Текст книги "Ночная дорога"

После того как они забрали Тайлера, разговор пошел оживленнее. Всю дорогу до ресторана Миа и Джуд обсуждали университеты Калифорнии и Лос-Анджелеса и пытались представить, каково это – бродить по пляжам Южной Калифорнии. Каждое предложение начиналось с «Как будет здорово…».

Зак держал Лекси за руку, сжимая ее чуть крепче, чем обычно.

Наконец, когда они подъехали к ресторану, Лекси осмелилась взглянуть ему в лицо.

«Я не хочу уезжать», – одними губами произнес он. Но уехать придется, и они оба это знали.

* * *

Май пришел на северо-западное побережье Тихого океана, как любимый родственник, принеся с собой солнечные дни. В прошлом остались вечно затянутое серыми облаками небо и нескончаемые дожди. Казалось, за одну ночь туманный ландшафт вернул себе краски. По всему острову на окнах отдернули шторы, хотя давно этого не делали, из гаражей выкатили мангалы, оттерли дочиста садовую мебель. Это всегда был славный месяц, яркая вспышка перед бледным цветением июня, а в этом году май выдался на удивление смелым. Сочетание солнца, похожего на яичный желток, и необыкновенного тепла заставило молодежь наводнить парки и велосипедные дорожки.

В субботу, пятнадцатого, Лекси проснулась рано. Ночь прошла беспокойно, ей снились плохие сны про самолеты, выруливавшие на взлетные полосы и взмывавшие в облачное небо. Она вышла из комнаты и зашлепала по коридору.

Ева ждала ее на кухне в своем старом белом халатике и остроконечном колпачке из фольги. На столе рядом с ней на желтых бумажных тарелках лежали два глазированных пончика; из одного торчала голубая свеча спиралью.

– С днем рождения, – сказала Ева и подула в бумажную скрученную дудочку.

Лекси чуть не расплакалась – за всей этой суетой с поступлением она совсем забыла о своем восемнадцатилетии. Зато Ева не забыла.

– В этом году у меня для тебя два подарка. – Ева показала кивком на два свертка на столе.

Лекси невольно вспомнила свои дни рождений до Евы – длинные и невеселые, проводимые в ожидании мамы, которая так и не появлялась. Лекси поцеловала морщинистую бархатную щеку тетушки и уселась за стол.

– Открывай, – велела Ева, занимая место напротив.

Лекси начала с энтузиазмом разворачивать бумагу. Внутри оказался ярко-голубой хлопковый свитерок с крошечными серебряными пуговичками. Она принялась восхищенно его рассматривать.

– Очень красиво.

– Если не подойдет по размеру, мы можем обменять его в магазине.

Лекси ни за что бы не вернула свитер, пусть даже он оказался бы на два размера меньше. Он всегда будет лежать в верхнем ящике ее комода вместе с розовой толстовкой, из которой она выросла.

– Он превосходен, Ева. Спасибо.

Ева кивнула.

– Открывай второй.

Второй подарок был размером с тонкую записную книжку. Лекси осторожно открыла коробочку.

Сверху лежала цветная брошюра, рекламирующая многоквартирный комплекс на Помпано-Бич во Флориде. «Веселье на солнце» обещала она большими жирными буквами. Под брошюрой оказался каталог местного колледжа.

– Это дом, где живет Барбара, – пояснила Ева, наклоняясь вперед. – Я должна думать о твоем будущем, вот я и решила, что за дела, почему бы тебе не поехать со мной во Флориду? У Барбары две спальни, нам и раньше с ней случалось делить одну комнату. Ты могла бы занять вторую, а днем ходила бы на занятия. Так, по крайней мере, тебе не придется платить за жилье.

Лекси посмотрела через стол на женщину, столько для нее сделавшую, и у нее сжалось горло.

– План отличный.

– Мне давно следовало догадаться, что ты не захочешь учиться на парикмахера. Ты первая в нашей семье, кто пойдет в колледж. Колледж! – с благоговением повторила Ева. – Мы так тобой гордимся. А еще ты должна познакомиться со своей второй тетей. Ее детям и внукам не терпится тебя увидеть. – Она похлопала Лекси по руке. – Я знаю, ты думаешь о своем молодом человеке, но ведь он уезжает куда-то вместе с сестрой. Поэтому мне хотелось, чтобы ты знала, у тебя есть еще и я. Ты больше не одна, Лекси. Если только сама не выберешь одиночество. Ну а теперь давай разделаемся с этими пончиками. Мне скоро на работу. Загадай желание и задуй свечу.

Желание.

Лекси уставилась на маленькое пламя, танцующее над голубой свечой.

У нее было единственное желание, которому никогда не сбыться, но она все равно его загадала.

– Удачи тебе, Лекси. Надеюсь, твое желание сбудется.

После этого они съели пончики, чокнулись за ее день рождения молоком, и каждый пошел по своим делам – у Евы начиналась субботняя смена в «Уолмарте», Лекси отправилась в кафе-мороженое. До конца дня Лекси даже ни разу не присела. В солнечный выходной – такой, как этот, – от посетителей не было отбоя.

Так и работала, не снижая темпа, до закрытия, когда Зак и Миа приехали забрать ее.

Лекси постаралась не портить им настроения, смеялась и шутила за обеденным столом, но когда Джуд вынесла торт со свечами, ее показная веселость дала трещину, и она с трудом заставила себя не расплакаться и не убежать.

На следующий год ей предстояло отпраздновать свой день рождения одной. Миа и Зак будут в солнечной Южной Калифорнии осуществлять свою мечту о колледже. Она хотела, чтобы они были счастливы, действительно хотела. Но при этом все время поглядывала на будущее, которое возникало на горизонте, словно грозовое облако. Разумеется, они обсуждали, что не потеряют связи, что жизни их переплелись, все останется по-прежнему, при этом они говорили серьезно, не кривя душой, но ведь одних писем мало. Когда она рассказала им о предложении Евы уехать во Флориду, оба застонали и начали упрашивать ее не уезжать так далеко. Они хотели видеть ее хотя бы во время каникул.

Легко им просить! Ведь и ей хотелось того же.

– Как же все будет? – спросила Миа в тот вечер, когда вся троица лежала на одеялах на пляже. Впервые один из них осмелился задать этот вопрос вслух.

Они держались за руки, глядя на звезды.

– Я так давно мечтала об этом, – призналась Миа, – но теперь, когда до мечты осталось совсем немного, мне страшно.

Лекси услышала, как рядом с ней вздохнул Зак. Она его любила, а потому знала, что означает этот вздох: он разрывался меж двух огней. Он любил Лекси – она знала это, верила в это всей душой, – но Миа была ему не просто сестра. Она была его двойняшкой, со всеми вытекающими из этого последствиями. Они могли читать мысли друг друга. А Лекси как раз больше всего и нравилось в Заке его умение заботиться о тех, кого он любил. Он не мог причинить боль другому человеку, тем более Мии.

Вот поэтому он и собирался учиться в университете Южной Калифорнии. И не важно, как сильно он любил Лекси, сестру и родителей он любил еще больше и не мог их разочаровать. Его волновало, что Миа слишком застенчива, ей не справиться одной с самостоятельной жизнью в университете.

– И все равно мы останемся друзьями, – сказала Лекси, всей душой желая, чтобы это было именно так.

Миа рядом с ней тихо охнула и расплакалась.

– Не плачь, – сказал Зак.

На Лекси вдруг накатила печаль, и она сама не заметила, как тоже начала плакать.

– Мы… мы такие дураки, – сказала она, вытирая глаза и даже улыбаясь, однако плакать все равно не перестала. Она любила обоих, но вскоре им предстояла разлука.

– Я буду скучать по тебе, Лекси, – сказала Миа. Она перекатилась на бок, обняла Лекси и снова перекатилась на спину.

А над головами раскинулось ночное небо, такое же непостижимое, как их будущее; и под этим небом Лекси осознала, какие они маленькие.

Зак высвободил руку из пальцев Лекси и со словами: «Сейчас вернусь», поднялся и побежал в дом.

– Ты будешь звонить мне часто-часто, да? – спросила Лекси.

Миа пожала ей руку.

– Мы будем, как Дженнифер Энистон и Кортни Кокс. Лучшие подруги навсегда.

– Сэм и Фродо[9]9
  Персонажи трилогии «Властелин колец» английского писателя Дж. Р. Р. Толкиена (1892–1973).


[Закрыть]. Гарри и Гермиона[10]10
  Персонажи книг о Гарри Поттере современной английской писательницы Джоан Роулинг.


[Закрыть].

– Лекси и Миа, – сказала Миа. – Только подумай: когда-нибудь мы состаримся и будем смеяться над тем, как боялись разъезжаться по своим колледжам.

– Ну да, мы и тогда будем подругами.

– Точно.

Лекси умолкла. Она давно поняла, что есть вещи для нее недостижимые, а потому не стоит даже их желать. Быть может, и эта дружба одна из них? Или ее можно сравнить с первой школьной любовью, которая со временем и расстоянием превращается в приятное и дорогое воспоминание?

Вернулся Зак, слегка задохнувшись, и остановился над ними, силуэт на фоне освещенных луной волн.

– Поднимайтесь.

– Для чего? – удивилась Миа.

Лекси не спрашивала «для чего», она просто поднялась и взяла его за руку. Ей нравилось, как ее руку сжимали его сильные теплые пальцы.

Он показал девочкам термос.

– У меня идея. Пошевеливайся, Миа, и перестань задавать вопросы.

– Кто-то здесь думает, что он может мной командовать, – сказала Миа, поднимаясь и отряхивая песок.

Зак повел их к большому кедру, растущему на границе пляжа.

В лунном свете Зак выглядел бледным, почти призрачным, но его зеленые глаза сверкали, как слезы.

Он открыл термос.

– Мы положим сюда что-то и закопаем. – Он внимательно посмотрел на Лекси. – Это будет… наш секретный договор, ну, как клятва.

– Ровно столько, сколько эта капсула пролежит здесь, мы будем лучшими друзьями, – сказала, посерьезнев, Миа. – И никаким колледжам этого не изменить. Так будет всегда.

– Мы не будем такие, как все, – сказала Лекси, надеясь, что ее замечание не прозвучало как вопрос, но все равно в этот торжественный момент она с трудом верила в происходящее. Слишком уж легко все доставалось этим ее друзьям. – Мы никогда не попрощаемся.

Миа кивнула.

– До тех пор, пока капсула находится в земле.

Зак протянул им открытый термос. Серебристую внутренность осветила луна, и она замерцала.

– Положите что-нибудь сюда для верности.

В другое время, в другом месте происходящее могло показаться смешным, или мелодраматичным, или просто глупым, но только не здесь, не сейчас, в этой тьме, где на них, казалось, катило будущее, словно огромный тягач.

– Я люблю тебя, Лекс, – сказал Зак. – Колледж этого не изменит. Мы все равно будем любить друг друга. Всегда.

Лекси пытливо на него посмотрела. Ей показалось, будто они дышат как одно целое.

Миа бросила внутрь термоса свои золотые сережки.

Зак снял с себя медаль Святого Кристофера, с которой никогда не расставался, и тоже бросил в термос.

У Лекси при себе был лишь плетеный браслетик, подарок Мии в знак дружбы, с которым она не расставалась с десятого класса. Свой, сплетенный для нее Лекси, Миа давно потеряла, а Лекси не снимала ни разу подарок подруги. Теперь она медленно его развязала и бросила в термос. Ее талисман не издал ни звука, когда упал на дно, и это ее встревожило, словно она единственная из их троицы не оставила никакого слышимого следа.

Зак закрутил покрепче крышку.

– Думаю, нам вообще не надо его выкапывать, – сказала Миа. Налетел порыв ветра с залива и растрепал ей волосы. – Если выкопать… это все равно, что попрощаться, а мы ведь не хотим прощаться. Пока термос лежит здесь, мы будем любить друг друга.

Лекси тоже захотелось сказать что-нибудь важное. Минута казалась такой волшебной, полной значимости, она навсегда ее запомнит.

– Никаких прощаний, – сказала она.

Взгляд, которым они обменялись, сказал все: и печальную правду о скором расставании, и то, что они любят друг друга, и сладкую надежду, что в будущем многое уцелеет, и эти три подростка, стоящие под лунным светом, сдержат обещание о вечной дружбе.

Они опустились на колени, гораздо выше линии прилива, и у основания старого дерева вырыли в песке глубокую яму, докопав до холодной серой глины, и опустили туда термос.

Лекси хотелось продолжить, хотелось поговорить о будущем, но они проделали процедуру молча. Когда термос зарыли, песок казался нетронутым. Время для слов прошло.

9

В начале июня сад был чудесен. Впервые за целый год Джуд наконец-то могла расслабиться, наслаждаясь результатами своего труда. Она видела, что ее тщательное планирование и разумная обрезка оправдались. Клумбы цвели пышным цветом – и розы размером с блюдце, и растрепанные желтые пионы, и остроконечные пурпурные дельфиниумы. Темно-зеленый английский самшит, с которым она столько провозилась, обещал стать достопримечательностью сада. А над всеми растениями буйно цвела золотистым цветом хурма виргинская; совсем как на картине Моне, будто слегка не в фокусе на фоне живого голубого неба.

Джуд видела, что сад разрастается, растения не мешают друг другу. Скоро, может быть даже в следующем году, она будет готова открыть свою гордость и радость на обозрение любителям садов.

Она сняла грязные перчатки и выпрямилась. Пьянящий аромат роз удержал ее на месте чуть дольше, чем она хотела. Все вокруг дышало покоем. Каждая травинка, каждый цветок, каждый куст был высажен по ее плану. Если ей не нравилось то, как какое-то растение разрасталось или цвело, она выдирала его с корнем и заменяла другим. Она была королевой этого царства, полностью ею подчиненного и потому ни разу ее не разочаровавшего.

Но не только сад способствовал ее благодушию. До тех пор пока двойняшек не приняли в университет, она даже не подозревала, сколько напряжения и сил требовал от нее выпускной год. Она бесконечно переживала из-за детей и за детей. То она боялась, что кто-то из них не успеет отослать в срок нужный бланк или совершит неисправимую ошибку, то ее тревожило, что они не сумеют учиться вместе. Теперь же к ней вернулся сон, и, как это ни удивительно, она радовалась их предстоящему отъезду из дома. Да, она по-прежнему волновалась за детей, по-прежнему расстраивалась, что ее гнездо опустеет, но весна осветила не только мрачное небо; весна осветила ей путь. Она теперь могла заглянуть и в собственное будущее, когда она станет капитаном и выберет для себя маршрут. Захочет – вернется в школу ландшафтной архитектуры; захочет – откроет лавочку и начнет торговать садовыми принадлежностями. А может быть, просто проведет все лето в шезлонге за чтением классиков, до которых раньше не дошли руки. Да что там, появись у нее такое желание, она может все лето потратить на комиксы.

От этой мысли ей стало легко и немного страшно.

Джуд взглянула на часы. Скоро три, а это означало, что дети вернутся из школы с минуты на минуту. Судя по прошлому месяцу, они будут не одни, а с целым роем старшеклассников, и все до одного снова поведут себя так, будто находятся слегка под кайфом. Вот что сделало с детьми псевдовзросление и предстоящее окончание школы. Они все на взводе, все переполнены эмоциями. Мальчики слишком громко смеются; девочки готовы удариться в слезы от малейшего пустяка.

Неудивительно, что чувства накалены в эти первые золотые дни лета. Говоря словами баллады Сэма Кука, грядут перемены, и все это знали, чувствовали приближавшееся горячее дыхание будущего. Большинство детей острова учились вместе еще с начальной школы и за это время крепко сдружились. И теперь они разрывались между желанием остаться здесь, где жизнь спокойна, где все знакомо, и стремлением улететь далеко-далеко, чтобы проверить крылья, которые лишь недавно выросли. Каждый день, каждый час приближал окончание школы. И они хотели надолго запомнить это стремительно уходящее время. Для них самым важным было как можно чаще собираться вместе. И это пугало их родителей. Вечеринки следовали одна за другой.

Для борьбы с этой напастью Джуд взяла пример с обычного садового паука: она создала привлекательную паутину. Уговорила Майлса вытащить на пляж водный мотоцикл и катер для прогулок на водных лыжах, все в рабочем состоянии. Готовила бесчисленные подносы с едой для прожорливых мальчишек и выставляла миски сушеной вишни в шоколаде для девочек. Не чинила препятствий друзьям своих детей, которые целые дни и ночи проводили в ее доме, под ее внимательным взглядом. Почти всегда это срабатывало. К тому же она научилась доверять своим детям. Да, конечно, они, случалось, позволяли себе пару банок пива на вечеринках, но слово держали: кто-то из них обязательно оставался трезвым, чтобы потом сесть за руль, и они всегда возвращались домой в назначенный час.

Джуд убрала садовые принадлежности, разложила все по местам и замерла на секунду в теплице. Ее внимание привлекла петунья, подарок Лекси в тот вечер, когда состоялись танцы; цветок вытянулся и выглядел жалким. Джуд взяла себе на заметку пересадить его, а затем вернулась в дом. Приняла душ и переоделась в черные брюки и плотно облегающую белую футболку. На кухонную стойку выложила фильмы, взятые напрокат: «А вот и Полли», «Звездный Десант-2» и «Возвращение короля».

И только она собралась пойти в гараж за кока-колой, как с шумом хлопнула входная дверь.

По деревянному полу большой комнаты громко прогромыхали чьи-то шаги, потом шаги раздались на лестнице.

Джуд поспешно вышла из кухни.

Входная дверь была распахнута.

Джуд закрыла дверь и поднялась на второй этаж. Дверь комнаты Зака открыта, а Мии – закрыта.

Она остановилась у спальни дочери и услышала плач. Всхлипывания.

– Миа! – позвала она. Ответа не последовало, и Джуд открыла дверь.

Ее дочь лежала на кровати лицом вниз и рыдала в мягкого розового щенка – свою любимую в детстве игрушку.

Джуд подошла к кровати.

– Привет, Мышка, – тихо произнесла она, прибегнув к прозвищу, потерянному где-то по дороге взросления вместе с детскими зубами и лакированными туфельками.

Миа лишь взвыла и зарыдала громче.

Джуд гладила дочь по шелковистым светлым волосам, приговаривая:

– Все хорошо, детка, все хорошо.

Наконец, когда прошла, казалось, целая вечность, Миа перевернулась и посмотрела на Джуд припухшими красными глазами. Лицо ее было мокрым от слез, губы дрожали.

– Он… м-меня… б-бросил… – сказала она, всхлипывая.

Джуд села на кровать и прилегла рядом с Мией, которая тут же свернулась калачиком у нее под боком.

Ее умная, красивая, почти взрослая дочь снова превратилась в маленького ребенка, который плакал, сворачивался калачиком и держал под мышкой собачку Дейзи, словно талисман. Хотя, возможно, это и был талисман. Сувениры прошлого обладают нешуточной магией.

Миа подняла голову, по ее лицу текли слезы.

– В классе, – добавила она, словно это каким-то образом усугубляло вину злодея.

Джуд помнила эту боль. Каждая женщина через это прошла – потерю первой любви. Именно тогда узнаешь, что любовь вовсе не вечна.

– Я знаю, как тебе больно, – сказала Джуд. – Кит порвал со мной за неделю до школьного вечера. Ровно за неделю. Он повел на танцы Карен Абнер, а я сидела дома и смотрела одна «Субботним вечером в прямом эфире». Я так много плакала, что до сих пор удивляюсь, как это наш дом тогда не смыло потоком. – Она прекрасно помнила тот вечер. Мать вернулась домой поздно, взглянула на Джуд и сказала: «Ради бога, Джудит Энн, какой ты еще ребенок», после чего пошла по своим делам. Джуд взглянула в заплаканное личико дочери. – Разбитое сердце болит. – Она помолчала. – Но рана затягивается.

Миа громко засопела.

– На меня больше никто не взглянет. Я такая дуреха.

– Ой, Миа, да ты еще себя не знаешь, и поверь мне, в тебя еще не раз будут влюбляться другие мальчики. Если парень не понимает, какая ты особенная, он тебя недостоин.

– Просто очень больно.

– Но это пройдет. Тебя не всегда будет тошнить при виде его с другой девушкой. А в один прекрасный день ты встретишь юношу, который заставит твое сердце биться быстрее, и твоя боль насовсем уйдет. Рана на сердце затянется, останется лишь крошечный шрамик, и когда-нибудь ты станешь рассказывать своей дочери о том, как обидел тебя когда-то Тайлер Маршалл.

– Не хочу его больше видеть. Как мне пойти на выпускной, если он там будет?

– Если прятаться от жизни, ничего хорошего из этого не выйдет, Миа. Раньше ты пряталась от бед. Теперь ты стала сильнее.

Девочка тяжело вздохнула.

– Знаю. Лекси говорит, что меня не должно заботить, кто что подумает.

– Она права.

– Да, – сказала Миа, но как-то неубедительно.

Джуд обняла дочь, вспомнив за одну секунду всю их жизнь.

– Я люблю тебя, Мышка.

– Я тоже люблю тебя, Madre. Можно пригласить Лекси? Она мне нужна сегодня.

– Ну конечно. Для чего же еще нужны лучшие подруги?…

* * *

Прошло десять дней, и вот уже они закончили среднюю школу.

Лекси стояла в толпе выпускников, глядя на море складных стульев, выставленных в спортивном зале.

Под баскетбольным кольцом стоял директор Йейтс и, размахивая руками, рассказывал, как пройдет церемония, но его слушала всего горстка ребят. Остальные смеялись, болтали, толкались.

– Вы покинете зал в алфавитном порядке, пройдете вдоль открытых трибун и свернете на футбольное поле – если будет солнечно. Если нет, останемся здесь, в зале, – говорил директор. – Итак, давайте прорепетируем. Джейсон Аднар, ты начинаешь шествие…

Лекси прошла по указанной траектории, выяснила, где ее место. Репетиция заняла весь шестой урок, а когда закончилась, их отпустили по домам. Весь класс высыпал из зала, как в каком-нибудь мюзикле, когда ребят распускают на летние каникулы.

Она и Зак нашли друг друга, даже не очень стараясь, словно по эхолоту. Просто один знал, где сейчас находится другой, а разлуку они не могли вынести. Все казалось в эти дни таким важным, таким значимым. Окончание школы. Летние каникулы. Колледж. Иногда Лекси могла уцепиться только за текущую минуту, любовь к Заку и дружбу с Мией. Все остальное менялось.

Зак взял ее за руку, и они пошли через школьный двор. На парковке для учеников он открыл перед ней дверь «мустанга».

– Где Миа? – спросила Лекси.

– Ее заберет мама. Они сегодня после школы хотят почистить перышки.

– Мии это пойдет на пользу. – Лекси села в машину.

Зак скользнул на сиденье водителя и посмотрел на нее.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Что?

– Не здесь.

Лекси напряглась. Потянулась к нему и уцепилась за его руку, словно утопающий, впрочем, так оно и было с самого начала. Всю дорогу из города в парк Ларивьер она не проронила ни слова.

В парке он остановился на их обычном месте и выключил мотор. Она ждала, что он откроет дверцу, но Зак остался на месте и повернулся к ней. Зеленые глаза его блестели от слез.

– Что? – прошептала она.

– Я люблю тебя, Лекси.

Он собирался с ней порвать! Этого следовало ожидать, как и быть готовой к разрыву. Ей хотелось сказать: «Знаю, что любишь», но она не сумела, у нее словно битое стекло было на языке.

– Я хочу поехать в Сиэтл вместе с тобой. Снимем квартиру.

– Погоди. Что такое? Ты хочешь учиться вместе со мной в местном колледже?

– Не хочу с тобой расставаться, Лекс.

Она испытала такое облегчение, что невольно вздрогнула.

Он поцеловал ее мокрую щеку, вытер свои глаза, стыдясь слез, которые были для нее дороже всех бриллиантов.

Держась за руки, они вышли из машины, дошли до своего места возле прибитых к берегу коряг и опустились на песок. Волны с шумом накатывали на берег, и этот звук, казалось Лекси, был как напоминание о первой любви. Взглянув на Зака, она чуть снова не расплакалась.

Он начал мечтать вслух. Говорил об их жизни, квартире, которую они найдут, и работе, которую получат. Он говорил всерьез, от первого до последнего слова, и она любила его за это еще больше, хотя понимала, что одного желания тут недостаточно.

– Миа, – только и сказала она. Ей не хотелось напоминать ему о сестре, но разве она могла бы считаться хорошей подругой в таком случае? Она любила Мию не меньше, чем Зака.

– Что я делаю? – вздохнул Зак и посмотрел мимо нее на волны. Потом снова повторил чуть тише: – Что я делаю?

– Думаю, нам даже не следует говорить об этом, Зак. Какой смысл?

– Но все могло бы получиться. Разве нет? Мы могли бы снять квартиру в Сиэтле. Все трое. И проучиться годик или два в центральном местном колледже Сиэтла, чтобы затем перевестись в университет. Я все равно попаду в хорошую медицинскую школу. Ведь не только университет Южной Калифорнии дает хорошее образование.

Она вдруг почувствовала себя ребенком, который держит в руках воздушный шарик, а тот легко поднял ее в воздух. У Зака в мечтах получалось все здорово; несколько драгоценных мгновений она сама верила, что это возможно. Но потом он сказал: «Я собираюсь рассказать о своих планах родителям», и она выпустила из рук ниточку и упала обратно на землю.

– Пока не надо, – попросила она, крепче прижимаясь к Заку. Вместо слов она принялась его целовать и целовала, пока в ее глазах не высохли слезы. Ее руки и губы сказали ему о том, как сильно она его любит.

Позже они лежали, обнявшись, и слушали шум прибоя, глядя, как лазурное небо начинает темнеть.

В конце концов день постепенно начал клониться к сиреневому вечеру, им пришлось покинуть свой мирок под стеклянным колпаком, где вид всегда один и тот же и куда никто не может проникнуть.

Лекси держала его за руку всю дорогу домой, боясь выпустить. Когда они свернули на Найт-роуд, напряжение возросло, превратившись в головную боль, которая никак не проходила.

Она любила Зака, но он ничего не знал про разочарование. Ему всегда все легко давалось. Ничего другого он не ожидал.

Она прочла это по его лицу, на котором застыла решимость, что очень не вязалось с его красивыми чертами; он был словно мальчишка, сунувший ноги в отцовские туфли и делающий вид, что они подходят по размеру.

– Ты готова сделать это? – спросил он, обходя машину.

– Нет.

Он уверенно улыбнулся:

– Все будет нормально. Вот увидишь. Пошли.

Она позволила ему повести себя за руку в дом.

Майлс и Джуд лежали на диване, каждый читал свою книгу. Миа растянулась на боковой секции, смотрела телевизор. В розовой толстовке с капюшоном, мешковатых спортивных штанах и зеленых шлепанцах она напоминала маленькую девочку, играющую в модницу. Но стоило заглянуть в ее красные глаза, и сразу становилось ясно, как ей больно, какая она беззащитная.

Миа поднялась с дивана.

– Привет, ребята, – сказала она, улыбаясь чересчур весело.

У Лекси заныло сердце; она видела, что Миа старается быть сильной. Подойдя к подруге, она крепко ее обняла.

– Ты в порядке?

– Да, – сказала Миа. – Или скоро буду. Перестаньте обо мне тревожиться.

– Ма! Па! – сказал Зак, выходя вперед. – Мне нужно с вами поговорить.

Джуд резко подняла голову, и Лекси вдруг вспомнила передачу о природе, в которой какой-нибудь зверек наступает на ветку, а хищник внезапно вскидывается. Именно так встревоженно Джуд сейчас смотрела.

– Хочешь с нами поговорить? Что-нибудь случилось? – Она быстро поднялась, подошла к сыну.

Зак глубоко вздохнул.

– Я не поеду учиться в Калифорнию. Я хочу, чтобы мы все трое отправились в Сиэтл, в центральный местный колледж. Что скажешь, Миа? Мы могли бы снять квартиру.

Джуд окаменела.

– Что? – Майлс вскочил. – Мы оплатили твой депозит за учебу. Сумма не подлежит возврату. Черт возьми, Зак…

– А я не просил вас платить, – резко ответил Зак.

– Но ты и не просил нас не платить, – возразил Майлс. Он стоял рядом с женой, побледневшей как полотно. – Вот что я тебе скажу: я не собираюсь платить ни за какую чертову квартиру. Если хочешь упустить свой шанс, валяй, но расплачивайся сам. Посмотришь тогда, как весело будет учиться в коллед же, когда придется работать полный день и оплачивать собственные счета.

– Это несправедливо! – возмутился Зак. – Нельзя же…

– Хватит, – прошипела Джуд. Вид у нее был потрясенный. – Я просто не понимаю. Объясни нам, Зак.

– Зак, – сказала Миа, хмурясь, – значит, ты не поедешь со мной учиться?

– Я не могу ее оставить, – сказал он убитым голосом.

– А меня ты можешь оставить? Можешь? – Миа расплакалась.

– Нет. Я хочу, чтобы ты поехала с нами. Я же сказал, – ответил Зак. – Перестань, Миа…

– Какой у меня выбор? – рыдала Миа, глядя то на Зака, то на Лекси. – А ведь ты моя подруга. – И она помчалась к себе наверх.

Зак выбежал из комнаты за сестрой.

Лекси почувствовала на себе взгляд Джуд, которая явно осуждала ее, обвиняя во всем, что произошло. Лекси была готова сквозь землю провалиться.

Эта семья так много для нее сделала, так много ей дала, и вот теперь она виновата в их неприятностях. Ей понадобилась вся ее смелость, чтобы взглянуть в лицо Джуд.

– Не сердитесь на меня, – прошептала она, сжимая руки. – Прошу вас.

– Ты сама не понимаешь, что наделала, – сказала Джуд. Голос ее дрожал, в лице ни кровинки.

– Я ничего не сделала. И моей вины тут нет.

– Разве?

– Я не просила его об этом. Он сам так решил.

– Подумай о Мии, а не о себе и Заке. Ты же знаешь, какая она способная и какая застенчивая. Что, если вы на самом деле поселились бы вместе? Сколько времени прошло бы, прежде чем вы с Заком начали ее игнорировать?

– Этого бы ни за что не случилось.

– Ты так думаешь? А мне кажется, это уже произошло. – Джуд помолчала, и лицо ее немного смягчилось. – Прости! Не хочу тебя втягивать во все это. Но если они не поедут в Калифорнию, то пожалеют об этом и рано или поздно начнут винить тебя.

Лекси неприятно было слышать правду, заключавшуюся в этих словах.

– Поговори с ними, – сказала Джуд, так крепко сжимая руку Лекси, что у нее побелели костяшки.

Лекси хотела отказаться, сославшись на то, что сама не знает, как поступить, но она знала. Некоторые шаги очевидны. Она уже совершила одну ошибку, рискнула своей дружбой с Мией, чуть не лишившись расположения всей семьи. А потом, как сейчас, например, ее ослепили любовь и желание. Но больше такой ошибки она не повторит.

Лекси развернулась, пересекла комнату, внезапно показавшуюся ей огромной, и стала подниматься наверх по лестнице. Оба были в комнате Мии – стояли друг напротив друга, как статуи, и молчали.

– Привет, – сказала Лекси.

Они повернулись одновременно с абсолютно одинаковым выражением лица.

– Как бы мне хотелось быть сильной, – сказала Миа.

– Ты сильнее, чем думаешь, – сказала Лекси, входя в комнату. Зак протянул к ней руку, но она увернулась. – Но сейчас речь не о том.

Миа начала плакать.

– Я так мечтала об университете Южной Калифорнии!

– Ты можешь поехать туда и без меня, – сказал Зак, и Лекси чуть его не расцеловала за такие слова, но она услышала, как дрогнул его голос, увидела раскаяние во взгляде.

– Я бы, кажется, убила за возможность учиться в Южнокалифорнийском университете, – тихо сказала Лекси. – Я бы все отдала. – Она смотрела то на одну, то на другого и поражалась их схожести. – Вам, ребята, нельзя отказываться от всего только потому, что у меня другие возможности. Я вам не позволю.

Она видела, какую боль причинила Заку, но в то же время он испытал облегчение. Лекси прерывисто вздохнула. Да, он любил ее. Но и сестру любил тоже, а еще он хотел, чтобы им гордились родители. И будущее себе обеспечить также необходимо. Все это он мог сделать в Южнокалифорнийском университете. Лекси вымученно улыбнулась.

– Хватит об этом. Вы вдвоем отправитесь в Южную Калифорнию. Я останусь зажигать в местном колледже. Будем видеться во время каникул.