Текст книги "Не говори мне «никогда»"

Глава 2

Заложив руки за спину, Малкольм Кендалл стоял у окна своей шикарной штаб-квартиры на семнадцатом этаже небоскреба «Карлайл». Расположенное в самом центре города, здание возвышалось над местным Капитолием – резиденцией губернатора штата – помпезным дворцом в стиле а-ля ренессанс, где в свое время обитали самые колоритные политики в истории Техаса.

В стене напротив светился экран телевизора: Си-эн-эн передавали новости и свежие результаты опросов общественного мнения.

Малкольм Кендалл в свои пятьдесят шесть выглядел от силы на сорок пять. В его темно-каштановых волосах только-только стала пробиваться седина, а тело благодаря строгому режиму и регулярным занятиям спортом оставалось крепким и поджарым.

О перенесенном в юности увечье напоминала лишь легкая хромота. Несмотря на то, что деформация ноги была едва заметна, он усиленно пытался скрыть это, особенно во время встреч с избирателями, двигаясь медленно и часто останавливаясь, якобы перекинуться парой слов со своими приверженцами.

Он происходил из семейного клана честолюбивых техасских политиков, и, хотя в его карьере случился небольшой срыв несколько лет тому назад, со временем он с лихвой наверстал упущенное.

Харизматическая личность, которого многие сравнивали с Ричардом Никсоном, он с внушительным отрывом победил на выборах мэра в Остине благодаря ставшему уже знаменитым лозунгу «Кендалл заботится!» и своей способности заставить людей поверить, что это действительно так.

Воодушевление охватило его при взгляде на одно из окон второго этажа Капитолия. Скоро он, и никто другой, займет офис губернатора, будет принимать государственные решения, встречаться с мировыми лидерами, бывать на шикарных приемах.

После многих лет неимоверных усилий, пресмыкания перед власть имущими он наконец-то пробился на самый верх. Ну, не на самый-самый, конечно. До Белого дома еще далеко. Но, судя по опросам общественного мнения, единодушно фиксирующего рост его популярности, победа над нынешним губернатором фактически предрешена. «А затем, – мелькнула мысль, и мурашки пробежали по спине, – Пенсильвания-авеню!»

Конечно, если до того его не уничтожит Лаура Спенсер. Ощущение счастья исчезло, он почувствовал резкую головную боль и, чтобы унять ее, помассировал пальцами переносицу. Уже не в первый раз они сталкивались лбами с «Сентинел». Шестнадцать лет назад, когда Малкольм, будучи членом городского совета, баллотировался на пост главного землеустроителя графства, Дж. Б. Лоусон сумел докопаться до его связи с мошенниками в области страхования и обнародовал результаты журналистского расследования на первых полосах своей газеты.

Скандал стоил Кендаллу завоеванного было поста, вынудив вернуться к частной юридической практике. Со временем инцидент забылся, и Малкольм потихоньку вернулся в политику. Но он так и не простил Джей Би тех жестоких разоблачений. А теперь уже его падчерица, эта бульварная журналисточка, угрожает – подумать только! – сотворить с ним то же самое! Если, конечно, он ее не остановит.

Жужжание интеркома на столе отвлекло его от размышлений.

– Да, Лилиан.

– Мисс Спенсер здесь, сэр.

– Пусть войдет.

Когда секретарша ввела Лауру в кабинет, он величаво возвышался над столом, элегантный и раскрепощенный, точь-в-точь, как в своих рекламных роликах.

– Как поживаешь, Лаура? Давненько мы не виделись.

Сделав вид, что не заметила протянутой руки, она с решительным видом села в кресло напротив Кендалла.

– К дьяволу болтовню, Малкольм! Я здесь не с визитом вежливости! Я хочу знать, что, черт побери, ты затеял?

Его харизматическая улыбка сияла на лице как приклеенная.

– Могу ли я поинтересоваться, о чем идет речь?

– Я говорю о трех контрактах, которые я только что потеряла: «Орбах моторз», «Брэдли департмент сторз» и последний – «Шварц хоумз»! Владельцы всех этих фирм, насколько я понимаю, твои лучшие друзья.

– Думаю, ты несколько преувеличиваешь. – Он откинулся на спинку кресла. – Понимаешь ли, когда кампания идет отлично и победа близка, каждый норовит записаться в друзья.

– Не надо играть со мной в прятки, Малкольм! Я знаю, что это твоих рук дело! И знаю, в чем тут причина!

– Это просто смешно! Так в чем же?

– Ты узнал, что я расследую происхождение средств, поступающих в твою предвыборную кассу, и тебе это не понравилось. Ты рассчитал, что если немножко поиграешь мускулами, покажешь мне свое могущество, то я отступлюсь, как хорошая, послушная девочка.

– К чему мне ссориться с прессой? Мне совершенно нечего скрывать.

– Ой, ли? Ты хочешь сказать, что крупнейшие муниципальные контракты, полученные в бытность тобою мэром города именно теми остинскими бизнесменами, кто ныне внес огромные суммы в фонд твоей избирательной кампании, – всего лишь случайное совпадение?!

Своими словами Лаура недвусмысленно дала понять, что в курсе всех его махинаций, и тем не менее Малкольму удалось изобразить искреннее потрясение.

– А при чем тут я? – Его голос дрожал от неподдельного возмущения. – Всем известно, что муниципальные контракты, независимо от объемов, выдаются по самым строгим критериям, и эти твои намеки просто оскорбительны!

– Но верны!

– Нет! Это неправда! Найди хотя бы одного свидетеля, поддерживающего эти обвинения!

Она уже пыталась отыскать таковых, но, к несчастью, те, кто знал о махинациях, могли слишком многое потерять, рискнув указать пальцем на своего благодетеля.

– Что ж, найду! – воскликнула она куда увереннее, чем себя ощущала. – И твои попытки навредить меня не остановят!

Малкольм сочувственно вздохнул:

– Бедная маленькая девочка! Ты все превратно понимаешь. – Он слегка раскачивался в кресле, не отрывая от нее взгляда. – На самом деле все совсем не так. Именно поэтому я и согласился встретиться с тобой. Я надеялся, что мы, пусть даже отчасти, сможем преодолеть наши разногласия и прийти к своего рода соглашению.

Их взаимная неприязнь была такой давней, что его неожиданное предложение обескуражило ее.

– Соглашению?! Между мной и тобой?

– Я знаю, что наши семьи попортили друг другу немало крови, но сейчас все по-другому и хочешь верь, хочешь не верь, но я вовсе не питаю недобрых чувств к тебе или «Сентинел». Наоборот, рад буду переговорить с Алом Шварцем и другими, – он усмехнулся, – в качестве жеста доброй воли.

– Значит, ты признаешь, что давил на них?

– Ну вот, опять все сначала! Вновь поспешные выводы. Все, что я имел в виду, – так это замолвить словечко за тебя. Остальное, без сомнения, будет зависеть от них самих.

«Хорош! – мысленно восхитилась Лаура. – Мягко стелет, жестко спать».

– Понятно. – Она пронзила его испепеляющим взглядом. – И ты сделаешь это из врожденного добросердечия или потребуешь что-нибудь взамен?

К нему, похоже, вернулось благодушно-шутливое настроение.

– Раз уж ты сама коснулась этой темы, небольшие благожелательные материалы время от времени пришлись бы кстати.

– Не говоря уже о том, что ты ожидаешь от меня прекращения моего расследования?

– Мне просто больно смотреть, как ты теряешь время на столь пустячное дело, когда куда более важные вопросы остаются без внимания. – Он взглянул на нее в упор своими голубыми глазами, столь характерными для всех Кендаллов. – Но это уж, как тебе будет угодно.

Их взгляды скрестились, и Лауре на мгновение отчетливо представилось, сколь ужасной может быть его месть, как быстр и безжалостен будет его удар. Соблазн согласиться на его предложение был велик. Особенно принимая во внимание, что на карту поставлены работа и благополучие пятисот человек и их семей.

Но Лаура никогда не искала легких путей отступления. Она слишком любила свою профессию, чтобы использовать ее как разменную монету в переговорах. Малкольм Кендалл ничуть не изменился. Он остался таким же бесчестным интриганом, каким был всегда. Пусть она пока не в силах доказать, но это только вопрос времени. И она, конечно же, найдет способ удержать «Сентинел» на плаву, будет ей мешать Кендалл или нет.

– Благожелательную прессу надо еще заслужить, – произнесла девушка ровным голосом. – И потому я буду делать то, что умею лучше всего, – писать правду.

На этот раз в его глазах сверкнула неприкрытая ненависть. Не обращая на это внимания, она встала и направилась к двери. Она уже собиралась открыть ее, когда он окликнул ее по имени. Держась за ручку, она обернулась.

– Не советую тебе затевать крестовый поход, Лаура. Ничего хорошего из этого не выйдет. Особенно здесь, в моем городе.

Малкольм, поджав губы, напряженно смотрел на закрывшуюся за ней дверь. «Вот ведь ханжествующая тварь, задавака! – подумал он, шумно вздохнув. – Донкихотствующая дура, точь-в-точь ее отчим! И такая же опасная!»

Его беспокоили отнюдь не ее догадки, а то, что, если ей позволить продолжать это проклятое расследование, она вполне может докопаться до истины.

Он с силой обрушил кулак на подлокотник. Нет, он не даст ей себя уничтожить. Сейчас, когда цель так близка! Конечно, есть вероятность того, что, поразмыслив на досуге, она поймет, что сотрудничество с ним – ее единственный шанс на выживание. В противном случае придется прибегнуть к более действенным методам.

Лаура направлялась на запад по 71-му шоссе. Она аккуратно обошла огромный грузовик с прицепом и лишь после этого, разогнав машину, включила автоматический контроль скорости. Огни и шум города остались позади, уступив место типично техасскому холмистому ландшафту, райскому уголку лесистой природы к западу от Остина, о котором еще лет десять назад знали только единицы.

Дж. Б. Лоусон, происходивший из семьи давно осевших здесь немецких колонистов, унаследовал от деда десятиакровое ранчо в округе Бернет и пользовался им в качестве места для уик-эндов, пока восемь месяцев назад не ушел на покой и не перебрался сюда навсегда.

Понятно почему: воздух в этих местах был чище, а жизнь текла неторопливо, как когда-то раньше на добром старом Западе.

Сейчас она как бы вдали от цивилизации наслаждалась девственной природой, всем своим существом впитывая вид далеких известняковых холмов, испещренных островками мескитовых рощ и зарослей можжевельника, глядя на стройные ряды подсолнухов и диких петуний вдоль дороги; поля, заросшие буйной пампасной травой.

В этом уголке Техаса она провела лучшие годы своей юности. Даже после того, как брак Джей Би с ее матерью распался, Лаура продолжала считать ранчо «Затерянный ручей» своим домом и, когда отчим восемь месяцев назад предложил ей пожить в гостевом коттедже, с радостью согласилась.

Сразу после поворота на Коровью тропу – полутора километровую грунтовку, что вела к ранчо, показались постройки «Затерянного ручья». Сначала появились обнесенные изгородями выпасы, где щипали траву знаменитые техасские коровы – лонгхорны, а затем и сама главная постройка – трехэтажный рубленый домина, бревно к бревну, возведенный еще дедом Джей Би.

Она запарковала «сэбербиан» отчима в пристроенный сбоку гараж, служивший еще и мастерской, и прошла в дом, в котором многообещающе плавали ароматы жареной индейки и свежевыпеченного хлеба.

Именно этих редких ужинов на ранчо ей так не хватало в Нью-Йорке, поэтому теперь, несмотря на то, что она часто допоздна задерживалась в «Сентинел», два раза в неделю как минимум она старалась возвращаться вечером на ранчо.

Сбросив свой зеленый деловой жакет, Лаура бросила его на спинку стула и проскользнула в ярко освещенную обеденную залу с бревенчатыми стенами. Комнату украшал монументальный каменный камин, вдоль стен стояли массивные резные комоды из дуба, которые предки Джей Би приобретали в течение долгих лет. По столетнему паркету пола были живописно разбросаны цветастые ковры, сотканные индейцами навахо. На стенах висели разные памятные безделушки, восхищавшие ее еще в детстве: оленьи рога над каминной полкой, керосиновая лампа, собственноручно сделанная бабушкой Джей Би, старое фото первых поселенцев Бернета.

– О-ля-ля! Как поживает моя знаменитая издательница?

При звуках веселого голоса отчима Лаура обернулась и заулыбалась, увидев, как он приближается к ней своей забавной ковбойской походочкой. Несмотря на два недавних инфаркта, шестидесятишестилетний Дж. Б. Лоусон был все еще привлекателен. Седые волосы, курчавящиеся у шеи, обрамляли лицо, цветом и фактурой напоминавшее потемневшую дубленую кожу, и оттеняли глаза такой же пронзительной голубизны, как техасское небо. Незнакомым людям этот огромный человек внушал страх, но стоило провести несколько минут с ним рядом, как становилось ясно, что под свирепой внешностью кроются добрейшие душа и сердце.

– Что-то сегодня я не чувствую себя знаменитостью, – пожаловалась она в ответ.

Джей Би обнял ее за талию и увлек к стоящим у камина мягкому дивану и креслам.

– В таком случае, почему бы тебе не хлебнуть стаканчик моего фирменного коктейля «От всех хворей»? Гарантирую, он взбодрит тебя в мгновение ока.

– Звучит заманчиво, – усмехнулась девушка, следя за тем, как отчим скользнул за стойку бара из отполированной капы в углу залы. Джей Би уже не употреблял крепких алкогольных напитков, но ему по-прежнему нравилось изображать из себя бармена.

Он вернулся с мартини в одной руке и бутылкой пива «Лоун стар» – в другой и, присев напротив, сделал глоток пива, внимательно всматриваясь в ее лицо.

– Что с тобой, малыш? Ты как в воду опущенная.

Лаура ловко выловила пальцами оливку из коктейля и бросила ее в рот. Ей никогда и ничего не удавалось от него утаить, даже ненадолго.

– Сегодня я встречалась с Малкольмом Кендаллом.

При одном только упоминании заклятого врага выражение глаз Джей Би становилось ледяным.

– Зачем?

– Потому что мы потеряли еще одного клиента – «Шварц хоумз», – и я хотела высказать ему все, что я думаю о его грязных проделках!

– И что же он?

– Все отрицал, конечно. – Она пересказала содержание разговора с кандидатом в губернаторы, не забыв упомянуть, как тот пытался купить ее молчание. – Правда, он был весьма осторожен в выражениях. Даже если бы я догадалась захватить с собой диктофон, я все равно не смогла бы ничего доказать.

– И неудивительно. Малкольм всегда был скользким типом. – Джей Би еще глотнул пива. – Все так плохо, Лаура?

Она вздохнула:

– Не знаю. У меня есть кое-какие идеи, и мы еще какое-то время продержимся. Но если Малкольм решится надавить сильнее, нам придется очень туго.

Джей Би задумался.

– Я могу попытаться переговорить насчет очередного кредита в своем банке, если это поможет.

Лаура так не считала. Два года назад «Сентинел» потребовался автоматический печатный конвейер, и Джей Би взял крупный кредит под залог своего ранчо, а также имущества газеты, как дополнительного обеспечения. Даже если бы ему удалось договориться о новом займе, в чем она сильно сомневалась, все равно газету не спасло бы.

– Сейчас в этом нет необходимости, – ответила она, не желая доставлять ему лишних хлопот. – Как бы то ни было, на завтра я назначила совещание нашего исполнительного комитета. Твое присутствие очень важно.

– Я приду. – Поставив пиво на кофейный столик, он подался вперед. – Ты ведь знаешь, малыш, что я полностью тебе доверяю, так? Поэтому, какое бы решение ты ни приняла, я буду поддерживать тебя до конца.

Она бросила на него озадаченный взгляд:

– У меня такое ощущение, что ты что-то не договариваешь.

Он отрицательно покачал головой:

– Ничего подобного. Я просто хочу, чтобы ты знала, что, если решишь отступиться от этого Кендалла и от расследования, я тебя пойму. Руководить газетой – очень большая ответственность.

– Ты хочешь, чтобы я отступилась?!

– Этого я не сказал. – Он не отводил от нее внимательного серьезного взгляда. – Но я знаю тебя, знаю, насколько тебе теперь дороги «Сентинел» и работающие там люди.

– Так же как и тебе.

– Точно. Поэтому, если, в конце концов победит твое сердце и ты пойдешь на попятную, не думай, что этим ты огорчишь меня или поступишь беспринципно. Бывают моменты, когда честнее всего – признаться себе, что пора принимать неприятное решение.

Лаура уставилась на свой недопитый мартини. Не стоило даже спрашивать, как бы он поступил на ее месте. Она прекрасно знала: Джей Би был бойцом, всегда и во всем.

После короткой паузы девушка подняла глаза:

– Я не собираюсь отступать.

Джей Би откинулся на спинку кресла, преисполненный отцовской гордости. Ясно ведь, что лучшего издателя ему не найти. Лаура вовсе не хотела бросать Нью-Йорк и «Геральд», где работала после окончания Техасского университета. Да и начальство в «Геральде» отнюдь не горело желанием отпускать знаменитую журналистку. После десяти лет работы репортером криминальной хроники и двух Пулитцеровских премий имя Лауры Спенсер стало известно всей Америке. Ей звонили с предложениями даже из Голливуда, но она ответила отказом. В отличие от матери Лаура терпеть не могла публичного внимания к себе.

К его предложению она стала проявлять интерес, лишь, когда он признался, что «Сентинел» умирает медленной и мучительной смертью.

Она тогда поправлялась после случайного пулевого ранения, полученного в ходе репортажа об ограблении банка в Нижнем Манхэттене. Беспокоясь за нее, он прилетел в Нью-Йорк в надежде уговорить ее вернуться домой.

– Последний спад доконал меня, малыш, – говорил он, сидя на уголке ее больничной койки. – Как следствие доходы от рекламы и тираж упали до самого низкого уровня за всю историю газеты. Все более-менее приличные авторы бегут или собираются бежать, как крысы с корабля. Даже главный редактор угрожает уволиться. Но я думаю, газету еще можно спасти, если влить в нее новую кровь. И если ее возглавит издатель помоложе и поэнергичнее.

Он умолчал о том, что, предлагая ей эту работу, хотел, прежде всего вытащить ее из этого чертова Нью-Йорка, вернуть на безопасную и дружелюбную родную землю, где ей не придется рисковать жизнью каждый раз, когда она соберется делать репортаж.

– Я даже готов взять тебя в партнеры, – добавил он, пытаясь подсластить пилюлю, несмотря на то, что деньги ее не волновали. – Двадцать акций «Сентинел» сейчас и еще тридцать по истечении года, если решишь остаться.

Когда он понял, что своего не добился, пришлось выложить последний козырь:

– Да, кстати, я дам тебе карт-бланш на любые реформы и перемены в газете, какие только пожелаешь.

Ее глаза вспыхнули ярче, чем огни праздничного фейерверка на День независимости.

– То есть я могу изменить формат?

Лаура уже несколько лет пыталась уговорить его сменить имидж газеты, сделать ее более выразительной, броской. Однако Джей Би постоянно отвергал эту идею. Остин был старомодным городом, с консервативными взглядами, и изменение формата газеты с полномасштабного на журнальный могло, по его мнению, привести к катастрофическим последствиям. Однако при столь пугающем падении доходов у него не было выбора.

– Если ты думаешь, что это спасет «Сентинел», – ответил он, – давай, действуй!

И она приступила к реформам. Причем с такими умением, энергией и самоотдачей, которые превзошли все самые смелые ожидания. За шесть недель она так очаровала рекламодателей, что те просто начали ломиться в двери газеты, а ее еженедельная публицистическая колонка «Глядя на вас» стала одной из наиболее читаемых передовиц во всем Техасе. Хотя она и не считалась политической, имена и освещаемые в ней события были на слуху, а поскольку Лаура особо не стеснялась в выражениях, реакция обычно бывала горячей, к вящему удовольствию читающей публики.

Лаура искоса наблюдала за ним, помешивая мартини.

– Чему ты улыбаешься?

– Видишь ли, ты очень напоминаешь мне меня самого, когда я был молодым, полным эмоций и идей. – Его глаза заволокла дымка грусти. – Только постарайся, чтобы тебя не били так больно, как меня. Досконально продумай, как защитить себя от Кендалла.

– Мы уже говорим не о газете, не правда ли? – Она постаралась задать вопрос как можно мягче.

Какое-то время он вглядывался в окно, погруженный в свои мысли.

– Как поживает твоя матушка? – поинтересовался он наконец.

– Она на седьмом небе от счастья, ей предложили работу. Шестинедельный контракт в «Золотом попугае».

– В клубе у Джо? Я думал, он собирается продавать заведение.

– Очень может быть, что ему не придется этого делать. Ведь теперь у него есть звезда, на которую пойдет публика. – У нее загорелись глаза. – Слышал бы ты, Джей Би, как она исполняла «Дрожь» на прослушивании. Просто потрясающе!

Джей Би рассеянно кивнул. На мгновение его память высветила Ширли, поющую эту песню.

– Я рад за нее. – И не желая предаваться ностальгическим воспоминаниям, он встал. – А что, если и мы сейчас пойдем и посмотрим, как там Ленокс управляется со своей хваленой индейкой? Я умираю от голода. И не забудь, после ужина я рассчитываю на матч-реванш в шахматы, ты мне обещала.

– Само собой. – Она взяла его под руку, и они направились к кухне. – Но предупреждаю, с пустыми карманами играть не садись. Я чувствую, что сегодня мне повезет.