Текст книги "Рассвет твоей нежности"

Глава 23

Андрей

Время приближалось к обеду, до конца рабочего дня оставалось еще несколько часов, а я уже думал о том, что заберу Макса из детского сада и зависну допоздна у матери. Последние две недели я практически перебрался к ней, домой ездил только ночевать.

Тане наплел, что журналисты за нами следят, мол, не стоит им давать повод для лишнего шума – сейчас каждый, кто научился в школе писать, пачкает в интернете имена публичных людей, бизнесменов, политков. На самом деле Ирбег и его люди позаботились о том, чтобы к моей семье никто не мог и близко подойти.

Мама меня каждый вечер уговаривала остаться на ночь в отчем доме, места, благо, там всем хватает, но я уезжал домой. Родительница все замечала и пыталась помочь нам сблизиться. Нужно было сказать спасибо и Светлане Максимовне – моя бывшая классная руководительница никак этому не препятствовала. Упиралась только Таня. Я не давил, старался ненавязчиво за ней ухаживать, но Таня старалась не оставаться со мной наедине. За две недели мне не удалось ни разу ее даже поцеловать!

Столько времени без секса… И ведь не хотел других. Она как наваждение! Снять напряжение утром под душем стало каким-то ритуалом! Только никакого удовлетворения это действо не приносило, и я все больше зверел. Останься я в родительском доме на ночь, точно бы оказался у нее в постели! Где лежат запасные ключи от комнат, я прекрасно знал, а там… Хрен бы меня кто остановил! Мое терпение давно испарилось! И ведь каждый раз заставлял себя садиться за руль и сваливать оттуда, чтобы все не испортить.

Таня расслабилась и перестала видеть во мне угрозу, но сделай я неверный шаг, и мои достижения снова скатятся к нулевой точке. Приходилось и дальше передвигаться черепашьими шагами по заминированному полю, именно так я окрестил завоевание своей супруги.

Как только семья оказалась под надежной охраной, позволил вернуться Артему. Разрешил парню сделать один звонок, рассказать, как он счастлив оказаться дома. Лично предупредил Артема, что если он еще раз напомнит о себе Тане, церемониться с ним не буду, поездку на Ямал он будет вспоминать, как увеселительную прогулку.

В этом месяце мы погасили часть займов, пусть и небольшую. А еще мы не ушли в минус. Радоваться и выдыхать было еще рано, но, если честно, не ждал, что удастся обойтись почти без потерь. Конечно, долгов у нас еще много, но если и дальше ничего не сорвется, за полгода выплывем.

Покоя не давала одна вещь – сообщение, которое прислали Тане. Мы так и не выяснили, кто за этим стоит. Номер был зарегистрирован во Владимире, но сообщение отправили из Москвы. Мы нашли мужика, которому принадлежал телефон. Жил он в старом доме на окраине города. Дом запущенный, впрочем, как и сам мужик. Пропил он телефон. Кому его продал, долго вспоминал. Я ему и телефон новый, и деньги, и ящик водки пообещал, если он назовет имя. И ничего! Не помню, говорит!

Сосед его собутыльник к нам заглянул, увидев у ворот несколько крутых машин. Поняв, что нам надо, он обещал все рассказать за вознаграждение в размере пяти тысяч рублей.

Выяснилось, что телефон они продали в городе за два дня до того, как с него было отправлено Тане сообщение. Все это время я подозревал Алину, а тут оказалось, что мобильный купил молодой пацан. Он им сам предложил сделку. Описывал парня сосед долго и муторно, в конце признался, что плохо его запомнил. Кроме кепки, низко натянутой на лоб, да высокого роста, ничего толком не смог описать. В районе, где они продали телефон, мы проверили записи с камер. Ни-че-го!

Оставил мужикам свой рабочий номер, если вспомнят какие-нибудь важные детали, чтобы позвонили. Обещал им хорошее вознаграждение. Ирбег сомневался в достоверности информации, а я надеялся, что удастся найти зацепку. С покупкой обещанной квартиры я не спешил. Мои подозрения, что в этом замешана Алина, не рассеялись. Сама девушка не появлялась, даже не звонила. Ее кабинет оставался не тронутым, хотя специалиста на ее место мы уже нашли. Ольга Николаевна не давала забыть о дочери, ее нуждах и моих обещаниях.

– Андрей Андреевич, к вам Баринов Олег Васильевич, – раздался голос секретаря.

«Без предупреждения?»

– Пригласите, – нажав на кнопку селектора, четко проговорил я.

– Привет, Андрей, – протянул мне руку для приветствия Баринов. Несильно ее сжав, я опустился в кресло, с которого поднялся несколькими секундами ранее.

– Присаживайся. – мы не были близкими друзьями, и его «вторжение» без предварительного звонка меня если не насторожило, то заинтересовало.

– Лично принес тебе приглашение на день рождения Лики, – протянул он мне конверт. Олега не волновало, что в этот день у меня могут быть дела, остались в нем замашки братка из лихих девяностых. С его компанией у меня было несколько крупных контрактов, условия нас более чем устраивали, впрочем, как и его. Поставить его на место – подорвать отношения, как следствие, и дальнейшее сотрудничество.

– Раньше с этой обязанностью неплохо справлялся курьер. Не поверю, что просто так заглянул ко мне.

– Ты прав. У меня дел по горло, но одна тема не дает покоя, хотел с тобой обсудить. – в душе шевельнулась надежда, что наконец-то мой план начинает действовать.

– Что за тема? – спокойно, стараясь скрыть заинтересованность, спросил я.

– Инвестиции. – он старался уловить хоть что-то в моем взгляде. Бесполезно, Баринов. Если ты клюнул на приманку, я доведу дело до конца!

– Что за проект? – безразлично спросил. Никогда я не проявлял интерес к инвестициям и не вкладывал деньги в сомнительные проекты, он это знал, поэтому и пришел посоветоваться. Я ему не конкурент.

– «Сайон». Не слышал?

– Слышал, но мне сейчас не до чужих проектов. – о моих проблемах Олег знал, поэтому не стоило с ним тут хитрить. – Да и раньше, ты же знаешь, я редко когда впутывался в сомнительные предприятия.

– Знаю. Но ты же лично знаком с Карабиновым, а он, ходят слухи, вкладывает в этот проект огромные деньги. – Олег ждал, удивлюсь я или нет.

– Я слышал, Олег. Только не пойму, от меня что ты хочешь? Это все на уровне слухов. Думаешь, он мне скажет, если решит завладеть компанией? Или предложит разделить прибыль, которую наверняка рассчитывали лучшие экономисты и аналитики? – закинул я еще одну наживку. Баринов повелся. Его интерес легко улавливался, но Олег был бы не Олегом, если бы сто раз не перестраховался. Мне совсем не хотелось, чтобы он обанкротился или у него начались трудности в бизнесе, особенно сейчас, когда и от него зависит, выберется компания из кризиса или нет.

– Я хотел с тобой посоветоваться. Стоит связываться? «Сайон» принадлежит сынку депутата. Поговаривают, там огромные деньги через офшоры уходят…

– Ты же на короткой ноге почти со всеми директорами банков, – изобразил я удивление. – Не можешь пробить, точная информация или развод?

– Такой информацией со мной никто не поделится, Андрей, – усмехнулся он недовольно.

– Ты меня знаешь, сам в такие предприятия не лезу и тебе не советую. – тут я не лукавил. Мне нужно было, чтобы он в этот проект затащил Ларису. – Попробуй сделать небольшую инвестицию, прощупай почву.

– Туда сейчас нужны большие вливания, тогда и прибыль можно получить соответствующую.

– Не лезь в это. – серьезно проговорил, ведь я точно знал, что компания эта обанкротится. Баринов нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Сейчас самое время. – Ты можешь сделать небольшую инвестицию, а крупную сумму пусть вольет кто-нибудь из твоих знакомых. Оформи договор так, что будешь являться посредником в сделке и обозначь свой процент, с твоей стороны минимальные гарантии. В случае провала потеряешь немного, а если дело пойдет, на процентах получишь хорошую прибыль. – глаза его оживились, Баринов задумался.

– Ты предлагаешь мне сделать кого-то из друзей богатым или бедным?

– Почему с друзьями? Есть ведь в твоей жизни люди, у которых есть деньги, но потерять ты этих товарищей не боишься? – все толще становилась паутина, с помощью которой я планировал поймать крупную муху – Ларису Ивашову.

– Есть конкретные предложения? – настороженный цепкий взгляд Баринова следил за малейшими изменениями в моем поведении.

– Откуда? Сам решай, кому эту идею подкинуть. Выбери тех, с кем в случае провала мороки не будет.

– Ивашовы, – озвучил он. Олег в это время не смотрел на меня, а то бы заметил победный блеск в глазах. – Лариса недавно интересовалась у меня, куда лучше вложить бабки.

– Не знал, что вы продолжаете общаться.

– Любимка с Ларисой дружит. – так он называл жену. – А я с ее дочкой тесно общаюсь, – усмехнулся он. Для меня их отношения новостью не были, но я изобразил на лице удивление. Наверное, получилось нормально, Олег ничего не заподозрил, продолжил довольно усмехаться. Сейчас необходима была предельная честность, чтобы алчность Баринова победила.

– Против этих кандидатур я возражать не стану. – на моем лице тоже появилась ухмылка. – Ты же понимаешь? Они мне чуть компанию не разорили. – о том, что Ивашова давно ему все выболтала, даже не сомневался. Олег собирал информацию через постель – разомлевшие жены его компаньонов никогда не умели держать язык за зубами. – Не хочу, чтобы в случае провала у тебя проблемы в бизнесе возникли, они и на мне отразятся, – озвучил ему свои мысли. Баринов внимательно слушал и кивал. – А до этих мне дела нет.

– Если Ивашовы потеряют свои бабки, ты представляешь, что начнется? – в его голосе совсем не было сожаления. Любил он только жену, а других баб, не стесняясь, использовал.

– Так они могут благодаря тебе стать еще богаче. Ну, а если разорятся, Лариса не станет возражать, что ты трахаешь ее дочь. – любовниц он щедро одаривал, об этом женщины знали и, несмотря на его внешнюю непривлекательность, лезли к нему в постель, чуть ли не толкаясь в очереди. – Она пока не знает?

– Нет. – задумчиво ответил он. – Хорошую идею ты мне подкинул. Она Таню замуж хочет удачно выдать, а я пока не готов с ней расставаться. – не хило его эта шмара зацепила. – А наш контракт Лариску свяжет по рукам и ногам, она Любимке рот не откроет, если узнает о нас с Таней. – видно, что эта тайна Олега напрягала, и он нашел выход. – Нужно поручить юристам составить договор. – Баринов словно с собой разговаривал. – А если они разорятся, я, так уж и быть, возьму на себя труд их содержать. – хохотнул он. – И даже жениха выгодного найду, чтобы девочка Ларискина не пропала. – Олег уже все решил, мне оставалось только ждать, когда он запустит механизм.

– Ты все просчитываешь на десять ходов вперед, – поддержал его хорошее настроение и улыбнулся.

– Я получил то, зачем приходил. Спасибо, Андрей.

– Не за что. В ходе нашего обсуждения ты сам к этому пришел, – умалил я свои заслуги.

– Жду вас на дне рождении Лики. Познакомлюсь с твоим сыном и женой. Приведешь? – я не планировал этого, но сейчас понял, что это хорошая возможность представить жену и показать сына.

– Не обещаю. По обстоятельствам.

Распрощавшись с Бариновым, я еще долго сидел и перемалывал в голове наш разговор. Только бы ничего не сорвалось! Ивашовы обязательно поплатятся за то, как поступили с моей семьей.

Негромко заиграла мелодия на моем телефоне. Повернув голову, взглянул на дисплей. Таня. Она редко звонила сама, поэтому каждый раз я испытывал непонятную тревогу.

– Таня, я тебя слушаю, – принял вызов.

– Андрей… – ее плач полоснул по сердцу. – Андрей, я в больницу еду. – страх змеей свернулся на груди. – Макс… Макс упал с лестницы.

Глава 24

Таня

Такси ехало слишком медленно. Или мне это только казалось? Я даже забыла об охране, которая стояла теперь постоянно у ворот школы. Они и не поняли, что произошло, когда я выбежала, словно сумасшедшая, и запрыгнула в такси.

Наверное, человек может многое пережить… Но только не тогда, когда это касается ребенка. Мне казалось, я уже сейчас умираю. В голове стоял испуганный голос директора детского сада: «Татьяна Петровна? Максим упал с лестницы… Разбил голову. Его везут в третью городскую».

– Что с ним? Что с моим сыном? Вы можете объяснить?! – кричала я в трубку.

– Извините, я не знаю. Воспитательница поехала с ним, вы ей позвоните. – и я звонила, все это время звонила, но трубку молодая женщина не поднимала.

Вспоминая коротенькие молитвы, я читала их всю дорогу. В голос. Со слезами на глазах. От всей души просила бога защитить и спасти моего мальчика. Видя мое состояние, таксист молча выключил музыку. Не к месту она была.

Неслась на дрожащих ногах в приемное отделение. Только бы не услышать самого страшного! Макс же совсем малыш! Как можно было не уследить за ребенком? Как?! С какой лестницы он упал?

– Я мама Максима Ивашова! – влетев в первый открытый кабинет, проговорила я. Две пары удивленных глаз уставились на меня. – Мальчика сюда привезли совсем недавно, он в детском саду упал с лестницы.

– Пройдите прямо по коридору, спросите в триста первом кабинете. – их спокойствие раздражало и пугало еще больше. Пока женщина все это говорила, даже не отвлеклась от своего занятия – продолжала подклеивать какие-то бумаги в журнал или карту.

В коридоре сидели родители с детьми, но я смотрела мимо них. В другой раз я бы остановилась, разговорилась, узнала, что случилось… Но не до чужих переживаний мне сейчас, я уже неслась к следующему кабинету. Меня подгоняла тревога за ребенка. Открыв дверь, я взглядом пыталась отыскать сына. Напротив двери за столом сидел поджарый высокий мужчина, держал в руках очки. Поймав его вопросительный взгляд, поспешила объясниться.

– Я мама Максима Ивашова. Он в детском саду…

– Вы проходите, – кивнул он рукой на свободный стул. – Присаживайтесь, в ногах правды нет. – на автомате приняла приглашение.

– Мне бы только за сына узнать. – побелевшими пальцами сжимала сумочку и умоляюще глядела на доктора.

– Хороший у вас пацан, – улыбнулся мужчина. – Его сейчас Анатольевич зашивает. – после этих слов я вскочила сама не своя. – Стоять. – остановил меня грозный доктор, будто и не улыбался мне минутой ранее. – Вы куда?

– К сыну, – всхлипнула я. Мужчина поднялся, налил из графина в стакан воду и протянул мне.

– Нужны вы там со своей истерикой. Ребенка только напугаете.

– Он с лестницы упал. Я даже не знаю, что с ним. – хватала ртом воздух, чувствовала, что мне становится плохо.

– А ну сядь. Я же сказал, все нормально. – ничего такого он не говорил, я бы запомнила! – Небольшое рассечение на лбу. Ну и ушиб колена. Увидит вас в таком состоянии и сам напугается, – строго произнес он и добавил: – Пей.

– Мне сказали, что он с лестницы упал, голову разбил. Мне нужно его увидеть, понимаете?! – повторяла я одно и то же.

– Слезы утри. Мешать Анатольевичу не надо, у него за плечами такой опыт… – махнул он рукой. – К каждому ребенку подход найдет. Поднимешься на третий этаж, постоишь в коридоре, подождешь, когда он закончит.

– Спасибо вам! – я боялась радоваться, но, вроде, не должен был меня врач обмануть. Сердце все еще тревожно билось в груди, но страх, что парализовал все чувства, стал медленно отступать.

– Не за что. Не болейте и к нам не попадайте. – кивнув, я покинула кабинет. Перескакивая через ступеньки, я неслась на третий этаж. Запрет доктора помнила, мешать не собиралась, но хотелось быть с Максом рядом. Пусть и возле двери стоять. А как только он выйдет…

– А бахилы где? – строго остановила меня бабулька с веником.

– Я… – озираясь по сторонам, искала автомат с бахилами. Веником мне указали на дверь, через стекло я увидела автомат. Потеряла еще пару минут. Вернувшись в отделение, увидела стоящую у двери воспитательницу, а рядом с ней возвышались два охранника Макса.

– Татьяна Петровна, вы нас простите. Не уследили, – из ее глаз катились слезы. Мне даже стало жаль женщину. Еще и ребята из охраны бурили ее гневными взглядами. – Мы на прогулке были, завхоз лестницу занести в подсобку не успел. Я только отвернулась шнурки Кате завязать… Простите.

Кто кого потом успокаивал, я и не поняла, но к тому моменту, как в коридоре появился Андрей, мы, обнявшись, плакали. Марина Евгеньевна уверяла, что глаз больше с детей сводить не будет. Да разве за ними уследишь?

– Тебе не сказали, что с Максимом все будет хорошо? – увидев мое заплаканное лицо, Черногоров грозно посмотрел на охранников.

– Сказали. – оттеснив женщину, он притянул меня в свои объятия. Большие руки успокаивающе поглаживали спину. Сомкнув пальцы на моем затылке, Андрей принялся массировать мне голову, словно почувствовал, что она ужасно болит. Черногоров нежно касался губами виска, волос, лба. В его руках я расслабилась.

– Туда нельзя? – спросил Андрей. Только сейчас я поняла, что он не столько успокаивал меня, сколько пытался прийти в себя. Его руки почти незаметно дрожали, а сердце до сих пор рвалось из груди.

– Просили не беспокоить, – вмешалась Марина Евгеньевна.

Хотелось его успокоить, но нужных слов не могла подобрать, он же обычно весь такой сильный, упертый, жесткий, а тут обычный мужчина, которому не чуждо испытывать страх.

Дверь процедурного кабинета открылась, к нам вышел Макс. На лице улыбка, на лбу перевязка.

– Мама, папа! – кинулся он к нам. Максим уже несколько дней Андрея называет только папой. Сначала несмело он иногда ронял это слово, но, увидев, что взрослые на это спокойно реагируют, стал смелее, и будто с этим «папа» у него проснулись и чувства к Андрею. Надо отдать должное Черногорову – он прекрасно справлялся с ролью родителя. Проводил с Максом все свободное время, часто к их играм присоединялся Герман.

Андрей присел на корточки и заключил сына в объятия. Еще немного, и он его задушит. Крупный сильный мужчина, будто от всего мира пытался защитить и спрятать своего ребенка. По моим щекам вновь потекли слезы.

– Спасибо вам, – я подошла к усатому доктору, который с улыбкой наблюдал за моими мужчинами.

«Моими?» – поймала я себя на мысли. Когда это Черногоров успел стать моим? Может, в этот момент, когда бросил все дела и примчался в больницу? А может, когда каждый вечер играл с сыном, укладывал спать и старался помочь мне с делами? А еще Андрей прекрасно ладил с мамой, мог часами с ней что-то обсуждать, разговаривать ни о чем.

– Пожалуйста, – повернулся ко мне врач.

– Иван Анатольевич сказал, что я очень смелый. Я даже не заплакал ни разу.

– И родителям твоим скажу, что ты настоящий мужчина. Хорошего парня они вырастили. – в коридоре немного разрядилась обстановка, даже суровые охранники открыто улыбались.

– А почему так долго? – обратилась я к доктору.

– Рисовали, – усмехнулся врач. Я недоуменно переводила взгляд с Ивана Анатольевича на сына. Андрея ответ врача тоже заинтересовал.

– Вот, – поднял челку Макс и показал изображение Спайдермена на лейкопластыре. – А я рисовал Маквина, мы им коленку заклеили, – гордо произнес сын. Пока мы тут с ума сходили, эти двое время зря не теряли! Но я совсем не злилась, наоборот, радовалась. Пружина, что все это время держала меня в напряжении, окончательно ослабла и позволила мне дышать спокойно.

– Спасибо, – снова доктору.

– Не попадайте к нам больше, – махнул он рукой. – Я пойду, меня пациенты ждут.

Отправив Марину Евгеньевну на такси, мы направились домой. Она была только рада покинуть компанию Черногорова и его охранников. Андрей ей слова не сказал, но его взгляды заставляли сжиматься женщину от страха. Я рассказала Андрею, как все произошло, но его это не успокоило. Она отвечает за детей, значит, обязана за ними следить, и всем тут. Пришлось напомнить, что он сам три дня назад не уследил за Максимом, когда мы оставили их играть во дворе. Как только они с Германом отвлеклись на разговор, сын взял мелки и изрисовал обе машины. Гнев Черногорова после моего напоминания немного подостыл.

Мам пугать мы не стали. Позвонили и рассказали все, как только удостоверились, что с Максов все хорошо, но стоило ребенку выйти из машины, бабушки принялись его тискать и целовать, орошая макушку внука слезами.

В ворота въехала еще одна машина. Я посмотрела вопросительно на мужа.

– Я ему позвонил, пока ты в аптеку бегала.

– Дядя Герман! – вырываясь из объятий бабушек, сын бросился к деверю. Наверное, ему просто надоело быть объектом бабушкиных нежностей. Пассажирская дверь открылась. Хотелось сделать вид, что я ее не видела и сбежать в свою комнату, а потом притвориться очень уставшей и не выходить, пока она не уедет.

Увидев Наташу, Макс остановился, не добежав до Германа. Мужчина подошел к племяннику и подхватил его на руки. В руках он держал машинку, внимание сына тут же переключилось на игрушку.

Жена Германа всегда улыбалась, мило с нами со всеми разговаривала, и я бы не заподозрила ничего плохого, если бы не Максим. Он категорически оказывался оставаться с Наташей наедине или подходить близко. В присутствии девушки сын переставал улыбаться, замыкался в себе. Я старалась его разговорить, но ничего определенного малыш мне не сказал. Своего ребенка я хорошо знала, поэтому не сомневалась – та его чем-то обидела.

Внимательно наблюдая за девушкой, заметила интересную вещь: как бы мила она ни была, как бы широко ни улыбалась, взгляд ее оставался холодным. Меня и Максима она недолюбливала.