Книга: Светлячок надежды - Кристин Ханна

Если в "Улице светлячков" Талли сильно теряет очки после двух предательств подруги ради сенсаций, то в "Светлячке надежды" её очень жалко, и чувство это острое. Девчонка из неблагополучной семьи, пережившая в юности насилие, всю жизнь вложила в карьеру и финансовый успех, чтобы к своему полувековому юбилею потерять почти всё и остаться в полном одиночестве. Карьеру она бросила, чтобы поддержать уходящую в мир иной единственную подругу. Самой подруги всё же не стало. Муж подруги отвернулся и в судорожных попытках перестроить отношения с детьми всячески отдалял старшую дочь от её крёстной. Попытки Талли возродить карьеру телеведущей терпят крах и оборачиваются унижением. Единственное, что ей остаётся - написать мемуары, поскольку её собственная судьба, неровная, нелёгкая, похожа на роман,  в письменном изложении от первого лица будет очень интересна людям и потому щедро окупится. Ещё одним источником дохода становятся интервью, притом приносят прибыль они не только самой Талли, но и тем, кому есть что сказать о самой Талли. Или солгать о ней.

Мара, взбалмошная, хамливая, жестокая старшая дочь Кейт и Джонни, сломлена потерей матери, с которой в первой книге цикла увлечённо ругалась за право тусоваться, носить низко посаженные джинсы и просто из любви к искусству собачилась. От горя она начинает делать глупости с утроенной силой, затем замыкается в себе и погружается в селфхарм. После неудачного пореза Мара попадает в больницу, а затем - в группу поддержки селфхармеров. Этот круг товарищей по несчастью мало чем ей помогает, если не считать знакомства с Пакстоном, циничным, отстранённым, загадочным, насмешливым готом. Он дал Маре то, чего она желала - ощущение неравнодушия к её беде (ей же казалось, что все к ней безразличны),  мрачную романтику, экстрим, оригинальные свидания. Очень скоро девушка оказалась в ненормальных отношениях с подлым альфонсом, который жил за её счёт и срывался на ней; Мара содержала Пакстона на свою скромную зарплату, пока он продолжал кропать свои стишки и срываться на своей кормилице. Ради него Мара идёт на запредельную подлость: чтобы добыть денег на себя, своего содержанца и очередную попытку издать его каракули, она решает оклеветать самого близкого ей человека.

Честно говоря, чего-то такого от Мары стоило ожидать. Ещё в "Улице светлячков" она показала себя девицей с гнильцой: не просто любимым Ханна трудным хамливым и наглым подростком, а той, кто ради сиюминутного удовольствия способен ударить в самое больное и сделать подлость. Здесь Мара раскрывает свой задаток полностью. И Пакстон - её вторая половина по духу.

У постели Талли появляется та, на кого и сама Талли, и, наверное, читатели махнули рукой - Дороти-Облачко, её ненормальная, вечно одурманенная мамаша. На седьмом десятке она всё же сумела окончательно завязать со всеми употребляемыми веществами и беспутными любовниками и наконец-то начала жить: завела подруг, а не собутыльниц, зарабатывает на жизнь выращиванием и продажей овощей, реставрирует мебель и радуется каждому трезвому дню. У постели дочери Дороти рассказывает, как дошла до жизни такой:

её насиловал собственный отец с молчаливого согласия трусливой матери, после нервного срыва девушка неоднократно попадала в психушки (и странно, что её так и не лоботомировали), затем сумела найти в себе силы дать отпор отцу с матерью. В последних классах школы Дороти сошлась с лихим парнем, сбежала с ним из дома, сумела прожить год и даже родить Талли, но была разлучена с возлюбленным и возвращена домой. Через некоторое время Дороти сумела разыскать отца любимого и узнала, что парень погиб во Вьетнаме. Возможно, это стало последней соломинкой. С этого момента и берут начало её шатания по митингам, тусовки с хиппи, бурная личная жизнь и зависимости.

После того, что пережила Дороти в своей юности странно ожидать от неё  хотя бы адекватного поведения, не то что хорошего. Всё человеческое было выжжено в ней многочисленными электрошоками, ледяными ванными, препаратами, побоями, насилием; всё, что было позже - неудержимое добивание Дороти собственной жизни, самоуничтожение. Осталась только невменяемая оболочка. И особенно жаль, что от сломанной вдребезги Дороти пострадала ни в чём не повинная Талли. Получилась династия несчастных, бесконечно одиноких женщин.

Кристин Ханна любит счастливые концы, но в "Светлячке надежды" финал только внешне счастливый. Плохой хороший конец. Да, всё хорошо, все воссоединились, все друг друга простили, но какой ценой? Трезвость постаревшей Дороти не компенсирует исковерканные годы Талли, которой мать нужна была и тридцать лет назад. Если бы она была трезва, Талли бы и не пошла на роковую для неё вечеринку и была бы другой; пол её жизни отравлены попытками вытянуть мать из ямы и наладить с ней отношения. Сорок лет жизни самой Дороти (если не все полвека) уничтожены; по сути она и не жила. В формально счастливом финале романа всё равно видна большая человеческая трагедия.

Спустя четыре года Талли Харт, бывшая телезвезда, - своё телешоу она забросила, узнав о смертельной болезни лучшей подруги, - попадает в страшную аварию, и теперь её жизнь висит на волоске. Последние четыре года её жизни между смертью подруги и автомобильной катастрофой прошли в одиночестве, тщетных попытках возродить карьеру и борьбе с признаками неизбежного старения. К своим пятидесяти Талли не создала свою семью, не завела никаких друзей, кроме уже почившей Кейт, с матерью, хиппи-алкоголичкой-наркоманкой Облачко-Дороти, она не общается, ограничив отношения с ней выплатой ежемесячного содержания. С семьёй Кейт отношения были разрушены девять месяцев назад. Возродить шоу «Подружки», которое принесло Талли известность, не получилось, как не получилось устроиться даже на маленькие телестудии; самое большее, что ей предлагали - быть на побегушках в шоу малолетней хамливой мажорки по прозвищу Верука Соль. Поэтому Талли приняла предложение написать свои мемуары и несколько лет работала над книгой о своей жизни, которую рассказывала сквозь призму своей дружбы с Кейт. Оказалось, что эта светлая, добрая, тёплая и чуткая женщина была лучшим, что случилось в её жизни.

Тяжёлое состояние Талли вновь собирает вокруг неё некогда близких ей, - и друг другу, - людей. Первым к ней приезжает Джонни Райан, её эпизодический любовник и вдовец Кейт, родители Кейт, воспитавшие Талли, как родную дочь, дети Кейт - её сыновья и старшая дочь Мара со своим бойфрендом Пакстоном. И, наконец, спустя долгие годы блужданий, метаний по коммунам и любовникам, алкогольного и наркотического дурмана, у постели Талли появляется её мать. Всем этим людям, которые когда-то не понимали Талли, осуждали, - подчас справедливо, - ненавидели (тоже за дело), любили (заслуженно), предавали, она оказывается очень нужна.

Мара, старшая дочь Кейт, в первой книге предстающая перед читателем эгоистичной, взбалмошной, капризной, истеричной и нахальной девушкой-подростком, жаждущей впечатлений, признания, свободы, теперь оказывается сломленной смертью матери, с которой так неутомимо ругалась за право пойти на концерт и поздно возвращаться. Мара понимает, что совсем не ценила самого дорогого человека в своей жизни, но это понимание эгоистично - девушка ещё глубже погружается в свои чувства, сосредоточивается только на своей боли, не обращая внимание, что отцу, братьям, бабушке и дедушке, крёстной тоже больно. Что ж, подростки эгоистичны, и горе только максимально заостряет, словно затачивает, эту черту. Но ещё в «Улице светлячков» в Маре угадывалась червоточина - способность на подлость ради удовлетворения сиюминутного каприза, ударить от досады в самое больное место. Поэтому чёрная неблагодарность от Мары человеку, протянувшему руку, когда она пребывала в глубокой яме самоповреждения, была ожидаемой: я бы сильнее удивилась, если бы эта девица поступила как порядочный человек.
Люди, кусающую руку помощи, лижут сапоги, которые их пинают, поэтому Мара, посещая группы поддержки селфхармеров, сошлась с циничным, отстранённым, загадочным и насмешливым готом Пакстоном. Парень, необычно одетый, с пирсингом, татуировками и макияжем, молчавший на групповых собраниях о трагедии, которая его привела на них, заинтересовал Мару. Он дал ей ощущение неравнодушия к её терзаниям, - в то время как девушке казалось, что всем безразлично её душевное состояние, - а также исполнил то, о чём она грезила в счастливой части своей жизни - свидания в полночь, абсент, в общем, сладкая запретность, экстрим, мрачная романтика. Пакстон писал стихи и умело щекотал нервы неопытной девушке; очень скоро Мара оказалась в путах абьюзивных отношений с нервным, эгоистичным, подлым альфонсом, мнящий себя непризнанным гением. Он относился к Маре так, как она сама относилась к своим близким - потребительски. Мара содержит своего незадачливого тёмного поэта на скромную зарплату, терпит вспышки его раздражения и лишения. И ради него же идёт на предельную подлость по отношению к Талли, чтобы добыть денег для себя и Пакстона, который будто принципиально не собирается работать.
Подлость Мары - это возмездие Талли за устроенный дважды медиа-цирк в семье Райанов. Талли ткнула камеру в грязное бельё друзей ради карьеры; Мара оболгала Талли, крёстную мать, близкого человека, за несколько сотен долларов в момент, когда той требовался близкий человек, когда её душа висела на волоске. Возмездие жестокое, но запоздалое, и потому кажущееся незаслуженным.

Дороти - ещё один человек, предавший Мару. Вся её жизнь прошла в коммунах, на митингах, в тюрьмах, в сожительстве со страшными мордами, такими же пьяными или одурманенными, какой она была сама. Дороти, однажды взявшая себе имя Облачко, уничтожила свою жизнь, упустила её. Жить она начала только на седьмом десятке, когда сбежала от очередного рукоприкладствующего любовника, прошла очередную реабилитацию и наконец-то примирилась со своим крестным именем. Теперь она выращивает овощи и продаёт их, ездит на велосипеде, реставрирует мебель, наконец-то завела друзей и радуется каждому дню, прожитому на трезвую голову. Дороти пыталась восстановить связь с дочерью, но Талли не поверила ей: сколько таких реабилитаций было за всё это время, и всё заканчивалось одинаково.

У постели дочери, лежащей в долгой, безнадёжной коме, Дороти рассказывает страшную историю своей юности, пришедшейся на пятидесятые - эпоху пластика, красивых реклам, умных пап и красивых, всегда улыбающихся мам, женственности, благовоспитанности, тайного алкоголизма, лоботомии и скелетов в наглухо запечатанных шкафах. Облачко, в «Улице светлячков» бросавшая свою дочь, всё своё время проводила в дурмане и беспорядочных связях, была бездушной оболочкой; человек из неё выжжен неоднократными унижениями, изнасилованиями, таблетками, ледяными ванными, шоковой терапией - странно, что её так и не лоботомировали. Требовать от неё адекватности просто странно: вся её сущность вытравлена, выбита, выжжена. Возрождение Дороти к жизни после того, во что её превратили отец с матерью, после того, что она сотворила потом с собой, кажется коллизией волшебной сказки.

«Светлячок надежды» и есть сказка - горькая, жизненная сказка, местами очень неправдоподобная. Кристин Ханна очень любит в своих романах возвращать к жизни своих явно нежизнеподобных персонажей, воссоединять людей, которые не могут воссоединиться по законам логики, и дарить счастье после событий, которые выжигают человеческие души. Должна быть надежда, и, наверное, хотя бы в литературных мелодрамах через тернии люди должны приходить к счастью.

Но всё равно горько. Да, Дороти бросила алкоголь и наркотики, чудом не сорвавшись во время длительного стресса, - и вообще легко его вынесла, - но полвека она и не жила, а бестолково существовала. Она сумела собрать свою жизнь из осколков на старости лет, но сломала жизнь дочери; будь её мать трезвой в роковую ночь, Талли была бы другой - счастливой. Да, Мара раскаялась, и была прощена, но как такую подлость можно простить? Да, Талли обрела мать, но полвека она прожила без неё, и самое важное время, - детство и юность, - прошло без участия самого важного человека. Несладкое счастье героев словно склеено из черепков, оставшихся после большого погрома в посудной лавке. Или же счастье в умении отпустить даже самое тяжкое прошлое?

Любимый прием автора - это секрет в секрете. Ну зачем столько секретов и драмы?
Спойлер: отец насильник, мать наркоманка, конфликт отцов и детей, я уже начал думать, что сейчас еще секреты откроются про других членов семьи.

Понятно было сразу по первой книге, что вторая должна быть, потому что тема матери и дочери была не раскрыта, их секрет так и остался. Но его можно было в первую книгу ввернуть, а не растягивать все на 2 книги, и вторая по факту это повтор истории из первой книги.

Тогда логично было бы указать, том 1 и том 2.

Талли . Я так и не поверила в то, что эта женщина, имеет какой-то жизненный опыт, потому что на протяжении всех воспоминаний/флешбеков/историй она ведет себя как подросток, что простительно Маре, но никак не пятидесятилетней мадам.

Джонни - "отец семейства". Вот серьезно, все мужики такие? Ничего не могут сделать самостоятельно? Поговорить с детьми? Не можешь сам - отправь их к психологу. Нет, я все понимаю, ты только что похоронил жену, но у тебя осталось трое, мать его, детей! Ты - взрослый! ТЫ! не твоя шестнадцатилетняя дочь.

Мара - старшая дочь Кейти. Единственный персонаж, в поведение которого я верю.

"Человек в коме" - не новая идея в писательстве, но такого количества штампов и клише я давно не встречала.

Никому не буду рекомендовать.