Текст книги "Сокровища Монтесумы"

3.

Три недели спустя Сентябрь 1897

Увидев ряд домов, разбросанных вдоль долины Рио-Гранде, Элли с облегчением подумала, что это, очевидно, и есть Альбукерке.

На востоке города отдельные скалы и целые горные гряды, спускающиеся от самых Сэндийских гор, сверкали словно расплавленное золото под яркой синевой неба. Склоны были кое-где покрыты участками вечнозеленого леса. Сам свет здесь показался Элли чище и ярче, чем где бы то ни было в мире.

По мере того как она подъезжала к городу, заходящее солнце окрашивало горы в розовый и золотистый оттенки, попеременно высвечивая с кристальной ясностью каждый гребень и расщелину. Картина менялась с удивительной быстротой, словно живая. Прямо на глазах голубые тени сгущались до синевы, карминно-красные и лазурные тона неба гасли, уступая место фиолетовым оттенкам опускающейся на землю ночи.

При виде такого великолепия Элли попыталась вызвать в себе обычное для нее радостное возбуждение, но с грустью поняла, что слишком измучена и может сейчас думать лишь о ванне и отдыхе. Чтобы расшевелить ее, понадобилось бы нечто, по крайней мере, не менее волнующее, чем тайна ацтекских сокровищ.

Несколькими милями южнее пустыня приветствовала ее прибытие, устроив небольшую песчаную бурю. И хотя она постаралась как-то защититься, закрывшись одеялами и закутав тканью морды своей кобылы и вьючного мула, песок, летящий с невероятной силой, проник во все швы и складки ее одежды и в каждую пору ее кожи. И сколько бы воды она ни выпила, она никак не могла смыть песок, въевшийся в глотку. Казалось, что вездесущие, не знающие жалости песчинки проникли даже в глаза и выбившиеся из прически светлые локоны, окружающие ее лицо грязновато-золотистым ореолом.

Элли чувствовала себя отвратительно. Сейчас она, кажется, готова была отдать все свои последние скудные сбережения за хороший ночлег, обед, состоящий из чего-нибудь помимо бобов и жареного кролика, а также за горячую ванну, полную пушистой ароматной пены. Представляя эту восхитительную картину, Элли громко вздохнула и улыбнулась, наверное, первый раз с тех пор, как покинула Мехико-Сити.

Воспоминания о Мексике мгновенно стерли с ее лица улыбку, привычно вызывая в душе горькую обиду, только возросшую за последние несколько недель. Питер, без сомнения, должен был проезжать через этот город. Останавливался ли он в Альбукерке, чтобы насладиться его радостями и свысока поглядывая и морща свой аристократический нос при виде грубых неотесанных американцев и их нехитрых развлечений? Сколько дней было в его распоряжении? Она решила, что может позволить себе всего один день отдыха, перед тем как отправиться в Санта-Фе.

Элли ехала по широкой песчаной улице, обозначенной как Рэйлроуд-авеню, изумляясь полному отсутствию какой бы то ни было мостовой. Как же живет этот деловой город в период дождей? Неужели его жители вынуждены бродить по колено в грязи?

Салуны здесь перемежались с деловыми зданиями. Только на своем пути Элли насчитала четыре или пять салунов, отметив их броские, запоминающиеся названия, такие, как “Серебряный доллар” или “Белый слон”. Мужчины, увешанные оружием, входили и выходили сквозь вращающиеся двери, жмурясь от яркого света после накуренного полутемного помещения. Громкие звуки гармоник и пианино перекрывались громкими голосами, смехом, пьяными возгласами и щелкающими ударами бильярдных шаров.

Элли ехала по шумной улице, с опаской и возбуждением поглядывая вокруг широко открытыми глазами. Это был тот самый настоящий Дикий Запад, о котором она читала в дешевых романах. Здесь были хозяева салунов и ковбои, бродяги и бандиты всех мастей, падшие женщины и, конечно, профессиональные игроки, которые особенно занимали ее воображение. Все они словно сошли со страниц ее любимых романов, а потому Элли не могла пока еще воспринимать их как реальных людей.

Она спросила дорогу к конюшне, и ее направили на Купер-авеню к зданию с надписью над широко распахнутыми воротами: “Тримбл и К°. Прокорм и содержание лошадей. Платные конюшни”. Высокий молодой блондин приблизился к ней разболтанной походкой. В уголке его рта была зажата длинная соломинка.

– Слушаю вас, мэм?

– Вы не могли бы приглядеть за моей лошадью и мулом?

Он задумчиво пожевал соломинку, переложив ее из одного уголка рта в другой.

– Разумеется. Только это будет стоить вам по пятьдесят центов в день.

– За каждую?

– Ну да.

– Это довольно высокая цена, но я согласна, при одном условии. – Из своего долгого и довольно богатого опыта Элли знала, что там, где касается денег, мужчины всегда готовы воспользоваться случаем и обмануть одинокую женщину. Ей пришлось научиться противостоять этому, чтобы чувствовать себя достаточно независимой. – Я хочу, чтобы мои животные получали отборный овес и чтобы о них хорошо позаботились. Им пришлось изрядно потрудиться в последние недели.

Юноша усмехнулся и кивнул, но во взгляде его читалось уважение.

Конечно, мэм. Вы можете рассчитывать на это. – Элли спешилась, поморщившись. Мышцы затекли и теперь нещадно болели.

Какой отель считается здесь лучшим?

Парень снова пожевал соломинку. Затем, вытянув руку вдоль улицы, указал на трехэтажное здание из красного кирпича. Первый и второй этажи были окружены широкими верандами с черными чугунными перилами.

Вот этот. “Гранд-отель”. Самый лучший в городе. Конечно, для тех, кому по карману такая роскошь.

Он скептически оглядел ее более чем скромную одежду.

Спасибо. Могу я попросить вас найти кого-нибудь, кто бы отнес мои вещи в отель? – Она кивнула на мула, к седлу которого были приторочены небольшой вьючный сундук и две седельные сумки. – Я хорошо заплачу за услугу.

– Да, мэм. – Он опять улыбнулся. – Я с радостью сделаю это сам.

Элли расправила плечи и, гордо подняв голову, прошествовала вдоль улицы. Она была невероятно смущена своим внешним видом, который, в этом она была совершенно уверена, никак не соответствовал представлениям о настоящей леди. Ей казалось, что она выглядела так, словно только что выбралась из преисподней. Впрочем, после предательства Питера и всех бедствий и трудностей своего долгого утомительного путешествия, пожалуй, это ощущение было недалеко от истины.

Холл гостиницы выглядел довольно элегантно, хотя, разумеется, ему было очень далеко до европейских гостиниц. Со всем достоинством, на которое только была способна, Элли подняла голову и приблизилась к портье. Пусть она выглядела не лучше, чем какая-нибудь бродяжка, она все еще оставалась дочерью графа. Она принадлежала к самому высшему обществу точно так же, как и ее младшая сестра Эмбер, которая кружилась в вихре бесконечных лондонских развлечений, окруженная толпой очарованных ее красотой мужчин. Элли совершенно не привлекала такая жизнь, а особенно – такие мужчины, но сейчас мысль немного побыть в роли изнеженной леди показалась ей очень даже привлекательной.

Возле стола администратора портье в униформе помогал пожилой элегантно одетой паре заполнить регистрационные документы. Элли встала сзади, чуть поодаль, надеясь, что от нее не так уж сильно пахнет пылью и конским потом. Портье протянул ручку седовласому джентльмену, который поставил свою подпись в большом толстом журнале. Взяв ключ из ячейки с номером 42, портье с лучезарной улыбкой протянул его новым гостям “Гранд-отеля”.

– Мы рады, что вы остановились у нас, мистер и миссис Обермеер. Бал начнется в девять в отеле “Сан-Фелипе”. – Он позвонил в колокольчик, вызывая рассыльного, который должен был отнести багаж новых постояльцев в их номер.

Пара повернулась. Дама увидела Элли и судорожно вздохнула. Она как-то испуганно прижалась к своему мужу, затем схватила его за руку и потащила из холла.

Элли пожала плечами, убеждая себя не обращать внимания на подобное оскорбление. Ведь она очень скоро сможет, если, конечно, захочет, полностью изменить внешность и стать элегантно одетой леди из высшего общества. Стоит только смыть трехнедельную грязь.

Она шагнула к столу и взяла ручку, чтобы поставить свою подпись в журнале регистрации.

Добрый вечер, – обратилась она к служащему гостиницы. – Я бы хотела получить комнату.

Молодой человек с прилизанными темными волосами почти вырвал ручку из ее пальцев.

Прошу прощения, мадам, но у нас не осталось свободных номеров.

Элли в растерянности подняла взгляд, потрясенная подобной грубостью. Она так мечтала о ванне и мягкой постели!

– Вы уверены?

– Да. Могу предложить вам обратиться в какой-нибудь другой отель.

Он явно избегал смотреть ей в глаза. При этом на его лице застыло брезгливое, высокомерное выражение. Элли внимательнее присмотрелась к конторке, где находились ключи от номеров. По крайней мере, еще около дюжины ключей оставались на месте.

Я уверена, что вы ошибаетесь, сэр. Разве эти ключи не свидетельствуют о том, что у вас еще есть несколько свободных комнат?

У портье покраснела шея.

Эти комнаты зарезервированы для гостей, которые еще не прибыли.

Элли почувствовала, что он лжет. Она прочитала это по его застывшей неловкой позе. Опершись ладонями о холодный, покрытый мрамором стол, она сказала сдержанно, но твердо:

Уже стемнело. Ни один человек в твердом рассудке не станет путешествовать по здешним местам в такой поздний час. Так что можете быть уверены, к вам едва ли кто-нибудь еще сегодня приедет, чтобы занять эти номера.

– Неважно, мадам. Мест нет.

– Я знаю, что это неправда, сэр. На самом деле вы просто имеет в виду, что ваш отель не предназначен для людей, уставших от долгого пути, грязных и не одетых так, как того требуют правила этикета. Не так ли?

Портье пожал плечами, не пытаясь отрицать столь очевидный факт.

Возмущение захлестнуло Элли, заставив ее забыть даже об усталости.

А как вы представляете себе, должен выглядеть человек после нескольких недель тяжелейшего пути? Грязная или нет, но я леди по рождению и воспитанию. Если хотите знать, я дочь английского графа!

Портье хоть и отступил на шаг, неприятно пораженный ее горячностью, однако не собирался идти на уступки.

А у вас есть доказательства, подтверждающие ваше столь диковинное заявление?

Диковинное? Элли выпрямилась, еще выше задрав подбородок. Она слышала сзади чьи-то приближающиеся шаги и мелодичный женский смех, сопровождающийся громким мужским смешком. Элли продолжила, решив не сдавать свои позиции, хотя все это было крайне унизительно и едва ли обещало закончиться благоприятно для нее:

– Мои документы упакованы вместе с другими вещами, – холодно сообщила она высокомерно ухмыляющемуся портье, – которые вскоре должны быть сюда доставлены служащим “Тримбл и компания”.

– Пусть так, мадам. А до тех пор, пока они не прибыли, я вынужден попросить вас подождать снаружи.

Последние три недели оказались самыми отвратительными в жизни Элли, и теперь еще этот высокомерный слизняк смеет разговаривать с ней подобным образом, пытаясь лишить ее остатков и так заметно потрепанной гордости. Четыре года путешествий в роли независимого археолога научили Элли многому. Она хорошо знала, насколько несправедливым бывает отношение к одиноким самостоятельным женщинам. Но она не смогла бы выжить в этих путешествиях, если бы не научилась давать достойный отпор и бороться с препятствиями всякого рода, возникающими у нее на пути. Она уже открыла было рот, чтобы потребовать встречи с хозяином гостиницы, но ее прервали, прежде чем она успела произнести хоть слово.

– Какие-то проблемы, Том? – раздался сзади нее мужской голос.

Глубокий, бархатный баритон, казалось, проник ей прямо в душу, вызвав странное покалывание в основании черепа, пробежавшее потом по всему позвоночнику. Элли задержала дыхание и резко повернулась.

“Элегантный” было первым словом, которое пришло ей в голову, когда она разглядывала стоящего перед ней мужчину в черном смокинге. Благодаря широким плечам и атлетической фигуре в сочетании со свободной манерой держаться он производил впечатление сильного, уверенного в себе человека. Густые волнистые волосы цвета темного шоколада были небрежно откинуты с красивого загорелого лица и падали колечками на воротник белоснежной сорочки. Прямой аристократический нос особенно ярко подчеркивал выразительность квадратной челюсти, говорящей о сильном характере. И при этом у него были совершенно удивительные глаза – темно-карие, умные, острый пронзительный взгляд которых как-то плохо сочетался с остальным обликом незнакомца…

Его сопровождали две красивые женщины, буквально повисшие на нем, словно яркие драгоценности, – украшение, которое может позволить себе только очень привлекательный, уверенный в себе мужчина. Воздушное создание слева – изящная блондинка в платье абрикосового цвета с пеной из кремовых кружев прекрасно дополняла пышную даму в голубом справа, с тщательно уложенными волосами, по цвету напоминающими закат в пустыне. Своими затянутыми в перчатки изящными ручками красавицы держали мужчину под руки. При этом одна рука незнакомца прижимала к груди черную стетсоновскую шляпу с загнутыми широкими полями.

Быстро оглядев эту живописную композицию, Элли перевела взгляд на мужчину, который из всей троицы заинтересовал ее больше. Может быть, впервые за все время общения с представителями противоположного пола она растерялась. Слишком непохож был этот человек на всех, кого она до сих пор встречала. Он не укладывался ни в одни рамки. Но его учтивый и вместе с тем самоуверенный взгляд с некоторой долей любопытства мгновенно привел ее в чувство. Она напомнила себе, что совершенно не нуждается в помощи самонадеянных мужчин… так же, как и любых других. Она не желает исполнять роль попавшей в беду беспомощной барышни, с тем чтобы позволить кому бы то ни было сыграть роль сэра Галахада.

– Я искренне ценю ваше желание помочь, сэр, но уверяю вас, я могу сама…

– Мэттью, если мы сейчас же не пойдем на обед, то не успеем на бал, – кокетливо надув прелестные губки, капризно произнесла дама в голубом. При этом она как бы не замечала Элли, словно той вообще здесь не было.

– У нас достаточно времени, Мелани, – пробормотал он, не отводя взгляда от Элли. – Мелани, Том. Похоже, этот человек обращается запросто со всеми. Включая администратора.

– Вы управляющий гостиницей? – требовательно спросила Элли.

– Нет, мэм, – ответил он с едва заметной улыбкой, – всего лишь постоянный гость, которого “Гранд-отель” не заинтересован огорчать. Не так ли, Том? – добавил он, бросив небрежный взгляд через плечо на растерявшегося портье.

– Конечно, нет, сэр… мистер Деверо.

– Эта леди изъявила желание снять комнату в “Гранд-отеле”, Том. И вы проследите за тем, чтобы она получила все, что ей необходимо. Не так ли, Том?

Свободная рука мистера Деверо скользнула в карман и извлекла на свет золотую монету, мгновенно перекочевавшую в руки Тома.

Разумеется, мистер Деверо, – сказал Том с подобострастием, не имеющим ничего общего с тем презрительным тоном, которым он только что разговаривал с Элли.

Элли вспыхнула, чувствуя себя униженной. Она годами обходилась без вмешательства мужчин в свою жизнь. И теперь прекрасно обойдется без них. Она уже открыла рот, чтобы возмутиться. И в этот момент Мэтт Деверо водрузил на голову шляпу, впервые открыв ее взору свою грудь.

Элли так и замерла с открытым ртом.

В складках его белоснежного шелкового галстука, как раз над вырезом черного вышитого жилета, на кожаном шнурке висела каменная пластинка-талисман, полностью идентичный по размеру и форме ее собственному. Рисунок, вырезанный на нем, изображал ягуара – ацтекский символ, который слишком ярко был запечатлен в ее памяти, чтобы спутать с чем-либо еще. Она была слишком потрясена и не могла ни двигаться, ни говорить в эту минуту.

А Мэттью Деверо между тем приподнял кончиками двух пальцев шляпу, надо лбом и с поклоном удалился в сопровождении своих прелестных спутниц.

Элли продолжала все так же стоять, тупо глядя им вслед.

Мадам, – в третий раз позвал ее портье.

Элли обернулась, чувствуя знакомое возбуждение. Все остальное сейчас ее уже не волновало. Этот человек обладает одним из талисманов из гробницы с изображением части карты. Но каким образом он попал ему в руки?

Портье протянул ей ключ и ручку. Элли машинально написала свое имя в журнале регистрации.

Как раз в тот момент, когда Мэттью и его спутницы выходили из отеля, в дверях появился помощник конюха с небольшим сундучком Элли на левом плече. В правой руке он нес обе ее седельные сумки.

Рот портье скривился от возмущения.

– Я позову нашего служащего, чтобы он забрал ваш багаж.

– Нет, благодарю. Я предпочитаю, чтобы мой собственный человек отнес мои вещи в комнату.

– Но мадам! Ведь это конюх… я не позволю… – забормотал портье, заикаясь от возмущения.

– Но отчего же? – с вызовом спросила Элли, окончательно потеряв терпение. – Ведь этот молодой человек не более грязен, чем я. А против меня вы ведь теперь ничего больше не имеете, не так ли?

С этими словами она гордо прошествовала мимо раскрывшего рот портье, махнув рукой пареньку, чтобы тот следовал за ней. Глаза парня раскрылись от изумления, когда он оглядывал полированные деревянные панели, колонны из розового мрамора и позолоченные детали декора.

Они поднялись по широкой лестнице на третий этаж. Элли открыла дверь с номером 53. Паренек вошел внутрь и поставил багаж на пол возле огромной кровати с пологом на четырех позолоченных столбиках. Мягкий оливково-зеленый ковер приглушал шаги, когда Элли вошла следом.

Спасибо, – сказала она, протягивая деньги. Парень стянул с головы шляпу и, прижимая ее к груди, широко усмехнулся:

– Премного благодарен, мадам.

– Как тебя зовут?

– Вилли, мэм.

– Вилли, скажи, ты знаешь человека, который выходил из гостиницы? Ну, тот, с двумя женщинами?

– Конечно, мэм. Все знают мистера Мэтта Деверо. Он приезжает в Альбукерке когда ему вздумается. И всегда оставляет лошадь в нашей конюшне, – с гордостью добавил Вилли. Однако в следующую минуту на его лице появилось озабоченное выражение. – Обычно он оставляет у нас своего великолепного гнедого жеребца. Но на этот раз он приехал на сером мерине. Не знаю, почему.

– А чем занимается этот мистер Деверо? – продолжила Элли свой осторожный допрос.

– Он игрок, мэм. Самый лучший из всех.

– Профессиональный игрок? – спросила она в смятении.

Если только он случайно выиграл этот талисман во время игры, он едва ли знает, откуда тот взялся. Расследование происхождения этого камня может занять у нее недели или даже месяцы, пока она не обнаружит хотя бы место, откуда следует начинать свои дальнейшие розыски.

– Да, мэм.

– Эти женщины что-то упомянули насчет бала.

– Каждый год богатые собираются здесь, чтобы потанцевать. Они называют это “Бал Монтесумы”.

Элли ухватилась за столбик возле кровати. Ноги у нее вдруг задрожали, как у только что родившегося жеребенка. Бал Монтесумы? Что это? Предсказание? Намек провидения? Или всего лишь простое совпадение, чтобы еще раз посмеяться над ней и ее мечтами? В своем путешествии на север она не раз слышала об “Отеле Монтесумы”.

Имя Монтесумы принадлежало исключительно Мексике. Так почему же оно вдруг возникло здесь? Ее опыт профессионального исследователя-археолога подсказывал, что имя или обряды могут сохраняться в какой-либо местности веками, пока местная культурная традиция почти полностью не забудет первоначальное значение того или иного обряда или верования. Таинственное появление имени Монтесумы так далеко на севере, в Нью-Мексико, давало ей дальнейший материал для ее теории об исторической связи между ацтеками и местными индейцами.

И вновь, как это было уже множество раз, по ее спине пробежал холодок возбуждения, предвосхищения важного открытия.

– Спасибо, Вилли. Ты оказал мне неоценимую услугу.

– Рад услужить, мэм. Можете забрать вашу кобылу и мула, когда захотите. За ними будет хороший уход, как я вам и обещал. Не беспокойтесь.

Он еще не успел закрыть за собой дверь, а голова Элли уже была занята решением новой загадки и составлением дерзкого плана.

Он приезжает в Альбукерке когда ему вздумается, вспомнила она слова конюха. Вилли явно имел в виду, что этот человек – самый настоящий бродяга, искатель приключений, способный покинуть город в любой момент так же неожиданно, как и приехать сюда. А значит, ей совершенно необходимо встретиться с мистером Деверо как можно быстрее, пока он еще не надумал исчезнуть. Сегодня, если быть точной. Вполне возможно, что завтра он покинет этот город с первыми лучами солнца. Она не могла рисковать.

Возможно, он даже не подозревает об “истинном” значении этого камня. А поскольку в жизни профессионального игрока главную роль играют деньги, ей надо просто предложить настоящую цену, и ягуар будет у нее в руках.

Вновь окрыленная надеждой, Элли начала действовать. Опустившись на колени, она открыла свой сундук и принялась расшвыривать одежду в разные стороны в поисках одного-единственного предмета, окончательно забыв о своем намерении как следует отдохнуть сегодня вечером.

Неожиданное появление еще одного ключа стало важным шагом в ее поисках. И она теперь намеревалась приложить все силы, чтобы завладеть этим талисманом.

Элли вытащила бальное платье, представляющее собой струящийся каскад зеленовато-голубого шелка. Для своих путешествий она всегда брала два вечерних платья – по необходимости, не из тщеславия. Ей почти всегда приходилось принимать по меньшей мере одно или два приглашения от местных сановников на бал или на обед. Из политических соображений она предпочитала всегда быть готовой к подобным приглашениям, нежели нажить себе недоброжелателей отказом, который могли счесть за неуважение к местной власти.

Затем она заказала в номер ванну и попросила служанку привести в порядок платье.

Пока слуги готовили ванну, Элли вытащила из сундука свои тисненные золотом визитные карточки и улыбнулась. Она слышала, что американцы не могут отказать себе в удовольствии запросто пообщаться с английскими аристократами. Что ж, она обязательно отправится на бал Монтесумы, даже если это будет стоить ей жизни.

Мэтт покручивал в руках бокал с шампанским и изо всех сил пытался не скучать.

Элита Альбукерке наполнила главный бальный зал отеля “Сан-Фелипе” избытком ярких оттенков, ароматами дорогих духов и громким гулом голосов, способным заглушить залп канонады. Пары кружились в танце под китайскими бумажными фонариками и бархатными драпировками цвета дорогого бургундского вина, спускающимися от самого потолка и призванными придать обстановке экзотический вид.

Пустые разговоры и сплетни всегда заставляли Мэтта отчаянно скучать. Военные действия озабоченных матримониальными планами мамаш заставляли его держаться начеку. Назойливые заигрывания Мелани и Джин начали его утомлять, поэтому он мягко намекнул им, чтобы они попрактиковались во флирте с кем-нибудь еще. Он согласился сопровождать их этим вечером, но ни в коем случае не собирался играть роль их поклонника.

Он машинально потрогал каменную пластинку, висящую у него на шее. Привычка, которая появилась у него после смерти Ангуса. Этот камень – все, что он оставил себе на память о своем старом друге и наставнике после того, как распорядился его хижиной и тем довольно большим количеством золота, которое там обнаружил. Теперь Мэтт склонен был считать, что этот кусок камня принес ему удачу, хотя попытки раскрыть его тайну едва не стоили ему жизни.

Следуя наставлениям Ангуса, он направился к Столовой горе, где его ждало некое неприятное открытие, чему не стоило удивляться, так как с некоторых пор ему отчаянно не везло. Возможно, линии, выгравированные на обратной стороне камня, и имели какое-то значение, но камней всего должно было быть пять, и без остальных эту тайну не мог раскрыть даже его изощренный ум. Нельзя сказать, что он не догадался о значении тех знаков, о которых упоминал Ангус. Они, без сомнения, могли бы помочь, если бы он нашел хоть один из этих чертовых оставшихся ключей. Но он поклялся Ангусу добраться до цели и продолжал искать, пока у него оставалась хоть какая-то надежда. Теперь все, что он мог для него сделать, – это выследить каждого члена банды и отомстить за смерть Друга.

Стремясь изо всех сил не зевать от скуки, Мэтт принялся за то, что умел делать в совершенстве, а именно – наблюдать. Он никогда не упускал возможности изучать язык тела и человеческих эмоций. Это искусство, доведенное до совершенства, принесло ему немалый успех в его профессии игрока. Он с легкостью мог определить, не блефует ли его оппонент.

Внезапно возле входа возникло какое-то оживление, говорящее о возросшем любопытстве: женщины чуть громче зашептали, прикрываясь веерами, мужчины приосанились. Мэтт также устремил свой ястребиный взгляд в ту сторону, заинтересованный предметом их внезапного внимания.

У входа появилась высокая блондинка в зеленовато-голубом шелковом платье. Ее красота и благородная осанка были заметны даже из другого конца зала.

Мэтт отпил шампанского, сохраняя невозмутимое выражение лица, которое так помогало ему при игре в карты. Он ничем не выразил внезапный всплеск эмоций, вызванный появлением этой женщины, от одного вида которой его вдруг бросило в жар. Кто она такая? Отчего-то ее лицо показалось ему знакомым. Но каким образом это могло случиться? Такой знаток женщин, каким он себя считал, не мог забыть этого красивого лица, а тем более фигуры.

Она вплыла в бальный зал подобно королеве. Неудивительно, что ее появление вызвало такой переполох. И все же абсолютно уверенная в себе женщина не станет так нервно теребить свой веер.

Упрямо вздернутый подбородок и непокорный взгляд вызвали в памяти Мэтта мгновенную вспышку. Он вспомнил, где видел эту гордячку.

Это была она, та самая оборванная бродяжка из “Гранд-отеля”. Сейчас она уже не выглядела столь беспомощной, скорее наоборот. Мэтт покачал головой, удивляясь не столько этому неожиданному превращению, сколько своей неспособности разглядеть такую изысканную красавицу под слоем дорожной грязи.

Легчайшая ткань обвивала ее стройные ноги, собираясь сзади в роскошный турнюр. Покрой платья, весьма простой, подчеркивал изящество фигуры. Четыре ряда сверкающих всеми цветами радуги бусинок собирали юбку в мягкие складки. Широкий пояс охватывал тонкую талию. Несколько рядов шелковых рюшей образовывали великолепное обрамление к глубокому декольте, открывающему роскошную полную грудь и великолепные плечи, притом что лайковые белые перчатки до локтя скрывали изящество рук, о которых можно было только догадываться. Грязно-серые, мышиного цвета пакли, которые с трудом можно было бы назвать волосами, теперь превратились в сверкающее золотом богатство роскошных, изысканно уложенных локонов, дотронуться до которых посчитал бы за счастье любой понимающий толк в женской красоте мужчина. Несколько локонов с кокетливым изяществом обрамляли ее тонкое, совершенное по красоте лицо. Самый строгий ценитель женской красоты не нашел бы в этом лице ни одного изъяна.

Хотя несколько мужчин дерзнули приветствовать ее, однако большинство холостяков тут же отпрянули. Мэтта нисколько не удивила их осторожная реакция. Мужчины безошибочно распознают этот тип женщин, под какой бы красивой упаковкой они ни представали. Открытый взгляд, спокойная уверенная сила в умных глазах, твердо сжатый рот, говорящий о сильном характере, решительность во взгляде и, скорее всего, быстрый, колкий язычок, который способен в мгновение ока лишить не слишком уверенного в себе мужчину его тщательно охраняемого и такого хрупкого эго. Это была сама Артемида, богиня охоты, гордая, недоступная и потому – особенно для Мэтта, который не любил ординарность, – чарующе неотразимая.

В ту же минуту Мэтт двинулся к входу, навстречу незнакомке, которая пробиралась через толпу. Казалось, она ищет кого-то взглядом. За те несколько минут, пока Мэтт шел к ней, она уже успела с вежливой улыбкой отклонить несколько приглашений на танец. После чего уже никто из мужчин не рискнул к ней подойти, боясь отказа.

Подобное поведение нисколько не обескуражило Мэтта, напротив, он воспринял его как вызов. Заступив ей дорогу, он отвесил ей самый изысканный поклон.

Мэм, я уверен, что мы с вами уже встречались, хотя и не при столь приятных обстоятельствах.

Артемида открыла веер, затем с шумом захлопнула.

Да, это было в отеле.

Ее низкий с чуть заметной хрипотцой голос показался ему очаровательным, особенно в сочетании с чуть заметным лондонским выговором. Темные густые ресницы затеняли глаза, и он никак не мог решить, какого они цвета. Наконец он остановился на болотно-зеленом, хотя, возможно, они могли менять оттенок в зависимости от освещения. Она лишь на мгновение встретилась взглядом с Мэттом, а затем уставилась на его галстук.

– В тот раз я не успел представиться. Мэтт Деверо, к вашим услугам.

– Элли Карлайл.

Мисс Карлайл продолжала разглядывать его грудь. Мэтт привык к тому, что многие женщины обычно стараются отвести взгляд – от скромности или из кокетства. Однако тут было что-то совсем другое. Она вела себя не менее странно, чем тогда в отеле, понял Мэтт, вспомнив их первую встречу. И вдруг его пронзила догадка. Как бы ни хотелось думать, что причиной столь внезапно возросшего интереса к его персоне является его неотразимое очарование, он понял, что не он сам, а талисман полностью завладел вниманием мисс Карлайл.

Мэтт почувствовал вспышку раздражения.

– Полагаю, вы только сегодня приехали в Альбукерке?

– Что, простите? – ответила она рассеянно. – Ах… да, сегодня.

Это было уже слишком! Чтобы женщина находила разговор с ним не стоящим внимания?! Или она просто-напросто слабоумная, решил Мэтт, или же этот камень настолько потряс ее, что она вообще не замечает ничего вокруг себя. Даже его, Мэтта Деверо.

Что ж, оставалось только проверить это предположение. Взяв ее за руку, он нежно ее пожал и положил на сгиб своего локтя.

Ну что ж, мисс Карлайл, – сказал он ласково, – я благодарен вам за предложение. Я с огромным наслаждением потанцую с вами.

Она вздрогнула и резко подняла голову, при этом ее рука, затянутая в перчатку, машинально сжала его руку, отчего сердце Мэтта совершило головокружительный скачок и глухо забилось, несмотря на весь его цинизм.

Но я… простите меня, мистер Деверо. Я, видимо, слишком задумалась. Что вы сказали?

Он снисходительно улыбнулся.

– Я сказал, что был бы счастлив потанцевать с вами. Надеюсь, вы не отклоните мое приглашение? – Мэтт намеренно выделил слово “мое”.

– Нет, я… конечно, нет. Я буду рада, – согласилась она, чуть затаив дыхание.

Мэтт вывел ее в центр зала, с удовольствием услышав, что в этот момент оркестр заиграл вальс. Она была довольно высокой для женщины: ее макушка достигала его носа, и это ему неожиданно очень понравилось. Он положил руку на ее тонкую, гибкую талию и закружил в вихре вальса. Она оказалась прекрасной, чуткой партнершей, с легкостью и грацией повинующейся его малейшим направляющим движениям.