Текст книги "Прекрасные"

– Может, мне лучше выпить воды? – икнула я, а затем, к собственному ужасу, рыгнула.

О боже.

Мать вашу.

– Чеееерт, – произнесла я и с шлепком закрыла рот рукой. Уверена, кто-то вроде Дженсена не рыгает на публике, как бомж.

И не встречается с девушкой, которая так сделала.

Или которая матерится.

Или пускает газы.

Или даже оставит ворсинку на его костюме.

Промямлив извинения, я перелезла через него и припустила в туалет, где могла бы умыться, сделать несколько спокойных вдохов и выдохов и прочитать нотацию своему отражению в зеркале.

Когда я вернулась на свое место, Дженсен уже спал.

* * *

Посадка была жесткой, и, дернувшись, Дженсен резко сел прямо. Он проспал почти четыре часа, а я не смогла сомкнуть глаз. Почти все мои друзья после выпивки сонные, я же наоборот. Что плохо – особенно сейчас, потому что я бы лучше поспала, вместо того чтобы в уме разбирать, как могла не догадываться об изменах Марка, а потом ругать себя последними словами за то, что опозорилась перед незнакомцем.

Впереди виднелся международный аэропорт Логана, серый и унылый, а Амелия сделала стандартное объявление, чтобы мы оставались на своих местах, потом аккуратно доставали багаж, типа летайте с нами и все такое.

Быстрый взгляд в сторону Дженсена отозвался звоном гонга в моей голове.

– О-о-о, – застонала я, положив руку на лоб. – Ненавижу шампанское.

Он вежливо улыбнулся в ответ.

Боже, какой он красивый. Надеюсь, у него есть кому рассказать о своей попутчице, сбрендившей и всклокоченной британке.

Но как только разрешили подняться, он достал телефон из сумки для ноутбука и хмуро уставился на список уведомлений.

– Реальная жизнь вернулась? – с улыбкой спросила я.

Не глядя на меня, он ответил:

– Приятного отдыха.

– Спасибо, – мне пришлось в буквальном смысле прикусить себе губу, чтобы не начать бессвязно оправдываться за свою болтовню и за то, что я рыгнула ему в лицо. Так что я направилась за ним и его идеальной задницей в терминал аэропорта, оставаясь в десятке шагов позади. По дороге в сторону выдачи багажа, рядом с эскалатором я заметила ждущего меня дедушку в футболке «Рэд Сокс» и потертых штанах цвета хаки с подтяжками. Его объятие напомнило мне Коко: крепкое, теплое и без приветственных слов.

– Как долетела? – спросил он, шагая рядом со мной и обнимая за плечи.

Мои ноги подрагивали. И я бы все сейчас отдала за горячий душ.

– Выпила слишком много шампанского и прожужжала бедняге-соседу все уши, – приподняв подбородок, я показала на идущего впереди нас бизнесмена, односложно отвечающего кому-то по телефону.

– А-а. Ну ладно, – ответил дедушка.

Я взглянула на него, в который раз поражаясь, как я могла быть потомком такого тихого и вежливого деда. Два года назад он прилетал к нам в Лондон, а до этого я видела его на каждом большом празднике. Дедушка никогда не проявлял повышенную эмоциональность, но зато всегда был непоколебим в своей молчаливой поддержке Коко и Леле.

– Я так рада тебя видеть, – сказала я. – Соскучилась по твоему лицу. И по подтяжкам.

– Сколько ты тут пробудешь перед поездкой? – в ответ спросил он.

– Завтра вечеринка, – ответила я, – а потом в воскресенье утром едем в винный тур. Но когда вернусь, я хочу немного побыть у тебя.

– Есть хочешь?

– Сейчас умру от голода, – сказала я. – Но никакой выпивки! – потом по-быстрому сделала новый пучок из своих спутанных волос и потерла лицо руками. – Фу, ну я и поросенок.

Дедушка осмотрел меня с головы до ног, а когда встретился со мной взглядом, мне стало понятно, что он видит во мне только лучшее.

– Пиппа, ты прекрасна, моя девочка.

2
Дженсен

Я смог вспомнить только один, еще более неловкий полет, чем этот.

Это было в июне после окончания моего первого курса в колледже и где-то месяцев десять спустя со знакомства с Уиллом Самнером. Он будто ворвался в Балтимор, парень с развязной улыбочкой, он вел себя так, будто мы с ним планировали какое-то преступление. Для кого-то вроде меня, чья жизнь до этого была тихой и неприметной, Уилл Самнер стал разрушительным ураганом.

Тем летом вместе с семьей Уилла мы поехали на Ниагарский водопад и… скажем так, случайно нашли кассету с одним жутким порнороликом. Фоновой музыки не было, лиц не видно, снимали его одной камерой на штативе, но мы все равно несколько раз посмотрели это видео, пока не начало двоиться в глазах, лопая «Принглс» и одновременно с участниками процесса декламируя их грязные словечки.

Тогда я впервые увидел со стороны, как кто-то занимается сексом, и решил, что это просто потрясающе… пока симпатичная тетя Уилла Джессика не устроила в аэропорту истерику, не найдя кое-какое домашнее видео у себя в ручной клади.

Весь полет я сидел рядом с ней и просто не мог вести себя как ни в чем не бывало. Даже недолго. У меня вспотели ладони, на все вопросы я отвечал односложно и не мог выбросить из головы мысль, что знаю, как она выглядит голая. И как она выглядит во время секса. Мой юный мозг с трудом мог переварить такую информацию.

Степень сочувствия Уилла оправдала мои ожидания, когда он, сидя через проход, забрасывал меня скомканными салфетками и арахисом.

– Чего притих, Дженс? – без конца вопрошал он. – Так выглядишь, будто тебя голым увидели.

С Пиппой, конечно, неловкость была совсем другого характера. В ее случае под парами алкоголя красота и привлекательность превратились в поплывший макияж и безостановочную болтовню. А мне пришлось симулировать сон больше трех часов подряд, перебирая в уме, чем интересным можно было бы заняться вместо этого.

Когда мы пошли на выдачу багажа, меня спас шум аэропорта. Он уже давно стал мне привычным, как звуки нагревателя дома по ночам или моего собственного чертового дыхания. Позади себя я ощущал ее присутствие и слышал, как она разговаривала со своим дедушкой. У нее был приятный голос с заметным лондонско-бристольским акцентом.

Привлекательное лицо, сверкающие озорные глаза. Именно они привлекли меня в первую очередь, такие выразительные и ошеломляюще голубые. Но я старательно избегал зрительного контакта, поскольку боялся, что она будет говорить снова и снова. Я чувствовал ее желание извиниться и беспокоился, что, если дам ей шанс, она снова подсядет мне на уши.

Стоя и потирая глаза, я увидел свой чемодан на ленте. Мне было почти смешно от подарка вселенной. Едва я начал понимать, что ищу женщин не там, что я совершенно ошибся в своем типаже и вообще, не стоит ли мне быть более изобретательным во время свиданий, она заперла меня в самолете с женщиной, великолепной, эксцентричной и при этом чокнутой на всю голову.

Так что давай-ка не будем все кардинально менять, Дженс. И держаться привычного курса.

Может, Эмили с софтбола все-таки не так уж и плоха.

Заметив водителя с табличкой с моим именем и кивнув, я молча вышел за ней к выходу из аэропорта. В машине было темно и прохладно, и я сразу же достал телефон, поскольку тут, в рабочих вопросах, моему мозгу действовать привычнее.

В понедельник мне нужно позвонить Джейкобу, чтобы назначить время для просмотра документов «Петерсон Фарма».

Нужно отправить письмо Элеонор в отдел кадров, чтобы кто-то заменил Мелиссу в отделении Сан-Франциско.

И вообще, в начале следующей недели стоит как следует заняться письмами. Машина остановилась возле моего дома, и я почувствовал облегчение.

Осень была в разгаре, она раскрасила раскидистые деревья и ненадолго сделала все вокруг ярче, прежде чем придет нескончаемая зима и к раски поблекнут. После тепла машины воздух снаружи покалывал прохладой, и, встретившись с водителем у багажника, я оставил ей щедрые чаевые за быструю, несмотря на бостонские пробки, поездку.

Эта поездка в Лондон длилась всего неделю, а казалось, что вечность. Слияния компаний – это одно. Международное слияние – совсем другое. А вот когда в международном слиянии что-то пошло не так – это сурово. Бесконечная бумажная волокита. Бесконечные слушания. Бесконечные детали, которые еще нужно раздобыть и зафиксировать. И бесконечные поездки.

При взгляде на дом, простой и двухэтажный, с двумя фонарями у эркера и растениями в горшках у входной двери, я ощутил, как рабочие проблемы постепенно уходят на второй план. Несмотря на все поездки, я все же был домоседом, и чтоб меня, если я не чувствовал себя особенно хорошо рядом с собственной кроватью. Я даже не особо смущался, когда при мысли о доставке и «Нетфликсе» у меня от удовольствия начинала кружиться голова.

Одним щелчком включив везде свет, я первым делом начал разбирать чемодан – скрыть доказательства своей поездки, хотя, без сомнения, скоро придется собираться снова. Отрицание – мой конек.

Только я разобрал чемодан, заказал еду и загрузил фильм, будто почуяв мой приезд, своим комплектом ключей открыла дверь моя младшая сестра Зигги, или Ханна для всех за пределами нашей семьи.

– Привет! – прокричала она.

Словно ей и не надо было сначала постучать.

Словно она и так знала, что я буду сидеть именно тут, в трениках и тапочках.

Один.

– Привет, – ответил я, наблюдая, как она бросила ключи в вазочку на столике возле двери, промахнувшись не меньше чем на полметра. – Неплохой бросок, мазила.

Она шлепнула меня по голове, проходя мимо.

– Ты только что прилетел?

– Ага. Извини. Собирался позвонить тебе после еды.

Остановившись, она недоуменно посмотрела на меня.

– Зачем? Я у тебя вместо «Дорогая, я дома»?

Она отвернулась, а я уставился ей в спину, пока Зигги искала пиво для меня и наливала себе воду.

– Хуже ты и придумать не могла, – проворчал я.

– Но ведь в точку, а? – она плюхнулась на диван рядом со мной.

– А что ты тут вообще забыла?

Зигги была замужем за моим лучшим другом Уиллом, с которым мы знакомы больше пятнадцати лет, он герой той самой истории с тетей Джессикой, и они вдвоем жили в пяти минутах от меня, в доме, куда большем и более обжитом, чем мой.

Она убрала волосы за спину и ухмыльнулась:

– Мне высказали, что я, цитирую: «топаю по дому, как слон» и поэтому «трудно работать по вечерам», – Зигги пожала плечами и сделала глоток воды. – У Уилла несколько важных конференц-звонков с кем-то из Австралии, так что я решила побыть у тебя, пока опасность не минует.

– Есть хочешь? Я заказал тайскую еду.

Она кивнула.

– Устал, наверное?

Я пожал плечами.

– Просто разница в часовых поясах.

– Уверена, ты предвкушаешь спокойный вечер. А еще уверена, что когда ты дома, тебя и видеться-то ни с кем не тянет.

Замерев с бутылкой у рта, я искоса глянул не нее.

– Заканчивай.

Вообще-то, все члены нашей семьи всегда чрезмерно интересовались жизнью друг друга, и надо признаться, я всего разок играл роль опекающего старшего брата. Но мне совсем не хотелось, чтобы моя младшая сестра заняла мое место.

– А как там Эмили? – изобразив зевок, спросила она.

– Зиггс.

Прекрасно понимая, что достает меня, она повернулась и сказала:

– Она занимается скрапбукингом, Дженсен. И предложила мне свою помощь, чтобы навести порядок в гараже.

– Очень дружелюбно с ее стороны, – заметил я, переключая каналы.

– Это словно ее предсвадебные деньки, Дженс. Этакое легкое дуракаваляние, понимаешь?

Я пропустил это мимо ушей, стараясь не засмеяться и тем самым не приободрить ее продолжать.

– Между мной и Эмили ничего такого нет.

К счастью, Зигги решила не давить и не стала отпускать какую-нибудь сальную шуточку.

– Ты к нам завтра придешь?

– А что завтра?

Зигги сверкнула глазами.

– Ты это серьезно? Сколько раз мы с тобой об этом говорили?

Со стоном встав, я мысленно пытался придумать причину выйти из комнаты.

– Ты чего на меня накинулась? Я вообще только что вернулся домой!

– Дженс, Аннабель исполняется три года, и завтра у нас будет празднование ее дня рождения! Сара скоро лопнет от их семидесятого ребенка, так что они с Максом у себя со всеми не справились бы. И потом, все приедут из Нью-Йорка. И ты об этом знал! Ты сказал, что как раз успеешь приехать домой.

– Точно. Да. Наверное, заскочу.

Она с удивлением уставилась на меня.

– Никаких заскочу. Останься и пообщайся, Дженсен. Надо же, до чего забавно, что сейчас именно я тебе это говорю. Когда ты в последний раз выходил куда-нибудь с друзьями? Когда общался с кем-нибудь, ходил на свидание, не считая Эмили с софтбола?

На это я ничего не ответил. Я ходил на свидания куда чаще, чем моя сестра была в курсе, но, она права, без особого энтузиазма. Я даже однажды был женат. На милой и смешливой Бекки Хенли. Мы познакомились на втором курсе, встречались девять лет и были женаты четыре месяца, до того момента, когда я пришел домой и увидел ее в слезах, пакующую вещи.

«Это все неправильно, – сказала она. – И всегда было неправильно».

И это было единственное объяснение, которое она мне дала.

Вот так в свои двадцать восемь я получил степень по юриспруденции и развод, и так вышло, что круг общения на тот момент у меня был не особо обширный, поэтому я сосредоточился на работе. На полную катушку. За шесть лет я понравился партнерам, сделал карьеру, вырастил себе команду и стал незаменимым для компании.

И все ради того, чтобы проводить вечер пятницы в компании своей младшей сестры и выслушивать ее лекции о том, что пора стать более общительным.

Она права: это действительно забавно, что именно она завела со мной этот разговор. Три года назад я сказал ей примерно то же самое.

Я вздохнул.

– Дженсен, – сказала она, потянув меня обратно на диван. – Ты ужасен.

Так и есть. Я всегда был ужасен по части принятия чьих-либо советов. Я и сам знал, что мне нужно как-то выбраться из этой рабочей колеи. Знал, что стоит впустить немного веселья в свою жизнь. И при всем нежелании обсуждать это со своей сестрой я подозревал, что мне понравится быть в серьезных отношениях. Проблема в том, что я почти не знал, с чего начать. Перспектива всегда казалась такой ошеломляющей. Чем дольше я оставался в одиночестве, тем меньше, казалось, был готов пойти с кем-то на компромисс.

– Ты в Лондоне никуда ни с кем не ходил, да? – спросила Зиггс, поворачиваясь ко мне лицом. – Ни разу?

Мне на ум пришла ведущий юрисконсульт лондонской части нашей команды, Вера Изертон. Она заглянула ко мне, когда мы как раз закончили с делами. Мы пару минут поговорили, а потом по тому, как сменилось выражение ее лица и она с неожиданной для нее застенчивостью опустила взгляд, я понял: она хочет пригласить меня поужинать.

«Может, вместе перекусим где-нибудь?» – предложила она.

Я улыбнулся ей. Она была очень красивая. На несколько лет старше меня, в о тличной форме, высокая, стройная, при этом с формами. Мне стоило бы согласиться. И стоило бы согласиться на большее, чем просто перекусить.

Но даже если отбросить в сторону возможные осложнения на работе, идея пойти на свидание, хотя бы ради разового секса, меня утомляла.

– Нет, – ответил я Зигги. – Не ходил. Не в том смысле, про который ты думаешь.

– И куда подевался мой брат-игрок? – глуповато улыбаясь, спросила она.

– Кажется, ты меня спутала со своим мужем.

Она проигнорировала мое замечание.

– То есть ты неделю провел в Лондоне и все свободное время сидел в о теле. Один.

– Все было не совсем так.

Я ведь не сидел в номере. Гулял по городу, посещал достопримечательности, но в о дном она права: я везде был один.

Она приподняла брови, давая мне возможность доказать обратное.

– Вчера вечером Уилл сказал, что тебе нужно вернуть немного того Дженсена, времен колледжа.

Я пригвоздил ее взглядом.

– Не обсуждай с Уиллом, какие мы были в колледже. Он был тем еще идиотом.

– Вы оба были идиоты.

– А Уилл главный идиот, – ответил я. – Я просто следовал за ним повсюду.

– Он говорил мне совсем другое, – ухмыльнувшись, возразила Зигги.

– Ты странная.

– Я странная? У тебя фонари зажигаются по таймеру, робот-пылесос чистит тебе ковер, даже когда ты в отъезде, распаковываешь вещи, едва входишь в дом, а я еще при этом странная?

Открыв было рот, чтобы ответить ей, я тут же его закрыл и поднял палец, не давая ей продолжить тираду.

– Я тебя ненавижу, – в итоге сказал я, а она в ответ захихикала.

В дверь позвонили, и, забрав доставку, я понес ее на кухню. Я любил Зигги. С тех пор как она вернулась в Бостон, видеться дважды в неделю было очень приятно. Но я терпеть не мог саму мысль, что она беспокоится обо мне.

Особенно когда не только Зигги.

Вся моя семья думает, будто я не знаю, что они мне готовят дополнительный подарок на Рождество, на случай если я приведу девушку, и они положат его под елку. И на все семейные ужины планируют, что со мной придет спутница.

Если я однажды приведу на воскресный ужин какую-нибудь незнакомку и объявлю о намерении на ней жениться, вместо шока начнется безудержное веселье.

Хуже не придумаешь – быть самым старшим из пяти детей и при этом тем, за кого все беспокоятся. А постоянно убеждать их, что я в полном порядке, довольно утомительно.

Но это не остановило мои попытки. Тем более когда я вытолкнул Зиггс в большой мир, и о на начала встречаться с Уиллом, что в и тоге вылилось в их счастливую семейную историю. Поэтому я терплю и не в претензии.

– Ладно, – я принес для нас тарелки и уселся рядом с ней на диване. – Напомни мне еще раз про вечеринку. Во сколько?

– В одиннадцать, – ответила Зигги. – Я вписала дату в твой календарь на холодильнике. Ты вообще на него обращаешь внимание или тут же сорвал записку, чтобы она не портила идеальный холостяцкий вид?

Я быстро глотнул пива.

– Можешь на секунду притормозить с нотациями? Ну же, милая, я устал. И не готов сегодня препираться. Лучше скажи, что завтра принести.

Виновато улыбнувшись, Зигги подцепила вилкой рис с зеленым карри и засунула в рот. Проглотив, она ответила:

– Ничего. Просто приходи. Я купила пиньяту[1]1
  Игрушка с конфетти или сладостями внутри (прим. пер.).


[Закрыть] и еще кучу всего для маленьких девочек – короны и… прочие маленькие пони.

– «Пони»?

Она со смехом пожала плечами.

– Ну игрушки там всякие. Без понятия, как это назвать.

– «Подарки гостям», например, – саркастически предложил я.

Она шлепнула меня по руке.

– Как ни назови. Ах да! Уилл готовит.

– О да! – я радостно вскинул вверх руку. Мой лучший друг недавно обнаружил в себе кулинарный талант, и в довесок к очевидной выгоде мне теперь каждый вечер приходится потеть дополнительный час в спортзале, чтобы компенсировать съеденное.

– И как там наш маленький шеф? Пересматривает «Босоногую графиню»[2]2
  Кулинарное шоу (прим. пер.).


[Закрыть]? На нем, кстати, стал плотнее сидеть фартук, я заметил.

Она искоса глянула на меня.

– Молись, чтобы я не передала ему твои слова, иначе тебя больше не допустят до ужинов. Честное слово, я уже набрала больше двух килограммов с начала недели выпечки. Но не подумай, что я жалуюсь…

– Выпечка? Думал, он по средиземноморской кухне.

Она отмахнулась от меня.

– Это было на прошлой неделе. А на этой он колдует над десертами для Аннабель.

Я почувствовал, как взлетели вверх мои брови:

– Не знал, что она так привередлива в еде.

– Нет, просто мой муженек без ума от крестницы.

– Значит, если все приедут, завтра у тебя будет полный дом гостей, – подытожил я. С учетом двоих детей нашей сестры Лив и потомства Макса и Сары, ждущего четвертого, детишки численностью превзойдут взрослых. Зиггс очень любит детей, а еще готов поспорить на деньги, кто-нибудь из них обязательно не отлипнет от Уилла на протяжении всех выходных.

– Вообще-то, нет, – со смехом ответила она. – Макс с семьей остановились в гостинице, а вот Беннетт с Хлои будут жить у нас.

– Беннет с Хлои? – ухмыляясь, переспросил я. – И ты не боишься?

– Нет, и знаешь, почему? – она подалась вперед, широко раскрыв глаза. – Кажется, Хлои с Сарой на время их беременностей поменялись характерами. Ты должен увидеть это своими глазами, иначе ни за что не поверишь.

* * *

Как я и предполагал, когда субботним утром Зигги открыла мне дверь, первое, что я увидел, – это носящихся повсюду детей в ярких нарядах. Кто-то толкнул ее вперед, прямо в мои объятия.

– Привет, – широко улыбаясь, поприветствовала меня сестренка. – Спорим, ты уже рад, что пришел.

Я посмотрел ей за спину. У входной двери вразнобой стояло множество пар детской обуви, а на обеденном столе огромной горой лежали подарки.

– Не готов пропустить кулинарные творения Уилла, – ответил я и, удержав ее в вертикальном положении, пошел мимо стихийно разгоревшейся рукопашной. Где-то рядом, перекрикивая низкий смех Уилла, стоял визг и писк, и, если я не ошибся, возмущенный крик Аннабель:

– Это мой день рождения! Я буду Суперменом!

Кажется, мне нужно еще кофе.

Я и так не сильно крепко сплю, а большую часть этой ночи провел сидя в гостиной и размышляя о том, как редко за последние пять лет выходил в люди.

Если не брать в расчет спортзал, софтбол по четвергам и поход после игры с кем-то из друзей в бар или выпить кофе, я не чувствовал, что как-то вкладывался в дружеские отношения. Мой ежедневник, конечно же, забит делами и событиями, но почти всегда это деловой ужин, встреча с клиентом или когда партнеры хотят отметить какое-нибудь знаковое событие щедрым празднеством.

Два года назад ко мне пришло удручающее осознание, что вечные поездки и лежание на диване не самым положительным образом сказались на моей форме. Тогда я снова начал бегать и качаться, сбросил пятнадцать килограммов и нарастил мышцы. Заново открыв для себя тренировки, я понял, что делаю это не ради чьего-то внимания. А чтобы чувствовать себя лучше. Но кроме этого ничего в моей жизни существенно не поменялось.

О своем неудавшемся браке я старался особо не думать, но вчера поздно ночью понял, что уход Бекки запустил цепную реакцию: из-за разбитого сердца я с головой погрузился в работу, что в итоге привело меня к успеху, а он стал чем-то вроде чрезмерного поощрения. И в какой-то момент я понял, что должен либо посвятить себя работе, либо жизни вне ее. Шесть лет назад, когда большинство моих романтических представлений об отношениях затопило горечью, решение далось легко.

А сейчас я счастлив, разве нет? Не на полную катушку, конечно, но как минимум доволен. Правда, вчерашние подколы Зигги погрузили меня в холодную панику. Я что, умру стариком в с воем не по-холостяцки аккуратном доме, со шкафом, забитым разноцветными кардиганами? Или мне стоит сдаться и заняться садоводством?

Пройдя по коридору, я вышел на задний двор.

К забору и деревьям были привязаны десятки воздушных шариков, а еще к белым складным стульям и вдоль ряда небольших круглых столиков. На белом торте с затейливо выложенной глазурью, стоявшем в центре самого большого стола рядом с патио, красовался маленький пластиковый жираф, слоненок и зебра.

Группка маленьких детей в свитерах и шарфиках носилась по газону, и, осторожно их обойдя, я направился к грилю, к кучке людей постарше.

– Дженс! – раздался знакомый голос Уилла, и, лавируя между ребятней, я подошел к нему. Беседка была украшена еще большим количеством шаров и плакатом в тематике сафари.

– У меня никогда не было такой крутой вечеринки на день рождения, – заметил я, оглядывая яркие украшения. – И это при том, что Аннабель тут даже не живет. Кстати, кто все эти дети?

– Ну, дети Лив… где-то бегают, – посмотрев по сторонам, ответил он. – А остальные Макса с Сарой и коллег Ханны.

Глянув сначала на него, я осмотрел двор.

– Это твое будущее.

Я сказал это, мрачно пошутив, но он ответил радостно:

– Ага.

– Ну ладно. Кажется, кофе мне уже не светит. А пиво есть?

Он показал на холодильник под раскидистым дубом.

– Но есть еще и скотч, если хочешь.

Я обернулся, когда Макс Стелла вышел в патио, с улыбкой глядя на гоняющих по лужайке детей. Макс с Уиллом несколько лет назад основали венчурную компанию в Нью-Йорке и странным образом соединили науку и искусство: благодаря своей компетенции и острому взгляду в этих областях они стали очень богатыми людьми. Хотя вынужден признать, что со своим ростом 195 см и мускулистой фигурой Макс был больше похож на игрока в регби, чем на ценителя искусства.

– Вот бы и мы могли так же легко находить друзей, – проговорил Макс, глядя на царившее вокруг буйство.

Вслед за ним вышла его жена Сара, придерживая большой живот, и с ела на стул, который он поставил для нее.

Пожав ему руку, я повернулся к ней.

– Не надо, не вставай, – сказал я и наклонился поцеловать ее в щеку.

– Я стараюсь оставаться в плохом настроении, – ответила она, едва заметно улыбнувшись. – А твое рыцарство растопило все мое беременное недовольство.

– Буду изо всех сил вести себя как придурок, обещаю, – торжественно провозгласил я. – Хотя сначала все-таки поздравлю. Я не видел вас обоих с тех пор, как вон тот начал готовить. Это у вас уже который? Четвертый?

– Четвертый за какое время, Макс? За четыре года? – спросил Уилл, улыбаясь и отпивая пиво. – Может, тебе поспать, что ли. Или хобби какое найти.

Снова открылась дверь, и появился Бенетт Райан в сопровождении Зигги и беременной на последних сроках Хлои.

– Я бы сказал, что это и есть его хобби, – ответил Беннетт.

Беннетт с Максом знакомы со времен учебы в Европе. И в то время как Макс всегда был улыбчивым и очаровательным, Беннетт – олицетворение холодной невозмутимости. Он редко шутил и еще реже улыбался, по крайней мере, насколько я могу судить, поэтому исключение из этого правила пропустить невозможно. По его губам скользнула улыбка, а плечи расслабились. Это потому, что он посмотрел на свою жену.

И сейчас практически сиял от счастья.

Это несколько… дезориентировало.

– Дженсен! – я снова развернулся, услышав свое имя. В патио вышла Хлои и притянула меня в свои объятия.

Заморгав, я озадаченно глянул в сторону Уилла и наконец обнял ее в ответ. Честно говоря, до этого момента я ни разу не обнимал Хлои.

– П-привет. Ты как? – отодвинувшись немного, чтобы взглянуть на нее, спросил я. Обе беременные женщины были миниатюрными, но если Сара скорее тонкая и гибкая, то у Хлои на первое место всегда выходили жесткость и неукротимость. Ту Хлои, которую я знал, язык не повернулся бы назвать сентиментальной или чувствительной, так что я просто дар речи потерял. – Ты выглядишь…

– Счастливой! – закончила она вместо меня и положила руку себе на круглый живот. – Еще в экстазе и просто… в гребаном восторге, да?

Я засмеялся.

– Ну… да.

Она поморщилась, посмотрев на детей.

– Вот черт, мне нужно завязывать с ругательствами, – поняв, что именно сейчас сказала, она застонала и усмехнулась. – Кажется, я безнадежна.

Беннетт мягко обнял ее за плечи, и, прильнув к нему, она… захихикала.

Все мы ошарашенно молчали.

Первым взял себя в руки Макс:

– Вот уже несколько месяцев эти двое не пытаются прикончить друг друга. Это адски сбивает с толку окружающих.

– Все беспокоятся, когда видят меня не спорящей, – кивнув, ответила Хлои. – А тем временем милая Сара, не сумев на прошлой неделе открыть банку арахисового масла, запустила ею в окно, и та приземлилась прямо на тротуар Мэдисон-авеню.

Сара засмеялась.

– Никто не пострадал. Кроме моего самолюбия и слишком затянувшегося хорошего поведения.

– Джордж даже пригрозил ей, что уйдет работать к Хлои, – добавил Беннетт, упомянув помощника Сары, известного своими препирательствами с Хлои. – Над нами навис Армагеддон.

– Так, а ну, руки прочь от моего брата, – Зигги обошла Хлои и обняла меня за шею. – Ты все еще тут!

Я снова недоуменно посмотрел на Уилла.

– Конечно, тут. Я же еще не попробовал торт.

Я словно произнес волшебное слово, нас тут же обступили дети и начали радостно подпрыгивать и спрашивать, не пора ли задувать свечи. Извинившись, Зигги всех увела играть.

– Когда у вас обеих пдр[3]3
  Предполагаемая дата родов (прим. ред.).


[Закрыть]? – спросил я.

– У Сары в конце декабря, – ответила Хлои. – А у меня в начале.

На какой-то момент все замолчали, глядя на падающие листья и ощущая вокруг мягкую октябрьскую прохладу.

– Не волнуйтесь, я в порядке, – сказала она, заметив на лицах у каждого заботливо-беспокойное выражение. – Сейчас это моя последняя поездка, а потом я вернусь в Нью-Йорк дожидаться того, кто скоро появится.

– Ты уже знаешь, это мальчик или девочка? – поинтересовался я.

Беннетт покачал головой.

– ДНК Хлои явно превалирует, потому что ребенок был слишком упрям и не давал себя рассмотреть.

Фыркнув, Макс взглянул на Хлои, ожидая ее резкого ответа, но она лишь пожала плечами и улыбнулась.

– Так и есть! – пропела она и потянулась поцеловать его в щеку.

Учитывая то, что уникальная особенность флирта между Беннеттом и Хлои всегда имела поразительное сходство со спаррингами, видеть, как она сейчас не обратила внимания на эту подколку… м-да, снова дезориентировало. При всей своей, в общем-то, нормальности, происходящее было похоже на какой-то инопланетный брачный ритуал.

Зигги вернулась с именинницей.

– Малышня начинает нервничать, – сказала она, и все приняли это как знак, что пора начинать вечеринку.

Я еще немного поболтал с Сарой, Уиллом и Беннеттом, в то время как Макс с Зигги и еще несколько родителей делали какое-то месиво из измельченного печенья, пудинга и мармеладных червячков.

Последними приехал брат Макса Найл со своей женой Руби, но я не сразу их заметил среди царящего хаоса и мощно заправляющихся сладким дошкольников.

Первое знакомство с Найлом Стеллой было неприятным. За годы я привык к Максу, о высоком росте которого легко забыть, потому что он всегда был расслабленным и со всеми на одной эмоциональной волне. Но осанка Найла, почти жесткая, была будто срисована с учебника, и хотя я дорос до респектабельных шести и двух футов, Найл был на пару дюймов выше. Я встал поприветствовать их обоих.

– Дженсен, – начал он. – Рад наконец познакомиться.

Даже акценты у братьев Стелла были разные. Я вспомнил, как Макс рассказывал о времени, когда он жил в Лидсе, и как потом акцент начал ослабевать. У Найла же акцент был правильным, как и все в нем.

– Жаль, что мы не встретились во время твоего приезда в Лондон.

– Значит, в следующий раз, – отмахнулся я. – Тогда я все равно был по горло занят. Так что компания из меня была так себе. Но здорово, что все мы встретились сейчас.

Оттолкнув его, ко мне подошла Руби и обняла. В моих руках она казалась хрупким щеночком: чуть-чуть вибрировала и подпрыгивала на цыпочках.

– Мне кажется, я уже тебя знаю, – отстранившись и широко улыбаясь, сказала она. – В прошлом году на нашей свадьбе в Лондоне все только и рассказывали про «неуловимого Дженсена». И вот наконец мы познакомились!

Все про меня рассказывали? Неуловимый?

Когда все мы сели за стол, я задумался. В последнее время я не чувствовал себя такой уж интересной персоной. Готовым помочь? Да. Продуктивным? Конечно. Но «неуловимость» добавляла оттенок тайны, которую я в себе не чувствовал. Вообще, странно в свои тридцать четыре года ощущать, что жизнь начала замедлять ход и что лучшие годы остались где-то позади, особенно если, судя по всему, это чувствовал только я один.