей еще объяснить все это: рассказать, как Марти очутился здесь, и высказать, почему я впервые прогуляла школьный день. С понедельниками всегда какая-то беда случается.

Это было очень храбро, Ия. Ты прошла еще одно задание, которое я хотела дать. Ты снова перестала всего опасаться.

Не успеваю я тебе что-то сказать, как ты уже все выполняешь. Иногда мне кажется, что ты можешь справиться и без моей помощи. Ты молодец.

От слишком большого куска мороженого я растерянно начала махать руками, пока то не растаяло, сморщила глаза и снова заглянула в книгу.

Что ты, Гвен! Если бы не ты, я бы не стала такой, кем сейчас являюсь. Я чувствую себя живым человеком, будто снова стала прежней Ией. Пока что не до конца, но я чувствую эту легкость и желание двигаться дальше. К тому же без тебя я бы так и не научилась не судить людей по обложке, так бы и видела только их плохую сторону.

Это верно. В жизни встречается множество плохих людей. Если мы не будем пытаться видеть и их вторую сторону – хорошую, то это будет не жизнь, а лишь бессмысленный путь в поисках примера совершенства, который в результате приведет к тупику.

Но, Ия, не всегда можно увидеть обратную сторону человека таким образом. Иногда все бывает наоборот. Иногда хороший человек может оказаться не тем, кем кажется.

К счастью, я с такими не сталкивалась.

И тут я снова задумалась. Не об идеалах личности или неидеальности, а совсем о другом. Я подумала о том, как наше конкретное отношение к людям может внезапно оборваться, как и наша жизнь.

Вот ехала Мэгги, ни о чем не подразумевая, и погибла так быстро, что сама же не успела разобраться в том, что произошло. Ее жизнь оборвалась, никто этого не ожидал, включая ее саму. И сейчас абсолютно всем все равно, почему это произошло, куда она ехала, почему она туда ехала, что она делала в два часа ночи одна в машине на мосту. А мне не все равно. Я до сих пор чувствую свою вину. Ведь я не была с ней в тот момент, не знала, что она там. Я не знаю причины, почему она связала себя с этой книжной игрой, почему мне она ничего не рассказала. Ведь мы были лучшими подругами с рождения. Я знала о ней все, кроме этого. Именно эту историю с книгой она решила от меня скрыть. Именно это меня и злило.

Я знаю, что дружба наша началась с того, что мы поменялись нашими сосками в два года (мне ее понравилась больше). Я знаю, что в первом классе мы общались только между собой, а уже потом начали заводить разговоры с другими. Я знаю, что Мэгги ненавидела фиолетовый и оранжевый цвета, мед и катание на лошадях. Она любила смотреть старые фильмы, наедаться вкусняшками, ноя, что не может похудеть, и устраивать походы, выставляя палатки на участке ее дома. При неловком разговоре она постоянно делала утиные губки, а болтая с парнями, не боялась показать себя глупышкой или зажигалочкой. Я знала, что в этом году ей должно было исполниться восемнадцать. К этому дню она несколько месяцев изготавливала гигантский план празднования, каждый пункт которого я знаю наизусть. Мэгги всегда пахла ванилью, ведь я в четырнадцать посоветовала ей этот гель для душа. Я знаю, что у Мэгги никогда не было серьезных отношений. Последние три года она точно вообще ни с кем не встречалась, а только кокетничала на вечеринках с парнями, чтобы было не так скучно. Я знаю, что она так же, как и я, недолюбливала Билла, косо проглядывала на Абигейл и терпеть не могла Остина, поэтому и придумала тот план с провальным свиданием. Мэгги никогда не скрывала своих чувств, всегда была открыта. Если ей кто-то или что-то не нравилось, она говорила об этом вслух без капли смущения или неловкости. Еще она была очень мудрой. На каждую мою проблему она давала такой ответ, что проблемы для меня уже казались незначительными. Она не боялась жизни и не боялась ее сюрпризов, относилась к жизни легко. Но ей тоже бывало больно. Она говорила мне об этом, и мы обе искали выход. Мы были командой.

И что я действительно точно знаю о ней – Мэгги не врала мне и ничего никогда от меня не скрывала.

Я не знаю, удастся ли мне дойти до конца, но я хочу знать хотя бы правду. Если Гвен все вспомнит и расскажет мне, это уже будет победа.

Ты готова продолжить? Мне кажется, ты и так знаешь, что будет следующим. Это связано с Кейси.

Я удовлетворительно кивнула, забыв о том, что Гвен меня не может видеть, лишь читать мысли.

Я должна научиться искренне просить прощение.

Нет, Ия. Ты должна уметь быть благодарной.

Глава 21

Следующий день прошел не так хорошо, как я рассчитывала.

Для начала я хотела поговорить с Гвен, но по какой-то непонятной причине в книге перестали появляться новые строки. Я пыталась открывать и снова закрывать «Илсилензио» по несколько раз. Попытки были безнадежны.

Но не это было причиной, почему я решила именно сегодня вечером сходить на прием к своему психологу.

Мой приход в школу веял недоверием и отстраненностью от других учеников. Многие остерегались меня. Сначала я не понимала в чем дело. Затем ко мне подошла Кейси с взволнованным выражением лица, которая проронила: «Мне очень жаль». Затем подбежал Фрэнк с коротким «Сочувствую». Не понимая, что происходит, я вошла в столовую. К моему удивлению, взгляды всех учеников и даже некоторых взрослых были устремлены прямо на меня.

Я с растерянностью оглядывалась. Кто-то смотрел на меня как на врага, кто-то с жалостью и сочувствием. Тут ко мне медленной походкой подошел Остин и с легким презрением протянул мне какой-то бумажный листок со словами:

– Это предсмертную записку нашли в старом шкафчике Мэгги.

У меня перехватило дыхание. Стало безумно дурно и тошно находиться в такой давящей тишине под недовольными взглядами людей.

Неуверенно и с осторожностью взяв в руки сложенный пополам лист, я не торопясь раскрыла его и пробежалась глазами по тексту.

«Прошу никого не винить в моей смерти. Я приняла это решение очень давно и сегодня же собираюсь покончить с этой жизнью раз и навсегда. Мне кажется, падение с обрыва и такая внезапная смерть – лучший вариант для меня. Надеюсь, никто больше не пострадает. Хочу в таком письменном виде попрощаться с тобой, Ия. Ты была лучшим человеком в моей жизни, но, к сожалению, этого было недостаточно. Может быть, если бы мы были еще ближе, я осталась бы жива. Все это на твоей совести. Твоя Мэгги»

Я внезапно почувствовала ноющую боль в области позвоночника. Оторвав взгляд от строк, я с нескрываемой яростью оглядела всех находящихся в этом помещении. Я пыталась сообразить, какой же ужасный человек все это натворил. Это не по-человечески так шутить, такое устраивать. Трудно было представить более противное действие животного в человеческом облике. Это было не смешно. Это мерзко. Ведь я-то обо всем догадалась.

У Мэгги другой почерк.

Стоило мне раскусить эту аферу, как пол почти что подо мной провалился и появился огромный обрыв. Все сразу же полетели вниз, крича и стараясь за кого-то держаться, этим только утаскивая других за собой. На дне в какой-то момент сверкнула лава, после себя оставив лишь ужасающую тьму.

Вдруг подо мной проходят трещины и все под ногами рушится. Мне кажется, что я лечу вниз, как кто-то удерживает меня за руку и приподнимает. Я опускаюсь ногами на ровный пол и оказываюсь в объятиях Билла.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и в его пустых глазах сверкает притягивающий свет, который завораживает меня. Я нежно прижимаюсь к его холодной щеке. Теплое ровное дыхание Билла щекочет мое ухо.

Наконец-то до меня доходит, что все это лишь очередной сон, глупый сон, и я решаю наслаждаться моментом.

Как внезапно я слышу совсем другой голос. Незнакомый для меня.

– Надеюсь, что в порядке, так как я сам хочу тебя прикончить.

Отстранившись, я в ужасе наблюдаю за тем, как лицо Билла меняется на совсем другое. В новом лице я узнаю того парня из заброшенного здания. Он хитро смотрит на меня, одной рукой придерживает меня, другой крутит в руках нож.

– Я бы тоже не против этого, – прозвучал женский голосок, и голова снова перестраивается, но уже в Абигейл.

Нож так и остается у нее в руках, а потом превращается в молочный коктейль, и рядом со мной уже стоит Остин.

– Может быть, вместе прогуляемся? Теперь-то я знаю, что шоколад тебе нельзя, я молодец, – он расхохотался, и я не выдержала.

Сон становился слишком безумным и неприятным. Со всей силы я оттолкнула Остина от себя и, не рассчитав расстояние, полетела прямо в пропасть. С жуткой улыбкой Остин наблюдал, как я падала в темное пространство, и я даже была рада, что летела прямо навстречу смерти, а не стояла там, с ним.

С каждым метром становилось все холоднее. Обвив плечи руками, я закрыла глаза, заставляя саму себя проснуться.

Открыв глаза, я обнаружила себя в кабинете истории. Не припоминаю, чтобы я когда-либо засыпала на уроках. Не хватало, чтобы в моей жизни появились еще и проблемы с учебой. На этот раз меня удивило, что во сне не было Мэгги. Но потом я осознала, что лучше бы я ее увидела, было бы не так одиноко.

На теме по битве при Лексингтоне и Конкорде в то школьное утро я так и не смогла сосредоточиться. В глазах все плыло, в голове запутанные мысли.

Я ощущала какое-то неспокойствие и неумиротворение по поводу всего, что я обдумывала, в том числе и о Мэгги.

После школы я зашла на кладбище, постояла у ее могилы несколько минут, принесла ее любимые цветы – синие орхидеи.

Но мне это не помогло, поэтому я решила обратиться за помощью, чтобы хотя бы немного прийти в себя. Может быть, все из-за сегодняшнего неудачного сна, а может, мне стоит копнуть глубже.

Мне повезло. У доктора Ру был сегодня свободный день, и он с удовольствием решил меня принять.

– Ты давно ко мне не заходила, – заметил он. – Мне кажется, у тебя накопилось, о чем можно поговорить.

В первый месяц мой отец настаивал, чтобы я ходила на приемы к нему, так как он тоже является очень хорошим психологом, но я отказывалась. Ведь было бы неправильно обсуждать мою личную жизнь и отношения в семье с собственным отцом. Тогда папа нашел для меня другого хорошего психолога – доктора Ру. В первые дни я ходила к нему часто, затем реже, и вот я снова здесь, в ожидании чуда.

– Хочешь сказать, что в той предсмертной записке твоя подруга обвиняла тебя в своей смерти? – с любопытством расспрашивал меня психолог.

Я кивнула и написала в блокноте новые слова: «Но это не так. Я слишком хорошо знаю Мэгги и знаю себя. Мы никогда ничего плохого не делали друг другу, а ссор практически не было. Меня больше волнует другой вопрос: могло ли это быть самоубийством?»

Последнее слово я писала долго, так как я сама не верила в то, что это могло быть правдой. Такое длинное неприятное слово и такое распространенное в наше время.

Доктор Ру обратил внимание на мою медлительность и объяснил не теряя времени:

– Когда с дорогим человеком что-то случается, мы всегда обвиняем в этом себя, даже если ни в чем не виноваты, – мудро заметил он, сложив пальцы в замок. – Это вполне нормальное явление.

Я сидела перед ним на удобном кресле, сложив ногу на ногу. Он находился за столом, стараясь держать себя в образе настоящего психолога. Это как в театре. Нужно не выходить из своей роли, чтобы концовка выступления вышла как можно лучше.

– А что насчет сна, – доктор Ру продолжил, – он показал твои страхи. Может, ты и не хочешь этого признавать, но твой сон сказал все за тебя. По твоему пересказу я сделал несколько выводов. Ты боишься большого скопления людей, их мнений по поводу тебя, их осуждений. Ты боишься впускать в свою жизнь новых людей. Тебе лучше свалиться в бездну, чем остаться рядом с ними. А когда неприятностей слишком много, ты стараешься ухватиться за одного человека, спрятаться, чтобы он защитил тебя. А еще я вижу, что ты подсознательно думаешь, что смерть Мэгги была нарочной, – будто читая меня как открытую книгу, выговорился он, а затем слабо улыбнулся. – Но Ия, я могу тебе гарантировать, что это не могло быть суицидом. Мэгги никогда бы не сделала этого, имея при себе такую замечательную подругу.

Я улыбнулась ему в ответ. Тут он поправил свой галстук, в какой-то миг стал напряженным и в то же время спокойным.

– А проблема здесь не в Мэгги, а в тебе. Ты слишком привязана к своей подруге, – звучало это очень странно на самом деле. Я смотрела на него с непониманием. – Ия, я работаю с тобой уже больше месяца, а толку фактически нет. Пора бы уже смириться с ее смертью. Живую Мэгги не вернуть, ты должна отпустить ее, пока тебе не стало хуже. Все дойдет до того, что ты просто закроешься от всех и будешь воображать ее рядом с собой.

Я усмехнулась, но потом поняла, что психолог не шутит. От этого мне стало тревожно. Он не может быть прав. Что плохого в том, что я продолжаю любить Мэгги, даже если ее нет? В этом нет ничего опасного. Я ведь не сойду с ума из-за этого. Это было бы странно.

Я покрутила головой, давая понять, что этого просто не может быть. Я не закрываюсь от всех, и я не боготворю Мэгги, не продолжаю видеть ее рядом.

– Тогда ответь мне на несколько вопросов.

Он специально глядел на меня в упор, но голос все же был спокоен. Он был полностью уверен в своих словах.

– Часто ли ты разговариваешь с ней у себя в голове?

Словно удар в живот, я молчу.

– Хотя бы один день после автокатастрофы ты могла не думать о ней?

Я молчу.

– Ты готова заменить свою старую лучшую подругу, Мэгги, на новую?

Я снова молчу. Этого не может быть. Он не попал в точку, верно? Я не говорю с тобой мысленно, Мэгги. Я уже давно не вспоминала о тебе, и мы с Кейси сейчас отлично ладим.

Меня перекашивает от своего же вранья. Я не помешана, не помешана.

Вырвав еще один листок из блокнота, нацарапала ручкой следующие слова: «Вы не правы, доктор Ру».

Мужчина смотрел на меня непонятным взглядом. Я не могла определить, о чем он думает, это мне и мешало. Было трудно ему врать, ведь ложь он видит сразу.

– Ладно, – отрезал он и отодвинул свой ящичек в столе. Я потянулась, чтобы увидеть, что он достает.

На письменном столе оказались два прототипа водного транспорта: огромный деревянный корабль и крохотная ненадежная лодка.

– Тогда последний вопрос. – Доктор Ру вытянул руки перед собой. – На большом корабле находится миллион человек, включая твоих одноклассников, хороших знакомых с актерского мастерства и даже родителей с Софи. – После каждого слова он делал короткую паузу, чтобы я внимательно все переварила, а потом перевел взгляд на маленькую шлюпку. – А здесь одна только Мэгги.

Я оглядела каждый предмет, уже догадываясь, к чему все идет.

– Так вот, представь, что начался смертельный морской ураган, но спасти ты можешь лишь одно судно. А теперь скажи мне, Ия, каков твой выбор?

Он отстранился от меня, давая возможность хорошенько подумать, не мешая. Сказал, что остальные пациенты делают свой выбор быстро, склоняя его на огромное количество людей и свою семью.

И если я сначала тоже подумала поступить именно так, то вскоре мною начали овладевать сомнения, возраставшие с неизменяемым желанием в сторону другого варианта.

Я тяжело сглотнула слюну, придерживая вспотевшие руки под столом.

Черт возьми.