Текст книги "Рубин"

Глава 13

Тамильские рабочие с тихим удивлением наблюдали, как высокий Angrezi шагал по дорожке от пляжа с неподвижной женщиной на плече. Некоторые из них отступили назад и пробормотали защитные заклинания, когда плантатор проходил мимо. Пэйджен не пропустил ни одного жеста, хотя и не подал виду. Становилось все труднее и труднее управляться с ними, отметил про себя англичанин. Последние несколько «несчастных случаев» сломили их терпение. Теперь повсюду шептались, что Тигр-сагиб был проклят и тех, кто работал на него, ждали ужасные бедствия. Проделки старого шамана, без всякого сомнения, мрачно подумал Пэйджен. На прошлой неделе пятеро рабочих расторгли контракты и исчезли в джунглях. Единственное, что еще удерживало остальных, – это справедливое обращение Тигра и вовремя выплаченные деньги. Немногие хозяева платили своим рабочим вовремя, если они вообще платили.

В угрюмой тишине Пэйджен пинком распахнул дверь бунгало и зашагал по длинному коридору к своей скудно меблированной комнате. В одном углу стояли ротанговый стул и деревянный стол, ножки которых были помещены в банки с водой, чтобы избежать набегов прожорливых белых муравьев. На кровати были беспорядочно разбросаны бумаги, требующие его подписи, и небрежные заметки относительно дальнейшего хода его экспериментов с посадками чая.

Пэйджен сбросил бумаги на пол и уложил свою промокшую пленницу на кровать. Почему она до сих пор не проснулась? Нигде не было видно пятен крови, никаких других признаков ранений. Тогда Пэйджен задумался. Возможно, она вовсе не спала, а просто притворялась. Если так, он знал совершенный способ проверить свою догадку. Он опустил пальцы на ее корсаж и расстегнул крошечную, закрытую тканью пуговицу, пытаясь не обращать внимания на соблазнительные груди. В любой момент он ожидал, что она резко поднимется и пронзительно вскрикнет. Но она не сделала этого. Ни одним движением ресниц она не отреагировала на его действия.

Пэйджен перешел ко второй пуговице, хотя руки стали странно неуклюжими, пальцы снова и снова соскальзывали с крошечной пуговки.

«Держи себя в руках. Как порадовался бы Ракели, если бы увидел тебя сейчас», – подумал он взбешенно.

Но его пальцы только стали еще более неловкими. Проклиная все на свете, Пэйджен сел на кровать, положил женщину себе на колени и резко стащил ее платье с плеч. Даже теперь она не пошевелилась.

Все время он напоминал себе, что должен сохранять спокойствие и контролировать свои эмоции, что это был просто очередной этап его продолжающейся войны с Ракели. Но это была ложь, которую становилось все труднее и труднее не замечать, так же как и его напряженную мужественность, горящую желанием, восставшую и налившуюся приятным обжигающим мучением.

Резким движением он ослабил ленты на вырезе ее сорочки, стянул воздушный батист через голову и отбросил на пол. То, что он увидел, заставило его задохнуться от удивления. Она была затянута в низко вырезанный корсет, какого Пэйджен никогда не видел прежде. Жесткие планки стягивали ее талию настолько сильно, что он мог бы обхватить ее ладонями. Но кроме этого, был еще и кружевной вырез корсета, который приковал его пристальный взгляд и послал еще одну волну огня в его пах. Там, гладкие как китайский шелк, виднелись пышные округлости ее груди совершенной формы. И там, о Боже, точно как в его снах, ее коралловые соски просвечивали из-под оборочки, украшающей верхний край лифа. Пот выступил на лбу Пэйджена.

Господи, он весь горел, как в огне! Если он не овладеет ею прямо сейчас, он непременно взорвется! Тщетно пытаясь успокоиться, он нагнулся к влажной массе ее юбок. Лишь бы забыть о пожаре в крови, который разгорался все сильнее. Он изрыгал проклятия на трех языках, видя спутанную гриву ее волос. Почему англичанки упорствуют, надевая на себя так много одежды в тропиках? Что они пытаются скрыть?

Гнев, охвативший Пэйджена, в какой-то мере помог ему забыть о ее очаровании. Он повернул ее на бок и принялся сдергивать с нее одежду, швыряя через всю комнату. Прощайте навсегда! Такое платье ей больше не придется надевать. И этот чертов корсет скоро последует за всем остальным. Но сначала надо избавиться от нижних юбок. Он яростно принялся за работу, погрузив свои огрубевшие и непослушные пальцы во влажную кисею.

Закутавшись в такое количество ткани, вполне можно было задохнуться, подумал он сердито. Многие из англичанок упали бы в глубокий обморок, если бы были с ног до головы затянуты в такую одежду. Но не эта женщина, мог поклясться Пэйджен. Скоро она будет голой, как в момент своего рождения. И он проследит за тем, чтобы она оставалась в таком состоянии, пока он не получит ответы на все свои вопросы.

Еще одна лента поддалась его усилиям. Пэйджен передвинул женщину, чтобы стащить с нее очередную тряпку. Ее голова повернулась и прижалась к его бедру. Он застыл. Эротические видения пронеслись в его мозгу. Точно так же, как и в его лихорадочных мечтах. Он почувствовал легкую дрожь в ее теле. Пэйджен поднял ее голову и пристально изучал лицо. Но оно было бледным, прекрасным и абсолютно отрешенным.

«Возьми ее. Возьми ее здесь и сейчас. Это все, чего заслуживает шлюха. В конце концов, Ракели послал ее именно для этого».

Но что-то мешало ему. Как во сне, он наблюдал за своими мозолистыми пальцами, пока они не задели маленьких разбухших бутонов, окруженных чистым кружевом и еще более чистой кожей. Чистой? Чистота была последней вещью, которой могла обладать эта шлюха Ракели, подумал он с горечью.

Как будто чтобы доказать это себе, он обхватил одну матовую округлость и погладил бархатный бутон большим пальцем. Женщина не двигалась. Пэйджен нахмурился. Это ничего не доказывало. Она была хорошо обучена человеком, который справедливо мог называться мастером обмана. Но булавочный укол вины не проходил. И тогда, как и на берегу, англичанин вспомнил другую женщину – женщину, которая наполнила его приятным огнем. Губы, которые так мягко прижались к его губам, в то время как вокруг них падал снег в темноте лондонской ночи. Женщину, которую он старался забыть много недель подряд.

– Meri jaan. – Слова сорвались с его губ прежде, чем он мог подумать, в них одновременно слышались и просьба, и обвинение.

Дрожь слабой волной прошла по телу женщины в его руках, такая слабая, что Пэйджен засомневался, не вообразил ли он это. Он ошеломленно посмотрел вниз, на бледный контур ее щеки, на изгиб ее губ. Цвет волос был совершенно другим, и ее лицо было закрыто тогда вуалью, но...

Боже, неужели это было возможно?

– Маленький сокол? – прошептал он, поглаживая ее нижнюю губу мозолистым большим пальцем в необъяснимой уверенности, что он уже проделывал это прежде. Женщина в его руках вздрогнула, ее губы слегка приоткрылись. Вены вздулись на лбу Пэйджена. Это невозможно! Она не могла быть той женщиной, которую он встретил в Лондоне! Ее волосы были совершенно другого цвета! Но как еще он мог объяснить это тревожное ощущение, что он уже дотрагивался до нее прежде? Ответ не сулил ничего приятного. Это произошло только лишь потому, что он отчаянно хотел поверить в это. Потому, что он почти сошел с ума от малярии и поддался на одну из самых искусных уловок Ракели.

С грубым проклятием Пэйджен отдернул руки, пытаясь устоять перед соблазном, который он все еще чувствовал. Нет, она не могла быть той женщиной! Это было бы слишком большим совпадением. А Джеймс Ракели не допускал таких вещей.

Внезапно женщина что-то лихорадочно пробормотала. Сент-Сир с ненавистью обнаружил, что его пульс резко участился при этих звуках. Снова послышался хриплый задыхающийся шепот. И тогда Пэйджен услышал то, чего он не позволил себе услышать прежде, – в неразборчивых словах были слышны боль и протест. Он заметил, что ее пальцы сжались так, что побелели суставы, и губы сомкнулись в тонкую линию.

Что-то здесь не так! Он поймал ее запястье и прислушался к пульсу. Он был слабым и прерывистым. Черти бы побрали ее и Ракели с его хитрыми планами! Пэйджен нехотя отодвинул спутанные волосы с лица женщины, проклиная себя, что не осмотрел ее голову. Но он знал, почему не сделал этого раньше. Не имелось ни малейшего признака кораблекрушения, не было никаких штормов и вообще ничего такого, что могло бы правдоподобно объяснить ее появление на его пляже. И потому, что она была красива. Потому, что она была дьявольски хороша, как не могла быть ни одна женщина. Потому, что он уже был наполовину очарован ею.

Необходимость осмотра обескуражила и разъярила Пэйджена. Сжав челюсти, он продолжал осматривать ее шею и лоб, отыскивая что-нибудь, что могло бы объяснять ее инертность! Но вот его мозолистые пальцы застыли. Грубая рваная рана пересекала ее левый висок под волосами. Глубокая рана все еще сочилась свежей кровью.

«Боже, прости мою глупость», – подумал Пэйджен. Он моментально вскочил на ноги и рванулся к двери, молясь, чтобы не было слишком поздно.

Она пробудилась к боли и пронизывающему холоду. Твердые пальцы ощупывали ее череп, стаскивали с нее одежду. Баррет стонала, пытаясь найти путь через слои темноты и бесконечные видения. Только теперь она не думала о себе как о Баррет или Брет. У нее возникали только полустертые ощущения, которые не означали ни звуков, ни слов. Она без устали боролась с горячей плотной темнотой.

– П-прекратите! Хватит, г-грязная пиявка! Я... я не буду делать этого, слышишь? Никогда. Ни за что на свете!

Но слова звучали только в ее голове. Сон? Нет, это не сон. Все еще в воде – надо добраться до берега. Надо добраться... Огромными тисками боль снова схватила ее, проникая во все уголки тела и рассудка. Что-то влажное коснулось лба. Она вздрогнула, инстинктивно сопротивляясь.

Боже, она не должна сдаваться! Голос слышался откуда-то издалека. «Никогда не сдавайся. Не важно, что они говорят или делают. Ты знала, что с тобой будет, если тебя поймают».

Она пробовала думать, планировать бегство, но боль блокировала каждую мысль. Когда она пыталась что-то вспомнить – встречала только непроницаемую темноту. И снова боль. Которая не оставляла другого пути, кроме борьбы. И она продолжала бороться, скрипя зубами и царапаясь, как отчаявшееся загнанное животное, в которое они наконец превратили ее.

Пэйджен, сжав челюсти, пробовал утихомирить разбушевавшуюся пленницу. Но его прикосновения, казалось, только еще больше разъярили ее, и он с трудом уворачивался от ее кулаков. Он отвернулся в поисках чистой ткани, и она внезапно вонзила ногти в его лицо, расцарапав до крови. Пэйджен выругался, зная, что он должен остановить ее, пока рана не открылась. Он решительно обхватил ее за талию и прижал к груди.

С каждым движением все больше крови стекало по ее щеке. Снова она вырвалась на свободу, ударив его кулаком. Из глаз Пэйджена посыпались искры, он почувствовал во рту вкус собственной крови. Тогда он повернулся на бок, прижал ее всем телом, схватил запястья и развел руки в стороны.

– Успокойся, маленькая идиотка!

Если женщина и слышала его слова, то не подала виду. Побледнев, она боролась еще сильнее, чем прежде, ее грудь тяжело вздымалась, и губы сжались от боли. И от страха, понимал Пэйджен. Она очень храбрая женщина или очень умная – через час он выяснит о ней все.

– Это н-не сработает. Н-никогда! – Она неистово извивалась. От страха ее голос стал пронзительнее. – Я не буду делать это, слышишь? Я не знаю, что они с-сказали тебе!

– Прекрати сопротивляться, – зарычал англичанин, пытаясь не обращать внимания на прикосновение ее грудей, пытаясь игнорировать воздействие ее мягкого тела на его болящую и отяжелевшую мужественность. Придет время и для этого, поклялся он, но теперь он должен успокоиться и позаботиться о ее ране. Ближайший приличный хирург был в трех сотнях миль отсюда, в Мадрасе, и у Пэйджена не было ни людей, ни времени, чтобы доставить его сейчас, когда в любой день может прийти муссон.

Пэйджен оторвал полоску ткани ее нижней юбки и завязал узлом вокруг головы. Это должно остановить кровотечение, пока он не сможет очистить рану. Именно тогда его пленница, извернувшись, вонзила зубы в его запястье.

Пэйджен отдернул руку, рассматривая маленькие красные отметины, оставленные ее зубами. Любая рана представляла опасность в джунглях, где инфекция могла справиться с человеком за несколько часов, но человеческий укус был наиболее опасным из всех.

– Нигал! – заревел Пэйджен.

Почти немедленно шаги босых ног послышались в соседней комнате. Дверь распахнулась перед маленьким рассудительным сингалезцем с ослепительно белой улыбкой и приятными чертами лица. Но сейчас это лицо светилось любопытством.

– Да, Тигр?

Пэйджен даже не повернул головы, настолько он был занят попыткой утихомирить буйную пациентку.

– Кипящую воду, бинты и ту бутылку, что я привез из Лондона. Быстро, Нигал!

– Да, господин. Я мигом.

Босые ноги протопали по деревянному полу, и дверь закрылась.

– Я не буду говорить, б-будь вы прокляты. – Сквозь сжатые зубы женщина продолжала болтать, и ее голова без устали качалась из стороны в сторону. – Этот секрет – мой. Т-ты не получишь его, хоть умри...

Сент-Сир вопросительно поднял брови, все еще прижимая тело женщины своим весом к кровати. О чем, черт побери, болтала эта сумасшедшая?

– Я не хочу, чтобы ты говорила, – прорычал он. – Я хочу только, чтобы ты прекратила бороться со мной!

– Отпустите меня! Я должна добраться до б-берега. – Ее голос становился все более слабым. – Дед...

– Ты уже на берегу. Теперь ты должна отдохнуть. Ты... – Он хотел было сказать «в безопасности», но остановился. «Ты еще далеко не в безопасности», – подумал он. Но она достаточно скоро и сама поймет это. – Здесь, – закончил он фразу. – Здесь, со мной.

Она открыла глаза и замигала. И Пэйджен уставился в эти темно-голубые глаза, блестящие от непролитых слез. Красивые, мрачно подумал он. Как он и предполагал.

Вдобавок ко всему обнаженный сосок легко коснулся его плеча, послав новую волну огня в его тело. Ее мягкие бедра шевелились под ним, каждым движением принося ему новые страдания. Ее глаза невидяще посмотрели вокруг.

– Где? Где я?

Пэйджен нахмурился. Эта борьба была смертельно опасна для него!

– Ты дома, – солгал он.

Она замерла под ним. Подняв голову, женщина пыталась вникнуть в смысл его слов.

– Дома? – переспросила она. – В Циннамон-Хилле?

Пэйджен отметил про себя эту частицу информации.

– Нет, не там. В моем доме. В Виндхэвене.

Он напряженно следил за ее реакцией. Но увидел только разочарование. Ее плечи поникли и усталость затопила глаза. Внезапно она показалась очень утомленной... и бесконечно ранимой.

Но прежде чем Пэйджен мог бы отреагировать на эту уязвимость, ее напряженные руки снова сжались в кулаки.

– Ты отплатишь за эту подлость! Даже если это последнее, что я сделаю, я заставлю тебя заплатить!

Как он должен был заплатить, Пэйджену не суждено было узнать, так как в следующий момент ее тело обмякло. Тихонько всхлипнув, она потеряла сознание.

В течение долгого времени Пэйджен смотрел на женщину в его кровати. Он начал ругаться на первом языке, который он узнал, используя хорошие крепкие выражения на хинди. Потом он перешел на тамильский и, наконец, на простонародный английский. Ни один из них не принес ему облегчения. Он едва посмотрел на Нигала, возвратившегося с бинтами и бутылками.

– Откуда появилась мэм-сагиб? Ни одной лодки не было замечено в бухте за последний месяц, не было ни одного обломка дерева или обрывка холста.

– Я не имею ни малейшего представления, – мрачно ответил Сент-Сир, после чего оторвал полоску полотна и опустил ее в таз с горячей водой. Он осторожно начал очищать лоб женщины, радуясь, что она была без сознания. Даже слабый раствор карболовой кислоты причинял жгучую боль. Он надеялся закончить раньше, чем она очнется.

К своей бесконечной ярости, Пэйджен заметил, что его пальцы слегка дрожали. Нигал тоже заметил это.

– Тигр, надо быть поосторожнее с ней. Ничего хорошего не может появиться из бухты. Она наверняка Якини – женщина-дьявол. Ракели уже дважды посылал людей этим путем, mahattaya[10]10
  Господин.


[Закрыть] помнит хорошо.

Глаза Сент-Сира сузились до черных щелочек.

– Спасибо за напоминание, Нигал, но я едва ли когда-нибудь забуду тот случай. Пожалуйста, принеси графин бренди и стакан. Я думаю, что оставил их около сушильного навеса. Женщина скоро придет в себя, и я хотел бы развязать ее язык для допроса. И принеси мне заодно эту проклятую настойку хинной коры.

– Один момент, сагиб. Я уже иду.

Управляющий Пэйджена поклонился и вышел из комнаты, опустив бархатные миндалевидные глаза. Если у него и возникли какие-то соображения по этому поводу, он сохранил их при себе.

Сент-Сир занялся нижними крючками оставшегося предмета одежды. Бледная кожа дразняще светилась в глубоком вырезе корсета, на ее шелковистой поверхности виднелись отметины, сделанные жесткими косточками. Он подавлял желание пройтись губами по этим красноватым полоскам, слизнуть языком всю ее боль. Руки дрожали. Бисеринки пота заблестели на обнаженной груди.

Он остановился, чувствуя приближение очередного приступа малярии. Видения обступили его и смешались перед глазами, внезапно комната начала вертеться. Проклятые москиты, подумал он рассеянно. Теперь он был неспособен ни на какую серьезную работу, пока не пройдет лихорадка. Надо оставить Нигала с винтовкой, мрачно размышлял Пэйджен, наблюдая за женщиной на кровати, разделяющейся на его глазах на два различных смутных образа. Пэйджен неловко справился с последними крючками, как будто во сне ощущая жар ее кожи.

Горячая. Такая горячая...

Его знобило. Внезапно Пэйджен задрожал в тоске по теплу – ее теплу. Он жаждал прикоснуться к рыжевато-золотым волосам, хотел, чтобы ее длинные ноги обвились вокруг его талии, а мягкое лоно принимало в себя его напряженную мужественность. Проклятие сорвалось с его губ.

Он все же нетвердо поднялся на ноги и откупорил драгоценную бутылку с карболовой кислотой. Его руки дрожали так сильно, что потребовалось целых десять минут, чтобы очистить рану. Наконец это было сделано. С потемневшим от напряжения лицом Пэйджен нашел одну из ее брошенных нижних юбок и прикрыл ей грудь. Он не сделал ничего больше, боясь прикоснуться к женщине. Боясь, что, если он прикоснется к ее коже однажды, он уже не сможет остановиться. Затаив дыхание, он опустил сетку вокруг кровати, которая скрыла лежащую женщину под пологом, подобно спящей красавице в заколдованном королевстве.

«Слишком загадочно, старина. И она вовсе не спящая красавица. Сказка есть сказка. А ты совсем не принц».

Глава 14

Лампа, заправленная кокосовым маслом, резко качнулась, когда Пэйджен распахнул дверь в свою комнату двенадцать часов спустя. Он опустил свой фонарь и нагнулся посмотреть на женщину в его кровати. Она все еще не просыпалась. Между приступами лихорадки он прочищал ее рану на голове и дважды промывал ее раствором карболовой кислоты, привезенной из Лондона.

Чистота, как он хорошо знал, в тропиках могла решить вопрос жизни и смерти. Нахмурясь, он принялся растирать мускулы, побаливающие после целого дня, проведенного на солнце. Скоро он должен уехать в Виндхэвен. Если женщина все еще будет слишком слабой для путешествия, ему придется оставить ее здесь с Нигалом, хотя ему эта идея не нравилась, поскольку он хотел получить какие-то разгадки к этой убийственной путанице.

В танцующем свете лампы его лицо представлялось сочетанием меди и теней. Даже трехдневная задержка могла стоить слишком дорого, если учесть, что уже дважды его люди видели тигра, появившегося в джунглях, а их соплеменники на холмах все больше попадали под опасное влияние проклятого шамана. Да, он может дать ей только два дня, решил Пэйджен. Он не мог сейчас задерживаться на более долгое время из-за приближения муссонных ливней.

Пэйджен проверил льняные повязки на ее лбу, стараясь не смотреть на шелковистую кожу под ними. Он собрался было снять с нее тугой корсет, но отказался от этой попытки. Он все еще не доверял себе: начав раздевать ее, он мог не остановиться. Поэтому он постарался сконцентрировать свое внимание на ране. В центре все еще немного сочилась кровь, но не так сильно, как он боялся. К счастью, не было никаких признаков заражения. Конечно, останется довольно уродливый шрам. Похоже, это было сделано веревкой, если он не ошибается. У его Евы были не очень покладистые приятели.

Сотни вопросов готовы были сорваться с губ Пэйджена, как только он в очередной раз сменил повязку и закрепил ее узлом. Это была нелегкая работа в неверном свете лампы, да и его руки все еще подрагивали. Он снова чувствовал приступ лихорадки. Его пальцы скользнули вниз, задевая пышную выпуклость ее груди, и даже от этого мимолетного прикосновения Пэйджен застыл на месте. Снова безумие охватило его. Мрачно стоя перед кроватью, он боролся с диким желанием погрузиться глубоко в ее тело и освободиться от этой пытки, прежде чем она успеет проснуться и возразить. Ведь, в конце концов, она была просто одной из пешек Ракели.

«Что-то говорит мне, что вы слишком горды, чтобы брать женщину силой» – так сказала та женщина. Было ли это правдой?

Женщина с рыжевато-золотистыми волосами слегка вздрогнула. С ее губ сорвался беспокойный стон. Этот звук вернул Пэйджена к действительности. С мрачной усмешкой он отступил назад и опустил полог.

Эту игру Ракели наверняка проиграет, поклялся себе Пэйджен. Он почти два месяца обходился без женщин, так что сможет подождать еще несколько часов. Пока он не избавится от своей слабости и приступов малярии. Пока она не будет знать точно, что он с ней делает.

Она слышала раскаты отдаленного грома и ровный рокот барабанов. Парад? В это время года? Она сжала губы. Но какое сейчас время года? И где она находится? Ее глаза открылись. Она смутно видела ряд резных столбиков над кроватью под какой-то сетью. Она не чувствовала никакого уюта в этой комнате, только пустоту и холодящее ощущение неведомого. Ей была незнакома эта комната. И все вокруг. И она сама.

Она нахмурилась и попыталась сесть, но, застонав от острой боли, пронзившей ее спину и плечи, снова опустилась на прохладные простыни, прислушиваясь к биению сердца. Где она? И почему каждый мускул в теле кричит от боли?

Она увидела нижнюю юбку, обернутую вокруг груди. Платье из полотна персикового цвета, под ним – тугой корсет из хлопковой саржи, так сильно затянутый, что она едва могла дышать. Ее груди, с ужасом увидела она, были сведены вместе, и соски были прикрыты лишь кружевом, украшающим вырез. Вспыхнув от смущения, она попробовала подтянуть корсет повыше, но при следующем вздохе он снова сполз. Тело снова охватила жгучая боль.

Она осторожно продолжила исследования и увидела пышные нижние юбки и стройные ноги в шелковых чулках. Шелковые чулки? Боже, тут что-то не так! Это не ее одежда! Где она? Что с ней произошло? Ее тонкие пальцы сжимались и разжимались, комкая незнакомую нижнюю юбку на груди.

Боль в спине стала пульсирующей. Она слегка повернулась, вздрогнув от боли, вызванной даже этим осторожным движением. Через открытые ставни в дальнем конце комнаты был виден прямоугольник ослепительно яркого бирюзового неба над изумрудной гладью леса. Она попыталась сесть, гримасничая от кинжально-острой боли в спине.

«Уходи, уходи, уходи», – твердила она безуспешно, прижав дрожащие руки к ушам. Но сумятица в голове только росла. Ящерица с темно-красным гребнем подползла к кровати, остановившись в нескольких дюймах от ее руки. Там она и застыла, опираясь на сетку, холодными глазами изучая женщину с некоторым выражением любопытства.

– Прочь! – хрипло крикнула женщина.

Ничуть не испугавшись, рептилия сделала несколько шажков вперед.

– Прочь! Уходи сейчас же!

Откуда появилось это отвратительное существо? Наконец энергичное размахивание руками достигло результата. Существо легко отбежало и исчезло. Но такое усилие утомило ее. Спина пульсировала так сильно, что ей пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от крика. Возможно, поэтому она не услышала звука открывающейся двери.

Когда темная тень упала поперек кровати, она совершенно не была готова к этому. Возможно, она и не смогла бы подготовиться к встрече с этим точеным лицом, увенчанным угольно-черным глазом. Другой, как она заметила, был скрыт под черной повязкой. Это было высокомерное лицо. Злое лицо с чувственными губами, изогнутыми над угрожающе выдающимся подбородком. Лицо, которое можно было описать двумя словами: металл и чувственность. Лицо, которое выражало для нее бесконечную опасность.

Мужчина стоял, разглядывая ее, его мощная фигура лениво опиралась на один из резных красновато-коричневых столбиков. Черная повязка приковывала взгляд, еще больше усиливая впечатление жестокой силы. Его рубашка была расстегнута до талии, открывая бронзовую от загара грудь, густо покрытую темными вьющимися волосами.

Не в силах отвести взгляда, женщина рассматривала темный треугольник волос, заостряющийся книзу, где он исчезал под бриджами цвета кофейных зерен. Ее бросило в жар, когда она поняла, куда смотрит. Она отвела глаза от плоского мускулистого живота, где заканчивались облегающие бриджи, почти полностью повторяя строение его тела.

Покраснев, она посмотрела вверх и встретила холодный взгляд, в котором не было никакого намека на сочувствие. Одна темная бровь насмешливо приподнялась.

– Я бы посоветовал тебе оставаться там, где лежишь. Рана на твоей голове может открыться, если ты попробуешь встать.

Удивительная легкость наполнила ее голову.

– Где... – Она откашлялась. – Где... где я?

– Ты в гостях у виконта Сент-Сира. – Чувственные губы искривила жесткая усмешка. – Незваный гость, конечно, но некоторая любезность должна быть оказана даже в этом случае.

Сент-Сир, он сказал? Имя абсолютно ничего не говорило ей. Она попыталась сесть, напрягла спину, но тут же застонала от боли. Он оказался около нее прежде, чем она могла подумать, отдернул в сторону сеть и хмуро уставился на нее. Как пантера, подумала она. Только дикое существо могло двигаться с такой скоростью и хищной грацией.

– Как... Что случалось со мной? – решительно спросила она, отказываясь сдаваться.

– Ты купалась на моем пляже. Частном и очень уединенном берегу. В таком месте, где мы не привыкли видеть чужих. – Его глаз прищурился. – Да мы и не очень-то любим посетителей.

– Когда? – Ее голос звучал хрипло и прерывисто.

– Два дня назад.

– Невозможно. Я даже не... – Она нахмурилась. – Вы нашли меня?

Он невозмутимо кивнул.

– Ты можешь не благодарить меня, однако. Мне от тебя нужна не благодарность, а ответы на мои вопросы. Как ты оказалась на этом потаенном берегу? Кто послал тебя и зачем?

Ее губы упрямо сжались.

– Сейчас моя голова гремит как барабан на параде, а мой рот как будто забит ватой. Мне ужасно жаль, что я вторглась в ваше драгоценное уединение, мистер Как-вас-там, но это было не по моей воле, ручаюсь вам. Теперь, если вы принесете мой багаж и позаботитесь о носильщике, я с удовольствием исправлю свою ошибку.

Сверкнув глазом, мужчина откинул голову назад и расхохотался. Но в его смехе не было ни сердечности, ни веселья.

– Очень убедительно, моя дорогая. Ты, должно быть, работала над этим монологом долгие часы. Что касается отъезда – это весьма сложная проблема. Самый близкий населенный пункт в тридцати милях отсюда, если не считать деревушку охотников ведда на склоне Калутары. А они не имеют ни малейшего представления о женщине Angrezi, вроде тебя. Не думаю, что ты смогла бы с ними договориться, если ты меня понимаешь. – Его горящий взгляд уперся ей в грудь, где она сжимала нижнюю юбку напряженными пальцами. – Нет, я уверен, что тебе будет намного удобнее здесь. – Его голос стал хрипловатым. – Со мной.

Как он смеет! Ярость вскипела в ее крови. Он не мог обращаться с ней так грубо, даже если он спас ее от... От чего? Она хмурилась, пытаясь привести в порядок свои мысли.

– Вы и есть виконт Сент-Сир?

Лицо мужчины стало еще более замкнутым.

– Что привело тебя к этой мысли?

– Я просто предполагала...

– Я сказал, что ты гостья здесь. Гостья Сент-Сира. Но виконт слишком занят, чтобы интересоваться полуутонувшей нарушительницей границ его владений. Нет, я Деверил Пэйджен, управляющий виконта. И именно мне вы будете отвечать, мисс... – Он снова высокомерно поднял черную бровь. – Не помню, чтобы я имел удовольствие быть представленным.

Она хмурилась, перебирая пальцами нижнюю юбку и машинально выдергивая нитки из кружев.

– Я задал вопрос.

– Мое имя?

Что с ней произошло?

Горячие темно-красные пятна окрасили ее щеки. Она сильнее прижала нижнюю юбку к груди дрожащими пальцами.

– Я жду.

Она напряглась под его испытующим взглядом. Что из того, что он спас ее? Что из того, что он заставляет ее сердце биться так резко? Если бы только она могла отыскать виконта Сент-Сира, его хозяина! Конечно, он помог бы ей, если бы она объяснила свое затруднительное положение.

А пока она решила преподать его высокомерному управляющему урок. Ее подбородок вызывающе поднялся.

– Вы можете ждать, пока ад не замерзнет, мистер Пэйджен, но я не скажу вам ничего.

Его немигающий глаз цвета обсидиана дразнил ее.

– Возможно, я должен называть тебя Циннамон.

– Почему вы так решили?

– Ты упомянула это название во сне. Циннамон-Хилл – помнишь?

Она широко раскрыла глаза. Так он был здесь, пока она спала? Боже, чем еще он мог заниматься, кроме подслушивания?

Его рот искривился в циничной улыбке, как будто он прочитал ее мысли.

– Да, это было довольно сильное искушение. Но я предпочитаю, чтобы мои женщины не спали, когда я пробуждаю их страсть. И когда они делают то же самое со мной.

Она задохнулась от возмущения.

– Ты подлый, презренный...

– Осторожнее, моя дорогая. Ты показываешь свое истинное лицо.

– Противный, неотесанный мужик... – продолжала она, как будто он и не прерывал ее. Внезапно ее темно-голубые глаза сузились. – Что ты подразумеваешь под истинным лицом?

– Почему бы тебе самой не сообщить мне?

– Ты говоришь загадками, червяк! – Она негодующе расправила плечи. – Я приказываю, чтобы ты оставил мою комнату.

– Я так и сделаю, когда получу ответы. Для начала кто или что заставило тебя появиться здесь?

Женщина нахмурила брови. Где-то вдалеке она услышала хриплый крик птицы. Звук был необычным и совершенно незнакомым. Ее голова начала болеть, и она прикусила губу. Боже, почему он не уходит? Она схватилась дрожащей рукой за висок, пытаясь разобраться в своих мыслях.

– Вся эта инсценировка очень интригует, но мне все же хотелось бы услышать твое имя.

Она едва слышала его слова. Страх встал в ее горле как комок ваты. Ничего. Никакого следа хоть чего-нибудь знакомого. Никакого прошлого, никакого настоящего, никакого будущего. Только бескрайняя темнота. Только беспокойная пустота, похожая на пустой дом или раму без картины. Все исчезло. Не осталось ни одного проблеска.