Текст книги "Тропою ароматов"

Глава 8

Роза. Одно из самых сложных и дорогих масел. Сладкий, легкий аромат розы – это символ любви и чувственности. Запах розы способствует раскрытию таланта и осуществлению планов.

«Bonjour, Moni! Я прочел резюме твоей подруги. Давай обсудим этот вопрос за ужином, если ты все еще прочишь ее на свое место. Не скрою, резюме меня заинтересовало, но «Нарциссус» – это не биржа труда, так что тебе придется меня убедить».

Моник в третий раз прослушала сообщение, оставленное Жаком на автоответчике. Ее разрывало от злости и обиды, которые то немного отступали, то снова подкатывали огромной волной.

Жак сообщил, что пришлет за ней машину, чем прямо давал понять, что не потерпит отказа. И как он смеет обращаться с ней подобным образом?

Моник взяла сумку и вышла за дверь. Придется его убедить, выбора нет. О, если бы только у нее все получилось!

– Элена, ты готова? Мы едем в ресторан, придется кое-кому тебя представить, – сказала Моник прямо с порога.

– Я думала, мы ужинаем вдвоем, – ответила Элена, обнимая подругу. – По-моему, ты не в духе.

Моник посмотрела на нее.

– Прости, дорогая. Каждый раз, когда появляется Жак, мне хочется кого-нибудь растерзать. Хоть я и думала, что мы будем вдвоем, но планы изменились, и это важно, потому что речь идет о твоей работе.

– Мне кажется, с этим Монтьером лучше не связываться. Не стоит уговаривать его взять меня на работу, особенно теперь, когда у вас такие напряженные отношения.

– С каких пор ты так проницательна и предусмотрительна?

Элене показалось, что Моник хотела сказать что-то другое, но она решила не обращать внимания на колкое замечание и пояснить свою мысль.

– Не пойми меня неправильно, я очень благодарна за все, что ты делаешь для меня, но мне кажется, что я сама способна найти работу.

– Не сомневаюсь, – ответила задетая за живое Моник. – Только вот не каждый способен оценить твой талант. Можно работать и посудомойкой, боюсь только, что это не для тебя.

– А кто говорит, что я собираюсь работать посудомойкой? – парировала Элена.

Разговор понемногу накалялся.

– Почему мы ссоримся? – внезапно спросила Моник.

– Понятия не имею, – выдохнула Элена. – Разговаривать на такие темы через порог – плохая идея, лучше зайди, и продолжим, – и с этими словами она закрыла дверь.

Моник посмеялась и обняла подругу.

– Прости, милая, настроение у меня и правда ужасное. Но у меня есть план.

Ее лицо просветлело, и Элена насторожилась.

– Только не это, – пробормотала она. – Мне даже страшно предположить, что ты там придумала.

– Глупости. Слушай. Жак сгорает от любопытства, ему не терпится узнать, кто выбрал те самые духи. Он хочет, чтобы ты у него работала, хотя ни за что не согласится это признать. А тебе нужна работа. И дело даже не в деньгах, а в твоем будущем. Подумай, Элена, со временем ты опять сможешь открыть новый, красивый магазин. Сама построишь отношения с клиентами, сама будешь решать, что и как продавать. Но тебе необходимо на что-то опереться. Поработай немного в «Нарциссусе», и успех будет гарантирован.

– Я не дурочка, Моник, – ответила Элена. – Конечно, я приехала в Париж в основном ради работы, но я не могу позволить, чтобы этот человек изводил и шантажировал тебя, понимаешь?

Моник пожала плечами.

– И не надо. Ты просто поедешь со мной, познакомитесь, а дальше пусть решает сам. Вот увидишь, он тебя возьмет, он не дурак.

На словах все казалось просто, но в последнее время Элена кое-чему научилась. Уверенность Моник ее совсем не убеждала. Судя по всему, Жак Монтьер был человеком практичным и осторожным, такого не проведешь. Элена покачала головой.

– Мне следовало учесть, что не все так просто. Наверное, давно было пора заняться поисками работы самостоятельно. Ведь «Нарциссус» – не единственный парфюмерный магазин в Париже.

Элена не собиралась сдаваться, но и не могла допустить, чтобы из-за нее Моник оказалась в неловкой ситуации.

– Да, «Нарциссус» не единственный, но тебе нужен именно он. В нем не просто продают – в нем создают духи. Ты нужна Жаку, а он нужен тебе.

– Даже не знаю…

Терпение Моник истощилось. Она нервно зашагала по комнате взад-вперед, подыскивая нужные слова. Внезапно она остановилась, запустив пальцы в пышную шевелюру, и высказала Элене все, что так долго держала в себе:

– Да как ты не понимаешь? Я бы все отдала, чтобы быть тобой! Но у меня нет твоего таланта! Мне нужно стараться, учиться и довольствоваться тем, что я такая, как все. Ты не можешь бросать на ветер то, что дано тебе от природы.

Элена слушала ее с широко распахнутыми глазами.

– Ты что, выпила? – Элена не на шутку разозлилась. – Что за бред ты несешь? Ты совсем ослепла? Посмотри на меня! У тебя что, склероз? Всего пару недель назад ты буквально собрала меня по кускам, подарила мне новую жизнь, привезла в Париж! Мне до тебя далеко!

Моник давно не видела ее такой и удивилась.

– Это не в счет. Тебе просто нужно было сменить обстановку, ты бы сделала для меня то же самое.

– Не могу поверить, – продолжала Элена, возводя глаза к небу. Она взяла Моник за руку и крепко сжала ее.

– Есть вещи, которые я должна делать сама. Ты не можешь биться за меня, Моник, понимаешь? – тихо сказала она после продолжительного молчания.

– Я и не собиралась делать что-то за тебя. Не пойми меня превратно: в «Нарциссусе» тебе придется работать на износ. Тебе придется сражаться. Даже если Жак тебя примет, придется приложить немало усилий, чтобы удержаться.

Подруги переглянулись. Даже если Элена получит место, дальше все будет зависеть только от нее, от ее желания работать и идти вперед. Еще месяц назад она и представить не могла, что ее планы так резко изменятся. Как странно все-таки устроена жизнь!

– Если ты упустишь такую возможность, это будет огромной ошибкой! – не отступала Моник.

Да, так оно и было. Элена готова была согласиться, хоть и не желала признаться в том, что спорила зря. Обеим подругам требовалось время, чтобы остыть.

– Эта квартира просто ужасна, давно пора ее продать, – сказала Моник, оглядываясь по сторонам.

– А мне здесь нравится. Ты знаешь, что старое заколоченное окно и бывшая входная дверь замотаны огромной цепью? Словно кто-то хотел спрятаться здесь от внешнего мира.

Моник хотела было что-то ответить, но только покачала головой и пошла в кухню.

– Ты взяла с собой старые духи? – спросила она, разглядывая букет тюльпанов, который Элена купила во время прогулки. «Невероятно, как обычная скатерть и букет цветов могут изменить помещение», – подумала она.

Кухня была все та же, но Элена уже успела ее отмыть и расставить кое-какую мебель, обнаруженную в кладовке.

– Да, я захватила все, что хоть на что-то сгодится, и даже привезла дневник Беатриче.

Моник удивленно посмотрела на нее.

– Правда? Вот это да. Можно продать его и заработать кучу денег. Представь, что будет, если мы начнем делать духи двухсотлетней давности. У тебя будет уникальная, непревзойденная и полностью натуральная линия. И никакой конкуренции.

– Со временем вкусы меняются. Вспомни духи, популярные в шестидесятых, кто бы купил их сегодня?

– Многие, – ответила Моник, – «Шанель № 5», например, популярны, как и пятьдесят лет назад.

– Но ведь это было открытие века, – запротестовала Элена. – В 1921 году впервые в истории парфюмерии были использованы альдегиды, вот почему этот запах остается непревзойденной классикой. Никто не осмелится назвать его устаревшим.

– А как же «Шалимар» или «Мицуко» дома «Герлен»? Тебе не хуже меня известно, насколько они актуальны. А кроме того, ты ведь можешь обновить композиции, все зависит только от тебя. Не думаю, что это так сложно.

Нет, это было проще простого. Хотя Моник заговорила об этом только теперь, еще во Флоренции Элена подумывала о том, как подарить новую жизнь духам, созданным ее предками, и открытие магазина уже не казалось ей мучительной необходимостью. Скорее, мысль о собственной линии вызывала у нее теперь воодушевление. Духи придется обновить, это верно. Пока не совсем понятно, как и до какой степени. Все слишком неопределенно, но это и хорошо, так в жизни появляются задачи и цели.

– Знаешь, чем оригинальнее духи и чем сложнее их повторить, тем больше людей стремятся ими обладать. Многие готовы выложить за это немалые деньги.

– Думаешь? Ну, не знаю, – задумчиво пробормотала Элена.

– Именно так. Дневник Россини бесценен: помимо исторической значимости, в нем столько старинных рецептов! С его помощью ты могла бы решить все проблемы.

Да, формулы Россини могли действительно чего-то стоить. Предки оставили Элене богатое наследство.

Внезапно Элена почувствовала себя плохо, во рту у нее пересохло.

– Когда я жила с Маттео, он хотел, чтобы я продала бабушкин дом, но я так и не решилась, – Элена помолчала и села на стул. – Мне не хочется его продавать, Мони, моя жизнь перевернулась вверх дном, – заявила она, глядя подруге в глаза. Теперь я даже подумать не могу о продаже дома или дневника, хотя еще недавно об этом мечтала. Не знаю почему, но это так.

Моник некоторое время раздумывала над услышанным и наконец кивнула.

– Думаю, желание сохранить свои корни, свое прошлое – это нормально. Посмотри на мою мать. Она с детства ненавидит эту квартиру, и все-таки не решается с ней расстаться. Сначала мы не ценим то, что имеем, отрицаем прошлое, но потом внутри что-то меняется. Такова жизнь.

Странно, но в Моник удивительно уживались способность выслушать собеседника и невероятная решительность и бескомпромиссность. Элене всегда нравилась эта особенность ее характера. Моник всегда знала, когда следует помолчать и дать подруге возможность высказаться, она оставляла ей пространство для самовыражения.

– Боюсь, что все это слишком сложно объяснить, – сказала Элена. Она резко поднялась из-за стола. – Но я тебе ничего не предложила. Хочешь чая?

Моник покачала головой.

– Лучше сядь и договори.

Элена разволновалась, но послушно уселась за стол. Может быть, если она выскажет все, что лежит у нее на душе, она сможет хоть немного упорядочить хаос собственных мыслей?

– Ты знаешь, что я никогда не хотела заниматься духами, – она нахмурилась, а губы задрожали. – Поиски проклятого идеального аромата и духи вообще всегда причиняли мне боль. Но теперь я чувствую, что ненависть и старые обиды попросту улетучились, их нет! Из-за этого мне кажется, что я сама не знаю, чего хочу. Все так непоследовательно, так нелогично.

Моник невольно улыбнулась.

– Ты сама не веришь тому, что говоришь. Мы сто раз это обсуждали. Дело не в духах, а в том, что твои предки помешались на них и надеялись, что идеальный аромат принесет им признание и деньги. Ты унаследовала от предков уникальный дар, но совсем не обязательно быть такой же одержимой.

– Не все так просто, – возразила Элена. – Ты знаешь, что, когда я знакомлюсь с новым человеком, первое, на что я обращаю внимание, – это запах? А что ты скажешь о том, что я реву, как дура, когда чувствую потрясающую гармонию цветочного букета, и не могу успокоиться, пока не пойму, из каких масел состоит композиция? По-твоему, это нормально? Мне нужно прочувствовать запах и во что бы то ни стало увидеть его цвет, услышать его голос. Моник, когда такое происходит, мне кажется, что я схожу с ума!

– Да ладно тебе. Люди считают тебя сумасшедшей? Ну и что! Кто нынче не сумасшедший? У кого еще такая чувствительная душа, такое уникальное обоняние? Ты такая одна! Кто, если не ты, обучался парфюмерному ремеслу с раннего детства, кто еще знает старинные техники составления ароматов, кто вложил в профессию душу и сердце? Квадрат не заставишь стать кругом. Почему ты не доверишься себе? Плевать тебе на других, слушай себя. Кто эти другие? Что тебе до них?

Ну да, кто были эти другие? Бабушка, которая любила ее только за то, что однажды она должна была занять ее место? Или мать, которая бросила ее, чтобы прожить жизнь с человеком, не переносившим одного вида ее дочери? Или Маттео, который только и делал, что врал? Элена спрятала лицо в ладонях, делая вид, что зевает, но через минуту снова посмотрела в глаза подруге.

– Мне приснилось, что я открыла магазин, – внезапно сказала она. – Прямо здесь, на первом этаже. Такой прекрасный, уютный, в кремовых тонах. Небольшой, с деревянной стойкой и огромной витриной, столиком, диваном и несколькими торшерами в центре зала.

Моник улыбнулась. Она никогда не думала, что эту квартиру можно назвать уютной и красивой. Жасмин не рассказывала о своем детстве, но Моник чувствовала, что матери пришлось здесь нелегко, и этого было довольно.

– Тогда давай сделаем первый шаг к тому, чтобы твой сон стал реальностью, – сказала она.

Конечно, это был не «Ритц», и все же ни один ресторан не достигал таких высот, как этот, если иметь в виду, что «Жюль Верн», где Жак забронировал столик, находился на вершине Эйфелевой башни.

По дороге к башне Элена жадно вглядывалась в каждую деталь городской жизни. Она медленно шла вперед, стараясь ничего не пропустить, хотя это было непросто. Ее окружал хоровод звуков, запахов, картинки сменялись одна за другой, мелькали разноцветные фонари. Все вместе производило потрясающее впечатление, и Элене хотелось прочувствовать и разглядеть каждую мелочь. Она медленно вдыхала Париж, точно боялась обжечься. Она смаковала окружающие запахи, и то, что когда-то причиняло боль и вызывало неприязнь, теперь доставляло ей радость. Элена чувствовала себя так, точно впервые увидела этот город, хотя уже бывала в Париже. Но теперь все было иначе.

– Элена, очнись! Обещаю, что в следующий раз устрою тебе тур по Парижу, но теперь надо поторопиться!

– Как ты можешь проходить мимо такой красоты? – запротестовала та.

Моник не ответила. Она просто взяла подругу за руку и не отпускала до тех пор, пока они не зашли в лифт. Моник всерьез боялась, что Элена решит пешком подняться на Эйфелеву башню! Нет, такой вариант был ей не по душе. Моник не хотелось, чтобы Жак Монтьер увидел ее вспотевшей и запыхавшейся. Ей и так потребовалось немало времени, чтобы настроиться и подготовиться к встрече. Она долго приводила себя в порядок, красилась и выбирала одежду. Она всерьез надеялась убить Жака одним своим видом. Ее сердце было разбито, но это не имело значения. Жак не должен был об этом узнать. Увидев его за столиком, Моник постаралась улыбнуться.

– А вот и он, сидит вон за тем столиком в углу.

Элена взглянула в том направлении, куда показала Моник, и увидела элегантного мужчину, смотрящего в окно.

– А он красив.

– Змеи тоже красивы.

– Послушай, – ответила Элена, сдерживая улыбку, – мне кажется, столик накрыт на двоих, я лучше пойду.

– Даже не думай, – строго сказала Моник. – Ты выбрала для него духи, он получил то, что хотел, теперь дело за тобой. Тебе нужна эта работа! Это обычная деловая встреча.

Элена была не уверена, что все так, как пыталась представить Моник. Но ей хотелось узнать, чем окончится это свидание. Она понимала, что Жаку придется о многом пожалеть.

– Ты его любишь? – тихо спросила Элена, прежде чем успела осознать, что говорит. Но это был не праздный вопрос, ей хотелось понять. Сама она уже перестала испытывать какие-либо чувства к Маттео. И это чрезвычайно ее удивляло.

Моник продолжала смотреть в сторону Жака.

– Люблю, но хочу с этим покончить. Это какое-то наваждение. Я проклинаю свое чувство и мечтаю, чтобы этот человек исчез из моей жизни. Но когда его нет, я думаю только о нем. Так что кто из нас сумасшедший, это еще вопрос. Ты лучше молчи, а разговаривать буду я.

– Нет, я не согласна. Если я с вами, то должна поговорить с ним сама.

Решительный взгляд подруги убедил Моник в том, что лучше не спорить. Она и так в последнее время часто давила на Элену и несмотря на то, что та улыбалась и старалась держаться, в ее глазах читались усталость и одиночество. Элена искала себя, и этот поиск давался непросто.

Моник отвела взгляд, вздохнула и кивнула.

– Как хочешь. Но я буду поблизости, имей в виду.

– Хорошо, но давай считать, что с ним встречаюсь я, а не ты.

Для Элены было важно самой поговорить с Монтьером. Ей хотелось действовать самостоятельно, найти свое место в жизни. Слишком долго она слушала других и позволяла им принимать решения за себя. И результаты оказались плачевны. Возможно, к переменам ее подталкивало сознание того, что прошлый опыт никуда не годился, а может быть, последние несколько недель, проведенные в одиночестве, помогли ей собраться и начать действовать. Она хотела начать новую жизнь, а это означало, что разговор о своей будущей судьбе она должна вести без чьей-либо помощи.

Элена хотела было кое-что добавить, но Жак уже увидел подруг и направился к ним.

– Добрый вечер, Моник. Полагаю, это и есть Элена Россини?

– Да, как видишь, мы подготовились. Я прослушала твое сообщение и подумала, что ты собираешься предложить ей работу.

Элена широко распахнула глаза и, прикрыв рукой рот, изобразила кашель, чтобы не рассмеяться. Моник, как всегда, сразу перешла к делу. Было видно, что она ужасно злится на Жака.

Мрачное лицо Монтьера расплылось в улыбке.

– Само собой. Приятно познакомиться, мадемуазель. Духи, которые привезла Моник, очень меня заинтересовали. Примите мои искренние поздравления. Мы решили запустить их в производство. – Он взял Элену за руку и несколько секунд удерживал ее в своей руке.

– Я очень рада, – ответила Элена, неуверенно улыбаясь. Она не привыкла к галантному обращению. Очевидно, Жак прекрасно умел обходиться с женщинами.

Пока официант суетился вокруг столика, расставляя тарелки и бокалы для третьего гостя, Элена задумалась о том, почему Моник так затянули отношения с Монтьером. Кажется, она начала понимать подругу: этот мужчина излучал уверенность и энергию. Все говорило о том, что рядом с ним ты в безопасности. Казалось, он наделен какой-то особой силой. Правда, за спокойствие и чувство безопасности приходилось расплачиваться дорогой монетой – Моник выглядела в последнее время слишком уж угнетенной.

Когда Жак любезно отодвинул стул, приглашая Элену за стол, она инстинктивно отпрянула, боясь даже нечаянно прикоснуться к этому человеку. Через минуту она почувствовала его запах: терпкий, замаскированный легким ароматом дубовой коры, к которому примешивались запах недоверия и слабая нотка любопытства – приторный и резкий аромат смолы. Элена подумала, чувствует ли Моник этот тяжелый, назойливый запах? Она посмотрела на Монтьера: тот не отрывал глаз от ее подруги. «Им надо многое обсудить», – подумала Элена.

– Духи, которые вы выбрали, подходят нам идеально, – сказал Жак и кивнул официанту. – У вас есть соответствующее образование или вы доверились интуиции? – спокойно продолжал он, глядя на нее холодным, пронизывающим взглядом.

Элена с трудом сдержалась, чтобы не отвести взгляда. Но она не собиралась сдаваться. Сердце ее бешено колотилось. Она чувствовала себя лишней, поскольку напряжение между бывшими любовниками было столь сильным, что казалось, оба вот-вот взорвутся.

– Дело не в интуиции, – ответила Элена, подыскивая нужные слова. Но прежде, чем она успела еще что-то добавить, Жак перехватил инициативу.

– Хорошая, продуманная композиция, ни одной резкой ноты, спокойная, нежная гармония и вместе с тем удивительная свежесть, – тон Монтьера изменился. Было видно, сколь тщательно он подбирает каждое слово. – Чтобы выбрать подобную композицию, нужно немало учиться. Давайте сразу перейдем к делу. Что вы умеете?

Элене было очевидно, что Монтьер хотел бы сказать что-то совсем другое. Например: «С какой радости брать тебя в мой магазин?»

Конечно, ничего такого он не сказал. И все же в выражении его лица читался именно этот вопрос, а вежливость и учтивость сменились ядовитой усмешкой. Казалось, что это партия в шахматы, и Элена не собиралась проигрывать.

За спиной Жака парижская ночь расцветала тысячами красок. Элена любовалась ими и обдумывала ответ. Поддерживать разговор было непросто, ей было неловко. Так и подмывало встать, послать Монтьера подальше и просто уйти. Но она не могла так поступить. Нельзя упускать единственный шанс! Элена глубоко вздохнула. Моник соблюдала договоренность и молчала как рыба, разглядывая фарфоровые тарелки на белой вышитой скатерти.

«Помощь мне не нужна, – подумала Элена. – Сама справлюсь». Она старалась казаться спокойной и улыбаться. Собравшись с духом, она не сводила глаз с Монтьера.

– Я владею разными техниками получения экстракта, начиная с традиционных и заканчивая самыми современными. Умею составлять духи, готовить крема и варить мыло. Могу сделать с нуля любые духи, как интерьерные, так и самые модные. И парфюмерное дело я освоила не по книгам, а на личном опыте. Мне знакомы техники очищения экстракта, комбинирования эфирных масел, я могу шаг за шагом составить любой, даже самый сложный меланж. Я обучалась этому с раннего детства, с тех пор как стала доставать до дистиллятора. А это значит, что моя техника совершенна.

Жак посмотрел на Элену с интересом. Так значит, эта девушка владеет одним из древнейших искусств. Ну так что же? Подумаешь! На ее месте любой кандидат заявил бы то же самое. Но если все это правда, она могла бы на что-то сгодиться.

– Неплохо, а что вы можете сказать о «По д’Эспань»?

– Это сложная композиция, – Элена облизала губы и продолжила: – Впервые она появилась в шестнадцатом веке. В состав аромата входят масла нероли, розы, сандала, лаванды, вербены, бергамота, из специй – гвоздика и корица. Иногда добавляют цибетин или мускус. Запах духов невероятно хорош, при этом база едва ощутима, что лишает аромат броской индивидуальности. Вместе с тем все его компоненты достаточно дороги и воспринимаются одновременно. Очень гармоничный и яркий букет.

Кто знает, быть может, гордость, с какой были сказаны эти слова, или чувствительное прикосновение каблука Моник заставили Жака рассмеяться и тем самым немного ослабить напряжение.

– Отличный ответ, вы меня порадовали.

Было очевидно, что Монтьер солгал, и сделал это исключительно ради Моник. Она сидела с ним рядом. Длинная скатерть скрывала его руки. Моник не шевелилась, пока его рука нежно поглаживала ее ногу и забиралась под короткое платье. В качестве предостережения Моник подняла бокал вина. Жак убрал руку и подумал, что ему еще представится случай вернуться к этой теме. Но ради этого придется взять на работу Элену Россини. Что ж, может быть, оно и неплохо. Кажется, она что-то из себя представляет. И все же пусть сначала поработает на продажах. Внешность у нее не ахти, но для прилавка сойдет, надо только немного приодеть. Итак, решено. Он берет на работу Россини, но только на должность продавца. Он не так прост, чтобы довериться незнакомке, пусть даже и по рекомендации. Такое решение привело Жака в хорошее расположение духа. Игра, которую затеяла Моник, была ему по душе: очевидно, что он выйдет из нее победителем. Что бы там Моник себе ни напридумывала, последнее слово остается за ним.

Остаток вечера прошел довольно спокойно. Жак расточал очарование, хотя разговор крутился вокруг мелочей, не касаясь серьезных тем, точно легкий летний ветерок, в любую минуту готовый смениться.

Моник отвезла подругу домой. Элена долго не могла заснуть. Она была недовольна результатами переговоров. Конечно, работу она получила, но ее не оставляло чувство, что она тут совсем ни при чем. Она была уверена, что Монтьер взял ее ради Моник. Неприятно, все пошло совсем не так, как она задумала.

Элена взбила подушку и улеглась на живот, но бессонница не отступала. Моник сдержала слово, но это ничего не изменило. Элене подарили эту работу. И если бы у Монтьера не было планов на Моник, вряд ли бы он стал сюсюкаться с ее подругой. А кроме того, он ясно дал понять, что ее способности его не интересовали. По крайней мере, пока. Для начала он предложил ей место обычного продавца. У Элены сжалось сердце: подобное унижение стерпеть нелегко, поначалу она даже думала отказаться. Но посмотрела на встревоженную Моник, и пришлось согласиться. Моник было нелегко организовать эту встречу, а Элене не хотелось подводить лучшую подругу. В конце концов, главное, с чего-то начать, получить работу. Придет время, и Монтьеру придется пересмотреть свое отношение к ней. Нужно просто немного потерпеть.

Элена повертелась и села на кровати.

Черт побери, сколько можно терпеть? Она всю жизнь только и делала, что терпела, терпение стало ее главным достоинством.

Неприязнь к Жаку постепенно росла. «Да что этот Монтьер себе позволяет? Кем он себя возомнил?» – думала Элена. Ее семья занималась изготовлением духов несколько веков подряд, и Элена готова была поспорить, что ни один из работников «Нарциссуса», включая самого Монтьера, не знал о парфюмерии столько, сколько знала она.

Бабушка бы его и словом не удостоила! Элена представила себе, как Лючия ставит на место этого раздувшегося, точно мыльный пузырь, наглеца, и ей полегчало, но сон все не приходил. Очевидно, что сегодня ночью ей не уснуть. Элена подумала было зажечь ароматическую лампу, растворить в воде несколько капель лавандового масла, чтобы немного расслабиться, но и это вряд ли бы помогло: она слишком взволнована.

Элена решила погулять во дворе. Она встала с кровати, оделась. Ночь была теплой, и можно было смело выйти без куртки. Но во дворе оказалось слишком темно, и Элена в нерешительности остановилась. Внезапно на нее накатил приступ панического страха. И дело было вовсе не в темноте, скорее, ее пугало то, что таилось за решеткой, отделявшей двор от улицы. Она решила, что лучше просто посидит во дворе и посмотрит на звезды. Элена понимала, что бродить в одиночестве по улицам крайне неразумно, но сидеть дома было совсем уж невыносимо. «Хорошо бы сейчас найти какую-нибудь террасу или подняться на крышу, забиться в уголок и расслабиться, смыть с себя это жуткое чувство унижения», – подумала она и повернула назад. Зайдя в подъезд, Элена не пошла к себе, а поднялась по ступенькам. Считая ступеньки, она сбилась со счета. Вглядываясь в темноту, Элена медленно поднималась по лестнице. Она прошла несколько лестничных маршей, как вдруг увидела впереди дверь. Открыв ее, девушка оказалась на террасе. Перед ней возвышалось нечто напоминающее теплицу, а над странной конструкцией темнело небо, полное звезд. В воздухе чувствовался сильный аромат роз, словно кто-то устроил здесь розовый сад.

Но как такое возможно? Элена подумала, что ошиблась: на дворе октябрь, она в центре Парижа, на крыше старого дома, откуда здесь взяться розарию? И хотя этому не было объяснения, обоняние ее не обманывало: в воздухе пахло розами. Чайными, дамассковыми, галльскими… а еще базиликом и мятой. Здесь был целый сад. Запах роз и трав витал в воздухе. Элена чувствовала весь букет и каждый аромат в отдельности. Легкий ветерок уносил чудесный запах куда-то вдаль. Движимая любопытством, Элена пошла вперед, медленно двигаясь в темноте. Она чувствовала себя непрошеным гостем в волшебном царстве. Гармония запахов притягивала ее как магнит. Здесь пахло влагой, землей и фруктами, и все хотелось потрогать и попробовать на вкус. Но запах роз пересиливал все остальные.

Элена разволновалась: кем бы ни был загадочный садовник, ему удалось создать потрясающий букет с нежными начальными нотами, горячим сердцем и легким шлейфом. Какая стойкая, опьяняющая и восхитительная композиция. «Готова спорить, неведомый садовник – мужчина. Целеустремленный, практичный, из тех, что действуют решительно, строго и в то же время деликатно», – подумала она, и вдруг ей в голову пришла безумная мысль. Она вдруг вспомнила человека на лестнице. Но кто он?

Внезапно Элена услышала мужской голос и замерла. Она повернулась, готовая броситься назад. Ее сердце бешено билось. Вдруг кто-то схватил ее за рукав и потащил назад. Собака! От ужаса Элена оцепенела. Когда в ее ладонь уткнулась собачья морда, она громко вскрикнула.